Черри Кэролайн. Иноземец

   Сенеди, при его профессии, вряд ли строит свои суждения на основе догадок. Илисиди может обманывать своих ассоциатов - но айчжиин не имеют ман'тчи перед кем-то более высоким, это в самой природе того, что они есть; её ассоциаты знают это и знают: надо поступать так, чтобы она была довольна.
   Чего они, очевидно, не выполнили. Табини сделал свою игру, широкомасштабную и даже отчаянную, отправив пайдхи в Мальгури и позволив Илисиди удовлетворить свое любопытство, задать свои вопросы - идя на риск, что Илисиди может и в самом деле передать пайдхи оппозиции. Табини был явно уверен в чем-то - может быть (мысля как атеви, а не как человек), знал, что игры с мятежниками не смогут удовлетворить Илисиди, или имел в виду перехитрить ее: никогда и не думал, что Илисиди не учует сама, что носится в воздухе. Эта женщина слишком умна и проницательна, чтобы дать себя увлечь фанатикам-нумерологам и торговцам страхом... И если в лице пайдхи Табини послал ей своего рода пробный шар, то Илисиди могла счесть этот деликатный намек Табини (знак, что он предвидел её сползание к мятежникам) достаточно тревожным предостережением; и признать его не высказанное словами мирное предложение более привлекательным в её возрасте, чем рискованная сделка с амбициозной шайкой провинциальных властителей, возомнивших, что могут потягаться силами с мощью землян, с которыми умеет ладить Табини.
   Более привлекательным, чем сделка с заговорщиками, которые вполне могут, как заведено у атевийских владык, в конце концов наброситься друг на друга.
   Брен понимал, что не те у него теперь отношения с Илисиди и Сенеди, чтобы задавать такие острые вопросы. Ситуация очень щекотливая. Он старался сейчас выдерживать иерархию важности в этой компании: Бабс все время впереди, Тали, метчейта Сенеди, большей частью вторая, а Нохада вступает с ней в политическую борьбу за место номер два каждый раз, как они пускаются бегом, - политическую борьбу, которая не имеет никакого отношения к мотивам их наездников, но может оказаться опасной, если в дело вмешается личная политика наездников, - Брен усвоил этот факт из матчими и понял, что не должен позволять Нохаде соваться в двойственную ассоциацию впереди, когда на клыках у неё боевая медь. Сенеди тебя не поблагодарит, Тали этого не потерпит, а у тебя собственных неприятностей хватает, вполне достаточно поврежденной руки, еле держишься на Нохаде.
   Он постепенно приходил в себя после приступа безумия, в той хотя бы мере, что начал представлять, куда они направляются.
   Но он не решался высовываться. Помощь Илисиди он получил, но это ненадежная, чисто конъюнктурная поддержка и его самого, и Табини, страшновато ей доверяться... и уж никак не верил Брен, что эта женщина, которую Табини зовет 'Сиди-чжи, не стремится к каким-то личным выгодам, например, к установлению собственной власти в Западной Ассоциации, если не в какой-то иной области.
   Вновь и вновь голова шла кругом - никому из них доверять нельзя.
   В их языке четырнадцать слов означают предательство, причем одно из них имеет параллельный смысл "выбирать очевидный курс".
   XIII
   Если Илисиди и следовала по какой-то постоянной тропе, то Брен все равно этой тропы не видел, даже когда Нохада скакала прямо по следам Бабса. Он заметил Илисиди высоко вверху между громадными глыбами: Бабс проносился на фоне просветов между скалами, словно какой-то летучий призрак Мальгури.
   Брен не заметил гребня холма - только на мгновение потерял из виду Илисиди и Сенеди и, следуя за ними во главе колонны из двадцати с лишним всадников, вырвался на продутый ветром и заваленный каменными глыбами склон над неглубоким ручейком и парой зарастающих кустами колей.
   Вот это - дорога? - спросил он себя.
   Вот эта тропа и есть та самая западная дорога, о которой говорил Сенеди, где мы должны встретиться с остальной частью отряда?
   На гребне холма следом за ним появились другие всадники, и Сенеди послал одного вниз - как услышал Брен, посмотреть, нет ли свежих следов.
   Он использовал особое слово, которое означало не столько следы вообще, сколько следы машины.
   Может быть, мощный грузовик с хорошей подвеской и усиленными шинами и выдержал бы эту дорогу.
   Но если в распоряжении мятежников только обычные машины и если они, упаси Господи, не поднимут в воздух какой-нибудь самолет с аэродрома Майдинги, то Илисиди действительно может провести нас верхами обратно через хребет и обогнать любую пешую погоню.
   Выходит, выбранное для побега из Мальгури транспортное средство - не такое уж безумие. Здесь ведь не та окультуренная и современная сельская местность, что на Мосфейре. Вокруг на несколько дней пути - ни телефонной линии, ни линии электропередачи, ни мощеной дороги, ни рельсов...
   Все сидели в седлах наверху, на склоне, и ждали, пока наконец человек, которого послал Сенеди, не закончил осмотр и поехал обратно вверх по склону, сделав рукой отрицательный жест.
   Брен перевел дух, и у него замерло сердце от предположений и подозрений, не замедливших полезть в голову. Он уже готов был кинуться доказывать, что там, в Мальгури, бой, а потому нельзя требовать от Банитчи слишком строго соблюдения графика, что надо подождать, не спешить уезжать отсюда...
   Но, не успел он рта раскрыть, как Сенеди сказал, что надо спешиться и ждать.
   Это улучшило мнение Брена о Сенеди. В свете этих слов ему стало в сто раз приятнее в компании этих существ с их шкалой ценностей - какие бы мотивы ими ни руководили. Он начал слезать на землю, как велел Сенеди, попытавшись ударами пятки заставить Нохаду опустить плечо, но, похоже, Нохада это предложение приняла без благосклонности. Слегка вскинув голову, Нохада рванула поводья вперед, от чего растянутую руку Брена пронзила режущая боль, и начала подло вертеться на склоне, пока не повернулась головой к подъему, и Брен уже просто не мог слезть, перебравшись через задранное плечо этой проклятой твари, - да ещё когда ноги так болят.
   Он пнул Нохаду. Между ними произошла ещё одна позорная и бесплодная схватка, вылившаяся в очередной поворот на триста шестьдесят градусов.
   Но тут один из охранников сжалился над ним, спрыгнул на землю и придержал зловредную тварь за повод.
   - Прошу, нанд' пайдхи.
   Брен узнал его по голосу - это был тот самый человек, который выбивал из него дурь в туалете, - а сейчас он развернул Нохаду, поставил нужным боком (тем, с которого слезают) к верхней части склона и приготовился поддержать Брена, когда тот соскользнет с седла.
   А Брен вовсе не был готов так сразу простить человека, который, черт его побери, приложил руку к этому дурацкому фарсу прошлой ночью.
   И все же ты сейчас не среди врагов, именно это пытался со всей определенностью показать Сенеди; и этот человек, в сущности, вовсе не собирался без нужды лупить тебя, просто хотел отбить охоту к дальнейшему сопротивлению.
   Короче, Брен постарался забыть об этой стычке и о своей обиде, сказал негромко: "Благодарю вас, нади", соскользнул вниз - и упал.
   Он-то думал, что сможет хотя бы устоять на ногах. Но колени подогнулись - и он покатился бы по склону прямо под Нохаду, если бы человек Сенеди не придержал его и не поднял - и примерно в тот момент, когда ноги выпрямились, к нижней части тела вернулась чувствительность.
   Брен нашел в себе силы забрать повод, промямлил слова благодарности своему спасителю и кое-как отковылял в сторонку, в такое место, где можно было побыть одному и посидеть. Очень странная боль, думал он, - не такая уж сильная и довольно недолгая, пока кровь пробирается, куда ей положено, а плоть расправляется и возвращается в те места, где как будто должна бы лежать более толстым слоем над некоторыми, ранее неизвестными в человеческой анатомии костями.
   По зрелом размышлении он решил, что пока что не хочет садиться. Глаза слезились на холодном ветру, он вытер их той рукой, которую не полностью вывихнул, слезая на землю. На мгновение заблудился во времени - вдруг снова оказался в подвале, вспыхнул тот же гнев, закружилась голова, он потерял чувство времени, только стоял и тупо смотрел вниз, под гору... Пришел в себя, но решил все-таки не садиться, только время от времени переносил тяжесть тела с одной ноги на другую для отдыха, и придерживал повод, а Нохада тем временем опустила голову и принялась подрывать клыками в металлических наконечниках какой-то деревянистый кустик, пока не вырвала его из земли с корнями. Подхватила мускулистой верхней губой и радостно уничтожила.
   На холоде боль не так ощущалась. Ему хотелось просто бездумно стоять на месте и тупо глядеть, как Нохада приканчивает кустик за кустиком, но мысли лезли в голову сами собой - о дороге внизу, о том, что группе Банитчи и Чжейго, возможно, не удалось выбраться из Мальгури...
   И о том, что, возможно, политическая позиция Илисиди - не столь простой, а может даже, вообще ещё не решенный вопрос. Эта женщина - самая темная карта в колоде, опасная для всех и каждого сейчас, когда Ассоциация, похоже, вот-вот развалится. Только то, что они стояли здесь и ждали Банитчи, ждали с небывалым для атеви терпением, заставляло Брена верить, что он все-таки в надежных руках. Ведь Сенеди, как настоящий атева, вполне может в любой момент вернуться к замыслам прошлой ночи и без всяких церемоний слущить с пайдхи, если потребуется, очередной слой правды, потому что, как у настоящего атеви, основой этики Сенеди является благополучие Илисиди - представление о котором может измениться вместе с любой переменой ветра.
   Сколько людей на Мосфейре, нанд' пайдхи?
   Ему всерьез захотелось иметь сейчас пистолет, тот, что был в спальне, - но в сумке, которую принес Джинана, его не было, Брен это понял по весу, и он представить не мог, где этот пистолет в конце концов оказался.
   Хорошо бы, чтобы опять у Сенеди, пока не всплыл на каком-нибудь судебном процессе, которого Табини не сумеет предотвратить...
   Сверху по склону ссыпались камешки - метчейта без всадника что-то выкапывала из земли там, выше. Нохада едва повела ухом - она трудолюбиво жевала.
   Но вдруг у всех метчейти уши встали торчком, головы поднялись, все они повернули глаза к подножию холма, где выпуклость склона скрывала дальний конец дороги.
   Люди нырнули в укрытия за камнями. Двумя длинными шагами откуда-то возник Сенеди, дернул Брена, потащил подальше от Нохады, дернул ещё раз и заставил опуститься рядом с собой за большим камнем.
   Вот тогда и Брен услышал в наступившей тишине звук мотора. При первом признаке опасности метчейти без всадников собрались возле Бабса, а Илисиди держала Бабса - и с ним держала весь табунок вместе, на склоне вверху.
   Мотор шумел все громче, все ближе.
   Сенеди показал рукой кому-то из своих, чтобы лежал и не высовывался.
   Что-то затарахтело, хлопнуло, над горами разнеслось эхо.
   Что это? - удивленно гадал Брен какую-то секунду.
   Потом услышал гулкий удар взрыва. Мышцы резко дернулись, сердце тяжело забилось в испуге, а Сенеди уже покинул свое место и быстро побежал от укрытия к укрытию, показывая всем своим обратно на гору, к метчейти.
   Они уходили - оттягивались назад. Тарахтение было выстрелами; Брен сообразил, когда звук повторился. Обмен выстрелами, перестрелка. Сенеди дал ему сигнал первому. Брен ощутил дрожь в ногах, но отнес её на счет обыкновенного испуга. Сигнал Сенеди он понял уже потом, но все ещё продолжал надеяться, что из-за холма вот-вот появятся Банитчи и Чжейго.
   Не могут же они уйти сейчас, когда наши так близко - если кто-то стреляет, то стреляет по врагам, а это значит, что Банитчи и Чжейго действительно там, сразу за холмом, совсем рядом...
   Вдоль дороги внизу покатилась пелена черного дыма, подгоняемая крепким ветром. И в ней кто-то бежал от кромки холма, одинокая фигура в черной униформе...
   Не атака: бежал один-единственный атева, огибая скалы, а потом вверх по склону в их сторону, отчаянно, спотыкаясь - кто-то полегче, чем средний атевийский мужчина.
   Чжейго, понял он во мгновение ока; вскочил и побежал, спуская маленькие оползни гравия, оскальзываясь, сползая, сдирая кожу на руках. Он встретил её на полпути вниз - пыльная, запыхавшаяся, она застыла, схватившись за камень.
   - Засада, - сипло выдавила она, - у Шпилей. Бегите вверх, велите Сенеди бежать, уходить! Немедленно!
   - Где Банитчи?
   - Идите, черт побери! Бак взорвался, горит, он не может идти, он будет держать их, пока вы не тронетесь...
   - Дьявол! Что, держать их? Он идет или нет?
   - Он не может, черт возьми. Брен-чжи...
   Он слышать не желал эту атевийскую логику. Он кинулся бежать, вниз к задушенной кустами дороге, вниз, в дым. Он слышал, как бежит за ним Чжейго, ругается, кричит, что он дурак, вернитесь, не рискуйте собой!
   Потом он услышал, как следом скачут всадники. Он съехал по гальке на последнем участке склона и побежал; схватился за камень, чтобы резко повернуть на дорогу, в дым, он боялся, чтобы его не стоптали метчейти, а больше всего боялся, что его поймает Сенеди, заставит отступить и бросит Банитчи по каким-то своим проклятым атевийским соображениям.
   Он ощутил жар в дыму, увидел горячую красную сердцевину в черном катящемся облаке, которое превратилось в горящий скелет грузовика с оторванными дверцами кабины. Треск ружейного огня отдавался от соседних холмов, но среди него он расслышал резкий выстрел совсем рядом, где-то возле грузовика.
   - Банитчи! - заорал он, вытирая слезы и сажу, пытаясь что-нибудь разглядеть в едком дыму. Он увидел темное пятно на сером фоне камней, в стороне от дороги, черную фигуру, целящуюся из пистолета куда-то вверх, в холмы. Рядом с Бреном взметнулись комочки земли, камешки и гравий - пуля ударила в землю - и он помчался к черной фигуре, укрытый только дымом. От скалы впереди полетели осколки. Один ужалил в ногу, но он уже нырнул за камни, туда, где прятался Банитчи.
   - Дурак чертов! - заорал на него Банитчи, но Брену было плевать. Он ухватил Банитчи за рукав и за руку, пытаясь поднять его, поставить на ноги. Банитчи явно было больно, он схватился за камень и попытался взмахом руки прогнать Брена, а от валунов вокруг летели выбитые пулями осколки.
   Но они больше не были одни - рядом появилась Чжейго, подхватила Банитчи с другой стороны и, ошарашенный помощью, Банитчи сдался и подчинился, они втроем двинулись через колеи, а слева, на уровне земли, затрещали громкие выстрелы. Пули откалывали куски камня и гулко ударялись в горящие останки грузовика, жар от огня сбивал дыхание и опалял кожу, но они уже перебрались через дорогу, скрываясь в дыму.
   Еще несколько выстрелов ударили в грузовик.
   - Это Сенеди! - выдохнула Чжейго. - Он на дороге!
   - По ручью! - крикнул Банитчи; тяжело хромая, он потащил их обоих вниз, и там, сразу за грузовиком, они сползли на берег ручья между валунами и оказались по колено в воде, все ещё окутанные дымом.
   Глаза слезились. Легкие горели. Брен давился кашлем и виснул на Банитчи, пытаясь подладиться к неровной земле и неверному шагу Банитчи; Чжейго было легче - рост помогал ей надежнее держать Банитчи с другой стороны.
   Но из-под огня они уже вышли. Кашляя и спотыкаясь, выбрались из зоны, куда били пули. Банитчи соскользнул коленями на каменистый берег, закашлялся и, скорчившись, попытался засунуть пистолет в кобуру.
   - Нади, куда вас ранило? - спросил Брен.
   - Не ранило, - выплюнул из себя Банитчи между приступами кашля. - Они были готовы к нашему появлению. У Шпилей. Взрывчатка... Черт, это отряд Сенеди?
   - Да, - коротко ответила Чжейго и попыталась снова поднять Банитчи. Банитчи с натугой оперся на одно колено. Был он ранен или контужен, но нога со стороны Чжейго не выдерживала его веса, и Брен толкнул изо всех сил, чтобы помочь Банитчи взобраться на берег, в ту сторону, где за нанесенной ветром дымной пеленой занимал позицию Сенеди.
   Вокруг них посыпались пули. Брен бросился на землю вместе с Банитчи и Чжейго, расплющился среди горбатых камней на краю дороги, ежесекундно ожидая, что пуля найдет его спину - выстрел за выстрелом взметал землю вокруг, рикошеты разлетались беспорядочно во все стороны, откалывали куски от камней, вспарывали бурьян.
   Потом все вдруг стихло. Брен начал подниматься, таща с собой Банитчи, но тут из пелены дыма вырвался бегом какой-то человек, а сразу за ним - две метчейти без всадников; одна подцепила человека головой и швырнула в воздух. Он гулко ударился о землю, и метчейти набросились на него раздирали клыками в бронзовых наконечниках, топтали ногами.
   - Беги! - крикнула Чжейго, Банитчи рванулся вверх и вперед, и Брен постарался подхватить его с правой стороны. Но левая нога Банитчи, обращенная к Чжейго, снова подломилась, и им стоило немалых усилий удержать его. Теперь метчейти без всадников, черные тени в дымной пелене, надвигались на них. Банитчи кричал что-то о пистолете.
   И вдруг из дыма вынеслась ещё одна метчейта - Нохада - и набросилась на своих товарок: драла клыками, вертелась, бодалась, кусала отступающие крупы - все это случилось так быстро... Брен схватил Банитчи за пояс и попытался приподнять и оттащить от дороги - но откуда-то возникла очередная метчейта, с разгону влепилась в Нохаду сбоку, вспорола плечо скользящим ударом клыка; следом на обеих обрушился Бабс, тоже с пустым седлом, вклинился между ними, расшвырял, столкнул Нохаду с дороги вниз, Тали обратно в облако дыма, остальные рассыпались во все стороны, а Брен с Чжейго старались увести Банитчи к камням, подальше от бешеных метчейти, и когда они добрались до глыб у подножия холма, откуда-то из дыма снова посыпались пули - но это был заградительный огонь, это их прикрывали свои. Брен услышал, как кто-то выкрикивает команды - оттянуться назад, не преследовать, собрать метчейти.
   Другой голос закричал:
   - Они тут же ударят нам в спину, нади!
   - Они уже радировали! - крикнул Банитчи во всю глотку, цепляясь обеими руками за громадный валун. - Черт побери, убирайтесь отсюда побыстрее!
   - Мы оторвались чисто! - возразил кто-то, а тем временем рядом с Бреном возник Гири и схватил его за руку:
   - Нанд' пайдхи, что это вы затеяли?!
   - Он мозги растерял, - резко бросила Чжейго.
   Гири протиснулся мимо Брена, занял его место и подхватил Банитчи. Из облака дыма появлялись один за другим другие члены их отряда, продолжали стрелять в сторону дороги, но им, похоже, никто не отвечал.
   - Они хотят обойти нас сзади, а может у них там есть машина, - едва переводя дыхание, говорила кому-то Чжейго. - Надо убираться отсюда - они сообщат, где мы. Мы опомниться не успеем, как налетят самолеты. Это не любители.
   Люди бегали, разбирая метчейти. Брен заметил Нохаду в общей сумятице, побежал к ней и поймал волочащийся по земле повод - у Нохады была рваная рана под плечом и вторая, колотая, на шее, из неё капала кровь; она не подчинялась командам опустить плечо, вертелась вокруг повода и вскидывала голову. Он попробовал ещё раз, вцепившись в посадочный ремень больной рукой, - хотел обойтись без помощи.
   Но кто-то схватил его за правую руку, развернул, толкнув к плечу Нохады и ударил по голове сбоку - а он даже не видел, кто. Он отлетел, свалился на каменистую землю и, уже лежа, услышал голос Чжейго - она спорила с кем-то.
   - Ну так растолкуй, что это он надумал! - гремел голос Сенеди. Объясни, куда это он помчался? Когда начинается стрельба, человек бежит в нужную сторону - или в Шечидане не так учат?
   У Брена все расплывалось перед глазами, в ухе звенело, он пытаясь перевернуться на здоровую руку, но ладонь уперлась в острый камень.
   - Он не понимает, - говорила Чжейго. - Я никогда не знаю, что он сделает через минуту, нади! Он не атева! Вы что, не понимаете, в этом все дело!
   - Нади, - холодно проговорил Сенеди, - сообщите ему, что я с ним сделаю через минуту. В следующий раз я прострелю ему колено и не стану затевать дискуссии. И отнеситесь к моим словам со всей серьезностью.
   Башней надвинулась тень, заслонила солнце. Бабс, а в седле - Илисиди, молча наблюдающая, как Брен с трудом поднимается на ноги.
   - Айчжи-ма, - прозвучал негромкий голос Чжейго, потом Брен ощутил её жесткую хватку у себя на локте - Чжейго тащила его в сторону. У него горела щека, одно ухо почти не слышало, он стоял и смотрел, как Илисиди проезжает мимо, а Сенеди уходит за ней следом.
   - Дурак чертов! - сказала Чжейго и дернула его за руку.
   - Они бы его бросили!
   - А вы слышали, что он сказал? - Снова рывок за руку. - Он вас искалечит. Это не пустая угроза!
   Двое из людей Сенеди поймали Нохаду и привели - а она дергала головой и вырывалась. Брен стиснул поводья, которые подал ему один из них, и сделал неуверенную попытку повернуть стремя как следует, чтобы взобраться в седло - охранник заставил Нохаду опустить плечо, и Брен зацепил стремя носком, но когда Нохада поднялась, нога соскользнула и ничего не вышло. Он висел на посадочном ремне, не доставая ногами до земли, пока кто-то не подтолкнул его снизу достаточно высоко, чтобы он смог забраться в седло.
   Он видел, как садится Чжейго на одну из запасных метчейти, как поднимаются в седла последние двое, как Илисиди трогается с места. Нохада двинулась вместе со всей группой. От резкого толчка у него потемнело в глазах, все стало серым - собственно, все начало сереть ещё раньше, с того момента, как Чжейго толкнула его, по причинам, наверное, важным для нее. У него дрожали руки, ему изменяло чувство равновесия.
   - Держитесь! - сказала Чжейго, подъехав поближе. - Не смейте падать, вы должны усидеть на метчейте, вы меня слышите, нади?
   Брен не ответил. Ее слова его просто взбесили. Он мог понять, почему ударил его Сенеди: он прекрасно понимал, что наделал, кинувшись спасать Банитчи. Он нарушил субординацию, прервал цепь передачи команд Илисиди - и заставил отряд ввязаться в бой, которого Сенеди хотел бы избежать, потому что Сенеди думал только об Илисиди - а может быть (более мрачное подозрение), потому что Сенеди одновременно планировал бросить в беде Банитчи и Чжейго и оставить пайдхи в своих и только своих руках, для использования в политических интересах вдовы. Сенеди лично со всем удовольствием продал бы пайдхи тому, кто больше заплатит. А меня погнал с горы, теперь-то я понимаю, простой, из кишок идущий, страх, да ещё такая же, из кишок идущая, чисто человеческая убежденность, что преступление, которое я совершаю, - мелкое и простительное по человеческим меркам.
   Но для Сенеди оно не было таким. И для Чжейго тоже, и вот этого Брен не мог понять - или признать.
   - Вы меня слышите, нади, вы понимаете?
   - Где Алгини и Тано? - перебил он.
   - На лодке, - резко бросила Чжейго и замолчала, ударившись с ним коленом о колено - их метчейти шли рядом. Потом продолжила: - Наверное, изображают из себя мишень для ваших врагов и обозначают направление, в котором вы могли бежать. Но нам чертовски повезет, если...
   Чжейго вдруг замолкла на полуслове и посмотрела на небо. И произнесла слово, которого Брен никогда от неё не слышал.
   Он тоже поднял глаза. В ушах у него до сих пор звенело. Он не мог услышать того, что слышала она.
   - Самолет, - сказала Чжейго, - черт его побери!
   Она оттянулась назад в колонну, увидев, что Илисиди пустила Бабса быстрой тряской рысью - в ручей, на ту сторону, к холму. Нохаде вдруг взбрело в голову догнать вожака, и она кинулась расталкивать остальных, хотя Брен изо всех сил тянул поводья.
   Теперь и он слышал гул самолета. Деваться от него было некуда, они могли только найти на склонах самое неудобное для атаки с воздуха место кажется, такую ближайшую задачу и выбрали себе Илисиди и Сенеди. Самолет не просто пролетал мимо. Шум доносился с малой высоты, у Брена от страха все сильнее колотилось сердце. Правильно ли поступают Илисиди с Сенеди, думал он, не следовало ли отпустить метчейти и спрятаться среди скал? Противно и несправедливо быть застреленным без оружия в руках, вне укрытия, без всякой возможности спастись - это совсем не кабиу, вовсе не так атеви вели войну в прошлом - а сейчас предмет соперничества - я, человек, и атеви наводят друг на друга человеческую технику и пользуются человеческой тактикой...
   Они продолжали нестись вдоль склона, вдова и Сенеди держались впереди, чего Нохада теперь не оспаривала, вся остальная колонна - сзади, вытянувшись по берегу ручья. Сенеди тревожился. Брен видел, как Сенеди оборачивается и поглядывает назад и вверх, в небо.
   Звук мотора становился все яснее и яснее, незаконное использование, неразрешенное, нельзя стрелять с воздуха - земляне принимали все меры, чтобы отбить у атеви охоту применять самолеты в военных целях, специально вводили в конструкцию особенности, ухудшающие устойчивость крыла против срыва потока: помнили, как расположена Мосфейра - до неё легко добраться на небольшом самолете. Постоянно стимулировали повышение скорости полета, не передавали никакой информации по устройствам для бомбометания взрывателям, бомбардирским прицелам; и в работу пайдхи входило предотвращать случайные утечки сведений...