Бьянчин Хелен. Я знаю: мы нужны друг другу

   И разорвал ее на части.
   Доминик провел пальцем по ее полной нижней губе.
   — Я не гонщик и не рискую зря.
   Франческа замерла от внезапной боли, затем отпрянула от него к краю постели.
   — Кто ты, тебя не спрашивают.
   — Ну так спроси.
   — Будет лучше, если ты уйдешь. — Холодные, спокойные слова, такие же холодные, как лед, которым начало покрываться ее сердце. Она поднялась, схватила халат и завернулась в него.
   Доминик не двигался. Она обернулась к нему и поразилась мрачности его взора.
   — Одевайся и уходи.
   Говорил ли кто-нибудь ей о том, как она хороша в гневе? Волосы, рассыпавшиеся по плечам, пылающее лицо и глаза — она была похожа на тигрицу.
   Он поднялся, подобрал трусы и брюки, надел их, затем остановился, глядя через кровать на нее в упор.
   — Я живой, — спокойно сказал Доминик. — Запомни это, прежде чем я уйду. И мы оба потеряем что-то, что могло бы быть с нами всю оставшуюся жизнь.
   Она наблюдала, как он берет рубашку и надевает ее, а после этого ищет носки и туфли.
   — Это шантаж.
   Он помедлил, завязывая шнурки, потом бросил на нее долгий жесткий взгляд.
   — Это констатация факта. Ты считаешь, я не понимаю, как трудно тебе было справиться с прошлым? — Он говорил без обиняков, жестко и решительно, словно торопясь высказать ей все. — Или как страшно тебе впустить в свою жизнь кого-то, кто может снова заставить тебя страдать?
   — Это называется самосохранение. Инстинкт выживания.
   — Ты так думаешь? Саморазрушение — более верное слово. — Он помолчал, взял пиджак и перебросил его через плечо, зная, что собирается сейчас рискнуть по-крупному. — Будь счастлива в своем хрустальном дворце, Снежная королева.
   Образ был ярким, пугающим. Недоступная, всегда одинокая, ведущая пустое существование в мире теней, недоступном для эмоций.
   Зритель, а не игрок. Разве это то, чего она хочет?
   — Каждый раз, как я делаю шаг вперед, ты принуждаешь меня сделать следующий, — в отчаянии воскликнула она. Ее рука поднялась и бессильно упала. — Я даже не знаю направления, не говоря уж о пункте назначения.
   Доминик обошел кровать, подойдя совсем близко к Франческе.
   — Я хочу всего. Хочу, чтобы у тебя на пальце было мое кольцо. Хочу иметь право разделить с тобой оставшуюся жизнь.
   Франческа почувствовала, как кровь отлила от ее лица.
   — Ты не можешь этого хотеть.
   — Почему нет? — Скрытая сила этой обманчиво мягкой фразы заставила ее задрожать. — Ни одна женщина не имела надо мной такой власти, как ты. И я сомневаюсь, что такая найдется в будущем.
   Она никак не могла подобрать нужных слов.
   — Этого недостаточно.
   Огонь сверкнул в его глазах, моментально запрятанный снова.
   — А как насчет любви?
   Франческа перестала дышать. Любовь? Длящаяся вечно?
   — Любовь… Когда я ее потеряла, это почти убило меня.
   Доминик швырнул пиджак в кресло. Пальцы его приподняли ее подбородок, заставляя посмотреть на него.
   — Жизнь не дает гарантий, Франческа. — Его ладони охватили ее лицо, глаза блистали. — Надо брать от нее все, что доступно сейчас.
   Губы его оказались на ее губах, неся сладость, дикие желания, лаская, соблазняя, заставляя кровь струиться быстрее, доводя до лихорадочной горячки.
   Франческа потеряла чувство времени и пространства, захваченная чудом его прикосновения, наслаждаясь ощущением тела, к которому ее прижимали руки, устанавливающие все более прочную связь между ними.
   Она поцеловала его, жадно желая получить все, что только можно.
   Он медленно высвободился, размыкая объятия. Губы его еще раз коснулись ее губ, покрыли легкими поцелуями нежные контуры подбородка, перешли к шее, найдя ямочку у горла.
   — Ты расскажешь мне о Марио? — осторожно спросил он. — Думаю, что я заслужил это.
   Она отступила назад.
   О Боже. С чего начать? Большую часть их жизни журналисты, друзья и знакомые просто сочинили; и только совсем незначительная часть этого романтического мифа была основана на реальных фактах. Доминик может узнать об этом откуда угодно. Да нет, его интересуют интимные подробности.
   — Мы встретились на фуршете в Риме, — медленно начала она. — Оба праздновали личную победу: он выиграл гонки, а я подписала контракт с ведущим итальянским дизайнером. — Она попыталась говорить спокойно. — Марио был… открыть™, общительным. — Как можно объяснить одного человека другому? К примеру, такую простую вещь, что он притягивал людей, в особенности женщин, подобно магниту? — У нас был скоропалительный роман, через три недели мы поженились. — Она плотно обхватила себя руками, словно защищаясь, глядя перед собой невидящими глазами. — Он жил и дышал гонкой. И уже не мог без этих постоянных выбросов адреналина. Всегда надо было улучшать время, ехать быстрее, быть первым. Каждый раз, когда он выезжал на старт, я мысленно готовилась к тому, что больше его не увижу.
   Доминик притянул ее ближе, и она обняла его за талию.
   Казалось, что они стояли так вечность, потом она ощутила, как его пальцы провели вверх и вниз по ее спине, утешая, губы прикоснулись к волосам, виску.
   — Я люблю тебя.
   Его руки приподняли ее лицо, и она чуть не лишилась чувств от выражения его глаз. Доминик опустил голову и прижался губами к ее губам.
   Тело ее затрепетало, и она позволила себе отдаться магии его прикосновений, отвечая его желанию и больше уже ни о чем не думая.
   Они наслаждались друг другом с какой-то неистовой страстью, дикой и необузданной, превосходящей все, что было у них до сих пор. Наконец дыхание их успокоилось, и они лежали пресыщенные, полностью обессиленные пережитыми эмоциями.
   Должно быть, они засыпали. Франческа пришла в себя от прикосновений его пальцев к своему бедру. Слабо бормотала бесполезные протесты, когда его рука погрузилась вглубь и начала интимное исследование, которое согрело ее кровь и словно превратило тело в расплавленную массу.
   На этот раз было медленное, неспешное занятие любовью.
   Глаза их встретились, и Франческа поняла, что не хочет его терять.
   Он видел происходившие в ней изменения, чувствовал, как напряженность ее тела ослабевает, и был готов сделать все возможное, чтобы ускорить этот процесс.
   Мягкими, неспешными движениями он поглаживал ее спину, не пропуская ни единой впадинки или выступа.
   Как божественно было давать и брать наслаждение, деля открытия, проверяя поставленные ограничения, до тех пор пока ничего, кроме настоящего момента, уже не было важно. Каждый раз, когда они соединялись, казалось, что она дарила ему часть себя.
   — У меня выставка в Кэйрнсе в субботу, — произнес Доминик. — Отмени свои планы и поедем со мной на уикенд. Вылетим завтра и проведем день в Порт-Дугласе.
   Судя по розовым утренним лучам, пробивающимся сквозь занавески, «завтра» уже наступило.
   Ей захотелось его поддразнить.
   — Дай мне подумать.
   — Кокетка, — откликнулся он хрипло. — Ты все еще в состоянии думать?
   — Выставка — это заманчиво. Значит, мне удастся увидеть твои работы. Не говоря о том, что можно будет наблюдать тебя в роли художника. — Она перевернулась на спину. — Дальний север связан у меня с воспоминаниями детства.
   — Так «да» или «нет»?
   Франческа улыбнулась в полутьме.
   — Когда выезжаем?
   — В восемь. Мне надо забрать из дома сумку.
   Она позвонила родителям, предупредив их, что уезжает.
   Его губы проложили дорожку к краешку ее рта.
   — Проголодалась?
   — В смысле еды? — поддразнила она и почувствовала, что он улыбнулся.
   — В обоих.
   У нее заныли те места, в которых она даже не предполагала такой возможности.
   — Надо понимать, мне не удастся урвать часок сна до начала сборов?
   — А ты хочешь спать?
   — А ты можешь предложить что-то лучше?
   И он предложил… Они едва успели на самолет.

Глава 10

   В Кэйрнсе было жарко и душно, высокая влажность и низкое небо напоминали о неизбежности наступления сезона тропических дождей.
   Тяжелая жара навалилась на них, стоило им выйти из здания аэропорта с кондиционированным воздухом и пройти небольшое расстояние до взятой напрокат машины.
   Франческа сдернула с себя хлопчатобумажный пиджак и бросила его на заднее сиденье, Доминик расстегнул несколько пуговиц на рубашке.
   Все здесь было иным: и воздух, и ритм жизни, и ярко-зеленая листва деревьев, вплотную подходивших к побережью.
   Страна сахарного тростника, подумала Франческа, глядя на расстилавшийся за окном пейзаж. Сейчас здесь все механизировано. Только тепловая обработка осталась такой, как и многие годы назад. Вдоль дороги тут и там виднелись маленькие железнодорожные пути, соединяющие одного фермера с другим.
   Срезанный тростник загружался в вагоны и перевозился на переработку.
   Она припомнила, как в детстве приезжала сюда на каникулы, навещая итальянских бабушку с дедушкой. Они владели обширными посадками тростника и большим домом, вечно наполненным экзотическими кухонными запахами, любовью и смехом. Сейчас они лежат в могиле, а земля продана по частям арендаторам.
   То и дело встречались указательные знаки расположенных вдоль побережья курортов. Заметив на одном из них название нужного им отеля, Доминик свернул на боковую дорогу.
   Их номер оказался прекрасным, из окон открывался великолепный вид на океан.
   — Мне нужно сделать несколько звонков, — сообщил Доминик, сложив на пол сумки. — А после мы можем искупаться, побродить, поехать куда-нибудь. Или, — предложил он, сокращая пространство между ними, — остаться здесь и, когда проголодаемся, заказать все в номер.
   Франческа отдалась его объятиям, наслаждаясь ощущением его губ, нежными ласками.
   Внимательный любовник, Доминик приноравливался к ней. Доведя до точки кипения, он подвел ее к краю кровати и…
   Когда они поднялись, было уже темно.
   Доминик насмешливо разглядывал ее, пока она накладывала косметику и надевала босоножки.
   — Значит, ты собираешься идти в ресторан?
   Глаза Франчески сверкнули дьявольским огнем, улыбка была почти зловещей.
   — Мне требуется еда как источник энергии, чтобы продержаться в течение ночи. — Она прикоснулась к губам кончиками пальцев и послала воздушный поцелуй. — Кроме того, было бы неплохо взглянуть на окрестности, как по-твоему? — Уголки ее губ приподнялись. — Легкое белое вино, дары моря. Местная кухня великолепна, а после кофе можно отправиться на прогулку.
   Доминик натянул брюки, рубашку с короткими рукавами и кроссовки.
   — Запомни, что это все ты придумала.
   Она задрожала от сдерживаемого смеха.
   — Подумай об обещанном на после прогулки.
   Он наградил ее коротким, жадным поцелуем, затем взял за руку.
   — Я живу ожиданием.
   В ресторане подали прекрасную еду и изысканное вино. Они долго пили кофе, потом решили обойти вокруг бассейна и пройтись по крытым дорожкам, которые соединяли курортные виллы между собой.
   Рука Доминика обвилась вокруг ее плеч, прижимая крепче, в полутьме Франческа улыбнулась. Как хорошо все, что происходит.
   Лучше, чем хорошо.
   Их номер с кондиционером показался райским местом после ночной духоты. Долгий, жадный поцелуй, и одежда вскоре превратилась в нестерпимую преграду. Им доставляло удовольствие раздевать друг друга перед тем, как упасть на кровать.
   На этот раз не мешало ни чувство вины, ни стыд. Перед собой она видела лишь лицо Доминика, и испытываемая страсть была обращена именно на него.
   Утром они проснулись поздно, не торопясь позавтракали, а потом отправились исследовать курорт.
   Поздний ланч, потом заглянули в галерею и вернулись в отель обедать. Приглашенные должны были появиться в галерее к восьми, был заказан лимузин, чтобы отвезти их.
   Франческа выбрала черные вечерние брюки и жакет от Армани, туфли на высоких каблуках, надела скромные золотые украшения.
   Макияж ее был намеренно неброским, подчеркивающим глаза.
   — Бесподобно, — прокомментировал Доминик, оглядев ее с ног до головы так, что сердце ее забилось сильнее.
   Доминик полез в карман и извлек оттуда изящную коробочку. Внутри оказалась прелестная золотая цепочка, он вынул ее и надел Франческе на шею.
   Его глаза встретились с ее глазами. Он поднял ее левую руку и прижал золотую полоску на ее пальце к своим губам.
   Жест поразил ее, ощущение сродни боли проникло глубоко в сердце. Она могла только смотреть на него в молчании, не в силах вымолвить ни слова, послушно позволив ему вывести себя из номера.
   Галерея находилась в старинном отреставрированном доме с широкими верандами.
   Доминика встретили с большим энтузиазмом, он приветливо улыбался в ответ.
   Галерея все наполнялась, знатоки разглядывали холсты, отдавая должное искусству художника. Листочки «продано» появлялись на картинах один за другим.
   — Ты пользуешься успехом, — заметила Франческа.
   — Я или мое искусство? — усмехнулся Доминик, и она в ответ сверкнула глазами.
   — И то и другое, — ответила она. — Как думаешь, обойдешься пока без меня? Я собираюсь пройтись по выставке.
   — Почему твое мнение так сильно беспокоит меня?
   Она одарила его нежной улыбкой, заметив, что он и в самом деле нервничает.
   — Боишься, что я загляну тебе в душу, Доминик?
   — Возможно.
   — Он очень талантлив, как вы думаете?
   Франческа повернулась на звук голоса и приветливо улыбнулась пожилому седовласому джентльмену.
   — Думаю, да.
   Он указал на набросок:
   — Что вы видите в этом?
   — Он интригует меня, — честно призналась Франческа — Я ищу скрытый смысл и не нахожу.
   — Точно. Но не стоит терять надежду отыскать ключ, который поможет решить эту загадку, а?
   — Вы правы, — задумчиво произнесла она, и он решительно поднял руку.
   — Я этот набросок куплю. Прекрасное вложение денег. Через несколько лет он втрое вырастет в цене. А моим гостям будет лишняя тема для разговора. — Он опустил руку, увидев спешащего к ним ассистента. — А теперь, моя милая, что еще привлечет ваше внимание?
   Он сопровождал ее из одной комнаты в другую, его интерес был очевиден, обаяние и ум завораживали. Прошло больше часа, прежде чем Франческа смогла подойти к Доминику, он встретил ее слегка приподнятыми бровями.
   — Я разговаривала с очень интересным джентльменом.
   — Сэмюэль Максвелл, критик и коллекционер произведений искусства, — сообщил Доминик.
   — Он думает, что ты очень талантлив.
   В его глазах промелькнула улыбка.
   — Это честь для меня.
   — Он купил набросок.
   — Я польщен, — не колеблясь сказал Доминик, — Максвелл покупает довольно редко.
   — Ты на гребне успеха, — весело отметила она, — еще один поклонник.
   — И ты, Франческа. Ведь ты тоже поклонница?
   — Искусства или человека?
   Ему не удалось ответить, потому что его внимание отвлекла дама необъятных размеров, принявшаяся заигрывать с ним. Франческа, сердито хмыкнув, отошла в дальний конец комнаты.
   Прошел еще час, прежде чем им удалось ускользнуть. Судя по восторженным излияниям хозяина галереи, вечер имел грандиозный успех.
   Лимузин доставил их обратно в отель, они поднялись на свой этаж.
   — Устала? — спросил Доминик, войдя в номер.
   — Немного. — Она сбросила туфли и расстегнула жакет.
   Он поднял руку, обводя цепочку, уютно уместившуюся между ее грудей.
   — У тебя великолепная кожа.
   Ее глаза смешливо сверкнули.
   — Пытаешься меня соблазнить?
   — А у меня есть шансы на успех?
   Всегда. Ей стоило лишь посмотреть на него, и все ее тело превращалось в натянутую струну. Весь вечер она ощущала его присутствие. Зная, что и он тоже все время помнит о том, что она рядом. Каждый взгляд, каждое прикосновение руки, когда бы она ни оказалась возле него, тепло улыбки — все говорило об этом.
   Он оживлял ее. Делал теплой, чувственной женщиной, сознающей силу своей привлекательности.
   Тело и душа в идеальном сочетании. Радость, даримая друг другу.
   Франческа вскинула руки и притянула его голову к себе, наслаждаясь прикосновениями его губ, осыпающих поцелуями ее лицо.
   Впереди у них ночь. Завтра они сядут в самолет и вернутся каждый в свою жизнь. Но и ночи достаточно, чтобы вкусить сладость любви.
   Франческа медленно пробуждалась, потревоженная ладонью, нежно гладящей ее живот, слабое возбуждение постепенно начало разгораться, когда губы Доминика на мгновение коснулись ее плеча, чтобы тут же направиться к груди.
   Его щетина слегка царапала ей кожу, Франческа не выдержала щекотки и засмеялась, тогда он схватил ее и перекатился на спину.
   Вначале он позволил ей управлять, и она наслаждалась своей властью, дразня и тут же отступая, пока наконец он не начал сам задавать ритм, и теперь уже ей пришлось вцепиться в него, взлетая все выше и выше, так высоко, что она забыла обо всем на свете, полностью растворяясь в остром наслаждении и сознавая, что оно взаимно.
   Спустя долгое-долгое время она лежала, свернувшись в кольце его рук. Он поглаживал ее по спутанным волосам, проводя рукой по бархатной коже.
   Проснулись они поздно, приняли вместе душ, заказали завтрак, потом оделись, торопясь на сиднейский рейс.
   Через несколько часов они спустились с трапа, прошли через здание аэровокзала и влились в поток машин, следующий в город.
   — Мне надо быть завтра в Мельбурне, — сообщил ей Доминик, проехав через оживленный перекресток, и Франческа сразу ощутила чувство потери.
   — Когда вернешься?
   — Самое раннее в среду. Возможно, в четверг.
   Ей будет не хватать его.
   — У меня съемка в среду и в четверг.
   Они уже переехали Портовый мост, когда она поняла, что он пропустил поворот на Дабл-Бей.
   — Доминик…
   — Останься со мной сегодня ночью.
   Думать не требуется, она не хочет думать.
   Для этого будет время, когда он уедет.
   Было около восьми утра, когда Доминик высадил Франческу у ее дома по пути в аэропорт.
   Она позвонила Рику, потом Софи, поймала Габби, долго разговаривала со своим агентом. Международный факс от итальянского адвоката ее свекрови требовал немедленного ответа, для этого пришлось перерывать целую кучу бумаг.
   Ланч состоял из сандвича с салатом, фруктов, на обед она приготовила спагетти.
   Доминик позвонил в девять вечера, и даже звук его голоса возбудил в ней нестерпимое томление.
   — Скучаешь?
   Ты даже не знаешь как, подумала Франческа, а сказала:
   — Чуть-чуть.
   — Так и будет, Франческа.
   Обмануть его не удалось.
   — Отоспалась, — поддразнила она, услышав ответный смешок.
   — В предвкушении бессонных ночей?
   — Может быть.
   Легла она очень поздно и целую вечность лежала, проклиная свою бессонницу. Через час включила телевизор и принялась бездумно переключать каналы. Ее голова от усталости отяжелела.
   Пальцы бессознательно теребили золотую цепочку, а она думала о человеке, который надел ее.
   Их отношения с Марио были особенными.
   Никто не может этого отнять. Но хотел бы он, чтобы она прожила остаток жизни одна?
   Лишила себя счастья и любви? Ей казалось, что нет.
   Не отдавая себе отчета в своих действиях, она сняла с пальца кольцо Марио и надела его на цепочку.
   На следующий день, когда она возвращалась домой, у консьержки ее ожидали розы.
   Она позвонила Доминику на его сотовый телефон, но у него было совещание и он не мог свободно говорить.
   — Зато я могу сказать все что угодно, а ты будешь мучиться, не зная, что ответить? — издевалась Франческа.
   — Придется отменить совещание.
   Она рассмеялась.
   — Будем утолять голод чем-нибудь ужасно старомодным, со свежей земляникой и дорогим шампанским?
   — Ты какой голод имеешь в виду?
   — Или ты предпочитаешь йогурт и взбитые сливки?
   — Можешь на меня рассчитывать.
   — Я считаю секунды.
   — Взаимно.
   — Что подумали бы твои коллеги, если бы узнали, что ты занимаешься сексом по телефону?
   Его голос стал официальным.
   — Я намечаю встретиться с вами через день или два.
   Она никак не могла угомониться.
   — Я обдумаю ваше предложение.
   В эту ночь уснуть было не легче, чем в прошлую, и Франческа лежала в темноте, не в силах прервать бесконечную череду мыслей.
   Любовь… Неужели это любовь? Невозможность думать, делать что-то без него? Желать с такой силой, что становится трудно сосредоточиться на чем-то другом?
   Съемка в среду пошла не по плану, неожиданный летний дождь заставил Тони перенести ее в закрытое помещение. Потом они работали в универмаге.
   Последний кадр отсняли уже перед самым закрытием. Персонал собирался домой, оставались редкие запоздавшие покупатели.
   В комнате для переодевания Франческа надела хлопчатобумажные брюки, застегнула молнию, влезла в обтягивающий топ.
   Музыка в магазине выключилась, когда она уже сунула ноги в босоножки и подняла сумку.
   — Какого черта вы здесь делаете?
   — Жду Франческу, — проговорил глубокий мужской голос.
   Доминик!
   Она нервно провела рукой по волосам.
   Выглянув из раздевалки, увидела Тони, подозрительно разглядывающего Доминика.
   Заметив Франческу, он повернулся к ней:
   — Ты знаешь его?
   Ее глаза встретились с глазами Доминика, и то, что она там увидела, заставило ее затаить дыхание. Потом она улыбнулась:
   — Да. — Не колеблясь Франческа шагнула в его объятия и подставила лицо для поцелуя.
   Доминик не торопился, прошло несколько минут, прежде чем он поднял голову.
   — Дама со мной, — сказал он с убийственной ясностью, многозначительно взглянув на Тони. Потом посмотрел на нее:
   — Так?
   Он спрашивал о гораздо большем, и она ответила:
   — Да.
   Позже, гораздо позже они лежали пресыщенные и утомленные долгими ласками.
   — Ты выйдешь за меня замуж?
   Франческа провела губами по его щеке.
   — Надо подумать.
   Доминик прикусил нежное плечо, а когда она вздрогнула, разжал зубы и поцеловал маленький синяк.
   — Это не вопросительное предложение, а повествовательное.
   — Ах вот оно что… — она усмехнулась.
   — И как можно скорее.
   Проявляемая им настойчивость подзуживала ее подразнить его еще немного.
   — В следующем году?
   Ответом ей был поцелуй, заставивший позабыть обо всем.
   — На следующей неделе.
   — Это довольно сложно.
   Она скорее почувствовала, чем услышала его смех.
   — Никаких сложностей.
   Действительно никаких, если у тебя есть деньги.
   — Хочешь услышать, что я думаю?
   Франческа ощупала впадинки на его спине, провела по изгибу бедра.
   — Почему-то у меня такое ощущение, что ты уже все распланировал.
   — Ну конечно. Церемония в саду моего дома, священник, семья и близкие друзья.
   Звучит заманчиво. И романтично. Франческа почти увидела это. Красный ковер, расстеленный на обширной лужайке, шпалеры вьющихся роз, обрамляющие картинку. У нее даже есть платье, которое она ни разу не надевала. Оно должно прекрасно подойти.
   Она почувствовала, как напряглись мускулы под ее пальцами, участилось биение сердца, и не смогла дальше мучить его.
   — О'кей.
   — О'кей. Что это значит?
   — Да, — мягко сказала она. — С одним условием.
   — Говори.
   — Мне надо съездить в Милан, помнишь?
   А после в Париж.
   — Моя дорогая Франческа, — сказал Доминик с деланной неторопливостью. — Я не только лечу с тобой вместе, — он прикоснулся губами к пострадавшему местечку на ее теле, заставив ее вздрогнуть, — я буду стоять за кулисами везде, где бы ты ни появилась на подиуме. — Нежно целуя ей грудь, он ощущал, что ее пальцы пропускают через себя его волосы. — И занимать место в твоей постели каждую ночь.
   — Ммм, — промычала она удовлетворенно. — Я на это надеялась.
   Его смех был низким и раскатистым.
   — Можно набраться храбрости и спросить, что из предложенного пользуется наибольшим приоритетом?
   Что за дурацкий вопрос! Ее губы сложились в обаятельную улыбку.
   — Так приятно, когда есть с кем разделить путешествие.
   — Неужели?
   — Угу. И конечно, твое присутствие в демонстрационном зале будет действовать на меня ободряюще. — Улыбка стала шире. — Но хочу предупредить: дизайнеры — жутко вспыльчивые, вряд ли им понравится, если ты будешь мешаться за кулисами.
   — Надо понимать, ты не хочешь, чтобы я там появлялся?
   — Если жизнь тебе дорога.
   — А что, могут применить физические меры воздействия? — Он нарочно изводил ее, и она подыгрывала ему.
   — Нет, но я могу. — Слишком много полуодетых женщин.
   — Ты кое-что забыла.
   — Разве? — Медленная, сладкая улыбка осветила ее черты. Она по-кошачьи потянулась. — Ах, да. Ты собираешься поселиться со мной в одном номере.
   — Ведьма, — откликнулся Доминик.
   Прошло довольно много времени, прежде чем Франческа смогла собраться с силами, чтобы заговорить снова:
   — Медовый месяц в парижской мансарде будет прекрасным завершением моей карьеры.
   Что-то дрогнуло у него внутри.
   — Ты думаешь закончить карьеру модели?
   Ей не требовалось много времени на обдумывание.
   — Профессиональной модели, — уточнила Франческа. — Ты не хочешь спросить почему?
   На несколько томительно долгих секунд наступило молчание. На этот раз ему было сложно найти правильный ответ.
   — Почему?
   — Я хочу ребенка. Детей, — поправилась она. — Конечно, если ты…