Страница:
Вошли. Первым я, потом Хокинс. Биф же, повернувшись на каблуках, замыкал шествие.
Мисс Хантрисс в номере не было. Полено сандалового дерева почти уже перестало тлеть. Но в воздухе носился его аромат, смешанный с сигарным дымом.
По другую сторону тахты стоял мужчина, держа руки в карманах бледно-голубого пальто из верблюжей шерсти. Поднятый воротник касался черной шляпы с опущенными полями. С его шеи свисал свободно выпущенный наружу цветной шарф. Мужчина стоял неподвижно, попыхивая сигарой, был он высоким, темноволосым. Выглядел подчеркнуто суровым и значительным.
Хокинс приблизился к нему, демонстрируя свою преданность и восхищение.
– Это тот тип, мистер Эстель, о котором я вам докладывал, – пробормотал он. – Явился сюда сегодня около полудня. Говорил, что это вы его прислали.
Едва меня не провел...
– Дай ему десятку, Биф.
Человек в котелке жестом фокусника извлек банкноту и сунул ее Хокинсу.
Тот слегка зачервенел, но бумажку принял с радостью.
– Вообще-то это не обязательно, мистер Эстель. Но... очень вам признателен. Я стараюсь...
– Отправляйся.
– Что? – промямлил шокированный Хокинс.
– Не слышал, что сказал босс? – воинственно отчеканил Биф. – Проваливай!
Хокинс вьшрзмился.
– Моя обязанность – заботиться об интересах гостей. Это моя работа.
– Ладно, иди, – бросил Эстель, едва разжав губы. Хокинс попятился и молча вышел из номера, Биф тут же стал вплотную ко мне.
– Проверь, Биф, что за арсенал он таскает с собой. Человек в котелке привычными движениями провел руками по моей одежде и проворно извлек «люгер».
– Ты – Филип Марлоу? Частный шпик?
– И что с того? – спросил я.
– А то, что кто-то сейчас проедется рожей по полу, – угрожающе процедил Биф.
– Оставь эти штучки, – сказал я ему и обратился к Эстелю. – На сегодня с меня хватит сильных личностей. Я ведь сказал «что с того» и ничего более. И в самом деле, – что с того?
Марти Эстель, кажется, немножко повеселел.
– Ладно, не заводись. Ты знаешь, кто я. И мне известно о тебе и о твоем разговоре с мисс Хантрисс. Известно и то, что, по-твоему, мне знать не следовало бы.
– О'кэй, – ответил я ему на это. – Этот толстый олух Хокинс взял с меня сегодня десятку – хорошо зная, кто я, – за разрешение подняться сюда. Сейчас получил столько же от твоего телохранителя за этот дурацкий номер. Верни мне пистолет и объясни, пожалуйста, чем тебя заинтересовала моя скромная персона.
– Причин много. Как видишь, Харри здесь нет. Жду ее уже достаточно долго по поводу одного дела. Где она, не знаю. Но торчать тут больше не могу – должен ехать к себе в клуб. Это понятно? А теперь ты мне объясни, зачем явился сюда снова?
– Ищу Джеральда Джетера. Кто-то сегодня вечером обстрелял автомобиль, в котором он иногда ездит. Полагаю, что ему нужна охрана.
– Обстреляли, говоришь? И что же, считаешь, что я к этому имею какое-то отношение? – говоря это, Эстель нахмурился.
«Как мне вести себя с ним? Играть в открытую?..» – раздумывая над этим, я молча подошел к шкафчику и достал оттуда бутылку виски. Плеснул немного себе в стакан и выпил. Видел, как Бифа передернуло от этой моей вольности.
– Я задал тебе вопрос, – многозначительно произнес Эстель.
– Слышал... И вот мой ответ: не допускаю, чтобы ты выкинул такой номер.
Тем не менее стрельба была. Я присутствовал При этом, так как сидел в этом автомобиле вместо Джетера. Его отец прислал этот лимузин за мной, чтобы я приехал обговорить с ним кое-какие вопросы.
– Какие вопросы?
С какой стати мне было делать вид, что я растерян?
– У тебя на руках вексель этого парня на пятьдесят тысяч. Если с ним что-нибудь случится, денежки твои плакали.
– Вот видишь! Тем более мне нет смысла затевать что-либо против него.
Это должно быть ясно и последнему дураку. Старый Джетер платить не захочет, на этот счет у меня нет иллюзий. А если я подожду два года, то получу свой долг сполна. Ты, надо полагать, в курсе? До того, как ему исполнится двадцать восемь, он не может распоряжаться своим капиталом. Пока получает тысячу в месяц, и это все. Соображаешь?
– Все это так. Но, может быть, ты его хотел немного припугнуть?
Эстель насупил брови, отложил сигарету, посмотрел, как расплывается голубоватый дымок, потом снова взял в пальцы окурок и придавил его в пепельнице.
– Если ты собираешься обеспечить ему охрану, мне бы пришлось тоже кое-что отваливать тебе каждый месяц, правда? Человек с моими заботами не может сам всем заниматься. А молодой Джетер достаточно взрослый и имеет право знакомиться с кем пожелает. Например, с какой-нибудь дамочкой. И почему бы милой леди не получить немножко от его миллионов? Правда, на этот счет могут быть и иные мнения... Что думаешь на этот счет?
– Думаю, что это блестящая идея, – сказал я. – Тебе известно что-нибудь обо мне? Эстель слегка усмехнулся.
– Что это за событие, ради которого ты явился сюда? Если без уверток?
Я молча пожал плечами – на этот вопрос я уже отвечал.
Эстель снова ухмыльнулся.
– Послушай, Марлоу. Ты меня все-таки в чем-то подозреваешь? Конечно, каждое дело можно разыграть с помощью разных комбинаций. Мне пока хватает процентов, которые я получаю с выигрышей в моем клубе. Зачем мне прибегать к насилию и вступать в открытый конфликт с законом?
Я вынул сигарету и повертел ее немного в пальцах.
– Кто говорит, что ты прибегаешь к насилию? Я слышал о тебе только самые положительные отзывы.
Марти Эстель кивнул, похоже, мои слова его несколько развеселили.
? Ладно, не будем ходить вокруг да около. У меня есть свои источники информации. Если мне кто-то задолжал пятьдесят тысяч, я должен о нем кое-что знать. Поэтому я знаю, что Джетер поручил «мое дело» спецу по имени Арбогест. Этого Арбогеста застрелили сегодня в его бюро из револьвера калибра 22. Допускаю, что это могло и не иметь связи с поручением старого Джетера. Но кто-то следил за тобой, когда ты туда направился. И тут возникает интересная ситуация: ты там все видел и... не поставил в известность полицию. Что из этого следует? Может быть, что мы с тобой в одной упряжке?
Я провел губами по краю пустого стакана и сказал:
– Возможно...
– Поэтому, приятель, я и смотрю на все твои фокусы сквозь пальцы. Ясно?
Мне от тебя нужно только одно: перестань морочить голову, Харри. Понимаешь?
– Ясно.
– Надеюсь, ты меня хорошо понял?
– Еще бы!
– Мы с тобой еще повидаемся и кое-что обговорим. А сейчас мне некогда.
Это тоже мне было понятно.
– Что ж, мы уходим. Биф, отдай ему пистолет. Мужчина в котелке подошел и положил пистолет на мою ладонь так энергично, что едва не сломал мне руку.
– Ты идешь? – бросил мне Эстель, направляясь к двери.
– Нет, останусь на пару минут. Подожду, пока придет Хокинс, чтобы подстрелить у меня еще десятку.
Эстель скривил лицо в ухмылке. Биф с каменной физиономией подошел к двери первым и открыл ее. Щелкнул замок, и в номере воцарила тишина.
Собственно говоря, делать мне здесь было нечего. Но с Марти Эстелем мне было не по пути.
Я задумался. Что же все-таки происходит?..
Кто-то сошел с ума. Или это я сошел с ума?.. Черт его знает! Все происшедшее не имеет между собой никакой логической связи, один факт никак не припасовывается к другому, а другой к третьему. Марти Эстель, как он сам сказал – ив его словах есть резон, – совершенно не заинтересован в устранении молодого Джетера. Ясно это, как дважды два – четыре. Почему? Да, потому, что таким образом он похоронил бы свои надежды заполучить долг. Еще мотивы?
Харри? Чушь, из-за этого в наши дни не убивают. Но даже если бы это «мероприятие» организовал Эстель, он ни в коем случае не стал бы нанимать таких шутов, как Фриско и «Белоносый». Кому еще мешает молодой Джетер?..
Может быть... Нет, чепуха какая-то получается. Так... Каково же резюме? А оно таково. Я уже сумел восстановить против себя полицию, отдал десять долларов из двадцати, полученных на служебные расходы, и не имею на руках абсолютно ничего, что могло бы пролить свет на порученное мне дело.
– Я походил пару минут по комнате, выкурил третью сигарету, посмотрел на часы и пожал плечами. Все события этого необычно длинного дня оставили у меня неприятный осадок, даже со скидкой на специфику моей профессии. Что же дальше?..
Я осмотрелся. Двери в остальные комнаты номера были закрыты. Подошел к той, откуда в полдень так тихо вышел молодой Джетер. Толкнул ее – оказалась незапертой. Это была спальня, вся в стильном цвете – розовое и слоновая кость. Прежде всего бросилась в глаза роскошная кровать, покрытая узорчатой парчей. На полированной крышке встроенного в стену туалетного столика, над которым горел скрытый светильничек, была разложена различная косметика. В комнате, горела еще одна лампа – на тумбочке у двери. Через находящуюся у туалетного столика полуоткрытую дверь виднелся зеленоватый кафель ванной.
Я прошел по спальне и заглянул в ванную. Много хромированной арматуры, душ за стеклянной перегородкой, на вешалке полотенца с монограмами. Полочки заставлены баночками, флакончиками, тюбиками. Сплошная изысканность – мисс Хантрисс бесспорно заботилась о себе и своей внешности. Вот только кто платит за ее апартаменты? Для дела эта подробность значения не имела, но мне лично больше было бы по душе, если бы она делала это сама. Что, впрочем, маловероятно...
Возвращаясь в гостиную, я задержался в дверях, чтобы еще раз окинуть взглядом уютную спальню, и вдруг почувствовал что-то, что должен был почувствовать сразу, когда вошел сюда. В воздухе помимо ароматов парфюрмерии носился еле уловимый запах пороха. В этот самый момент я заметил еще одно обстоятельство, которое насторожило меня.
Кто-то сдвинул кровать так, что она подпирала неплотно закрытую дверцу стенного шкафа. Для этого пришлось подвинуть кровать всего на несколько дюймов, и все же...
Мог ли я отказать себе в удовольствии взглянуть, зачем понадобился этот трюк? Подходил к шкафу медленно, заметив вдруг, что совершенно машинально держу за рукоятку свой «люгер».
Потрогал дверцу шкафа. Не поддалась. Нажал сильнее – тот же результат.
Не отпуская ее в сторону, сдвинул кровать и тут же почувствовал, как из шкафа на меня наваливается какая-то тяжесть. Я стал постепенно отступать, открывая дверцу. В образовавшуюся щель тут же просунулась повисшая плетью рука человека.
Это был тот самый блондин в спортивном костюме и в рубашке с распахнутым воротом. Только лицо его уже не было красным...
Я отступил еще немного, он съехал по внутренней стороне дверцы и повалился на пол. Лежал неподвижно, уставив взгляд безжизненных глаз прямо на меня. На твидовом пиджаке, примерно на уровне сердца, виднелось темное пятно. Почему-то пришла мысль: никогда он уже не получит свои миллионы.
Никто не получит ни гроша. В том числе и Марти Эстель. Именно так, потому что Джеральд Джетер мертв. Мертвым он был и тогда, когда мы в соседней комнате обсуждали с Эстелем разные интересные вопросы...
Я взглянул в шкаф. На вешалках висели платья, блузки и прочие предметы дамского туалета. Видимо, убийца приложил своей жертве пистолет к груди и приказал втиснуться в гардероб с поднятыми за голову руками. Он, Джеральд Джетер, должен был хорошо знать, чем все это закончится, но, скорее всего, даже не пытался сопротивляться. Иначе все эти платья не висели бы тут на своих вешалках... Позволил спокойно застрелить себя.
Почему он так спасовал? Убийца ведь не был силачом – дверцу шкафа ему, например, не удалось прижать так, чтобы защелкнуть замок. Пришлось сдвигать кровать. Наверное, молодой Джетер до самой последней секунды не верил, что в него выстрелят из приставленного к груди револьвера.
Я отошел на несколько шагов и увидел на полу у кровати какой-то поблескивающий предмет. Раньше его, наверное, прикрывала свисающая с постели парча. Нагнулся и взял в руки. Это был миниатюрный браунинг 25-го калибра, который может легко поместиться в дамской сумочке. Вещица была изящной.
Особенно рукоятка, инкрустированная слоновой костью и серебром. Спрятал его в карман, хотя это и было явной нелепостью. Особенно с точки зрения моих нынешних отношений с полицией.
Оставив шкаф открытым, я с минуту прислушивался, потом быстро покинул спальню, вошел в гостиную и, плотно закрыв дверь старательно вытер ее ручку.
Было это проделано своевременно – кто-то шумел ключом в замке наружной двери. Это, видимо, возвращался Хокинс, чтобы полюбопытствовать, что это такое задержало меня в номере мисс. Дверь он открывал, конечно, служебным ключом.
Когда он вошел, я сидел в кресле и лениво наливал себе виски.
Хокинс сделал несколько шагов и остановился, расставив ноги. На меня он смотрел довольно неприязненно. А почему, собственно?
– Видел, как Эстель и его «горилла» ушли, – начал он. – Тебя не заметил.
Наверное, понимаешь, что я должен...
– ...Должен заботиться об интересах гостей, – закончил я.
– Именно так. Должен заботиться об их интересах. В отсутствие хозяйки номера посторонние тут не должны находиться. Это так, коллега.
– А Марти Эстель и его телохранитель могут, не так ли?
Хокинс подошел ко мне поближе. Его глаза имели недоброе выражение.
– К чему ты клонишь? – спросил он.
– Ни к чему. У каждого свой метод выманивать деньги. Налить? – я кивнул на бутылку.
– Распоряжаешься, как своей собственной.
– Мисс Хантрисс презентовала мне эту бутылку. Мисс очень приятная девица и мы с ней подружились. С Марти Эстелем то же самое. Все очень милые люди, добрые и сердечные. Все теперь мои друзья. Стань и ты моим другом.
– Надеюсь, ты не собираешься меня разыгрывать?
– Глотни и не думай о всяких пустяках.
Хокинс больше не возражал и не пытался уточнять, кому в действительности принадлежит эта бутылка виски. Но все же заметил:
– Если кто-либо почувствует, что от меня несет спиртным, могут быть неприятности.
– Уж это само собой, – согласился я и протянул ему стакан.
Он медленно отхлебнул и прищелкнул языком;
– Чудесное пойло!
– Должно быть, не первый раз угощаешься здесь? Он хотел было снова сделать сердитую физиономию, но, видимо, передумал.
– Иди к черту! И не подумаю принимать близко к сердцу твое шутовство!
Он допил виски, поставил стакан, вытер рот большим мятым платком, потом вздохнул и сказал:
– А сейчас мы должны отсюда уйти.
– Я готов. Правда, думаю, что мисс нескоро вернется. Ты видел, как она уходила?
– Видел. Была со своим дружком. Давно уже, еще днем.
Я кивнул и ничего больше не сказал. Подошли к двери, и Хокинс пропустил меня вперед. Съехали на лифте вниз. Хокинс проводил меня к выходу. Отельный детектив не знал, кто находится в спальне мисс Хантрисс. Мелькнула мысль, что он может снова вернуться туда. Но если он это сделает, то скорее всего, его остановит в гостиной едва начатая бутылка виски. В спальню он не сунется... Я сел в автомобиль и поехал домой, чтобы позвонить Анне Хелси.
Для нас с ней это дело, пожалуй, уже окончено. Остальное пусть доделывает тот, кому это положено...
Впрочем, какой день?.. Стояла глубокая ночь. Поднялся к себе наверх, вошел в квартиру и зажег свет.
В моем самом удобном кресле сидел «Белоносый», держа в пальцах незажженную сигарету. На его острых коленах лежал длинный кольт. «Белоносый» усмехнулся. Нет, это была не самая милая улыбка из тех, что я видел в жизни.
– Привет, коллега, – сказал он, растягивая слова. – Ты так ничего и не сделал со своим замком. Закрыть дверь сможешь? Или помочь?
Его голос, несмотря на всю свою медлительность и равнодушие, был голосом убийцы.
Я закрыл дверь, но остался стоять на месте, внимательно наблюдая за непрошенным гостем.
– Ты убил Фриско, – продолжал «Белоносый».
Он медленно встал, неспеша пересек комнату и, оказавшись рядом со мной, сунул мне в грудь дуло кольта. «Почти так же, как молодому Джетеру!» – подумалось мне. Тонкие скривленные губы «Белоносого», несмотря на застывшую ухмылку, были безжизненными, так же, как и его глаза и белый стеариновый нос.
«Белоносый» спокойно сунул мне под пиджак руку и вынул «люгер». С этой минуты я мог с одинаковым успехом оставлять свой пистолет дома в ящике с носками. Было похоже, что каждый встречный в состоянии запросто отобрать его у меня.
«Белоносый» отступил к противоположной стене и сел на свое место.
– Только без глупостей, – сказал он чуть ли не с нежностью. – Садись, приятель. И учти: никаких неосторожных движений. Вообще никаких движений. Ты и я, мы оба, пришли к концу пути. Все!
Я сел по-прежнему, не сводя с него глаз. Странный тип. Я провел языком по высохшим губам, и сказал как можно спокойнее:
– Ты говорил, что в револьвере нет бойка.
– Вот! Обманул он меня, прохвост. А ты? Разве тебе не было сказано, чтобы перестал заниматься молодым Джетером? Впрочем, это уже неважно...
Сейчас меня заботит только Фриско. Разве это не сумасбродство? Чтобы повсюду таскать с собой этого недоумка и в конце концов позволить его ухлопать.
А?.. – он вздохнул и закончил все тем же бесцветным голосом:
– Фриско – мой младший брат...
– Я его не убивал.
«Белоносый» осклабился. Собственно, эта безжизненная ухмылка не сходила с его физиономии, только сейчас она стала шире.
– Ну-ну... – кинул он и отвел предохранитель у моего «люгера». Затем положил пистолет на правый подлокотник кресла и сунул руку в карман. При виде предмета, который он вынул оттуда, мне сделалось не по себе – по спине пробежал холодок.
Это была темная металлическая трубка длиной дюйма в четыре. В ее стенках были просверлены небольшие отверстия. Придерживая кольт левой рукой, «Белоносый» начал неторопливо навинчивать трубку на ствол.
– Глушитель, – сказал он мне. – Вы, ловкачи, считаете, наверное, такие штуки ненужным хламом – можете палить как вам заблагорассудится. Я себе не могу позволить такую роскошь. Преотличная вещица, хватает на три выстрела.
Поверь мне – сам делал.
Я снова облизал губы.
– Больше чем на один выстрел не потянет, – сказал я тоном знатока.Потом забьет ствол. Похоже, что сделан из чугунной трубы. Очень просто может оторвать руку.
Восковые губы «Белоносого» скривились еще больше. Он продолжал навинчивать глушитель и, приладив его, удобно оперся на подлокотник.
– Не беспокойся. Эта игрушка наполнена тонкой проволокой и через нее можно выстрелить три раза. Как я говорил тебе. Потом, конечно, надо менять набивку. Как ты себя чувствуешь? Я хотел бы, чтобы тебе было хорошо.
– Чувстую себя превосходно, чертов садист!
– Вскоре я прикажу тебе лечь в постель. Ты ничего не почувствуешь. Я, знаешь ли, не мясник какой-нибудь, и методы мои изысканны. Думаю, что Фриско тоже не мучился. Ты свалил его наповал.
– У тебя паршивое зрение, – ответил я ему зло. – В него попал шофер из своего «смит и вессона», калибр 45. Я же вообще не сделал ни одного выстрела.
– Ладно, ладно.
– О'кей, можешь мне не верить. А за что ты убил Арбогеста? Это убийство не назовешь изысканным! Всадил в него три пули в упор. Он-то чем навредил твоему братцу?
Внезапно «Белоносый» поднял ствол своего кольта, но ухмыляться не перестал.
– А ты, похоже, не дрейфишь? – сказал он. – Кто это такой, этот Арбогест?
– Зачем тебе сейчас притворяться? Мертвые молчат.
– Говорю, не знаю такого. Расскажи.
Рассказал. Медленно и подробно растолковал ему все подробности. И вообще рассказал о многих вещах. На его физиономии появилось едва различимое выражение беспокойства. Он долго смотрел на меня, потом взглянул на потолок и снова уставился в моем направлении.
Нет, не знаю такого человека. Не был никогда ни в каком бюро на Сансет.
И не слышал ничего.
– Не отпирайся! Ты убил его. Убил и молодого Джетера. В номере этой девицы, что живет в «Милано». Ты служишь Марта Эстелю. Так знай, он будет чертовски огорчен, когда узнает, что этого парня убрали. Теперь тебе все ясно? Можешь больше не медлить, и стреляй три раза, как собирался. В Арбогеста ты тоже стрелял трижды...
Его лицо застыло. Пропала и мертвая ухмылка. Я подумал, что теперь все оно – от лба до подбородка – похоже на стеариновый слепок.
– Я никого не убивал, – сказал присмиревший «Белоносый». – Никого! Если хочешь знать, я вообще не наемный убийца, как ты считаешь. Пока Фриско не был застрелен, такие мысли мне вообще не приходили в голову. У меня другое занятие... Могу поклясться в этом!
В глубине его глаз блеснула какая-то искра, маленькая, невыразительная, такой затуманенный проблеск. «Белоносый» вперил взгляд в пол под ногами. Я же лихорадочно обдумывал следующий шаг: как все же наладить с ним контакт?
В этот момент «Белоносый» снова поднял взгляд и начал очень медленно откручивать глушитель. Подержал его немного в руке, потом спрятал в карман.
Встал, держа в каждой руке по пистолету. Вот тогда я и подумал... Тогда меня вдруг озарило!
Между тем, «Белоносый» снова сел, быстро вынул и «люгера» обойму и бросил пистолет на пол.
Лениво пересек комнату и приблизился ко мне.
– Сегодня, наверное, твой самый счастливый день, – проговорил он, разглядывая меня. – Я должен уехать и повидаться с одним типом. А там посмотрим...
– Я с самого начала знал, что мне будет сегодня сопуствовать удача.
Поэтому и был весь день в таком хорошем настроении.
Ничего не ответив, «Белоносый» прошел по коридору до двери, слегка приоткрыл ее и, остановившись, как-то боком вознамерился протиснуться в узкую щель.
– Должен повидаться с одним типом, – снова повторил он.
– Но не сейчас, – ответил я и рванулся в его сторону. Рука «Белоносого», в которой он держал свой кольт, в этот миг находилась по ту сторону двери, почти за нею. Я сильно пихнул дверь, успел сделать это быстрее, чем «Белоносый» выдернул руку. Он оказался в капкане, но надолго ли? Вообще-то это была шальная мысль, пришедшая мне в самую последнюю секунду. Он отказался от своего замысла пристрелить меня, и мне, пожалуй, надо было позволить ему уйти. Но я тоже должен был увидеться с одним типом (это мое озарение!) – и хотел это сделать раньше «Белоносого».
«Белоносый» смотрел на меня с омерзением. Кряхтя от напряжения, он силился вытащить зажатую дверью руку. Так долго не могло продолжаться, надо было что-то делать... Изловчившись, я со всей силой саданул его в челюсть.
Этого хватило – у бандита подогнулись колени, и он осел. Тут же за дверью послышался стук упавшего кольта.
Взглянул на «Белоносого». Он лежал на полу, тощий, с выпирающим кадыком на худой шее. Я открыл дверь, поднял кольт, спрятал его в карман брюк, в другой, не в тот, в котором лежал изящный браунинг мисс Хантрисс, о существовании которого в моем кармане «Белоносый» не подозревал и который еще несколько минут назад казался мне единственным шансом на спасение.
«Белоносый» открыл глаза и смотрел на меня.
– Все из-за жадности, – прошептал он устало. – Зачем только я приехал на этот Запад?..
Защелкнул ему на запястьях наручники, поднял его и оттащил в комнату.
Затем связал ноги куском веревки и оставил лежать на спине. Его нос был белым, как обычно, глаза снова лишены выражения. Он шевелил губами, будто разговаривал сам с собой. Странный тип, кажется, не отпетый негодяй, но и не из невинных новичков, над чьей судьбой стоит проливать слезы.
Я снова зарядил свой «люгер» и уже с тремя пистолетами в карманах покинул свою квартиру.
Глава 7
Мисс Хантрисс в номере не было. Полено сандалового дерева почти уже перестало тлеть. Но в воздухе носился его аромат, смешанный с сигарным дымом.
По другую сторону тахты стоял мужчина, держа руки в карманах бледно-голубого пальто из верблюжей шерсти. Поднятый воротник касался черной шляпы с опущенными полями. С его шеи свисал свободно выпущенный наружу цветной шарф. Мужчина стоял неподвижно, попыхивая сигарой, был он высоким, темноволосым. Выглядел подчеркнуто суровым и значительным.
Хокинс приблизился к нему, демонстрируя свою преданность и восхищение.
– Это тот тип, мистер Эстель, о котором я вам докладывал, – пробормотал он. – Явился сюда сегодня около полудня. Говорил, что это вы его прислали.
Едва меня не провел...
– Дай ему десятку, Биф.
Человек в котелке жестом фокусника извлек банкноту и сунул ее Хокинсу.
Тот слегка зачервенел, но бумажку принял с радостью.
– Вообще-то это не обязательно, мистер Эстель. Но... очень вам признателен. Я стараюсь...
– Отправляйся.
– Что? – промямлил шокированный Хокинс.
– Не слышал, что сказал босс? – воинственно отчеканил Биф. – Проваливай!
Хокинс вьшрзмился.
– Моя обязанность – заботиться об интересах гостей. Это моя работа.
– Ладно, иди, – бросил Эстель, едва разжав губы. Хокинс попятился и молча вышел из номера, Биф тут же стал вплотную ко мне.
– Проверь, Биф, что за арсенал он таскает с собой. Человек в котелке привычными движениями провел руками по моей одежде и проворно извлек «люгер».
– Ты – Филип Марлоу? Частный шпик?
– И что с того? – спросил я.
– А то, что кто-то сейчас проедется рожей по полу, – угрожающе процедил Биф.
– Оставь эти штучки, – сказал я ему и обратился к Эстелю. – На сегодня с меня хватит сильных личностей. Я ведь сказал «что с того» и ничего более. И в самом деле, – что с того?
Марти Эстель, кажется, немножко повеселел.
– Ладно, не заводись. Ты знаешь, кто я. И мне известно о тебе и о твоем разговоре с мисс Хантрисс. Известно и то, что, по-твоему, мне знать не следовало бы.
– О'кэй, – ответил я ему на это. – Этот толстый олух Хокинс взял с меня сегодня десятку – хорошо зная, кто я, – за разрешение подняться сюда. Сейчас получил столько же от твоего телохранителя за этот дурацкий номер. Верни мне пистолет и объясни, пожалуйста, чем тебя заинтересовала моя скромная персона.
– Причин много. Как видишь, Харри здесь нет. Жду ее уже достаточно долго по поводу одного дела. Где она, не знаю. Но торчать тут больше не могу – должен ехать к себе в клуб. Это понятно? А теперь ты мне объясни, зачем явился сюда снова?
– Ищу Джеральда Джетера. Кто-то сегодня вечером обстрелял автомобиль, в котором он иногда ездит. Полагаю, что ему нужна охрана.
– Обстреляли, говоришь? И что же, считаешь, что я к этому имею какое-то отношение? – говоря это, Эстель нахмурился.
«Как мне вести себя с ним? Играть в открытую?..» – раздумывая над этим, я молча подошел к шкафчику и достал оттуда бутылку виски. Плеснул немного себе в стакан и выпил. Видел, как Бифа передернуло от этой моей вольности.
– Я задал тебе вопрос, – многозначительно произнес Эстель.
– Слышал... И вот мой ответ: не допускаю, чтобы ты выкинул такой номер.
Тем не менее стрельба была. Я присутствовал При этом, так как сидел в этом автомобиле вместо Джетера. Его отец прислал этот лимузин за мной, чтобы я приехал обговорить с ним кое-какие вопросы.
– Какие вопросы?
С какой стати мне было делать вид, что я растерян?
– У тебя на руках вексель этого парня на пятьдесят тысяч. Если с ним что-нибудь случится, денежки твои плакали.
– Вот видишь! Тем более мне нет смысла затевать что-либо против него.
Это должно быть ясно и последнему дураку. Старый Джетер платить не захочет, на этот счет у меня нет иллюзий. А если я подожду два года, то получу свой долг сполна. Ты, надо полагать, в курсе? До того, как ему исполнится двадцать восемь, он не может распоряжаться своим капиталом. Пока получает тысячу в месяц, и это все. Соображаешь?
– Все это так. Но, может быть, ты его хотел немного припугнуть?
Эстель насупил брови, отложил сигарету, посмотрел, как расплывается голубоватый дымок, потом снова взял в пальцы окурок и придавил его в пепельнице.
– Если ты собираешься обеспечить ему охрану, мне бы пришлось тоже кое-что отваливать тебе каждый месяц, правда? Человек с моими заботами не может сам всем заниматься. А молодой Джетер достаточно взрослый и имеет право знакомиться с кем пожелает. Например, с какой-нибудь дамочкой. И почему бы милой леди не получить немножко от его миллионов? Правда, на этот счет могут быть и иные мнения... Что думаешь на этот счет?
– Думаю, что это блестящая идея, – сказал я. – Тебе известно что-нибудь обо мне? Эстель слегка усмехнулся.
– Что это за событие, ради которого ты явился сюда? Если без уверток?
Я молча пожал плечами – на этот вопрос я уже отвечал.
Эстель снова ухмыльнулся.
– Послушай, Марлоу. Ты меня все-таки в чем-то подозреваешь? Конечно, каждое дело можно разыграть с помощью разных комбинаций. Мне пока хватает процентов, которые я получаю с выигрышей в моем клубе. Зачем мне прибегать к насилию и вступать в открытый конфликт с законом?
Я вынул сигарету и повертел ее немного в пальцах.
– Кто говорит, что ты прибегаешь к насилию? Я слышал о тебе только самые положительные отзывы.
Марти Эстель кивнул, похоже, мои слова его несколько развеселили.
? Ладно, не будем ходить вокруг да около. У меня есть свои источники информации. Если мне кто-то задолжал пятьдесят тысяч, я должен о нем кое-что знать. Поэтому я знаю, что Джетер поручил «мое дело» спецу по имени Арбогест. Этого Арбогеста застрелили сегодня в его бюро из револьвера калибра 22. Допускаю, что это могло и не иметь связи с поручением старого Джетера. Но кто-то следил за тобой, когда ты туда направился. И тут возникает интересная ситуация: ты там все видел и... не поставил в известность полицию. Что из этого следует? Может быть, что мы с тобой в одной упряжке?
Я провел губами по краю пустого стакана и сказал:
– Возможно...
– Поэтому, приятель, я и смотрю на все твои фокусы сквозь пальцы. Ясно?
Мне от тебя нужно только одно: перестань морочить голову, Харри. Понимаешь?
– Ясно.
– Надеюсь, ты меня хорошо понял?
– Еще бы!
– Мы с тобой еще повидаемся и кое-что обговорим. А сейчас мне некогда.
Это тоже мне было понятно.
– Что ж, мы уходим. Биф, отдай ему пистолет. Мужчина в котелке подошел и положил пистолет на мою ладонь так энергично, что едва не сломал мне руку.
– Ты идешь? – бросил мне Эстель, направляясь к двери.
– Нет, останусь на пару минут. Подожду, пока придет Хокинс, чтобы подстрелить у меня еще десятку.
Эстель скривил лицо в ухмылке. Биф с каменной физиономией подошел к двери первым и открыл ее. Щелкнул замок, и в номере воцарила тишина.
Собственно говоря, делать мне здесь было нечего. Но с Марти Эстелем мне было не по пути.
Я задумался. Что же все-таки происходит?..
Кто-то сошел с ума. Или это я сошел с ума?.. Черт его знает! Все происшедшее не имеет между собой никакой логической связи, один факт никак не припасовывается к другому, а другой к третьему. Марти Эстель, как он сам сказал – ив его словах есть резон, – совершенно не заинтересован в устранении молодого Джетера. Ясно это, как дважды два – четыре. Почему? Да, потому, что таким образом он похоронил бы свои надежды заполучить долг. Еще мотивы?
Харри? Чушь, из-за этого в наши дни не убивают. Но даже если бы это «мероприятие» организовал Эстель, он ни в коем случае не стал бы нанимать таких шутов, как Фриско и «Белоносый». Кому еще мешает молодой Джетер?..
Может быть... Нет, чепуха какая-то получается. Так... Каково же резюме? А оно таково. Я уже сумел восстановить против себя полицию, отдал десять долларов из двадцати, полученных на служебные расходы, и не имею на руках абсолютно ничего, что могло бы пролить свет на порученное мне дело.
– Я походил пару минут по комнате, выкурил третью сигарету, посмотрел на часы и пожал плечами. Все события этого необычно длинного дня оставили у меня неприятный осадок, даже со скидкой на специфику моей профессии. Что же дальше?..
Я осмотрелся. Двери в остальные комнаты номера были закрыты. Подошел к той, откуда в полдень так тихо вышел молодой Джетер. Толкнул ее – оказалась незапертой. Это была спальня, вся в стильном цвете – розовое и слоновая кость. Прежде всего бросилась в глаза роскошная кровать, покрытая узорчатой парчей. На полированной крышке встроенного в стену туалетного столика, над которым горел скрытый светильничек, была разложена различная косметика. В комнате, горела еще одна лампа – на тумбочке у двери. Через находящуюся у туалетного столика полуоткрытую дверь виднелся зеленоватый кафель ванной.
Я прошел по спальне и заглянул в ванную. Много хромированной арматуры, душ за стеклянной перегородкой, на вешалке полотенца с монограмами. Полочки заставлены баночками, флакончиками, тюбиками. Сплошная изысканность – мисс Хантрисс бесспорно заботилась о себе и своей внешности. Вот только кто платит за ее апартаменты? Для дела эта подробность значения не имела, но мне лично больше было бы по душе, если бы она делала это сама. Что, впрочем, маловероятно...
Возвращаясь в гостиную, я задержался в дверях, чтобы еще раз окинуть взглядом уютную спальню, и вдруг почувствовал что-то, что должен был почувствовать сразу, когда вошел сюда. В воздухе помимо ароматов парфюрмерии носился еле уловимый запах пороха. В этот самый момент я заметил еще одно обстоятельство, которое насторожило меня.
Кто-то сдвинул кровать так, что она подпирала неплотно закрытую дверцу стенного шкафа. Для этого пришлось подвинуть кровать всего на несколько дюймов, и все же...
Мог ли я отказать себе в удовольствии взглянуть, зачем понадобился этот трюк? Подходил к шкафу медленно, заметив вдруг, что совершенно машинально держу за рукоятку свой «люгер».
Потрогал дверцу шкафа. Не поддалась. Нажал сильнее – тот же результат.
Не отпуская ее в сторону, сдвинул кровать и тут же почувствовал, как из шкафа на меня наваливается какая-то тяжесть. Я стал постепенно отступать, открывая дверцу. В образовавшуюся щель тут же просунулась повисшая плетью рука человека.
Это был тот самый блондин в спортивном костюме и в рубашке с распахнутым воротом. Только лицо его уже не было красным...
Я отступил еще немного, он съехал по внутренней стороне дверцы и повалился на пол. Лежал неподвижно, уставив взгляд безжизненных глаз прямо на меня. На твидовом пиджаке, примерно на уровне сердца, виднелось темное пятно. Почему-то пришла мысль: никогда он уже не получит свои миллионы.
Никто не получит ни гроша. В том числе и Марти Эстель. Именно так, потому что Джеральд Джетер мертв. Мертвым он был и тогда, когда мы в соседней комнате обсуждали с Эстелем разные интересные вопросы...
Я взглянул в шкаф. На вешалках висели платья, блузки и прочие предметы дамского туалета. Видимо, убийца приложил своей жертве пистолет к груди и приказал втиснуться в гардероб с поднятыми за голову руками. Он, Джеральд Джетер, должен был хорошо знать, чем все это закончится, но, скорее всего, даже не пытался сопротивляться. Иначе все эти платья не висели бы тут на своих вешалках... Позволил спокойно застрелить себя.
Почему он так спасовал? Убийца ведь не был силачом – дверцу шкафа ему, например, не удалось прижать так, чтобы защелкнуть замок. Пришлось сдвигать кровать. Наверное, молодой Джетер до самой последней секунды не верил, что в него выстрелят из приставленного к груди револьвера.
Я отошел на несколько шагов и увидел на полу у кровати какой-то поблескивающий предмет. Раньше его, наверное, прикрывала свисающая с постели парча. Нагнулся и взял в руки. Это был миниатюрный браунинг 25-го калибра, который может легко поместиться в дамской сумочке. Вещица была изящной.
Особенно рукоятка, инкрустированная слоновой костью и серебром. Спрятал его в карман, хотя это и было явной нелепостью. Особенно с точки зрения моих нынешних отношений с полицией.
Оставив шкаф открытым, я с минуту прислушивался, потом быстро покинул спальню, вошел в гостиную и, плотно закрыв дверь старательно вытер ее ручку.
Было это проделано своевременно – кто-то шумел ключом в замке наружной двери. Это, видимо, возвращался Хокинс, чтобы полюбопытствовать, что это такое задержало меня в номере мисс. Дверь он открывал, конечно, служебным ключом.
Когда он вошел, я сидел в кресле и лениво наливал себе виски.
Хокинс сделал несколько шагов и остановился, расставив ноги. На меня он смотрел довольно неприязненно. А почему, собственно?
– Видел, как Эстель и его «горилла» ушли, – начал он. – Тебя не заметил.
Наверное, понимаешь, что я должен...
– ...Должен заботиться об интересах гостей, – закончил я.
– Именно так. Должен заботиться об их интересах. В отсутствие хозяйки номера посторонние тут не должны находиться. Это так, коллега.
– А Марти Эстель и его телохранитель могут, не так ли?
Хокинс подошел ко мне поближе. Его глаза имели недоброе выражение.
– К чему ты клонишь? – спросил он.
– Ни к чему. У каждого свой метод выманивать деньги. Налить? – я кивнул на бутылку.
– Распоряжаешься, как своей собственной.
– Мисс Хантрисс презентовала мне эту бутылку. Мисс очень приятная девица и мы с ней подружились. С Марти Эстелем то же самое. Все очень милые люди, добрые и сердечные. Все теперь мои друзья. Стань и ты моим другом.
– Надеюсь, ты не собираешься меня разыгрывать?
– Глотни и не думай о всяких пустяках.
Хокинс больше не возражал и не пытался уточнять, кому в действительности принадлежит эта бутылка виски. Но все же заметил:
– Если кто-либо почувствует, что от меня несет спиртным, могут быть неприятности.
– Уж это само собой, – согласился я и протянул ему стакан.
Он медленно отхлебнул и прищелкнул языком;
– Чудесное пойло!
– Должно быть, не первый раз угощаешься здесь? Он хотел было снова сделать сердитую физиономию, но, видимо, передумал.
– Иди к черту! И не подумаю принимать близко к сердцу твое шутовство!
Он допил виски, поставил стакан, вытер рот большим мятым платком, потом вздохнул и сказал:
– А сейчас мы должны отсюда уйти.
– Я готов. Правда, думаю, что мисс нескоро вернется. Ты видел, как она уходила?
– Видел. Была со своим дружком. Давно уже, еще днем.
Я кивнул и ничего больше не сказал. Подошли к двери, и Хокинс пропустил меня вперед. Съехали на лифте вниз. Хокинс проводил меня к выходу. Отельный детектив не знал, кто находится в спальне мисс Хантрисс. Мелькнула мысль, что он может снова вернуться туда. Но если он это сделает, то скорее всего, его остановит в гостиной едва начатая бутылка виски. В спальню он не сунется... Я сел в автомобиль и поехал домой, чтобы позвонить Анне Хелси.
Для нас с ней это дело, пожалуй, уже окончено. Остальное пусть доделывает тот, кому это положено...
* * *
На этот раз я поставил автомобиль у самого тротуара напротив дома – не был уверен, что мои поездки уже закончились в этот затянувшийся день.Впрочем, какой день?.. Стояла глубокая ночь. Поднялся к себе наверх, вошел в квартиру и зажег свет.
В моем самом удобном кресле сидел «Белоносый», держа в пальцах незажженную сигарету. На его острых коленах лежал длинный кольт. «Белоносый» усмехнулся. Нет, это была не самая милая улыбка из тех, что я видел в жизни.
– Привет, коллега, – сказал он, растягивая слова. – Ты так ничего и не сделал со своим замком. Закрыть дверь сможешь? Или помочь?
Его голос, несмотря на всю свою медлительность и равнодушие, был голосом убийцы.
Я закрыл дверь, но остался стоять на месте, внимательно наблюдая за непрошенным гостем.
– Ты убил Фриско, – продолжал «Белоносый».
Он медленно встал, неспеша пересек комнату и, оказавшись рядом со мной, сунул мне в грудь дуло кольта. «Почти так же, как молодому Джетеру!» – подумалось мне. Тонкие скривленные губы «Белоносого», несмотря на застывшую ухмылку, были безжизненными, так же, как и его глаза и белый стеариновый нос.
«Белоносый» спокойно сунул мне под пиджак руку и вынул «люгер». С этой минуты я мог с одинаковым успехом оставлять свой пистолет дома в ящике с носками. Было похоже, что каждый встречный в состоянии запросто отобрать его у меня.
«Белоносый» отступил к противоположной стене и сел на свое место.
– Только без глупостей, – сказал он чуть ли не с нежностью. – Садись, приятель. И учти: никаких неосторожных движений. Вообще никаких движений. Ты и я, мы оба, пришли к концу пути. Все!
Я сел по-прежнему, не сводя с него глаз. Странный тип. Я провел языком по высохшим губам, и сказал как можно спокойнее:
– Ты говорил, что в револьвере нет бойка.
– Вот! Обманул он меня, прохвост. А ты? Разве тебе не было сказано, чтобы перестал заниматься молодым Джетером? Впрочем, это уже неважно...
Сейчас меня заботит только Фриско. Разве это не сумасбродство? Чтобы повсюду таскать с собой этого недоумка и в конце концов позволить его ухлопать.
А?.. – он вздохнул и закончил все тем же бесцветным голосом:
– Фриско – мой младший брат...
– Я его не убивал.
«Белоносый» осклабился. Собственно, эта безжизненная ухмылка не сходила с его физиономии, только сейчас она стала шире.
– Ну-ну... – кинул он и отвел предохранитель у моего «люгера». Затем положил пистолет на правый подлокотник кресла и сунул руку в карман. При виде предмета, который он вынул оттуда, мне сделалось не по себе – по спине пробежал холодок.
Это была темная металлическая трубка длиной дюйма в четыре. В ее стенках были просверлены небольшие отверстия. Придерживая кольт левой рукой, «Белоносый» начал неторопливо навинчивать трубку на ствол.
– Глушитель, – сказал он мне. – Вы, ловкачи, считаете, наверное, такие штуки ненужным хламом – можете палить как вам заблагорассудится. Я себе не могу позволить такую роскошь. Преотличная вещица, хватает на три выстрела.
Поверь мне – сам делал.
Я снова облизал губы.
– Больше чем на один выстрел не потянет, – сказал я тоном знатока.Потом забьет ствол. Похоже, что сделан из чугунной трубы. Очень просто может оторвать руку.
Восковые губы «Белоносого» скривились еще больше. Он продолжал навинчивать глушитель и, приладив его, удобно оперся на подлокотник.
– Не беспокойся. Эта игрушка наполнена тонкой проволокой и через нее можно выстрелить три раза. Как я говорил тебе. Потом, конечно, надо менять набивку. Как ты себя чувствуешь? Я хотел бы, чтобы тебе было хорошо.
– Чувстую себя превосходно, чертов садист!
– Вскоре я прикажу тебе лечь в постель. Ты ничего не почувствуешь. Я, знаешь ли, не мясник какой-нибудь, и методы мои изысканны. Думаю, что Фриско тоже не мучился. Ты свалил его наповал.
– У тебя паршивое зрение, – ответил я ему зло. – В него попал шофер из своего «смит и вессона», калибр 45. Я же вообще не сделал ни одного выстрела.
– Ладно, ладно.
– О'кей, можешь мне не верить. А за что ты убил Арбогеста? Это убийство не назовешь изысканным! Всадил в него три пули в упор. Он-то чем навредил твоему братцу?
Внезапно «Белоносый» поднял ствол своего кольта, но ухмыляться не перестал.
– А ты, похоже, не дрейфишь? – сказал он. – Кто это такой, этот Арбогест?
– Зачем тебе сейчас притворяться? Мертвые молчат.
– Говорю, не знаю такого. Расскажи.
Рассказал. Медленно и подробно растолковал ему все подробности. И вообще рассказал о многих вещах. На его физиономии появилось едва различимое выражение беспокойства. Он долго смотрел на меня, потом взглянул на потолок и снова уставился в моем направлении.
Нет, не знаю такого человека. Не был никогда ни в каком бюро на Сансет.
И не слышал ничего.
– Не отпирайся! Ты убил его. Убил и молодого Джетера. В номере этой девицы, что живет в «Милано». Ты служишь Марта Эстелю. Так знай, он будет чертовски огорчен, когда узнает, что этого парня убрали. Теперь тебе все ясно? Можешь больше не медлить, и стреляй три раза, как собирался. В Арбогеста ты тоже стрелял трижды...
Его лицо застыло. Пропала и мертвая ухмылка. Я подумал, что теперь все оно – от лба до подбородка – похоже на стеариновый слепок.
– Я никого не убивал, – сказал присмиревший «Белоносый». – Никого! Если хочешь знать, я вообще не наемный убийца, как ты считаешь. Пока Фриско не был застрелен, такие мысли мне вообще не приходили в голову. У меня другое занятие... Могу поклясться в этом!
В глубине его глаз блеснула какая-то искра, маленькая, невыразительная, такой затуманенный проблеск. «Белоносый» вперил взгляд в пол под ногами. Я же лихорадочно обдумывал следующий шаг: как все же наладить с ним контакт?
В этот момент «Белоносый» снова поднял взгляд и начал очень медленно откручивать глушитель. Подержал его немного в руке, потом спрятал в карман.
Встал, держа в каждой руке по пистолету. Вот тогда я и подумал... Тогда меня вдруг озарило!
Между тем, «Белоносый» снова сел, быстро вынул и «люгера» обойму и бросил пистолет на пол.
Лениво пересек комнату и приблизился ко мне.
– Сегодня, наверное, твой самый счастливый день, – проговорил он, разглядывая меня. – Я должен уехать и повидаться с одним типом. А там посмотрим...
– Я с самого начала знал, что мне будет сегодня сопуствовать удача.
Поэтому и был весь день в таком хорошем настроении.
Ничего не ответив, «Белоносый» прошел по коридору до двери, слегка приоткрыл ее и, остановившись, как-то боком вознамерился протиснуться в узкую щель.
– Должен повидаться с одним типом, – снова повторил он.
– Но не сейчас, – ответил я и рванулся в его сторону. Рука «Белоносого», в которой он держал свой кольт, в этот миг находилась по ту сторону двери, почти за нею. Я сильно пихнул дверь, успел сделать это быстрее, чем «Белоносый» выдернул руку. Он оказался в капкане, но надолго ли? Вообще-то это была шальная мысль, пришедшая мне в самую последнюю секунду. Он отказался от своего замысла пристрелить меня, и мне, пожалуй, надо было позволить ему уйти. Но я тоже должен был увидеться с одним типом (это мое озарение!) – и хотел это сделать раньше «Белоносого».
«Белоносый» смотрел на меня с омерзением. Кряхтя от напряжения, он силился вытащить зажатую дверью руку. Так долго не могло продолжаться, надо было что-то делать... Изловчившись, я со всей силой саданул его в челюсть.
Этого хватило – у бандита подогнулись колени, и он осел. Тут же за дверью послышался стук упавшего кольта.
Взглянул на «Белоносого». Он лежал на полу, тощий, с выпирающим кадыком на худой шее. Я открыл дверь, поднял кольт, спрятал его в карман брюк, в другой, не в тот, в котором лежал изящный браунинг мисс Хантрисс, о существовании которого в моем кармане «Белоносый» не подозревал и который еще несколько минут назад казался мне единственным шансом на спасение.
«Белоносый» открыл глаза и смотрел на меня.
– Все из-за жадности, – прошептал он устало. – Зачем только я приехал на этот Запад?..
Защелкнул ему на запястьях наручники, поднял его и оттащил в комнату.
Затем связал ноги куском веревки и оставил лежать на спине. Его нос был белым, как обычно, глаза снова лишены выражения. Он шевелил губами, будто разговаривал сам с собой. Странный тип, кажется, не отпетый негодяй, но и не из невинных новичков, над чьей судьбой стоит проливать слезы.
Я снова зарядил свой «люгер» и уже с тремя пистолетами в карманах покинул свою квартиру.
Глава 7
Особняк Джестера стоял на пригорке. Это был большой дом в так называемом колониальном стиле – с толстыми белыми колоннами, со стрельчатыми окнами, магнолиями и мраморными фигурами. В глубине – гараж на четыре машины, к которому от ворот вела лента асфальта. Перед парадным подъездом с мраморной лестницей на бетонированной площадке стояли два автомобиля. Один из них – большой лимузин с коллекцией рефлекторов, на котором за мной приезжал Джордж, второй – канареечно-желтый кабриолет. Его я тоже уже видел прошедшим днем – в подземном гараже отеля.
Надавил кнопку звонка величиной в полдолларовую монету. Двери открыл высокий худой лакей в темной одежде. Он высокомерно окинул меня взглядом с ног до головы.
– Дома ли мистер Джетер? Мистер Джетер-старший?
Я хочу его видеть.
– Могу ли я узнать ваше имя, сэр? Его напыщенная речь с деланным английским акцентом подействовала на меня угнетающе, как разбавленное виски.
– Филип Марлоу. Выполняю поручение мистера Джетера. Или может быть, мне следовало бы войти в дом с черного хода?
– Может быть, – он ослабил пальцем воротник рубашки, глядя на меня с нескрываемым презрением. – Войдите. Сейчас сообщу мистеру Джетеру о вашем приходе. Но насколько я знаю, он сейчас занят. Подождите здесь, в холле.
– Перебарщиваете, ваша милость, – не удержался я. – В наши дни британские лакеи не говорят столь изысканно.
– Не умничайте! – огрызнулся он тоном, который не оставлял сомнений, что британский лакей происходит не далее как из Сакраменто. – Подождите пару минут.
С этими словами он удалился.
Я сел в резное кресло. Не успел оглядеться, как лакей появился снова и небрежным движением подбородка показал, что я должен следовать за ним.
Мы промаршировали длинным коридором, который в конце перешел в круглую веранду. Лакей открыл белые с золотом двери, пропуская меня в большой овальный кабинет. Здесь было много света. На черно-серебристом овальном ковре возвышался массивный стол из черного мрамора. У стены стояли в ряд жесткие кресла с высокими спинками, видимо, из эпохи крестоносцев. Напротив, на стене висело большое овальное зеркало, на выпуклой поверхности которого отражался я, похожий на карлика, страдающего водянкой. В кабинете находились трое.
Надавил кнопку звонка величиной в полдолларовую монету. Двери открыл высокий худой лакей в темной одежде. Он высокомерно окинул меня взглядом с ног до головы.
– Дома ли мистер Джетер? Мистер Джетер-старший?
Я хочу его видеть.
– Могу ли я узнать ваше имя, сэр? Его напыщенная речь с деланным английским акцентом подействовала на меня угнетающе, как разбавленное виски.
– Филип Марлоу. Выполняю поручение мистера Джетера. Или может быть, мне следовало бы войти в дом с черного хода?
– Может быть, – он ослабил пальцем воротник рубашки, глядя на меня с нескрываемым презрением. – Войдите. Сейчас сообщу мистеру Джетеру о вашем приходе. Но насколько я знаю, он сейчас занят. Подождите здесь, в холле.
– Перебарщиваете, ваша милость, – не удержался я. – В наши дни британские лакеи не говорят столь изысканно.
– Не умничайте! – огрызнулся он тоном, который не оставлял сомнений, что британский лакей происходит не далее как из Сакраменто. – Подождите пару минут.
С этими словами он удалился.
Я сел в резное кресло. Не успел оглядеться, как лакей появился снова и небрежным движением подбородка показал, что я должен следовать за ним.
Мы промаршировали длинным коридором, который в конце перешел в круглую веранду. Лакей открыл белые с золотом двери, пропуская меня в большой овальный кабинет. Здесь было много света. На черно-серебристом овальном ковре возвышался массивный стол из черного мрамора. У стены стояли в ряд жесткие кресла с высокими спинками, видимо, из эпохи крестоносцев. Напротив, на стене висело большое овальное зеркало, на выпуклой поверхности которого отражался я, похожий на карлика, страдающего водянкой. В кабинете находились трое.