Черри Кэролайн. Врата Иврел

   Он был по-прежнему связан, но его руки теперь были завернуты назад, а ноги перехвачены веревками под животом лошади. Рох и Моргейн были не в лучшем положении. Рох большую часть времени просто висел в седле, удерживаемый только веревками. Моргейн, казалось, не имела внешних повреждений, но Вейни догадывался о том, какие мученья она испытывала внутри.
   Лилл был кваджлином и, конечно, обладал всей массой древних знаний. Возможно, он мог даже прочитать древние руны Подменыша, и тогда даже Фай, которого Моргейн называла человеком невежественным и в науках несведущим, вряд ли мог противостоять ему.
   Они вновь ехали между деревьев, в основном хвойных, и густо разросшегося кустарника, временами перемежающегося с уступами черных скал. Но теперь им все чаще попадались все более и более низкорослые деревья, которые почти стелились по земле, их обнаженные корни, многократно переплетаясь, цеплялись за скалы, а голые стволы подтверждали, что здесь прошла длительная эволюция, прежде чем появился этот вид растительности.
   И среди этой снежной пустыни они увидели мертвого дракона.
   По крайней мере, то, что они увидели, очень напомнило им это сказочное животное. Оно было огромных размеров, замерзшее, как им казалось, в страшных муках. Одно перепончатое крыло было наполовину раскрыто, казалось жестким и окоченевшим. Остальная часть была фактически скелетом, оставшимся после присутствия здесь местных хищников.
   Многое, что попадалось им в этой заснеженной высоте, вызывало боль и отвращение. Однажды им попались даже остатки человека, ставшего, видимо, добычей волков.
   Казалось, что дневной свет рано потускнел в этом дьявольском месте. Им приходилось уже в сумерках осторожно пробираться через низкорослые хвойные деревья, сильно сросшиеся между собой. Мужчины постоянно держали наготове луки, и их глаза непрерывно обшаривали таинственный лес.
   Наконец деревья стали редеть, и их взорам открылась полная картина этого мрачного места. На гребне горы был виден небольшой дополнительный подъем, на котором стояли полуразрушенные колонны, имевшие, как ни странно, огненный оттенок, и испещренные старинными письменами, напоминающими руны. Они располагались чуть в стороне от черных скал, разбросанных на самой вершине Иврел.
   Это были Врата.
   Они были гораздо больше тех, что можно было увидеть в Инор-Пиввне или в Лифе, около озера Домен. Прошедшие годы не тронули металл, а мерцающая паутина, прямо между них уходящая в глубину, сливалась с блеском звезд, сиявших над аркой рядом с белеющей в сумраке вершиной Иврел. Разреженный воздух действовал на нервы раздражающе. Лошади артачились и боялись идти вперед. Всадники спешились и приготовились к ожиданию.
   Моргейн помогли спуститься первой. Ее ноги были свободны, и ее быстро провели к одному из низкорослых деревьев, растущих недалеко от Врат. Следующим был Рох, который делал попытки сопротивляться. И наконец подошла очередь Вейни. Когда его сняли с лошади, он подумал, что с ним поступят точно так же, однако Лилл приказал вывести его вперед.
   Вейни ударил стоявшего рядом с ним бандита, приготовившегося было выполнить приказ, толкнул его на землю, и тогда тот ударил его в ответ. Вейни тоже упал, а стоявший рядом бандит замахнулся на него арапником.
   Неожиданно Лилл оказался над ним, ругая своих помощников и приказывая им поднять Вейни.
   — Руки прочь от него! — сказал раздраженный Лилл. — Только посмейте причинить ему какой-либо вред. Я сам убью любого из вас, кто оставит на нем хоть царапину. — Он осторожно снял с Вейни плащ и отдал его человеку, постоянно сопровождавшему его. Потом Лилл осторожно ощупал его кости, тщательно исследовал те места, куда были нанесены удары, особенно голову, и, конечно, ноги, где за время долгого пути могли образоваться раны от веревок. Возможно, боль в ногах, которую он постоянно ощущал, и могла быть его единственной возможной местью Лиллу. Очень жаль, думал он, что его взяли так легко и просто: Рох должен был бы заплатить за свой идиотизм.
   Еще момент, подумал он, и от нхи Вейни уже ничего не останется, хотя его тело будет продолжать двигаться и жить, являясь временным прибежищем для Лилла-Зри, который еще собирается отомстить и Моргейн и Роху.
   Эта мысль не покидала его, пока Лилл преодолевал последнее расстояние, подталкивая Вейни вперед, к безжизненному склону горы. Он почувствовал, что сейчас начнет падать вниз, если никто не поддержит его. Он закачался, еле держась на голых скалах, в то время как Лилл шагал рядом с ним, широко и уверенно направляя их к Вратам, которые уже нависали над ними. Звезды сияли в их глубине, и ветер слегка обдувал их, указывая путь к гигантскому заливу, похожему на омут.
   Он рос и рос по мере того, как они приближались, закрывая собой небо. Второй человек, сопровождавший их, немного замешкался, но Лилл все время подгонял их, и они тащили Вейни вперед, вверх и вверх, пока не остановились, покачиваясь, на этом устрашающем ветру, балансируя в пространстве около Врат.
   Тогда Лилл приказал им развязать руки Вейни и сам стал придерживать его.
   — Я не хочу оказаться в таком малоприятном для меня положении, будучи связанным, — сказал он, — меня не очень-то радует такой непривлекательный приют.
   Когда они развязали его, Лилл уже держал его затекшие руки своими цепкими пальцами, по-прежнему стоя сзади него и удерживая его с такой страшной силой, которой невозможно было сопротивляться. Он пристально смотрел в простирающийся пред ним залив, этот гигантский омут, покачиваясь и временами теряя равновесие.
   — Как это происходит? — спросил Вейни. На самом деле ему не хотелось этого знать, но его смелость иногда пасовала перед неизвестностью: он просто боялся, что издаст неосторожный крик, за который ему было бы стыдно.
   — Это неприятно скорее для меня, чем для тебя, — пояснил ему Лилл. — Ведь я должен буду разрушить это свое прежнее тело, практически до смерти. А ты просто ощутишь на минуту падение в пространство. Но ты никогда не достигнешь его дна. Ничего не бойся, и у тебя не будет поводов для страданий.
   Лилл знал, чего боится Вейни, и поэтому старался обмануть его любым способом. Вейни уже открыл было рот для нового вопроса, но воздержался от него и только склонил голову.
   — А что касается твоих спутников, — заметил Лилл, — то ты, конечно, любишь их?
   — Да, — сказал Вейни.
   Лилл чуть улыбнулся, но его глаза никак не разделяли этого выражения, словно на лице у него появилась маска.
   — Что касается кайя Роха, то это очень давняя история, которой я просто буду наслаждаться. Я понимаю тебя так, что ты завещаешь мне руководить предводителем Кайя, требуя, чтобы он правил в соответствии с кровью, которую разделяешь ты. То же самое касается и Мориджа. Ты никогда не ценил свою наследственность, как я. И не печалься о Моргейн. Без своего оружия она абсолютно безвредна, а кроме того, она обладает великим множеством знаний, которые представляют большой интерес для меня. Кроме того, учитывая твою молодость, она будет представлять для меня и другой, не малый интерес. Ведь Флис так надоедлива.
   Вейни издал звук, напоминающий плевок, который не рассмешил и не напугал Лилла, а просто остался незамеченным, и они продолжили подъем. Теперь он сопротивлялся, вырывал руки и противился, как только мог, но все его попытки терялись как в песке, подавляемые тем, что неумолимо надвигалось на них.
   Темнота, окружавшая их, теперь была абсолютной, а звезд — больше, чем бывает видно на небе в обычной обстановке. Это были облака звезд, медленно наплывающие друг на друга. Воздух в этом месте был абсолютно мертвый, как будто и он был охвачен полным оцепенением. Казалось, что они погружаются в мерцающее ничто, хотя они явно чувствовали, что все еще продолжают подниматься по гигантскому углублению, а крутизна склона, по которому они на самом деле шли, постепенно уменьшается. Ветер завывал вокруг них, пагубный и звонкий, гудящий от избытка энергии и притупляющий чувства.
   Наконец Лилл добрался до Врат и тронул руками их арку. Его пальцы прошлись по ее поверхности, и мгновенно внутри Врат установилась абсолютная тишина. Ветер прекратился. Вибрация изменила свой тон, он стал более высоким, и опаловый блеск, напоминающий блеск Подменыша, пролился на них из-под арки.
   Сопровождавший Вейни человек пошатнулся на мгновение, и Вейни, повернувшись, бросился со всех ног вниз по склону, падая, поднимаясь, скользя на выступах скал, пошатываясь от головокружения.
   Бежать — было единственным устремлением, которое подчиняло себе все его сознание в данный момент. И с трудом через огромное его давление пробивалось еще одно: Моргейн.
   Но он вряд ли смог бы ей помочь. Ведь как он только приблизится к ней, его окружит добрая дюжина людей, с которыми он не сможет справиться.
   Подменыш.
   Он бежал, скользя и обдирая руки, ударяясь при каждом падении. Мужчины старались преградить ему путь. Он жадно втягивал воздух, сворачивая влево, в сторону от Моргейн и Роха, разгоняя в стороны лошадей. Наконец он увидел впереди знакомый силуэт Черного. Не задерживаясь ни на секунду, он вскочил в седло и почти на лету подхватил поводья. Животное узнало его и поскакало вперед, подчиняясь его командам.
   Всадники тут же бросились вслед за ним. Шум и крики поднялись со всех сторон, хотя никто не пустил ни одной стрелы. Он даже не пытался смотреть на гребень горы и не обращал внимания на погоню. Он скакал назад, по пути, который они только что проделали к вершине.
   Если Врата сейчас были недоступны для него, то все еще оставался Ра-Хеймур, где правил Фай. У его колена теперь находился Подменыш, золотой дракон на рукоятке которого был уже привычен его руке. С мечом, получающим свою энергию от Врат, в руке, он надеялся проложить путь к источнику силы Фая, разрушить его, что одновременно означало уничтожить Врата, уничтожить себя и уничтожить Моргейн. Теперь он знал и это.
   И уничтожить Лилла.
   Мир не должен увидеть того, что сможет сделать Лилл, если добавит к своей силе еще и силу Моргейн. Фай будет просто жалким карликом по сравнению с этим новым дьявольским созданьем.
   Он гнал лошадь без всякого сожаления, стараясь как можно дальше уйти от Иврел.
   Даже Лилл должен опасаться его сейчас, потому что все оставшееся оружие Моргейн — ничто по сравнению с этим клинком, напоминающим бледный опал. Когда Вейни вырвался на главную дорогу, он немного сбавил темп и дал лошади отдышаться.
   Дорога сворачивала, огибая нижний выступ холма, и этот поворот, по его представлению, вел прямо в Ра-Хеймур, потому что вряд ли было во всем Хеймуре другое место, которое могло бы похвастаться наличием в нем просто дороги.
   Он пустил лошадь средним аллюром. Люди предводителя Лиф очень неохотно стали бы преследовать его, но, подгоняемые Лиллом, конечно, могли и ускорить погоню. И единственной надеждой на ее отсутствие было то, что Лилл все-таки понимал, что же на самом деле есть Подменыш, или же его могла остановить мысль о том, что илин из земли Моридж мог знать, что можно сделать с помощью этого клинка.
   Большая тень неожиданно налетела на него, и Черный громко заржал, а он сам получил в плечо удар, который выбил его из седла, посылая вниз, переворачивая в воздухе и бросая на снег и лед.
   Суставы двигались, кости были целы, но расслаблены и разбиты. Он попытался управлять своими конечностями, чтобы сдвинуться с места, но короткий меч уперся ему под подбородок, отжимая его голову назад, вниз, вдавливая в утоптанный снег.
   Он увидел над собой склоненную фигуру, у которой рука, лежащая на колене, была неестественно короткой.
   — Брат, — произнес Эридж свистящим шепотом.

10

   — Эридж. — Вейни попытался подняться во второй раз, и тут Эридж неожиданно поднялся сам, освобождая его. Затем он убрал короткий меч на пояс и прошел по дороге прямо к тому месту, где его лошадь стояла рядом с черным конем, на котором только что скакал Вейни.
   Вейни, спотыкаясь, выбрался из канавы, и, хромая, тщетно старался обогнать брата. Но тут к своему ужасу он увидел, что Эридж уже нашел, что было под седлом у черного коня.
   Свирепая улыбка появилась на лице Эриджа, когда он взял вложенный в ножны клинок, прижимая его обрубком руки, а левой рукой сжимая золотого Дракона, и в такой позе поджидал приближающегося Вейни.
   Он остановился сразу, как только уловил угрозу, исходящую от Эриджа. Его все еще трясло, а руки и ноги с трудом выполняли нужные движения. Он даже попытался выровнять дыхание, чтобы высказать несколько разумных на его взгляд аргументов.
   — Там, — он указал рукой в сторону Иврел, — есть кваджлин, который пришел сюда из Лифа. — Голос Вейни прерывался, но звучал достаточно внятно. — Эридж, Эридж, вместе с ним люди из Лифа, и этот дьявол гонится за мной по пятам. И ты, и я, мы оба, находимся в страшной опасности. Я поеду с тобой прямо по этой дороге, и отнюдь не для того, чтобы сбежать. Я клянусь тебе, что все обстоит именно так.
   Эридж, казалось, что-то обдумывал, его темные глаза поблескивали во мраке. Затем он коротко кивнул, как бы подтверждая свое решение. Он прикрепил Подменыш к поясу, так что рукоятка приходилась под левую руку, и направился к лошади.
   Вейни удалось забросить в седло свое абсолютно больное тело только со второй попытки, после чего он пустил Черного в галоп вниз по дороге, теперь уже в компании Эриджа, который направился к лесу, хотя любая попытка углубляться туда именно сейчас была чревата угрозой нападения. Лошади перешли на ровную иноходь, направляясь к скалистому участку дороги. Здесь еще были остатки снега, сохраняющие следы, зато деревья и кустарники были очень густыми, что сильно затрудняло их преследование, да еще в такой темноте. Это слегка напоминало детскую страсть Эриджа устраивать засады в подобных местах. У Вейни же все окружающее вызывало такую же тревогу, как и то, другое место, по дороге в Инор-Пиввн. Возможно, эти воспоминания появились у него от скал и деревьев, попадавшихся ему на глаза, к которым невольно было приковано его внимание и чувства, так же сильно, как могут цепляться пальцы за любой твердый предмет перед надвигающейся опасностью. Я пропаду здесь, думал он. Я сошел с ума, что согласился поехать с ним. Но у него не было сил на то, чтобы остаться, а главное, ведь Подменыш был теперь у Эриджа, который держал его в своих руках, так же как он держал в своих руках и его долг, как илина перед его хозяйкой: ведь Эридж должен был бы быть рассудительным, во всяком случае надежда на это пока не оставляла Вейни.
   После продолжительной скачки по лесной дороге Эридж неожиданно остановился, когда они выехали на достаточно просторную поляну, и приказал Вейни спуститься вниз.
   И тут его неожиданно охватила паника. Неосознанное желание немедленно пришпорить коня не покидало его, но он нашел в себе силы спрыгнуть с седла, тщательно следя за моментом приземления, чтобы удержать равновесие и не упасть. Он двигался, с трудом переставляя ноги, направляясь к центру свободного пространства, как и указывал ему Эридж.
   — Где она? — спросил старший брат, нагибаясь и отстегивая Подменыш.
   Теперь Вейни знал наверняка, что Эридж собирается его убить после того, как он ответит ему. Между тем клинок неумолимо выползал из ножен, подтверждая то, что теперь Эридж знал природу этого меча и знал, как использовать его.
   Вейни бросился вперед, хватая Эриджа за пояс, и они упали вместе на снег, а меч, все еще находящийся в ножнах, упал рядом с ними.
   Когда локоть Эриджа врезался в лицо Вейни, тот на мгновенье даже ослеп от неожиданного сильного удара, и, как бывало и раньше, в пору их детства, оказался внизу, по-прежнему проигрывая своему брату. Он на некоторое время даже лишился чувств, получив такой яростный отпор. Когда ощущения вновь вернулись к нему, и он смог наконец вздохнуть, то попытался сделать последнюю попытку вывернуться и, когда она удалась, оказался сверху и продолжал дальнейшую борьбу только лишь с целью собственного освобождения. Он ухватил руками голову Эриджа и бил ее о мерзлую, покрытую тонким слоем снега землю. Он продолжал это до тех пор, пока тот не ослаб и прекратил борьбу. Когда Вейни добрался до Подменыша, то следующей его мыслью была лошадь. Придерживая меч, он подбежал к Черному и не глядя ухватил поводья.
   Конь заржал в тот момент, когда бросок Эриджа пришелся в согнутую спину Вейни, отбрасывая его вниз под копыта лошади. Подменыш выскользнул из его расслабленных бесчувственных пальцев, а когда Вейни повернулся, чтобы отразить внезапную атаку, Эридж нанес ему еще один удар, в плечо. Он сделал полшага вперед, покачнулся, и тут же кулак Эриджа отбросил его на снег. Затем Эридж навалился на него, упираясь коленом в грудь и придерживая обрубком руки, еще достаточно сильным, его отведенную в сторону руку. Он быстро выхватил короткий меч, символ Чести, и протиснул его к горлу Вейни, обрезая мешающие ремни от его снаряжения.
   — Треть Нхи полегла у Ирн-Сведжур, — тяжело дыша, почти прошипел Эридж. Его дыхание срывалось, переходя на хрип. — Это сделали вы оба, ты и она. Где она сейчас?
   Вейни был напуган присутствием лезвия у собственного горла и был не в состоянии произнести ни слова. Он лишь инстинктивно пытался дышать и постепенно застывал, подрагивая от напряжения, когда чувствовал, как пот стекает по его шее. Боль от лезвия сразу напомнила о себе, как только он попробовал слегка расслабиться.
   — Отвечай мне, — не отступал Эридж.
   — Лиф. — Он слегка передвинул руку, чтобы уменьшить давление на нее. — Кваджлин и люди из Лифа захватил ее, чтобы она рассказала им все, что знает. Эридж, Эридж, нет, не убивай меня. Им нужны ее знания, и если они их получат, тогда они объединятся с Фаем против нас.
   Давление сверху слегка ослабло, но по-прежнему присутствовало. Была одна, очень слабая надежда, что Эридж заинтересуется его рассказом. Колено продолжало давить, затрудняя дыхание, и иногда ему казалось, что он вот-вот потеряет сознание.
   — А ты, ублюдок? Что делаешь ты, сбежав в одиночку оттуда?
   — Хеймур, вот место, где находится источник силы. Только разрушив его, можно остановить их всех. Я должен убить Фая, а для этого мне надо попасть в Ра-Хеймур. Эридж, прошу тебя, отпусти меня.
   — Ах ты, грязный ублюдок. Я гоняюсь за тобой еще от Ирн-Сведжур. Другим такая охота оказалась просто не под силу, они испугались опасностей, которые могут поджидать их в Хеймуре, да и оружия Моргейн. Я же поклялся им, что принесу им твою голову. Я хотел бы привести тебя туда живым, но с одной рукой, боюсь, мне этого сделать не удастся. Я должен сделать это ради людей Нхи и Маай, Сан и Торин, и особенно ради тех нхи, которые погибли. А уже потом я подумаю, как получше использовать тот подарок, который ты так неожиданно преподнес мне. У меня больше не будет врагов, которых я должен буду бояться. И если ты намеревался с его помощью безопасно добраться до Ра-Хеймур, то нет никаких причин, почему этого не смогу сделать я.
   — Пойдем вместе со мной.
   — Однажды я уже предложил тебе воспользоваться такой возможностью, но оказалось, что тебе была больше по нраву эта колдунья, нежели земля Моридж. Ты даже готов убивать нхи ради нее.
   — Эридж, ты, по крайней мере, должен понимать, что я не могу нарушать своей клятвы. Помоги мне попасть в Ра-Хеймур. Прямо сейчас. Мне надо быть там раньше, чем наши враги придут туда. Разреши мне совершить эту месть: уничтожить Фая, как просила Моргейн. И если я смогу, то и кваджлина. Я говорю очень искренне, Эридж. Послушай меня. В Ра-Хеймур есть страшное оружие, и, несомненно, если наши враги приберут его к рукам, то даже имея Подменыш, возможно, и не удастся взять эту мощную крепость. Сделай так, как я прошу тебя. Идем со мной. Это моя клятва, которую я дал ей: разделаться с Фаем. А после этого все, что было между нами, так и останется между нами, и я не буду оправдываться.
   Эридж очень пристально взглянул на него и даже прищурил глаза.
   — Ты был приговорен быть илином по закону, который определил наш отец, за убийство Кандриса. И ты мог бы быть свободен от этого, если бы я услышал твои объяснения о происходящем. Но ты так и не предоставил мне удовлетворительных объяснений. Предположим, я приговорю тебя еще на год быть отверженным.
   — Мне кажется, что удовлетворить твои требования не сложно.
   — Поклянись, — сказал Эридж, — той самой клятвой, что ты дал ей, что будешь выполнять Обязательство по отношению ко мне, не зависимо от того, что она может быть жива. И это будет год, за который ты будешь просто благодарить меня, кайский ублюдок, ибо твоя служба не остановит меня от того, чтобы передать тебя родственникам Парена или Брена, когда все закончится. Но если такая цена устраивает тебя, я, пожалуй, подожду перерезать твою глотку прямо сейчас и прямо здесь. Я даже пойду с тобой в Ра-Хеймур. Устраивает ли тебя такое условие, ублюдок? Ты готов платить?
   — Да, — сказал Вейни без малейшего колебания. Но клинок все еще был прижат к его горлу.
   — Бьюсь об заклад, — добавил Эридж, — что ты знаешь, как использовать этот меч, и знаешь эту колдунью лучше, чем любой из живущих на свете. И если взятие Хеймура освобождает тебя от обязательств перед ней, а год еще не кончится, то давай заключим соглашение, братец, что когда Хеймур падет, он будет мой, и ты тоже будешь мой с этого самого момента. И ты не должен говорить об этом Обязательстве ни ей, ни Фаю, никому.
   Вейни уже увидел ловушку, которую Эридж расставил для Моргейн. Сам будучи вероломным и подозрительным, он подозревал вероломство в каждом и всегда восхищался хитростью людей: маай в душе, он заранее думал о всех способах выживания, даже тогда, когда на это не оставалось никаких шансов, как в этом походе на Хеймур.
   А еще он очень не любил клятвы: каждая из них была сплетена очень плотно и не оставляла места для отступлений.
   — Я вынужден согласиться, — сказал Вейни.
   — И, во имя спасения твоей души, ты не должен пытаться уничтожить меня, — сказал Эридж. — Ты отдаешь мне Хеймур, отдаешь мне Фая и эту колдунью, и этого самого кваджлина.
   — Столько, сколько останется в живых, — согласился Вейни.
   — И обещаешь, что не покинешь меня и не будешь бороться против меня.
   — Я согласен.
   — Тогда давай руку, — сказал Эридж.
   Это была нечестная сделка: законы илина не позволяли давать новую клятву, так же как не могло быть двух пересекающихся Обязательств на его совести или в его поступках. Но Эридж настоял на этом, и Вейни высвободил руку и сжал зубы, пока тот надрезал его ладонь. Затем Эридж прикоснулся губами к ране, а после него то же самое сделал и Вейни, сплевывая кровь на снег. Конечно, это не было Обязательство, принятое в полной форме по Закону, но тем не менее это была клятва, причем очень сильно связывающая его. Когда Эридж освободил его, чтобы он смог наконец подняться, Вейни встал сначала на колени и, захватив пригоршню снега, сжал ладонь в кулак, как делал это уже однажды в пещере недалеко от Инор-Пиввна. Он содрогался от глубокого страданья, которое целиком овладело им, вызывая полную внутреннюю опустошенность.
   Его настоящий хозяин, которому он служил, имел право проклясть его душу и погубить ее. И вот теперь он дал своему брату такое же право. Но при этом он знал, что получил бы полное прощение только от Моргейн и никогда бы не получил этого от Эриджа. Он знал, что хотя его лио была очень жестока в некоторых случаях, она никогда не проявляла просто жестокости по отношению к нему. Именно знание этого факта укрепляло его в мысли, какой именно клятве он должен следовать.
   И, если потребуется, убить брата, как он убил треть Нхи.
   Он сделал это для своей лио, выполняя свой долг согласно Закону и клятве илина, которые связывали его. Поэтому он принял участие в убийстве людей из своего клана. Казалось, теперь не было ничего худшего, чем то, во что он был втянут.
   — Вставай на ноги, — сказал Эридж. Он уже прикрепил меч к седлу и, расправив поводья, вскочил на лошадь, поджидая брата.
   Вейни поднялся, отыскал Черного, который стоял, свесив повод, на некотором расстоянии от поляны. Он вставил ногу в стремя и вскочил в седло, пересиливая боль в изможденном теле.
   — Ты будешь проводником, — сказал Эридж. — Поезжай вперед и, главное, хорошенько помни о своей клятве.
   Вейни сначала направил Черного по обратному пути, а затем резко свернул на север, к главной дороге, которая, как он знал, находилась рядом. Когда через поредевшие деревья они наконец увидели ее, то оказалось, что покрывавший ее снег был нетронут, а это означало, что на этом участке значительное время никто не проезжал.
   В тот момент, когда они выезжали на эту широкую дорогу, что-то пронеслось над вершинами деревьев, видимо, встревоженное их появлением: они расслышали лишь быстрое хлопанье крыльев в лесной темноте. Эридж внимательно вглядывался в окружающий мрак с выражением ненависти на лице. Это была естественная реакция нормального человека на все, что постоянно происходило в этом лесу.
   Вейни уже давно перестал вздрагивать при виде подобных вещей. Он взял хороший темп, отмечая про себя, что они оставляют слишком уж отчетливый след для Лилла и его людей, если только те соберутся преследовать их именно здесь. Но теперь об этом можно было не думать, потому что все равно к сердцу Хеймура вел только один самый короткий путь, и они скакали именно по нему.