Страница:
– Сколько их, никто, конечно, не знает, да?
– А как сосчитать? Не полезешь же в каждую нору? – глухим басом ответил невидимый мне собеседник.
– Хотя бы приблизительно. Мне нужны цифры. Примерная численность, ясно?!
– Но, Питер…
– Никаких «но». Послезавтра заседание бюджетно-финансового совета. Я буду докладывать о вашей проблеме. «Господин мэр, у нас чрезвычайная ситуация. Шахтоуправление забоя «Исследовательский» сообщает об угрожающем росте поголовья крыс. Если не принять меры, положение может стать катастрофическим». И знаете, что он первым делом у меня спросит?
– Послушайте, Питер, как вы предлагаете…
– Первым делом он захочет знать, сколько потребуется средств из бюджета? Сколько выделить на закупку ядохимикатов у сталкеров, сколько на оплату охотникам и добровольным помощникам из старателей. Понятно? А чтобы ответить, хотя бы примерно, я должен представлять, сколько у вас там крыс!
– Ну… может, сотня или полторы.
– А может – две или три, да?
– Никто не знает. Мы проследили, откуда они приходят – через восточные штреки, забои с триста сорок шестого по триста пятидесятый.
– Но не из шахты, а с поверхности?
– Правильно, Питер. Гнездо у них наверху, примерные координаты – 125835 или 5836. Мы не смогли выяснить точно: мои парни, сами знаете, только под землей ходить научены, каждый поворот знают, любую крысу голыми руками порвут. А на поверхности они не бойцы. Да и зрение не то, они же к подземной тьме привыкли. Так что…
– Так что ни хрена вы не знаете, – резюмировал Питер.
Я аккуратно постучал кулаком по створке окна, привлекая внимание. Чиновник посмотрел на меня, нацепив привычную недовольную гримасу.
– В чем дело? Я же сказал…
«Спокойнее, Андреналин».
– Я слышал, что вы сказали – «Разовые пособия и подъемные новичкам в другом окне». Но мне нужна именно охотничья лицензия. Поэтому я, – от моей интонации лицо у него еще больше сморщилось. Словно витаминную инъекцию вкатил, – окном не ошибся. Но, кроме этого, я услышал и кое-что другое. У ваших старателей проблемы с крысами? Хочу вас обрадовать: вам очень повезло. Я перебью крыс и вырежу гнездо, а взамен вы даете мне лицензию. У меня не так много денег, чтобы покупать ее, а у вас в бюджете нет резервных средств. Мы поможем друг другу, и все останутся довольны. Я не проходчик, и на поверхности чувствую себя вполне нормально.
Питер начал наливаться кровью. Дальше продолжать смысла не было – я уже все сказал. Поэтому я просто стоял молча и следил, как сначала шея, потом подбородок, щеки и все лицо чиновника приобретали нездоровый красноватый оттенок.
Или он меня сейчас пошлет, или я его убью.
Но Питер смог взять себя в руки. Он высунулся в окошко, осмотрел меня с ног до головы и медленно, с расстановкой проговорил:
– А можно поинтересоваться, дорогой супербоец, каким мощнейшим оружием ты располагаешь? По твоему виду и не скажешь, что оно вообще есть. Может быть, у тебя не так много денег, чтобы купить не только лицензию, а? И ты бы хотел получить и стволы, и снаряжение?
– Что касается стволов, то, как мне кажется, хватит и этих, – я достал «наган» и «ПМ». – А патроны я и вправду не прочь получить у вас. Все равно они обойдутся куда дешевле, чем ядохимикаты и армия доброхотов с дробовиками наперевес.
Он, похоже, меня не слышал. Повысив голос так, чтобы услышали все в приемной, Питер продолжал веселиться:
– Может, ты надеешься на свой потрясающий вид? Или, прости, конечно, запах? Который способен отпугивать не только людей, но и крыс?
Не самая удачная шутка, но сзади кто-то немедленно заржал. Старатели, что с интересом слушали нашу перепалку, затряслись от мелкого смеха, пряча улыбки в кулаки и бороды.
Ну да, известный прикольчик: «не отмывшись толком от навоза, деревенщина приходит в город». И ведь что характерно – те же самые фермеры, еще вчера готовые набить любому морду за подобные шутки, гогочут сейчас за моей спиной. Конечно, они же теперь горо-ожане…
Я окинул взглядом приемную, прикинул вес пушек в руке, смерил расстояние.
Видимо, меня как всегда выдали зрачки – первые ряды просителей отшатнулись.
– Нет, мы все понимаем, что ты играючи решаешь любые мыслимые проблемы… – продолжал изгаляться Питер. – Ведь истинный профессионал умеет побеждать даже самым ржавым и кем-то давно выброшенным оружием.
Повезло ему. Нет, не с юмором – с языком. Выражался бы погрубее, боюсь, я бы не сдержался. А он даже речью решил надо мной выделиться. Наверняка надеялся, что грубая деревенщина начнет в ответ крыть семиэтажным.
Я в упор посмотрел на него. Питер поперхнулся и замолчал, глаза его расширились, сам он побледнел.
Угу, парень, ты угадал. Андреналин готов немножко пострелять.
Достал он меня своими издевками. Надо было, конечно, сдержаться, но зверь, с недавних пор угнездившийся во мне, уже рвался наружу.
– Питер, видите во-он тот кустик?
В дальнем углу приемной стояла кадка с карликовой сосной. Видимо, поливали ее от случая к случаю, а может, прокуренный и спертый воздух не слишком способствовал росту, но целый частокол нижних веток давным-давно высох. Они торчали во все стороны, как кости человеческого скелета с проломанной грудной клеткой.
Метров двадцать, не меньше. Зато сосна прижималась к самой стене из полимерного наполнителя, и рикошетов я не боялся.
Девять веток. Две справа, семь слева.
Двадцать метров. Поправки на ветер нет.
Жаль, не удалось опробовать трофеи в действии. У «нагана», скорее всего, кучность сбита влево.
Я перехватил пистолеты и в долю секунды перевел мушки на линию прицела.
Четыре первых выстрела слились в один, курки ходили плавно, и я жал их дуплетом. По две ветки с каждой стороны, срезанные пулями, осыпались на бетонный пол.
Пять оставшихся слева бить наперекрест, компенсируя движение ствола.
Никто не успел даже вздохнуть. Стволы сошлись, руки уперлись друг в друга, гася колебания. Три выстрела из «ПМ», два – из «нагана». Ветки разлетались в стороны. С последним звонким хлопком «макарова» наступила тишина.
Не было слышно даже дыхания. Кислый запах сгоревшего пороха (у «нагана» – особенно едкий, патроны давно пережили все сроки годности) заполнил воздух, осел на одежду, лез в ноздри.
Кто-то чихнул.
И все заговорили разом. Снаружи доносился топот: на звук выстрелов сбегалась охрана.
А у меня на радужке медленно гасли татуировки. Скорее всего – гасли. Мне-то не видно.
– Ты что, совсем охренел, дурень? – тихо спросил Питер.
– Нет, – спокойно сказал я. – Просто прицел проверял. Ничего, нормальные пушки, зря вы их ржавьем назвали.
Я спрятал оружие за пояс, не обращая внимания на едва не слетевшую с петель дверь и бойцов Патруля, в долю секунды наводнивших приемную. Ребристые стволы десятка лазерных винтовок уставились мне в грудь.
– Ну что, договорились? Лицензию сейчас выпишете или когда вернусь?
Орал он на меня долго. Забыв про издевку, про ернический тон, Питер матерился, как пьяный старатель в борделе. И даже когда ушла успокоенная охрана, когда снова рассыпалась по окошкам очередь, когда выветрился пороховой дым, он все еще вопил. Меня подмывало демонстративно поморщиться и поковыряться пальцем в ухе, но я сдерживался. Этого бедняга точно не перенесет.
– У нас тут что, ядрена мать тебя в глотку триста сорок раз, тир?! Пострелять, млин, негде? Пальцы на курках чешутся?
Питер пошел уже на третий круг и явно не собирался останавливаться. Худощавый бородач в комбезе – мастер с шахтоуправления – отозвал меня в сторонку, представился Томом Дигманом.
– Зачем тебе вся эта демонстрация, парень? Еще полчаса, и Питера удар хватит.
Я усмехнулся.
– Жить вообще скучно. Я решил внести разнообразие. Зато как быстро все забегали.
Он покачал головой.
– Когда из запоя-то вышел?
– А я в нем и не был. Вчера – первая кружка за последние два месяца.
– Ладно, не гони. Такие выходки только с хорошего бодуна состряпать можно. Ну да ладно. Стреляешь ты и вправду здорово. Слушай сюда. Внимательно слушай. Питер не скоро успокоится, да и если успокоится – хрен тебе чего даст. А мне шахта важнее. Поэтому сейчас мы поедем к нам. Патронов я тебе отсыплю, карту, снаряжение, жратвы подкинем. А зачистишь гнездо – еще и меди получишь.
– А лицензия? – спросил я.
– Будет тебе лицензия. Уговорю Питера. Или подпишу пустую на свой страх и риск, а потом задним числом занесем тебя в списки. Не переживай.
– Да я спокоен. В отличие от некоторых…
Том нервно дернул головой.
– Поехали лучше от греха. Пока он не остыл, и ты ему не под горячую руку, а на холодную голову не подвернулся.
– А что будет? – с интересом спросил я.
– Да прикажет расстрелять к ядреной матери, и все.
Очередь в приемной провожала нас чуть ли не могильной тишиной. Дигман уже вышел из мэрии, я тоже стоял на пороге, и тут послышался негромкий, но отчетливый шепот:
– Вот стичий хрен, да я ж его знаю! Это тот самый парень, что на Арене всех причесал! Помнишь, я рассказывал?
– Да ну! Неужто он?
– Тот самый. Знаешь, он Крепача в пять секунд уделал. И «Просто Зверя» победил, и…
Засветился, Андреналин: «…на Арене всех причесал…» А завтра что расскажут? Тот полоумный, что стрельбу в мэрии устроил? Угу, хорошо если пальцами не начнут показывать. Тихо и незаметно у меня никогда не получалось. И не получится, чтобы там ни обещала мама Коуди.
И теперь уж точно, каждый молодчик с придурью будет искать меня, чтоб коллекцию насечек на стволе пополнить. И рассказывать потом девкам в баре: «А эта – знаете, за кого? Полгода назад, помните, один пришлый шум устроил? В мэрии чуть всех не пострелял? Да-да, тот самый. Быстро умер, без хлопот. Я даже в раж войти не успел».
Никогда я, похоже, не научусь себя контролировать. Раньше хоть Силь меня сдерживала. А теперь кто будет? Да и не послушаю я никого другого. Особенно сейчас, с этим странным чипом внутри.
Помню, гости мамы Коуди – сталкеры и рейнджеры, да и местные тоже, очень удивлялись моему навыку быстрой стрельбы.
Не меньше меня, кстати. Потому я предпочитал молчать и слушать, что говорили опытные люди. По их словам выходило, что меткая пальба с двух рук называется ганфайтинг.
Один раз к маме Коуди зашел на огонек рейнджер из Новой Москвы. Он долго работал на самого профессора Джексона, собирал по развалинам книги, материалы, чертежи, ну и нахватался там знаний и умных слов. Посмотрев, как я лихо отстрелял за пару секунд дюжину крысиных черепов на изгороди, он пробормотал что-то насчет совмещенного имплантата на баллистику и мышечную координацию. И добавил, что он, мол, ни о чем таком раньше не слышал.
А под конец, когда собрался уходить, спросил, где мне такой поставили. И кто. Не сам ли проф Джексон?
Я тогда отмолчался. Не отвечать же в таком духе, что, мол, и сам очень хочу это выяснить.
Ведь несколько месяцев назад я ничем таким похвастать не мог. Стрелял нормально, как все, больше любил «АКМ» и «XM8-компакт», чем пистолеты, хорошо бил с Маверика. Но без эффектных номеров в духе бродячего цирка.
И вдруг такое богатство.
Все произошло очень быстро. И сколько бы я ни пытался вспомнить подробности – никак не получается.
Самое обычное, невесть какое по счету задание: охота за чертежами модифицированного пулемета «М60». Но для нас, для убойной пары Андреналин – Силь оно стало последним.
Помню, как выслеживали лабораторию клана, где разрабатывали улучшенное оружие. Как тихо вырубили охрану и проникли внутрь, как вскрыли сейф и сняли лазерный накопитель с сервера исследователей.
А на выходе…
Вполне возможно, что нас ждали. Или, зачищая сигнальную систему, мы пропустили датчик движения, а то и камеру, и тревога подняла на уши охрану. Или – что мне сейчас кажется наиболее вероятным – нас просто подставили.
Я не помню, что случилось потом. Стараюсь, напрягаю память – ничего. Только яркая, ослепительная, уничтожающая вспышка в лицо. И все. Дальше глухая тишина и кромешная тьма.
Когда я очнулся уже в доме мамы Коуди, боль резала меня на куски. Заживляющий пластырь заращивал дырки в груди и в животе, раны, порезы.
И еще почему-то тянуло в затылке. Как только я смог двигать руками – тут же пощупал это место и обнаружил выстриженный треугольник с едва проклюнувшимся ежиком волос, а в самом центре – небольшой шрам.
Ну а чуть позже я увидел себя в зеркале сразу после долгих упражнений с лопатой на огороде мамы Коуди. И остолбенел. На радужке правого глаза алела сетка прицела. До боли знакомая планка двадцатикратной оптики.
Я немного поэкспериментировал с ней. Перекрестье наливалось кровью, когда я напрягался физически, злился или… занимался любовью.
И – готовился к стрельбе.
Хорошо бы вызнать однажды, кто и для чего сделал мне такой забавный подарок.
Я бы с удовольствием побеседовал с этим человеком. Даже нет – с пристрастием.
Первым делом я спросил бы о Силь. И спрашивал бы все время, без остановки, очень настойчиво, пока он не сказал бы, где она.
Всю дорогу до шахты, трясясь в замасленном трюме грузового робота, Дигман приглядывался ко мне. А потом спросил, не служил ли я на заслонах.
По-моему, своим ответом я его разочаровал. Не знаю уж, чего он себе напридумывал, но явно считал меня как минимум бывшим рейнджером. Чистильщик – не столь романтичная работенка.
Облезлое и покосившееся здание шахтоуправления приткнулось почти вплотную к огромным терриконам отвальной породы. Визгливо и монотонно шуршал подъемник, где-то рядом, за стеной, грустно вздыхала о своей нелегкой доле пульпоотводная труба.
Дигман привел меня в кабинет, вызвал по рации помощников.
– Да, я у себя. Возьми Карела, Ивинса и подходите. Это насчет крысиного гнезда.
Под потолком лениво вращал ржавыми лопастями грязный, засиженный мухами вентилятор. Иногда он жалобно скрипел, тормозился на секунду и снова продолжал свой неумолчный бег. Каждый раз Том морщился. Видимо, этот звук напоминал ему матерящегося Питера.
Мне, кстати, тоже.
– Сейчас принесут карту, покажут, где мы чаще всего видели крыс. Пока скажи, какое снаряжение тебе нужно.
Я подумал.
– Кроме патронов, пожалуй, больше ничего. Если гнездо находится дальше, чем на расстоянии дневного перехода, – воды и рационов на сутки.
Дигман мельком глянул на стволы у меня за поясом, подошел к небольшому стеллажу рядом с окном, покопался там, по очереди открывая и закрывая какие-то ящички. Кинул на стол пару коробок с надписью «9×18мм» и несколько самодельных зарядок для нагана, набитых патронами. Я проверил боеприпасы, рассовал по карманам.
– Может, еще что-нибудь?
– Есть одна вещица, но ее я сделаю сам.
Он поднял бровь: о чем ты, мол?
Я не стал говорить раньше времени. Все равно не поверит, начнет опять про запой спрашивать.
Пристать ко мне с расспросами Дигман не успел – в дверь постучали, и почти сразу, не дожидаясь разрешения, в кабинет ввалились трое помощников. Они наперебой что-то заговорили, но заметили меня и быстро осеклись.
– Знакомьтесь, ребята, – сказал Том, – это Андрей. Чистильщик с лицензией мэрии.
Судя по всему, доверия у старателей я не вызывал. Они сдержанно поздоровались. Лысый коротышка оказался Карелом, мрачный пессимист с жидкой бородкой – инженером Ивинсом. А третий, решительный, с уродливым шрамом на щеке, назвался Юджином.
Они тут же расстелили на столе испещренный отметками экран планшет-карты. Каждая означала столкновение с крысами: зеленые точки отмечали удачные для старателей бои, красные – нападения, отбитые с трудом и жертвами. Первых было больше. Но ненамного.
Все четверо – вместе с Томом – азартно водили световым пером по штрекам и забоям, показывая мне, откуда изначально выползли крысы. Чаще всего, как Дигман и говорил Питеру, мутанты появлялись в забоях 346, 348 и 350. Щелкнув тумблером, Ивинс наложил на схему карту поверхности.
– Вот здесь, – он ткнул пером в малозаметную голубую нитку – из шахты выходит небольшая дренажная канава, на случай прорыва пульпы. Скорее всего, крысы проникают в забои через нее. Это локал 125835, но в принципе может быть и 5836, там есть несколько старых заброшенных шурфов.
Они оказались неплохими парнями, эти старатели. Знающими и надежными. Может, они не слишком доверяли моим умениям, которые Дигман расписал так, что мне оставалось только краснеть, но мысли свои держали при себе. И постарались сделать все, чтобы я знал столько же, сколько и они.
А под конец я их просто сразил, попросив пяток крысиных костей. Прямо на глазах у ошеломленных мастеров вырезал ультразвуковую свистульку – приманивать грызунов. Боюсь, что вслед за Ареной сегодня я приобрел сомнительную славу не только в мэрии.
Ночной переход через пустоши меня не испугал. Дигман с ребятами уговаривали остаться переночевать и выйти с рассветом. Да, старателям из холодных, промозглых забоев не объяснишь, что солнце в пустыне бывает не только теплым и ласковым.
С оружием, пусть и слабым, с водой и рационом на двое суток я чувствовал себя дома. Город не место для сталкера.
Легкий ветерок нес с севера прохладу. А вместе с ней – пыль, песчаную взвесь, бетонное крошево и мелкие стеклянные брызги, остатки довоенных городов. Коробки древних небоскребов давно рухнули, лишь кое-где еще подпирали низкое небо ржавые остовы. Прежний мир давно умер, ветер мотает по земле его мельчайшие осколки.
Я обогнул темную груду каких-то развалин. Бывшая ферма, судя по всему, пустыня съела последний клочок плодородной земли, и крестьяне подались в город. А может, и тут не обошлось без мародеров, и фермеры остались лежать под обломками.
В КПК изредка проскакивали какие-то ники. Наемники? Клановые разведчики или, может, припозднившиеся старатели? В любом случае они находились от меня на пределе дальности, и никакого внимания я на них не обращал.
Потому и подпрыгнул от неожиданности, когда откуда-то с запада донеслись тяжелые хлопки снайперских винтовок. «СВД» – ее ни с чем не спутаешь. Потом простучало несколько автоматных очередей. А еще через минуту грохот стрельбы слился в единое целое. Вспышек я не видел, что, впрочем, не удивительно, ночью в сухом пустынном воздухе звуки разносятся очень и очень далеко.
Определив направление, я огромными прыжками понесся туда.
Не успел я пробежать и ста метров, как КПК буквально взорвался тревожными криками:
«Помогите!! Нападение!! Локальные координаты 125835. Нападение на грузовой караван!! Помогите!!»
Пустоши.
Окрестности купола Оазис
Локальные координаты 125835
Пальба не стихала. Я бежал на звук, немного забирая к востоку. На фоне темной стороны горизонта меня куда сложнее разглядеть и – на всякий случай – подстрелить. Зато сам я смогу увидеть бой во всех подробностях и вмешаться в нужный момент.
КПК не умолкал, постоянно повторяя на общей волне: «Помогите! Нападение на караван!!»
Если верить компу, то рядом со мной находились только четверо шахтеров, торговец и парочка бедняг свободной профессии. Поначалу я подумал, что мародеры – именно они двое. Но потом, при внимательном изучении транслируемых спутником образов, сообразил: эта семерка и есть подвергшийся нападению караван. Семь случайных попутчиков с богатых шахт Вавилона или Китежа, вместе решившихся на опасный переход. Мол, если что, и отбиться будет проще. Крепко, видать, надеялись ребята на удачу да на верные «ППШ», раз двинули такой кучей. Ох, зря. Одиночных мародеров, может, и отпугнет, а вот рейдерам вы лакомый кусочек. Не говоря уж о корсарах. Любой, у кого есть глаза, видит, что среди вас нет ни одного настоящего бойца, наемника или сталкера. То есть караван идет без охраны, но с грузом, а значит, вдобавок нет и тяжелого вооружения.
«Куда вас только понесло! Перещелкают же, как мишени в тире!»
В тот же момент фигурки одного из старателей и торговца в КПК запульсировали красным. Два прозвища в правой колонке тревожно замигали и исчезли с экрана.
Дориус Ги и Крейзи Иван. Прощайте, парни. Надеюсь, в следующем мире вам повезет больше.
А вот мародеров я в Сети не видел. Значит, ушлые мальчики, не впервой на большой дороге крысятничать – перед самым боем или даже раньше отключили наладонники. И не узнаешь, ни сколько их, ни чем вооружены.
Но этим они как раз себя и выдали. Теперь никаких сомнений, кто напал, не осталось. Стервятники, динго трусливые. Корсарам-то нет нужды из Сети выпадать, подкараулив жертву, они даже бравируют своими черепастыми значками. Бойтесь, мол. И действительно боятся, груз на землю скидывают, руки поднимают. Таких Исла даже не грабит подчистую, оставляет немного на выпивку. Горе заливать.
Звуки выстрелов били по ушам все сильнее, мне даже показалось, что я приметил отблески дульных вспышек. Потом передо мной вырос гребень невысокого холма, поросшего жесткой колючей травой.
Прекрасный наблюдательный пункт.
Еще один старатель, Иксмен, поймал две пули в грудь и исчез с экрана. Парень с атлантским ником Mertwez, свободный, уже схлопотавший свои семь граммов свинца, истекал кровью. Кардиодатчик КПК выдавал нитевидный пульс, отметка «здоровье» колебалась у критической красной черты. Пророческий ник, мать его.
Да где ж эти твари, клепать их в рот! Они так весь караван перебьют.
Я вырубил комп и пополз на вершину холма. Распластался на гребне, подождал, пока глаза привыкнут к вспышкам. Ну-ка, кто у нас тут такой меткий?
Оборонявшихся осталось трое. Шахтеры скупо били короткими очередями, прячась за камнем. Теперь я видел их очень хорошо: прикрывая друг другу спины, они всаживали пули куда-то в темноту. Судя по всему – по замеченным вспышкам. Третьего нигде не было видно. Посмотреть бы, где он, не ранен ли…
Ладно, позиция у старателей неплохая, может, и продержатся еще сколько-нибудь, пока патроны есть. Где же мародеры?
Тяжело вдарил очередной залп «СВД». Из камня над головами шахтеров брызнул сноп искр, вниз осыпалась песчаная крошка.
Попался!
Вспышку выстрела приметил не я один, автоматы старателей дружно грянули в ответ.
Вот и хорошо, все чем-то заняты. Пора наведаться кое-кому в гости.
Надеюсь, это был не отвлекающий маневр, и пока внимание караванщиков (и мое!) отвлечено вражеским снайпером, никто не заходит к ним в тыл.
На всякий случай я в последний раз осмотрелся, запомнил ориентиры и заскользил вниз с гребня.
Но едва я оказался на земле, как произошли одновременно три события.
Кто-то тоненьким голоском пронзительно закричал:
– ААААА! Сза… – и сразу же замолк.
Еще раз жахнул выстрел из «СВД», заставив встрепенувшихся на крик старателей снова вжаться в камень.
А откуда-то с противоположной стороны, из-за спин шахтеров, совсем не страшно хлопнул еще один выстрел. Словно ударил в ладоши ребенок.
В утоптанный круг у камня, медленно вращаясь и дымя запалом, влетела граната.
Зажмуриться я не успел.
Миллионосвечовая вспышка фотоимпульсного боеприпаса резанула по глазам ослепительно-белым. Как будто в десятке шагов от меня зажглось пылающее полуденное солнце. Я крепко, изо всех сил сжал веки, закрылся рукой, но свет, казалось, уже проник в зрачки и навсегда остался там, всепожирающий, убийственно яркий.
Шахтеры что-то кричали. Прогрохотала длинная, в полмагазина очередь.
Я откатился назад, туда, где, по моим представлениям, находился спуск с холма. Но что-то не рассчитал и больно врезался ребрами в земляную преграду. Хрипло вдохнул, давя крик, вжался лицом в грунт и замер неподвижно.
Под веками жгло, пламя пожирало глаза изнутри. Хотелось кричать. От боли и от страха, что теперь так будет всегда.
Сейчас пройдет, сейчас… Это ненадолго. Час максимум.
Мародеры добивали караванщиков. Сначала пристрелили тяжелораненого, потом по одному ловили ослепших. Разоружали – я слышал лязг металла, пыхтение и непрекращающийся поток брани.
Потом ставили на колени:
– Проси пощады, копалка! Ну!
Первый принял смерть молча. Второй умолял оставить ему жизнь – совсем еще молодой парень, судя по голосу, кричал, захлебывался слезами:
– Берите груз! Все берите. Только не убивайте. Пожалуйста, не убивааайте!! Аааа!! Пожалуйста! Вы же добрые, я знаю! Пощадите!
– Грув, ты добрый? – спросил веселый голос.
– Ага, – отозвался другой откуда-то издалека. Похоже, тот самый снайпер с «СВД». – Кладезь доброты.
– Вот незадача. А я как раз злой.
Выстрел. Плаксивый крик молодого старателя захлебнулся, что-то заклокотало, хлюпнуло пару раз и затихло. С глухим шорохом на землю осело безжизненное тело.
Каждую секунду разгоряченный выстрелами ствол мог уткнуться и мне в шею: «А это кто у нас такой незаметный?»
Но больше всего я мечтал не о том, чтобы пронесло. Нет. Я страстно желал, чтобы прошло, наконец, ослепление. И, наверное, молился бы, если б знал, кому и как, выпрашивая зрение.
– Смотри-ка, кто у нас тут!
Тот самой возглас, которого я ждал последние минут десять, донесся совсем с другой стороны – не из-за спины, а слева, довольно далеко от меня.
– Кто там еще? Опять долбаный сопляк с верой в доброту?
– Не-ет. Здесь сладкая цыпочка!
Издевательский хохот.
Конечно! Как же я мог забыть! Тонкий голос, что кричал «Сзади!». Последняя оставшаяся в живых частичка некогда большого каравана. Какое же у нее прозвище? Что-то связано с оружием. Я еще, помнится, мельком подумал, что ник-то похож на женский, но девчонка себе никогда такого не возьмет.
– А как сосчитать? Не полезешь же в каждую нору? – глухим басом ответил невидимый мне собеседник.
– Хотя бы приблизительно. Мне нужны цифры. Примерная численность, ясно?!
– Но, Питер…
– Никаких «но». Послезавтра заседание бюджетно-финансового совета. Я буду докладывать о вашей проблеме. «Господин мэр, у нас чрезвычайная ситуация. Шахтоуправление забоя «Исследовательский» сообщает об угрожающем росте поголовья крыс. Если не принять меры, положение может стать катастрофическим». И знаете, что он первым делом у меня спросит?
– Послушайте, Питер, как вы предлагаете…
– Первым делом он захочет знать, сколько потребуется средств из бюджета? Сколько выделить на закупку ядохимикатов у сталкеров, сколько на оплату охотникам и добровольным помощникам из старателей. Понятно? А чтобы ответить, хотя бы примерно, я должен представлять, сколько у вас там крыс!
– Ну… может, сотня или полторы.
– А может – две или три, да?
– Никто не знает. Мы проследили, откуда они приходят – через восточные штреки, забои с триста сорок шестого по триста пятидесятый.
– Но не из шахты, а с поверхности?
– Правильно, Питер. Гнездо у них наверху, примерные координаты – 125835 или 5836. Мы не смогли выяснить точно: мои парни, сами знаете, только под землей ходить научены, каждый поворот знают, любую крысу голыми руками порвут. А на поверхности они не бойцы. Да и зрение не то, они же к подземной тьме привыкли. Так что…
– Так что ни хрена вы не знаете, – резюмировал Питер.
Я аккуратно постучал кулаком по створке окна, привлекая внимание. Чиновник посмотрел на меня, нацепив привычную недовольную гримасу.
– В чем дело? Я же сказал…
«Спокойнее, Андреналин».
– Я слышал, что вы сказали – «Разовые пособия и подъемные новичкам в другом окне». Но мне нужна именно охотничья лицензия. Поэтому я, – от моей интонации лицо у него еще больше сморщилось. Словно витаминную инъекцию вкатил, – окном не ошибся. Но, кроме этого, я услышал и кое-что другое. У ваших старателей проблемы с крысами? Хочу вас обрадовать: вам очень повезло. Я перебью крыс и вырежу гнездо, а взамен вы даете мне лицензию. У меня не так много денег, чтобы покупать ее, а у вас в бюджете нет резервных средств. Мы поможем друг другу, и все останутся довольны. Я не проходчик, и на поверхности чувствую себя вполне нормально.
Питер начал наливаться кровью. Дальше продолжать смысла не было – я уже все сказал. Поэтому я просто стоял молча и следил, как сначала шея, потом подбородок, щеки и все лицо чиновника приобретали нездоровый красноватый оттенок.
Или он меня сейчас пошлет, или я его убью.
Но Питер смог взять себя в руки. Он высунулся в окошко, осмотрел меня с ног до головы и медленно, с расстановкой проговорил:
– А можно поинтересоваться, дорогой супербоец, каким мощнейшим оружием ты располагаешь? По твоему виду и не скажешь, что оно вообще есть. Может быть, у тебя не так много денег, чтобы купить не только лицензию, а? И ты бы хотел получить и стволы, и снаряжение?
– Что касается стволов, то, как мне кажется, хватит и этих, – я достал «наган» и «ПМ». – А патроны я и вправду не прочь получить у вас. Все равно они обойдутся куда дешевле, чем ядохимикаты и армия доброхотов с дробовиками наперевес.
Он, похоже, меня не слышал. Повысив голос так, чтобы услышали все в приемной, Питер продолжал веселиться:
– Может, ты надеешься на свой потрясающий вид? Или, прости, конечно, запах? Который способен отпугивать не только людей, но и крыс?
Не самая удачная шутка, но сзади кто-то немедленно заржал. Старатели, что с интересом слушали нашу перепалку, затряслись от мелкого смеха, пряча улыбки в кулаки и бороды.
Ну да, известный прикольчик: «не отмывшись толком от навоза, деревенщина приходит в город». И ведь что характерно – те же самые фермеры, еще вчера готовые набить любому морду за подобные шутки, гогочут сейчас за моей спиной. Конечно, они же теперь горо-ожане…
Я окинул взглядом приемную, прикинул вес пушек в руке, смерил расстояние.
Видимо, меня как всегда выдали зрачки – первые ряды просителей отшатнулись.
– Нет, мы все понимаем, что ты играючи решаешь любые мыслимые проблемы… – продолжал изгаляться Питер. – Ведь истинный профессионал умеет побеждать даже самым ржавым и кем-то давно выброшенным оружием.
Повезло ему. Нет, не с юмором – с языком. Выражался бы погрубее, боюсь, я бы не сдержался. А он даже речью решил надо мной выделиться. Наверняка надеялся, что грубая деревенщина начнет в ответ крыть семиэтажным.
Я в упор посмотрел на него. Питер поперхнулся и замолчал, глаза его расширились, сам он побледнел.
Угу, парень, ты угадал. Андреналин готов немножко пострелять.
Достал он меня своими издевками. Надо было, конечно, сдержаться, но зверь, с недавних пор угнездившийся во мне, уже рвался наружу.
– Питер, видите во-он тот кустик?
В дальнем углу приемной стояла кадка с карликовой сосной. Видимо, поливали ее от случая к случаю, а может, прокуренный и спертый воздух не слишком способствовал росту, но целый частокол нижних веток давным-давно высох. Они торчали во все стороны, как кости человеческого скелета с проломанной грудной клеткой.
Метров двадцать, не меньше. Зато сосна прижималась к самой стене из полимерного наполнителя, и рикошетов я не боялся.
Девять веток. Две справа, семь слева.
Двадцать метров. Поправки на ветер нет.
Жаль, не удалось опробовать трофеи в действии. У «нагана», скорее всего, кучность сбита влево.
Я перехватил пистолеты и в долю секунды перевел мушки на линию прицела.
Четыре первых выстрела слились в один, курки ходили плавно, и я жал их дуплетом. По две ветки с каждой стороны, срезанные пулями, осыпались на бетонный пол.
Пять оставшихся слева бить наперекрест, компенсируя движение ствола.
Никто не успел даже вздохнуть. Стволы сошлись, руки уперлись друг в друга, гася колебания. Три выстрела из «ПМ», два – из «нагана». Ветки разлетались в стороны. С последним звонким хлопком «макарова» наступила тишина.
Не было слышно даже дыхания. Кислый запах сгоревшего пороха (у «нагана» – особенно едкий, патроны давно пережили все сроки годности) заполнил воздух, осел на одежду, лез в ноздри.
Кто-то чихнул.
И все заговорили разом. Снаружи доносился топот: на звук выстрелов сбегалась охрана.
А у меня на радужке медленно гасли татуировки. Скорее всего – гасли. Мне-то не видно.
– Ты что, совсем охренел, дурень? – тихо спросил Питер.
– Нет, – спокойно сказал я. – Просто прицел проверял. Ничего, нормальные пушки, зря вы их ржавьем назвали.
Я спрятал оружие за пояс, не обращая внимания на едва не слетевшую с петель дверь и бойцов Патруля, в долю секунды наводнивших приемную. Ребристые стволы десятка лазерных винтовок уставились мне в грудь.
– Ну что, договорились? Лицензию сейчас выпишете или когда вернусь?
Орал он на меня долго. Забыв про издевку, про ернический тон, Питер матерился, как пьяный старатель в борделе. И даже когда ушла успокоенная охрана, когда снова рассыпалась по окошкам очередь, когда выветрился пороховой дым, он все еще вопил. Меня подмывало демонстративно поморщиться и поковыряться пальцем в ухе, но я сдерживался. Этого бедняга точно не перенесет.
– У нас тут что, ядрена мать тебя в глотку триста сорок раз, тир?! Пострелять, млин, негде? Пальцы на курках чешутся?
Питер пошел уже на третий круг и явно не собирался останавливаться. Худощавый бородач в комбезе – мастер с шахтоуправления – отозвал меня в сторонку, представился Томом Дигманом.
– Зачем тебе вся эта демонстрация, парень? Еще полчаса, и Питера удар хватит.
Я усмехнулся.
– Жить вообще скучно. Я решил внести разнообразие. Зато как быстро все забегали.
Он покачал головой.
– Когда из запоя-то вышел?
– А я в нем и не был. Вчера – первая кружка за последние два месяца.
– Ладно, не гони. Такие выходки только с хорошего бодуна состряпать можно. Ну да ладно. Стреляешь ты и вправду здорово. Слушай сюда. Внимательно слушай. Питер не скоро успокоится, да и если успокоится – хрен тебе чего даст. А мне шахта важнее. Поэтому сейчас мы поедем к нам. Патронов я тебе отсыплю, карту, снаряжение, жратвы подкинем. А зачистишь гнездо – еще и меди получишь.
– А лицензия? – спросил я.
– Будет тебе лицензия. Уговорю Питера. Или подпишу пустую на свой страх и риск, а потом задним числом занесем тебя в списки. Не переживай.
– Да я спокоен. В отличие от некоторых…
Том нервно дернул головой.
– Поехали лучше от греха. Пока он не остыл, и ты ему не под горячую руку, а на холодную голову не подвернулся.
– А что будет? – с интересом спросил я.
– Да прикажет расстрелять к ядреной матери, и все.
Очередь в приемной провожала нас чуть ли не могильной тишиной. Дигман уже вышел из мэрии, я тоже стоял на пороге, и тут послышался негромкий, но отчетливый шепот:
– Вот стичий хрен, да я ж его знаю! Это тот самый парень, что на Арене всех причесал! Помнишь, я рассказывал?
– Да ну! Неужто он?
– Тот самый. Знаешь, он Крепача в пять секунд уделал. И «Просто Зверя» победил, и…
Засветился, Андреналин: «…на Арене всех причесал…» А завтра что расскажут? Тот полоумный, что стрельбу в мэрии устроил? Угу, хорошо если пальцами не начнут показывать. Тихо и незаметно у меня никогда не получалось. И не получится, чтобы там ни обещала мама Коуди.
И теперь уж точно, каждый молодчик с придурью будет искать меня, чтоб коллекцию насечек на стволе пополнить. И рассказывать потом девкам в баре: «А эта – знаете, за кого? Полгода назад, помните, один пришлый шум устроил? В мэрии чуть всех не пострелял? Да-да, тот самый. Быстро умер, без хлопот. Я даже в раж войти не успел».
Никогда я, похоже, не научусь себя контролировать. Раньше хоть Силь меня сдерживала. А теперь кто будет? Да и не послушаю я никого другого. Особенно сейчас, с этим странным чипом внутри.
Помню, гости мамы Коуди – сталкеры и рейнджеры, да и местные тоже, очень удивлялись моему навыку быстрой стрельбы.
Не меньше меня, кстати. Потому я предпочитал молчать и слушать, что говорили опытные люди. По их словам выходило, что меткая пальба с двух рук называется ганфайтинг.
Один раз к маме Коуди зашел на огонек рейнджер из Новой Москвы. Он долго работал на самого профессора Джексона, собирал по развалинам книги, материалы, чертежи, ну и нахватался там знаний и умных слов. Посмотрев, как я лихо отстрелял за пару секунд дюжину крысиных черепов на изгороди, он пробормотал что-то насчет совмещенного имплантата на баллистику и мышечную координацию. И добавил, что он, мол, ни о чем таком раньше не слышал.
А под конец, когда собрался уходить, спросил, где мне такой поставили. И кто. Не сам ли проф Джексон?
Я тогда отмолчался. Не отвечать же в таком духе, что, мол, и сам очень хочу это выяснить.
Ведь несколько месяцев назад я ничем таким похвастать не мог. Стрелял нормально, как все, больше любил «АКМ» и «XM8-компакт», чем пистолеты, хорошо бил с Маверика. Но без эффектных номеров в духе бродячего цирка.
И вдруг такое богатство.
Все произошло очень быстро. И сколько бы я ни пытался вспомнить подробности – никак не получается.
Самое обычное, невесть какое по счету задание: охота за чертежами модифицированного пулемета «М60». Но для нас, для убойной пары Андреналин – Силь оно стало последним.
Помню, как выслеживали лабораторию клана, где разрабатывали улучшенное оружие. Как тихо вырубили охрану и проникли внутрь, как вскрыли сейф и сняли лазерный накопитель с сервера исследователей.
А на выходе…
Вполне возможно, что нас ждали. Или, зачищая сигнальную систему, мы пропустили датчик движения, а то и камеру, и тревога подняла на уши охрану. Или – что мне сейчас кажется наиболее вероятным – нас просто подставили.
Я не помню, что случилось потом. Стараюсь, напрягаю память – ничего. Только яркая, ослепительная, уничтожающая вспышка в лицо. И все. Дальше глухая тишина и кромешная тьма.
Когда я очнулся уже в доме мамы Коуди, боль резала меня на куски. Заживляющий пластырь заращивал дырки в груди и в животе, раны, порезы.
И еще почему-то тянуло в затылке. Как только я смог двигать руками – тут же пощупал это место и обнаружил выстриженный треугольник с едва проклюнувшимся ежиком волос, а в самом центре – небольшой шрам.
Ну а чуть позже я увидел себя в зеркале сразу после долгих упражнений с лопатой на огороде мамы Коуди. И остолбенел. На радужке правого глаза алела сетка прицела. До боли знакомая планка двадцатикратной оптики.
Я немного поэкспериментировал с ней. Перекрестье наливалось кровью, когда я напрягался физически, злился или… занимался любовью.
И – готовился к стрельбе.
Хорошо бы вызнать однажды, кто и для чего сделал мне такой забавный подарок.
Я бы с удовольствием побеседовал с этим человеком. Даже нет – с пристрастием.
Первым делом я спросил бы о Силь. И спрашивал бы все время, без остановки, очень настойчиво, пока он не сказал бы, где она.
Всю дорогу до шахты, трясясь в замасленном трюме грузового робота, Дигман приглядывался ко мне. А потом спросил, не служил ли я на заслонах.
По-моему, своим ответом я его разочаровал. Не знаю уж, чего он себе напридумывал, но явно считал меня как минимум бывшим рейнджером. Чистильщик – не столь романтичная работенка.
Облезлое и покосившееся здание шахтоуправления приткнулось почти вплотную к огромным терриконам отвальной породы. Визгливо и монотонно шуршал подъемник, где-то рядом, за стеной, грустно вздыхала о своей нелегкой доле пульпоотводная труба.
Дигман привел меня в кабинет, вызвал по рации помощников.
– Да, я у себя. Возьми Карела, Ивинса и подходите. Это насчет крысиного гнезда.
Под потолком лениво вращал ржавыми лопастями грязный, засиженный мухами вентилятор. Иногда он жалобно скрипел, тормозился на секунду и снова продолжал свой неумолчный бег. Каждый раз Том морщился. Видимо, этот звук напоминал ему матерящегося Питера.
Мне, кстати, тоже.
– Сейчас принесут карту, покажут, где мы чаще всего видели крыс. Пока скажи, какое снаряжение тебе нужно.
Я подумал.
– Кроме патронов, пожалуй, больше ничего. Если гнездо находится дальше, чем на расстоянии дневного перехода, – воды и рационов на сутки.
Дигман мельком глянул на стволы у меня за поясом, подошел к небольшому стеллажу рядом с окном, покопался там, по очереди открывая и закрывая какие-то ящички. Кинул на стол пару коробок с надписью «9×18мм» и несколько самодельных зарядок для нагана, набитых патронами. Я проверил боеприпасы, рассовал по карманам.
– Может, еще что-нибудь?
– Есть одна вещица, но ее я сделаю сам.
Он поднял бровь: о чем ты, мол?
Я не стал говорить раньше времени. Все равно не поверит, начнет опять про запой спрашивать.
Пристать ко мне с расспросами Дигман не успел – в дверь постучали, и почти сразу, не дожидаясь разрешения, в кабинет ввалились трое помощников. Они наперебой что-то заговорили, но заметили меня и быстро осеклись.
– Знакомьтесь, ребята, – сказал Том, – это Андрей. Чистильщик с лицензией мэрии.
Судя по всему, доверия у старателей я не вызывал. Они сдержанно поздоровались. Лысый коротышка оказался Карелом, мрачный пессимист с жидкой бородкой – инженером Ивинсом. А третий, решительный, с уродливым шрамом на щеке, назвался Юджином.
Они тут же расстелили на столе испещренный отметками экран планшет-карты. Каждая означала столкновение с крысами: зеленые точки отмечали удачные для старателей бои, красные – нападения, отбитые с трудом и жертвами. Первых было больше. Но ненамного.
Все четверо – вместе с Томом – азартно водили световым пером по штрекам и забоям, показывая мне, откуда изначально выползли крысы. Чаще всего, как Дигман и говорил Питеру, мутанты появлялись в забоях 346, 348 и 350. Щелкнув тумблером, Ивинс наложил на схему карту поверхности.
– Вот здесь, – он ткнул пером в малозаметную голубую нитку – из шахты выходит небольшая дренажная канава, на случай прорыва пульпы. Скорее всего, крысы проникают в забои через нее. Это локал 125835, но в принципе может быть и 5836, там есть несколько старых заброшенных шурфов.
Они оказались неплохими парнями, эти старатели. Знающими и надежными. Может, они не слишком доверяли моим умениям, которые Дигман расписал так, что мне оставалось только краснеть, но мысли свои держали при себе. И постарались сделать все, чтобы я знал столько же, сколько и они.
А под конец я их просто сразил, попросив пяток крысиных костей. Прямо на глазах у ошеломленных мастеров вырезал ультразвуковую свистульку – приманивать грызунов. Боюсь, что вслед за Ареной сегодня я приобрел сомнительную славу не только в мэрии.
Ночной переход через пустоши меня не испугал. Дигман с ребятами уговаривали остаться переночевать и выйти с рассветом. Да, старателям из холодных, промозглых забоев не объяснишь, что солнце в пустыне бывает не только теплым и ласковым.
С оружием, пусть и слабым, с водой и рационом на двое суток я чувствовал себя дома. Город не место для сталкера.
Легкий ветерок нес с севера прохладу. А вместе с ней – пыль, песчаную взвесь, бетонное крошево и мелкие стеклянные брызги, остатки довоенных городов. Коробки древних небоскребов давно рухнули, лишь кое-где еще подпирали низкое небо ржавые остовы. Прежний мир давно умер, ветер мотает по земле его мельчайшие осколки.
Я обогнул темную груду каких-то развалин. Бывшая ферма, судя по всему, пустыня съела последний клочок плодородной земли, и крестьяне подались в город. А может, и тут не обошлось без мародеров, и фермеры остались лежать под обломками.
В КПК изредка проскакивали какие-то ники. Наемники? Клановые разведчики или, может, припозднившиеся старатели? В любом случае они находились от меня на пределе дальности, и никакого внимания я на них не обращал.
Потому и подпрыгнул от неожиданности, когда откуда-то с запада донеслись тяжелые хлопки снайперских винтовок. «СВД» – ее ни с чем не спутаешь. Потом простучало несколько автоматных очередей. А еще через минуту грохот стрельбы слился в единое целое. Вспышек я не видел, что, впрочем, не удивительно, ночью в сухом пустынном воздухе звуки разносятся очень и очень далеко.
Определив направление, я огромными прыжками понесся туда.
Не успел я пробежать и ста метров, как КПК буквально взорвался тревожными криками:
«Помогите!! Нападение!! Локальные координаты 125835. Нападение на грузовой караван!! Помогите!!»
Пустоши.
Окрестности купола Оазис
Локальные координаты 125835
Пальба не стихала. Я бежал на звук, немного забирая к востоку. На фоне темной стороны горизонта меня куда сложнее разглядеть и – на всякий случай – подстрелить. Зато сам я смогу увидеть бой во всех подробностях и вмешаться в нужный момент.
КПК не умолкал, постоянно повторяя на общей волне: «Помогите! Нападение на караван!!»
Если верить компу, то рядом со мной находились только четверо шахтеров, торговец и парочка бедняг свободной профессии. Поначалу я подумал, что мародеры – именно они двое. Но потом, при внимательном изучении транслируемых спутником образов, сообразил: эта семерка и есть подвергшийся нападению караван. Семь случайных попутчиков с богатых шахт Вавилона или Китежа, вместе решившихся на опасный переход. Мол, если что, и отбиться будет проще. Крепко, видать, надеялись ребята на удачу да на верные «ППШ», раз двинули такой кучей. Ох, зря. Одиночных мародеров, может, и отпугнет, а вот рейдерам вы лакомый кусочек. Не говоря уж о корсарах. Любой, у кого есть глаза, видит, что среди вас нет ни одного настоящего бойца, наемника или сталкера. То есть караван идет без охраны, но с грузом, а значит, вдобавок нет и тяжелого вооружения.
«Куда вас только понесло! Перещелкают же, как мишени в тире!»
В тот же момент фигурки одного из старателей и торговца в КПК запульсировали красным. Два прозвища в правой колонке тревожно замигали и исчезли с экрана.
Дориус Ги и Крейзи Иван. Прощайте, парни. Надеюсь, в следующем мире вам повезет больше.
А вот мародеров я в Сети не видел. Значит, ушлые мальчики, не впервой на большой дороге крысятничать – перед самым боем или даже раньше отключили наладонники. И не узнаешь, ни сколько их, ни чем вооружены.
Но этим они как раз себя и выдали. Теперь никаких сомнений, кто напал, не осталось. Стервятники, динго трусливые. Корсарам-то нет нужды из Сети выпадать, подкараулив жертву, они даже бравируют своими черепастыми значками. Бойтесь, мол. И действительно боятся, груз на землю скидывают, руки поднимают. Таких Исла даже не грабит подчистую, оставляет немного на выпивку. Горе заливать.
Звуки выстрелов били по ушам все сильнее, мне даже показалось, что я приметил отблески дульных вспышек. Потом передо мной вырос гребень невысокого холма, поросшего жесткой колючей травой.
Прекрасный наблюдательный пункт.
Еще один старатель, Иксмен, поймал две пули в грудь и исчез с экрана. Парень с атлантским ником Mertwez, свободный, уже схлопотавший свои семь граммов свинца, истекал кровью. Кардиодатчик КПК выдавал нитевидный пульс, отметка «здоровье» колебалась у критической красной черты. Пророческий ник, мать его.
Да где ж эти твари, клепать их в рот! Они так весь караван перебьют.
Я вырубил комп и пополз на вершину холма. Распластался на гребне, подождал, пока глаза привыкнут к вспышкам. Ну-ка, кто у нас тут такой меткий?
Оборонявшихся осталось трое. Шахтеры скупо били короткими очередями, прячась за камнем. Теперь я видел их очень хорошо: прикрывая друг другу спины, они всаживали пули куда-то в темноту. Судя по всему – по замеченным вспышкам. Третьего нигде не было видно. Посмотреть бы, где он, не ранен ли…
Ладно, позиция у старателей неплохая, может, и продержатся еще сколько-нибудь, пока патроны есть. Где же мародеры?
Тяжело вдарил очередной залп «СВД». Из камня над головами шахтеров брызнул сноп искр, вниз осыпалась песчаная крошка.
Попался!
Вспышку выстрела приметил не я один, автоматы старателей дружно грянули в ответ.
Вот и хорошо, все чем-то заняты. Пора наведаться кое-кому в гости.
Надеюсь, это был не отвлекающий маневр, и пока внимание караванщиков (и мое!) отвлечено вражеским снайпером, никто не заходит к ним в тыл.
На всякий случай я в последний раз осмотрелся, запомнил ориентиры и заскользил вниз с гребня.
Но едва я оказался на земле, как произошли одновременно три события.
Кто-то тоненьким голоском пронзительно закричал:
– ААААА! Сза… – и сразу же замолк.
Еще раз жахнул выстрел из «СВД», заставив встрепенувшихся на крик старателей снова вжаться в камень.
А откуда-то с противоположной стороны, из-за спин шахтеров, совсем не страшно хлопнул еще один выстрел. Словно ударил в ладоши ребенок.
В утоптанный круг у камня, медленно вращаясь и дымя запалом, влетела граната.
Зажмуриться я не успел.
Миллионосвечовая вспышка фотоимпульсного боеприпаса резанула по глазам ослепительно-белым. Как будто в десятке шагов от меня зажглось пылающее полуденное солнце. Я крепко, изо всех сил сжал веки, закрылся рукой, но свет, казалось, уже проник в зрачки и навсегда остался там, всепожирающий, убийственно яркий.
Шахтеры что-то кричали. Прогрохотала длинная, в полмагазина очередь.
Я откатился назад, туда, где, по моим представлениям, находился спуск с холма. Но что-то не рассчитал и больно врезался ребрами в земляную преграду. Хрипло вдохнул, давя крик, вжался лицом в грунт и замер неподвижно.
Под веками жгло, пламя пожирало глаза изнутри. Хотелось кричать. От боли и от страха, что теперь так будет всегда.
Сейчас пройдет, сейчас… Это ненадолго. Час максимум.
Мародеры добивали караванщиков. Сначала пристрелили тяжелораненого, потом по одному ловили ослепших. Разоружали – я слышал лязг металла, пыхтение и непрекращающийся поток брани.
Потом ставили на колени:
– Проси пощады, копалка! Ну!
Первый принял смерть молча. Второй умолял оставить ему жизнь – совсем еще молодой парень, судя по голосу, кричал, захлебывался слезами:
– Берите груз! Все берите. Только не убивайте. Пожалуйста, не убивааайте!! Аааа!! Пожалуйста! Вы же добрые, я знаю! Пощадите!
– Грув, ты добрый? – спросил веселый голос.
– Ага, – отозвался другой откуда-то издалека. Похоже, тот самый снайпер с «СВД». – Кладезь доброты.
– Вот незадача. А я как раз злой.
Выстрел. Плаксивый крик молодого старателя захлебнулся, что-то заклокотало, хлюпнуло пару раз и затихло. С глухим шорохом на землю осело безжизненное тело.
Каждую секунду разгоряченный выстрелами ствол мог уткнуться и мне в шею: «А это кто у нас такой незаметный?»
Но больше всего я мечтал не о том, чтобы пронесло. Нет. Я страстно желал, чтобы прошло, наконец, ослепление. И, наверное, молился бы, если б знал, кому и как, выпрашивая зрение.
– Смотри-ка, кто у нас тут!
Тот самой возглас, которого я ждал последние минут десять, донесся совсем с другой стороны – не из-за спины, а слева, довольно далеко от меня.
– Кто там еще? Опять долбаный сопляк с верой в доброту?
– Не-ет. Здесь сладкая цыпочка!
Издевательский хохот.
Конечно! Как же я мог забыть! Тонкий голос, что кричал «Сзади!». Последняя оставшаяся в живых частичка некогда большого каравана. Какое же у нее прозвище? Что-то связано с оружием. Я еще, помнится, мельком подумал, что ник-то похож на женский, но девчонка себе никогда такого не возьмет.