— А твой дед не против?
— Вид у него был очень сердитый, но, в конце концов, он согласился.
— Ну что ж, ладно. Я послушаюсь тебя и останусь, но это только временно, не навсегда. А потом я еще поговорю с Дармосом. — Она показала на мешок: — Разбери, пока я помогаю Мареле.
— Я? — поразился он и покачал головой: — Ничего себе, вот до чего дело дошло.
Она приподнялась на цыпочки, чтобы разглядеть его лицо и заставить его взглянуть ей в глаза. А потом резко ответила:
— Это была не просьба.
Горен заморгал. И в ту же секунду остался в комнате один.
— Теперь я хоть понимаю, почему в последнее время мы так друг от друга отдалились, — пробормотал он, но все-таки принялся за работу.
Дармос Железнорукий размышлял, сидя за столом с кружкой пива, когда вошла Звездный Блеск. Кроме них, в зале никого не было.
— Меня послала Марела, — робко проговорила темная эльфийка.
— Есть новости? — спросил седовласый мужчина, делая ей знак подойти.
— Сегодняшняя ночь и завтрашний день будут критическими. Если он переживет и вторую ночь, то выздоровеет. Сейчас у него высокая температура, но это из-за слабости. Гангрены пока нет. Странно, одной-единственной раны обычно достаточно, чтобы умереть. Он невероятно силен. Марела считает, что он выкарабкается.
— Ну, если ты не вмешаешься…
Звездный Блеск склонила голову:
- Я прошу прощения, господин. Все случилось так быстро! Я и сама не поняла, что сделала. Я бы уже покинула крепость, если б не помешал ваш внук.
— Садись, Звездный Блеск. — Он показал на соседний стул.
Она, поколебавшись, села. Дармос повертел в руках кружку, прежде чем заговорить.
— Я так и не смирился с потерей дочери. Я должен был оставаться ей отцом, а вместо этого вел себя как повелитель. — Он взглянул на Звездный Блеск. — Шейкур — это все, что у меня есть. Крепость является смыслом моей жизни, я часть ее и несу ответственность за ее защиту и безопасность. Она, конечно, считается неприступной, но это не должно нас успокаивать. В наших рядах вырос враг. Вся Фиара превратилась в поле боя; земля покрыта кровью, а небо темнеет. Я должен подготовить свой народ ко дню Конвокации, кто знает, что будет с нами, Драконокровными.
— И не проснется ли в этот день Малакей, — добавила Звездный Блеск. — Ведь это особенно вас беспокоит, правильно?
— Мы ведь, дитя мое, только пленили его, так что его душа пребывает в Горене. Там… она и должна оставаться, если не произойдет ничего иного.
Дармос осушил кружку.
Звездный Блеск испытующе смотрела на него:
— Понимаю. Вы не хотите, чтобы у него были дети, дабы душа Малакея не поселилась в них и он снова не попытался заполучить власть.
Дармос кивнул:
— Ему еще нет и двадцати, но недалеко то время, когда он заметит, что нравится женщинам. Я вижу, каким взглядом они на него смотрят, все, начиная со служанок и заканчивая воительницами. Он слишком носится с мыслями о мести, но это исключительно вопрос времени.
— Скоро он покинет Шейкур. Что потом?
— Я надеялся на твою поддержку.
— Мою? В каком смысле? Вы рассчитываете на еще одно магическое заклинание?
— А почему нет? Норканам неведомы чувства. Говорят, они действуют хладнокровно и расчетливо, только умом. Может быть, когда-нибудь ты вспомнишь об этом и еще о том, что лучше всего для Горена… а значит, и для всех нас.
Звездный Блеск поднялась.
— Правда, что норканы не могут испытывать ни любви, ни страсти, но у них есть такие чувства, как честь и дружба. Горен мне доверяет, господин. И совсем недавно я держала в руках его сердце; а это к чему-то обязывает. Сообщите ему о своих желаниях сами, но не используйте для этого меня. Горен имеет право на свободный выбор, а если вы мне такое говорите, значит, вас так ничему и не научила история с дочерью. Извините, мне нужно осмотреть раненого. Меня ждет Марела.
Норкан пережил и вторую ночь. Вскоре Марела велела перенести его с больничной постели в комнату с большим окном, в которое ночью проникало хоть немного прохладного воздуха, хотя днем его приходилось держать занавешенным. Дымящиеся травы распространяли приятный запах, предназначенный для укрепления его легких.
Утром возле раненого дежурила Звездный Блеск, она регулярно меняла влажные полотенца, охлаждающие его горячий лоб, и проверяла повязки. Большинство ран уже успели закрыться и хорошо затягивались. Она как раз принесла чашку свежей воды и испугалась, обнаружив пациента бодрствующим. Его горящие темные глаза были направлены прямо на нее.
— Ты полукровка, и именно ты пыталась всадить мне в горло нож, — сказал он. Голос его звучал хрипло и грубо, он постоянно запинался.
— Вы меня узнали?
Он кивнул и снова закрыл глаза.
— У меня у самого дочь полукровка. Если имел с этим дело, сразу же понятно. Я сломал тебе руку?
Она поставила чашку и опустила в нее полотенце.
— Нет.
— Значит, сил у меня совсем не оставалось, я почти умер.
— Вы не помните, что произошло раньше?
— Память постепенно возвращается. Лучше всего я помню горячечный бред, лошадь, огонь… и жару, ужасную жару. Как я попал сюда, не знаю.
Она осторожно положила полотенце ему на лоб.
— Скоро вы все узнаете, надеюсь, что и мы получим от вас какие-то сведения.
Он молча смотрел, как она проверяет повязку на его груди.
— Что заставило тебя изменить свое мнение?
— Своего мнения я не меняла.
Девушка снова его укрыла.
— Я, конечно, стыжусь своей поспешности, потому что никакой это не подвиг — избавить от страданий того, кто и так уже наполовину мертв.
Он внимательно взглянул на нее.
— Что они тебе сделали? — Вопрос прозвучал почти мягко.
— Мой отец из касты Архонов. Он принес в жертву мою мать — она из людей, — когда я была совсем ребенком, и продал меня в рабство.
Она откинула волосы, обнажив шею с клеймом.
— Эта печать у меня на всю жизнь, поэтому можно не удивляться, что никакой любви к народу, который в этом виноват, я не испытываю.
— Ты сама себя заклеймила, — возразил норкан. — Ты согласилась, чтобы к тебе относились как к существу неполноценному. Но ты не можешь очистить свою кровь, пролив мою.
Звездный Блеск отвернулась.
— Я сообщу Мареле, что вы пришли в себя, и тогда вы получите еду и питье. Потом с вами хотел бы побеседовать Дармос Железнорукий, повелитель Шейкура.
— Шейкур… — задумчиво произнес дрэгон. — Самое удачное место, куда я только мог попасть. Похоже… похоже, что слухи о легендарной крепости не вполне соответствуют действительности. — Говоря это, он искоса посмотрел на Звездный Блеск.
— Приготовьтесь к nape-другой сюрпризов, — отозвалась она, выходя из комнаты.
Марела Добросердечная оказывала энергичное сопротивление Дармосу Железнорукому, Горену, Бульдру и Менору, которые пытались проникнуть в маленькую комнату.
— Все в порядке! — крикнул раненый. — Впустите их, целительница, нам нужно поговорить.
Звездный Блеск, которая в это время передвигала тарелки и кувшины, отметила мелодичность его голоса. Он уже мог садиться в постели. Казалось, его силы быстро восстанавливаются.
Вперед вышел Дармос:
— Я Дармос Железнорукий, правитель крепости Шейкур, а это мой внук Горен Говорящий с ветром и наши гости Бульдр Краснобородый и Менор Худощавый. Именно они подобрали вас и привезли сюда.
— И теперь я ваш должник, даже больше, потому что без огромной целительной силы этой мудрой женщины и ее помощницы мне бы не удалось избежать смерти.
Норкан говорил вежливо, и Дармос расслабился.
— В любом другом месте мне бы не были настолько рады, чтобы так за мной ухаживать.
Своими сверкающими темными глазами он по очереди посмотрел на каждого из мужчин:
— Я дрэгон Крэйг Ун'Шаллах.
Его имя прозвучало как гром среди ясного неба. Горен заметил величайшее удивление на лицах остальных. Видимо, он был единственным, кому эти слова ничего не говорили. Правда, Менор, судя по всему, тоже ничего не знал.
— Да, настоящий сюрприз! — заорал Бульдр. — Этот факт, само собой разумеется, кое-что меняет.
Крэйг приподнял тонкую черную бровь:
— Меняет?
— Мы… мы принимали вас за сторонника Раита Черного, — пробормотал Менор.
Дрэгон слегка наклонил голову:
— Понимаю.
— Смею предположить, что этот вывод оказался несколько преждевременным, — заметил Дармос Железнорукий.
— Да. Я путешествую один и не выполняю ничьих поручений.
Крэйг Ун'Шаллах казался усталым, лицо его напряглось.
— Вы его совсем замучили, — вмешалась Марела, замахиваясь на мужчин палкой. — Уходите! Раненому требуется уход, опасность еще не миновала.
Но встрял Менор:
— Кстати, ваша лошадь жива. Она, правда, очень худая, но мы… мы ее выхаживаем.
— Это не моя лошадь, — возразил Крэйг. Он внимательно посмотрел на парня: — Менор, если не ошибаюсь?
— Совершенно верно, господин дрэгон.
— Похоже, она тебе очень нравится.
Менор слегка покраснел:
— Я… в общем, она очень приветливая и радуется, когда я прихожу в конюшню.
— Она твоя.
Прежде чем Менор успел ответить, Крэйг откинулся на подушку и закрыл глаза.
Как только они оказались в коридоре, Горен перестал сдерживаться:
— Кто он? Вы все его знаете!
— Кроме меня, — встрял Менор. — По всей вероятности, членом цеха воров он не является.
Бульдр пнул его в бок и знаком велел замолчать.
— Ну, «знаете» — это слишком сильно сказано, — ответил Горену дед. — Есть множество историй про Крэйга Ун'Шаллаха. Он хорошо известен как великий воин среди всех без исключения народов. Ему пришлось отправиться в ссылку, потому что он выступил против правящей касты Архонов. С тех пор он разъезжает по Фиаре с этой стороны от Лара. Говорят, он сражается на стороне Света.
— Следовательно, Раит не может рассчитывать на его воинское искусство.
— Совершенно верно, Горен. Не думаю, чтобы в последние годы отношения Крэйга и его народа изменились к лучшему. Из последней битвы с Хоканом Аширом Раит вышел победителем, так что вряд ли Крэйг появился бы здесь в одиночестве и израненный…
— Он нам расскажет, что с ним случилось?
— Не думаю, мальчик мой, — прогремел Бульдр. — Ему неприятно, что мы нашли его в таком состоянии. Наверное, именно поэтому сейчас он мирный и вежливый. Что вы собираетесь с ним делать, Дармос?
— Считать его своим гостем, так же как и вас, господин гном, а поскольку он подарил Менору ту любящую поржать живность, доказав, что у него острый глаз — рыбак рыбака видит издалека, — то перед отъездом дам ему другую лошадь, — ответил правитель. — Лучше иметь в лице Крэйга союзника, а не врага.
— И в этом я совершенно с вами согласен. Считаю, что он человек чести, если судить по тому, что я регулярно слышал о нем в последние десятилетия во время своих поездок вдоль Туманного побережья.
— Он лучший из дрэгонов, — неожиданно вмешалась Звездный Блеск. — Он был величайшим представителем касты и ее предводителем. Моя мама как-то рассказывала, что в немилость он попал из-за того, что спас пару людей от ужасной смерти: их должны были принести в жертву. — Тень упала на ее нежное лицо. — Она рассказывала, прежде чем…
До конца эльфийка не договорила, но Горен и так все понял.
— Значит, твое мнение о нем изменилось?
— Да, Горен. Крэйг Ун'Шаллах — изгнанник, его волнует не власть, а мир и справедливость. Но мы не должны забывать, на чьей он стороне. Он в ссылке, но не отказался от Тьмы. Может, он и не большой друг правящих Архонов, но всей душой привязан к норканам. Он все еще им предан.
— Откуда ты знаешь? — резко спросил Дармос Железнорукий.
— Вижу по его глазам, — спокойно ответила девушка. — И читаю в его сердце, которое говорило со мной. Вам, людям, не понять, как близки между собой норканы. Чтобы понять друг друга, у нас существуют и другие способы, не только слова.
— А не презирает ли он тебя, полукровку? — обиженно поинтересовался Бульдр.
— Он сказал мне, что у него самого дочь полукровка.
— Странный господин, — заметил пораженный Менор.
Вскоре Крэйг Ун'Шаллах смог подняться с постели. Это был высокий, мощный, мрачный мужчина, не склонный к разговорам и, как предполагалось, не собиравшийся повествовать подробности своего несчастья. Он сообщил хозяину Шейкура, что покинет крепость, как только будет здоров.
— Я не богат, но могу предложить вам пару серебряных монет за хорошую лошадь со снаряжением.
— Мы договоримся, — пробормотал Дармос. — Кроме того, вы получите меч, у нас их достаточно сохранилось от предков. Он будет вам служить до тех пор, пока вы не сможете заказать себе другой.
Крэйг наморщил лоб:
— Такого дара я принять не могу. Я и так перед вами в долгу за свое спасение.
— Никто не может сказать, что шейканы спокойно сносят оскорбления, — возразил правитель. — Разве не норканы дали нам столь подходящее имя — шейканы,тем самым обеспечив нам возможность стать самостоятельным народом? Ведь мы, гордый народ Нора Серебряного Ткача, стали исключительными, чистокровными и независимыми. Мы не являемся врагами кому бы то ни было, и никто нам не враг… и не друг.
— Вам, безбожникам, не позавидуешь, — искренне отозвался дрэгон.
— А разве вы не отвернулись от Нора? — удивился Горен.
Темный эльф посмотрел на него:
— Как ты, шейкан, отторгнутый Стражами, можешь понять, что такое быть одухотворенным дыханием Стража и пребывать под его защитой?
— Так объясните мне, — обиженно проговорил Горен.
— Нор Молчащий, — начал Крэйг, — владыка ночи и знаний. От него зависят ясность и истина. Его око на ночном небе неподкупно и всевидяще. Народы Света называют нас ренегатами, но именно онпервым спустился с неба, принеся народам знание о сотворении мира, онрассказал, как благодаря Аониру, свет которого все еще с нами, возникла Эо. Но народы боялись его, потому что он холодный и неприступный, его свет не дарил тепла, и они отвернулись от него, обратясь к Стражам Света и Солнца. Нор оскорбился, потому что считал такое поведение предательством и несправедливостью, и перешел на сторону изгоя Цараха, который когда-то был Ульмом Заботливым, пока собственные братья и сестры его не предали. В благодарность за помощь Царах создал для своего темного брата нас, норканов. Мы есть его живые отражения и находимся в постоянном поиске справедливости — или должны находиться, вспомните хотя бы наше деление на касты и их нынешние цели. Ведь любые изменения — это и есть ход вещей.
Горен слушал, затаив дыхание. Конечно, от магистра Альтара в Лирайне он слышал о создании мира и о разногласиях Стражей, но ни разу магистр не рассказывал с таким самозабвением. Да и никто из горожан, в трудных случаях призывающих на помощь кого-нибудь из богов, никогда столь подробно на этом вопросе не останавливался.
Дрэгон продолжал:
— Даже если ситуация сейчас не та, что планировалась, Нор все равно не разрушитель, и ссылка его несправедлива.
— Он же не знает чувств, — возразил Горен. — Разве не так?
Крэйг кивнул:
— Верно. Но истина превыше всего, править миром можно, только сохраняя ясный ум.
«Мир без любви», — подумал Горен, и кожа его покрылась мурашками.
— Это ужасная картина даже для шейкана, — заметил его дед. — Если вы, господин дрэгон, стремитесь именно к такой цели, то мы с вами ужасно далеки друг от друга.
— К чему я стремлюсь, не важно, господин повелитель Шейкура. Имеют значение только народы в целом, а не отдельные личности.
Это тоже не очень понравилось Горену. У него вертелся вопрос, как Крэйг столько лет добровольно провел в изгнании, в одиночестве скитаясь до Лара и обратно, но задать его вслух не осмелился и спросил другое:
— Мой учитель, магистр Альтар, утверждал, что после создания мира Стражи больше напрямую не вмешиваются в происходящие в нашем мире события.
— Точно так, — подтвердил Крэйг. — Народы сами несут ответственность за себя и свои поступки.
— Но… Стражи убили нашего предка и прокляли его, после чего возникли мы, безбожники, как вы нас называете. Как же так?
— Твой предок завладел Materia Prima,молодой Горен. А еще он хотел участвовать в творении, попытался сам стать творцом. Это было прямым вмешательством в дела богов, которые, естественно, этого не потерпели.
Горен кивнул. Это было ему понятно. Но он все-таки задал еще один вопрос:
— А еще магистр Альтар говорил, что боги от нас отвернулись и теперь уже недостижимы. Наверное, они больше не хотят нам показываться, ведь после их последнего появления прошло слишком много времени. Хотя день Конвокации может оказаться попыткой вмешаться в их дела, как и затея Малакея заняться творением самостоятельно. Вдруг это им повредит? Но они ничего не делают, чтобы помешать Альянсу тщательно подготовиться.
Темные глаза Крэйга потемнели еще больше.
— Да, — мрачно сказал он. — Так говорят. — Он встал. — Сейчас мне следует заняться восстановлением моих весьма слабых сил. Тем быстрее я смогу вас покинуть, Дармос Железнорукий, что в ваших же интересах.
Он вежливо поклонился и ушел, не дожидаясь ответа.
— Он и сам сомневается, — поразился Горен.
— У него истерзанная душа, Горен, — отозвался его дед. — Как у тебя. И у девушки по имени Звездный Блеск. Держись от него подальше.
ГЛАВА 2
— Вид у него был очень сердитый, но, в конце концов, он согласился.
— Ну что ж, ладно. Я послушаюсь тебя и останусь, но это только временно, не навсегда. А потом я еще поговорю с Дармосом. — Она показала на мешок: — Разбери, пока я помогаю Мареле.
— Я? — поразился он и покачал головой: — Ничего себе, вот до чего дело дошло.
Она приподнялась на цыпочки, чтобы разглядеть его лицо и заставить его взглянуть ей в глаза. А потом резко ответила:
— Это была не просьба.
Горен заморгал. И в ту же секунду остался в комнате один.
— Теперь я хоть понимаю, почему в последнее время мы так друг от друга отдалились, — пробормотал он, но все-таки принялся за работу.
Дармос Железнорукий размышлял, сидя за столом с кружкой пива, когда вошла Звездный Блеск. Кроме них, в зале никого не было.
— Меня послала Марела, — робко проговорила темная эльфийка.
— Есть новости? — спросил седовласый мужчина, делая ей знак подойти.
— Сегодняшняя ночь и завтрашний день будут критическими. Если он переживет и вторую ночь, то выздоровеет. Сейчас у него высокая температура, но это из-за слабости. Гангрены пока нет. Странно, одной-единственной раны обычно достаточно, чтобы умереть. Он невероятно силен. Марела считает, что он выкарабкается.
— Ну, если ты не вмешаешься…
Звездный Блеск склонила голову:
- Я прошу прощения, господин. Все случилось так быстро! Я и сама не поняла, что сделала. Я бы уже покинула крепость, если б не помешал ваш внук.
— Садись, Звездный Блеск. — Он показал на соседний стул.
Она, поколебавшись, села. Дармос повертел в руках кружку, прежде чем заговорить.
— Я так и не смирился с потерей дочери. Я должен был оставаться ей отцом, а вместо этого вел себя как повелитель. — Он взглянул на Звездный Блеск. — Шейкур — это все, что у меня есть. Крепость является смыслом моей жизни, я часть ее и несу ответственность за ее защиту и безопасность. Она, конечно, считается неприступной, но это не должно нас успокаивать. В наших рядах вырос враг. Вся Фиара превратилась в поле боя; земля покрыта кровью, а небо темнеет. Я должен подготовить свой народ ко дню Конвокации, кто знает, что будет с нами, Драконокровными.
— И не проснется ли в этот день Малакей, — добавила Звездный Блеск. — Ведь это особенно вас беспокоит, правильно?
— Мы ведь, дитя мое, только пленили его, так что его душа пребывает в Горене. Там… она и должна оставаться, если не произойдет ничего иного.
Дармос осушил кружку.
Звездный Блеск испытующе смотрела на него:
— Понимаю. Вы не хотите, чтобы у него были дети, дабы душа Малакея не поселилась в них и он снова не попытался заполучить власть.
Дармос кивнул:
— Ему еще нет и двадцати, но недалеко то время, когда он заметит, что нравится женщинам. Я вижу, каким взглядом они на него смотрят, все, начиная со служанок и заканчивая воительницами. Он слишком носится с мыслями о мести, но это исключительно вопрос времени.
— Скоро он покинет Шейкур. Что потом?
— Я надеялся на твою поддержку.
— Мою? В каком смысле? Вы рассчитываете на еще одно магическое заклинание?
— А почему нет? Норканам неведомы чувства. Говорят, они действуют хладнокровно и расчетливо, только умом. Может быть, когда-нибудь ты вспомнишь об этом и еще о том, что лучше всего для Горена… а значит, и для всех нас.
Звездный Блеск поднялась.
— Правда, что норканы не могут испытывать ни любви, ни страсти, но у них есть такие чувства, как честь и дружба. Горен мне доверяет, господин. И совсем недавно я держала в руках его сердце; а это к чему-то обязывает. Сообщите ему о своих желаниях сами, но не используйте для этого меня. Горен имеет право на свободный выбор, а если вы мне такое говорите, значит, вас так ничему и не научила история с дочерью. Извините, мне нужно осмотреть раненого. Меня ждет Марела.
Норкан пережил и вторую ночь. Вскоре Марела велела перенести его с больничной постели в комнату с большим окном, в которое ночью проникало хоть немного прохладного воздуха, хотя днем его приходилось держать занавешенным. Дымящиеся травы распространяли приятный запах, предназначенный для укрепления его легких.
Утром возле раненого дежурила Звездный Блеск, она регулярно меняла влажные полотенца, охлаждающие его горячий лоб, и проверяла повязки. Большинство ран уже успели закрыться и хорошо затягивались. Она как раз принесла чашку свежей воды и испугалась, обнаружив пациента бодрствующим. Его горящие темные глаза были направлены прямо на нее.
— Ты полукровка, и именно ты пыталась всадить мне в горло нож, — сказал он. Голос его звучал хрипло и грубо, он постоянно запинался.
— Вы меня узнали?
Он кивнул и снова закрыл глаза.
— У меня у самого дочь полукровка. Если имел с этим дело, сразу же понятно. Я сломал тебе руку?
Она поставила чашку и опустила в нее полотенце.
— Нет.
— Значит, сил у меня совсем не оставалось, я почти умер.
— Вы не помните, что произошло раньше?
— Память постепенно возвращается. Лучше всего я помню горячечный бред, лошадь, огонь… и жару, ужасную жару. Как я попал сюда, не знаю.
Она осторожно положила полотенце ему на лоб.
— Скоро вы все узнаете, надеюсь, что и мы получим от вас какие-то сведения.
Он молча смотрел, как она проверяет повязку на его груди.
— Что заставило тебя изменить свое мнение?
— Своего мнения я не меняла.
Девушка снова его укрыла.
— Я, конечно, стыжусь своей поспешности, потому что никакой это не подвиг — избавить от страданий того, кто и так уже наполовину мертв.
Он внимательно взглянул на нее.
— Что они тебе сделали? — Вопрос прозвучал почти мягко.
— Мой отец из касты Архонов. Он принес в жертву мою мать — она из людей, — когда я была совсем ребенком, и продал меня в рабство.
Она откинула волосы, обнажив шею с клеймом.
— Эта печать у меня на всю жизнь, поэтому можно не удивляться, что никакой любви к народу, который в этом виноват, я не испытываю.
— Ты сама себя заклеймила, — возразил норкан. — Ты согласилась, чтобы к тебе относились как к существу неполноценному. Но ты не можешь очистить свою кровь, пролив мою.
Звездный Блеск отвернулась.
— Я сообщу Мареле, что вы пришли в себя, и тогда вы получите еду и питье. Потом с вами хотел бы побеседовать Дармос Железнорукий, повелитель Шейкура.
— Шейкур… — задумчиво произнес дрэгон. — Самое удачное место, куда я только мог попасть. Похоже… похоже, что слухи о легендарной крепости не вполне соответствуют действительности. — Говоря это, он искоса посмотрел на Звездный Блеск.
— Приготовьтесь к nape-другой сюрпризов, — отозвалась она, выходя из комнаты.
Марела Добросердечная оказывала энергичное сопротивление Дармосу Железнорукому, Горену, Бульдру и Менору, которые пытались проникнуть в маленькую комнату.
— Все в порядке! — крикнул раненый. — Впустите их, целительница, нам нужно поговорить.
Звездный Блеск, которая в это время передвигала тарелки и кувшины, отметила мелодичность его голоса. Он уже мог садиться в постели. Казалось, его силы быстро восстанавливаются.
Вперед вышел Дармос:
— Я Дармос Железнорукий, правитель крепости Шейкур, а это мой внук Горен Говорящий с ветром и наши гости Бульдр Краснобородый и Менор Худощавый. Именно они подобрали вас и привезли сюда.
— И теперь я ваш должник, даже больше, потому что без огромной целительной силы этой мудрой женщины и ее помощницы мне бы не удалось избежать смерти.
Норкан говорил вежливо, и Дармос расслабился.
— В любом другом месте мне бы не были настолько рады, чтобы так за мной ухаживать.
Своими сверкающими темными глазами он по очереди посмотрел на каждого из мужчин:
— Я дрэгон Крэйг Ун'Шаллах.
Его имя прозвучало как гром среди ясного неба. Горен заметил величайшее удивление на лицах остальных. Видимо, он был единственным, кому эти слова ничего не говорили. Правда, Менор, судя по всему, тоже ничего не знал.
— Да, настоящий сюрприз! — заорал Бульдр. — Этот факт, само собой разумеется, кое-что меняет.
Крэйг приподнял тонкую черную бровь:
— Меняет?
— Мы… мы принимали вас за сторонника Раита Черного, — пробормотал Менор.
Дрэгон слегка наклонил голову:
— Понимаю.
— Смею предположить, что этот вывод оказался несколько преждевременным, — заметил Дармос Железнорукий.
— Да. Я путешествую один и не выполняю ничьих поручений.
Крэйг Ун'Шаллах казался усталым, лицо его напряглось.
— Вы его совсем замучили, — вмешалась Марела, замахиваясь на мужчин палкой. — Уходите! Раненому требуется уход, опасность еще не миновала.
Но встрял Менор:
— Кстати, ваша лошадь жива. Она, правда, очень худая, но мы… мы ее выхаживаем.
— Это не моя лошадь, — возразил Крэйг. Он внимательно посмотрел на парня: — Менор, если не ошибаюсь?
— Совершенно верно, господин дрэгон.
— Похоже, она тебе очень нравится.
Менор слегка покраснел:
— Я… в общем, она очень приветливая и радуется, когда я прихожу в конюшню.
— Она твоя.
Прежде чем Менор успел ответить, Крэйг откинулся на подушку и закрыл глаза.
Как только они оказались в коридоре, Горен перестал сдерживаться:
— Кто он? Вы все его знаете!
— Кроме меня, — встрял Менор. — По всей вероятности, членом цеха воров он не является.
Бульдр пнул его в бок и знаком велел замолчать.
— Ну, «знаете» — это слишком сильно сказано, — ответил Горену дед. — Есть множество историй про Крэйга Ун'Шаллаха. Он хорошо известен как великий воин среди всех без исключения народов. Ему пришлось отправиться в ссылку, потому что он выступил против правящей касты Архонов. С тех пор он разъезжает по Фиаре с этой стороны от Лара. Говорят, он сражается на стороне Света.
— Следовательно, Раит не может рассчитывать на его воинское искусство.
— Совершенно верно, Горен. Не думаю, чтобы в последние годы отношения Крэйга и его народа изменились к лучшему. Из последней битвы с Хоканом Аширом Раит вышел победителем, так что вряд ли Крэйг появился бы здесь в одиночестве и израненный…
— Он нам расскажет, что с ним случилось?
— Не думаю, мальчик мой, — прогремел Бульдр. — Ему неприятно, что мы нашли его в таком состоянии. Наверное, именно поэтому сейчас он мирный и вежливый. Что вы собираетесь с ним делать, Дармос?
— Считать его своим гостем, так же как и вас, господин гном, а поскольку он подарил Менору ту любящую поржать живность, доказав, что у него острый глаз — рыбак рыбака видит издалека, — то перед отъездом дам ему другую лошадь, — ответил правитель. — Лучше иметь в лице Крэйга союзника, а не врага.
— И в этом я совершенно с вами согласен. Считаю, что он человек чести, если судить по тому, что я регулярно слышал о нем в последние десятилетия во время своих поездок вдоль Туманного побережья.
— Он лучший из дрэгонов, — неожиданно вмешалась Звездный Блеск. — Он был величайшим представителем касты и ее предводителем. Моя мама как-то рассказывала, что в немилость он попал из-за того, что спас пару людей от ужасной смерти: их должны были принести в жертву. — Тень упала на ее нежное лицо. — Она рассказывала, прежде чем…
До конца эльфийка не договорила, но Горен и так все понял.
— Значит, твое мнение о нем изменилось?
— Да, Горен. Крэйг Ун'Шаллах — изгнанник, его волнует не власть, а мир и справедливость. Но мы не должны забывать, на чьей он стороне. Он в ссылке, но не отказался от Тьмы. Может, он и не большой друг правящих Архонов, но всей душой привязан к норканам. Он все еще им предан.
— Откуда ты знаешь? — резко спросил Дармос Железнорукий.
— Вижу по его глазам, — спокойно ответила девушка. — И читаю в его сердце, которое говорило со мной. Вам, людям, не понять, как близки между собой норканы. Чтобы понять друг друга, у нас существуют и другие способы, не только слова.
— А не презирает ли он тебя, полукровку? — обиженно поинтересовался Бульдр.
— Он сказал мне, что у него самого дочь полукровка.
— Странный господин, — заметил пораженный Менор.
Вскоре Крэйг Ун'Шаллах смог подняться с постели. Это был высокий, мощный, мрачный мужчина, не склонный к разговорам и, как предполагалось, не собиравшийся повествовать подробности своего несчастья. Он сообщил хозяину Шейкура, что покинет крепость, как только будет здоров.
— Я не богат, но могу предложить вам пару серебряных монет за хорошую лошадь со снаряжением.
— Мы договоримся, — пробормотал Дармос. — Кроме того, вы получите меч, у нас их достаточно сохранилось от предков. Он будет вам служить до тех пор, пока вы не сможете заказать себе другой.
Крэйг наморщил лоб:
— Такого дара я принять не могу. Я и так перед вами в долгу за свое спасение.
— Никто не может сказать, что шейканы спокойно сносят оскорбления, — возразил правитель. — Разве не норканы дали нам столь подходящее имя — шейканы,тем самым обеспечив нам возможность стать самостоятельным народом? Ведь мы, гордый народ Нора Серебряного Ткача, стали исключительными, чистокровными и независимыми. Мы не являемся врагами кому бы то ни было, и никто нам не враг… и не друг.
— Вам, безбожникам, не позавидуешь, — искренне отозвался дрэгон.
— А разве вы не отвернулись от Нора? — удивился Горен.
Темный эльф посмотрел на него:
— Как ты, шейкан, отторгнутый Стражами, можешь понять, что такое быть одухотворенным дыханием Стража и пребывать под его защитой?
— Так объясните мне, — обиженно проговорил Горен.
— Нор Молчащий, — начал Крэйг, — владыка ночи и знаний. От него зависят ясность и истина. Его око на ночном небе неподкупно и всевидяще. Народы Света называют нас ренегатами, но именно онпервым спустился с неба, принеся народам знание о сотворении мира, онрассказал, как благодаря Аониру, свет которого все еще с нами, возникла Эо. Но народы боялись его, потому что он холодный и неприступный, его свет не дарил тепла, и они отвернулись от него, обратясь к Стражам Света и Солнца. Нор оскорбился, потому что считал такое поведение предательством и несправедливостью, и перешел на сторону изгоя Цараха, который когда-то был Ульмом Заботливым, пока собственные братья и сестры его не предали. В благодарность за помощь Царах создал для своего темного брата нас, норканов. Мы есть его живые отражения и находимся в постоянном поиске справедливости — или должны находиться, вспомните хотя бы наше деление на касты и их нынешние цели. Ведь любые изменения — это и есть ход вещей.
Горен слушал, затаив дыхание. Конечно, от магистра Альтара в Лирайне он слышал о создании мира и о разногласиях Стражей, но ни разу магистр не рассказывал с таким самозабвением. Да и никто из горожан, в трудных случаях призывающих на помощь кого-нибудь из богов, никогда столь подробно на этом вопросе не останавливался.
Дрэгон продолжал:
— Даже если ситуация сейчас не та, что планировалась, Нор все равно не разрушитель, и ссылка его несправедлива.
— Он же не знает чувств, — возразил Горен. — Разве не так?
Крэйг кивнул:
— Верно. Но истина превыше всего, править миром можно, только сохраняя ясный ум.
«Мир без любви», — подумал Горен, и кожа его покрылась мурашками.
— Это ужасная картина даже для шейкана, — заметил его дед. — Если вы, господин дрэгон, стремитесь именно к такой цели, то мы с вами ужасно далеки друг от друга.
— К чему я стремлюсь, не важно, господин повелитель Шейкура. Имеют значение только народы в целом, а не отдельные личности.
Это тоже не очень понравилось Горену. У него вертелся вопрос, как Крэйг столько лет добровольно провел в изгнании, в одиночестве скитаясь до Лара и обратно, но задать его вслух не осмелился и спросил другое:
— Мой учитель, магистр Альтар, утверждал, что после создания мира Стражи больше напрямую не вмешиваются в происходящие в нашем мире события.
— Точно так, — подтвердил Крэйг. — Народы сами несут ответственность за себя и свои поступки.
— Но… Стражи убили нашего предка и прокляли его, после чего возникли мы, безбожники, как вы нас называете. Как же так?
— Твой предок завладел Materia Prima,молодой Горен. А еще он хотел участвовать в творении, попытался сам стать творцом. Это было прямым вмешательством в дела богов, которые, естественно, этого не потерпели.
Горен кивнул. Это было ему понятно. Но он все-таки задал еще один вопрос:
— А еще магистр Альтар говорил, что боги от нас отвернулись и теперь уже недостижимы. Наверное, они больше не хотят нам показываться, ведь после их последнего появления прошло слишком много времени. Хотя день Конвокации может оказаться попыткой вмешаться в их дела, как и затея Малакея заняться творением самостоятельно. Вдруг это им повредит? Но они ничего не делают, чтобы помешать Альянсу тщательно подготовиться.
Темные глаза Крэйга потемнели еще больше.
— Да, — мрачно сказал он. — Так говорят. — Он встал. — Сейчас мне следует заняться восстановлением моих весьма слабых сил. Тем быстрее я смогу вас покинуть, Дармос Железнорукий, что в ваших же интересах.
Он вежливо поклонился и ушел, не дожидаясь ответа.
— Он и сам сомневается, — поразился Горен.
— У него истерзанная душа, Горен, — отозвался его дед. — Как у тебя. И у девушки по имени Звездный Блеск. Держись от него подальше.
ГЛАВА 2
Норимар
— Как я рада, что у меня снова будет постель, — вздохнула Вейлин Лунный Глаз, когда ближе к вечеру они с Хагом спешились перед постоялым двором «Зеленый дракон».
Она отряхнула платье и провела по длинным волнистым волосам цвета освещенной солнцем осенней листвы.
К ним уже спешил конюх, но Хаг движением руки отпустил мальчика и сам привязал лошадей.
— Как ты, Вейлин, это себе представляешь? — спросил он. — Денег у нас нет. Хватит разве что на скудный ужин, если удастся договориться с хозяином.
— Продадим лошадь. С седлом и упряжью. На первое время хватит.
На лице Хага отразилось сомнение. Три лошади, полученные от Хумриха Сведущего, были, конечно, спокойными, но не очень хороших кровей. Правда, в Шейкуре они отъелись, а Бульдр настоял, чтобы Хаг и Вейлин выбрали лучших.
— А которую?
Вейлин показала на каурую:
— Эта сильнее.
— Но ведь нам еще предстоит длительное путешествие.
Эльфийка звонко засмеялась:
— Неужели ты боишься, что я всю дорогу буду тебя обнимать?
Хаг невольно покраснел:
— Что ты, Вейлин, конечно нет. Да и лошадь не почувствует твоего веса. Но для тебя это очень неудобно…
— Значит, договорились, — бодро проговорила она. — А когда доберемся до Грауфурта и ты окажешься в кругу семьи, оставишь мне нашего верного товарища.
Она повертела головой:
— А где мальчик? Он должен привести к нам старшего конюха.
В этот самый момент конюх вышел из конюшни и гневно посмотрел на Хага:
— Мальчик совсем растерялся, вы не позволили ему выполнить свои обязанности!
— Нет-нет, просто он неправильно нас понял. Но раз уж вы здесь: не хотите ли, добрый человек, купить спокойную лошадь? — Хаг потрепал каурую по шее. — Она неприхотлива и очень вынослива. К тому же ничто на свете не выведет ее из себя. Вы сможете выгодно продать ее какой-нибудь пугливой даме.
Мужчина удивился, потом изучил покрытое пылью и потрепанное платье путешественников.
— Вы сбежали? — проявил он недюжинные мыслительные способности. — Некоторые супруги весьма нервно реагируют на неверность.
— Да вы что! — возмутилась Вейлин, а Хаг пояснил:
— Просто мы вместе путешествуем, едем в одно и то же место. В наши дни это лучше, чем ездить по одному.
Мужчина ухмыльнулся беззубым ртом. Он не поверил ни одному слову, но не хотел упустить выгодную сделку, так что обошелся без дальнейших замечаний.
— Значит, вам нужны деньги.
— Тридцать серебряных монет, если вы не против, — предложил Хаг Сокол.
Конюх захохотал:
— Вы в своем уме? Я ведь могу обидеться.
Но молодой уроженец Нортандера не позволил сбить себя с толку:
— Лошадь молода и надежна. Не пугливая и делает, что ей говорят. Она здорова, за ней хорошо ухаживали. В придачу я дам седло и стремена, а это само по себе стоит половину названной суммы.
Конюх осмотрел каурую, проверил зубы, глаза и ноздри, приложил ухо к боку, обследовал копыта и сухожилия. В конце концов кивнул и заявил:
— Десять фальков, и по рукам.
Теперь наступила очередь Хага сухо засмеяться, и торговля началась. После отчаянной борьбы они все-таки договорились. Лошадь сменила хозяина, а Хаг наполнил свой мешок звонкими монетами, не забыв отсыпать Вейлин ровно половину, потом кивнул стоявшему в ожидании мальчику, протянул ему уздечку второй лошади и два кельха:
— Позаботься, чтобы у нее было хорошее стойло, достаточно сена и воды, вычеши ее и почисти копыта. Если утром я буду доволен, а седло и уздечка не исчезнут самым невероятным образом, получишь еще одну медную монету.
Мальчишка просиял:
— Спасибо, господин! Можете на меня положиться!
Он резво кинулся к лошади, отвязал ее и повел в конюшню.
Вейлин стояла, скрестив руки на груди.
— Можем мы, наконец, спросить насчет комнаты? Я хочу привести в порядок одежду и помыться!
— Как вам будет угодно, миледи, — захихикал Хаг, подавая ей руку.
Она незаметно пнула его в бок и первой вошла в «Зеленого дракона».
Зал был полон весело гомонящих гостей, и прошло какое-то время, прежде чем хозяин, полный мужчина, их заметил.
— Вам повезло! — заорал он. — Вы попали на лучший постоялый двор во всем Норимаре, у меня есть отдельные комнаты, две на верхнем этаже только что освободились. И самое главное: в каждой есть ванна!
— А там чисто? — недоверчиво спросила Вейлин, осматриваясь и сморщив нос. «Лучший постоялый двор» она представляла себе несколько по-иному. Здесь же стены были покрыты грязью и пятнами сажи и жира, а пол, судя по всему, в последний раз подметали давным-давно.
Хозяин смерил Вейлин возмущенным взглядом:
— Само собой разумеется, вода чистая, никто ею не пользовался! А еще у меня есть постельное белье, его меняют каждую неделю!
Хаг предусмотрительно набрал в легкие побольше воздуха, так как понял: при таких восторженных рекомендациях ему предстоит еще раз как следует поторговаться. Хозяин был тверд, но в конечном итоге уступил: похоже, постояльцев у него было не много и терять сразу двух клиентов ему явно не хотелось.
Хаг собирался заплатить за себя и Вейлин, но она уже отдала хозяину половину.
— Очень мило, что ты хочешь быть галантным, — сказала она, тряся мешком, — но я свободна и вполне способна сама за себя заплатить.
Слуга отвел их на третий этаж, где прямо под крышей находились две крошечные комнатки и ванная.
— Почему здесь останавливается так мало постояльцев? — спросила по пути эльфийка. — Я думала, в пограничном городе всегда суета.
Норимар располагался возле самой границы с Граргом и Ветряными горами. Здесь мирно уживались представители всех народов Фиары и велась бойкая торговля. Уже несколько лет, с тех пор, как медные фальки утратили свое значение, Норимар считался нейтральным, хотя и продолжал подчиняться Хоенмарку, поэтому его охраняли войска. Их было довольно много, и все под флагом империи людей: золотого орла на темно-красном фоне.
— Времена нынче неспокойные, — ответил слуга. — Многие путешественники останавливаются лишь на короткое время, решают свои дела и отправляются дальше.
— Сейчас на Фиаре спокойных мест нет, — заметил Хаг. — По крайней мере, надеюсь, что сможем без помех выспаться.
— Конечно, здесь вас никто не потревожит. Ванна сейчас будет готова. Желаю прекрасно провести время!
Слуга бросился вниз по узкой шаткой деревянной лестнице, потому что его уже звал разгневанный хозяин.
Хаг повернулся к Вейлин:
— Мне бы хотелось промочить горло пивом. Да и послушаю, что к чему. Наслаждайся ванной, а я помоюсь попозже.
— Замечательно.
Хаг оставил багаж, спрятал большую часть денег и вернулся в зал. Тяжелый воздух, дымный из-за пылающего камина, факелов и свечей, смешанный с пряным табаком, потом и грязью давно не мытых тел, стеной встал на его пути. Но Хаг все равно мужественно прошел вперед, сел за стол и заказал пиво. После первого же глотка он перестал обращать внимание на духоту, и по телу его растеклась приятная истома. Перед ним появились шпик, хлеб и тарелка густого супа. Изголодавшийся Хаг с удовольствием принялся за еду. Довольный собой и окружающим миром, он наполнял желудок и прислушивался к обрывкам разговоров. Как и везде, беседы вертелись вокруг плохого урожая, грабительских цен, неверных, неряшливых или сварливых жен и слишком высоких налогов. Но как только речь зашла о сражениях, Хаг насторожился. Похоже, возле границы в последнее время все чаще происходили стычки, и торговцы собирали караваны с вооруженной охраной. Многие предполагали, что имеющий выгодное стратегическое положение Норимар станет полем битвы всех народов, когда спор между магами Альянса достигнет апогея.
Сидящий напротив мужчина приподнял кружку и выпил за его здоровье.
— Ты, молодой человек, нездешний, — заявил седовласый незнакомец лет пятидесяти.
Хаг кивнул и в свою очередь тоже приподнял свою кружку:
— Я из Нортандера.
— Из старинного рода, правильно?
— Из Леонидаров.
— А, гордый народ. Когда-то давно у меня был друг, представитель княжеского дома… Да, наверняка это было еще до твоего рождения. Некоторое время я жил у него недалеко от Грауфурта. Суровые места, не такая раскаленная сковородка, как здесь.
Она отряхнула платье и провела по длинным волнистым волосам цвета освещенной солнцем осенней листвы.
К ним уже спешил конюх, но Хаг движением руки отпустил мальчика и сам привязал лошадей.
— Как ты, Вейлин, это себе представляешь? — спросил он. — Денег у нас нет. Хватит разве что на скудный ужин, если удастся договориться с хозяином.
— Продадим лошадь. С седлом и упряжью. На первое время хватит.
На лице Хага отразилось сомнение. Три лошади, полученные от Хумриха Сведущего, были, конечно, спокойными, но не очень хороших кровей. Правда, в Шейкуре они отъелись, а Бульдр настоял, чтобы Хаг и Вейлин выбрали лучших.
— А которую?
Вейлин показала на каурую:
— Эта сильнее.
— Но ведь нам еще предстоит длительное путешествие.
Эльфийка звонко засмеялась:
— Неужели ты боишься, что я всю дорогу буду тебя обнимать?
Хаг невольно покраснел:
— Что ты, Вейлин, конечно нет. Да и лошадь не почувствует твоего веса. Но для тебя это очень неудобно…
— Значит, договорились, — бодро проговорила она. — А когда доберемся до Грауфурта и ты окажешься в кругу семьи, оставишь мне нашего верного товарища.
Она повертела головой:
— А где мальчик? Он должен привести к нам старшего конюха.
В этот самый момент конюх вышел из конюшни и гневно посмотрел на Хага:
— Мальчик совсем растерялся, вы не позволили ему выполнить свои обязанности!
— Нет-нет, просто он неправильно нас понял. Но раз уж вы здесь: не хотите ли, добрый человек, купить спокойную лошадь? — Хаг потрепал каурую по шее. — Она неприхотлива и очень вынослива. К тому же ничто на свете не выведет ее из себя. Вы сможете выгодно продать ее какой-нибудь пугливой даме.
Мужчина удивился, потом изучил покрытое пылью и потрепанное платье путешественников.
— Вы сбежали? — проявил он недюжинные мыслительные способности. — Некоторые супруги весьма нервно реагируют на неверность.
— Да вы что! — возмутилась Вейлин, а Хаг пояснил:
— Просто мы вместе путешествуем, едем в одно и то же место. В наши дни это лучше, чем ездить по одному.
Мужчина ухмыльнулся беззубым ртом. Он не поверил ни одному слову, но не хотел упустить выгодную сделку, так что обошелся без дальнейших замечаний.
— Значит, вам нужны деньги.
— Тридцать серебряных монет, если вы не против, — предложил Хаг Сокол.
Конюх захохотал:
— Вы в своем уме? Я ведь могу обидеться.
Но молодой уроженец Нортандера не позволил сбить себя с толку:
— Лошадь молода и надежна. Не пугливая и делает, что ей говорят. Она здорова, за ней хорошо ухаживали. В придачу я дам седло и стремена, а это само по себе стоит половину названной суммы.
Конюх осмотрел каурую, проверил зубы, глаза и ноздри, приложил ухо к боку, обследовал копыта и сухожилия. В конце концов кивнул и заявил:
— Десять фальков, и по рукам.
Теперь наступила очередь Хага сухо засмеяться, и торговля началась. После отчаянной борьбы они все-таки договорились. Лошадь сменила хозяина, а Хаг наполнил свой мешок звонкими монетами, не забыв отсыпать Вейлин ровно половину, потом кивнул стоявшему в ожидании мальчику, протянул ему уздечку второй лошади и два кельха:
— Позаботься, чтобы у нее было хорошее стойло, достаточно сена и воды, вычеши ее и почисти копыта. Если утром я буду доволен, а седло и уздечка не исчезнут самым невероятным образом, получишь еще одну медную монету.
Мальчишка просиял:
— Спасибо, господин! Можете на меня положиться!
Он резво кинулся к лошади, отвязал ее и повел в конюшню.
Вейлин стояла, скрестив руки на груди.
— Можем мы, наконец, спросить насчет комнаты? Я хочу привести в порядок одежду и помыться!
— Как вам будет угодно, миледи, — захихикал Хаг, подавая ей руку.
Она незаметно пнула его в бок и первой вошла в «Зеленого дракона».
Зал был полон весело гомонящих гостей, и прошло какое-то время, прежде чем хозяин, полный мужчина, их заметил.
— Вам повезло! — заорал он. — Вы попали на лучший постоялый двор во всем Норимаре, у меня есть отдельные комнаты, две на верхнем этаже только что освободились. И самое главное: в каждой есть ванна!
— А там чисто? — недоверчиво спросила Вейлин, осматриваясь и сморщив нос. «Лучший постоялый двор» она представляла себе несколько по-иному. Здесь же стены были покрыты грязью и пятнами сажи и жира, а пол, судя по всему, в последний раз подметали давным-давно.
Хозяин смерил Вейлин возмущенным взглядом:
— Само собой разумеется, вода чистая, никто ею не пользовался! А еще у меня есть постельное белье, его меняют каждую неделю!
Хаг предусмотрительно набрал в легкие побольше воздуха, так как понял: при таких восторженных рекомендациях ему предстоит еще раз как следует поторговаться. Хозяин был тверд, но в конечном итоге уступил: похоже, постояльцев у него было не много и терять сразу двух клиентов ему явно не хотелось.
Хаг собирался заплатить за себя и Вейлин, но она уже отдала хозяину половину.
— Очень мило, что ты хочешь быть галантным, — сказала она, тряся мешком, — но я свободна и вполне способна сама за себя заплатить.
Слуга отвел их на третий этаж, где прямо под крышей находились две крошечные комнатки и ванная.
— Почему здесь останавливается так мало постояльцев? — спросила по пути эльфийка. — Я думала, в пограничном городе всегда суета.
Норимар располагался возле самой границы с Граргом и Ветряными горами. Здесь мирно уживались представители всех народов Фиары и велась бойкая торговля. Уже несколько лет, с тех пор, как медные фальки утратили свое значение, Норимар считался нейтральным, хотя и продолжал подчиняться Хоенмарку, поэтому его охраняли войска. Их было довольно много, и все под флагом империи людей: золотого орла на темно-красном фоне.
— Времена нынче неспокойные, — ответил слуга. — Многие путешественники останавливаются лишь на короткое время, решают свои дела и отправляются дальше.
— Сейчас на Фиаре спокойных мест нет, — заметил Хаг. — По крайней мере, надеюсь, что сможем без помех выспаться.
— Конечно, здесь вас никто не потревожит. Ванна сейчас будет готова. Желаю прекрасно провести время!
Слуга бросился вниз по узкой шаткой деревянной лестнице, потому что его уже звал разгневанный хозяин.
Хаг повернулся к Вейлин:
— Мне бы хотелось промочить горло пивом. Да и послушаю, что к чему. Наслаждайся ванной, а я помоюсь попозже.
— Замечательно.
Хаг оставил багаж, спрятал большую часть денег и вернулся в зал. Тяжелый воздух, дымный из-за пылающего камина, факелов и свечей, смешанный с пряным табаком, потом и грязью давно не мытых тел, стеной встал на его пути. Но Хаг все равно мужественно прошел вперед, сел за стол и заказал пиво. После первого же глотка он перестал обращать внимание на духоту, и по телу его растеклась приятная истома. Перед ним появились шпик, хлеб и тарелка густого супа. Изголодавшийся Хаг с удовольствием принялся за еду. Довольный собой и окружающим миром, он наполнял желудок и прислушивался к обрывкам разговоров. Как и везде, беседы вертелись вокруг плохого урожая, грабительских цен, неверных, неряшливых или сварливых жен и слишком высоких налогов. Но как только речь зашла о сражениях, Хаг насторожился. Похоже, возле границы в последнее время все чаще происходили стычки, и торговцы собирали караваны с вооруженной охраной. Многие предполагали, что имеющий выгодное стратегическое положение Норимар станет полем битвы всех народов, когда спор между магами Альянса достигнет апогея.
Сидящий напротив мужчина приподнял кружку и выпил за его здоровье.
— Ты, молодой человек, нездешний, — заявил седовласый незнакомец лет пятидесяти.
Хаг кивнул и в свою очередь тоже приподнял свою кружку:
— Я из Нортандера.
— Из старинного рода, правильно?
— Из Леонидаров.
— А, гордый народ. Когда-то давно у меня был друг, представитель княжеского дома… Да, наверняка это было еще до твоего рождения. Некоторое время я жил у него недалеко от Грауфурта. Суровые места, не такая раскаленная сковородка, как здесь.