Былинский Владислав. Причуды освещения

   -- Лисий крик в тумане мятном...
   -- Хищницы интересуют? Обманщицы?
   -- Косуля на полуденной поляне...
   -- Вот и позитив! Не все так безнадежно.
   -- Томная телка с нежными рожками, с преданным взглядом...
   -- Тремор у тебя. Сфокусируйся! Копытных много.
   -- Ах, сударыня моя! Экая вы коза бодливая!
   -- Эй! Стой! А ну вон из транса!
   -- Погоди, гнедая! Брыкаться? Ну ща я тебя захомутаю!
   -- Пр-рекратить! Лезок, нов лешоп! Очи продери, бедовый!
   -- Тю... Да ты мужик! Где это я?
   -- Вспомнил?
   -- Дык ни шиша себе... Так и это... опозориться недолго...
   -- Ладно, черт с тобой, любитель кобылок! Пишу: реакции в норме.
   -- Спасибочки.
   -- Не спеши благодарить. Вот выиграешь у меня, тогда и радуйся.
   Партия шла с переменным успехом. У меня было всюду больше: и на вистах, и в пульке, и на горке. Особенно на горке. Вечный вопрос -- назначать ли мизер? -- застыл в игривом взгляде пиковой дамы. А что? а сброшу я тебя, краля, -- пригрозил я, открывая прикуп.
   -- Мизерок? Ха! -- шепнула мне дама голосом Шефа. -- Вот тебе, ласковый мой, король пик! А вот тебе и туз пик!
   Ну и подарочек! Ох какая подлость! Черный король и черный туз -- две жирные мухи в бокале шампанского -- пакостливо ухмылялись и корчили рожи.
   -- Мизер? Одна твоя, -- предложил третий игрок. Шустрый франтоватый чинуша, прихвостень и шулер. Больно ловко сдавал!
   -- Неловленный! -- нагло заявил я. -- Играем!
   А ведь мог и промолчать. Молчание -- золото. Болтливых удача не любит.
   И понеслась баталия! Вскрики орудий, хохот лошадей. Бешеный паровоз мчится полем брани... Когда рассеялся азарт, выяснилось: вбит я по грудь в землю и взятками обложен. Зрители гнусно радуются. Облизываются.
   Все, думаю, пропала душа! Пил -- не пропил, гулял -- не прогулял, а за стол сел... Ну и дурень же я! Ну и взяточник! Что же делать? Теперь они меня съедят как захотят! Дожмут потихоньку шестерными...
   И тут я вновь вспомнил Благоева. Вот, думаю, кого бы сюда! Он в игре бог. Он сроду никому не проигрывал, даже кидалам-каталам с краплеными картами. Но ведь он побывал в Тихом Кабинете! Получается, его раньше завернули? До игры?
   Так... Чему он меня учил? Одному он меня учил: не рвись к выигрышу -- рвись к удаче! Полюби свою карту. Чувствуй ее как чувствуют женщину. Возьми её, нежную, в руки, приголубь, погладь -- и только потом переворачивай лицом к себе. Она покорной становится, ответным желанием загорается...
   Ну погоди, вражья рать!
   Я стал фетишистом. Я ласкал раскрашенные картонки, словно фотографии любимой: вожделенной, уже обещавшей, но еще не успевшей. Я прикрывал их от сиреневого дьявольского ока, ползущего по окнам. Я был страстен и влюблен. И карты отозвались! Распасы? Пожалуйста! Все им, подлым! Семерную захотели? Без лапы! Что, горе-игроки, съели меня? Девятерная! -- кричу.
   -- Своя игра, -- угрюмо отзывается Шеф и бросает карты. Он обеспокоен. Счет выравнивается. Я чутьем улавливаю негласный приказ: один из зрителей подходит к окнам, поднимает шторы. Ого! Яркое у них светило! Все вокруг вскипает фиолетовым и лиловым слепящим огнем.
   -- Ничего не вижу! Сделайте как было! -- требую. В ответ -- усмешка. Шеф пожимает плечами:
   -- А я от вашей темноты слепым становлюсь! Хватит! Поиграли в тени -- начнем игру при свете!
   Я заказал -- и остался без двух. Но ведь я считал! При самом кривом раскладе должно было сойтись! Что ж это делается, люди добрые?
   Новая раздача. Тузы дружно в руку прыгают. Гляжу и глазам не верю: вся верхняя карта сбежалась! Поморгал изумленно, взглянул... Черт знает что такое! Ох уж эти причуды освещения! Нет на карте картинки! Совсем я ослеп: то туз мерещится, то семерка... Вот же дьявольское око! Ничего не разберешь на том сиреневом свету! Остается на удачу положиться.
   Я закрыл глаза. Карта, кто ты? Провел рукой... семь красных бляшек -- семерка бубей. Усы роскошные -- валет, любитель котлет. Ох какое мягкое... трепетное... сердечное... третья дама в чирве! Про запас будет... Раз! Вы -- два? Я -- три! Пас? Играю!
   Это ведь так просто -- чувствовать и не ошибаться! Шеф от злости клык сломал. Игра шла в одни ворота. Назревала сенсация.
   -- Хватит! -- объявил шеф. -- Пишем!
   От возмущения онемел я: разве так договаривались? Но промолчал. Не рвись к выигрышу, рвись к удаче...
   И удача не подвела!
   -- Ты победил, -- признал Шеф. -- Поздравляю. Дурак. Убирайся! А мог бы попасть в наши тайники, -- он ткнул пальцем в туманную даль, раскинувшуюся за отсутствующей стеной. -- Мог бы стать одним из нас! Полканычу давно пора на пенсию... Было бы у тебя все! Всего-то и требовалось: уступить, поддаться. Что хорошего в неустроенности? Зачем тебе неудачники? Что ты хочешь доказать, пришлый?
   -- Не понимаю. О чем вы?
   -- Да я таких как ты за версту чую! Землянин нашелся... Давай бумаги!
   -- Вот, будьте любезны...
   Подписал, двумя печатями приложился. Вернул мне документы.
   Только теперь я поверил в победу.
   -- Слышишь, парень? Скажи по секрету: откуда ты прибыл на Землю?
   -- От мамы с папой... Прощайте, господа. Спасибо за пульку.
   Выйдя из Тихого Кабинета, я вспомнил о Заме и о его зелье. Да ну его! Сам допьет. Меня здесь ничего больше не удержит. Шеф буравит взглядом мою спину сквозь стены и ковры, Полканыч мутно таращится...
   -- Не спи, старик! Пенсию проспишь! -- злобный лай мне вдогонку.
   -- Осторожнее, очаровашка, с ног собьешь, -- я придержал Сицилию, потрепал по округлостям. Сомлела мадам! Не обойти, не оттолкнуть -- сопит мне в ухо, слова забытые вспоминает. Голубушки-старушки прослезились от умиления.
   Синеглазый щеголь, печальная дама и толстогубый господин беседовали о долге и везении.
   -- Молодой человек, вам улыбнулась удача? -- спросила дама.
   Я гордо кивнул. Показал свои новенькие документы. Сказал:
   -- Главное -- не отступать! Нет ничего невозможного! Терпение и воля -- и все у вас получится.
   -- Вам таки повезло, -- господин не скрывал иронии. -- Вы заставили их признать очевидное. И то много... Вы не пробовали добиться чего-нибудь большего?
   -- Нет. Даже не думал.
   -- Почему? -- спросил щеголь. -- Гражданам они обязаны помогать.
   -- Мне подачки не нужны. Как-нибудь сам проживу.
   -- А кто возражает? -- удивился толстогубый. -- Нужно было использовать момент. Попросились бы к ним в стаю. Там самые лучшие места под солнцем.
   -- Не очень-то и хотелось... Не солнце у них, а обман. Мне под тем солнцем места нет. Мне отчего-то земное полюбилось. Глушь, закоулок, -- зато какое здесь солнце! Хорошее у вас солнце! А какие здесь лица! Хорошие они у вас... Удачи вам, люди!
   Я вышел. Прогулялся, свернул в безлюдный двор, огороженный глухими стенами. Осмотрелся. Телепартировался к ближайшей глазнице Всевида. Тут, на Земле, мне привычно жить бесправным, зато там, наверху, я всегда в своем праве. Если решил узнать, что за черти водятся под сиреневым солнцем -- значит, узнаю.