Страница:
Бодисатва ответил ему так:
– Дело, с которым ты явился, действительно очень важное. Речь идет о судьбе учения Будды, и мне следовало бы отправиться с тобой на помощь, но сейчас как раз начало лета, время, когда река Хуайшуй обычно выходит из берегов. Недавно я привел к покорности Водяную обезьяну, тоже великой мудрости. Но во время разлива она приходит в бурный восторг. Вот я и боюсь, что, если меня здесь не будет, обезьяна эта станет резвиться и натворит столько бед, что никакие духи не справятся. Я лучше велю своему ученику вместе с четырьмя полководцами последовать за тобой и помочь тебе изловить и покорить злого оборотня.
Сунь У-кун поблагодарил бодисатву и, не мешкая, вместе с четырьмя полководцами и наследником престола маленьким Чжаном на быстром облаке помчался обратно к малому Западному небу.
Когда они прибыли к малому храму Раскатов грома, наследник престола достал копье с древком из дерева Чу, а четыре полководца начали размахивать своими широкими мечами и ринулись в бой вместе с Великим Мудрецом Сунь У-куном. Бесенята, сторожившие вход в кумирню, стремглав понеслись к царю оборотней и сообщили ему об этом. Царь оборотней снова повел все свое войско и вышел из ворот под грохот барабанов.
– Мартышка! – насмешливо закричал он: – Кого же на этот раз ты привела с собой?
Не успел он закончить, как наследник престола, маленький Чжан, ведя за собой четырех полководцев, вышел вперед и прикрикнул на оборотня:
– Молчать, негодяй! Бесстыжая тварь! Не знаешь, кто здесь находится!
– Это что за вояки такие взялись помочь мартышке? – проговорил оборотень.
– Так знай же! – еще больше распалился маленький Чжан. – Я – ученик бодисатвы, царя наставников государства, обитающего в Сычжоу. У меня под командой четыре великих полководца. Я получил приказ изловить тебя живьем!
Царь оборотней стал хохотать:
– Мальчишка! Каким же военным искусством ты владеешь, если посмел самовольно явиться в мою обитель?
– Если хочешь знать, – ответил Чжан, – изволь; я тебе расскажу.
И он стал говорить:
– Ты отказался от своего царства и последовал за бодисатвой, чтобы обрести бессмертие и вечную молодость. На деле же ты годишься разве лишь на то, чтобы ловить водяных бесов в реке Хуайшуй. Как же мог ты поверить сумасбродным речам Сунь У-куна и отправиться в такой далекий путь, за тысячу гор и десятки тысяч рек, чтобы здесь сложить свою голову! Посмотрим сейчас, насколько ты долговечен и юн!
Маленький Чжан пришел в ярость от этой насмешки и, схватив копье, начал колоть им оборотня. Четыре полководца тоже разом набросились на него, да и Сунь У-кун, не желая отставать, принялся колотить своим посохом. Но оборотень держался молодцом. Не выказывая ни малейшего страха, он вращал колесом свою короткую палицу с волчьими клыками, заслоняясь от ударов то слева, то справа и делал разные выпады.
Царь оборотней, вновь торжествуя победу, вернулся в монастырь, велел принести веревки, связал каждого пленника в отдельности и запер в погребе под замок. Но об этом мы рассказывать не будем.
Сунь У-кун, совершив головокружительный прыжок, поднялся в воздух и оттуда видел, как оборотень вернулся к себе и за ним закрылись ворота. Сунь У-кун опустился по благовещему лучу на западный склон горы и там предался полному отчаянию.
– О мой наставник! – всхлипывал он, причитая:
– Сунь У-кун! Узнаешь ли ты меня?
Сунь У-кун поспешил к тому месту, откуда доносился голос, и увидел человека, у которого:
– О первоучитель мой, пришедший с Востока! Куда путь держишь? Прости, что не заметил тебя и не поспешил скрыться! Прости! Прости!
– Я прибыл сюда лишь для того, чтобы устранить оборотня из моего храма Раскатов грома, – ответил бодисатва Майтрея. – О мой повелитель! Чем отблагодарю я тебя за твои щедрые милости и благодеяния? Дозволь спросить тебя, что это за чудовище такое? Откуда оно взялось? Что за мешок у него волшебный? Не откажи мне в просьбе рассказать о нем.
– Это мой служка – Желтобровый отрок, которого я приставил к билу отбивать часы. В третий день третьего месяца я отправился на собор, созванный Всевышним, Всемогущим Владыкой неба, а его оставил сторожить мой дворец. Он выкрал мои драгоценные талисманы и стал выдавать себя за Будду. Волшебный мешок, который ты видел, это моя сума для последующей жизни, или, как ее называют, «Мешок для продолжения рода человеческого». А палица с волчьими зубами – это колотушка для била.
Сунь У-кун выслушал бодисатву, а затем воскликнул:
– Ну и хорош ты, смеющийся монах! У тебя сбежал твой служка, выдает себя за Будду первоучителя, чуть не сгубил меня, старого Сунь У-куна, а ты и в ус не дуешь. Видно, нет в твоем доме порядка.
– Я виноват, – сказал бодисатва Майтрея, – что не проявил должной осмотрительности и у меня сбежал служка, но, кроме того, твой наставник и вы, его ученики, еще не прошли через все испытания. Вот почему все духи-небожители, сошедшие на грешную землю, чинят вам препятствия. Я явился сюда за тем, чтобы изловить этого негодного служку и отвести его на место.
– Но проклятый оборотень обладает великой волшебной силой. Как же ты думаешь изловить его, ведь у тебя нет никакого оружия?
– Я устроил здесь под горой соломенный шалаш, – смеясь, ответил бодисатва Майтрея, – и засадил весь склон горы дынями. Ты ступай и вызови оборотня на бой, только не смей одолевать его, а постарайся заманить на бахчу. Дыни на моей бахче еще не зрелые, а ты превратись в спелую дыню, самую большую. Оборотню, конечно, захочется съесть дыню, тогда я предложу ему съесть тебя. Когда же ты попадешь к нему в живот, то можешь вытворять все, что угодно, а я тем временем отниму у него волшебный мешок, засуну туда его самого и отнесу к себе.
– Хорошо ты придумал, – прервал бодисатву Сунь У-кун, – но как ты узнаешь спелую дыню, в которую я превращусь? И как заманить его сюда?
– Меня все почитают за уменье управлять миром, – засмеялся Майтрея, – и я отличаюсь необыкновенной прозорливостью. Неужто я не узнаю тебя?! Будь уверен, в кого бы ты ни превра тился, я всегда узнаю. Опасаюсь я другого, что этот оборотень не пожелает следовать за тобой, а потому открою тебе одну тайну.
– Я уверен, что он постарается поймать меня в мешок, – сказал Сунь У-кун, – и, конечно, не явится сюда! Каким же способом завлечь его?
– А ну-ка, протяни руку, – смеясь, сказал Майтрея.
Сунь У-кун спокойно протянул левую руку. Тогда Майтрея послюнил указательный палец своей правой руки и на ладони левой руки Сунь У-куна начертил один только иероглиф: «Запрещаю!» После этого он велел ему зажать руку в кулак, а когда оборотень приблизится, то сразу же разжать кулак и показать ладонь. Тогда оборотень сразу же последует за ним. Сунь У-кун зажал руку в кулак и с радостью выслушал бодисатву. Размахивая железным посохом, он подошел к воротам монастыря и стал громко кричать:
– Эй ты, дьявол, злой мара! Твой отец Сунь У-кун опять пришел! Выходи-ка скорей! Посмотрим, чья возьмет!
Привратники снова бросились к своему повелителю с докладом.
– Сколько же войска на этот раз он привел с собой? – спросил повелитель.
– Никакого войска у него нет, – отвечали привратники – Он один явился.
– Видно, эта мартышка ничего больше не могла придумать, – засмеялся царь оборотней. – Да и просить помощи больше не у кого. Не иначе, как она решила распрощаться с жизнью!
Царь оборотней привел в порядок свое облачение и доспехи, взял талисман и, подняв высоко над головой короткую эластичную палицу с волчьими зубами, выбежал за ворота с криком:
– Ну, Сунь У-кун! Помни, на этот раз не убежишь!
Сунь У-кун в ответ осыпал его ругательствами:
– Негодяй ты этакий! Почему это я не убегу, – кричал он.
– Я вижу, ты уже ничего не можешь придумать против меня и тебе больше не к кому обратиться за помощью. Вот ты и решил один на один померяться силами. Так знай, если на этот раз ты потерпишь поражение и я изловлю тебя, то уж никакие небесные духи-воины тебя не спасут.
– Видно, ты еще не знаешь, где раки зимуют! – злобно ответил Сунь У-кун. – Замолчи, тварь ты этакая! На-ка, отведай моего посоха!
Видя, что Сунь У-кун действует только одной рукой, царь оборотней не удержался от смеха.
– Ишь ты, мартышка! Хочешь показать свою ловкость! Да разве ты удержишь одной рукой тяжелый посох?
– Сынок! – насмешливо отвечал Сунь У-кун. – Ведь ты не устоишь против меня, если я начну колоть обеими руками! Хоть я и действую одной рукой, тебе ни за что не одолеть меня, даже призвав на помощь троих и пятерых таких, как ты, но, чур, не пользоваться мешком!
– Ладно, согласен! – отвечал царь оборотней. – На этот раз я не воспользуюсь своим талисманом, но давай драться понастоящему. Посмотрим, кто выйдет победителем!
С этими словами он бросился вперед с высоко поднятой палицей. Сунь У-кун разжал перед его лицом кулак левой руки, а затем схватил свой посох обеими руками и завертел его колесом.
Оборотень попал под чары запрета и уже не помышлял о бегстве. Он в самом деле не воспользовался волшебным мешком и едва поспевал наносить удары своей палицей. Сунь У-кун помахал для вида посохом и, притворившись побежденным, бросился бежать. Оборотень кинулся за ним вдогонку, и так они добежали до западного склона горы.
Здесь Сунь У-кун, увидев поле, засаженное дынями, перекувырнулся и сразу же превратился в большую спелую дыню, сочную и сладкую. Оборотень остановился как вкопанный и стал оглядываться по сторонам, не зная, куда девался Сунь У-кун.
Затем он подбежал к шалашу и спросил:
– Эй! Кто посадил здесь дыни?
Бодисатва Майтрея успел принять вид старика огородника, вышел из шалаша и ответил:
– Великий царь! Я посадил.
– А есть у тебя спелые? – спросил оборотень.
– Есть, – отвечал бодисатва.
– Сорви мне одну, – приказал оборотень, – я хочу утолить жажду.
Майтрея тотчас сорвал ту самую дыню, в которую превратился Сунь У-кун. Держа дыню обеими руками, он поднес ее царю оборотней. Тот, не подозревая ничего дурного, принял дыню, разинул рот и начал ее есть. Сунь У-кун, воспользовавшись этим моментом, маленьким катышком проскочил через рот прямо в пищевод и, не дожидаясь, что будет дальше, принялся действовать руками и ногами. Он хватался за кишки, бил ногами в брюшину, кувыркался через голову, становился на голову, словом, расправлялся со своим врагом как только мог. От боли оборотень скрежетал зубами и кусал губы, слезы катились градом. Он стал кататься по земле и укатал все поле так, что оно стало походить на площадку для молотьбы хлеба.
– Довольно! Довольно! Хватит! – кричал оборотень не своим голосом. – О, если бы кто-нибудь оказал мне помощь и спас меня!
Тем временем бодисатва Майтрея принял свой настоящий облик и, посмеиваясь, подошел к оборотню.
– Что, скотина, узнаешь меня? – спросил он гневным голосом.
Оборотень поднял голову и, увидев своего хозяина и повелителя, в страхе повалился ему в ноги и, хватаясь за живот обеими руками, стал отбивать земные поклоны и приговаривать:
– О мой владыка! Мой повелитель! Пощади меня! Молю тебя, пощади! Никогда больше я не буду поступать подобным образом!
Бодисатва Майтрея одним движением схватил его за шиворот, отвязал у него волшебный мешок, отнял колотушку для била и крикнул:
– Сунь У-кун! Ради меня пощади его!
Но Сунь У-кун пришел в такую ярость, что продолжал буйствовать: он бил кулаками и ногами и переворачивал все внутренности оборотня. Тот стал терять сознание от нестерпимой боли и повалился на землю.
Бодисатва Майтрея вновь обратился к Сунь У-куну:
– Ну, хватит! Довольно! Пощади ты его, Сунь У-кун.
Теперь только Сунь У-кун послушался бодисатву.
– А ну, открой рот пошире! – приказал он оборотню. – Дай-ка я вылезу!
У оборотня болели все внутренности, но сердце еще не было повреждено, а в народе говорят: «Если у человека не поражено сердце, он не умрет, – так же и у цветов: лепестки и листья опадают только тогда, когда отжили век корни». Он услышал приказание и, превозмогая ужасную боль, разинул рот как можно шире. Сунь У-кун выпрыгнул изо рта, сразу же принял свой первоначальный вид и, схватив свой посох, собрался было добить оборотня, но бодисатва успел запрятать своего служку в мешок и привязать к поясу. Держа в руках колотушку от била, он, бранясь, спросил оборотня:
– Скотина ты этакая! Куда девал золотые музыкальные тарелки?
Оборотень, который думал сейчас лишь о том, чтобы его пощадили, всхлипывая стал говорить:
– Золотые тарелки разбил Сунь У-кун.
– Тогда верни мне осколки, – потребовал бодисатва.
– Осколки сложены на престоле Будды в тронном зале, – отвечал оборотень.
Неся мешок за плечами, бодисатва Майтрея весело хихикнул и, обращаясь к Сунь У-куну, сказал:
– Пойдем с тобой, Сунь У-кун, за осколками золотых тарелок.
Сунь У-кун, убедившись в силе волшебства бодисатвы, разумеется, не посмел ослушаться. Он повел бодисатву на гору в монастырь, чтобы собрать ему золотые осколки. Но оказалось, что ворота монастыря наглухо заперты. Тогда бодисатва Майтрея указал на ворота своей колотушкой, и они сами раскрылись. Бодисатва и Сунь У-кун вошли в монастырь и увидели, как все бесы, уже знавшие, что их повелитель пойман живьем, собирали свои пожитки и готовились бежать куда глаза глядят. Сунь У-кун принялся истреблять их и убивал одним ударом каждого, попавшегося под руку. Так он убил до пятисот, а может быть и семисот, бесов и бесенят, которые после смерти приняли свой первоначальный облик. Тут оказались разные лесные и горные духи, духи хищных зверей и птиц. Бодисатва сложил кусочки золота вместе, дунул на них своим волшебным дыханием, прочел заклинание, после чего сразу же кусочки срослись и тарелки стали такими же, какими были первоначально. Затем он простился с Сунь У-куном, вскочил на благовещее облако и умчался в свое царство беспредельной радости и блаженства.
Теперь только Великий Мудрец Сунь У-кун смог освободить своего наставника Танского монаха, Чжу Ба-цзе и Ша-сэна. Дурень за несколько дней, пока он висел на столбе, так сильно проголодался, что, забыв поблагодарить Сунь У-куна за спасение, с подведенным животом побежал на кухню искать еду. Оказалось, что бесы как раз готовились к обеду и им помешал Сунь У-кун, вызвавший их повелителя на бой. Чжу Ба-цзе увидел полный котел каши и в один присест съел полкотла. Но все же он вспомнил про Танского монаха и других его спутников. Он достал две плошки и отложил в них кашу, а затем пригласил наставника и учеников подкрепиться. Каждому из них досталось по две чашки. Лишь теперь он принялся благодарить Сунь У-куна. Речь зашла о царе оборотней. Сунь У-кун рассказал всю историю, как он сперва попросил первоучителя Чжэнь У помочь ему и тот отрядил черепаху и змею, затем обратился с просьбой к мудрому царю наставников государства, который послал наследника престола, и, наконец, рассказал про бодисатву Майтрею, который изловил оборотня. Танский монах выслушал этот рассказ и стал горячо благодарить Сунь У-куна. Затем он совершил глубокий поклон небу и сказал:
– Братья мои! Где же томятся небесные духи?
– Мне вчера дежурный дух времени сказал, что они все заперты в погребе, – ответил Сунь У-кун и обратился к Чжу Ба-цзе: – Пойдем со мной, Чжу Ба-цзе, и освободим их.
Чжу Ба-цзе, наевшись каши до отвала, вновь почувствовал прилив сил, приосанился, нашел свои грабли и отправился вслед за Великим Мудрецом Сунь У-куном. Они открыли погреб, сняли веревки со всех небесных духов и пригласили их к главному строению.
Тем временем Танский монах облачился в свою драгоценную рясу и, низко склонясь перед каждым из духов, благодарил их за добрые намерения. Сунь У-кун проводил драконов и двух полководцев на гору Уданшань, наследника престола маленького Чжана вместе с четырьмя полководцами проводил в город Биньчэн, затем он проводил духов-повелителей двадцати восьми созвездий в небесные чертоги, отпустил также духов-повелителей пяти стран света и духов-хранителей пагод и кумирен в их обитель.
Наставник и его ученики провели в монастыре еще полдня, накормили досыта белого коня, собрали свою поклажу и на другой день рано утром отправились в дальнейший путь. Перед уходом они подожгли все постройки: башни, дворцы, храмы, молельни, которые сгорели дотла.
Поистине:
ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ,
Итак, мы остановились на том, что Танский монах вместе со своими учениками покинул пределы малого Западного неба и они вчетвером радостно отправились в дальнейший путь. Прошел месяц, весна была в самом разгаре, все цветы распустились, и вот как-то раз наши путники увидели сады и рощи, утопающие в зелени, но тут налетел ветер, полил дождь, а день клонился к вечеру. Танский монах осадил коня и обратился к своим ученикам:
– Братья! Время позднее. Не поискать ли ночлег?
– Не беспокойся, наставник! – с усмешкой ответил Сунь У-кун. – Если даже мы не найдем поблизости жилья, то будь уверен, что твои ученики все же имеют кое-какую сноровку. Мы устроим здесь при дороге такой замечательный шалаш, что в нем можно будет прожить целый год, пусть только Чжу Ба-цзе нарежет травы, а Ша-сэн наломает сосновых сучьев. Я кое-что смыслю в плотницком деле. Так что волноваться незачем.
– Брат, да разве можно строить здесь шалаш? – спросил Чжу Ба-цзе. – Горы кишат тиграми, барсами, волками и змеями, а кругом бродят разные духи и демоны. Здесь даже днем опасно, каково же нам будет проводить ночь?
– Эх, Дурень! – стал подтрунивать Сунь У-кун. – С годами ты все глупеешь. Думаешь, я бахвалюсь? Могу смело сказать, что если даже небо рухнет, то я смогу удержать его вот этим самым посохом!
Пока ученики Танского монаха препирались между собой, невдалеке показалось горное селение.
– Ну, вот и хорошо! – обрадованно воскликнул Сунь У-кун. – Ночлег нашелся?
– Где? – спросил Танский монах.
– А вон там, в леске, разве не видишь? Попросим, чтобы нам разрешили переночевать, а завтра пораньше отправимся в путь.
Танский монах обрадовался и, подстегивая коня, направился к селению. Подъехав к воротам, он спешился и увидел, что они плотно заперты. Он стал стучаться и кричать: «Отоприте! Отоприте!».
Какой-то старец с посохом в руке, в соломенных туфлях, с черной косынкой на голове, в простой одежде, открыл ворота и спросил:
– Кто здесь стучится и кричит?
Танский монах сложил руки в знак приветствия, поклонился по всем правилам вежливости и ответил:
– Благодетель наш! Я. бедный монах из восточных земель, послан на Запад за священными книгами. Наш путь пролегает мимо вашего селения. Сейчас уже поздно, и мы просим разрешения переночевать в твоей усадьбе. Будем весьма признательны тебе за оказанную милость.
– Послушай, монах! – ответил старец. – Отсюда тебе никак не попасть на Запад! Это место – малое Западное небо. До большого Западного неба еще очень далеко, причем идти будет трудно не только потом, но и сейчас.
– Почему? – спросил Танский монах.
– На запад от этого селения, – отвечал старец, указывая рукой, – примерно в тридцати с лишним ли, есть узкий проход, который называется Сишитун, проход Гнилых фиг, а сама гора, где находится этот проход, носит название Цицзюе – Семь преимуществ.
– Почему она так называется? – заинтересовался Танский монах.
– В поперечнике эта гора насчитывает восемьсот ли, – отвечал старец, – и вся поросла фиговыми деревьями, а древняя поговорка гласит: «Фиговые деревья обладают семью преимуществами»:
1. Способствуют долголетию.
2. Дают много тени.
3. Вороны не вьют на них свои гнезда.
4. Возле этих деревьев не водятся змеи…
5. Заиндевелые листья очень красивы.
6. Прекрасные плоды.
7. Ветви и листья очень большие и сочные.
– Вот почему эта гора называется горой Семи преимуществ. Земли здесь много, людей мало, в горы издавна никто не ходит. Ежегодно переспелые фиги падают на землю, и единственный узкий проход в скалах весь завален ими почти доверху. Дождь, снег, роса и иней мочат их, и за лето они сгнивают настолько, что превращаются в липкую грязь. Местные жители называют также этот проход проходом фиговых нечистот. Стоит подуть западному ветру, как сразу же поднимается ужасный смрад, хуже чем при очистке нужников. Сейчас самый разгар весны и чаще дуют юго-восточные ветры, поэтому смрад пока не чувствуется.
– Дело, с которым ты явился, действительно очень важное. Речь идет о судьбе учения Будды, и мне следовало бы отправиться с тобой на помощь, но сейчас как раз начало лета, время, когда река Хуайшуй обычно выходит из берегов. Недавно я привел к покорности Водяную обезьяну, тоже великой мудрости. Но во время разлива она приходит в бурный восторг. Вот я и боюсь, что, если меня здесь не будет, обезьяна эта станет резвиться и натворит столько бед, что никакие духи не справятся. Я лучше велю своему ученику вместе с четырьмя полководцами последовать за тобой и помочь тебе изловить и покорить злого оборотня.
Сунь У-кун поблагодарил бодисатву и, не мешкая, вместе с четырьмя полководцами и наследником престола маленьким Чжаном на быстром облаке помчался обратно к малому Западному небу.
Когда они прибыли к малому храму Раскатов грома, наследник престола достал копье с древком из дерева Чу, а четыре полководца начали размахивать своими широкими мечами и ринулись в бой вместе с Великим Мудрецом Сунь У-куном. Бесенята, сторожившие вход в кумирню, стремглав понеслись к царю оборотней и сообщили ему об этом. Царь оборотней снова повел все свое войско и вышел из ворот под грохот барабанов.
– Мартышка! – насмешливо закричал он: – Кого же на этот раз ты привела с собой?
Не успел он закончить, как наследник престола, маленький Чжан, ведя за собой четырех полководцев, вышел вперед и прикрикнул на оборотня:
– Молчать, негодяй! Бесстыжая тварь! Не знаешь, кто здесь находится!
– Это что за вояки такие взялись помочь мартышке? – проговорил оборотень.
– Так знай же! – еще больше распалился маленький Чжан. – Я – ученик бодисатвы, царя наставников государства, обитающего в Сычжоу. У меня под командой четыре великих полководца. Я получил приказ изловить тебя живьем!
Царь оборотней стал хохотать:
– Мальчишка! Каким же военным искусством ты владеешь, если посмел самовольно явиться в мою обитель?
– Если хочешь знать, – ответил Чжан, – изволь; я тебе расскажу.
И он стал говорить:
Царь оборотней, холодно улыбаясь, выслушал наследника престола, а затем с едким смехом сказал ему:
Я родом из царства Зыбучих песков, что в Западном крае,
Дед мой там жил и отец мой тем царством владел.
С детства с бедой я знаком и невзгоды горькие знаю:
Духи звезд вредоносных сулили мне жалкий удел,
Мстительной злобой своею меня донимая,
Я ж, свою жизнь от нападок и козней спасая,
Даром великим бессмертья владеть захотел,
Тайною, коей наставник мой мудрый владел.
В дальние страны пошел я, пути и дороги не зная,
Славного друга-наставника встретить желая.
Найти его мне удалось, и достойный мне тайну открыл:
Киновари самородной едва ль полкрупицы,
Существованье земное продлив мне сторицей,
Силу мне дали и мощь: от недугов избавлен я был,
И, отказавшись в отчизне своей воцариться,
Стал к совершенствованью своей сути стремиться,
К цели великой, которой наставник служил.
Так, научившись благому искусству бессмертья,
Став долговечным, подобно незыблемой тверди,
Вид и обличив юноши я сохранил.
На сборищах был я под дивным драконовым древом,
Подобно орлице, в заоблачных высях парил,
Пленяя драконов, на духов я страх наводил,
И тигров смирял кровожадных, исполненных лютого гнева.
Ловил я туманы и ветры в веревку свивал,
И в горние храмы на облаке белом летал,
И, храмы земные для мирных народов построив,
Морские пучины раденьем своим успокоив,
Я сущность сияния пепла великого Будды постиг.
Копьем своим метким караю я дьявола злого,
Бесовские чары способен разрушить я вмиг:
Взмахну рукавом своей рясы и беса повергну любого,
Гублю я неправду и зла истребляю основы –
Погибнешь и ты, коль со мною сразишься, старик!
– Ты отказался от своего царства и последовал за бодисатвой, чтобы обрести бессмертие и вечную молодость. На деле же ты годишься разве лишь на то, чтобы ловить водяных бесов в реке Хуайшуй. Как же мог ты поверить сумасбродным речам Сунь У-куна и отправиться в такой далекий путь, за тысячу гор и десятки тысяч рек, чтобы здесь сложить свою голову! Посмотрим сейчас, насколько ты долговечен и юн!
Маленький Чжан пришел в ярость от этой насмешки и, схватив копье, начал колоть им оборотня. Четыре полководца тоже разом набросились на него, да и Сунь У-кун, не желая отставать, принялся колотить своим посохом. Но оборотень держался молодцом. Не выказывая ни малейшего страха, он вращал колесом свою короткую палицу с волчьими клыками, заслоняясь от ударов то слева, то справа и делал разные выпады.
Бой длился очень долго, но все еще нельзя было опредепить, кто выйдет победителем. Оборотень снова достал волшебный мешок, а Сунь У-кун, как и в предыдущий раз, крикнул; «Друзья, будьте осторожны!» Но наследник престола и его полководцы не поняли, что значит «будьте осторожны», а тем временем чудовище издало резкий звук, и все четыре полководца вместе с наследником сразу же очутились в мешке. Только один Сунь У-кун, который знал, что может произойти, успел удрать.
Держит наследник копье свое с древком из дивного чу,
Подвиг любой, труднейший, достойному по плечу.
С ним полководцы могучие – у каждого по мечу.
С воинами бок о бок сам Сунь У-кун стоит,
В руках его верная палица, как серебро, блестит,
Взор его мечет молнии, гневен и грозен вид.
Все они разом оборотня окружили, словно кольцом,
Но тот привык к опасности оборачиваться лицом,
Он чародей великий – все ему нипочем!
Его острозубая палица всегда неразлучна с ним,
Силой ее священною оборотень храним,
Бессильны мечи и копья – дьявол неуязвим!
Оборотень, сражаясь, бьется за жизнь свою,
А Сунь У-кун стремится его одолеть в бою,
Чтобы святые книги в дальнем добыть краю.
В стороны разбегаясь, сходятся вновь бойцы,
Хитрые, словно старцы, ловкие, как юнцы,
Бьют, как по наковальне молотом кузнецы.
Жаркое их дыханье стелется паром густым,
Землю от глаз скрывает, словно пожара дым,
Даже светил небесных не разглядишь за ним.
Только кругом и слышно – ветер воет в горах,
Только кругом и видно – буря взметает прах,
Черный туман зловещий в души вселяет страх.
Много уловок искусных было пущено в ход,
Однако верха в сраженье никто еще не берет.
Кого ж из врагов пораженье, кого же победа ждет?
Царь оборотней, вновь торжествуя победу, вернулся в монастырь, велел принести веревки, связал каждого пленника в отдельности и запер в погребе под замок. Но об этом мы рассказывать не будем.
Сунь У-кун, совершив головокружительный прыжок, поднялся в воздух и оттуда видел, как оборотень вернулся к себе и за ним закрылись ворота. Сунь У-кун опустился по благовещему лучу на западный склон горы и там предался полному отчаянию.
– О мой наставник! – всхлипывал он, причитая:
Пока Великий Мудрец Сунь У-кун предавался горестным переживаниям, вдруг где-то в юго-западной части горы опустилось на землю сверкающее разными цветами облако, и на гору полил проливной дождь. Затем кто-то отчетливо произнес:
С тех пор, что принял я учение благое
И к школе созерцания примкнул,
Я бодисатву непрестанно славил
За то, что он меня от бед моих избавил
И руку помощи, как брату, протянул.
Затем на Запад я отправился с тобою,
Желая охранять тебя в пути,
Чтобы, не ведая опасностей, в покое,
Ты мог за книгами священными идти.
Идти туда, где храм Раскатов грома,
Тебе я, мой учитель, помогал…
О безрассудный, я того не знал,
Что ждет нас путь неровный и покатый,
А рытвинный, ухабистый, горбатый,
Невзгодами, напастями богатый,
Запутанный, как конопляный жгут,
Что будет он длинней кишок барана,
Что захлестнет он нас петлей аркана
И что на нем нас оборотни ждут!
Напрасно я придумывал ходы,
Летал за помощью в иные страны, –
Не смог тебя спасти я от беды!
– Сунь У-кун! Узнаешь ли ты меня?
Сунь У-кун поспешил к тому месту, откуда доносился голос, и увидел человека, у которого:
Увидев великого бодисатву, Сунь У-кун распростерся перед ним и воскликнул:
…были большие уши,
Четырехугольный лик;
С виду он добродушен,
Ростом довольно велик,
Полного телосложения,
И животаст и плечист,
Словно река осенняя
Взор его ясен и чист.
Вешним теплом пронизаны
Взгляды его и слова,
Златыми цветами унизаны
Ризы его рукава.
От лика его и прохладных
Ярких его одежд
Веет довольством отрадным,
Сбыточностью надежд.
То первый из достопочтенных
Живущих в горных краях,
Майтрея присноблаженный,
Улыбающийся монах.
– О первоучитель мой, пришедший с Востока! Куда путь держишь? Прости, что не заметил тебя и не поспешил скрыться! Прости! Прости!
– Я прибыл сюда лишь для того, чтобы устранить оборотня из моего храма Раскатов грома, – ответил бодисатва Майтрея. – О мой повелитель! Чем отблагодарю я тебя за твои щедрые милости и благодеяния? Дозволь спросить тебя, что это за чудовище такое? Откуда оно взялось? Что за мешок у него волшебный? Не откажи мне в просьбе рассказать о нем.
– Это мой служка – Желтобровый отрок, которого я приставил к билу отбивать часы. В третий день третьего месяца я отправился на собор, созванный Всевышним, Всемогущим Владыкой неба, а его оставил сторожить мой дворец. Он выкрал мои драгоценные талисманы и стал выдавать себя за Будду. Волшебный мешок, который ты видел, это моя сума для последующей жизни, или, как ее называют, «Мешок для продолжения рода человеческого». А палица с волчьими зубами – это колотушка для била.
Сунь У-кун выслушал бодисатву, а затем воскликнул:
– Ну и хорош ты, смеющийся монах! У тебя сбежал твой служка, выдает себя за Будду первоучителя, чуть не сгубил меня, старого Сунь У-куна, а ты и в ус не дуешь. Видно, нет в твоем доме порядка.
– Я виноват, – сказал бодисатва Майтрея, – что не проявил должной осмотрительности и у меня сбежал служка, но, кроме того, твой наставник и вы, его ученики, еще не прошли через все испытания. Вот почему все духи-небожители, сошедшие на грешную землю, чинят вам препятствия. Я явился сюда за тем, чтобы изловить этого негодного служку и отвести его на место.
– Но проклятый оборотень обладает великой волшебной силой. Как же ты думаешь изловить его, ведь у тебя нет никакого оружия?
– Я устроил здесь под горой соломенный шалаш, – смеясь, ответил бодисатва Майтрея, – и засадил весь склон горы дынями. Ты ступай и вызови оборотня на бой, только не смей одолевать его, а постарайся заманить на бахчу. Дыни на моей бахче еще не зрелые, а ты превратись в спелую дыню, самую большую. Оборотню, конечно, захочется съесть дыню, тогда я предложу ему съесть тебя. Когда же ты попадешь к нему в живот, то можешь вытворять все, что угодно, а я тем временем отниму у него волшебный мешок, засуну туда его самого и отнесу к себе.
– Хорошо ты придумал, – прервал бодисатву Сунь У-кун, – но как ты узнаешь спелую дыню, в которую я превращусь? И как заманить его сюда?
– Меня все почитают за уменье управлять миром, – засмеялся Майтрея, – и я отличаюсь необыкновенной прозорливостью. Неужто я не узнаю тебя?! Будь уверен, в кого бы ты ни превра тился, я всегда узнаю. Опасаюсь я другого, что этот оборотень не пожелает следовать за тобой, а потому открою тебе одну тайну.
– Я уверен, что он постарается поймать меня в мешок, – сказал Сунь У-кун, – и, конечно, не явится сюда! Каким же способом завлечь его?
– А ну-ка, протяни руку, – смеясь, сказал Майтрея.
Сунь У-кун спокойно протянул левую руку. Тогда Майтрея послюнил указательный палец своей правой руки и на ладони левой руки Сунь У-куна начертил один только иероглиф: «Запрещаю!» После этого он велел ему зажать руку в кулак, а когда оборотень приблизится, то сразу же разжать кулак и показать ладонь. Тогда оборотень сразу же последует за ним. Сунь У-кун зажал руку в кулак и с радостью выслушал бодисатву. Размахивая железным посохом, он подошел к воротам монастыря и стал громко кричать:
– Эй ты, дьявол, злой мара! Твой отец Сунь У-кун опять пришел! Выходи-ка скорей! Посмотрим, чья возьмет!
Привратники снова бросились к своему повелителю с докладом.
– Сколько же войска на этот раз он привел с собой? – спросил повелитель.
– Никакого войска у него нет, – отвечали привратники – Он один явился.
– Видно, эта мартышка ничего больше не могла придумать, – засмеялся царь оборотней. – Да и просить помощи больше не у кого. Не иначе, как она решила распрощаться с жизнью!
Царь оборотней привел в порядок свое облачение и доспехи, взял талисман и, подняв высоко над головой короткую эластичную палицу с волчьими зубами, выбежал за ворота с криком:
– Ну, Сунь У-кун! Помни, на этот раз не убежишь!
Сунь У-кун в ответ осыпал его ругательствами:
– Негодяй ты этакий! Почему это я не убегу, – кричал он.
– Я вижу, ты уже ничего не можешь придумать против меня и тебе больше не к кому обратиться за помощью. Вот ты и решил один на один померяться силами. Так знай, если на этот раз ты потерпишь поражение и я изловлю тебя, то уж никакие небесные духи-воины тебя не спасут.
– Видно, ты еще не знаешь, где раки зимуют! – злобно ответил Сунь У-кун. – Замолчи, тварь ты этакая! На-ка, отведай моего посоха!
Видя, что Сунь У-кун действует только одной рукой, царь оборотней не удержался от смеха.
– Ишь ты, мартышка! Хочешь показать свою ловкость! Да разве ты удержишь одной рукой тяжелый посох?
– Сынок! – насмешливо отвечал Сунь У-кун. – Ведь ты не устоишь против меня, если я начну колоть обеими руками! Хоть я и действую одной рукой, тебе ни за что не одолеть меня, даже призвав на помощь троих и пятерых таких, как ты, но, чур, не пользоваться мешком!
– Ладно, согласен! – отвечал царь оборотней. – На этот раз я не воспользуюсь своим талисманом, но давай драться понастоящему. Посмотрим, кто выйдет победителем!
С этими словами он бросился вперед с высоко поднятой палицей. Сунь У-кун разжал перед его лицом кулак левой руки, а затем схватил свой посох обеими руками и завертел его колесом.
Оборотень попал под чары запрета и уже не помышлял о бегстве. Он в самом деле не воспользовался волшебным мешком и едва поспевал наносить удары своей палицей. Сунь У-кун помахал для вида посохом и, притворившись побежденным, бросился бежать. Оборотень кинулся за ним вдогонку, и так они добежали до западного склона горы.
Здесь Сунь У-кун, увидев поле, засаженное дынями, перекувырнулся и сразу же превратился в большую спелую дыню, сочную и сладкую. Оборотень остановился как вкопанный и стал оглядываться по сторонам, не зная, куда девался Сунь У-кун.
Затем он подбежал к шалашу и спросил:
– Эй! Кто посадил здесь дыни?
Бодисатва Майтрея успел принять вид старика огородника, вышел из шалаша и ответил:
– Великий царь! Я посадил.
– А есть у тебя спелые? – спросил оборотень.
– Есть, – отвечал бодисатва.
– Сорви мне одну, – приказал оборотень, – я хочу утолить жажду.
Майтрея тотчас сорвал ту самую дыню, в которую превратился Сунь У-кун. Держа дыню обеими руками, он поднес ее царю оборотней. Тот, не подозревая ничего дурного, принял дыню, разинул рот и начал ее есть. Сунь У-кун, воспользовавшись этим моментом, маленьким катышком проскочил через рот прямо в пищевод и, не дожидаясь, что будет дальше, принялся действовать руками и ногами. Он хватался за кишки, бил ногами в брюшину, кувыркался через голову, становился на голову, словом, расправлялся со своим врагом как только мог. От боли оборотень скрежетал зубами и кусал губы, слезы катились градом. Он стал кататься по земле и укатал все поле так, что оно стало походить на площадку для молотьбы хлеба.
– Довольно! Довольно! Хватит! – кричал оборотень не своим голосом. – О, если бы кто-нибудь оказал мне помощь и спас меня!
Тем временем бодисатва Майтрея принял свой настоящий облик и, посмеиваясь, подошел к оборотню.
– Что, скотина, узнаешь меня? – спросил он гневным голосом.
Оборотень поднял голову и, увидев своего хозяина и повелителя, в страхе повалился ему в ноги и, хватаясь за живот обеими руками, стал отбивать земные поклоны и приговаривать:
– О мой владыка! Мой повелитель! Пощади меня! Молю тебя, пощади! Никогда больше я не буду поступать подобным образом!
Бодисатва Майтрея одним движением схватил его за шиворот, отвязал у него волшебный мешок, отнял колотушку для била и крикнул:
– Сунь У-кун! Ради меня пощади его!
Но Сунь У-кун пришел в такую ярость, что продолжал буйствовать: он бил кулаками и ногами и переворачивал все внутренности оборотня. Тот стал терять сознание от нестерпимой боли и повалился на землю.
Бодисатва Майтрея вновь обратился к Сунь У-куну:
– Ну, хватит! Довольно! Пощади ты его, Сунь У-кун.
Теперь только Сунь У-кун послушался бодисатву.
– А ну, открой рот пошире! – приказал он оборотню. – Дай-ка я вылезу!
У оборотня болели все внутренности, но сердце еще не было повреждено, а в народе говорят: «Если у человека не поражено сердце, он не умрет, – так же и у цветов: лепестки и листья опадают только тогда, когда отжили век корни». Он услышал приказание и, превозмогая ужасную боль, разинул рот как можно шире. Сунь У-кун выпрыгнул изо рта, сразу же принял свой первоначальный вид и, схватив свой посох, собрался было добить оборотня, но бодисатва успел запрятать своего служку в мешок и привязать к поясу. Держа в руках колотушку от била, он, бранясь, спросил оборотня:
– Скотина ты этакая! Куда девал золотые музыкальные тарелки?
Оборотень, который думал сейчас лишь о том, чтобы его пощадили, всхлипывая стал говорить:
– Золотые тарелки разбил Сунь У-кун.
– Тогда верни мне осколки, – потребовал бодисатва.
– Осколки сложены на престоле Будды в тронном зале, – отвечал оборотень.
Неся мешок за плечами, бодисатва Майтрея весело хихикнул и, обращаясь к Сунь У-куну, сказал:
– Пойдем с тобой, Сунь У-кун, за осколками золотых тарелок.
Сунь У-кун, убедившись в силе волшебства бодисатвы, разумеется, не посмел ослушаться. Он повел бодисатву на гору в монастырь, чтобы собрать ему золотые осколки. Но оказалось, что ворота монастыря наглухо заперты. Тогда бодисатва Майтрея указал на ворота своей колотушкой, и они сами раскрылись. Бодисатва и Сунь У-кун вошли в монастырь и увидели, как все бесы, уже знавшие, что их повелитель пойман живьем, собирали свои пожитки и готовились бежать куда глаза глядят. Сунь У-кун принялся истреблять их и убивал одним ударом каждого, попавшегося под руку. Так он убил до пятисот, а может быть и семисот, бесов и бесенят, которые после смерти приняли свой первоначальный облик. Тут оказались разные лесные и горные духи, духи хищных зверей и птиц. Бодисатва сложил кусочки золота вместе, дунул на них своим волшебным дыханием, прочел заклинание, после чего сразу же кусочки срослись и тарелки стали такими же, какими были первоначально. Затем он простился с Сунь У-куном, вскочил на благовещее облако и умчался в свое царство беспредельной радости и блаженства.
Теперь только Великий Мудрец Сунь У-кун смог освободить своего наставника Танского монаха, Чжу Ба-цзе и Ша-сэна. Дурень за несколько дней, пока он висел на столбе, так сильно проголодался, что, забыв поблагодарить Сунь У-куна за спасение, с подведенным животом побежал на кухню искать еду. Оказалось, что бесы как раз готовились к обеду и им помешал Сунь У-кун, вызвавший их повелителя на бой. Чжу Ба-цзе увидел полный котел каши и в один присест съел полкотла. Но все же он вспомнил про Танского монаха и других его спутников. Он достал две плошки и отложил в них кашу, а затем пригласил наставника и учеников подкрепиться. Каждому из них досталось по две чашки. Лишь теперь он принялся благодарить Сунь У-куна. Речь зашла о царе оборотней. Сунь У-кун рассказал всю историю, как он сперва попросил первоучителя Чжэнь У помочь ему и тот отрядил черепаху и змею, затем обратился с просьбой к мудрому царю наставников государства, который послал наследника престола, и, наконец, рассказал про бодисатву Майтрею, который изловил оборотня. Танский монах выслушал этот рассказ и стал горячо благодарить Сунь У-куна. Затем он совершил глубокий поклон небу и сказал:
– Братья мои! Где же томятся небесные духи?
– Мне вчера дежурный дух времени сказал, что они все заперты в погребе, – ответил Сунь У-кун и обратился к Чжу Ба-цзе: – Пойдем со мной, Чжу Ба-цзе, и освободим их.
Чжу Ба-цзе, наевшись каши до отвала, вновь почувствовал прилив сил, приосанился, нашел свои грабли и отправился вслед за Великим Мудрецом Сунь У-куном. Они открыли погреб, сняли веревки со всех небесных духов и пригласили их к главному строению.
Тем временем Танский монах облачился в свою драгоценную рясу и, низко склонясь перед каждым из духов, благодарил их за добрые намерения. Сунь У-кун проводил драконов и двух полководцев на гору Уданшань, наследника престола маленького Чжана вместе с четырьмя полководцами проводил в город Биньчэн, затем он проводил духов-повелителей двадцати восьми созвездий в небесные чертоги, отпустил также духов-повелителей пяти стран света и духов-хранителей пагод и кумирен в их обитель.
Наставник и его ученики провели в монастыре еще полдня, накормили досыта белого коня, собрали свою поклажу и на другой день рано утром отправились в дальнейший путь. Перед уходом они подожгли все постройки: башни, дворцы, храмы, молельни, которые сгорели дотла.
Поистине:
Если вы хотите знать, читатель, когда же наши путники прибыли в храм Раскатов грома, прочтите последующие главы.
Удалось им вырваться из беды
И сухими выбраться из воды.
Вновь звезда счастливая их хранит,
Вновь в края далекие путь открыт.
ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ,
из которой читатель узнает о том, как были спасены жители селения Толо, как укрепилась духовная сила учения Будды и как путники избавились от грязи и очистили свои сердца
– Братья! Время позднее. Не поискать ли ночлег?
– Не беспокойся, наставник! – с усмешкой ответил Сунь У-кун. – Если даже мы не найдем поблизости жилья, то будь уверен, что твои ученики все же имеют кое-какую сноровку. Мы устроим здесь при дороге такой замечательный шалаш, что в нем можно будет прожить целый год, пусть только Чжу Ба-цзе нарежет травы, а Ша-сэн наломает сосновых сучьев. Я кое-что смыслю в плотницком деле. Так что волноваться незачем.
– Брат, да разве можно строить здесь шалаш? – спросил Чжу Ба-цзе. – Горы кишат тиграми, барсами, волками и змеями, а кругом бродят разные духи и демоны. Здесь даже днем опасно, каково же нам будет проводить ночь?
– Эх, Дурень! – стал подтрунивать Сунь У-кун. – С годами ты все глупеешь. Думаешь, я бахвалюсь? Могу смело сказать, что если даже небо рухнет, то я смогу удержать его вот этим самым посохом!
Пока ученики Танского монаха препирались между собой, невдалеке показалось горное селение.
– Ну, вот и хорошо! – обрадованно воскликнул Сунь У-кун. – Ночлег нашелся?
– Где? – спросил Танский монах.
– А вон там, в леске, разве не видишь? Попросим, чтобы нам разрешили переночевать, а завтра пораньше отправимся в путь.
Танский монах обрадовался и, подстегивая коня, направился к селению. Подъехав к воротам, он спешился и увидел, что они плотно заперты. Он стал стучаться и кричать: «Отоприте! Отоприте!».
Какой-то старец с посохом в руке, в соломенных туфлях, с черной косынкой на голове, в простой одежде, открыл ворота и спросил:
– Кто здесь стучится и кричит?
Танский монах сложил руки в знак приветствия, поклонился по всем правилам вежливости и ответил:
– Благодетель наш! Я. бедный монах из восточных земель, послан на Запад за священными книгами. Наш путь пролегает мимо вашего селения. Сейчас уже поздно, и мы просим разрешения переночевать в твоей усадьбе. Будем весьма признательны тебе за оказанную милость.
– Послушай, монах! – ответил старец. – Отсюда тебе никак не попасть на Запад! Это место – малое Западное небо. До большого Западного неба еще очень далеко, причем идти будет трудно не только потом, но и сейчас.
– Почему? – спросил Танский монах.
– На запад от этого селения, – отвечал старец, указывая рукой, – примерно в тридцати с лишним ли, есть узкий проход, который называется Сишитун, проход Гнилых фиг, а сама гора, где находится этот проход, носит название Цицзюе – Семь преимуществ.
– Почему она так называется? – заинтересовался Танский монах.
– В поперечнике эта гора насчитывает восемьсот ли, – отвечал старец, – и вся поросла фиговыми деревьями, а древняя поговорка гласит: «Фиговые деревья обладают семью преимуществами»:
1. Способствуют долголетию.
2. Дают много тени.
3. Вороны не вьют на них свои гнезда.
4. Возле этих деревьев не водятся змеи…
5. Заиндевелые листья очень красивы.
6. Прекрасные плоды.
7. Ветви и листья очень большие и сочные.
– Вот почему эта гора называется горой Семи преимуществ. Земли здесь много, людей мало, в горы издавна никто не ходит. Ежегодно переспелые фиги падают на землю, и единственный узкий проход в скалах весь завален ими почти доверху. Дождь, снег, роса и иней мочат их, и за лето они сгнивают настолько, что превращаются в липкую грязь. Местные жители называют также этот проход проходом фиговых нечистот. Стоит подуть западному ветру, как сразу же поднимается ужасный смрад, хуже чем при очистке нужников. Сейчас самый разгар весны и чаще дуют юго-восточные ветры, поэтому смрад пока не чувствуется.