Звонок в дверь раздался ровно в одиннадцать. Капитан был до омерзения пунктуален. Лена чертыхнулась и, отбросив фен, пошла в прихожую.
- Ты, как всегда, очаровательна, - выпятив губы, проговорил гость.
Ее стройная фигура была обернута в тонкое полотенце, и капитан почувствовал некоторую тяжесть внизу живота.
- Как отдохнула? - спросил он.
- Отдыхать - не работать. А ты не хочешь расслабиться? - Она давно хотела затащить Рогозина в постель, но капитан все время ускользал от нее.
- Не сейчас, - скривился комитетчик. - У меня мало времени.
- Какого черта ты вытащил меня на две недели раньше?
- Мы предполагаем, а Бог располагает. Планы несколько изменились.
- Надеюсь, не настолько, что их нельзя выполнить?
Лена демонстративно скинула с себя полотенце, представ перед офицером во всей своей красе. Рогозин лишь сглотнул слюну и вкрадчиво ответил:
- В какой-то мере твоя задача даже облегчилась.
- Это радует, но и настораживает.
- Ты умница.
Он вытащил из дипломата папку и передал Туфельке. Она открыла ее.
«Совершенно секретно. Для служебного пользования. Категория 01. Личное дело 355891-Д. Бережная Елена Николаевна».
Сев в кресло и недвусмысленно расставив ноги, Лена углубилась в чтение. Рогозин внимательно следил за выражением ее лица, но так до конца и не понял, о чем она думает. Наконец она оторвалась от папки:
- Здесь две даты смерти. Одна зачеркнута, а вторая обведена красным карандашом. Не означает ли это, что вторая дата не окончательна?
- Мне нравится ход твоих мыслей.
- Я должна ее найти?
- Нет. Я знаю, где она находится. Работа будет, скорее, психологического характера. Хватит заниматься мокрыми делами, пора переходить на более высокий профессиональный уровень.
- Я вся внимание… - промурлыкала Лена, подавшись вперед.
До дома Зотова подбросила генеральская машина. Войдя в квартиру, Дмитрий тут же подсел к бару и одну за другой осушил несколько рюмок водки. Не полегчало. Скорее, наоборот. В который раз он задавал себе один и тот же вопрос: а на кой черт ему все это было нужно? Что ему не сиделось спокойно в Зоне? Ну, убила Куданова лейтенанта - сам виноват, не хрен было соваться, куда не следует. Ну, готовила она левых зомби - да и дьявол с ними, мало что ли их гуляет по свету? Ну, уберут Андропова сегодня или завтра - так его все равно уберут рано или поздно, не кудановцы, так другие, желающих много.
Главное, что ему, Зотову, в принципе, от этого ни горячо, ни холодно, его все это мало касается. И нужно же было выпендриваться, доказывать, заваривать такую кашу, от которой теперь самого же тошнит. Поменять спокойную отлаженную жизнь, счастье с любимой женщиной на черт знает что. А теперь ни спокойствия, ни уверенности в завтрашнем дне, ни любимой, ни друга - ничего, кроме пустоты. Даже страх исчез. Да и бояться стало не за кого. За себя? Но собственная жизнь теперь стала хуже каторги. За Лену и Корнеева? Но где они теперь…
Не закусывая, Дмитрий опрокинул еще пару рюмок. Хмель приходил с трудом, да и не хмель совсем, а какая-то тяжесть в голове. Он медленно обвел взглядом квартиру и понял, что здесь оставаться больше не может: слишком многое напоминало о Лене, о последних днях, проведенных вместе. Он допил бутылку и не торопясь пошел на корнеевскую конспиративную квартиру…
Прошатавшись всю ночь по городу, в квартиру он ввалился лишь под утро и тут же рухнул на кровать.
Проснулся он совершенно разбитый и опустошенный.
Андропов обречен, и все старания бессмысленны. Все смерти близких людей БЕССМЫСЛЕННЫ! Дмитрий зарычал, сжимая кулаки. Впору было опять напиться до чертиков.
Он с трудом взял себя в руки и задумался. Смерть Лены совсем не вписывалась в логическую цепочку. Зачем и кому это нужно? Взрыв машины был либо запланирован, либо являлся крайним вариантом в безвыходной ситуации по принципу: нам не досталось, но и вы не получите ничего. Но это было глупо, и Дмитрий сразу отбросил этот вариант.
Он чувствовал, что за смертями друга и любимой скрывалось что-то такое, чего он пока не мог понять. То, что сам он остался жив, - не случайно. Значит, кому-то и зачем-то Зотов нужен один, без Корнеева и Бережной, злой, ожесточенный, все потерявший, а потому лишенный эмоций, холодный, как машина, послушная машина в руках… Может, Орлова?… Об этом стоило подумать.
Правда, после того как Дмитрий узнал, что Лена находилась в руках людей Быкова, он понял, кто провалил конспиративную квартиру. Но он не винил любимую, да и не имел права на это, прекрасно зная о современных методах допроса, и не понаслышке, а на собственной шкуре.
Зотов не выдержал и открыл бутылку водки. Душевная пустота, образовавшаяся после смерти близких людей, все-таки брала за горло. Раньше он знал, зачем живет. А теперь ему был все противно, все казалось ничтожным, да и сам он превратился в пешку, которую еще не съели, но уже сбросили со счетов:
На следующий день Дмитрий попал в больницу с диагнозом «острая сердечная недостаточность». Напряжение последних месяцев, смерть близких, кудановские наркотики и пытки взяли свое.
После двух недель вынужденного безделья Орлов с удовольствием отправил его в санаторий КГБ и был ужасно рад, что не пришлось ломать голову, как спровадить Зотова подальше от Москвы мирным путем и временно отстранить от дела.
В столицу он вернулся лишь в начале ноября. Группу Корнеева пополнили новыми людьми и передали под его начало. Орлов сообщил, что дело о покушении на Андропова забрали в более высокие инстанции, так как затрагивались слишком важные чины. Группе Зотова поручили снова заняться афганским направлением.
Пришлось все начинать сначала. Сан Саныч был убит, капитан Махов скончался, Бронько был «шестеркой» и ничего путного не знал. Исламбека сожгли, хотя Зотов и не очень верил этому. Да и не только Зотов. Тем не менее Орлов был настроен весьма оптимистично, зачитал благодарственный приказ Андропова и сообщил, что подал ходатайство о присвоении Зотову очередного воинского звания. Но самым большим сюрпризом для майора оказалось назначение Рогозина его заместителем. Генерал, правда, пояснил, что тот был в стане Быкова его, Орлова, агентом. Но Дмитрий, подозревавший своего шефа в нечистой игре, лишь окончательно уверовал, что у власти в стране стояли одни лицемеры.
- Ты, как всегда, очаровательна, - выпятив губы, проговорил гость.
Ее стройная фигура была обернута в тонкое полотенце, и капитан почувствовал некоторую тяжесть внизу живота.
- Как отдохнула? - спросил он.
- Отдыхать - не работать. А ты не хочешь расслабиться? - Она давно хотела затащить Рогозина в постель, но капитан все время ускользал от нее.
- Не сейчас, - скривился комитетчик. - У меня мало времени.
- Какого черта ты вытащил меня на две недели раньше?
- Мы предполагаем, а Бог располагает. Планы несколько изменились.
- Надеюсь, не настолько, что их нельзя выполнить?
Лена демонстративно скинула с себя полотенце, представ перед офицером во всей своей красе. Рогозин лишь сглотнул слюну и вкрадчиво ответил:
- В какой-то мере твоя задача даже облегчилась.
- Это радует, но и настораживает.
- Ты умница.
Он вытащил из дипломата папку и передал Туфельке. Она открыла ее.
«Совершенно секретно. Для служебного пользования. Категория 01. Личное дело 355891-Д. Бережная Елена Николаевна».
Сев в кресло и недвусмысленно расставив ноги, Лена углубилась в чтение. Рогозин внимательно следил за выражением ее лица, но так до конца и не понял, о чем она думает. Наконец она оторвалась от папки:
- Здесь две даты смерти. Одна зачеркнута, а вторая обведена красным карандашом. Не означает ли это, что вторая дата не окончательна?
- Мне нравится ход твоих мыслей.
- Я должна ее найти?
- Нет. Я знаю, где она находится. Работа будет, скорее, психологического характера. Хватит заниматься мокрыми делами, пора переходить на более высокий профессиональный уровень.
- Я вся внимание… - промурлыкала Лена, подавшись вперед.
* * *
До дома Зотова подбросила генеральская машина. Войдя в квартиру, Дмитрий тут же подсел к бару и одну за другой осушил несколько рюмок водки. Не полегчало. Скорее, наоборот. В который раз он задавал себе один и тот же вопрос: а на кой черт ему все это было нужно? Что ему не сиделось спокойно в Зоне? Ну, убила Куданова лейтенанта - сам виноват, не хрен было соваться, куда не следует. Ну, готовила она левых зомби - да и дьявол с ними, мало что ли их гуляет по свету? Ну, уберут Андропова сегодня или завтра - так его все равно уберут рано или поздно, не кудановцы, так другие, желающих много.
Главное, что ему, Зотову, в принципе, от этого ни горячо, ни холодно, его все это мало касается. И нужно же было выпендриваться, доказывать, заваривать такую кашу, от которой теперь самого же тошнит. Поменять спокойную отлаженную жизнь, счастье с любимой женщиной на черт знает что. А теперь ни спокойствия, ни уверенности в завтрашнем дне, ни любимой, ни друга - ничего, кроме пустоты. Даже страх исчез. Да и бояться стало не за кого. За себя? Но собственная жизнь теперь стала хуже каторги. За Лену и Корнеева? Но где они теперь…
Не закусывая, Дмитрий опрокинул еще пару рюмок. Хмель приходил с трудом, да и не хмель совсем, а какая-то тяжесть в голове. Он медленно обвел взглядом квартиру и понял, что здесь оставаться больше не может: слишком многое напоминало о Лене, о последних днях, проведенных вместе. Он допил бутылку и не торопясь пошел на корнеевскую конспиративную квартиру…
Прошатавшись всю ночь по городу, в квартиру он ввалился лишь под утро и тут же рухнул на кровать.
Проснулся он совершенно разбитый и опустошенный.
Андропов обречен, и все старания бессмысленны. Все смерти близких людей БЕССМЫСЛЕННЫ! Дмитрий зарычал, сжимая кулаки. Впору было опять напиться до чертиков.
Он с трудом взял себя в руки и задумался. Смерть Лены совсем не вписывалась в логическую цепочку. Зачем и кому это нужно? Взрыв машины был либо запланирован, либо являлся крайним вариантом в безвыходной ситуации по принципу: нам не досталось, но и вы не получите ничего. Но это было глупо, и Дмитрий сразу отбросил этот вариант.
* * *
Он чувствовал, что за смертями друга и любимой скрывалось что-то такое, чего он пока не мог понять. То, что сам он остался жив, - не случайно. Значит, кому-то и зачем-то Зотов нужен один, без Корнеева и Бережной, злой, ожесточенный, все потерявший, а потому лишенный эмоций, холодный, как машина, послушная машина в руках… Может, Орлова?… Об этом стоило подумать.
Правда, после того как Дмитрий узнал, что Лена находилась в руках людей Быкова, он понял, кто провалил конспиративную квартиру. Но он не винил любимую, да и не имел права на это, прекрасно зная о современных методах допроса, и не понаслышке, а на собственной шкуре.
Зотов не выдержал и открыл бутылку водки. Душевная пустота, образовавшаяся после смерти близких людей, все-таки брала за горло. Раньше он знал, зачем живет. А теперь ему был все противно, все казалось ничтожным, да и сам он превратился в пешку, которую еще не съели, но уже сбросили со счетов:
На следующий день Дмитрий попал в больницу с диагнозом «острая сердечная недостаточность». Напряжение последних месяцев, смерть близких, кудановские наркотики и пытки взяли свое.
После двух недель вынужденного безделья Орлов с удовольствием отправил его в санаторий КГБ и был ужасно рад, что не пришлось ломать голову, как спровадить Зотова подальше от Москвы мирным путем и временно отстранить от дела.
В столицу он вернулся лишь в начале ноября. Группу Корнеева пополнили новыми людьми и передали под его начало. Орлов сообщил, что дело о покушении на Андропова забрали в более высокие инстанции, так как затрагивались слишком важные чины. Группе Зотова поручили снова заняться афганским направлением.
Пришлось все начинать сначала. Сан Саныч был убит, капитан Махов скончался, Бронько был «шестеркой» и ничего путного не знал. Исламбека сожгли, хотя Зотов и не очень верил этому. Да и не только Зотов. Тем не менее Орлов был настроен весьма оптимистично, зачитал благодарственный приказ Андропова и сообщил, что подал ходатайство о присвоении Зотову очередного воинского звания. Но самым большим сюрпризом для майора оказалось назначение Рогозина его заместителем. Генерал, правда, пояснил, что тот был в стане Быкова его, Орлова, агентом. Но Дмитрий, подозревавший своего шефа в нечистой игре, лишь окончательно уверовал, что у власти в стране стояли одни лицемеры.