Чайлд Ли. Гость

   – Я хотел, чтобы мое предупреждение выглядело убедительно. Мне было нужно, чтобы этот Петросян – кем бы он ни был, черт побери! – отнесся к нему серьезно. Решил, что столкнулся с другой организацией.
   Перегнувшись через стол, Дирфильд забрал протокол о наружном наблюдении. Развернул и начал листать.
   – Здесь указано, что у Ричера не было никаких контактов ни с кем кроме мисс Джоди Джекоб. Она не имеет никакого отношения к рэкету. Что насчет телефонных звонков?
   – Вы прослушивали мой телефон? – спросил Ричер.
   Дирфильд кивнул.
   – Мы и в вашем мусоре копались.
   – С телефоном тоже все чисто, – сказал Пултон. – Ричер разговаривал только с мисс Джекоб. Он ведет очень замкнутый образ жизни.
   – Это так, Ричер? – спросил Дирфильд. – Вы ведете замкнутый образ жизни?
   – Как правило, – подтвердил Ричер.
   – Значит, вы действовали в одиночку, – заключил Дирфильд. – Просто обеспокоенный гражданин. Ни личных контактов с гангстерами, ни инструкций по телефону. – Он вопросительно посмотрел на Козо. – Джеймс, ты удовлетворен?
   Тот, пожав плечами, кивнул.
   – Полагаю, у меня нет выбора.
   – Значит, обеспокоенный гражданин, так, Ричер? – спросил Дирфильд.
   Ричер молча кивнул.
   – Вы можете это доказать? – продолжал Дирфильд.
   Ричер пожал плечами.
   – Я мог бы забрать оружие. Если бы я был связан с преступностью, я бы обязательно так поступил. Но я этого не сделал.
   – Да, вы бросили пистолеты в мусорный контейнер.
   – Но предварительно вывел их из строя.
   – Забив грязью механизм. Зачем вы это сделали?
   – Чтобы если их и нашли, то все равно не смогли бы использовать.
   Дирфильд кивнул.
   – Обеспокоенный гражданин. Вы увидели несправедливость и решили ее исправить.
   Ричер тоже кивнул.
   – Наверное.
   – Кто-то же должен этим заниматься, так?
   – Наверное.
   – Вы терпеть не можете несправедливость, так?
   – Наверное, нет.
   – И вы видите разницу между добром и злом.
   – Надеюсь.
   – Вам не нужно вмешательство компетентных органов, потому что вы сами принимаете решение.
   – Обычно.
   – Вас полностью устраивает ваш личный моральный кодекс.
   – Наверное.
   Наступило молчание. Дирфильд долго смотрел Ричеру в лицо.
   – Так почему же вы забрали деньги? – наконец спросил он.
   Ричер пожал плечами.
   – Наверное, боевая добыча. Трофей.
   Дирфильд кивнул.
   – Часть кодекса, так?
   – Наверное.
   – Вы ведете игру по своим правилам, так?
   – Обычно.
   – Вы не возьмете ни цента у пожилой дамы, но нет ничего плохого в том, чтобы отобрать деньги у пары плохих ребят.
   – Наверное.
   – Личный кодекс.
   Ричер снова пожал плечами. Ничего не сказал. Молчание затягивалось.
   – Вы что-нибудь знаете о построении психологического портрета преступника? – вдруг спросил Дирфильд.
   Ричер ответил не сразу.
   – Только то, что читал в газетах.
   – Это наука, – заговорил Блейк. – Мы много лет работали над этим в Квантико. В настоящий момент специальный агент Ламарр является нашим ведущим специалистом в этом вопросе. Специальный агент Пултон ей помогает.
   – Мы изучаем места преступлений, – сказала Ламарр. – Изучаем скрытые психологические индикаторы, определяем, какие черты характера может иметь преступник.
   – Изучаем жертвы, – подхватил Пултон. – Пытаемся предположить, перед кем они были особенно беззащитны.
   – Какие преступники? – спросил Ричер. – Какие места преступлений?
   – Сукин сын! – выругалась Ламарр.
   – Эми Каллан и Каролина Кук, – сказал Блейк. – Обе стали жертвами убийств.
   Ричер молча уставился на него.
   – Каллан была первой, – продолжал Блейк. – Очень характерные обстоятельства, но одно убийство – это всего лишь одно убийство, так? Затем была убита Кук. Те же самые обстоятельства. То есть, преступления приобрели характер серийных.
   – Мы стали искать связь, – сказал Пултон. – Между жертвами. И найти ее оказалось несложно. Обе служили в армии, обе судились из-за сексуальных домогательств, обеим пришлось уволиться.
   – В обоих случаях преступления были спланированы безукоризненно, – сказала Ламарр. – Возможно, это указывает на армейскую организованность. Никаких следов. Никаких улик. Преступник определенно был человек очень доскональный, и определенно он был знаком со следовательской практикой. Возможно, он сам опытный следователь.
   – В обоих случаях никаких следов насильственного проникновения в жилище, – сказал Пултон. – Жертвы впускали убийцу в дом, не задавая вопросов.
   – То есть, они обе его знали, – подытожил Блейк.
   – Обе ему доверяли, – сказал Пултон.
   – К ним в гости заглянул друг, – сказала Ламарр.
   В комнате наступила тишина.
   – Вот кем он был, – снова заговорил Блейк. – Гость. Человек, которого жертвы воспринимали как друга. С которым их что-то связывало.
   – Друг приходит в гости, – сказал Пултон. – Звонит в дверь, ему открывают и говорят: «Привет, как я рада снова видеть тебя.»
   – Он заходит в дом, – сказала Ламарр. – Все так просто.
   В комнате опять наступила тишина.
   – Мы исследовали преступления с точки зрения психологии, – снова заговорила Ламарр. – Чем эти женщины так провинились, что у кого-то возникло желание с ними расправиться? Поэтому мы стали искать военного, который хотел уладить старые счеты. Возможно, человека, приходящего в бешенство от одной мысли, что какие-то склочные девки разбивают карьеры отличным солдатам, после чего все равно бросают армию. Похотливые стервы доводят отличных мужчин до самоубийства?
   – Человека с четкими представлениями о добре и зле, – подхватил Пултон. – Человека, имеющего личный моральный кодекс и считающего допустимым самостоятельно исправлять несправедливость. Человека, который рад действовать сам, не привлекая компетентные органы, понимаете?
   – Человека, которого знали обе жертвы, – добавил Блейк. – Которого они знали настолько хорошо, что впустили к себе в дом, не задавая вопросов.
   – Человека, умеющего быстро принимать решения, – сказала Ламарр. – Который, задумавшись всего на секунду, отправляется покупать машинку для распечатки ценников и тюбик клея, просто чтобы решить неожиданно возникшую маленькую проблему.
   Опять наступила тишина.
   – Армия пропустила Каллан и Кук через свои компьютеры, – продолжала Ламарр. – Вы были совершенно правы, они не знали друг друга. У них было очень немного общих знакомых. Практически не было вообще. Но одним из этих общих знакомых были вы.
   – Хотите узнать один любопытный факт? – сказал Блейк. – В свое время серийные убийцы предпочитали ездить на «Фольксвагенах-Жуках». Практически все. Это не поддавалось объяснению. Затем они прешли на мини-вэны. А теперь на джипы, большие, полноприводные, совсем как у вас. Это чертовски надежный показатель.
   Нагнувшись к Дирфильду, Ламарр забрала лежавшие перед ним листы и постучала по ним пальцем.
   – Они ведут замкнутый образ жизни. Общаются максимум с одним человеком. Живут за счет других, родственников или друзей, как правило, женщин. Они не занимаются тем, чем занимаются нормальные люди. Почти не говорят по телефону. Они очень молчаливые и скрытные.
   – Они хорошо разбираются в работе правоохранительных органов, – сказал Пултон. – Прекрасно знают законы, в первую очередь, все малоизвестные судебные решения, которые помогают им защищать свои права.
   Снова тишина.
   – Составление психологического портрета преступника, – наконец сказал Блейк. – Это точная наука. В большинстве штатов она считается достаточным основанием для выдачи ордера на арест.
   – Она никогда не ошибается, – решительно заявила Ламарр.
   Не отрывая взгляда от Ричера, она откинулась назад, обнажив кривые зубы в удовлетворенной усмешке. В комнате снова наступило молчание.
   – Ну и? – наконец спросил Ричер.
   – Итак, кто-то убил двух женщин, – сказал Дирфильд.
   – И?
   Дирфильд посмотрел направо, на Блейка, Ламарр и Пултона.
   – И эти агенты считают, что это сделал человек, в точности похожий на вас.
   – Ну и?
   – Поэтому мы задали вам все эти вопросы.
   – И?
   – И я пришел к выводу, что они были абсолютно правы. Это действительно сделал человек, в точности похожий на вас. Быть может, даже вы.

Глава 4

   – Нет, это был не я, – сказал Ричер.
   Блейк усмехнулся.
   – Все вы так говорите.
   Ричер бросил на него презрительный взгляд.
   – Блейк, ты мешок с дерьмом. У тебя есть две убитые женщины и больше ничего. То, что обе служили в армии, возможно, просто совпадение. Из армии увольняются сотни женщин, подвергшихся насилию, – быть может, даже тысячи. Почему вы ухватились за эту связь?
   Блейк промолчал.
   – И почему убийца похож на меня? – продолжал Ричер. – Это тоже лишь предположение. И вот к чему в конечном счете сводится весь ваш бред о психологическом портрете, так? Вы говорите, что это сделал человек, похожий на меня, потому что вы таксчитаете.Никаких доказательств у вас нет.
   – Никаких доказательств у нас нет, – подтвердил Блейк.
   – Преступник их не оставил, – сказала Ламарр. – И вот из чего мы исходили. Преступник, несомненно, человек умный, поэтому мы стали искать умных. Вы ведь не будете отрицать, что вы умный?
   Ричер смерил ее взглядом.
   – Таких, как я, тысячи.
   – Нет, миллионы, тщеславный ублюдок, – сказала она. – Но мы стали сужать круг дальше. Умный человек, одиночка, бывший военный, знал обеих женщин, уверен в собственной правоте, жестокий. От миллионов остались тысячи, потом сотни, потом десятки, и, наконец, вы один.
   Наступила тишина.
   – Я? – наконец спросил Ричер. – Да вы сошли с ума. – Он повернулся к Дирфильду, остававшемуся молчаливым и внешне безучастным. – Ивытоже считаете, что это сделал я?
   Дирфильд пожал плечами.
   – Ну, если это не вы, то человек, абсолютно на вас похожий. И язнаю, что вы уложили двух человек в больницу. Из-за одного этого у вас уже будут большие неприятности. Ну а насчет другого – тут я незнаком с делом. Но Бюро доверяет своим специалистам. В конце концов, именно поэтому мы их и приглашаем.
   – Они ошибаются, – сказал Ричер.
   – Но можете ли вы это доказать?
   Ричер посмотрел ему в глаза.
   – А мне нужно это доказывать? А как же насчет презумпции невиновности?
   Дирфильд усмехнулся.
   – Пожалуйста, давайте останемся в реальном мире, хорошо?
   Последовало молчание.
   – Даты, – сказал Ричер. – Назовите мне даты и места.
   Опять наступила тишина. Дирфильд сидел, уставившись в пустоту.
   – Каллан была убита семь недель назад, – наконец сказал Блейк. – Кук убили четыре недели назад.
   Ричер мысленно пробежался по времени назад. Четыре недели назад – это было самое начало осени; семь недель назад вернули его в конец лета. В конце лета он вообще ничего не делал. Воевал с лужайкой. Вымахавшие за три месяца сорняки выводили его на улицу каждый день с косой, мотыгой и прочими непривычными инструментами в руках. Он по несколько дней подряд не виделся с Джоди. У нее тогда тоже работы было по горло. Целую неделю она провела за границей, в Лондоне. Ричер не смог вспомнить точно, когда именно это было. Для него этот промежуток одиночества был заполнен борьбой с буйной растительностью, цеплявшейся за каждую пядь лужайки за особняком.
   В начале осени он перенес свою деятельность в дом. Там было много дел. Но он делал их в одиночку. Джоди оставалась в городе, занятая бесконечной работой. Изредка они проводили ночь вдвоем. Но и только. Никаких поездок, ни билетных корешков, ни регистрационных карточек в гостиницах, ни отметок в паспорте. Никакого алиби.
   Ричер посмотрел на сидящих перед ним семерых сотрудников ФБР.
   – Я должен поговорить со своим адвокатом.Двое местных часовых провели Ричера назад в первую комнату. Его статус изменился. На этот раз они остались вместе с ним, встав по обе стороны закрытой двери. Ричер уселся в пластиковое кресло, не обращая на них внимания. Слушая бесконечный шепот вентиляционных труб в разобранном потолке, ни о чем не думая.
   Ему пришлось ждать почти два часа. Часовые терпеливо стояли у дверей, не глядя в его сторону, не разговаривая, даже не шевелясь. Ричер сидел в кресле, откинувшись назад, разглядывая трубы над головой. Комната была оборудована сплит-системой. По одним трубам подавался свежий воздух, по другим отводился спертый. Система была понятной. Ричер проводил взглядом по воздуховодам, представляя себе большие ленивые вентиляторы на крыше, медленно вращающиеся в противоположных направлениях, которые заменяли зданию легкие. Представляя себе свое дыхание, поднимающееся в ночное небо над Манхэттеном и улетающее в сторону Атлантики. Представляя себе, как чертовы молекулы парят и рассеиваются в атмосфере, увлекаемые бризом. За два часа их могло отнести от берега миль на двадцать. Или на тридцать. Или на сорок. Все зависит от погодных условий. Ричер не мог вспомнить, какая вечером была погода. Кажется, ветра не было. Определенно, в воздухе висел туман. Если бы дул приличный ветер, туман бы рассеялся. Значит, вечер был безветренный, так что его дыхание, вероятно, до сих пор упрямо висит в небе прямо над ленивыми вентиляторами.
   Затем в коридоре послышались шаги, дверь открылась, часовые вышли и в комнату вошла Джоди. Ослепительная на фоне серых стен. На ней было нежно-розовое платье, а поверх него шерстяной джемпер на пару тонов темнее. Ее волосы до сих пор хранили свет летнего солнца. Глаза были ярко-голубые, а кожа отливала цветом меда. Несмотря на разгар ночи, Джоди выглядела свежей словно утро.
   – Привет, Ричер, – сказала она.
   Он молча кивнул. В ее глазах светилась тревога. Подойдя ближе, Джоди нагнулась и поцеловала Ричера в губы. От нее пахло цветами.
   – Ты говорила с ними? – спросил он.
   – Я не тот человек, кто должен иметь с ними дело, – сказала она. – Финансовое право – пожалуйста, но в уголовном праве я ничего не смыслю.
   Джоди стояла перед креслом, высокая и стройная, склонив голову набок. При каждой новой встрече она казалась Ричеру все более красивой. Он встал и устало потянулся.
   – Ничего делать не придется.
   Джоди покачала головой.
   – Придется, черт побери.
   – Никаких женщин я не убивал.
   Она пристально посмотрела на него.
   – Конечно, не убивал. Я это знаю. Ионитоже знают. В противном случае тебя заковали бы в кандалы и отправили прямиком в Квантико, а не оставили здесь. Речь идет о другом. Вотэтоони видели. Ты отправил двух человек в больницу прямо у них на глазах.
   – Нет, это тут не при чем. Бюро среагировало слишком быстро. Все было организовано еще до того, как ясделалэто. Я не имею никакого отношения к рэкету. А только в этом и заинтересован Козо – в организованной преступности.
   Джоди кивнула.
   – Козо доволен. Очень доволен. Он убрал двух громил с улицы, пальцем о палец не ударив. Но разве ты не видишь, что все превратилось в «Уловку-22»^[1]? Для того, чтобы убедить Козо, ты должен представить себя одиночкой с обостренным чувством справедливости, но чем больше ты будешь выставлять себя одиночкой с обостренным чувством справедливости, тем больше ты будешь втискиваться в психологический портрет, составленный в Квантико. Так что по какой бы причине тебя сюда ни притащили, начинай запутывать ребят из Бюро.
   – Этот психологический портрет – чушь собачья.
   – Они так не думают.
   – Это чушь собачья. Они нарисовали его с меня.
   Джоди покачала головой.
   – Нет, его нарисовали с человека, похожего на тебя.
   – Так или иначе, я просто уйду отсюда.
   – Не получится. Ты влип в беду. В любом случае, Ричер, то, как ты расправился с теми громилами, видели. И не кто-нибудь, а агенты ФБР при исполнении служебных обязанностей.
   – Те ублюдки получили по заслугам.
   – Почему?
   – Потому что они собирались пощипать того, кого нельзя щипать.
   – Вот видишь? Ты сам строишь дело против себя. Одиночка, живущий по своему личному моральному кодексу.
   Пожав плечами, Ричер отвернулся.
   – Я для этого не подхожу, – повторила Джоди. – Я не занимаюсь уголовными делами. Тебе нужен другой адвокат.
   – Никакие адвокаты мне не нужны, – упрямо заявил Ричер.
   – Нет, Ричер, адвокат тебе нужен. Определенно нужен, черт побери. Во имя всего святого, это жеФБР!
   Он молчал.
   – Ты должен отнестись ко всему серьезно, – настаивала Джоди.
   – Не могу. Это чушь собачья. Никаких женщин я не убивал.
   – Но ты сам подстроился под психологический портрет. И теперь тебе будет очень трудно доказать, что Бюро ошиблось. Доказывать обратное всегда трудно. Так что тебе понадобится хороший адвокат.
   – Они сказали, что я испорчу тебе карьеру. Что я для тебя неподходящий муж.
   – Ну, это тоже чушь собачья. Но даже если бы это была правда, мне все равно. Я настаиваю на том, чтобы ты пригласил другого адвоката, не ради себя. Ради тебя.
   – Никакие адвокаты мнене нужны.
   – Тогда зачем ты меня вызвал?
   Ричер улыбнулся.
   – Я думал, ты меня немного приободришь.
   Шагнув в его объятия, Джоди поднялась на цыпочки и поцеловала его в губы.
   – Я тебя люблю, Ричер, – сказала она. – Очень люблю, ты ведь это знаешь, правда? Но тебе нужен другой адвокат. Я ведь понятия не имею, что делать.
   Наступила тишина, нарушаемая лишь шепотом вентиляции над головой – тихим шелестом воздуха по металлу, бесшумным звуком бегущего времени. Ричер вслушался в него.
   – Мне дали копию протокола о наружном наблюдении, – наконец сказала Джоди.
   Ричер кивнул.
   – Я так и думал.
   – Почему?
   – Потому что это вычеркивает меня из подозреваемых.
   – Каким образом?
   – Потому что речь идет не о двух женщинах.
   – То есть?
   – Нет, речь идет отрехженщинах. Только так.
   – Почему?
   – Потому что тот, кто их убивает, работает по графику. Ты еще не поняла? У него трехнедельный цикл. Семь недель назад, четыре недели назад, так что следующее убийство уже произошло, на прошлой неделе. За мной установили наблюдение, чтобы вычеркнуть меня из подозреваемых.
   – Так почему же тебя забрали, да еще с таким шумом? Раз ты вычеркнут из подозреваемых?
   – Не знаю, – сказал Ричер.
   – Быть может, график расстроился. Быть может, убийца остановился после двух преступлений.
   – После двух преступлений никто не останавливается. Человек, совершивший больше одного убийства, продолжает убивать дальше.
   – А может быть, убийца заболел и вынужден был устроить перерыв. Возможно, следующее убийство будет не раньше чем через несколько месяцев.
   Ричер молчал.
   – Быть может, его арестовали за что-то другое, – продолжала Джоди. – Такое время от времени случается. Понимаешь, за что-то совершенно не связанное с первыми двумя убийствами. Возможно, он просидит в тюрьме десять лет, и никто никогда не узнает, что это было он. Ричер, тебе нужен хороший адвокат. Получше меня. Все будет очень непросто.
   – Ты должна была меня приободрить, ты забыла?
   – Нет, я должна дать тебе хороший совет.
   Он промолчал, охваченный внезапным сомнением.
   – Не надо забывать и о другом, – сказала Джоди. – О тех двух парнях. С ними ты уж точно попал в беду.
   – За них мне нужно сказать спасибо.
   – Так не получится.
   Ричер промолчал.
   – Пойми, это не армия, – настаивала Джоди. – Ричер, это Нью-Йорк. Здесь нельзя просто затащить двух парней за угол и поучить их уму-разуму с помощью кулаков. Бюро ищет, что бы такое на тебя повесить, и ты не можешь отрицать, что за тобой водятся грешки.
   – Я ничего не делал.
   – Ошибаешься, Ричер. Ты отправил двух человек в больницу.На глазах у ФБР.Разумеется, плохих парней, но здесь существуют определенные правила. И ты их нарушил.
   В коридоре за дверью послышались шаги, громкие и тяжелые. Трое мужчин, идущих быстро. Дверь открылась. В комнату вошел Дирфильд. Следом за ним двое местных верзил. Не обращая внимания на Ричера, Дирфильд обратился к Джоди.
   – Мисс Джекоб, время вашего разговора с клиентом наедине истекло.
   Он возглавил маленькую процессию, направившуюся обратно в комнату с длинным столом. Местные агенты встали по бокам от Ричера и последовали за ним. Джоди вошла в комнату последней и заморгала, попав в яркий свет ламп. С противоположной стороны стола поставили второе кресло. Дирфильд молча указал на него. Взглянув на него, Джоди обошла стол и села рядом с Ричером. Тот под прикрытием сверкающего стола пожал ей руку.
   Двое местных парней заняли места у стены. Ричер прищурился, глядя против света. Перед ними сидели те же люди в том же порядке. Пултон, Ламарр, Блейк, Дирфильд, а затем Козо, окруженный двумя пустыми креслами. Но теперь на столе стоял плоский черный диктофон. Нагнувшись, Дирфильд нажал красную клавишу. Назвал дату, время, место. Представил всех девятерых присутствующих. Положил руки на стол.
   – Алан Дирфильд обращается к подозреваемому Джеку Ричеру, – сказал он. – Вы арестованы по следующим двум пунктам обвинения.
   Дирфильд помолчал.
   – Во-первых, ограбление с нанесением тяжких телесных повреждений, – снова заговорил он. – Личности двоих потерпевших пока что не установлены.
   Джеймс Козо подался вперед.
   – Во-вторых, содействие преступной организации, занимающейся вымогательством.
   Дирфильд улыбнулся.
   – Вы имеете право хранить молчание. Все ваши слова будут записаны и впоследствии могут быть использованы в суде против вас. Вы имеете право на защиту. Если вы не можете позволить себе оплатить услуги адвоката, защитник будет предоставлен вам бесплатно штатом Нью-Йорк.
   Нагнувшись к диктофону, Дирфильд нажал клавишу паузы.
   – Я все правильно сказал? Учитывая, какой вы дока по части прав Миранды?
   Ричер ничего не ответил. Снова улыбнувшись, Дирфильд отжал клавишу паузы, и диктофон с жужжанием ожил.
   – Вы понимаете свои права? – спросил он.
   – Да, – ответил Ричер.
   – Вы хотите сделать какое-либо заявление?
   – Нет.
   – Это все? – спросил Дирфильд.
   – Да, – ответил Ричер.
   Дирфильд кивнул.
   – Закончим на этом.
   Протянув руку, он выключил диктофон.
   – Я хочу освобождения своего клиента под залог, – сказала Джоди.
   Дирфильд покачал головой.
   – В этом нет необходимости. Мы отпускаем его под подписку о невыезде.
   В комнате наступила тишина.
   – А что насчет другого обвинения? – наконец спросила Джоди. – Я имею в виду тех убитых женщин?
   – Расследование продолжается, – сказал Дирфильд. – Ваш клиент свободен.

Глава 5

   Ричера отпустили около трех ночи. Джоди разрывалась между желанием остаться с ним и необходимостью вернуться в контору и закончить срочную работу. Ричеру удалось ее успокоить и отправить назад на работу. Один из местных агентов подбросил Джоди до Уолл-стрит. Ричеру вернули все его вещи за исключением пачки украденных денег. Затем другой местный агент отвез его в Гаррисон, промчавшись пятьдесят восемь миль за сорок семь минут. Он установил на приборной панели красную мигалку, подсоединенную проводом к прикуривателю, и не выключал ее всю дорогу. Красные блики отражались от густого тумана. Ночь выдалась темная и холодная, и дорожное покрытие было мокрым и скользким. Агент не произнес ни звука. Просто резко затормозил у дорожки, ведущей к особняку Ричера, и рванул с места, как только захлопнулась передняя правая дверь. Ричер проводил взглядом мигающий красный огонек, скрывшийся в речном тумане, и, развернувшись, направился к дому.
   Особняк достался ему в наследство от Леона Гарбера, отца Джоди и командира Ричера. Та неделя в самом начале лета была полна неожиданностей, как хороших, так и плохих. Ричер снова встретился с Джоди после стольких лет, узнал, что она была замужем и развелась, узнал, что Леон умер, оставив ему этот дом. Ричер любил Джоди в течение пятнадцати лет, с тех пор, как впервые увидел ее на военной базе на Филиппинах. Ей тогда исполнилось пятнадцать лет, она только начинала расцветать красотой взрослой женщины. Но она была дочерью его командира, и он безжалостно сокрушил свои чувства, словно постыдную тайну, не дав им увидеть белый свет. Ричеру казалось, этими чувствами он предаст и Джоди, и Леона, а на предательство Леона он не пошел бы ни за что на свете, потому что Леон был для своих подчиненных царем и богом, и Ричер любил его как родного отца. Что делало Джоди его сестрой, а к родной сестре такие чувства не испытывают.
   По воле случая Ричер попал на похороны Леона; там он снова встретил Джоди, и они смущенно препирались друг с другом пару дней, пока она не призналась в том, что испытывала те же самые чувства и скрывала их по тем же самым причинам, только вывернутым наоборот. Это откровение стало громом среди ясного неба, ослепительным протуберанцем счастья, озарившим ту неделю неожиданностей.
   Так что встреча с Джоди стала хорошей неожиданностью, а смерть Леона – плохой, тут не было никаких сомнений, но доставшийся в наследство особняк явился одновременноихорошей, иплохой неожиданностью. Этот лакомый кусок первоклассной недвижимости стоимостью полмиллиона долларов горделиво высился на берегу Гудзона напротив академии Уэст-Пойнт. Особняк был очень уютный, но он стал для Ричера головной болью. Онприковалего к месту, отчего Ричеру стало очень неуютно. Всю свою жизнь ему приходилось постоянно быть в движении, поэтому он никак не мог привыкнуть к необходимости оставаться долго на одном месте. И Ричер никогда не жил в особняках. Казармы, служебные квартиры, мотели были ему более привычны. Это уже успело впитаться ему в кровь.