Чаплин Сид. На перевале

   – Тут и загреметь недолго, – сказал старик.
   Только о себе беспокоится, подумал Нед и пожалел, что не нашелся ответить. Но дед уже воспрял духом.
   – Ничего, будем ехать всю ночь, если придется. А днем покемарим.
   – Дед, я совсем вымотался, – сказал Нед, пугаясь мысли, что придется всю ночь бодрствовать с ним наедине. Ему представилось, как он везет притихшего на своем месте старика, а тот затих навсегда, ушел.
   – Справимся! – убеждал старик. – Помнишь, как в прошлый раз? Только бы до часу продержаться, а там у тебя откроется второе дыхание.
   «В час я полуживой», – подумал Нед, а вслух упрямо объявил:
   – Постараемся найти гостиницу.
   – Как хочешь, – пожал плечами старик.
   Наконец они приехали в настоящий город, где ночью вовсю горели фонари и кое-где в окнах оставался свет. Кто-то на площади прогуливал собаку, на него сверху, словно луна, взирали часы на ратуше, и был освещен подъезд большой, еще старых времен, гостиницы. Нед остановил машину перед ратушей и побрел через площадь. Он позвонил раз, другой, и вышла женщина. Он сразу заговорил о старике, но та лишь мотала головой и зябко куталась в халат. Нед уловил сочувствие, и он без умолку говорил, пока не иссякли слова. Они стояли и смотрели друг на друга. Пауза мучительно затягивалась, но он не уходил. «Прошу вас», – выдавил он, и тогда женщина сказала, что есть у нее крохотная комнатка, придется ставить раскладушку… «Проведите в нее моего дедушку, – заторопился Нед, – а я пока заберу вещи. Я вас очень прошу». Он боялся, что она передумает, и в отчаянии схватил ее за руки. Она взглянула на него с высоты порожка и рассмеялась. И он понял, что беспокоиться больше не о чем.
   Золотая оказалась женщина. Нед помог ей с раскладушкой, она сделала им по большой чашке кофе и побыла с ними, пока они пили: вдруг спросят еще? «Повезло, что попали на женщину, – сказал старик, когда она ушла, – и что ты молодой – ты ей понравился. Как я в машине напереживался: бесполезно, думаю, хоть он и старается. Одна надежда – что она женщина, а ты молодой… Вовремя ты ее за руки взял. Умеешь на своем поставить», – заключил старик.
   Наконец улеглись, Нед потянулся выключить свет. Старик глядел на него, не мигая.
   – Мы бы за милую душу повели дело вдвоем, – сказал старик. И больше ничего не добавил. Когда касалось дела, он не любил размусоливать.
   А Нед весь ушел в мысли о рассказе. В его бодрствующем сознании теснились образы: запах, нищенка, перепалка с дедом – все хороший материал. А настоящей основы, на которой можно строить, не было, и оттого так отчаянно гнал он по шоссе за автоцистернами, что и в жизни своей не видел ничего основательного, если не считать афериста деда. Кстати, этот его рассказ, этот удивительный отрывок правдивой истории… Ясно, дед с умыслом разоткровенничался. Сманивает к себе в дело. Может, уступить? Ведь если правильно себя поставить – а это он умеет, – то потом можно будет заняться и собой. Да и старику будет полегче.
   – Словно пружина во мне, – бормотал старик. – Закрою глаза – и опять вижу дорогу… Я недорассказал тебе. Когда братья Куперы обо всем дознались, был страшный скандал. Самый старший, Джордж, пришел ко мне в коровник, запер за собой ворота и уставился на меня, и тут я слышу снаружи женский крик. Я схватил вилы и бросился на Джорджа, и счастье его, что он увернулся, не то бы пропорол его насквозь. Она лежала на куче угля, а те двое заперлись в доме. Я отвел ее к себе, а там уж и все вещи выброшены на улицу, и дверь заколочена. Пристроились пока у соседей, я нашел временную работу, а потом и контракт вступил в силу. И знаешь, что они учудили в первую же ночь? – Старик закашлялся. – Они меня провожали до самой свалки – идут сзади, смеются, переговариваются. Вся троица. Я опрокинул повозку, и тут они подбежали, и столкнули меня вниз, и лошадь угнали, а я остался лежать в дерьме…
   Старик опять поперхнулся.
   – Они два раза эту штуку проделали, – продолжал старик. – Что ты говоришь?
   Нед лежал оцепенев, не в силах проронить хотя бы слово.
   – Не переживай за меня. Они расхвастались по пьянке, а со мной было трое приятелей, и у каждого по кайлу, мы их славно отделали.
   Старик помолчал.
   – Больше они со мной не шутили. А потом я тоже по-тихому откупил всю их ферму. Вот когда они покусали себе локти!
   Но почему-то удовлетворения в его голосе не было.
   – А что бы ты сделал на моем месте? – спросил он.
   – Убил бы их, – сказал Нед, мысленно увидев, как «лендровер» вжимает в стену малыша Броуди, вскинувшего руки.
   – Пожалуй, надо таблетку принять, – сказал старик.
   Нед включил свет и дал ему таблетку. Старик отказался запивать, лег на спину и взглянул на Неда.
   – А теперь спать, – сказал Нед. Старик вздохнул и повернулся к стене.
   – Помнишь тот родник? – спросил он. – Я его вроде как всю жизнь искал.
   Проснувшись утром, Нед услышал плеск воды в умывальнике, мычание повеселевшего, отдохнувшего деда – тот брился.
   – Будем работать вместе, – сказал дед. – В одной упряжке.
   Нед раздвинул шторы. Он не спешил встретиться с ним взглядом.
   – Тебе лучше? – спросил он, глядя поверх крыш, тесно обступивших бурый массив ощетинившейся утесами, поросшей соснами горы. Пелена дождя колыхалась перед глазами, как спустившиеся облака. Форменный потоп.
   – Дай бог каждый день так себя чувствовать, – отозвался старик. – Спал как убитый.
   Судя по голосу, он улыбался.
   – Нед, ты это серьезно, ночью?
   «В рассказе, – подумал Нед, – молодой герой, конечно, скажет „нет“, а я стою, проглотив язык, и только киваю».
   – Потрясающе! – загорелся старик. – И чем скорее ты войдешь в курс, тем лучше. Оглядись, что к чему, и будем разбираться.
   Нед уже чувствовал, как дело забирает его в клещи, уже посасывал страх, выстоит ли он против отца с дядьями. Со стариком, ясное дело, тоже будет непросто.
   – Ванна свободна, – сказал старик. Нед напустил холодной воды и сел в ванну.
   – Побрился бы сначала, – сказал старик.
   – Иначе я не проснусь, – объяснил Нед. На самом деле он чувствовал себя словно заживо погребенный и хотел скорее сбросить с себя тяжесть.
   – Главное, не волнуйся: тот филиал мы сбагрим.
   – Надеюсь, – живо откликнулся Нед, растираясь полотенцем.
   – Конечно, это потребует времени, – в раздумье сказал старик. – Ничего! Найдем покупателей, как-нибудь развяжемся.
   В просторной комнате внизу они завтракали кофе с булочками. Вовсю светило солнце, хотя дождь лил не переставая, и в открытое окно Нед видел сплошной столб воды в конце узкой садовой дорожки.
   – У тебя еще останется время сочинять, – сказал старик, и тут почему-то смолк шум воды. Нед бросил взгляд в окно, ожидая увидеть застывшую и умолкнувшую водяную глыбу. Но нет, дождь хлестал с прежней силой, и все так же вскипали бурунчики на земле и лопались пузыри. Накрыла им на стол давешняя женщина.
   – Где ее черти носят? – затребовал ее теперь старик и сунул ей в руку двадцать франков. Когда Нед благодарил ее, она опустила глаза. В дверях он обернулся и встретил ее взгляд. Что общего могло быть у этих двоих, один из которых ей понравился, а другого она пожалела? Старик не умел красиво расплачиваться, и перевоспитывать его поздно. Он первым забрался в машину и выжидательно замер.
   – Сегодня никакого лихачества, – предупредил он, когда Нед включил зажигание. Красный автомобиль прокашлялся и выкатил навстречу солнцу. – Три тысячи в год – сойдет для начала? – спросил старик, и Нед понял, что это не вопрос: старик объявил цену. Скоро позади останется половина Франции, и Нед перестал сочинять свой рассказ. Он стал строкой в рассказе старика. Пока они ехали по Франции, его занимала одна мысль: что он будет делать, когда старик умрет.