Страница:
Я так до сих пор и не понял, почему Элен за меня вышла, но зато знаю, зачем я на ней женился: она изумительно готовила, экономно вела хозяйство, говорила о страховании, когда я хотел о нем говорить, советовала мне, как манипулировать Мэддаксом, когда в этом была нужда, а она бывала часто, выглядела как кинозвезда, сама шила себе одежду и втискивала наши расходы в рамки бюджета, не давая нам влезать в долги, чего мне самому никогда не удавалось.
У нас была собственная четырехкомнатная квартира в двадцати минутах езды от службы. Прислуги мы не держали, и Элен управлялась в доме сама. Сэкономленные таким образом средства мы тратили на выпивку и изредка – на кино. Не думайте, что страховой следователь много получает, ничего подобного, но мы вполне справлялись и дважды в год позволяли себе покутить, отмечая даты знакомства и свадьбы.
Я опоздал к ужину на целый час, но на это имелась веская причина. К тому же я привез с собой хороший рассказ, поэтому совесть у меня была чиста, как никогда. Элен немного злится, когда я опаздываю к столу; это почти единственный повод, по которому она сердится, плюс еще моя привычка стряхивать пепел на ковер, не обращая внимания на пепельницы, которые она расставляет вокруг меня плотным кольцом.
Я открыл переднюю дверь, вошел в маленькую прихожую и принюхался в предвкушении аромата готовящейся пищи.
Никакой аромат не достиг моих ноздрей. Удар был тяжел. Похоже, на ужин меня ждало что-то холодное, а желудок Хармаса равнодушен к холодным закускам.
– Милый, это ты? – позвала Элен из ванной.
– Нет, это не я! – крикнул я в ответ. – Это компания хорватских эмигрантов, которые несколько месяцев сидели впроголодь и ждут, что их как следует накормят!
Она возникла в дверях. Я смотрел на нее, потому что на нее всегда стоит посмотреть. Она чуть повыше среднего роста, смуглая, с прямыми плечами, волосы разделены на пробор и свободно спадают на плечи, кожа цвета слоновой кости, рот большой и не слишком яркий, а глаза голубые, как незабудки. Кроме того, что она выглядит как умная кинозвезда, если такие бывают, у нее фигура снизу как у Бетти Грэйбл, а сверху – как у Джейн-Рассел.
– Ты опоздал, – сказала она, подходя ко мне. – Я думала, ты ужинаешь где-нибудь в другом месте. Ты голоден?
Я поцеловал ее, потому что это приятное занятие, но отнюдь не потому, что она этого заслуживала.
– Голоден? Это слишком мягко сказано. Я просто умираю с голоду, а опоздал я потому, что вкалывал, как пять негров на плантации!
– Ладно, милый, я это чувствую. Я сейчас же тебе что-нибудь дам. Боюсь только, что ничего особенного приготовить не успею. Я была очень занята и совсем не подумала об ужине.
Поскольку за три года нашей совместной жизни такого еще не случалось, я ощутил справедливость своей обиды.
– Пойдем на кухню, и, пока ты как можно скорее приготовишь мне что-нибудь существенное, можешь поведать мне, чем это ты была настолько занята, что позабыла о моем желудке, – сказал я, решительно беря ее за руку. – Надеюсь, ты понимаешь, что это дает мне основания для развода?
– Прости меня, милый, – она погладила меня по руке, – но не могу же я все время думать о твоем желудке. Я укладывала твои веши.
– Укладывала вещи? Откуда ты знаешь, что я уезжаю?
– У меня есть свои источники информации, – ответила она, с поразительной ловкостью разбивая на сковородку одно за другим шесть яиц. – Не так уж много того, о чем я не знаю.
– Тебе звонила Пэтти Шоу?
– Ну, она действительно позвонила.
– Я так и думал. Эта женщина очень опасна. Положила бы ты еще два яйца. Может быть, мы и разоримся, но давай не будем скрягами.
– Шести вполне достаточно. В кладовке есть банка ветчины, может, откроешь?
– С превеликим удовольствием, – ответил я и пошел за банкой. Вернувшись, я сказал:
– Полагаю, Пэтти сообщила тебе, что я еду в Голливуд? Возможно, это мой шанс. Вдруг меня приметит какой-нибудь директор киностудии? Что бы ты сказала, если бы из меня получился второй Кларк Гейбл?
– Было бы очень мило, дорогой. Я помолчал, шаря в поисках консервного ножа, и с подозрением взглянул на нее:
– Но подумай о тех женщинах, которые будут лежать у моих ног!
– Если они будут просто лежать у твоих ног, я не против.
– Конечно, кто-то из них может пойти дальше. Это риск, которому приходится подвергаться кинозвездам; – Я выругался в адрес консервного ножа:
– Не понимаю, почему мы не можем купить себе приличный нож! Эта штука совершенно не работает!
– Пэтти сказала, что тебя не будет примерно неделю. Я положила твой вечерний костюм. Может быть, в свободное время тебе захочется сходить в ночной клуб, – сказала она, отбирая у меня банку и умело вскрывая ее.
– Вот это я и называю по-настоящему заботливой женой! Да, парочка ночных клубов – это мысль. – Внезапно я почувствовал себя виноватым. – Как ты думаешь, тебе будет одиноко? – спросил я. – Знаешь, что я сделаю? Я приведу собаку, чтобы ты не скучала. Тратиться на покупку смысла не имеет, поскольку через неделю я буду дома. На нашей улице живет один парень, который одолжит мне своего эрделя за доллар в день. Тебе ведь это будет приятно?
– Вряд ли мы сможем взять эрделя с собой в Голливуд, – подумав, сказала Элен. – В отелях, если это первоклассные отели, собак не привечают.
– Мы? С чего ты взяла это «мы»? Кто тебе сказал, что ты едешь?
– Во-первых, твой шеф, а во-вторых, я сама. Так что нас двое, и ты в меньшинстве, милый.
– Минуточку, – заволновался я, – у нас нет денег, и тебе это известно. Нам нужно оплатить счета. Осталось еще пятнадцать взносов за машину. Этот телевизор, на покупке которого ты так настаивала, еще не оплачен. Мы не можем себе этого позволить! Пойми, я с удовольствием взял бы тебя с собой, но давай рассуждать как разумные люди!
– Я знаю, будет трудно, потому что я так люблю поесть, – мечтательно сказала Элен, – но, может быть, ты будешь есть поменьше, и мы на этом сэкономим.
– Это змея Пэтти Шоу тебе сказала? Не верь ни единому ее слову! У нас в конторе всем известно, как она любит врать. Вот только на днях…
– А еще она жаловалась, что ты пытался заглянуть ей в вырез платья, – мягко добавила Элен, накладывая яичницу на тарелку. – Наверное, это тоже вранье?
– У этой женщины нет стыда! – гневно заявил я. – Допустим, я так и сделал, но у нее нет причин жаловаться и нечего прятать. А вот если бы это была ты…
– Ужин подан, мистер Хармас, – холодно оборвала меня Элен и отнесла тарелку в столовую.
Только съев почти все яйца и половину ветчины, я восстановил силы настолько, чтобы вновь броситься в атаку.
– Я знаю, что Мэддакс очень хочет, чтобы ты со мной поехала, – начал я, отодвинувшись от стола и потянувшись к сигарете, – но, поскольку он предлагает за твои услуги только тридцать баксов, а это меньше допустимого минимума, мы должны смотреть на вещи трезво. Если бы у меня были свободные деньги…
– Не волнуйся, – улыбнулась Элен. – Я еду с тобой, и это не будет стоить тебе ни цента. У меня есть собственная работа.
– Ты хочешь сказать, что едешь зарабатывать деньги?
– Да, милый. К счастью, у меня еще остается кое-какое влияние в страховом деле, и, хоть я и замужем за тобой, моя репутация все еще безупречна. Когда Пэтти рассказала мне о том, что затевается, я позвонила Тиму Эндрюсу и спросила, не желает ли он, чтобы я представляла его в этом расследовании. Моя идея привела его в восторг, и он дает мне сотню долларов по договору да еще оплатит расходы.
Я уставился на нее в изумлении:
– Ничего себе, вот здорово! Эндрюс что, тоже считает полис Джеллерт фальшивкой?
– Вначале он так не думал, но я его убедила, – бесстыдно заявила Элен.
Глава 2
У нас была собственная четырехкомнатная квартира в двадцати минутах езды от службы. Прислуги мы не держали, и Элен управлялась в доме сама. Сэкономленные таким образом средства мы тратили на выпивку и изредка – на кино. Не думайте, что страховой следователь много получает, ничего подобного, но мы вполне справлялись и дважды в год позволяли себе покутить, отмечая даты знакомства и свадьбы.
Я опоздал к ужину на целый час, но на это имелась веская причина. К тому же я привез с собой хороший рассказ, поэтому совесть у меня была чиста, как никогда. Элен немного злится, когда я опаздываю к столу; это почти единственный повод, по которому она сердится, плюс еще моя привычка стряхивать пепел на ковер, не обращая внимания на пепельницы, которые она расставляет вокруг меня плотным кольцом.
Я открыл переднюю дверь, вошел в маленькую прихожую и принюхался в предвкушении аромата готовящейся пищи.
Никакой аромат не достиг моих ноздрей. Удар был тяжел. Похоже, на ужин меня ждало что-то холодное, а желудок Хармаса равнодушен к холодным закускам.
– Милый, это ты? – позвала Элен из ванной.
– Нет, это не я! – крикнул я в ответ. – Это компания хорватских эмигрантов, которые несколько месяцев сидели впроголодь и ждут, что их как следует накормят!
Она возникла в дверях. Я смотрел на нее, потому что на нее всегда стоит посмотреть. Она чуть повыше среднего роста, смуглая, с прямыми плечами, волосы разделены на пробор и свободно спадают на плечи, кожа цвета слоновой кости, рот большой и не слишком яркий, а глаза голубые, как незабудки. Кроме того, что она выглядит как умная кинозвезда, если такие бывают, у нее фигура снизу как у Бетти Грэйбл, а сверху – как у Джейн-Рассел.
– Ты опоздал, – сказала она, подходя ко мне. – Я думала, ты ужинаешь где-нибудь в другом месте. Ты голоден?
Я поцеловал ее, потому что это приятное занятие, но отнюдь не потому, что она этого заслуживала.
– Голоден? Это слишком мягко сказано. Я просто умираю с голоду, а опоздал я потому, что вкалывал, как пять негров на плантации!
– Ладно, милый, я это чувствую. Я сейчас же тебе что-нибудь дам. Боюсь только, что ничего особенного приготовить не успею. Я была очень занята и совсем не подумала об ужине.
Поскольку за три года нашей совместной жизни такого еще не случалось, я ощутил справедливость своей обиды.
– Пойдем на кухню, и, пока ты как можно скорее приготовишь мне что-нибудь существенное, можешь поведать мне, чем это ты была настолько занята, что позабыла о моем желудке, – сказал я, решительно беря ее за руку. – Надеюсь, ты понимаешь, что это дает мне основания для развода?
– Прости меня, милый, – она погладила меня по руке, – но не могу же я все время думать о твоем желудке. Я укладывала твои веши.
– Укладывала вещи? Откуда ты знаешь, что я уезжаю?
– У меня есть свои источники информации, – ответила она, с поразительной ловкостью разбивая на сковородку одно за другим шесть яиц. – Не так уж много того, о чем я не знаю.
– Тебе звонила Пэтти Шоу?
– Ну, она действительно позвонила.
– Я так и думал. Эта женщина очень опасна. Положила бы ты еще два яйца. Может быть, мы и разоримся, но давай не будем скрягами.
– Шести вполне достаточно. В кладовке есть банка ветчины, может, откроешь?
– С превеликим удовольствием, – ответил я и пошел за банкой. Вернувшись, я сказал:
– Полагаю, Пэтти сообщила тебе, что я еду в Голливуд? Возможно, это мой шанс. Вдруг меня приметит какой-нибудь директор киностудии? Что бы ты сказала, если бы из меня получился второй Кларк Гейбл?
– Было бы очень мило, дорогой. Я помолчал, шаря в поисках консервного ножа, и с подозрением взглянул на нее:
– Но подумай о тех женщинах, которые будут лежать у моих ног!
– Если они будут просто лежать у твоих ног, я не против.
– Конечно, кто-то из них может пойти дальше. Это риск, которому приходится подвергаться кинозвездам; – Я выругался в адрес консервного ножа:
– Не понимаю, почему мы не можем купить себе приличный нож! Эта штука совершенно не работает!
– Пэтти сказала, что тебя не будет примерно неделю. Я положила твой вечерний костюм. Может быть, в свободное время тебе захочется сходить в ночной клуб, – сказала она, отбирая у меня банку и умело вскрывая ее.
– Вот это я и называю по-настоящему заботливой женой! Да, парочка ночных клубов – это мысль. – Внезапно я почувствовал себя виноватым. – Как ты думаешь, тебе будет одиноко? – спросил я. – Знаешь, что я сделаю? Я приведу собаку, чтобы ты не скучала. Тратиться на покупку смысла не имеет, поскольку через неделю я буду дома. На нашей улице живет один парень, который одолжит мне своего эрделя за доллар в день. Тебе ведь это будет приятно?
– Вряд ли мы сможем взять эрделя с собой в Голливуд, – подумав, сказала Элен. – В отелях, если это первоклассные отели, собак не привечают.
– Мы? С чего ты взяла это «мы»? Кто тебе сказал, что ты едешь?
– Во-первых, твой шеф, а во-вторых, я сама. Так что нас двое, и ты в меньшинстве, милый.
– Минуточку, – заволновался я, – у нас нет денег, и тебе это известно. Нам нужно оплатить счета. Осталось еще пятнадцать взносов за машину. Этот телевизор, на покупке которого ты так настаивала, еще не оплачен. Мы не можем себе этого позволить! Пойми, я с удовольствием взял бы тебя с собой, но давай рассуждать как разумные люди!
– Я знаю, будет трудно, потому что я так люблю поесть, – мечтательно сказала Элен, – но, может быть, ты будешь есть поменьше, и мы на этом сэкономим.
– Это змея Пэтти Шоу тебе сказала? Не верь ни единому ее слову! У нас в конторе всем известно, как она любит врать. Вот только на днях…
– А еще она жаловалась, что ты пытался заглянуть ей в вырез платья, – мягко добавила Элен, накладывая яичницу на тарелку. – Наверное, это тоже вранье?
– У этой женщины нет стыда! – гневно заявил я. – Допустим, я так и сделал, но у нее нет причин жаловаться и нечего прятать. А вот если бы это была ты…
– Ужин подан, мистер Хармас, – холодно оборвала меня Элен и отнесла тарелку в столовую.
Только съев почти все яйца и половину ветчины, я восстановил силы настолько, чтобы вновь броситься в атаку.
– Я знаю, что Мэддакс очень хочет, чтобы ты со мной поехала, – начал я, отодвинувшись от стола и потянувшись к сигарете, – но, поскольку он предлагает за твои услуги только тридцать баксов, а это меньше допустимого минимума, мы должны смотреть на вещи трезво. Если бы у меня были свободные деньги…
– Не волнуйся, – улыбнулась Элен. – Я еду с тобой, и это не будет стоить тебе ни цента. У меня есть собственная работа.
– Ты хочешь сказать, что едешь зарабатывать деньги?
– Да, милый. К счастью, у меня еще остается кое-какое влияние в страховом деле, и, хоть я и замужем за тобой, моя репутация все еще безупречна. Когда Пэтти рассказала мне о том, что затевается, я позвонила Тиму Эндрюсу и спросила, не желает ли он, чтобы я представляла его в этом расследовании. Моя идея привела его в восторг, и он дает мне сотню долларов по договору да еще оплатит расходы.
Я уставился на нее в изумлении:
– Ничего себе, вот здорово! Эндрюс что, тоже считает полис Джеллерт фальшивкой?
– Вначале он так не думал, но я его убедила, – бесстыдно заявила Элен.
Глава 2
Мы прибыли в Лос-Анджелес около трех часов дня, и, пока Элен отвозила наши вещи в отель «Кал-вер», где я забронировал номер на двоих, я доложился Тиму Фэншоу, начальнику нашего филиала.
Фэншоу был большой и толстый, с выбритым до синевы подбородком. Мои вопросы о страховке Джеллерт его позабавили: казалось, он в жизни не слышал ничего смешнее. Я его не винил: на него не давили.
– Мэддакс звонил мне примерно час назад, – сказал он после того, как мы обсудили детали страховки. – Он проверил тот отпечаток, но он чист. Мне кажется, Мэддакс надеялся, что девчонка где-то засветилась.
– Я так не думаю, – ответил я. – В этом случае она не оставила бы свой отпечаток на полисе. Я по-прежнему не верю, что это вышло случайно. Очень мило, что ты сидишь тут и улыбаешься, но тебе не придется отвечать в случае чего.
– По-моему, это несерьезно, – возразил он. – Проблема Мэддакса в том, что он слишком подозрительно ко всему относится. Почему бы не проявить немножко доверия к Гудьеру? И потом, ведь этот парень – чертовски хороший агент. Мне здорово повезло, что его сюда перевели. Не знаю, слышал ты или нет, но он устроил потрясающую сделку с Джойс Шерман. Это самая полная страховка из всех, которые я когда-либо видел. Взносы, которых он от нее добился, такие огромные, что просто волосы дыбом. А полис он продал потому, что позаботился сюда приехать и лично ей напомнить возобновить страховку от пожара и кражи. Большинство моих лодырей просто позвонили бы или послали уведомление по почте, а вот Гудьер приехал сам. Он заслуживает того, чтобы ему доверяли, а не пинали всю дорогу.
– Знаю, он лучший из лучших, но бесполезно ждать от Мэддакса, чтобы он кому-нибудь доверял. Во всяком случае, я не жалуюсь на судьбу: работа будет легкой, а благодаря ей я вырвался из конторы и из тисков Мэддакса.
Фэншоу просиял:
– Если хочешь в свободное время поразвлечься, только скажи. У меня целая книжка телефонов горячих и страстных красоток, которые с удовольствием скрасят тебе жизнь.
– Благодарю за предложение, но я привез с собой жену, – сказал я, вставая. – Она достаточно горячая и страстная. У меня есть время забежать в контору к Денни, так сказать, приступить к делу. Хочу произвести впечатление на супругу своими методами работы.
– Если тебе нечем будет заняться, приходи сегодня вечером в спортклуб. Я угощу тебя стаканчиком.
Я ответил, что посмотрю, как пойдут дела, пожал ему руку и вышел на улицу.
Ведя машину по бульвару Лонг-Бич, я подумал, что недурно было бы попытаться самому перевестись в филиал Фэншоу. Он вроде бы неплохой парень, и будет приятно избавиться от Мэддакса. Я знал, что обманываю себя: Мэддакс со мной не расстанется, да и сам старик не отпустит.
Я нашел Четвертую улицу, расспросив полицейского, который разглагольствовал, скорее, о том, где я могу поставить свою машину, чем о том, где находится нужный мне дом с конторой Денни, но в конце концов благодаря собственному упорству я это из него выудил. Стоянка, на которую он мне указал, находилась настолько далеко от Четвертой улицы, что я решил рискнуть и проехал мимо, но прямо у главного входа в здание обнаружил еще одного копа с таким угрюмым выражением лица, что передумал и поехал назад к месту стоянки.
Когда я вернулся пешком, то уже слегка вспотел.
Здание, приютившее контору Денни, было зажато между аптекой и китайским рестораном. Вход был оборудован двойными крутящимися дверями и отделан медью, которую, судя по всему, не чистили по меньшей мере пару лет. Я толкнул дверь и оказался в темном, душном помещении, в котором стояли самые разные запахи, от давнишних помоев до немытых тел.
Там был лифт, из тех, которые приводишь в движение сам, потянув за веревку. Веревка показалась мне такой протершейся и ненадежной, что я решил идти пешком. Кроме того, в нем кого-то стошнило и до сих пор никому не пришло в голову это убрать.
Табличка у лестницы сообщила мне, что контора Денни на шестом этаже. Это была маленькая записка, нацарапанная неровными печатными буквами на листе бумаги и наклеенная поверх имени предшественника. Она гласила: «Брэд Денни. Агент. Комната 10, 6-й этаж».
Не то объявление, какое могло бы привлечь клиенток-кинозвезд вроде Джойс Шерман, но, в конце концов, всякие агенты нужны.
Я не спеша поднимался по лестнице, не встретив никого на пути. Из пары кабинетов, попавшихся мне по дороге, доносился треск пишущих машинок.
Денни делил шестой этаж с пожарным выходом и мужской уборной. Дверь его конторы была напротив пожарного выхода. Эта дверь не впечатляла своим видом. Может, ее и красили, когда устанавливали, но с тех пор к ней не притрагивались. К двери была приклеена визитная карточка с тем же незатейливым текстом, что и на табличке внизу.
Без особой надежды я постучал и, выдержав достаточно долгую паузу, повернул ручку. Дверь не открывалась, и без особых умственных усилий я сделал вывод, что она заперта.
Я отошел, нащупал в кармане сигарету и уставился на дверь. На ней был цилиндрический замок, и мне бы удалось его открыть без особого труда, но я решил, что сейчас не время, и предпринял долгое, одинокое путешествие вниз по лестнице.
Задержавшись в вестибюле, я осмотрелся. Дверь у лифта показалась мне именно тем, что я искал. Я подошел к ней и постучал; тишина.
Я снова постучал, потом нажал на ручку и толкнул. Дверь открылась, в нос ударил запах несвежего пива и застойной воды, пополнив гамму ароматов вестибюля.
Впереди был коридор, в конце которого виднелись каменные ступени. Я подошел к ним и перегнулся через железные перила: подо мной было большое помещение с бетонным полом, заваленное ведрами, метлами, пустыми бочонками, коробками и деревянными ящиками и воняющее мышами и жирной, давно протухшей едой.
На одном из ящиков сидел пожилой мужчина без пиджака, в очках в оловянной оправе, в котелке и поношенных брюках. Он читал газету с результатами скачек и бормотал что-то себе под нос с таким видом, будто бы ему ни до чего на свете не было дела. В левой руке старик держал банку с пивом и, пока я за ним наблюдал, он отвел взгляд от газеты и отхлебнул из банки. Я подождал, когда он от нее оторвется, и спустился вниз. Старик внимательно посмотрел на меня, поправил очки, поставил банку на пол и моргнул. Он показался мне довольно безобидным, но на всякий случай я изобразил широкую дружескую улыбку. Он продолжал молча смотреть, никак на нее не отреагировав.
– Привет, – сказал я, подойдя. – Я ищу управляющего. Это вы?
Тяжелые веки над покрасневшими глазами снова моргнули.
– Управляющий, – терпеливо повторил я. – Человек, который заведует этим домом. Это вы?
Он не выказал уверенности, но, поразмыслив, ответил, что, по-видимому, это он.
Я уже изнывал от жары и обливался потом. Воздух в комнате был таким плотным, что его можно было резать ножом. Я дотянулся и подвинул к себе перевернутый бочонок, сдул с него пыль и сел.
– Я бы выпил баночку пива, если вы продадите, – сказал я.
– Лишней нету, – не колеблясь ответил он. Я вытащил свою пачку «Кэмел», достал две сигареты и одну предложил ему. Он схватил ее быстрее, чем ящерица хватает муху. Мы прикурили и некоторое время дымили друг другу в лицо, потом он проявил инициативу и спросил:
– Вы меня ищете?
– Точно, – подтвердил я и достал бумажник. Вынув из него свою визитку, я сунул ее ему. Он взял ее, посмотрел, подумал и вернул мне.
– Не хочу, – заявил он. – Не верю я в это страхование.
Я подумал: интересно, как бы с ним справился Алан Гудьер. Возможно, в конце концов он продал бы ему весь набор. Я порадовался, что не занимаюсь продажей полисов.
– Я ищу Брэда Денни, – объяснил я.
– Шестой этаж, комната десять, – ответил он.
– Знаю. Я там был. Его нет.
– Тогда ничем не могу помочь, – изрек он и зашуршал газетой. Он по-своему пытался отделаться от меня – расхлябанно и безвольно.
– Вы знаете, когда он вернется?
– Вряд ли.
– Вы знаете, где он?
– Нет.
– Я хочу с ним связаться. Это важно. Он взглянул на свою газету, хоть и не осмеливался открыто к ней вернуться.
– Я тут ни при чем, мистер.
– Может, и нет, – сказал я и вынул две долларовые купюры. По-моему, большего он не запросил бы. Я оказался прав. Он скосил глаза на деньги и принялся сверлить их взглядом. – Когда вы видели его в последний раз?
Однако он хотел быть уверенным, прежде чем начать говорить.
– Это мне? – спросил он.
– Возможно. Это цена, которую я плачу за банку пива и небольшую помощь.
Он подскочил так быстро, будто в него вонзился гвоздь, подошел к припрятанным запасам и вернулся с банкой пива, которую сунул мне в руку. Я дал ему два бакса.
– Начнем сначала, – предложил я, открывая крышку. – Где Денни?
– Не мое дело – говорить о съемщиках, – ответил он, – но я не против угодить…
– Ладно, пропустим это. Будем считать, что это мы проехали. – Я отхлебнул из банки: пиво было безвкусным, как чай у скряги. – Когда вы видели его в последний раз?
– В прошлом месяце. Он приходил заплатить за аренду.
– Вам известно, где он теперь?
Он попытался изобразить сожаление:
– Нет, не знаю. Он много ездит. Он мне говорил, что побывал везде – в Стоктоне, Окленде, Джексоне, во всех этих городишках.
– Вы не знаете, как бы мне с ним связаться?
– Нет, я уже говорил тому, другому парню… – Он умолк, посмотрел на меня искоса и цыкнул зубом.
– Какому другому парню?
– Это не мое дело… Я встал.
– Ладно, отдавайте деньги, и я исчезну, – сказал я, не собираясь позволять этой старой развалине заниматься вымогательством. – Ну, дедуля, давай их сюда, и поживее.
Грязные пальцы вцепились в купюры, словно медвежий капкан.
– Пару дней назад какой-то тип спрашивал мистера Денни, – торопливо произнес он. – Он приходил вчера, а потом сегодня утром. Он жутко хочет с ним поговорить.
– Он назвал свое имя?
– Нет, а я не спрашивал. Он настоящий бандит. Мне не хотелось тут с ним оставаться вдвоем. У меня появился интерес:
– Может, это какой-нибудь актер в образе? Денни ведь занимается актерами? Управляющий покачал головой.
– Этот парень не актер, – серьезно заявил он. – Он меня напугал. У него такие глаза, что у меня по спине мурашки забегали.
Меня не особенно интересовала реакция его спины, однако ему я этого не сказал.
– Он был здесь сегодня утром?
– Верно. Он меня не заметил, но я его видел. Он прошмыгнул вверх по лестнице, когда думал, что поблизости никого нет. В этом здании я почти все подмечаю.
– Что он там делал, ведь Денни не было? Безвольное лицо старика приняло озадаченное выражение.
– Откуда мне знать? Вы ведь не думаете, что я должен был бы его спросить, а? Он опасен, я знаю. Он преступник.
– Как он выглядел? – Я сделал еще глоток и решил, что хоть на банке и написано, что в ней пиво, содержимое слишком омерзительно, чтобы напрягаться и допивать. Передернувшись, я поставил банку на пол.
– Как выглядел? – Управляющий нахмурился. – Я же вам уже сказал, верно? Чего вы еще хотите?
– Во что он был одет? Он высокий или низкий, толстый или тощий, бритый или с бородой?
– Я плохо описываю людей, – наконец сказал он. Это меня не удивило: по его внешнему виду можно было судить, что вряд ли он способен хоть что-нибудь сделать хорошо. – По-моему, у него фигура как у вас, волосы темные, брови сросшиеся, поэтому кажется, что он хмурится. Насколько я помню, на нем была синяя с белым клетчатая куртка, светло-коричневые брюки и коричневая шляпа с широкими опущенными полями.
Для меня это прозвучало описанием актера, причем плохого.
– Ладно, черт с ним, – сказал я, прикуривая следующую сигарету. – Меня интересует Денни. Вы знаете, где он держит свои вещи? Неужели у него нет местечка, куда он складывает свое барахло, когда уезжает в турне?
– Если и есть, то я о нем не знаю.
– А его почта?
– Ждет его здесь. Ему мало пишут. Кажется, я никуда не продвигался.
– Мисс Джеллерт здесь когда-нибудь бывает? – без особой надежды поинтересовался я.
– Кто она?
– Одна девушка, с которой он ездит по городам.
– Ничего не знаю ни про каких девушек. Это меня опять же не удивило.
– Неужели у него нет друзей, которые его навещают? Вы кого-нибудь знаете?
– Я не сую нос в чужие дела. Меня не интересуют съемщики.
«Что же его интересует?» – подумал я.
– Похоже, этого типа найти непросто, – сказал я, поднимаясь. – Что ж, благодарю за помощь.
Клерк в отеле «Калвер», прилизанный и отглаженный тип лет около шестидесяти, сообщил мне, что Элен в баре. Очевидно, она, не теряя ни минуты, вознамерилась открыть свой счет на расходы. Я поспешил ей на помощь.
Она погладила меня по руке:
– Я очень рада, что ты пришел. Мне так нравится этот отель! Номер тоже великолепный, и меня уже дважды приняли за кинозвезду.
Я сделал знак бармену.
– Ерунда. Меня вот приняли за кинорежиссера, и имей в виду, что кинорежиссер в Голливуде – самая важная фигура.
Бармен подошел и вопросительно приподнял брови, сохраняя безразличное выражение лица. Я заказал большую порцию сухого мартини.
Пока он без малейших признаков энтузиазма ее готовил, Элен поинтересовалась:
– Ты ведь конечно же не выпивал все это время с Фэншоу?
– Не знаю насчет «конечно же», – парировал я. – Я бы мог провести с ним буйный вечерок. По его словам, у него есть длиннющий список телефонных номеров, и он с удовольствием ими со мной поделится.
– И что ты ответил?. – протянула Элен, разглядывая свой нос в карманное зеркальце, потом удовлетворилась увиденным и спрятала зеркальце в сумочку.
– Разумеется, искушение было велико, – беззаботно сказал я, – но, хорошо подумав, я решил, что птичка в руке лучше двух в телефонной книге. Не такой уж я активный.
Бармен поставил мой мартини на столик, забрал плату и вернулся к стойке.
– Я думал осмотреть контору Денни, – продолжал я. – Вот поработаешь со мной бок о бок и узнаешь, что у твоего мужа все в руках горит. Боюсь, нашего приятеля Денни будет нелегко отыскать. Управляющий домом ничего подсказать не смог, а поскольку нам важно как можно скорее найти мистера Денни, я предлагаю плотно поужинать, а потом я вернусь к его конторе: а вдруг в его личных бумагах я отыщу ключ к его нынешнему местопребыванию? Как по-твоему, хорошая мысль?
– Ты хочешь сказать, что намерен туда вломиться? – спросила Элен, удивленно распахнув глаза.
– Видимо, ты бы так это и назвала. Дверь показалась мне не слишком прочной.
– А вдруг тебя обнаружит полицейский?
– Я предусмотрел такую возможность. Я приложу все усилия, чтобы меня не заметили, но если он будет настаивать на том, чтобы на меня поглядеть, то я исчезну с максимально возможной скоростью.
– А вдруг он тебя поймает или подстрелит?
– В таком случае я проведу несколько месяцев в тюрьме или долгий срок в гробу, в зависимости от того, какой метод поведения он предпочтет. Все это пустяки. На риск такого рода я пускаюсь ежечасно, просто впервые тебе об этом говорю.
– Я пойду с тобой.
– Ни в коем случае, – твердо сказал я. – Эта работенка не для девушки. Ты сама только что сказала, что на сцене может появиться вооруженный коп. Не хочу, чтобы ты рисковала своей прелестной кожей. Ты останешься здесь, а я тебе подробно все расскажу, когда и если вернусь.
– Я иду с тобой, – с не меньшей твердостью заявила она. —, На самом деле было бы лучше, если бы ты остался здесь, а я бы сделала все сама. Девушке гораздо легче проделать такую штуку, чем мужчине, и шума будет значительно меньше. Полицейский и не подумает в меня стрелять, а вот в тебя непременно пальнет.
– Но послушай, – возразил я, – это работа для опытного следователя, а не для любителя. Ты не сможешь войти. Для этого нужно взламывать дверь, возиться с замками и тому подобное. Верю, что твоя принадлежность к женскому полу удержит полицейского от выстрела, но хотел бы я посмотреть, как женщина открывает запертую дверь.
– Тогда пойдем, и увидишь.
Мы вышли из отеля «Калвер» сразу после одиннадцати. Перед этим, начиная с восьми часов, мы выпили еще несколько коктейлей и съели великолепный ужин, обсуждая за трапезой страховку Джеллерт. Теперь, когда у нее было время подумать на эту тему, мне было интересно послушать, что она думает по поводу этой истории', но подгонять ее было нельзя.
– Я понимаю, что дело кажется подозрительным, – говорила она, – но это не обязательно означает, что оно и впрямь подозрительное. Страховка могла быть на самом деле оформлена для рекламы, в это можно поверить. Алан – хороший агент, и он может все потерять, если заключит неудачную сделку. Если он удовлетворен этой сделкой, а его нелегко обмануть, то, значит, эти двое – честные люди. Тим Эндрюс мне сказал, что, по его мнению, страховка в порядке. Он очень высокого мнения об Алане. Он сказал, что готов был принять полис без проверки только потому, что им занимался Алан. Конечно, Мэддакс Алана не любит. Мэддакс проверяет на свет любую страховку, но в то же время нельзя забывать о том, что у него отличный нюх на фальшивки. Он пока что не ошибался, и возможно, что Алана одурачили.
– Знаю, но вот что меня беспокоит: если это все-таки мошенничество, то каким образом убьют эту девушку? Пока что я вижу только одну возможность… – Я рассказал ей о неисправной электропроводке и как это можно отделить от казни на электрическом стуле.
На Элен моя идея впечатления не произвела.
Фэншоу был большой и толстый, с выбритым до синевы подбородком. Мои вопросы о страховке Джеллерт его позабавили: казалось, он в жизни не слышал ничего смешнее. Я его не винил: на него не давили.
– Мэддакс звонил мне примерно час назад, – сказал он после того, как мы обсудили детали страховки. – Он проверил тот отпечаток, но он чист. Мне кажется, Мэддакс надеялся, что девчонка где-то засветилась.
– Я так не думаю, – ответил я. – В этом случае она не оставила бы свой отпечаток на полисе. Я по-прежнему не верю, что это вышло случайно. Очень мило, что ты сидишь тут и улыбаешься, но тебе не придется отвечать в случае чего.
– По-моему, это несерьезно, – возразил он. – Проблема Мэддакса в том, что он слишком подозрительно ко всему относится. Почему бы не проявить немножко доверия к Гудьеру? И потом, ведь этот парень – чертовски хороший агент. Мне здорово повезло, что его сюда перевели. Не знаю, слышал ты или нет, но он устроил потрясающую сделку с Джойс Шерман. Это самая полная страховка из всех, которые я когда-либо видел. Взносы, которых он от нее добился, такие огромные, что просто волосы дыбом. А полис он продал потому, что позаботился сюда приехать и лично ей напомнить возобновить страховку от пожара и кражи. Большинство моих лодырей просто позвонили бы или послали уведомление по почте, а вот Гудьер приехал сам. Он заслуживает того, чтобы ему доверяли, а не пинали всю дорогу.
– Знаю, он лучший из лучших, но бесполезно ждать от Мэддакса, чтобы он кому-нибудь доверял. Во всяком случае, я не жалуюсь на судьбу: работа будет легкой, а благодаря ей я вырвался из конторы и из тисков Мэддакса.
Фэншоу просиял:
– Если хочешь в свободное время поразвлечься, только скажи. У меня целая книжка телефонов горячих и страстных красоток, которые с удовольствием скрасят тебе жизнь.
– Благодарю за предложение, но я привез с собой жену, – сказал я, вставая. – Она достаточно горячая и страстная. У меня есть время забежать в контору к Денни, так сказать, приступить к делу. Хочу произвести впечатление на супругу своими методами работы.
– Если тебе нечем будет заняться, приходи сегодня вечером в спортклуб. Я угощу тебя стаканчиком.
Я ответил, что посмотрю, как пойдут дела, пожал ему руку и вышел на улицу.
Ведя машину по бульвару Лонг-Бич, я подумал, что недурно было бы попытаться самому перевестись в филиал Фэншоу. Он вроде бы неплохой парень, и будет приятно избавиться от Мэддакса. Я знал, что обманываю себя: Мэддакс со мной не расстанется, да и сам старик не отпустит.
Я нашел Четвертую улицу, расспросив полицейского, который разглагольствовал, скорее, о том, где я могу поставить свою машину, чем о том, где находится нужный мне дом с конторой Денни, но в конце концов благодаря собственному упорству я это из него выудил. Стоянка, на которую он мне указал, находилась настолько далеко от Четвертой улицы, что я решил рискнуть и проехал мимо, но прямо у главного входа в здание обнаружил еще одного копа с таким угрюмым выражением лица, что передумал и поехал назад к месту стоянки.
Когда я вернулся пешком, то уже слегка вспотел.
Здание, приютившее контору Денни, было зажато между аптекой и китайским рестораном. Вход был оборудован двойными крутящимися дверями и отделан медью, которую, судя по всему, не чистили по меньшей мере пару лет. Я толкнул дверь и оказался в темном, душном помещении, в котором стояли самые разные запахи, от давнишних помоев до немытых тел.
Там был лифт, из тех, которые приводишь в движение сам, потянув за веревку. Веревка показалась мне такой протершейся и ненадежной, что я решил идти пешком. Кроме того, в нем кого-то стошнило и до сих пор никому не пришло в голову это убрать.
Табличка у лестницы сообщила мне, что контора Денни на шестом этаже. Это была маленькая записка, нацарапанная неровными печатными буквами на листе бумаги и наклеенная поверх имени предшественника. Она гласила: «Брэд Денни. Агент. Комната 10, 6-й этаж».
Не то объявление, какое могло бы привлечь клиенток-кинозвезд вроде Джойс Шерман, но, в конце концов, всякие агенты нужны.
Я не спеша поднимался по лестнице, не встретив никого на пути. Из пары кабинетов, попавшихся мне по дороге, доносился треск пишущих машинок.
Денни делил шестой этаж с пожарным выходом и мужской уборной. Дверь его конторы была напротив пожарного выхода. Эта дверь не впечатляла своим видом. Может, ее и красили, когда устанавливали, но с тех пор к ней не притрагивались. К двери была приклеена визитная карточка с тем же незатейливым текстом, что и на табличке внизу.
Без особой надежды я постучал и, выдержав достаточно долгую паузу, повернул ручку. Дверь не открывалась, и без особых умственных усилий я сделал вывод, что она заперта.
Я отошел, нащупал в кармане сигарету и уставился на дверь. На ней был цилиндрический замок, и мне бы удалось его открыть без особого труда, но я решил, что сейчас не время, и предпринял долгое, одинокое путешествие вниз по лестнице.
Задержавшись в вестибюле, я осмотрелся. Дверь у лифта показалась мне именно тем, что я искал. Я подошел к ней и постучал; тишина.
Я снова постучал, потом нажал на ручку и толкнул. Дверь открылась, в нос ударил запах несвежего пива и застойной воды, пополнив гамму ароматов вестибюля.
Впереди был коридор, в конце которого виднелись каменные ступени. Я подошел к ним и перегнулся через железные перила: подо мной было большое помещение с бетонным полом, заваленное ведрами, метлами, пустыми бочонками, коробками и деревянными ящиками и воняющее мышами и жирной, давно протухшей едой.
На одном из ящиков сидел пожилой мужчина без пиджака, в очках в оловянной оправе, в котелке и поношенных брюках. Он читал газету с результатами скачек и бормотал что-то себе под нос с таким видом, будто бы ему ни до чего на свете не было дела. В левой руке старик держал банку с пивом и, пока я за ним наблюдал, он отвел взгляд от газеты и отхлебнул из банки. Я подождал, когда он от нее оторвется, и спустился вниз. Старик внимательно посмотрел на меня, поправил очки, поставил банку на пол и моргнул. Он показался мне довольно безобидным, но на всякий случай я изобразил широкую дружескую улыбку. Он продолжал молча смотреть, никак на нее не отреагировав.
– Привет, – сказал я, подойдя. – Я ищу управляющего. Это вы?
Тяжелые веки над покрасневшими глазами снова моргнули.
– Управляющий, – терпеливо повторил я. – Человек, который заведует этим домом. Это вы?
Он не выказал уверенности, но, поразмыслив, ответил, что, по-видимому, это он.
Я уже изнывал от жары и обливался потом. Воздух в комнате был таким плотным, что его можно было резать ножом. Я дотянулся и подвинул к себе перевернутый бочонок, сдул с него пыль и сел.
– Я бы выпил баночку пива, если вы продадите, – сказал я.
– Лишней нету, – не колеблясь ответил он. Я вытащил свою пачку «Кэмел», достал две сигареты и одну предложил ему. Он схватил ее быстрее, чем ящерица хватает муху. Мы прикурили и некоторое время дымили друг другу в лицо, потом он проявил инициативу и спросил:
– Вы меня ищете?
– Точно, – подтвердил я и достал бумажник. Вынув из него свою визитку, я сунул ее ему. Он взял ее, посмотрел, подумал и вернул мне.
– Не хочу, – заявил он. – Не верю я в это страхование.
Я подумал: интересно, как бы с ним справился Алан Гудьер. Возможно, в конце концов он продал бы ему весь набор. Я порадовался, что не занимаюсь продажей полисов.
– Я ищу Брэда Денни, – объяснил я.
– Шестой этаж, комната десять, – ответил он.
– Знаю. Я там был. Его нет.
– Тогда ничем не могу помочь, – изрек он и зашуршал газетой. Он по-своему пытался отделаться от меня – расхлябанно и безвольно.
– Вы знаете, когда он вернется?
– Вряд ли.
– Вы знаете, где он?
– Нет.
– Я хочу с ним связаться. Это важно. Он взглянул на свою газету, хоть и не осмеливался открыто к ней вернуться.
– Я тут ни при чем, мистер.
– Может, и нет, – сказал я и вынул две долларовые купюры. По-моему, большего он не запросил бы. Я оказался прав. Он скосил глаза на деньги и принялся сверлить их взглядом. – Когда вы видели его в последний раз?
Однако он хотел быть уверенным, прежде чем начать говорить.
– Это мне? – спросил он.
– Возможно. Это цена, которую я плачу за банку пива и небольшую помощь.
Он подскочил так быстро, будто в него вонзился гвоздь, подошел к припрятанным запасам и вернулся с банкой пива, которую сунул мне в руку. Я дал ему два бакса.
– Начнем сначала, – предложил я, открывая крышку. – Где Денни?
– Не мое дело – говорить о съемщиках, – ответил он, – но я не против угодить…
– Ладно, пропустим это. Будем считать, что это мы проехали. – Я отхлебнул из банки: пиво было безвкусным, как чай у скряги. – Когда вы видели его в последний раз?
– В прошлом месяце. Он приходил заплатить за аренду.
– Вам известно, где он теперь?
Он попытался изобразить сожаление:
– Нет, не знаю. Он много ездит. Он мне говорил, что побывал везде – в Стоктоне, Окленде, Джексоне, во всех этих городишках.
– Вы не знаете, как бы мне с ним связаться?
– Нет, я уже говорил тому, другому парню… – Он умолк, посмотрел на меня искоса и цыкнул зубом.
– Какому другому парню?
– Это не мое дело… Я встал.
– Ладно, отдавайте деньги, и я исчезну, – сказал я, не собираясь позволять этой старой развалине заниматься вымогательством. – Ну, дедуля, давай их сюда, и поживее.
Грязные пальцы вцепились в купюры, словно медвежий капкан.
– Пару дней назад какой-то тип спрашивал мистера Денни, – торопливо произнес он. – Он приходил вчера, а потом сегодня утром. Он жутко хочет с ним поговорить.
– Он назвал свое имя?
– Нет, а я не спрашивал. Он настоящий бандит. Мне не хотелось тут с ним оставаться вдвоем. У меня появился интерес:
– Может, это какой-нибудь актер в образе? Денни ведь занимается актерами? Управляющий покачал головой.
– Этот парень не актер, – серьезно заявил он. – Он меня напугал. У него такие глаза, что у меня по спине мурашки забегали.
Меня не особенно интересовала реакция его спины, однако ему я этого не сказал.
– Он был здесь сегодня утром?
– Верно. Он меня не заметил, но я его видел. Он прошмыгнул вверх по лестнице, когда думал, что поблизости никого нет. В этом здании я почти все подмечаю.
– Что он там делал, ведь Денни не было? Безвольное лицо старика приняло озадаченное выражение.
– Откуда мне знать? Вы ведь не думаете, что я должен был бы его спросить, а? Он опасен, я знаю. Он преступник.
– Как он выглядел? – Я сделал еще глоток и решил, что хоть на банке и написано, что в ней пиво, содержимое слишком омерзительно, чтобы напрягаться и допивать. Передернувшись, я поставил банку на пол.
– Как выглядел? – Управляющий нахмурился. – Я же вам уже сказал, верно? Чего вы еще хотите?
– Во что он был одет? Он высокий или низкий, толстый или тощий, бритый или с бородой?
– Я плохо описываю людей, – наконец сказал он. Это меня не удивило: по его внешнему виду можно было судить, что вряд ли он способен хоть что-нибудь сделать хорошо. – По-моему, у него фигура как у вас, волосы темные, брови сросшиеся, поэтому кажется, что он хмурится. Насколько я помню, на нем была синяя с белым клетчатая куртка, светло-коричневые брюки и коричневая шляпа с широкими опущенными полями.
Для меня это прозвучало описанием актера, причем плохого.
– Ладно, черт с ним, – сказал я, прикуривая следующую сигарету. – Меня интересует Денни. Вы знаете, где он держит свои вещи? Неужели у него нет местечка, куда он складывает свое барахло, когда уезжает в турне?
– Если и есть, то я о нем не знаю.
– А его почта?
– Ждет его здесь. Ему мало пишут. Кажется, я никуда не продвигался.
– Мисс Джеллерт здесь когда-нибудь бывает? – без особой надежды поинтересовался я.
– Кто она?
– Одна девушка, с которой он ездит по городам.
– Ничего не знаю ни про каких девушек. Это меня опять же не удивило.
– Неужели у него нет друзей, которые его навещают? Вы кого-нибудь знаете?
– Я не сую нос в чужие дела. Меня не интересуют съемщики.
«Что же его интересует?» – подумал я.
– Похоже, этого типа найти непросто, – сказал я, поднимаясь. – Что ж, благодарю за помощь.
Клерк в отеле «Калвер», прилизанный и отглаженный тип лет около шестидесяти, сообщил мне, что Элен в баре. Очевидно, она, не теряя ни минуты, вознамерилась открыть свой счет на расходы. Я поспешил ей на помощь.
Она погладила меня по руке:
– Я очень рада, что ты пришел. Мне так нравится этот отель! Номер тоже великолепный, и меня уже дважды приняли за кинозвезду.
Я сделал знак бармену.
– Ерунда. Меня вот приняли за кинорежиссера, и имей в виду, что кинорежиссер в Голливуде – самая важная фигура.
Бармен подошел и вопросительно приподнял брови, сохраняя безразличное выражение лица. Я заказал большую порцию сухого мартини.
Пока он без малейших признаков энтузиазма ее готовил, Элен поинтересовалась:
– Ты ведь конечно же не выпивал все это время с Фэншоу?
– Не знаю насчет «конечно же», – парировал я. – Я бы мог провести с ним буйный вечерок. По его словам, у него есть длиннющий список телефонных номеров, и он с удовольствием ими со мной поделится.
– И что ты ответил?. – протянула Элен, разглядывая свой нос в карманное зеркальце, потом удовлетворилась увиденным и спрятала зеркальце в сумочку.
– Разумеется, искушение было велико, – беззаботно сказал я, – но, хорошо подумав, я решил, что птичка в руке лучше двух в телефонной книге. Не такой уж я активный.
Бармен поставил мой мартини на столик, забрал плату и вернулся к стойке.
– Я думал осмотреть контору Денни, – продолжал я. – Вот поработаешь со мной бок о бок и узнаешь, что у твоего мужа все в руках горит. Боюсь, нашего приятеля Денни будет нелегко отыскать. Управляющий домом ничего подсказать не смог, а поскольку нам важно как можно скорее найти мистера Денни, я предлагаю плотно поужинать, а потом я вернусь к его конторе: а вдруг в его личных бумагах я отыщу ключ к его нынешнему местопребыванию? Как по-твоему, хорошая мысль?
– Ты хочешь сказать, что намерен туда вломиться? – спросила Элен, удивленно распахнув глаза.
– Видимо, ты бы так это и назвала. Дверь показалась мне не слишком прочной.
– А вдруг тебя обнаружит полицейский?
– Я предусмотрел такую возможность. Я приложу все усилия, чтобы меня не заметили, но если он будет настаивать на том, чтобы на меня поглядеть, то я исчезну с максимально возможной скоростью.
– А вдруг он тебя поймает или подстрелит?
– В таком случае я проведу несколько месяцев в тюрьме или долгий срок в гробу, в зависимости от того, какой метод поведения он предпочтет. Все это пустяки. На риск такого рода я пускаюсь ежечасно, просто впервые тебе об этом говорю.
– Я пойду с тобой.
– Ни в коем случае, – твердо сказал я. – Эта работенка не для девушки. Ты сама только что сказала, что на сцене может появиться вооруженный коп. Не хочу, чтобы ты рисковала своей прелестной кожей. Ты останешься здесь, а я тебе подробно все расскажу, когда и если вернусь.
– Я иду с тобой, – с не меньшей твердостью заявила она. —, На самом деле было бы лучше, если бы ты остался здесь, а я бы сделала все сама. Девушке гораздо легче проделать такую штуку, чем мужчине, и шума будет значительно меньше. Полицейский и не подумает в меня стрелять, а вот в тебя непременно пальнет.
– Но послушай, – возразил я, – это работа для опытного следователя, а не для любителя. Ты не сможешь войти. Для этого нужно взламывать дверь, возиться с замками и тому подобное. Верю, что твоя принадлежность к женскому полу удержит полицейского от выстрела, но хотел бы я посмотреть, как женщина открывает запертую дверь.
– Тогда пойдем, и увидишь.
Мы вышли из отеля «Калвер» сразу после одиннадцати. Перед этим, начиная с восьми часов, мы выпили еще несколько коктейлей и съели великолепный ужин, обсуждая за трапезой страховку Джеллерт. Теперь, когда у нее было время подумать на эту тему, мне было интересно послушать, что она думает по поводу этой истории', но подгонять ее было нельзя.
– Я понимаю, что дело кажется подозрительным, – говорила она, – но это не обязательно означает, что оно и впрямь подозрительное. Страховка могла быть на самом деле оформлена для рекламы, в это можно поверить. Алан – хороший агент, и он может все потерять, если заключит неудачную сделку. Если он удовлетворен этой сделкой, а его нелегко обмануть, то, значит, эти двое – честные люди. Тим Эндрюс мне сказал, что, по его мнению, страховка в порядке. Он очень высокого мнения об Алане. Он сказал, что готов был принять полис без проверки только потому, что им занимался Алан. Конечно, Мэддакс Алана не любит. Мэддакс проверяет на свет любую страховку, но в то же время нельзя забывать о том, что у него отличный нюх на фальшивки. Он пока что не ошибался, и возможно, что Алана одурачили.
– Знаю, но вот что меня беспокоит: если это все-таки мошенничество, то каким образом убьют эту девушку? Пока что я вижу только одну возможность… – Я рассказал ей о неисправной электропроводке и как это можно отделить от казни на электрическом стуле.
На Элен моя идея впечатления не произвела.