Дмитрий Черкасов TM
Самец, или Приключения веселых «мойдодыров»
Все имена, фамилии, должности, звания и прочее являются выдуманными, и их совпадение с реальными людьми, а также с героями литературных, телевизионных или иных художественных произведений может быть лишь непреднамеренной случайностью. Это же относится и к описываемым в книге событиям…
Пролог
Ресурса катастрофически не хватало. Команды исполнялись медленно, проклятый ящик ай-би-:эм-овского «пня» «тормозил». Положение становилось критическим, и они оба понимали это. Они сделали все возможное: задрали приоритет до небес, сменили программируемую метку таймера, отключили отдел заработной платы и других второстепенных пользователей под предлогом профилактических работ — но дело на поправку не шло.
Они сидели здесь всю ночь, не сомкнув глаз ни на минуту. В душной темноватой комнате царил кавардак. Сквозь плотные жалюзи едва пробивалось утреннее солнце, жаркое, июльское. На разбросанных по столам деловых бумагах, усыпанных пеплом, окурками и хлебными крошками, в полосе солнечного света кровавыми пятнами растекался пролитый джем из красной смородины. Это было все, что они ели за последние сутки.
Они были молоды и честолюбивы. Предприятие, которому они посвятили последние две недели, оказалось под угрозой. Те, на другой стороне, тоже понимали это. Их действия были методичны и расчетливы, они не допускали ни одной, даже самой малой, оплошности, которой можно было бы воспользоваться. Петля затягивалась все туже.
В запертую дверь резко и неожиданно постучали. Тот, который согнулся за компьютером, нервно дернул спиной.
— Какого черта! Гони всех нахрен!! Сказано же — не входить во время работы!!
— Это принесли кофе, — успокоил его второй, принимая в приоткрытую дверь поднос с чашками.
— Кофе… хорошо… давай сюда скорей!
Не выпуская из красивой холеной руки «мышку», первый нервным движением схватил дымящуюся чашку, поднес ко рту, обжег тонкие губы и взвизгнул.
— Осторожнее! — сказал второй, толстенький и более благоразумный, с пышными пшеничными усами, подув на свой кофе из-под верхней губы. — Не стоит так убиваться! Это всего лишь деньги…
Нервный, высокий и анемичный не ответил, согнулся пуще прежнего, с тупым упорством шизофреника глядя в экран слезящимися красными глазами.
— Катя говорит — звонили из службы безопасности, — озабоченно сказал благоразумный. — Спрашивают, почему у нас все время занято. Как бы не влететь…
— Сдаться?! Мне?! — дернул головой высокий. — Ни за что! У нас еще есть шансы! Я хочу понять, что произошло! Все было уже на мази — и вдруг кто-то начал жрать ресурс!
— Может, перезагрузку? — предложил толстенький, двумя пальцами разглаживая усы.
— Потеряем время! Быстро посмотри очередь заявок! Наверное, внешние вмешались…
Толстенький с сожалением отставил пустую чашку и, отогнув край жалюзи, со вздохом выглянул в окно, выходящее на оживленный проспект. Потом сел за свой компьютер, неуловимо быстро забегал пальцами по клавиатуре, набирая команды.
— Заявок полный стек! Время ожидания больше допустимого!
— Понятно! — угрожающе кивнул нервный. — Система давит нас для обслуживания абонентов! Отключай перезапросы!
— Это запрещено инструкцией! — испугался толстенький.
— Отключай, я сказал! Я отвечаю! И систему дешифрации тоже! За десять минут ничего не случится!
Толстый пожал круглыми аккуратными плечиками, словно говоря «моя хата с краю — ничего не знаю», и исполнил распоряжение. Потом встал, потянулся и через плечо высокого стал следить за обстановкой в зоне.
Система заработала по упрощенной схеме. Очередь заявок тотчас рассосалась — и ресурсы могучей банковской сети освободились для настоящего дела. Теперь команды исполнялись, едва высокий успевал клацнуть клавишей мыши. Положение вскоре выправилось и, сначала медленно, потом все бесповоротнее чаша весов стала склоняться на их сторону. Противник судорожно задергался, запаниковал, сделал недопустимую ошибку, которой высокий мгновенно воспользовался. Он весь закостенел за компьютером, вцепившись в «мышь» так, что пальцы побелели. Толстый, азартно шевеля ягодицами, подпрыгивал у него за спиной.
— Мочи их! Мочи!
Вскоре прозвучали победные фанфары. Высокий, обессилев, откинулся в кресле, уронил длинные руки, точно плети. Толстый приятель, расцеловал его в потный лоб, утерся рукавом, воскликнул фальшивым голосом:
— Ты гений! — и принялся названивать по освободившемуся телефону. — Але! Девки! Как мы вас?! Эта победа войдет в историю! Расплата сегодня вечером, в «Парадизе»! Это была самая длинная игра, которую я знаю!
— Это была твоя последняя игра, кретин! — прогремел от входа мефистофельский голос начальника отдела информационной защиты. — Идиоты! Вы хотя бы глянули в журнал обращений! Пятнадцать тысяч ошибочных заявок! Это хакерская атака!
Гневно взглянув на экран, начальник схватился за голову, утопив пальцы в черных длинных кудрях.
— Отменить все последние операции!!! Немедленно!! Кто отключил дешифрацию?!
— Он! — быстро показал пальцем высокий, бледный от испуга.
— Но ты же мне приказал! — возмущенно вскричал толстенький, покрываясь багровыми пятнами. — Подлец!
Не выпуская головы из рук, начальник отдела информационной защиты отчаянно замычал, выбежал из комнаты дежурных программистов и помчался длинными коридорами центрального офиса «Петробанка». Позабыв про лифт, он взбежал по лестнице, колотя каблуками модных туфель по ступенькам, остановился, отдышался, оправил галстук, трижды перекрестился и робко постучал в тяжелую дверь. Ничего мефистофельского в этот миг не осталось в его облике. Услышав музыкальный сигнал, он вошел в малые апартаменты Аллы Рашидовны.
Алла Рашидовна лишь вчера выписалась из косметологической клиники, где ее омолодили и срезали восемнадцать килограмм лишнего веса. Она еще не вполне владела новым лицом, отчего мимика ее не всегда соответствовала тексту.
— Аристархов! Что вы такой жалкий всегда! — обернувшись во вращающемся кресле, сказала она визгливым голосом хозяйки бакалейной лавочки, чувствуя, как зубы ее непроизвольно формируют имеете снисходительной «флиртуальной» усмешки звериный оскал неандертальца. — Я же вас не съем!
— Попытка!.. — задыхаясь, сказал господин Аристархов. — Опять была… попытка!..
— Изнасилования?! — округлив глаза, сложила губки в институтский бантик Алла Рашидовна. Аристархов был видным мужчиной, и его черные кудри давно нравились ей.
— Несанкционированного… вмешательства!
Алла Рашидовна изобразила глубокую задумчивость, отчего правая ее бровь, густая как у ризеншнауцера, опустилась вниз, а левая непроизвольно поползла кверху, так, что ей даже пришлось придержать ее пальчиком. Несмотря на странную мимику, плод хирургического усердия, она была умной, цепкой, плотоядной бабой. Она вызвала по видеотелефону начальника операционного отдела и выяснила, что никаких крупных финансовых операций в это утро банк еще не проводил.
— Слава богу! Не успели!.. — сказал Аристархов, хватаясь за сердце, и сел в кресло без разрешения. Брови Аллы Рашидовны пришли в беспорядочное угрожающее движение — и он тотчас виновато вскочил.
— Не будьте хлюпиком! — перекосив щеку влево, сказала она. — Ничего удивительного, что хакеры нас атакуют. У нас деньги, а деньги — это кое-что значит… Относитесь к этому, как к признанию нас процветающим банком!
— Но ведь надо же что-то делать! — преданно простонал начальник отдела информационной защиты. — Я же могу потерять место…
— Место ты можешь потерять, как только я это го захочу! — нежно улыбнулась ему Алла Рашидовна. — Совсем по другой причине! Для начала уволь идиотов, отключивших защиту. Потом… найди Кузина, пусть со своими головорезами займется этим. Он, пожалуй, лучше подойдет…
Она неопределенно оборвала фразу и смерила жалкую фигуру своего фаворита задумчивым многозначительным взглядом. Встав с кресла, она прошла к огромному, от пола до потолка, окну тяжелым шагом полновесной женщины, забыв, что принудительно похудела, хотела похлопать себя по бокам — но вовремя одумалась.
— Там, на улицах, — сказала она, — бродит куча недоумков, желающих прихватить у нас взаймы… Надо поддерживать порядок в обществе… Да, Кузин, определенно, лучше подойдет.
Они сидели здесь всю ночь, не сомкнув глаз ни на минуту. В душной темноватой комнате царил кавардак. Сквозь плотные жалюзи едва пробивалось утреннее солнце, жаркое, июльское. На разбросанных по столам деловых бумагах, усыпанных пеплом, окурками и хлебными крошками, в полосе солнечного света кровавыми пятнами растекался пролитый джем из красной смородины. Это было все, что они ели за последние сутки.
Они были молоды и честолюбивы. Предприятие, которому они посвятили последние две недели, оказалось под угрозой. Те, на другой стороне, тоже понимали это. Их действия были методичны и расчетливы, они не допускали ни одной, даже самой малой, оплошности, которой можно было бы воспользоваться. Петля затягивалась все туже.
В запертую дверь резко и неожиданно постучали. Тот, который согнулся за компьютером, нервно дернул спиной.
— Какого черта! Гони всех нахрен!! Сказано же — не входить во время работы!!
— Это принесли кофе, — успокоил его второй, принимая в приоткрытую дверь поднос с чашками.
— Кофе… хорошо… давай сюда скорей!
Не выпуская из красивой холеной руки «мышку», первый нервным движением схватил дымящуюся чашку, поднес ко рту, обжег тонкие губы и взвизгнул.
— Осторожнее! — сказал второй, толстенький и более благоразумный, с пышными пшеничными усами, подув на свой кофе из-под верхней губы. — Не стоит так убиваться! Это всего лишь деньги…
Нервный, высокий и анемичный не ответил, согнулся пуще прежнего, с тупым упорством шизофреника глядя в экран слезящимися красными глазами.
— Катя говорит — звонили из службы безопасности, — озабоченно сказал благоразумный. — Спрашивают, почему у нас все время занято. Как бы не влететь…
— Сдаться?! Мне?! — дернул головой высокий. — Ни за что! У нас еще есть шансы! Я хочу понять, что произошло! Все было уже на мази — и вдруг кто-то начал жрать ресурс!
— Может, перезагрузку? — предложил толстенький, двумя пальцами разглаживая усы.
— Потеряем время! Быстро посмотри очередь заявок! Наверное, внешние вмешались…
Толстенький с сожалением отставил пустую чашку и, отогнув край жалюзи, со вздохом выглянул в окно, выходящее на оживленный проспект. Потом сел за свой компьютер, неуловимо быстро забегал пальцами по клавиатуре, набирая команды.
— Заявок полный стек! Время ожидания больше допустимого!
— Понятно! — угрожающе кивнул нервный. — Система давит нас для обслуживания абонентов! Отключай перезапросы!
— Это запрещено инструкцией! — испугался толстенький.
— Отключай, я сказал! Я отвечаю! И систему дешифрации тоже! За десять минут ничего не случится!
Толстый пожал круглыми аккуратными плечиками, словно говоря «моя хата с краю — ничего не знаю», и исполнил распоряжение. Потом встал, потянулся и через плечо высокого стал следить за обстановкой в зоне.
Система заработала по упрощенной схеме. Очередь заявок тотчас рассосалась — и ресурсы могучей банковской сети освободились для настоящего дела. Теперь команды исполнялись, едва высокий успевал клацнуть клавишей мыши. Положение вскоре выправилось и, сначала медленно, потом все бесповоротнее чаша весов стала склоняться на их сторону. Противник судорожно задергался, запаниковал, сделал недопустимую ошибку, которой высокий мгновенно воспользовался. Он весь закостенел за компьютером, вцепившись в «мышь» так, что пальцы побелели. Толстый, азартно шевеля ягодицами, подпрыгивал у него за спиной.
— Мочи их! Мочи!
Вскоре прозвучали победные фанфары. Высокий, обессилев, откинулся в кресле, уронил длинные руки, точно плети. Толстый приятель, расцеловал его в потный лоб, утерся рукавом, воскликнул фальшивым голосом:
— Ты гений! — и принялся названивать по освободившемуся телефону. — Але! Девки! Как мы вас?! Эта победа войдет в историю! Расплата сегодня вечером, в «Парадизе»! Это была самая длинная игра, которую я знаю!
— Это была твоя последняя игра, кретин! — прогремел от входа мефистофельский голос начальника отдела информационной защиты. — Идиоты! Вы хотя бы глянули в журнал обращений! Пятнадцать тысяч ошибочных заявок! Это хакерская атака!
Гневно взглянув на экран, начальник схватился за голову, утопив пальцы в черных длинных кудрях.
— Отменить все последние операции!!! Немедленно!! Кто отключил дешифрацию?!
— Он! — быстро показал пальцем высокий, бледный от испуга.
— Но ты же мне приказал! — возмущенно вскричал толстенький, покрываясь багровыми пятнами. — Подлец!
Не выпуская головы из рук, начальник отдела информационной защиты отчаянно замычал, выбежал из комнаты дежурных программистов и помчался длинными коридорами центрального офиса «Петробанка». Позабыв про лифт, он взбежал по лестнице, колотя каблуками модных туфель по ступенькам, остановился, отдышался, оправил галстук, трижды перекрестился и робко постучал в тяжелую дверь. Ничего мефистофельского в этот миг не осталось в его облике. Услышав музыкальный сигнал, он вошел в малые апартаменты Аллы Рашидовны.
Алла Рашидовна лишь вчера выписалась из косметологической клиники, где ее омолодили и срезали восемнадцать килограмм лишнего веса. Она еще не вполне владела новым лицом, отчего мимика ее не всегда соответствовала тексту.
— Аристархов! Что вы такой жалкий всегда! — обернувшись во вращающемся кресле, сказала она визгливым голосом хозяйки бакалейной лавочки, чувствуя, как зубы ее непроизвольно формируют имеете снисходительной «флиртуальной» усмешки звериный оскал неандертальца. — Я же вас не съем!
— Попытка!.. — задыхаясь, сказал господин Аристархов. — Опять была… попытка!..
— Изнасилования?! — округлив глаза, сложила губки в институтский бантик Алла Рашидовна. Аристархов был видным мужчиной, и его черные кудри давно нравились ей.
— Несанкционированного… вмешательства!
Алла Рашидовна изобразила глубокую задумчивость, отчего правая ее бровь, густая как у ризеншнауцера, опустилась вниз, а левая непроизвольно поползла кверху, так, что ей даже пришлось придержать ее пальчиком. Несмотря на странную мимику, плод хирургического усердия, она была умной, цепкой, плотоядной бабой. Она вызвала по видеотелефону начальника операционного отдела и выяснила, что никаких крупных финансовых операций в это утро банк еще не проводил.
— Слава богу! Не успели!.. — сказал Аристархов, хватаясь за сердце, и сел в кресло без разрешения. Брови Аллы Рашидовны пришли в беспорядочное угрожающее движение — и он тотчас виновато вскочил.
— Не будьте хлюпиком! — перекосив щеку влево, сказала она. — Ничего удивительного, что хакеры нас атакуют. У нас деньги, а деньги — это кое-что значит… Относитесь к этому, как к признанию нас процветающим банком!
— Но ведь надо же что-то делать! — преданно простонал начальник отдела информационной защиты. — Я же могу потерять место…
— Место ты можешь потерять, как только я это го захочу! — нежно улыбнулась ему Алла Рашидовна. — Совсем по другой причине! Для начала уволь идиотов, отключивших защиту. Потом… найди Кузина, пусть со своими головорезами займется этим. Он, пожалуй, лучше подойдет…
Она неопределенно оборвала фразу и смерила жалкую фигуру своего фаворита задумчивым многозначительным взглядом. Встав с кресла, она прошла к огромному, от пола до потолка, окну тяжелым шагом полновесной женщины, забыв, что принудительно похудела, хотела похлопать себя по бокам — но вовремя одумалась.
— Там, на улицах, — сказала она, — бродит куча недоумков, желающих прихватить у нас взаймы… Надо поддерживать порядок в обществе… Да, Кузин, определенно, лучше подойдет.
Глава 1
ЧИСТО НЕ ТАМ, ГДЕ НЕ СОРЯТ
А ТАМ, ГДЕ ПЛАТЯТ!
I
Как известно, рынок — место взаимного обогащения людей разных племен. Именно здесь представители племени покупателей освобождают себя от вечного вопроса «куда деть деньги?» и получают в безграничное пользование товары сомнительного качества. Представители другого племени — продавцов — совершенствуют свои артистические навыки, получая при этом сущий пустяк — навар, именуемый в высших сферах прибылью.
— Скремблер титановый! — восторженно вопил сухощавый мужичонка, держа на морщинистой, загорелой ладони посудный ершик. — Изготовлен по космической технологии! Счищает грязь, не повреждая покрытий! С его помощью чистят станцию снаружи от космического мусора!
Супружеская чета с сомнением косилась на ершик.
— Но это же обычный… — начал более здраво мыслящий супруг.
— Это скремблер! С ним вы идете в двадцать первый век!
— Но пятьдесят рублей…
— Сразу видно, что не вы моете дома посуду. Скремблер не повреждает даже тефлоновое покрытие! Его молекулы распознают грязевые полимеры и реагируют только на них!
— Берем! — решительно сказала низенькая, полная покупательница, вся в мелких кудряшках, щелкнув большим кошельком, непременным атрибутом своего племени. — Дайте два.
Продавец «скремблеров», наслаждаясь завистливыми взглядами конкурентов, небрежно сунул сотню в тощую «кису» на поясе. Пегая ушастая дворняга, свесив от жары язык, весело взглянула на него из-под прилавка умными карими глазами и завиляла крючковатым хвостом.
— Эх, Памела, — обратился он к ней. — Разве это мой масштаб? Какой талант пропадает!
Окинув оценивающим взглядом пустоватый рынок, пропадающий бизнес-талант покосолапил за самодельную витрину с товарами бытовой химии. Дворняга неохотно побрела следом.
Под провисшим синим тентом, внутри обширного пространства, образованного тылами прилавков, под красивой табличкой с аккуратно наклеенными деревянными буковками: «Самые Низкие Цены!»; сидели на пустых ящиках две девушки, пластиковыми совками черпали из бака стиральный порошок и сыпали его в зеленые упаковки фирмы «Ариэль». Пустые упаковки, сверху фирмово запечатанные, были аккуратно распороты по нижнему шву.
— Харитоныч, — спросила рыженькая, худая, с острыми, сбитыми локтями и коленками, почти ребенок, — на фига взвешивать? Давай на глаз сыпать! Быстрее будет.
— Обвешивать, Женечка, нельзя, — строго ответил Харитоныч, аккуратно заваривая шов готового пакета с помощью двух деревянных брусков и зажигалки. — Надо уважать покупателей.
— Клево! Подмешивать всякое дерьмо можно, а обвешивать нельзя!
— Не дерьмо, а обыкновенный порошок. Его от моей последней химчистки много осталось…
— Наташка! Ты поменяешь два кило обыкновенного порошка на один грамм необыкновенного?!
Девушка лет двадцати пяти, которую за томную, купеческую полноту близкие знакомые, любя, иногда звали Тушкой, посмотрела на Женю близорукими серыми глазами, вздохнула, но ничего не ответила. Оправив синий топик так, чтобы еще больше обнажились белые плечи и грудь, она продолжила сыпать порошок тонкой струйкой, высоко поднимая совок и задумчиво созерцая движение голубых крупинок.
Женя неделю назад с радостью бросила «лицей номер семь», где училась на штукатура. Наташу по весне исключили с четвертого курса политехнического, с отделения экологии, куда она попала «по недоразумению». Женя отчаянно недовешивала, а в один из пакетов сунула записку «Привет лохам!». Ее напарница сыпала адскую смесь полной мерой, под завязку.
Копошившийся по соседству у мангала маленький, насквозь прокопченный кореец Чан то и дело украдкой поглядывал на девушек, побаиваясь своей крикливой и драчливой хозяйки Зинаиды.
Пегая Памела рухнула у ног Наташи, в тени навеса, высунув подрагивавший язык и жадно втягивая сухим носом аромат шашлыка. Питерский полдень был жарким и душным. В такую погоду хорошо двигать бизнес из прохладного кабинета с окном во всю стену или из салона мощного «мерса» с кондиционером. Увы! Пехота рынка, оскалившись в доброжелательной улыбке, металась в самом пекле. Охота, как говорится, пуще неволи…
Под навес, тяжело отдуваясь, ввалилась рослая темноволосая девушка спортивного телосложения, в короткой белой юбке, белой майке в облипку, потемневшей от пота, с сотовым телефоном и босая. Белые босоножки она держала в руках.
Женя вскочила ей навстречу:
— Дианка! Ура! Что с твоим туфлем?
Вошедшая бессильно рухнула на освободившийся ящик, закинула ногу на ногу и жестом показала, чтобы ей дали воды.
— Я сломала каблук, — хриплым от жары голосом сказала она. — Вот!
— Можешь выбрасывать, — поцокав языком, вынес вердикт Харитоныч. — Дорогие?
— Ты упала? — сочувственно спросила подругу Наташа.
— Я сломала его о капот «порша». Черт возьми! Крепкая тачка! Вот пойдут дела, обязательно куплю такую. Собака, отстань!
Диана, которую друзья чаще называли Диной, поставила пластиковую бутылку, утерла красивые капризные губы и отмахнулась от ластившейся Памелы.
— А зачем ты шла по капоту? — поинтересовался Харитоныч. — Ты попала в пробку, или этот тип ехал по тротуару, как в прошлый раз?
Дина помотала головой:
— Меня опять приняли за проститутку. Айзерам неймется даже в такую жару! И что во мне такого… Путанского?
Все трое окинули ее оценивающими взглядами, и Дина, смутившись, сняла ногу с ноги.
— М-м… Да, — резюмировал Харитоныч. — Ты правда не понимаешь?
— У тебя груди путанские, — сказала Женя. — Я тоже такие хочу.
— Ты же еще маленькая, — пристыдила ее Наталья. — Что ты болтаешь?
— А ты бы помолчала! У тебя трусы из штанов торчат!
— Это не трусы. Это бермуды…
— Потому что у Наташки там бермудский треугольник! — хихикнул Харитоныч. — Кто попадет — назад не выберется.
— Хватит! — прикрикнула на них Дина. — Лучше
думайте, что делать будем! Все рушится!
— Потому что ты сломала каблук? — робко спросила Наташа.
— Потому что мы разорены! Где этот придурок, Петр? Я из его слоновьей шкуры наделаю перчаток для мытья сортиров!
— А что случилось?
— Вот! — Дина вынула из сумочки смятую квитанцию. — Это штраф на тридцать тысяч рублей. Клининговой[1] фирме «Мойдодыр» — то есть нам. За свалку мусора в неположенном месте. Я же говорила этому идиоту, чтобы вывез мусор на помойку! Ну где, где я найду штуку баксов?! Черт, надо бросить вас на фиг и пробиваться наверх одной!
— Диночка, что ты говоришь! Как же мы без тебя!..
Пока девчонки причитали, Харитоныч взял бумажку, посмотрел на свет и даже попробовал на зуб.
— Настоящая, — с сожалением заключил он. — Это мое третье разорение. В первый раз…
— Заткнись! — гаркнула Дина. — Сто раз слышали, как ты спалил персидский ковер самому Абрамовичу! Со мной так не будет, понял? У нас есть еще неделя, и мы достанем эти деньги! Даже если придется продать Петьку в зоопарк. На корм белым медведям.
Она решительно встала, отошла в сторону и начала быстро нажимать кнопки мобильника. Сотрудники тонущей клининговой компании с надеждой следили за своим боссом. Беседа оказалась короткой и закончилась тем, что Дина нецензурно выругалась и отключила телефон.
— Думайте! — скомандовала она «мойдодырам». — Думай, Геннадий Харитонович! Ты же у нас эксперт. Надбавку получаешь. А то будешь всю жизнь свои «скремблеры» втюхивать.
— А о чем думать, Диночка? — спросила Наташа.
— Как привлечь клиентов. Нам нужно много клиентов. Или кто-то хочет остаться здесь навсегда? Кстати, наш вчерашний клиент пожаловался, что у него пропал фарфоровый слоник с каминной полки. Женька, твоя работа?
— На кой он мне? — окрысилась девочка. — Чуть что — Женька… Этот клиент — придурок! Он ко мне приставал.
— Я тоже не брала, — испуганно пролепетала Наташка.
— Я же предупреждала, — сказала Дина. — Высоту кресел не менять! Бумаги со столов не выбрасывать!
— Можно нанять мальчишек, — задумчиво проговорил Харитоныч, — чтобы они пачкали заборы особняков на Крестовском острове. А мы будем предлагать свои услуги по очистке.
— Молодец! Еще.
— Если у клиента есть пес или кот, можно незаметно полить ему ковер мочой другого кота или пса. Тогда животное будет пачкать ковры в доме, а нас будут вызывать чистить их…
— Харитоныч, ты настоящий специалист!
— Это как-то нехорошо, — робко вмешалась Наташа. Коллеги взглянули на нее так, что она съежилась. — Я просто больше люблю убирать, чем пачкать… Мы же клининговая компания, а у Харитоныча все предложения какие-то… Непрофильные.
— В бизнесе, прежде чем навести порядок, приходится немного попачкать. Так нам преподаватель говорил. Еще нам нужна униформа, неброская, но запоминающаяся. Я заказала футболки с логотипом «Мойдодыр» на спине, очень симпатичные.
— Мы будем «мойдодырками»? — скривилась Женя. — Я эту фигню не надену!
— Наденешь! Или я тебя уволю. Никакой производственной дисциплины! Я ваш директор, между прочим. Сами выбрали.
Новая ссора уже готова была разгореться, когда сонная Памела вдруг зарычала, вскочила и, шатаясь спросонья, бросилась к прилавку.
— Скремблер титановый! — восторженно вопил сухощавый мужичонка, держа на морщинистой, загорелой ладони посудный ершик. — Изготовлен по космической технологии! Счищает грязь, не повреждая покрытий! С его помощью чистят станцию снаружи от космического мусора!
Супружеская чета с сомнением косилась на ершик.
— Но это же обычный… — начал более здраво мыслящий супруг.
— Это скремблер! С ним вы идете в двадцать первый век!
— Но пятьдесят рублей…
— Сразу видно, что не вы моете дома посуду. Скремблер не повреждает даже тефлоновое покрытие! Его молекулы распознают грязевые полимеры и реагируют только на них!
— Берем! — решительно сказала низенькая, полная покупательница, вся в мелких кудряшках, щелкнув большим кошельком, непременным атрибутом своего племени. — Дайте два.
Продавец «скремблеров», наслаждаясь завистливыми взглядами конкурентов, небрежно сунул сотню в тощую «кису» на поясе. Пегая ушастая дворняга, свесив от жары язык, весело взглянула на него из-под прилавка умными карими глазами и завиляла крючковатым хвостом.
— Эх, Памела, — обратился он к ней. — Разве это мой масштаб? Какой талант пропадает!
Окинув оценивающим взглядом пустоватый рынок, пропадающий бизнес-талант покосолапил за самодельную витрину с товарами бытовой химии. Дворняга неохотно побрела следом.
Под провисшим синим тентом, внутри обширного пространства, образованного тылами прилавков, под красивой табличкой с аккуратно наклеенными деревянными буковками: «Самые Низкие Цены!»; сидели на пустых ящиках две девушки, пластиковыми совками черпали из бака стиральный порошок и сыпали его в зеленые упаковки фирмы «Ариэль». Пустые упаковки, сверху фирмово запечатанные, были аккуратно распороты по нижнему шву.
— Харитоныч, — спросила рыженькая, худая, с острыми, сбитыми локтями и коленками, почти ребенок, — на фига взвешивать? Давай на глаз сыпать! Быстрее будет.
— Обвешивать, Женечка, нельзя, — строго ответил Харитоныч, аккуратно заваривая шов готового пакета с помощью двух деревянных брусков и зажигалки. — Надо уважать покупателей.
— Клево! Подмешивать всякое дерьмо можно, а обвешивать нельзя!
— Не дерьмо, а обыкновенный порошок. Его от моей последней химчистки много осталось…
— Наташка! Ты поменяешь два кило обыкновенного порошка на один грамм необыкновенного?!
Девушка лет двадцати пяти, которую за томную, купеческую полноту близкие знакомые, любя, иногда звали Тушкой, посмотрела на Женю близорукими серыми глазами, вздохнула, но ничего не ответила. Оправив синий топик так, чтобы еще больше обнажились белые плечи и грудь, она продолжила сыпать порошок тонкой струйкой, высоко поднимая совок и задумчиво созерцая движение голубых крупинок.
Женя неделю назад с радостью бросила «лицей номер семь», где училась на штукатура. Наташу по весне исключили с четвертого курса политехнического, с отделения экологии, куда она попала «по недоразумению». Женя отчаянно недовешивала, а в один из пакетов сунула записку «Привет лохам!». Ее напарница сыпала адскую смесь полной мерой, под завязку.
Копошившийся по соседству у мангала маленький, насквозь прокопченный кореец Чан то и дело украдкой поглядывал на девушек, побаиваясь своей крикливой и драчливой хозяйки Зинаиды.
Пегая Памела рухнула у ног Наташи, в тени навеса, высунув подрагивавший язык и жадно втягивая сухим носом аромат шашлыка. Питерский полдень был жарким и душным. В такую погоду хорошо двигать бизнес из прохладного кабинета с окном во всю стену или из салона мощного «мерса» с кондиционером. Увы! Пехота рынка, оскалившись в доброжелательной улыбке, металась в самом пекле. Охота, как говорится, пуще неволи…
Под навес, тяжело отдуваясь, ввалилась рослая темноволосая девушка спортивного телосложения, в короткой белой юбке, белой майке в облипку, потемневшей от пота, с сотовым телефоном и босая. Белые босоножки она держала в руках.
Женя вскочила ей навстречу:
— Дианка! Ура! Что с твоим туфлем?
Вошедшая бессильно рухнула на освободившийся ящик, закинула ногу на ногу и жестом показала, чтобы ей дали воды.
— Я сломала каблук, — хриплым от жары голосом сказала она. — Вот!
— Можешь выбрасывать, — поцокав языком, вынес вердикт Харитоныч. — Дорогие?
— Ты упала? — сочувственно спросила подругу Наташа.
— Я сломала его о капот «порша». Черт возьми! Крепкая тачка! Вот пойдут дела, обязательно куплю такую. Собака, отстань!
Диана, которую друзья чаще называли Диной, поставила пластиковую бутылку, утерла красивые капризные губы и отмахнулась от ластившейся Памелы.
— А зачем ты шла по капоту? — поинтересовался Харитоныч. — Ты попала в пробку, или этот тип ехал по тротуару, как в прошлый раз?
Дина помотала головой:
— Меня опять приняли за проститутку. Айзерам неймется даже в такую жару! И что во мне такого… Путанского?
Все трое окинули ее оценивающими взглядами, и Дина, смутившись, сняла ногу с ноги.
— М-м… Да, — резюмировал Харитоныч. — Ты правда не понимаешь?
— У тебя груди путанские, — сказала Женя. — Я тоже такие хочу.
— Ты же еще маленькая, — пристыдила ее Наталья. — Что ты болтаешь?
— А ты бы помолчала! У тебя трусы из штанов торчат!
— Это не трусы. Это бермуды…
— Потому что у Наташки там бермудский треугольник! — хихикнул Харитоныч. — Кто попадет — назад не выберется.
— Хватит! — прикрикнула на них Дина. — Лучше
думайте, что делать будем! Все рушится!
— Потому что ты сломала каблук? — робко спросила Наташа.
— Потому что мы разорены! Где этот придурок, Петр? Я из его слоновьей шкуры наделаю перчаток для мытья сортиров!
— А что случилось?
— Вот! — Дина вынула из сумочки смятую квитанцию. — Это штраф на тридцать тысяч рублей. Клининговой[1] фирме «Мойдодыр» — то есть нам. За свалку мусора в неположенном месте. Я же говорила этому идиоту, чтобы вывез мусор на помойку! Ну где, где я найду штуку баксов?! Черт, надо бросить вас на фиг и пробиваться наверх одной!
— Диночка, что ты говоришь! Как же мы без тебя!..
Пока девчонки причитали, Харитоныч взял бумажку, посмотрел на свет и даже попробовал на зуб.
— Настоящая, — с сожалением заключил он. — Это мое третье разорение. В первый раз…
— Заткнись! — гаркнула Дина. — Сто раз слышали, как ты спалил персидский ковер самому Абрамовичу! Со мной так не будет, понял? У нас есть еще неделя, и мы достанем эти деньги! Даже если придется продать Петьку в зоопарк. На корм белым медведям.
Она решительно встала, отошла в сторону и начала быстро нажимать кнопки мобильника. Сотрудники тонущей клининговой компании с надеждой следили за своим боссом. Беседа оказалась короткой и закончилась тем, что Дина нецензурно выругалась и отключила телефон.
— Думайте! — скомандовала она «мойдодырам». — Думай, Геннадий Харитонович! Ты же у нас эксперт. Надбавку получаешь. А то будешь всю жизнь свои «скремблеры» втюхивать.
— А о чем думать, Диночка? — спросила Наташа.
— Как привлечь клиентов. Нам нужно много клиентов. Или кто-то хочет остаться здесь навсегда? Кстати, наш вчерашний клиент пожаловался, что у него пропал фарфоровый слоник с каминной полки. Женька, твоя работа?
— На кой он мне? — окрысилась девочка. — Чуть что — Женька… Этот клиент — придурок! Он ко мне приставал.
— Я тоже не брала, — испуганно пролепетала Наташка.
— Я же предупреждала, — сказала Дина. — Высоту кресел не менять! Бумаги со столов не выбрасывать!
— Можно нанять мальчишек, — задумчиво проговорил Харитоныч, — чтобы они пачкали заборы особняков на Крестовском острове. А мы будем предлагать свои услуги по очистке.
— Молодец! Еще.
— Если у клиента есть пес или кот, можно незаметно полить ему ковер мочой другого кота или пса. Тогда животное будет пачкать ковры в доме, а нас будут вызывать чистить их…
— Харитоныч, ты настоящий специалист!
— Это как-то нехорошо, — робко вмешалась Наташа. Коллеги взглянули на нее так, что она съежилась. — Я просто больше люблю убирать, чем пачкать… Мы же клининговая компания, а у Харитоныча все предложения какие-то… Непрофильные.
— В бизнесе, прежде чем навести порядок, приходится немного попачкать. Так нам преподаватель говорил. Еще нам нужна униформа, неброская, но запоминающаяся. Я заказала футболки с логотипом «Мойдодыр» на спине, очень симпатичные.
— Мы будем «мойдодырками»? — скривилась Женя. — Я эту фигню не надену!
— Наденешь! Или я тебя уволю. Никакой производственной дисциплины! Я ваш директор, между прочим. Сами выбрали.
Новая ссора уже готова была разгореться, когда сонная Памела вдруг зарычала, вскочила и, шатаясь спросонья, бросилась к прилавку.
II
Молодой мужчина, бочком протиснувшийся за прилавок, был выстрижен под машинку до белого цыплячьего пушка на макушке и одет в шортики до пухлых, поросших рыжей шерстью коленок. Полнотой, щеками и наивным светлым взглядом он походил на карапуза-переростка весом примерно в центнер. Двигался он довольно ловко и даже грациозно, и, лишь увидев суровый взгляд Дины, остановился как вкопанный. Пот градом покатился по его щекам.
— А вы знаете… — разводя руками, преувеличенно восторженно начал он.
— Знаем, — многообещающе проговорила Дина, прищурилась и, уперев руки в крепкие колени, поднялась с ящика.
Харитоныч поцокал языком. Наталья вместе с ящиком отодвинулась подальше, в глубь навеса, а Женя, блестя карими бесовскими глазами, жадно вытянула худую шею, чтобы ничего не пропустить.
— Нет, вы еще не знаете… — поспешно сказал гигантский карапуз, выставив перед собой толстые ладони.
— Знаем, знаем… — ласково промурлыкала Дина, приближаясь. Правой рукой она прихватила пластиковый совок, пряча до времени его за спиной.
— Откуда?.. — разочарованно пробормотал толстяк и попытался заглянуть Дине за спину. — А что это у тебя там?
— Отгадай…
— Холодное пиво?..
Харитоныч за спиной Дины делал предостерегающие знаки, но истомленный жаждой Петр ничего не замечал. Жадно облизывая пересохшие пухлые губы, вытягивая их трубочкой, доверчиво моргая голубыми глазенками, он потянулся вперед — и получил звонкую оплеуху. Остатки порошка, взлетев легким облачком, окутали его лицо и прилипли к влажной коже. Он отпрянул:
— Сдурела! За что?
— За мою загубленную идею!.. За тысячу баксов! Я с тебя шкуру спущу, скотина!
Кореец Чан сочувственно покачал головой и склонился над мангалом. Толстая Зинаида с мужем расхохотались. Лишь маленькая Памела, не обращая внимания на происходящее, рычала на двух чужаков, явившихся вместе с Петром.
— Секи, Филя, — сказал тот, что был пониже, в кожаной жилетке на голом татуированном теле, кивая на разгневанную Диану, — она круче Диггера! Тот за штуку только уши грозился отрезать, а эта шкуру драть собралась!
Флегматичный Филя, худой и кудлатый, в теплой рубахе с длинными рукавами, кивнул, гоняя жвачку за щекой:
— Да, Кумпол, от баб добра не жди. Оттого их и в бригады не берут.
— Ну ты как в бочку дунул! Их не берут, потому что они делать ничего не умеют. Ни тачку водить, ни стрелять.
— Нет, братан. Дела при них идут плохо. Они — ведьмы, особенно темноволосые.
Дина перевела дух и опустила руку с треснувшим совком:
— Памела, фу! А вы чего вылупились? Что за день! Одни идиоты попадаются!
— Это наши клиенты, — обиделся Петр. — Я клиентов привел, а ты…
Клинеры, позабыв о Петре, с интересом посмотрели на пришельцев. Дина оценивающим взглядом окинула сначала одного, затем другого.
— Где ты их откопал? — спросила она наконец Петра. — И какой у них заказ? Собачью будку вычистить? Или за могилкой бабушки поухаживать?
— Но-но, ты полегче! — выступил вперед Кумпол. — Всего-то главная поломойка, а наезжает, как королева бриллиантов!
— А ты-то кто?
— Во! — Кумпол выставил из кожаной жилетки голое плечо с татуировкой — головой тигра.
— Ветеринар?
— Ах ты, сучка!..
Кумпол шагнул вперед, но его удержал Филя.
— Не заносись, девочка. Мы нормальные пацаны, и у нас к тебе и твоим шнырям деловой базар есть.
— Как все измельчало! — притворно вздохнула Дина, и Женька засмеялась. — Раньше бандит был видный мужчина, уважаемый человек, а сейчас? Черт знает что!
— Да крутые все расхватали! — обиженно выкрикнул Кумпол. — Простому пацану теперь не пробиться!
— Понимаю… — сочувственно кивнула Дина. — Пора совершать криминальную революцию.
— А че… Может, и совершим! — запальчиво выкрикнул голопузый Кумпол, и Женя засмеялась громче.
— У них заказ на особняк, — вмешался Петр. — На пятьсот квадратов плюс оранжерея и бассейн.
— Да ну! А как прибедняются…
— Это не наше, — пояснил Филя. — Это Диггера. Он помешан на чистоте. У него убиралась одна шарага, да забыла пыль в сортире протереть. Диггер сел на очко, пальцем под унитаз — раз! А там пыль. Ну ребят и того…
— Что «того»? — забеспокоился Харитоныч.
— В унитазе и утопили, — печально закончил Филя, свесив кудлатую голову. — С тех пор больше никто не хочет с ним связываться.
— Да, — подтвердил Кумпол. — Диггер полный придурок.
Повисла пауза.
— А может, снова пойдем электрички чистить? — робко спросила Наташка, смущенная присутствием незнакомых мужчин.
— Я увольняюсь! — решительно заявил Харитоныч. — Имей в виду, Дина, я потребую полный расчет. Этого мне только не хватало!
— Подождите, — сказала Дина. — Разве вы не видите — они нас просто на пушку берут.
— А если правда? Я не хочу помирать при таких… Стесненных обстоятельствах.
— А придется, старый, — вздохнул Филя. — Потому что если мы сегодня не приведем Диггеру шнырей, он нас заставит убирать.
— А нам это западло! — выкрикнул Кумпол. — Так что давайте, чешитесь живей!
— Это не только западаю, — продолжил Филя, — Это опасно для нашей жизни.
— А для нашей, что ли, не опасно? Я плавать не умею. И нырять тоже.
— Я вообще воды боюсь, — поддержала Харитоныча Наташа.
— Диггер может что-нибудь другое придумать, — утешил ее Филя. — Он у нас выдумщик, в натуре… Кроме того, ваш дружок уже взял у нас задаток и даже часть потратил. Так что у тебя, главная поломойка, выбора нет.
Вновь под навесом воцарилось молчание, нарушаемое гулом рынка да ворчанием сердитой Памелы.
— Нам надо посоветоваться, — сказала Дина, бросая на Петра испепеляющие взгляды.
— А как же без этого, — кивнул Филя. — Только не очень долго. Работы у вас много, а надо успеть к утру. Мы подождем там, за прилавком.
— И не вздумайте смыться, — хохотнул Кумпол. — Шаг влево, шаг вправо — стреляю без предупреждения.
Едва «нормальные пацаны» отошли, Дина шагнула к Петру, который предусмотрительно попятился и закрылся рукой:
— Деньги! Сколько их было?
— Тысяча долларов, — поспешно ответил Петр, выкладывая смятые, мокрые от пота бумажки.
— А где остальные?
— Купил себе новые кроссовки, — потупился толстяк. — Мне же полагались комиссионные… Продавщица сказала, что у них подошвы… Это… Несношательные!
— Я потом скажу, что тебе полагается! И чтоб ночью ко мне не подкатывался! Ты у меня сам станешь «несношательным»!
— Клево! — вскричала Женя, радуясь приключению. — Вот и бабки будут, Дина! И кроссовки у тебя клевые, Петруша!
— Вы сумасшедшие! — зашипел Харитоныч. — Нас всех убьют! Наташка, что ты молчишь? Скажи им.
— Я вместе с девочками, — вздохнула она. — Может, это моя судьба?
— Тьфу! Еще одна дура! Нет, я ухожу. Хотя почему я? Это вы уходите! Кыш! Проваливайте с моего места! Дурак я был уже тогда, когда связался с вами. Пусть я разорялся трижды, но сумасшедшим не был никогда. Связаться с криминалом в моем возрасте, при моем положении…
— Харитоныч! — торжественно сказала Дина. — Я повышаю твою ставку эксперта на пятьдесят процентов.
— Нет!
— Геннадий Харитоныч, голубчик, мы же без вас не справимся, — заныла хитрая Женя, — Простите меня за то, что я вас дразнила.
Харитоныч гордо молчал.
— Ты нас бросаешь? — с тоской посмотрел на него Петр, но продавец «скремблеров» лишь отвернулся.
Наталья поднялась, еще раз оправила синий топик.
— Геннадий Харитоныч! — звучным контральто заговорила она. — Вы мне всегда были очень симпатичны. У вас прекрасная, исстрадавшаяся, но не ожесточенная душа. Очевидно, у вас есть причины для такого жестокого поступка…
— А вы знаете… — разводя руками, преувеличенно восторженно начал он.
— Знаем, — многообещающе проговорила Дина, прищурилась и, уперев руки в крепкие колени, поднялась с ящика.
Харитоныч поцокал языком. Наталья вместе с ящиком отодвинулась подальше, в глубь навеса, а Женя, блестя карими бесовскими глазами, жадно вытянула худую шею, чтобы ничего не пропустить.
— Нет, вы еще не знаете… — поспешно сказал гигантский карапуз, выставив перед собой толстые ладони.
— Знаем, знаем… — ласково промурлыкала Дина, приближаясь. Правой рукой она прихватила пластиковый совок, пряча до времени его за спиной.
— Откуда?.. — разочарованно пробормотал толстяк и попытался заглянуть Дине за спину. — А что это у тебя там?
— Отгадай…
— Холодное пиво?..
Харитоныч за спиной Дины делал предостерегающие знаки, но истомленный жаждой Петр ничего не замечал. Жадно облизывая пересохшие пухлые губы, вытягивая их трубочкой, доверчиво моргая голубыми глазенками, он потянулся вперед — и получил звонкую оплеуху. Остатки порошка, взлетев легким облачком, окутали его лицо и прилипли к влажной коже. Он отпрянул:
— Сдурела! За что?
— За мою загубленную идею!.. За тысячу баксов! Я с тебя шкуру спущу, скотина!
Кореец Чан сочувственно покачал головой и склонился над мангалом. Толстая Зинаида с мужем расхохотались. Лишь маленькая Памела, не обращая внимания на происходящее, рычала на двух чужаков, явившихся вместе с Петром.
— Секи, Филя, — сказал тот, что был пониже, в кожаной жилетке на голом татуированном теле, кивая на разгневанную Диану, — она круче Диггера! Тот за штуку только уши грозился отрезать, а эта шкуру драть собралась!
Флегматичный Филя, худой и кудлатый, в теплой рубахе с длинными рукавами, кивнул, гоняя жвачку за щекой:
— Да, Кумпол, от баб добра не жди. Оттого их и в бригады не берут.
— Ну ты как в бочку дунул! Их не берут, потому что они делать ничего не умеют. Ни тачку водить, ни стрелять.
— Нет, братан. Дела при них идут плохо. Они — ведьмы, особенно темноволосые.
Дина перевела дух и опустила руку с треснувшим совком:
— Памела, фу! А вы чего вылупились? Что за день! Одни идиоты попадаются!
— Это наши клиенты, — обиделся Петр. — Я клиентов привел, а ты…
Клинеры, позабыв о Петре, с интересом посмотрели на пришельцев. Дина оценивающим взглядом окинула сначала одного, затем другого.
— Где ты их откопал? — спросила она наконец Петра. — И какой у них заказ? Собачью будку вычистить? Или за могилкой бабушки поухаживать?
— Но-но, ты полегче! — выступил вперед Кумпол. — Всего-то главная поломойка, а наезжает, как королева бриллиантов!
— А ты-то кто?
— Во! — Кумпол выставил из кожаной жилетки голое плечо с татуировкой — головой тигра.
— Ветеринар?
— Ах ты, сучка!..
Кумпол шагнул вперед, но его удержал Филя.
— Не заносись, девочка. Мы нормальные пацаны, и у нас к тебе и твоим шнырям деловой базар есть.
— Как все измельчало! — притворно вздохнула Дина, и Женька засмеялась. — Раньше бандит был видный мужчина, уважаемый человек, а сейчас? Черт знает что!
— Да крутые все расхватали! — обиженно выкрикнул Кумпол. — Простому пацану теперь не пробиться!
— Понимаю… — сочувственно кивнула Дина. — Пора совершать криминальную революцию.
— А че… Может, и совершим! — запальчиво выкрикнул голопузый Кумпол, и Женя засмеялась громче.
— У них заказ на особняк, — вмешался Петр. — На пятьсот квадратов плюс оранжерея и бассейн.
— Да ну! А как прибедняются…
— Это не наше, — пояснил Филя. — Это Диггера. Он помешан на чистоте. У него убиралась одна шарага, да забыла пыль в сортире протереть. Диггер сел на очко, пальцем под унитаз — раз! А там пыль. Ну ребят и того…
— Что «того»? — забеспокоился Харитоныч.
— В унитазе и утопили, — печально закончил Филя, свесив кудлатую голову. — С тех пор больше никто не хочет с ним связываться.
— Да, — подтвердил Кумпол. — Диггер полный придурок.
Повисла пауза.
— А может, снова пойдем электрички чистить? — робко спросила Наташка, смущенная присутствием незнакомых мужчин.
— Я увольняюсь! — решительно заявил Харитоныч. — Имей в виду, Дина, я потребую полный расчет. Этого мне только не хватало!
— Подождите, — сказала Дина. — Разве вы не видите — они нас просто на пушку берут.
— А если правда? Я не хочу помирать при таких… Стесненных обстоятельствах.
— А придется, старый, — вздохнул Филя. — Потому что если мы сегодня не приведем Диггеру шнырей, он нас заставит убирать.
— А нам это западло! — выкрикнул Кумпол. — Так что давайте, чешитесь живей!
— Это не только западаю, — продолжил Филя, — Это опасно для нашей жизни.
— А для нашей, что ли, не опасно? Я плавать не умею. И нырять тоже.
— Я вообще воды боюсь, — поддержала Харитоныча Наташа.
— Диггер может что-нибудь другое придумать, — утешил ее Филя. — Он у нас выдумщик, в натуре… Кроме того, ваш дружок уже взял у нас задаток и даже часть потратил. Так что у тебя, главная поломойка, выбора нет.
Вновь под навесом воцарилось молчание, нарушаемое гулом рынка да ворчанием сердитой Памелы.
— Нам надо посоветоваться, — сказала Дина, бросая на Петра испепеляющие взгляды.
— А как же без этого, — кивнул Филя. — Только не очень долго. Работы у вас много, а надо успеть к утру. Мы подождем там, за прилавком.
— И не вздумайте смыться, — хохотнул Кумпол. — Шаг влево, шаг вправо — стреляю без предупреждения.
Едва «нормальные пацаны» отошли, Дина шагнула к Петру, который предусмотрительно попятился и закрылся рукой:
— Деньги! Сколько их было?
— Тысяча долларов, — поспешно ответил Петр, выкладывая смятые, мокрые от пота бумажки.
— А где остальные?
— Купил себе новые кроссовки, — потупился толстяк. — Мне же полагались комиссионные… Продавщица сказала, что у них подошвы… Это… Несношательные!
— Я потом скажу, что тебе полагается! И чтоб ночью ко мне не подкатывался! Ты у меня сам станешь «несношательным»!
— Клево! — вскричала Женя, радуясь приключению. — Вот и бабки будут, Дина! И кроссовки у тебя клевые, Петруша!
— Вы сумасшедшие! — зашипел Харитоныч. — Нас всех убьют! Наташка, что ты молчишь? Скажи им.
— Я вместе с девочками, — вздохнула она. — Может, это моя судьба?
— Тьфу! Еще одна дура! Нет, я ухожу. Хотя почему я? Это вы уходите! Кыш! Проваливайте с моего места! Дурак я был уже тогда, когда связался с вами. Пусть я разорялся трижды, но сумасшедшим не был никогда. Связаться с криминалом в моем возрасте, при моем положении…
— Харитоныч! — торжественно сказала Дина. — Я повышаю твою ставку эксперта на пятьдесят процентов.
— Нет!
— Геннадий Харитоныч, голубчик, мы же без вас не справимся, — заныла хитрая Женя, — Простите меня за то, что я вас дразнила.
Харитоныч гордо молчал.
— Ты нас бросаешь? — с тоской посмотрел на него Петр, но продавец «скремблеров» лишь отвернулся.
Наталья поднялась, еще раз оправила синий топик.
— Геннадий Харитоныч! — звучным контральто заговорила она. — Вы мне всегда были очень симпатичны. У вас прекрасная, исстрадавшаяся, но не ожесточенная душа. Очевидно, у вас есть причины для такого жестокого поступка…