Чайлд Линкольн. Реликварий

   Брамбелл поднял ладонь:
   – Прошу вас, доктор Фрок.
   Фрок подъехал к столу и, прильнув к окулярам, застыл в неподвижности. Время шло. Наконец он распрямился и, ни слова не говоря, откатил свое кресло назад.
   – Теперь вы, доктор Грин, – повернулся к ней патологоанатом. Марго подошла к микроскопу и склонилась над окулярами, зная, что находится в центре внимания.
   Вначале она не могла понять, что это. Затем сообразила – бинокуляр сфокусирован на шейном позвонке. На одном из его краев виднелось несколько неглубоких, ровных бороздок.
   Она медленно распрямилась, чувствуя, как возвращаются прошлые страхи и отказываясь верить в то, о чем кричали эти борозды на кости.
   – Ваше мнение, доктор Грин? – вскинул брови главный судмедэксперт Нью-Йорка.
   Марго глубоко вздохнула и, собравшись с силами, произнесла:
   – Если делать догадки, то я предположила бы, что вижу следы зубов.
   Она встретилась взглядом с доктором Фроком.
   Теперь Марго знала – точнее, оба они теперь знали, – почему Фрока пригласили на эту встречу.
   Брамбелл спокойно ждал, пока все посмотрят в микроскоп. Потом, ни слова не говоря, прокатил бинокуляр над скелетом Памелы Вишер и настроил фокусировку, но теперь уже над костями таза. И снова первым к микроскопу подкатил Фрок, а за ним – Марго. Сомнений не оставалось. Марго ясно увидела, что в некоторых местах костная поверхность прокушена, и зубы проникли в губчатую ткань.
   – Лейтенант д’Агоста сообщил мне, что скелеты доставлены из Вестсайдского обводного коллектора, – щурясь от яркого света, сказал Фрок.
   – Точно, – подтвердил д’Агоста.
   – Вынесло во время последнего ливня?
   – Теоретически да.
   – Не исключено, что нашу парочку попробовали на зуб бродячие псы, пока тела находились в канализации.
   – Это – одна из возможностей, – согласился Брамбелл. – Судя по глубине следов, я определил бы давление зубов примерно в 1 200 фунтов на квадратный дюйм. Пожалуй, для собаки многовато. Как, по-вашему?
   – Нет. Если кусал родезийский риджбек.
   – А может, собака Баскервилей, профессор? – Брамбелл склонил голову набок.
   – Я не убежден, что давление зубов столь велико, как вы утверждаете, – уловив сарказм, сердито бросил Фрок.
   – Аллигатор, – высказал предположение д’Агоста.
   Все разом повернулись к нему.
   – Аллигатор, – повторил он чуть ли не воинственно. – Да вы и сами знаете. Их спускают, совсем маленьких, в унитазы, и они вырастают большими в канализации. Я об этом где-то читал.
   Брамбелл издал сухой, как песок в пустыне, смешок и назидательно произнес:
   – У аллигаторов, лейтенант, как и у всех рептилий, зубы имеют коническую форму. Эти же следы оставлены небольшими треугольными зубами млекопитающего, скорее всего из семейства псовых.
   – Из семейства. Но необязательно самой собаки. Давайте не станем забывать основополагающего принципа: самое простое объяснение, как правило, самое верное.
   Брамбелл, набычившись, уставился на Фрока:
   – Я знаю, что это основополагающий принцип ученых. В нашем же деле мы придерживаемся принципа Шерлока Холмса: “Когда вы устраните невозможное, то все, что осталось – каким бы невероятным оно ни выглядело, – должно оказаться истиной”.
   – Ну и какие же ответы остаются, доктор Брамбелл? – поинтересовался Фрок.
   – В настоящий момент у меня нет убедительных объяснений.
   Фрок откинулся на спинку инвалидного кресла.
   – Второй скелет представляет определенный интерес. Возможно даже, что он стоил путешествия из Мендхэма. Но вы забыли, что я удалился на покой.
   Марго задумчиво смотрела на Фрока. Профессор, насколько она его знала, должен был бы заинтересоваться этой головоломкой. Неужели останки напомнили Фроку – так же как и ей – события полуторагодовой давности? Если так, его отношение понятно. Старик сопротивляется. Такие воспоминания не способствуют спокойному отдыху.
   В беседу вступила Оливия Мирриам:
   – Доктор Фрок, мы надеялись, что вы окажете помощь в изучении скелетов. Ввиду необычности ситуации музей согласился предоставить в распоряжение полиции свою лабораторию. Мы были бы счастливы выделить вам на необходимый срок кабинет на пятом этаже и предоставить помощь секретаря.
   Фрок удивленно вскинул брови:
   – Но я убежден, что городской морг располагает самым совершенным оборудованием. Я уже не говорю о ярком медицинском даровании доктора Брамбелла, осчастливившего нас сегодня своим присутствием.
   – Что касается моего яркого медицинского дарования, доктор Фрок, тут вы абсолютно правы, – ответил Брамбелл. – Но вот относительно самого совершенного оборудования вы, к сожалению, заблуждаетесь. Бюджетные ограничения последних лет привели к тому, что мы существенно отстали от времени. Кроме того, морг не место для такого рода исследований. Его невозможно закрыть для публики. В настоящее время он подвергся нападению репортеров и телевизионщиков. И, к несчастью, – он выдержал паузу, – мы в городском морге лишены возможности услышать ваше просвещенное мнение.
   – Благодарю вас, – кивнул Фрок и, указывая на второй скелет, продолжил: – Не понимаю, неужели трудно идентифицировать человека, который при жизни выглядел как…хм-м-м… как недостающее звено.
   – Смею вас заверить, мы пытались, – сказал д’Агоста. – За последние двадцать четыре часа мы проверили каждого исчезнувшего Тома, Дика и Гарри в трех штатах. Ничего. И насколько нам известно, урод, подобный этому, вообще не существовал, а уж тем более не пропадал и не позволял себя сжевать, пребывая в нью-йоркском дерьме.
   Фрок, казалось, не слышал ответа. Его голова медленно опустилась на грудь, и он на несколько минут застыл в неподвижности. В лаборатории воцарилась тишина, нарушаемая лишь нетерпеливым причмокиванием доктора Брамбелла. Наконец Фрок очнулся. Он глубоко вздохнул и, кивнув с таким видом, словно изнемог сопротивляясь, ответил:
   – Ну хорошо. Я смогу уделить вам неделю. У меня есть и другие заботы в городе. Полагаю, присутствующая здесь мисс Грин будет мне помогать?
   Только сейчас до Марго дошло, почему её пригласили на это секретное сборище. Теперь же ей все стало ясно. Фрок полностью доверял ей. Вместе они раскрыли тайну Музейного зверя. “Эти люди, видимо, решили, – догадалась она, – что Фрок согласится работать только со мной и больше ни с кем”.
   – Подождите! – вырвалось у нее. – Я не могу этим заниматься!
   Все взоры обратились на Марго, и она запоздало поняла, что высказалась более резко, чем хотела.
   – Я хочу сказать, что сейчас у меня просто нет времени, – пояснила она уже более спокойным тоном.
   Фрок сочувственно посмотрел на нее. Он-то прекрасно знал, какие ужасные воспоминания связаны с этой работой.
   Узкое лицо директрисы сделалось суровым.
   – Я поговорю с доктором Хоторном, – сказала она. – Он предоставит вам времени столько, сколько потребуется, чтобы оказать помощь полиции.
   Марго уже было открыла рот, чтобы возразить, но передумала. Жаль, что она так недавно стала смотрителем музея и поэтому не имеет возможности отказаться.
   – Вот и хорошо. – На иссушенном лице Брамбелла мелькнуло подобие улыбки. – Разумеется, я буду работать с вами. Но прежде чем мы разойдемся, я хотел бы ещё раз подчеркнуть, что расследование требует абсолютной секретности. Достаточно уже того, что появилось сообщение об обезглавленных останках Памелы Вишер. Если кто-то узнает, что светскую красавицу перед смертью… а может быть, и после смерти… погрызли… – Конец фразы повис в воздухе, а доктор провел ладонью по лысому черепу.
   – Вы полагаете, следы зубов могут оказаться не посмертными? – бросил на него быстрый взгляд Фрок.
   – Разница, доктор Фрок, буквально в каком-то часе. Во всяком случае, для одного из укусов. Одним словом, мэр и шеф полиции с нетерпением ждут результатов.
   Фрок ничего не ответил. Было ясно, что совещание закончилось. Все, кроме Фрока и Марго, направились к выходу, стараясь как можно быстрее оказаться подальше от лежащих на столе коричневых останков.
   Проходя мимо Марго, директриса музея сказала:
   – Если вам потребуется помощь, обращайтесь непосредственно ко мне.
   Доктор Брамбелл, бросив последний взгляд на Фрока и Марго, проследовал за директрисой.
   Последним уходил лейтенант д’Агоста. На мгновение он задержался в дверях.
   – Если вам будет невтерпеж с кем-нибудь потолковать, говорите со мной. – Он хотел сказать что-то еще, но передумал, кивнул, резко повернулся и вышел. Когда дверь за ним закрылась, Марго осталась в обществе профессора Фрока, того, что когда-то было Памелой Вишер, и безобразно деформированного безголового скелета.
   – Марго, запри, пожалуйста, дверь, – попросил Фрок, выпрямляясь в своем кресле. – И зажги свет. – Подкатившись к столу, он добавил: – А теперь вымой как следует руки, да не забудь про щетку.
   Марго посмотрела на скелеты и перевела взгляд на старого профессора.
   – Доктор Фрок, – начала она, – вы не считаете, что это может быть работа…
   – Нет! – яростно прошептал он. – Не считаю, пока мы не убедимся в обратном.
   Некоторое время Марго смотрела ему прямо в глаза. Затем молча кивнула и направилась к выключателю. То, что сейчас не было сказано, беспокоило её гораздо больше, чем эта пара мерзких скелетов.

6

   Смитбек втиснулся в узкую телефонную будку, расположенную в прокуренном зале бара “Кошачья лапа”. Не выпуская из рук стакана, он, с трудом отыскав в полумраке нужные кнопки, набрал номер своего рабочего кабинета. Его интересовало, сколько человек уже позвонили.
   Смитбек никогда не сомневался в том, что он принадлежит к числу величайших журналистов города Нью-Йорка. Возможно даже, что он – самый великий. Полтора года назад он поведал миру о Музейном звере. И поведал не в той вялой, отстраненной манере, в которой обычно дается подобный материал. Нет, вместе с д’Агостой и другими он боролся за жизнь во тьме той апрельской ночи. После публикации написанной по следам событий книги его положение ведущего криминального репортера “Нью-Йорк пост” стало ещё более прочным. И вот теперь – дело Вишер. Сенсационные материалы появляются гораздо реже, чем он когда-то думал. Кроме того, всегда готовы подставить ножку конкуренты вроде этого ничтожества Брайса Гарримана – криминального репортера из “Нью-Йорк таймс”. Но он, Смитбек, разыграл карту Вишер правильно. Из неё получится такой же крутой материал, как и из Мбвуна. Если не круче.
   “Великий журналист, – размышлял Смитбек, – приспосабливается к открывающимся возможностям”. Взять, к примеру, дело Вишер. Он оказался совершенно не готов к встрече с матерью. Миссис Вишер произвела на него сильнейшее впечатление, Смитбек был смущен и тронут. Под влиянием новых для него эмоций Смитбек написал статью, в которой изобразил Памелу Вишер ангелом с Южной улицы Центрального парка и описал её смерть в трагических тонах. Но подлинным озарением гения была идея предложить награду в 100 000 долларов за информацию, которая поможет выявить убийцу. Озарение пришло как раз, когда он писал статью. С недописанной статьей и идеей о награде он направился прямиком в кабинет Арнольда Мюррея – нового редактора “Пост”. Мюррею идея пришлась по душе, и он её тут же одобрил, даже не посоветовавшись с издателем.
   Джинни, секретарша, подняла трубку. Она была взволнована. Двадцать звонков – и все как один ложные.
   – Неужели? – обескураженно спросил Смитбек.
   – К тебе тут ещё посетитель приходил. Жуткий тип, нет, правда, – затараторила секретарша – тощая коротышка, обитавшая где-то в Ронконкоме и млеющая при виде Смитбека.
   – Вот как?
   – Точно! Весь такой оборванный, в лохмотьях и жутко вонючий. Господи, я прямо чуть не задохнулась. Еще и датый к тому же!
   “Может быть, это как раз то, что надо?” – возбужденно подумал Смитбек, а вслух спросил:
   – Что он хотел?
   – Сказал, что у него есть сведения об убийстве Вишер. Предложил тебе встретиться с ним в мужском туалете Пенсильванского вокзала…
   Смитбек едва не уронил стакан.
   – В мужском туалете? Ты, наверное, шутишь?
   – Так он сказал. Как ты думаешь, он извращенец? – спросила Джинни с нескрываемым интересом.
   – В каком туалете?
   На другом конце провода зашуршала бумага.
   – Я все записала… Вот. Северный конец, нижний уровень, слева от эскалатора на двенадцатый путь. В восемь вечера. Сегодня.
   – Какие у него сведения?
   – Он больше ничего не сказал.
   – Спасибо.
   Смитбек повесил трубку и посмотрел на часы. Семь сорок пять. Вокзальный туалет? Нужно быть безумцем или вконец отчаявшимся человеком, чтобы отправиться за информацией в сортир.
   Смитбеку никогда ещё не доводилось бывать в мужских туалетах Пенсильванского вокзала. Едва открыв двери в просторное жаркое помещение и чуть было не задохнувшись от ударивших в нос запахов, он твердо решил, что лучше помочится в штаны, чем воспользуется услугами этого сортира.
   Смитбек опоздал на пять минут. “А может, этот тип уже ушел? – с надеждой подумал журналист. – Если, конечно, допустить, что он здесь вообще появлялся”. Он уже был готов выскочить из туалета, как вдруг услышал мрачный голос:
   – Уильям Смитбек?
   – Что? – Смитбек недоуменно оглядывал абсолютно пустое помещение. Наконец он заметил в щели под дверцей самой дальней кабины чьи-то ноги. Дверца открылась. Из кабинки вышел низенький костлявый мужчина и нетвердой походкой направился к журналисту. Одежда обитателя сортира состояла из грязных лохмотьев, волосы свалялись в комья самой разнообразной, но весьма непривлекательной формы. Неописуемого цвета борода раздваивалась на животе над самым пупком, видневшимся сквозь дыру в рубашке.
   – Уильям Смитбек? – повторил он, глядя на журналиста слезящимися глазами.
   – Кто же еще?
   Ни слова не говоря, мужчина направился в дальний конец туалета. Он вошел в открытую кабинку и обернулся, поджидая Смитбека.
   – У вас есть для меня информация? – спросил журналист.
   – Топайте за мной. – Мужчина показал на кабинку.
   – Еще чего! – возмутился Смитбек. – Если хотите со мной говорить, говорите здесь, но туда, приятель, я за вами не пойду.
   – Так ведь это же единственный путь! – И оборванный тип гостеприимно махнул рукой.
   – Путь – куда?
   – Вниз.
   Смитбек осторожно приблизился к кабинке. Тип уже вошел внутрь и, примостившись за унитазом, отодвигал в сторону крашеный металлический лист, который, как выяснилось при ближайшем рассмотрении, прикрывал пробитое в грязной стене большое отверстие с неровными краями.
   – Туда? – спросил Смитбек.
   Оборванный тип утвердительно кивнул.
   – Куда ведет эта дыра?
   – Вниз, – повторил тип.
   – И не думайте! – И Смитбек решительно направился к выходу из туалета.
   – Я должен привести вас к Мефисто! – крикнул ему вслед оборванец. – А уж он сам потолкует с вами об убийстве той девочки. Он знает кое-что очень важное.
   – Ну уж увольте!
   – Вы можете мне доверять, – просто сказал оборванец, глядя прямо в глаза журналисту.
   Несмотря на лохмотья, вонь и взгляд наркомана, Смитбек ему почему-то поверил.
   – Что – важное? – спросил он.
   – А это вам скажет уже сам Мефисто.
   – Кто такой Мефисто?
   – Наш вождь, – ответил мужчина, пожав плечами с таким видом, словно сказанного было вполне достаточно.
   – Наш?
   – Да. Лидер сообщества “Шестьсот шестьдесят шестая дорога”.
   Неуверенность ещё оставалась, но Смитбека уже охватил охотничий азарт. Организованное подземное сообщество? Да уже из одного этого выйдет отличный материал. А если этот Мефисто действительно что-то знает об убийстве Памелы Вишер…
   – А где оно, это сообщество “Шестьсот шестьдесят шестая дорога”? – спросил он.
   – Этого я сказать вам не могу. Но дорогу покажу. Они называют меня Стрелком-Радистом! – В глазах оборванца промелькнул огонек гордости.
   – Послушайте, – сказал Смитбек. – Я не могу лезть в эту дыру. Там на меня могут напасть… ограбить.
   – Ни за что! – Оборванец яростно замотал головой. – Со мной вы будете в полной безопасности! Всем известно, что я главный гонец самого Мефисто.
   Смитбек внимательно посмотрел на оборванца: слезящиеся глаза, мокрый нос, грязная борода чародея. И этот человек проделал путь до редакции “Пост”. Непростое дело при такой-то внешности.
   Затем он представил себе наглую рожу Брайса Гарримана и явственно увидел, как редактор “Таймс” вызывает Брайса, чтобы спросить, как получилось, что Смитбек вновь первым опубликовал сенсационный материал.
   Картина ему понравилась.
   Когда Смитбек лез в дыру, человек, именуемый Стрелком-Радистом, придерживал жестяной лист, и как только они оказались рядом, путем довольно сложных манипуляций вернул щит на место, укрепив его несколькими кирпичами.
   Смитбек огляделся. Он стоял в длинном узком тоннеле. Над головой тянулись похожие на серые вены водопроводные и паровые трубы. Потолок был низким, но не настолько, чтобы человек его роста не мог стоять выпрямившись. Вечерний свет пробивался через решетки в потолке, расположенные одна от другой на расстоянии ста ярдов.
   Журналист следовал за сутулой, невысокой фигурой, слабо различимой в тусклом освещении. Время от времени сырое, промозглое пространство заполнял грохот проносившихся поблизости поездов. Смитбек улавливал этот звук скорее костями, нежели ушами.
   Они шли в северном направлении по казавшемуся бесконечным тоннелю. Минут через пятнадцать Смитбека охватило щемящее беспокойство.
   – Простите, – сказал он, – насколько долгая прогулка нам предстоит?
   – Короткую дорогу к нашему сообществу Мефисто держит в тайне.
   Смитбек понимающе кивнул, старательно обходя здорово распухшую дохлую собаку. Неудивительно, что обитатели тоннеля страдали паранойей, но происходящее выходило за всякие рамки. Судя по времени, они сейчас где-то под Центральным парком.
   Вскоре тоннель начал слегка изгибаться к западу. В массивной бетонной стене Смитбек заметил несколько стальных дверей. Над головой шла большая труба, с изоляции стекали на пол крупные капли воды. На изоляции было начертано:
   ОПАСНО:
   СОДЕРЖИТ АСБЕСТОВОЕ ВОЛОКНО.
   ИЗБЕГАЙТЕ ОБРАЗОВАНИЯ ПЫЛИ.
   УГРОЗА РАКА И ЛЕГОЧНЫХ ЗАБОЛЕВАНИЙ.
   Остановившись и порывшись в карманах лохмотьев, Стрелок-Радист извлек оттуда ключ и вставил его в замочную скважину на ближайшей двери.
   – Как вы раздобыли этот ключ? – поинтересовался Смитбек.
   – В нашем сообществе много специалистов самого разного профиля. – Открыв дверь, оборванец вежливо помог Смитбеку перейти через порог.
   Дверь за спиной закрылась, и на них обрушилась непроглядная тьма. Смитбек только теперь понял, насколько успокаивающе действовал на него серый свет из решеток.
   – У вас есть фонарь? – спросил он, заикаясь от страха.
   Послышался шорох. Вспыхнула спичка. В дрожащем свете Смитбек увидел ведущие вниз бетонные ступени, терявшиеся во тьме.
   Стрелок потряс рукой, и спичка погасла.
   – Достаточно? – спросил он.
   – Нет, – ответил Смитбек, – зажгите ещё одну.
   – Потом. Когда будет необходимость.
   Смитбек осторожно ощупывал ногой каждую ступень, ладони упирались в скользкие влажные стены. Прошла целая вечность, когда зажглась наконец следующая спичка, и его взору открылся огромный железнодорожный тоннель. На убегающих вдаль рельсах играли тусклые оранжевые отблески.
   – И где мы теперь? – поинтересовался Смитбек.
   – На сотом пути. Двумя уровнями ниже.
   – Мы ещё не на месте?
   Спичка погасла, и на них снова навалилась непроглядная тьма.
   – Идите за мной, – раздался голос. – Когда я скажу “стоять”, останавливайтесь немедленно.
   Теперь они шагали по путям. Споткнувшись о рельс, Смитбек чуть было снова не ударился в панику.
   – Стоять!
   Смитбек замер. Вспыхнула спичка.
   – Видите вот это? – Стрелок-Радист указал на блестящий медный рельс, вдоль которого на полу шла ярко-желтая полоса. – Третий рельс. Он под напряжением. Не вздумайте на него наступить.
   Спичка погасла. Смитбек услышал, как его спутник сделал в плотной влажной тьме несколько шагов.
   – Зажгите ещё одну!
   Снова вспыхнула спичка. Смитбек переступил через третий рельс.
   – И много здесь таких? – спросил он, указывая на медный прут.
   – Да, – ответил проводник, – я вам их покажу.
   – О Боже! А что будет, если на него наступить?
   – Удар тока. Вас прошьет боль, потом оторвет руки, ноги и голову, – донесся из темноты бестелесный голос. – Поэтому лучше на него не наступать.
   Снова загорелась спичка, осветив ещё одну желтую полосу и бегущий вдоль неё медный рельс. Опасливо переступив через рельс, Смитбек увидел в противоположной стене тоннеля небольшой лаз. В два фута высотой и шириной в четыре, лаз был проделан внизу старинной арки, давным-давно заложенной шлакоблоками.
   – Нам туда, – указал на лаз Стрелок. – Вниз.
   Из дыры тянуло теплым ветерком, сдобренным таким запахом, что желудок так и норовил вывернуться наизнанку. В эту ужасную вонь вплетался запашок древесного дыма.
   – Вниз? – не веря своим ушам, переспросил Смитбек. – Опять? Вы что, хотите, чтобы я скользил на брюхе?
   Но Стрелок-Радист уже скрылся в проломе.
   – Ни за что! – крикнул журналист, присев рядом с лазом. – Эй, послушайте! Я вниз не полезу! Если этому вашему Мефисто действительно есть что сказать, пусть сам приходит сюда.
   После довольно продолжительной паузы из-за шлакоблоков глухо прогудел голос Стрелка-Радиста:
   – Мефисто никогда не поднимается выше третьего уровня.
   – Ну, значит, сейчас ему придется изменить своим привычкам. – Смитбек отчаянно пытался казаться уверенным. Однако было совершенно очевидно, что, полностью полагаясь на своего странного проводника, он попросту загнал себя в угол. Вокруг царила глухая непроглядная тьма, и как отсюда выбраться, было непонятно.
   Не дождавшись никакой реакции, Смитбек спросил:
   – Вы ещё здесь?
   – Ждите, – донесся голос.
   – Если вы уходите, оставьте мне немного спичек! – Что-то ткнулось в его колено, и Смитбек от неожиданности вскрикнул. Нет, ничего страшного, всего-навсего рука. Стрелок-Радист протянул из дыры какой-то предмет.
   – И это все? – спросил Смитбек, насчитав на ощупь три спички.
   – Все, что я могу дать. – Голос звучал слабо, явно удаляясь. Стрелок сказал что-то еще, но Смитбек уже не смог разобрать слов. А потом на него обрушилась тишина.
   Смитбек опустился на корточки, привалившись спиной к стене и сжимая в кулаке спички. Он сидел в темноте и запоздало проклинал свою глупость. Никакая статья не стоит такого. И как он теперь, интересно, выберется на свет, имея всего лишь три спички? Смитбек закрыл глаза и сосредоточился, пытаясь вспомнить пройденный путь, каждый его поворот. Вскоре он оставил это занятие – трех спичек все равно не хватит, чтобы благополучно миновать злосчастные рельсы.
   Сидеть было неудобно, колени уже начали дрожать. Смитбек поднялся и прислушался, пристально вглядываясь в густую непроглядную тьму. Постепенно ему начали чудиться какие-то странные тени и движение. Он стоял неподвижно, стараясь дышать глубоко и размеренно. Казалось, он торчит здесь уже целую вечность. Безумие какое-то! Если бы он…
   – Эй, Скриблерус! – раздался из пролома голос, который мог принадлежать лишь бестелесному призраку.
   – Что? – выдохнул Смитбек, резко оборачиваясь.
   – Я беседую с Уильямом Смитбеком, Скриблерусом, разве не так?
   – Да-да. Я – Смитбек. Билл Смитбек. Кто вы? – спросил он довольно нервно.
   – Мефисто. – Звук “с” был произнесен с каким-то зловещим шипением.
   – Почему так долго? – спросил журналист, склоняясь к лазу.
   – Труден путь наверх.
   Смитбек помолчал. Он представил себе, как человек, находящийся сейчас там, за стеной, поднимался вверх на несколько уровней.
   – Вы когда-нибудь выходите на поверхность? – спросил он наконец.
   – Нет! Ты должен гордиться, Скриблерус. Так близко к поверхности я не был вот уже пять лет.
   – Почему так? – продолжал допрос Смитбек, нащупывая в темноте кнопку включения магнитофона.
   – Потому что это мой домен. Я властитель всего, что ты видишь.
   – Но я ничего не вижу.
   Из дыры в шлакоблоке донесся сухой смешок.
   – Неверно! Ты зришь тьму. И тьма является моими владениями. Над твоей головой грохочут поезда, обитатели поверхности спешат по своим бессмысленным делам. Но все, что под Центральным парком – “Шестьсот шестьдесят шестая дорога”, “Тропа Хо Ши Мина” и “Бункер”, – принадлежит мне.
   Смитбек задумался. Название “Шестьсот шестьдесят шестая дорога” имело смысл. Но два других его смутили.
   – “Тропа Хо Ши Мина”? – переспросил он. – Что это?
   – Сообщество, как и все остальные, – прошипел голос. – Теперь они объединились с моим для лучшей защиты. В свое время многие из нас были хорошо знакомы с “Тропой”. Многие из нас дрались в постыдной войне против отсталого народа. И за это нас подвергли остракизму. И вот теперь мы живем своей жизнью под землей в добровольной ссылке. Здесь мы дышим, размножаемся, умираем. И желаем лишь одного – пусть нас оставят в покое.
   Смитбек потрогал магнитофон, надеясь, что пленка все зафиксировала. Он слышал об отдельных бродягах, искавших убежища в тоннелях подземки. Но чтобы постоянное поселение…