– Откуда ты знаешь, может, она с ним счастлива.
   – А ты поставь себя на ее место. Разве молодая и красивая девушка может быть счастлива с таким мужем, как Р.Э.? – спросил Джо с ухмылкой. – Эта сказка стара как мир. Ее могла вдохновить на такой брак только одна вещь – его чековая книжка. Плоды налицо: она живет в доме с двенадцатью спальнями, она может украсить свою прелестную шейку брильянтовым ожерельем, даже сам Р.Э. целиком принадлежит ей. Но вот что она при этом счастлива – это уж дудки, не поверю.
   – Знаешь, а я, как ни странно, никогда не слышал, что он женат. Откуда она взялась?
   – Понятия не имею. Скорее всего, дрыгала ножками в каком-нибудь кабаре. Он женился на ней за год до того, как к нам пришел ты, – сказал Джо. – Это значит, когда он ее подцепил, ей было лет семнадцать – прямо, можно сказать, из колыбельки. Короче, при случае советую на нее взглянуть. Она того стоит.
   – А может, все-таки кончишь трепаться и уберешься отсюда? – Я решил закончить этот разговор. – До совещания осталось десять минут.
   Задуматься над словами Джо сразу мне было некогда, но позже я над ними задумался, задумался серьезно. Мысль о том, что она просто продалась Эйткену, казалась отвратительной, но я чувствовал: Джо не ошибся. Она вышла за него замуж из-за денег – никакой другой причины здесь быть не могло.
   Часов около трех я позвонил Эйткену. Чувствовал я себя так, будто меня пропустили через бельевой барабан. Заседание правления только что закончилось – мне пришлось изрядно попотеть. Увидев, что Эйткена нет, Темплмен совсем было распоясался и ничего не хотел слушать, но мне удалось поставить его на место, а заодно и остальных директоров. Я получил их согласие по всем важным для Эйткена позициям, и это само по себе было полным триумфом.
   Поэтому, как только закончилось заседание, я позвонил Эйткену. Трубку сняли после первого гудка, и женский голос сказал:
   – Алло! Кто говорит?
   Я сразу понял, что это она, и от звука ее голоса у меня захватило дух. Какую-то секунду я не мог произнести ни слова и просто сидел как околдованный, прижав трубку к уху и вслушиваясь в нежное дыхание на другом конце линии.
   – Алло! Кто говорит? – повторила она.
   – Это Честер Скотт, – выдавил я с трудом. – Я хотел бы поговорить с мистером Эйткеном.
   – Мистер Скотт? – переспросила она. – Конечно, разумеется. Он ждет вашего звонка, одну минуточку.
   – Как он себя чувствует? – спросил я, чтобы продлить удовольствие: боже, какой мягкий, волнующий голос!
   – Спасибо, хорошо. – Особого энтузиазма в ее голосе не было. А может, мне просто так казалось? – Доктор им очень доволен, – добавила она, затем щелкнул какой-то рычажок, и через мгновение я разговаривал с Эйткеном.


ГЛАВА ВТОРАЯ



1
   Около восьми часов я подъехал к «Гейблз».
   В дороге меня одолевала одна мысль: увижу ли я ее сегодня? Во рту, словно после болезни, было сухо, а сердце билось глухо и неровно.
   Я сразу же заметил, что сегодня освещение над садом и бассейном выключено, зато пробел отлично восполняла светившая металлическим светом луна, и вид у виллы был необычайно впечатляющий.
   Я оставил машину перед парадным входом, взбежал по лестнице и нажал на кнопку звонка. После обычной паузы дверь, как и вчера, открыл Уоткинс.
   – Добрый вечер, сэр, – сказал он. – Сегодня чудесная погода.
   – Да, – пробормотал я, проходя за ним в холл. – Как мистер Эйткен?
   – Я полагаю, лучшего ожидать трудно. Правда, к вечеру он стал слегка нервничать. Если не возражаете, я попросил бы вас не засиживаться.
   – Постараюсь управиться быстро.
   – Это было бы очень благоразумно, сэр.
   Мы поднялись в лифте. Старик тяжело дышал. Каждый вымученный вдох сопровождался похрустыванием его накрахмаленной манишки.
   Эйткен полусидел в своей постели, зубы мертвой хваткой сжимали сигару. На коленях у него лежали какие-то счета, а рядом – карандаш и блокнот. Он был явно утомлен, а при свете лампы на лбу виднелись капли пота. Углы рта чуть провисли вниз, веки отяжелели. Вчера он выглядел гораздо лучше.
   – Входите, Скотт, – проворчал он, словно предупреждая меня, что сегодня он не в настроении.
   Я подошел к его софе и сел в кресло.
   – Как ваша нога? – спросил я, сосредоточив все внимание на своем портфеле.
   – Нормально. – Он смахнул счета прямо на пол. – Мне звонил Гамильтон и сказал, что заседание вы провели отменно.
   – Я рад, что у него создалось такое впечатление. С Темплменом все-таки были трудности, – скромно произнес я. – Он заставил меня здорово попыхтеть.
   Рот Эйткена искривился в улыбке.
   – Вы с ним справились. Гамильтон мне все рассказал. Вы прикрутили хвост этому старому ослу. Протокол у вас с собой?
   Я протянул ему протокол.
   – Я пока почитаю, а вы возьмите что-нибудь выпить и мне налейте. – Он махнул рукой в сторону столика у стены, на котором стояли бутылки и стаканы. – Я хочу виски, да побольше.
   По голосу я понял, что спорить с ним бесполезно, поэтому подошел к столику и плеснул в два стакана виски с содовой. Один из них я протянул Эйткену. Посмотрев на стакан, он нахмурился. В этот момент он был здорово похож на разгневанного гангстера.
   – Я же сказал: побольше! Вы что, не слышали?
   Я вернулся к столику и долил Эйткену виски. Он залпом осушил стакан, потом ткнул им мне в грудь.
   – Налейте еще, потом садитесь.
   Я налил ему столько же, поставил стакан рядом с софой и сел.
   Наши глаза встретились, и Эйткен вдруг ухмыльнулся.
   – Не сердитесь на меня, Скотт, – сказал он. – Когда человек ломает ногу, он становится совершенно беспомощным. В этом доме против меня организовали заговор – они мне всячески внушают, что я болен. Весь день я ждал, когда придете вы и дадите мне выпить.
   – По-моему, это худшее, что вы могли сейчас сделать, – сказал я.
   – Вы считаете? – Он усмехнулся. – Об этом позвольте судить мне. – Он взял протокол. – Можете курить, если хотите.
   Я зажег сигарету и отпил немного из стакана. Минут десять Эйткен читал протокол, потом уронил его на колени, потянулся к стакану и отхлебнул изрядную дозу.
   – Для начала совсем недурно, – похвалил он. – Более того: я сам не провел бы заседание лучше. Если и дальше пойдет в таком же духе, считайте, что Нью-Йорк у вас в кармане.
   Услышать такое было приятно и лестно.
   – Ну хорошо, – продолжал он, – им пришлось уступить, и вы должны этим воспользоваться. Есть какие-нибудь идеи?
   Я знал, что он задаст этот вопрос, поэтому перед уходом с работы посоветовался со старшими в отделах.
   В течение получаса я излагал свои идеи. Он спокойно лежал и слушал, потягивая виски и время от времени кивая головой. Я говорил то, что нужно, – это было ясно. Когда я кончил, он сказал:
   – Ну что же, неплохо. Совсем неплохо. Сейчас я расскажу вам, как можно сыграть лучше.
   Настала моя очередь слушать – это был хороший предметный урок. Все идеи были мои, но поворачивал он их слегка по-своему, причем я сразу же видел, в чем был не прав. Мой вариант тоже был хорош, но обходился чуть дороже. Его вариант давал агентству экономию в десять процентов, а самому Эйткену – право считать себя по сравнению со мной бизнесменом более высокого класса.
   Я вдруг заметил, что уже перевалило за девять, и сразу вспомнил слова Уоткинса о том, что встречу желательно не затягивать.
   – Понятно, сэр, – сказал я, укладывая бумаги в портфель. – Все будет сделано. А сейчас, если не возражаете, я полечу. У меня в десять свидание.
   Он ухмыльнулся.
   – Не надо лгать, Скотт. Я знаю, это вас надоумил старый хитрюга Уоткинс. Ну да черт с ним. Сматывайтесь. Завтра жду вас в восемь. – Он допил виски и поставил стакан. – У вас есть девушка, Скотт?
   Этот вопрос застал меня врасплох. Я даже выронил на пол несколько бумаг. Нагнувшись за ними, я ответил:
   – Постоянной нет, если вы об этом.
   – Я не об этом. Время от времени мужчине нужна женщина. Только ни в коем случае не идите у них на поводу, не поддавайтесь их чарам. Женщины – это благо, а блага для того и созданы, чтобы ими пользоваться. – Циничные нотки в его голосе неприятно резанули слух. – Я не хочу, чтобы вы все время работали. Отдыхать тоже надо. Вы не мальчик и должны знать, что женщина – это весьма приятная форма отдыха. Но только не позволяйте ей подцепить вас на крючок. Стоит вам поддаться, увлечься – вы пропали.
   – Да, сэр, – произнес я, снова запихивая бумаги в портфель. От него я ничего подобного не ожидал, и такой цинизм задел меня за живое. – Завтра в восемь я буду у вас.
   Не сводя с меня глаз, он откинулся на подушки.
   – И не работайте в выходные. В пятницу вечером приходить не надо – позвоните только в понедельник утром. Давайте, Скотт, стройте планы на выходные. В гольф играете?
   Я сказал, что играю.
   – Лучшая в мире игра, если не относиться к ней серьезно. В этом смысле ее можно сравнить с женщиной. К ним нельзя относиться серьезно, иначе попадетесь на крючок – и поминай как звали. Сколько вы набираете?
   Я сказал, что в лучшие времена набирал семьдесят два.
   Он уставился на меня так, словно видел впервые.
   – Так вы же почти профессионал!
   – Иначе и быть не могло – я играю в гольф с пяти лет. Мой отец был помешан на гольфе. Даже мать заставлял играть.
   Я пошел к двери.
   – Завтра в восемь буду у вас.
   – Давайте, Скотт. – Он все не сводил с меня испытующих глаз. – И договоритесь с кем-нибудь насчет гольфа. – Рот его изогнулся в скверной улыбочке. – А на вечер найдите себе хорошенькую девчонку. Гольф и женщины – это лучший в мире отдых.
   Я наконец вышел из его комнаты. Цинизм Эйткена оставил неприятный осадок, я даже не мог сообразить, ехать мне в лифте или спускаться по лестнице. Но тут в мозгу возникла навязчивая картина: она перед зеркалом, и я направился к лестнице.
   Там я остановился и через перила взглянул на нижнюю площадку. Свет не горел, и я почти физически ощутил боль разочарования. Потом до меня дошло, что сейчас только десять минут десятого. Конечно, еще рано, и в спальне ей делать нечего.
   Поэтому я вернулся к лифту и спустился в холл.
   Там меня ждал Уоткинс.
   – Мистер Эйткен сегодня не совсем хорошо себя чувствует, – сказал я, направляясь вместе с ним к парадной двери.
   – Его немного лихорадит, сэр. Я полагаю, в этом нет ничего удивительного.
   – Вы правы. Завтра вечером я приду снова.
   – Не сомневаюсь, что мистер Эйткен с радостью ждет ваших визитов, – сказал Уоткинс, открывая дверь.
   Мы попрощались, и я вышел. Стоял жаркий лунный вечер.
   «Кадиллак» я оставил на площадке у лестницы и сейчас медленно пошел вниз. Спустившись, оглянулся на дом. Светилась только комната Эйткена, остальные смотрели на меня поблескивающими черными окнами. Где же она: уехала или, может быть, где-то в задней части дома?
   Весь день я сгорал от желания увидеть ее снова. Стоять и глазеть на огромный дом в надежде, что в одном из окон загорится свет и я увижу ее? Нет, это неразумно. Ведь из какого-нибудь темного окна за мной могли наблюдать миссис Хэппл и даже Уоткинс. Вздохнув, я подошел к машине, открыл дверцу, кинул папку на заднее сиденье, а сам скользнул за руль.
   Рядом, сложив руки на коленях, сидела она. В машине было темно, но я различил очертания ее головы; глядя на меня, она чуть склонила ее набок. Я знал, что это она. Будь это другая женщина, меня бы не бил такой озноб, а сердце не стучало бы так гулко.
   Секунд, наверное, пять я завороженно смотрел на нее, ощущая легкий запах духов и слыша ее нежное прерывистое дыхание. Пять секунд – мир словно поплыл у меня перед глазами.
   Этот миг я буду помнить всю свою жизнь.
2
   – Здравствуйте, – сказала она. – Испугались? Я думала, вы еще не скоро придете.
   – Пожалуй, есть немного. – Мой голос предательски скрипел. – Я не ожидал…
   Она засмеялась.
   – Это ваша машина?
   – Моя.
   – Какая замечательная! У меня это просто болезнь – машины. Когда я ее увидела, не смогла удержаться и забралась внутрь. Она мне нравится даже больше роджеровского «бентли». Могу спорить, ходит она быстро.
   – Да, достаточно быстро.
   Она откинулась на спинку сиденья и стала разглядывать обивку крыши. Луна, проникшая через окно, высветила ее профиль. Она была поразительно красива – у меня даже захватило дух.
   – Роджер мне рассказывал о вас, – сообщила она. – Он говорил, вы будете его новым партнером.
   – Это дело еще не решенное.
   Я сидел вытянувшись, как струна, руки на коленях сжались в кулаки. Я не мог прийти в себя от изумления: она рядом, она разговаривает со мной, словно мы знакомы всю жизнь.
   – Я бы хотела жить в Нью-Йорке. – Она подняла руки и сцепила их на затылке. Под тонкой шерстяной кофточкой чуть приподнялись груди. – Здесь, в Палм-Сити, разве жизнь? Скучища. А вы как думаете?
   – Наверное, в вашем возрасте это действительно скучно.
   Повернув голову, она окинула меня оценивающим взглядом.
   – Вы говорите так, словно вы уже старый, а вам, наверное, и тридцати-то нет?
   – Мне тридцать один.
   – Вы, должно быть, ужасно умный. Роджер мне сказал, что вы вкладываете в дело двадцать тысяч. Как это вам удалось в тридцать один год обзавестись такими деньгами?
   – В основном это наследство от отца. Ну, и кое-что я сумел отложить.
   – И вы хотите вложить все эти деньги в дело Роджера?
   Меня слегка покоробило от бесхитростной прямоты ее вопросов.
   – Можно подумать, для вас это очень важно, – сказал я.
   – А для меня это и правда важно. – Она снова повернула голову и улыбнулась. – Мне всегда было интересно знать, как мужчины делают деньги. У девушки ведь только один способ разбогатеть – выйти замуж. А мужчины могут делать деньги самостоятельно. Конечно, так получаешь больше удовлетворения. Вам еще повезло, что отец кое-что оставил.
   – Пожалуй, повезло.
   Она чуть наклонилась вперед и провела рукой по панели приборов.
   – Как мне нравится ваша машина! Научите меня водить, а?
   – Здесь нечему учить. – Голос мой звучал неровно. – Почти полная автоматика. Нажимаете на стартер, и все – машина поехала.
   Она взглянула на меня.
   – Хотите верьте, хотите нет, но я ни разу в жизни не водила машину. У Роджера их четыре, а мне он ни к одной даже притронуться не дает.
   – Почему?
   – Он ужасный собственник. Если мне нужно куда-то ехать, я еду на велосипеде. С ума сойти! У него одна отговорка: ты не умеешь водить! Вот если бы я научилась, ему бы некуда было деться, и он дал бы мне машину. Научите меня?
   Я не стал колебаться.
   – Ради Бога, если уж вы так хотите.
   Она сцепила руки вокруг колен и подтянула их к подбородку. На ней были светлые брюки.
   – Я хочу этого больше всего на свете. Вы будете меня учить сейчас или у вас на вечер другие планы?
   – Прямо сейчас?
   – Если у вас есть время.
   – Ну хорошо. Давайте поменяемся местами. – Я начал было вылезать из машины, но она потянула меня за рукав. От прикосновения ее пальцев кровь горячей волной прилила к позвоночнику.
   – Не здесь. Они увидят и расскажут Роджеру. Лучше уедем куда-нибудь, чтобы нас никто не видел.
   – Они? Кто это – они?
   – Миссис Хэппл и Уоткинс. Вы видели миссис Хэппл?
   – Видел.
   – Не нравится она мне. Какая-то она скользкая. Вам не кажется?
   – Откуда мне знать? Я вчера ее в первый раз увидел и ни словом с ней не обмолвился.
   – Она меня не любит. Только и ищет, на чем меня зацепить. А Роджер ее слушается.
   Мне вдруг открылась вся опасность происходящего.
   – Если мистер Эйткен не хочет, чтобы вы учились водить…
   Ее рука легла мне на запястье, и слова застряли у меня в горле.
   – Неужели вы такой же, как остальные, и тоже боитесь его? Если так, я найду себе другого учителя.
   – Я его не боюсь, но поступать против его желания мне бы не хотелось.
   Снова – склоненная набок голова, снова – оценивающий взгляд.
   – Ну, а мои желания – они ничего не значат, да?
   Наши глаза встретились. Я отвел взгляд и включил зажигание.
   – Если хотите научиться водить, я вас научу, – произнес я. Сердце учащенно забилось где-то под ребрами.
   Я включил скорость и нажал на педаль газа. Машина пулей скользнула вдоль длинной подъездной дорожки. У ворот я притормозил, потом выехал на шоссе и снова как следует газанул.
   Минут пять я гнал машину миль под девяносто, потом сбавил скорость, свернул на боковую дорогу и остановился.
   – Вот это да! – восхищенно воскликнула она. – Вы настоящий ас! Никогда в жизни с такой скоростью не ездила.
   Я вылез из машины и обошел ее.
   – Двигайтесь на мое место, – сказал я, открывая дверцу. – Место шофера – за баранкой.
   Она скользнула по сиденью, а я сел рядом. Кожа еще хранила тепло ее тела, и в висках у меня застучало.
   – Ничего сложного тут нет. Вот это – переключение передач. Этот рычаг чуть двигаете вниз, вот так, а потом правой ногой нажимаете на педаль газа. Если хотите остановиться, убираете ногу с этой педали и нажимаете на другую педаль, побольше, слева. Это тормоз. Поняли?
   – Так это же совсем просто! – И не успел я глазом моргнуть, как она хлопнула по переключателю передач и лихо нажала на газ.
   Словно обезумевший зверь, машина кинулась вперед. О вождении жена Эйткена не имела никакого понятия. Она, кажется, даже не смотрела, куда едет.
   Я был настолько ошарашен, что несколько секунд сидел как истукан. За эти секунды машина вырвалась с дороги, взлетела на заросший травой склон, скатилась с него на противоположную сторону, отчаянно при этом буксуя правыми колесами, потом снова выскочила на дорогу. По другую сторону дороги находилась живая изгородь, и мы уже были готовы врезаться в нее, но тут я сграбастал руль и вывернул машину.
   – Ногу с газа! – заорал я и тут же сбросил ее ногу с педали. Не отпуская руль, я нажал на тормоз, и машина резко остановилась.
   Это были веселенькие секунды! Еще чуть-чуть – и мы бы разбились ко всем чертям.
   Я выключил зажигание и повернулся к ней.
   Мне было хорошо ее видно, потому что в открытое окно машины светила луна.
   На ее лице я не прочел и тени испуга – она улыбалась. Она была так хороша собой, что у меня комок подкатил к горлу.
   – Она, оказывается, вон какая сильная, – протянула она. – А я тоже хороша – нажимала изо всех сил. Надо было полегче. Давайте еще разок.
   – Погодите, – остановил ее я. – Это совсем не лучший способ покончить жизнь самоубийством. Ногой нужно не топать, а…
   – Я знаю, – нетерпеливо перебила она. – Можете не говорить. Я слишком сильно нажала на газ. Давайте попробуем еще разок.
   – Только смотрите, пожалуйста, на дорогу, когда едете. Главное – ехать прямо.
   Она быстро взглянула на меня и засмеялась.
   – Эта машина застала меня врасплох. Я и не думала, – что она такая мощная.
   – А меня застали врасплох вы, – попытался пошутить я, включая зажигание. – Только не спешите. На газ жмите плавно.
   – Да-да, знаю.
   Она поставила в нужное положение переключатель передач и поехала со скоростью миль двадцать в час. Рулем она совсем не владела – это было ясно. Машина сразу завихляла, то заезжая на траву, то снова выбираясь на дорогу, но сейчас мы ехали с небольшой скоростью, к тому же я был начеку и положил руки на руль. Метров пятьдесят мы проехали прямо.
   – Если вы все будете делать сами, я ничему не научусь. – И она оттолкнула мои руки.
   Машину тотчас понесло к изгороди. В последний момент я успел нажать на тормоз.
   – Что-то туго у нас идет дело, – озабоченно сказал я. – Неужели мистер Эйткен ни разу не пробовал научить вас водить?
   – Роджер? – Она засмеялась. – Что вы, у него бы терпения не хватило.
   – Вы пытаетесь ехать быстро, а за дорогой не смотрите. Давайте попробуем еще раз, только совсем медленно.
   На этот раз ей удалось на скорости миль пятнадцать проехать сотню метров точно по центру дороги.
   – Ну вот, – похвалил ее я, – это совсем другое дело. Так и езжайте дальше, потихоньку разберетесь, что к чему.
   Тут я заметил, что навстречу нам, сверкая фарами, быстро движется машина.
   – Возьмите вправо, – велел я, – и двигайтесь тихонько. Смотрите за дорогой.
   Она забрала вправо слишком круто и слишком далеко, и правыми колесами машина заехала на травяной бордюр. Встречная машина, переключив дальний свет на ближний, приближалась. Я был уверен, что в следующий миг моя ученица захочет съехать с травы и повернет руль чуть влево – вполне достаточно, чтобы врезаться во встречную машину, – поэтому я нажал на тормоз, и «кадиллак» с легким толчком остановился. Машина с ревом пронеслась мимо нас и умчалась в темноту.
   – Почему вы не дали мне разъехаться с ним самой? – чуть капризным тоном произнесла она. – Я бы справилась.
   – Не сомневаюсь, но все-таки это моя единственная машина.
   Она посмотрела на меня и рассмеялась.
   – А как здорово! Мне все больше и больше нравится. Скоро я смогу водить, я чувствую. Надо спросить у Роджера: может, он хоть одну из своих машин даст мне покататься. А если нет, вы будете иногда давать мне вашу?
   – Прежде чем выступать соло, вам нужно еще как следует поучиться.
   – Но когда я все-таки научусь, дадите?
   – Хорошо, только будет трудно увязать со временем. Я ведь каждый день езжу на ней на работу.
   – Ну, может быть, когда она мне разок понадобится, вы съездите на работу автобусом?
   – Это, конечно, мысль, но, честно говоря, ездить автобусом мне не особенно улыбается. К тому же мне и во время работы приходится много ездить.
   – Ну, хоть иногда вы могли бы взять такси, разве нет?
   – Пожалуй, мог бы.
   Она чуть прищурилась.
   – Короче говоря, давать мне свою машину вам неохота, – мягко произнесла она. – Правильно?
   Конечно же, я уступлю и дам ей машину, потому что я уже обожал ее, до дрожи в коленях. Кажется, она, слава Богу, этого еще не заметила.
   – Дело не в этом, – сказал я. – Я просто боюсь, что вы кого-нибудь стукнете либо кто-то стукнет вас. У вас же нет никакой практики, как же вы поедете одна? А куда вы, кстати говоря, собираетесь ехать?
   – А мне все равно – куда. Главное – вести машину и ехать быстро, чтобы в ушах свистел ветер. Это моя давняя мечта.
   – Хорошо, когда я увижу, что вы ездите достаточно уверенно, я дам вам машину.
   Она взяла меня за руку. От прикосновения этих холодных пальчиков можно было сойти с ума.
   – Вы серьезно?
   – Серьезно.
   – И я смогу брать машину, когда захочу? Стоит только позвонить и сказать, когда она мне будет нужна, и вы разрешите?
   – Разрешу.
   – Честно?
   – Да, честно.
   Несколько мгновений она не сводила с меня глаз, потом мягко пожала мою руку.
   – Вы ужасно милый и добрый.
   – Я бы этого не сказал. – Голос мой почему-то звучал хрипло. – В общем, если машина вам понадобится, вы ее получите. А теперь давайте попробуем еще разок. Посмотрим, может, дело пойдет лучше.
   – Давайте, – согласилась она и повернула ключ зажигания.
   Мы поехали по дороге. На этот раз она вела машину вполне сносно, и, когда мимо с ревом пронеслись две машины, ей удалось разъехаться с ними, даже не шарахнувшись в сторону.
   – Кажется, теперь лучше, – довольно произнесла она. – Я начинаю ее чувствовать. – И она увеличила скорость.
   Я чуть придвинулся к ней, чтобы успеть в случае чего схватить руль. Ногу я поставил поближе к тормозу, но она вела машину прямо и через несколько мгновений дала такой газ, что стрелка спидометра взлетела к восьмидесяти.
   – Давайте-ка потише, – предупредил я. – Это для вас слишком быстро.
   – Вот это ощущение! – воскликнула она. – Мне всегда хотелось ездить с такой скоростью. Вот это машина! Просто чудо!
   – Сбросьте газ! – резко перебил ее я и потихоньку поставил ногу на педаль тормоза.
   Из ночи, сверкая фарами, навстречу нам неслась машина. Мы же ехали прямо по центру дороги. Я нажал на тормоз.
   – Прижмитесь вправо!
   Она крутанула руль вправо, но перестаралась. Я вовремя как следует прижал тормоз, иначе мы выскочили бы на траву и вполне могли перевернуться. Схватив руль, я вывернул машину, и как раз в эту минуту мимо нас на всех парах пролетела машина, разрывая тишину громким гудком сигнала.
   Я остановил «кадиллак».
   – Зачем вы эта сделали? – укоризненно сказала она. – Я так хорошо ехала.
   – Ехали-то вы хорошо. – Для одного вечера этого было вполне достаточно. Казалось, еще чуть-чуть – и нервы мои не выдержат. – Но пока у вас мало практики. Поэтому на сегодня хватит. Теперь поведу я.
   – Ну ладно. – Она взглянула на часы, встроенные в панель приборов. – Ничего себе! Мне пора возвращаться, а то он, чего доброго, начнет меня искать.
   Эти слова как бы сделали нас заговорщиками, и во рту я ощутил какой-то странный сладковато-горьковатый привкус.
   – Пожалуйста, поезжайте побыстрее? – попросили она, когда мы поменялись местами. – Быстро-быстро, ладно?
   Я нажал на газ. Через несколько секунд машина понеслась сквозь ночь со скоростью девяносто миль в час.
   Обхватив руками колени, она во все глаза смотрела вперед сквозь ветровое стекло, где по дороге впереди нас, как взнузданные кони, скакали два пучка света. Казалось, она на вершине блаженства – скорость дурманила ее, словно наркотик.
   Без двадцати одиннадцать мы были у ворот «Гейблз».
   – Как здорово вы водите! – В голосе ее слышался восторг. – Мне ужасно понравилось. Вот так бы и мчалась всю жизнь! Когда у меня будет второй урок?