Черкасов Дмитрий. Потоп

   – Какой положительный депутат, – усмехнулся Влад. – Мои сомнения в его благонамеренности множатся, как бледные спирохеты.
   – Он может ни о чем не знать.
   – Почему вы так защищаете Боровикова? Вам так сильно не понравился начальник службы его безопасности и вы готовы все свалить на него?
   – Будьте покойны – он не понравится и тебе. Убийства – они по части Коротаева, а не депутата Госдумы.
   – Если покоен, то, вероятнее, он, нежели я, – скромно потупил взор Рокотов. – Я не жалую этого слова. Спокойны – вот это куда приятнее.
   – Да, – вздохнул генерал и не без пафоса процитировал: – Вечный покой сердце вряд ли обрадует…
   – Вечный покой – для седых пирамид, – с готовностью подхватил Влад. – А не поступить ли мне к ним на службу?
   Ясеневский снова задумался. За время чаепития ему приходилось заниматься этим слишком усердно и часто, и он вспотел еще больше.
   Все-таки погоны берут свое. И чем больше звезд, тем труднее думается…
   – Теоретически это возможно. Но есть много «но». Команду набирает Коротаев, начальник службы, это его прерогатива. И она уже набрана, и, похоже, полностью его устраивает. Я, конечно, могу подсуетиться. Но за тобой будет особый присмотр. Твою свободу передвижений ограничат, ты не сможешь ступить и шагу без спроса. А если начнешь расспрашивать… Мне не хотелось бы ходить еще и с твоей панамой за пазухой. На тебя дважды смотреть не придется – сразу сообразят, что ты казачок засланный.
   – Успокойтесь, я не ношу панаму, – заверил его Рокотов. – Изредка – каску, в случае крайней необходимости.
   – Каску тем более, – Ясеневский нашел в себе силы улыбнуться, и Влад остался доволен этим.
   Они немного посидели в тишине. За окном уже стояла глубокая ночь.
   – Я так понимаю, что завтра мне – в Зеленогорск, – предположил Рокотов.
   – Правильно мыслишь.
   – Попрошу адресок.
   – Запоминай, – Ясеневский продиктовал ему адрес. Одного раза оказалось достаточно.
   Рокотов вновь ощутил в себе некую легкость, предвкушая автономную работу.
   Всегда, правда, подворачивался под руку кто-то доброжелательный и оставался на подхвате, выручал, но обязательно погибал, а гибель Генриха Завадского реально подкосила его.
   И теперь снова объявился такой, тайный доброжелатель, и его требовалось установить. И опекать.
   Но он больше не хотел страховать товарищей, отвечать за них. Хватит. Он и сам с усам. Он, может быть, даже не разрушит гадам очередной лепрозорий, он им его построит и там запрет…
   Размышляя о гадах, Влад уже точно знал, что таковые имеются. Такого понятия, как презумпция невиновности, для него больше не существовало. Пусть этим занимаются прокуроры.
   Гады где-то прятались, отогрелись на солнышке и ожили.

Глава вторая
Осмотр на месте

   Влад Рокотов никуда не спешил: не видел повода.
   Он не верил никому, даже – и особенно – начальству, после известных событий. Тем более он не доверял звездам.
   Но вот к генералу Ясеневскому он все-таки душевно расположился и даже предложил ему заночевать на диване в столь поздний час, однако начальник, застенчиво и сумрачно поблагодарив, отказался, сославшись на то, что его ждет машина, и совещание тоже ждет, и ждут еще многие…
   Влад не стал настаивать.
   Он не вполне доверял Людендорфу, побывавшему в перебежчиках.
   Он не доверял даже покойному Завадскому, который поначалу скрыл от товарищей самую суть опаснейшего дела, из-за которого развернулась вся ливийская миссия, начавшаяся с самостийной Украины, потрепавшая Ближний Восток и Северную Африку, а после одну французскую клинику и, наконец, не особенно дружественную Литву.
   Он не очень верил Марианне, ибо чувствовал, что та так или иначе устроит себе разрядочку после супружеских перипетий.
   И родственники вряд ли будут ей в этом препятствовать – скорее, помогут с полным пониманием и сочувствием.
   Рокотов верил только себе – своим мускулам, кулакам, голове. Еще он верил энциклопедиям, и то естественнонаучным, – и все.
   Пожалуй, еще брюхоногим он доверял, хотя среди людей ему все чаще попадались именно такие, ничуть не похожие на моллюсков.
   Намного гаже.
   Поэтому он принял решение никуда не спешить, хотя и подгоняемый звездами с генералом Ясеневским, а хорошенько выспаться и после неспешно, обыкновенным лохом, отправиться на место предполагаемых событий.
   Ну, не совсем обыкновенным, потому что генерал снабдил его легендой.
   В гипотетическое змеиное гнездо.
   «Мне надо переквалифицироваться в серпентолога, – с грустью подумал Рокотов. – На что мне мои обожаемые рачки? Все равно уж никогда не пригодятся… Постоянно приходится соприкасаться со змеями».
   Так что лохом-то лохом, но и лохи бывают разные.
   Одни разъезжают на «бумерах», другие – на электричках, а третьи гуляют пешком. Пешком до Зеленогорска – это круто, а тачка – уже намек на предъяву, а предъявить ему нечего…
   Остается электричка.
   И недолгие сборы.
   Во-первых, ему понадобится блокнот. И дальше, через точку с запятой: микроскопическая фотокамера в пуговице, конечно; передатчик-микрофон, которым его снабдил Ясеневский; авторучка.
   Одеться попроще, но прилично. Впрочем, сейчас лето, и можно немного расслабиться.
   Никакого оружия.
   Никакого?
   Черта с два.
   Выкидной нож под брючиной… хотя нет, не годится. Его наверняка обыщут или обследуют металлодетектором.
   Камера слежения сфотографирует на память – плохо, предстоит изменить внешность…
   Этого Рокотов просто терпеть не мог.
   Типичные шпионские игры, детский сад. Он отправился в ванную, где приладил себе накладные рыжеватые усы, вставил особенные челюсти-зубы-десны, отчего стал сразу напоминать глуповатую лошадь. Из детского стихотворения.
   В этой нетленке глупая лошадь купила галоши и берегла их как зеницу ока: если шел дождь, она оставляла их дома…
   Волосы подстрижены коротким ежиком – берем кучерявый парик.
   Темные очки – короче говоря – слепой музыкант.
   Ему бы тросточку и собаку-поводыря. Лучше – из милицейского питомника, натасканную на бандитов… А в тросточке – клинок…
   Размышляя о тросточке и собаке, Влад не догадывался, что надобность в этих вещах действительно возникнет – правда, не для него самого.
   Есть что-то такое неощутимое в едином информационном поле, и время от времени оно касается нашего сознания, подразумевая другие предметы и других людей – словно бы намекая и забавляясь с нами…
   Ну, однозарядную авторучку-пистолет он все-таки возьмет. Главное – не перепутать с обычной и не застрелиться.
   Нет, не возьмет. При обыске найдут обязательно, там дураков нет.
   Документы самые обычные, гражданские, но на другое имя. Хорошо бы буклет или проспект… Ясеневский не озаботился, и Владу придется импровизировать. Чего нет, того нет, обойдемся болтливым языком.
   Если ему позволят разинуть рот.
   Влад посмотрел на часы: а вот теперь неплохо бы поторопиться. С электричками постоянно случаются долгие перерывы, и ему не улыбалось париться в парике – каламбур – на заплеванной станции.
   Он надел цветастую рубаху навыпуск, приличные брюки, дорогие полуботинки. Эклектикой отдает, но смотрят, в первую очередь, на обувь. А он – сотрудник солидной иностранной фирмы, явившийся с заманчивым предложением. Выглянул в окно – погожий день, дождя не предвидится.
   А жаль: у него есть отличный зонт, который при надобности может обернуться прекрасным оружием, – и заколоть можно, и ослепить, и прикрыться, и шею свернуть… Даже кривая ручка была лишь с виду из дерева, на самом деле это был чистый свинец.
   Так.
   Теперь кое-что за щеки.
   Опасная вещь, но при умелом обращении и достаточной тренировке… В свое время этот прием настолько поразил воображение Влада, что он, ознакомившись с некоторыми тонкостями его выполнения, отрабатывал его дома в качестве, так сказать, гимнастики. И полагал, что добился определенного совершенства.
   Но самое отрадное то, что он снова дома. Работать дома – сплошное удовольствие.
   Не нужно виз, не нужно именовать себя названием дерьмового египетского рома в качестве имени и фамилии – он не бутылочная этикетка. Господин Абу Симбел – это надо же было постараться!
   Дома и стены лечат, а если повсюду барханы, да чайханы с караванами, и даже парижские кафе… даже аккуратные прибалтийские домики, миниатюрные замки… нет, здесь ему было куда вольготнее.

* * *

   Он прибыл на вокзал за десять минут до подачи поезда.
   Покорно, как заурядный гражданин, отстоял очередь в кассу, где взял билет туда и обратно. Обратно – обязательно, хотя могло и не понадобиться. Ясеневский – опытный сотрудник, он хорошо чует опасность. И такого, как Рокотов, на ловлю бабочек не пошлет…
   Влад благовоспитанно пропустил вперед себя всю толпу пассажиров. В основном, не из вежливости, а опасаясь удара в спину. Тем же зонтиком, как писателя из Болгарии, хотя Рокотов не был болгарином и отродясь ничего крамольного, помимо зоологических статей, не писал.
   Ну разве что отчеты и рапорты по поводу совершенных ликвидацией, диверсий и нанесенных увечий.
   В результате ему досталось боковое местечко рядом с какой-то бабулькой.
   Бабулька везла клетчатую сумку на колесиках и трещала без умолку о погоде, соседях, огороде, правительстве, пенсии и ушедших, к ее великому огорчению, в прошлое коммунистах.
   В сумке у нее запросто могло быть несколько килограммов взрывчатки в тротиловом эквиваленте. А за пазухой – пистолет-пулемет.
   Порешив до поры не заботиться о содержимом сумки, откуда вдобавок распространялся явственный продовольственный запах, Влад начал осторожно изучать вагон на предмет подозрительных лиц.
   Их было крайне много, таких подозрительных.
   Включая детей, которых террористы, убивающие пожилых астрономов-астрологов, предпочитают брать с собой на случай прикрытия и вообще маскировки.
   Откровенно говоря, подозрительны были все.
   Усатый дядечка, лысый дядечка, полупьяная девка, компания начисто вывалившихся из приличного социума парней, которые играли в карты, другие бабульки, мамаша с коляской, турист с надувной лодкой.
   Особенно вздрагивал Рокотов при появлении транспортных торговцев и попрошаек, которых было великое множество. Они ходили цепью: пели военные песни, а вместо протеза – обрез, это тоже запросто…
   Тележки с мороженым прямо приковывали интерес Влада, и он даже купил себе эскимо – на пробу. Выбирал сам – вдруг отравленное…
   Присматривался и к прочей дряни: рулонам газет, где можно спрятать огнестрельное оружие; к фумигаторам, игрушкам, зонтам, гребешкам, бусам и прочей дряни, которая вообще могла оказаться неизвестно чем.
   В конце концов, сам поезд мог быть заминирован.
   Или рельсы.
   Или на переезд вдруг вылетит грузовик, набитый динамитными шашками.
   Не много времени прошло с тех пор, как захватывали и подрывали электрички в Сестрорецке, Горах, Бронке… Правда, этим занимались другие команды. Без особого успеха… для обеих сторон, но пассажирам-заложникам на обе и наплевать.
   Стоп, сказал себе Рокотов.
   Еще один мороженщик – и ты рехнешься.
   Ты стал параноиком.
   Тебя погонят с работы или переведут в кадры. Запомни: сейчас ты – самоуверенный торговый представитель мебельной фирмы, специально существующий для людей, которые любят строить особняки в курортных зонах. С обходом, естественно, всех запретов и оголтелым нарушением экологии.
   Ты не должен трепетать при виде эскимо.
   У бабушке в сумке – картошка, а не гранаты.
   Продавщица воздушных шаров не причинит тебе зла, если только они не заполнены нервно-паралитическим газом…
   Он мучился около часа и с превеликим облегчением вышел, осматривая зеленогорский вокзал. Каким ты был, вокзал, таким остался… Поставили ларьки, да кое-что еще, рекламного содержания, и тем ограничились. Что ж – теперь ему предстоял автобус.
   Четыре остановки.
   При посадке в автобус Рокотов автоматически проверил, нет ли за ним слежки.
   Хвоста он не приметил, хотя генерал Ясеневский наверняка распорядился за ним присматривать. А может быть, и нет, если учитывать наличие передатчика. Засекут его или нет?
   Рокотову казалось, что люди генерала все же следят за ним – не то страхуют, не то контролируют.
   Передатчик изготовлен из материала, который металлодетектором не определишь. И закреплен не там, где обычно обыскивают…
   В автобусе было все как всегда. Велись бессодержательные разговоры, какая-то баба лузгала семечки и сплевывала на пол. Влад купил билет у строгой и беспощадной кондукторши. Она приметила новичка перед самым выходом и все-таки достала, вычислила, взяла в оборот – вот бы кого им в кадры, в ФСБ…
   Влад сошел на асфальт и впервые с наслаждением вдохнул приморский воздух.
   Нет, за последнее время он предостаточно надышался морем, и моря ему хватит на всю жизнь, но это было свое, родное море, в которое необязательно погружаться под покровом тьмы, в специальном гидрокостюме, с подводным ружьем и прибором ночного подводного видения… а если надо – то и поддонного…
   Не нужно пересекать полосы заграждений, обходить пограничные катера.
   Вообще не нужно к нему приближаться.
   Он и не приблизится.
   Особняк Касьяна Михайловича был возведен в сосновом бору, на берегу речки.

* * *

   Да.
   Впечатляет.
   Сколько таких строений успел повидать Рокотов, и всякий раз изумлялся: откуда деньги?
   Ведь ясно, что награблены.
   Ясеневский утверждает, что депутат честный, проводит правильную линию. Ну хорошо, допустим, хотя и не без сомнения. Тогда тем более – откуда? Госдача? Откуда у государства столько денег на тысячи тысяч подобных госдач? Да, кстати и времена госдач миновали вместе с коммунистическим прошлым. Нефтедоллары?
   Вопросы и вопросы…
   Влад Рокотов напустил на себя предельно беспечный вид и бодро зашагал по тропинке в гору. Да здесь не только сосны, здесь и другая лесная флора… Приятное место, нечего и говорить.
   Люди, обеспечившие депутату думское кресло, постарались на славу и хорошо знали свое дело.
   Это видно уже по забору…
   Понятное и неизбежное дело – забор. С колючкой кольцами. Знаменитая спираль Бруно. Влад надеялся, что она не под током. Прожекторы. Кованые ворота.
   На главной башне развевается флаг с символикой партии – чуть ниже государственного. Стало быть, это вообще правительственный объект, обычным смертным почему-то не позволяют выражать естественный животный патриотизм и вывешивать флаги, хотя в Америке это может сделать любой желающий – и делает.
   Или мы имеем дело с редким исключением?
   Возле ворот – точнее, вмонтированная в ворота – караульная будка.
   Камера слежения уже елозит туда-сюда, запечатлевая незваного гостя. Не стационарная, подвижная.
   Серьезные ребята.
   И охранник, поперек себя шире, генералу под стать, уже глядит в его сторону, уже напрягся, готовый дать поворот от кованых ворот. Если понадобится – с применением спецсредств. Какие спецсредства!
   Влад дружественно поднял обе руки, в одной из которых держал всего лишь блокнот.
   Он приблизился к будке и осторожно постучал согнутым пальцем в стекло. Черт, до чего же жарко в этих усах, парике и полуботинках…
   Охранник, одетый в стандартную форму неустановленного рода войск, приспустил стекло.
   – Чего надо? – спросил он не без легкой грубости.
   Ну, это профессиональное. Или врожденное. Или посттравматическое, а скорее всего – все вместе. Очевидная же уголовная рожа.
   – Добрый день, – елейным голосом поздоровался Рокотов. – Я не ошибся адресом?
   И адрес назвал.
   – Адрес правильный, а вот что ошиблись – это очень вероятно, – отозвался охранник. – Сюда никого не звали и никого не ждут.
   – Очень, очень надеюсь, что нет, не ошибся, – лошадиная улыбка Влада превзошла все разумные размеры. – Мне очень нужно увидеться с господином Боровиковым. С Касьяном Михайловичем.
   Охранник зловеще расхохотался:
   – Прям-таки с Боровиковым? А вам известно, что к нему приходят по записи? По предварительной договоренности, за месяц? Что существуют приемные дни? Что офис у него, в конце концов, в столице, как и положено, а не в лесу, где господин Боровиков отдыхает?
   Влад изобразил на лице жалобное недоумение пополам с огорчением.
   – Как же так, – пробормотал он убитым тоном. – Как же мне выполнять мою работу и получать бонус, если меня отсылают к столь важным персонам? Я ведь маленький человек, представитель фирмы, и всего-навсего хочу предложить…
   – Что предложить? – перебил его охранник. – У него все есть. А у тебя даже с собой ничего нету, кроме сраного блокнота.
   На добром лице Рокотова – очков он, впрочем, не снимал – изобразилась робкая надежда.
   – Так этого с собой так вот волоком не таскают, – объяснил он благодушно, надеясь развеять недоразумение. – Об этом лишь договариваются… что ж, считайте, раз такое дело, что я пришел именно записаться на беседу… Вы ведь лицо полномочное? Вы имеете право записывать?
   – Хозяина все равно нет, – буркнул охранник. – Переночевал и укатил в Белокаменную. Начальник службы безопасности вас устроит? – Он хитро прищурился.
   Коротаев. Ну вот и познакомимся.
   Рокотов прижал руки к груди. Блокнот вспотел.
   – Меня устроит любое уполномоченное лицо, – поклялся он. – Я буду счастлив побеседовать с начальником вашей службы.
   Бугай-охранник взялся за рацию.
   – Андрей Васильевич, – произнес он учтиво. – Прошу прощения, но тут явился какой-то фирмач и хочет записаться…
   До Рокотова донесся недовольный громкий голос:
   – Фирмач? Гони его в шею.
   – Но он желает записаться на прием…
   – Ах, он желает… Сказано – гони.
   – Да он прилип, как банный лист, не уходит… Мне самому никак.
   – Мать твою так и разэтак, на хрена ты туда посажен? Сейчас подойду, и он все скоренько усвоит.
   Дальше Влад разобрал лишь сумбурное бурчание. Охранник отключил связь.
   – Сейчас Андрей Васильевич спустится, – сказал он будто бы снисходительно. На лице его одновременно появилось и закрепилось мстительное выражение, готовность насладиться унижением чудака.
   Или уничтожением.
   Тут уж как карты лягут.
   Полностью удовлетворенный, Рокотов принялся ждать.
   Минут через пять к будке подошел среднего роста лысоватый мужчина с глубоко посаженными глазами и острыми скулами.
   Он не стал отпирать ворота, он вышел к Рокотову через будку.
   – Коротаев, – коротко и нехотя представился он. – Кто вы такой? Что вам здесь нужно? Гриша, обыщи его. Хоть это ты способен сделать?
   Охранник выскочил следом и привычными жестами-оглаживаниями изучил Рокотова, но ничего страшного не нашел.
   Влад всем видом показывал, что эти изучающие оглаживания ему чрезвычайно приятны.
   – Так что вам здесь понадобилось? – повторил свой вопрос Коротаев, заложив руки за спину. – Это государственные владения. Вы видели знак?
   Коротаев брал его на понт: это явно частное владение. Он был уверен, что чужак не отправится на поиски пропущенного несуществующего знака.
   Рокотов решил добавить себе спеси и достоинства.
   – Меня зовут Станислав Валентинович, – поклонился он не без грации. – Фамилия – Лошаков. Вот мои документы.
   Начальник службы безопасности брезгливо взял документ и изучил его, явно сожалея об отсутствии электронного микроскопа.
   – Так, – сказал он в итоге. – Это нас всех очень обрадовало. Мы в телячьем восторге. Мы готовы вас целовать. И что из этого вытекает?
   Паспорт он не вернул и держал в руках.
   – Я представляю уважаемую и известную за рубежом австрийскую фирму, – доверительно признался Влад. Он назвал фирму, которую, в свою очередь, назвал ему генерал Ясеневский.
   Такая фирма и вправду существовала. Являлась надежно законспирированным центром российской резидентуры.
   – Наша фирма занимается всем – строительством, мебелью, общим благоустройством. Естественно, мы заняты поисками состоятельных и почтенных клиентов, а потому я пришел сюда…
   – Кто дал вам наводку? – быстро спросил Коротаев.
   – Никто, – удивленно ответил представитель фирмы. – Вы просто оказались первыми на очереди. Потом я отправлюсь дальше, ориентируясь на масштабность строительства. Здесь ведь очень много особняков, непочатый край…
   – Край непуганых идиотов, ага, – саркастически кивнул Коротаев.
   Влад тараторил, словно не слышал его:
   – Мы многое можем предложить, и я обращаю ваше внимание на тот немаловажный факт, что все наши изделия – штучная, ручная работа. Если у вас все построено – не беда. Винтовые лестницы… гобелены… имеется антиквариат…
   Он старательно подделывал свою речь под давно заученный стандартный текст, который ему приходилось проговаривать сотни раз.
   Коротаев внимательно слушал его. Рокотову показалось, что все эти гобелены тот примеряет не к усадьбе Касьяна Михайловича, а к себе лично.
   – Можете показать образцы? – осведомился Коротаев.
   – В настоящий момент, к сожалению, – нет, – сокрушенно развел руками Рокотов. – Это целый короб, а работа требует пеших переходов. Не таскать же мне на себе такую тяжесть в этакую жару…
   Коротаев от души расхохотался:
   – Что же это – сапожник без сапог! Что это за торговец, который даже не в состоянии показать свой товар?
   – Мой стиль – работа сугубо по предварительной договоренности, – твердо ответил Рокотов.
   – Волка ноги кормят, – усмехнулся тот. – Что ты гонишь фуфло-то? Говоришь о предварительной договоренности, а сам являешься запросто, как в свою хрущобу…
   «Тебя уж точно ноги кормят, – подумал Влад. – И руки. И еще кое-что…»
   Он уже вычислил этого типа и в достаточной мере оценил, насколько он опасен.
   – Вот я и хочу предварительно договориться, – твердо сказал Рокотов.
   – Что ж… – задумчиво проговорил Коротаев и вернул ему паспорт. Похоже, начальник охраны решил сменить гнев на милость – не растрачиваться же на всякую коммерческую плесень. – Касьян Михайлович будет отсутствовать еще несколько дней, хотя может и появиться – начальство непредсказуемо. Но запись к нему зашкаливает… месяца три ждать придется. На ваше великое счастье, господин Лошаков, я уполномочен решать вопросы такого уровня. И если при нашей следующей встрече вы представите мне какие-нибудь верительные грамоты… проспекты… то я не исключаю, что та или иная сделка станет возможной.
   Рокотов даже подпрыгнул от восторга:
   – Вы крайне любезны…
   – Снимите очки, – вдруг приказал Коротаев. И ноздри у него неожиданно раздулись.
   – Зачем? – удивился Влад.
   – Снимите, вам сказано.
   Черт!
   Рокотов повиновался.
   Холодные глаза Коротаева долго всматривались в рокотовские, запоминая.
   Забегая вперед, скажем, что Коротаев занимался этим совершенно напрасно, но об этом пока что никто не знал – ни коммивояжер Лошаков, ни он сам, ни охранник Гриша.
   Охранник Гриша не знал еще кое-чего, весьма для себя важного.
   – Можно надеть, если вам так легче.
   – Так я ставлю галочку?
   Рокотов вынул ручку, занес над повлажневшим блокнотом.
   – Ставьте, – равнодушно пожал плечами Коротаев. – Галочка – хоть знаете, что это такое?
   – Нет, – удивленно ответил Влад. – Птичка такая?
   – Не знаете, а говорите. Это галоперидол. Им психов лечат. Белую горячку. Так что следите за языком, господин… Лошаков.
   Разоткровенничавшийся Коротаев умолк, припоминая что-то, известное ему одному.
   – Когда удобнее к вам заглянуть – в четверг или пятницу?
   Это был старый, испытанный торгашеский прием. Клиенту, заглотившему крючок, не позволяют выбирать между «да» и «нет».
   Удобно ли заглянуть к вам в пятницу? Это неправильная постановка вопроса, ибо возможен отрицательный ответ.
   Клиент должен выбирать из двух «да».
   – Когда я буду на месте, – отозвался тот. – Что я могу знать о четверге или пятнице? Я не хозяин себе. Это уж ваша работенка такая – кататься, да в двери ломиться… А те возьми и окажись запертыми.
   Прием сработал на троечку с минусом.
   – Да, да, – горестно закивал Рокотов. – Это именно так. В любом, самом выгодном деле, имеются свои издержки. Я не смею вас дольше задерживать. Я навещу вас завтра же, в четверг, и буду молиться об удаче, о вашем присутствии.
   – Молиться? – удивился Коротаев. – Вы православный? Католик?
   Рокотов не носил креста и решил схулиганить.
   – Я мусульманин, – кротко ответил он.
   Он хорошо изучил мусульманский быт.
   – В самом деле? Где же ваш молитвенный коврик?
   – Где укажет Аллах, – гордо ответил Влад.
   – Новая секта, – с удивлением отметил Коротаев. – Ну, меня это не касается. Еще один гастарбайтер. Что, надоело высотки строить?
   – Не пробовал, – честно признался Рокотов, опасаясь, что дальше его спросят о географическом местонахождении Мекки.
   Не прощаясь, Коротаев прошел через будку назад, на территорию особняка.
   Рокотов поспешил прочь, оскальзываясь на сосновой хвое.
   Он и в самом деле намеревался теперь посетить еще несколько подобных строений – для пущего правдоподобия. Иллюзия коммерческой активности.
   Он не успел дойти до шоссе, когда охранник не выдержал:
   – Андрей Васильевич, – окликнул он Коротаева. Тот остановился.
   – Чего тебе?
   Двор был залит солнцем, флаги вяло покачивались на слабом ветру.