Чартерис Лесли. Святой в Лондоне

   Саймон поймал Нассена за лацканы и, бесшумно опустив на пол, подобрал его пистолет. Тут дверь отворилась, и в комнату просунулось круглое кроличье лицо Йорклэнда.
   – Хелло! Что случилось? Получил послание лорда Айвелдона. Птичка попалась. – Его взгляд обежал комнату и остановился на лежащем Нассене. Он скривил губы: – Ага. Понятно. Это...
   Святой выпрямился, и в его глазах появился недобрый огонек.
   – Это тот парень, – сказал он голосом Кровавого Пита. – Мы с Попрыгунчиком едва дождались вас. Нам пора смываться и ехать в Лондон: мы там понадобились лорду Айвелдону!

Глава 9

   Патриция Холм ожидала Святого, когда телефонный звонок возвестил о начале предпоследнего раунда этой истории.
   – Снова этот детектив, мисс, – хрипло сказал Сэм Утрелл. – Мистер Тил. А с ним еще один. Они меня даже не спросили, можно ли им подняться к вам.
   Сердце у Патриции екнуло, но она ответила совершенно спокойно:
   – Хорошо, Сэм, спасибо. Как только появится мистер Темплер, известите его, если только детективы до тех пор не уйдут.
   Она положила трубку и взяла сигарету, которую только что собиралась прикурить. Закуривая, она оглядела комнату; руки ее не дрожали, лишь от волнения чуть участилось дыхание. Патриция слишком долго была соратницей Саймона Темплера, чтобы паниковать, но она понимала, что ей предстоит нелегкое испытание. Святой не возвращался, и от него не было никаких вестей. Она уже давно привыкла к его непредсказуемым поступкам и не пугалась в подобной обстановке, но сейчас ей придется удерживать крепость в одиночку, без всякого понятия о том, что Саймон уже предпринял или собирается предпринять. И она была совершенно уверена в том, что второй за день визит старшего инспектора Тила, да еще в сопровождении другого детектива вряд ли может быть визитом вежливости.
   Книга "Секрет ее свадьбы" лежала на столе, и Патриция взяла ее в руки. Надо было соображать – соображать спокойно и быстро, как Святой, призвав на помощь дедукцию, ясновидение и решимость. Саймон оставил книгу на виду. Он даже не побеспокоился убрать ее, когда появился Нассен. Но Тил – совершенно другое дело... Она все еще не пришла ни к какому решению, когда раздался звонок в дверь. Около камина стоял открытый книжный шкаф. Сжав губы, Патриция решительно сунула книгу среди других томов на нижнюю полку. Она ясно понимала ненадежность такого укрытия, но больше ни на что времени не оставалось.
   Старший инспектор Тил всего этого не знал. Усталым взглядом он смотрел через порог на потрясающе красивую девушку, которая даже его флегматичному воображению показалась сказочной принцессой и которая, но частично понятным ему причинам, отказалась от лежавшего у ее ног мира и предпочла стать спутницей короля современных пиратов. В ее таких же, как у Святого, синих глазах Тил увидел тот же стальной блеск, которым так часто встречал его Саймон Темплер.
   – Добрый вечер, мисс Холм, – сонным голосом произнес он. – Думаю, меня вы знаете, а это – сержант Барроу. У нас имеется ордер на обыск этой квартиры. – И он протянул Пэт листок.
   – Мистера Темплера нет дома, – холодно сказала она, пробежав его глазами и отдав обратно. – Не лучше ли вам зайти попозже?
   – Не лучше, – ответил инспектор и прошел мимо нее в гостиную.
   Патриция закрыла дверь и последовала за детективами. Тил снял котелок и положил его на стол – эта была единственная уступка ее присутствию.
   – Мы можем начать здесь, – обратился он к Барроу. – Сначала осмотрите обычные места.
   – Вам пылесос дать, – любезно осведомилась Пэт, – или вы просто головами будете думать, что и где искать?
   – Как-нибудь справимся, – сварливо ответил старший инспектор.
   Он подумал, что, оказывается, нервничает больше, чем ожидал. Напутственные слова заместителя комиссара все еще звучали в его ушах, да он помнил и другие подобные случаи. Тил был человеком, от которого судьба требовала многих жертв. Выполняя свой долг, он подвергался словесным пыткам со стороны Святого, а потом ему приходилось выслушивать и язвительные замечания от заместителя комиссара. Бывали дни, когда он подумывал бросить службу: и кой черт его дернул стать полицейским?!
   Патриция наблюдала за обыском с колотящимся сердцем и нехорошим чувством в груди. Внезапно она поняла, что полицейские обязательно найдут то, что ищут. Это не был поспешный и беспорядочный осмотр ящиков и шкафов. Обыск проводился тщательно, методично, строго по науке и отлично подготовленными людьми, для которых все вероятные укрытия уже давно были сведены в упорядоченную таблицу. Уж они-то никакую книгу не отложат в сторону, едва взглянув на обложку...
   Патриция поняла это еще до того, как Барроу подошел к книжному шкафу и начал одну за другой вынимать и просматривать книги, даже не глядя на название.
   Как бы поступил Святой?
   Патриция этого не знала. Ее лицо было неестественно спокойным, но в душе она ощущала такую беспомощность, что едва подавляла ее огромным усилием воли. В ее спальне был пистолет, и если бы найти предлог добраться до него... Но Святой так никогда бы не поступил. У Тила был ордер, и действовал он совершенно законно. Применение силы ничего бы не дало – ничего, кроме создания дополнительных трудностей в решающий момент, когда таковой наступит.
   Барроу уже дошел до половины второго ряда книг. Вот он закончил его. Две первые полки опустели, и книги кучей громоздились на полу. Сержант приступил к третьей полке.
   Но как же все-таки поступил бы Святой?
   Если бы он появился! Если бы дверь открылась и Патриция увидела его – стройного, улыбающегося и непредсказуемого! Он бы с первого взгляда понял ситуацию и сразу же нашел верное решение! Оно было бы сумасбродным и неожиданным, моментально перевернуло бы все с ног на голову, и Святой вновь взял бы ситуацию в свои руки, издевательски весело и безнаказанно тыча пальцем в жилетку Тила: все это Патриция знала, но она не знала, какое решение принял бы Святой, окажись он на ее месте. Он ведь никогда не терялся и каким-то непостижимым чудом мог превратить проигранное сражение в неожиданную победу над противником.
   Барроу добрался до третьей полки снизу.
   На столе стояли бутылка пива и стакан, которые Патриция приготовила для Святого, – с этим стаканом в руках он уже давно довел бы детективов до белого каления своим беспощадным остроумием. Она, протянув руку, открыла бутылку, как если бы вошел Святой.
   – Не хотите ли выпить? – предложила Патриция.
   – Нет, спасибо, мисс Холм, – вежливо отказался Тил, не глядя на нее.
   – Ну, тогда я выпью, – стараясь подражать Святому, сказала она и наполнила стакан.
   Пиво Патриция никогда не любила и, пригубив, невольно скорчила гримаску.
   У себя за спиной Тил услышал громкий вздох и звон разбившегося стекла. Резко обернувшись, он увидел на столе осколки стакана, а рядом со столом – схватившуюся за горло, пошатывающуюся Патрицию, в широко открытых глазах которой застыл ужас.
   – Что произошло? – рявкнул он.
   Прежде чем ответить, она покачала головой и с трудом сглотнула.
   – Жжет... – прошептала она, – внутри... В стакане что-то было... Наверное, для Саймона...
   Тут колени Патриции подогнулись, и она опустилась на пол. Тил быстро подскочил к ней. Она билась в ужасных судорогах, и дыхание со стоном вырывалось сквозь стиснутые зубы. Она снова попыталась что-то сказать, но не смогла. Тил поднял Патрицию на руки и положил на диван.
   – Бегите звонить! – неожиданно резко заорал он Барроу. – Не стойте разинув рот! "Скорую" вызывайте!
   Тил неловко огляделся. В первую очередь надо дать ей воды – разбавить яд, каков бы он ни был. Сжав зубы, инспектор выбежал из комнаты.
   Патриция видела это. Сержант Барроу, стоя спиной к ней, звонил по телефону. А книжный шкаф находился не более чем в метре от нее. Поскольку она изображала, что корчится от боли, еще одно движение останется незамеченным. Тут некогда осторожничать – надо было действовать быстро.
   Патриция скатилась с дивана и схватила с книжной полки "Секрет ее свадьбы". Барроу действовал слишком практично и методично – названия книг он не смотрел. Быстрым движением она подняла три тома в уже просмотренной стопке на полу и сунула книгу под них...
   – Благодарю вас, – раздался сонный голос Тила.
   Он стоял в дверях, а глаза его светились мрачным триумфом. В руках его даже не было стакана с водой. И тут Патриция поняла, что за водой он и не ходил: Тил сообразил все очень быстро.
   – Это вы? – тупо спросила она.
   – Можете никуда не звонить, Барроу, – бросил Тил. Патриция беспомощно наблюдала, как он прошел через комнату и вытащил из стопки спрятанную книгу. С каким-то фантастическим спокойствием она поняла, что сделала неверный ход и проиграла. Не осталось никакой надежды. Не совсем твердой рукой Тил открыл книгу. Осознание собственной удачи заставило его нервничать: только сейчас он признался себе, что на удачу даже и не рассчитывал; прошлые провалы укоренили в нем уверенность, что удача никогда ему не улыбнется. И теперь, держа в руках книгу, Тил никак не мог поверить, что чудо свершилось.
   Это была рукопись – Тил сразу понял это. Рукопись, написанная настолько мелким и убористым почерком, что на одной ее странице помещалась масса слов. Он начал читать с самого начала.
   Первая страница была в форме письма.
   Билла «Филомела»,
   Ницца,
   утром
   Дорогой мистер Темплер!
   Последний раз мы встречались довольно давно, но я не опасаюсь, что Вы забыли нашу встречу. Тогда я не сказал этого, но сейчас отдаю Вам должное: Вы – единственный человек в мире, которому дважды удалось нарушить мои планы и который с успехом избежал всех моих попыток ликвидировать его.
   Именно по этой причине, а также зная, что жить мне осталось всего несколько месяцев, я посылаю Вам этот маленький знак уважения в виде первого тома моих мемуаров.
   В бытность инспектором военных заводов, я, естественно, являлся тем человеком, кто создавал спрос на их продукцию. В то время мне пришлось, к счастью, в более дружеской манере, чем с Вами, общаться с другими англичанами. В данном томе, где говорится о некоторых моих переговорах в Англии до и во время последней мировой войны, Вы найдете полные и тщательно задокументированные отчеты о беседах с некоторыми из наиболее высокопоставленных Ваших сограждан.
   Далее, мой подарок имеет еще одну цель: рассеять некоторые изоляционистские предубеждения, которые характерны для жителей Британских островов.
   Посылая эту книгу Вам, я одновременно послал письма и тем джентльменам, которые выступают в ней наиболее важными действующими лицами. Письма информируют их о том, в чьи руки книга попала. Как только Вы ее прочитаете, Вы поймете, что она наверняка приведет упомянутых джентльменов в большое смятение.
   Хотя Вам будет очень просто рассеять их тревогу и обеспечить тем самым свою безопасность, я, тем не менее, предвижу, что такой человек, как Вы, обязательно воспользуется представившейся уникальной возможностью оказать на них моральное давление с целью исправить то, что Вы считаете неправедным.
   Таким образом, я надеюсь оставить о себе память, устроив самое захватывающее соревнование, которое, возможно, по масштабам и уступает моим экспериментам в области международной дипломатии, но по напряженности наверняка превзойдет их. Уверен, Вы понимаете, дорогой мистер Темплер, что меня едва ли можно винить за искреннюю надежду на то, что упомянутые джентльмены или их агенты сумеют с успехом сделать то, что в свое время не удалось сделать мне.
   С уважением —
   Рейт Мариус
   Тил дочитал письмо до конца и поднял глаза с несколько озадаченным видом. Потом, не произнеся ни слова, принялся перечитывать письмо. Вздохнув, Патриция встала, оправила платье и начала приводить в порядок прическу. Сержант Барроу переминался с ноги на ногу, то и дело поглядывая на часы: уже четвертый вечер подряд он опаздывал домой к ужину, поэтому его жену нельзя было обвинить в том, что она считает его объяснения подозрительными.
   Тил во второй раз успел прочитать только половину письма, когда раздался телефонный звонок. Немного поколебавшись, он кивнул Патриции:
   – Вы можете ответить.
   Девушка подняла трубку.
   – К вам пришли два джентльмена, мисс, – послышался голос Сэма Утрелла. – Лорд Айвелдон и мистер Фарвилл.
   – Пропустите их, – ответила Патриция. Ее совсем не волновало, почему эти двое решили нанести ей визит. Положив трубку, она повернулась к инспектору: – Сюда идут лорд Айвелдон и министр внутренних дел. Да вы, оказывается, важная персона.
   Тил с сомнением поглядел на нее. Он никак не мог понять, что означают ее слова – комплимент, остроумную шутку или еще одну ловушку. Он вернулся к чтению, но теперь уже никак не мог сосредоточиться. Едва инспектор закончил читать, раздался звонок в дверь. Патриция пошла открывать. Тил закрыл книгу и встал так, чтобы видеть холл.
   – Простите, что врываемся к вам так бесцеремонно, мисс Холм, – говорил лорд Айвелдон, входя в комнату. – Но у нас чрезвычайно срочное дело. И личное, – добавил он, увидев Тила. – Я не знал, что вы принимаете гостей.
   – Лучше бы сохранить их визит в тайне, – иронически ответила девушка.
   Она отступила, чтобы закрыть дверь, и тут Тил и достопочтенный Лео Фарвилл увидели друг друга. На мгновение воцарилась мертвая тишина, потом Фарвилл кашлянул.
   – Э-э-э... инспектор, – сказал он, – надеюсь, мы вам... э-э-э... не помешали.
   – Нет, сэр, – ответил тот, с любопытством глядя на Фарвилла. – Думаю, вы будете рады узнать, что, насколько я понимаю, мы получили все необходимые доказательства.
   Рука Фарвилла метнулась ко рту, лицо посерело, а голос сразу сел.
   – Э-э-э... доказательства, – повторил он. – Э-э-э... да, доказательства. Эта книга...
   – Вы прочли ее? – скрежещущим голосом спросил Айвелдон.
   – Только первую страницу, ваша светлость, – ответил инспектор. – Это письмо написано довольно непонятно, но я полагаю, что сама книга – именно то, что мы искали.
   Он смотрел на министра внутренних дел озадаченно и даже с долей враждебности. В комнате установилась какая-то странно напряженная атмосфера, в которой он никак не мог разобраться, и это его беспокоило. Поскольку повторное чтение письма было прервано, он так и не понял смысла длинных и странных фраз, из которых письмо было составлено. Тил знал только, что триумф уже у него в руках, но по какой-то непонятной причине достопочтенный Лео Фарвилл, первым направивший его на верный след, не разделял его ликования.
   – Разрешите взглянуть на книгу, – сказал Фарвилл.
   Как под гипнозом, Тил позволил взять ее у себя; но его тут же обуял дикий суеверный страх, поскольку ему почудилось, что книга просто растворилась в воздухе.
   Фарвилл открыл первую страницу и прочел ее.
   – Э-э-э... то, что надо, – выдохнул он. – То, что надо.
   – Мистер Фарвилл хотел сказать, – вставил лорд Айвелдон, – что мы прибыли сюда специально, чтобы попытаться перехватить вас, инспектор. Важнейшие международные события...
   – Совершенно верно, – громко подхватил Фарвилл. – Дело, можно сказать, жизненно важное. С вашего разрешения, инспектор, я полностью беру его в свои руки. Должен просить вас немедленно проводить лорда Айвелдона и меня в Скотланд-Ярд, где я объясню комиссару причины государственной важности, которые, очевидно, нельзя обсуждать здесь. А ваше... э-э-э... усердие, хотя и не всегда шедшее в верпом направлении, будет соответствующим образом вознаграждено...
   Негромкий щелчок замка заставил всех разом обернуться, а Патриция даже вскрикнула.
   – Так-так-так! – произнес стоящий на пороге улыбающийся человек. – Великолепная речь, Лео! Но как, черт возьми, вам удается запомнить такое количество слов без шпаргалки?
   Это был Святой.

Глава 10

   Он стоял, сунув руки в карманы и зажав в зубах только что прикуренную сигарету. Ветер от быстрой езды (а выжимал он не менее ста километров в час) растрепал его волосы и заставил сверкать глаза. Рядом с ним стоял Попрыгунчик Униац. По разным причинам все смотрели на Святого с совершенно разными выражениями. А Святой улыбнулся всем одинаковой улыбкой и вошел в комнату.
   – Привет, Пэт, – сказал он. – Я и не впал, что ты пригласила сюда всю Ассоциацию христианской молодежи. Надо было меня заранее предупредить.
   Его ничего не упускающие синие глаза остановились на яркой обложке книги под мышкой Лео.
   – Так вы, Лео, в конце концов заинтересовались литературой? – спросил он. – Я всегда знал, что так будет.
   Сказать, что Фарвилл и Айвелдон смотрели на Святого как на привидение, значит не сказать ничего. Они вытаращились на него так, как будто он был воплощением всех оборотней и ведьм, являвшихся в маниакальных кошмарах. Казалось, из них, как из проколотых мячей, вышел весь воздух, но вышел не в атмосферу, а прямиком в выпученные глаза. Лица их побледнели, как у бесконечно страдающих от морской болезни людей, оказавшихся на палубе корабля, который треплет жестокий шторм у мыса Горн.
   К Фарвиллу первому вернулся дар речи. Речь эта напоминала, скорее, кваканье полузадушенной лягушки, но звуки все же сложились в следующие слова:
   – Арестуйте этого человека, инспектор.
   Сонные глаза Тила чуть шире приоткрылись, и в них появился робкий победный блеск. Значит, в конце концов, он победил! Настал час его триумфа! Удача от него не отвернулась!
   – Именно это я и собираюсь сделать, – сказал Тил и двинулся вперед.
   – По какому же обвинению? – спросил Святой.
   – Все по тому же – шантаж.
   – Понятно, – кивнул Святой и пожал плечами. – А-а, ладно. Никакая игра не может длиться вечно, но все мы здорово позабавились.
   Он глядел на приближающегося детектива с издевкой и вызовом, которые никак не соответствовали его удрученному виду; Тил, правда, этого не заметил.
   – Сенсационный будет процесс, – добавил Святой. – Сейчас убедитесь.
   Совершенно неожиданно и молниеносно он сделал два шага в сторону и притворился, что хочет нанести Лео удар в лицо. Фарвилл инстинктивно вздернул руки, книга выпала, и Святой ловко подхватил ее.
   Барроу и Тил одновременно кинулись к нему, а он стремительно отпрянул назад, под прикрытие пистолета, как по волшебству появившегося в руке Попрыгунчика Униаца, которому на этот раз уже ничто не помешало показать, насколько быстро он может вытащить оружие.
   – Назад, умники! – рявкнул Попрыгунчик, и оба детектива невольно сразу притормозили.
   Оба политических деятеля, возглавлявшие популистское движение, пошли дальше – они отодвинулись к самым стенам комнаты.
   – Исполняйте свой долг, – дрожащим голосом произнес министр. – Я приказываю вам арестовать этих людей.
   – Не заставляйте хорошего человека идти на самоубийство, – отозвался Святой. – Никто не пострадает, если вы в ближайшие несколько минут будете соблюдать спокойствие. Арестовывают-то меня, и я не хочу лишаться этого удовольствия. Кульминацией предстоящего судебного процесса будет чтение прокурором выдержек из этой книги, и я хочу порепетировать.
   Быстро перелистав страницы, он нашел нужное место.
   – Вот, например, для затравки. Очевидно, это имеет отношение к тем причинам государственной важности, которые упомянул Лео: "Пятнадцатого мая я вновь обедал с Фарвиллом, тогдашним государственным секретарем по военным делам. Он был склонен согласиться со мной, что инцидент в О-ла-Шапель может потенциально усилить трения между Францией и Германией. Когда же я увеличил первоначально предложенную мной сумму до пятидесяти тысяч фунтов, он согласился поставить перед кабинетом министров вопрос..."
   – Прекратите! – взвизгнул Лео. – Это ложь!
   Святой закрыл книгу и улыбнулся.
   – Я бы не стал разыгрывать такую мелодраму, – небрежно произнес он. – Но это, конечно, шутка. Как я вижу, дело зашло слишком далеко.
   Последовала долгая пауза, которую нарушил лорд Айвелдон.
   – Конечно же, – надтреснутым голосом сказал он. – Шутка.
   – Шутка, – эхом откликнулся Лео. – Э-э-э... конечно.
   – И я думаю, – негромко добавил Святой, глядя на старшего инспектора Тила, – но шутка не в самом лучшем вкусе.
   Из всех присутствующих Тил выглядел самым несчастным. Будет неправильно сказать, что он разобрался в происходящем. Нет, он не разобрался. Но что-то подсказывало ему, что тут нечисто. Вся сцена основывалась на какой-то фальши – на чем-то таком, что могло лишить его триумфа. Тил имел весьма смутное представление о том, как это может произойти сейчас, но раньше он настолько часто оказывался в подобных ситуациях, что в симптомах ошибиться никак не мог.
   – И что же, черт побери, это за шутка? – сердито осведомился он.
   – Вот Лео вам и расскажет, – ответил Святой.
   – Шутка была настолько... э-э-э... глупой, что я... Короче, инспектор, когда мистер Темплер предложил нам купить это... э-э-э... литературное произведение, то мы, зная его, если так можно выразиться... э-э-э... несколько дурную репутацию, решили... э-э-э... что было бы неплохо слегка подшутить и над ним с вашей... э-э-э... невольной помощью. Э-э-э...
   – В то время как вы, естественно, твердо были намерены купить эту книгу, – мягко подсказал Святой.
   – Э-э-э... да, – чуть не подавился достопочтенный Лео. – Купить. Э-э-э... естественно.
   – И купить сейчас же, – дрожащим голосом произнес лорд Айвелдон, вытаскивая чековую книжку.
   – Э-э-э... конечно, – простонал достопочтенный Лео, вынимая ручку. – Сейчас же.
   – Двести тысяч фунтов, не так ли, мистер Темплер? – спросил лорд Айвелдон.
   – Цена уже немного возросла, – отрицательно качнул головой Святой. – Вам это будет стоить уже двести пятьдесят тысяч: мне нужна новая шляпа, а Фонд Саймона Темплера не предназначен для совершения подобных покупок.
   У старшего инспектора Клода Юстаса Тила шла кругом голова и стучала в висках кровь, когда он наблюдал за выпиской и передачей чеков. Так он никогда и не узнает, как был провернут этот трюк. Тил знал только, что Святой вернулся и случиться может что угодно... Да и напутственные слова Святого, которыми тот провожал их до двери, ничего для него не прояснили.
   – Кстати, Лео, – сказал Святой, – не забудьте напомнить Невиллу, чтобы он прислал и свой взнос. Если вы сейчас отправитесь прямо домой, то найдете его там в томительном ожидании. Невилл с огромным пистолетом в руках охраняет Подснежника: по каким-то причинам он решил, что Подснежник – это я.
   – Заходил сэр Гумбольдт Куинн и оставил чек, – неуверенно сказала Патриция Холм.
   Саймон взял его и присоединил к своей коллекции. Расправив бесценные бумажки веером, он положил чек достопочтенного Лео Фарвилла сверху и долго рассматривал его, горестно нахмурившись.
   – Боюсь, что Лео слишком легко отделался, – сказал Святой. – Как подумаю, что можно было бы здорово досаждать Тилу, имея в кулаке министра внутренних дел, то начинаю считать, что даже Фонд Саймона Темплера не стоит такого удовольствия.
   Но потом он вновь воспрянул духом.
   – Правда, это сделало бы жизнь чертовски скучной, – заключил он.

Часть вторая
Большие деньги

Глава 1

   Однажды некий литератор, у которого будет гораздо больше свободного времени, чем у меня, напишет бесценную монографию о дверях. Он укажет, что двери служат для входа и выхода, и сделает псевдофилософский вывод о жизни и смерти. Он будет говорить о дверях, которые американские дипломаты всегда хотят держать открытыми, за исключением тех случаев, когда они сами находятся в доме. Он может отвлечься и немного порассуждать о том, что думают о дверях волки. Почти неизбежно он упомянет некоторые знаменитые двери, такие, как двери собора в Пуалисси-сюр-Луар, на которых Вольтер нацарапал грубую эпиграмму, адресованную папе римскому; как Золотые Врата храма Пашка в Аллахабаде, на которых выгравированы семьсот семьдесят семь священных коров; как двери гостевого дома Цезаря Борджиа, которые всаживали стилеты в спины всех входящих, и так далее. Быть может, он все выдумает, как это сделал и я, но никто ни о чем не догадается.
   Трудно, однако, вообразить, что дверь лондонского Барньярд-клуба займет место в таком каталоге, поскольку она была сделана сплошь из щелей и ничем не была знаменита. И все же, когда однажды поздно ночью эта дверь отворилась, чтобы выпустить Саймона Темплера на Бонд-стрит, она на мгновение превратилась во Врата Приключений.
   Саймон Темплер стоял на тротуаре с сигаретой в зубах. Прохладный ветерок овевал его разгоряченный лоб и освежал легкие. Но, казалось, ему и не нужно было освежаться – он выглядел бодрым, как будто появился не из душного ночного клуба, а с пикника на природе. Его синие глаза смотрели так же внимательно, как и в любое другое время. На его губах играла полуулыбка, как если бы это было утро и его ожидал заполненный делами день. Но в действительности никаких дел у него не было. Саймон Темплер всегда готов был начать свой день в любое время, если он обещал приключения.
   Рядом с ним стоял Попрыгунчик Униац, очень нарядный, в смокинге и манишке с бриллиантовой заколкой. Он судорожно зевал, поскольку душа его была гораздо менее романтичной.