Джеймс Хэдли Чейз
Избавьте меня от нее

Глава 1

   Парадиз-Сити. Вечер. 22.30.
 
   Высокий красавец, с темными вьющимися волосами, лет сорока на вид, задержался у входа в игорный зал казино Парадиз-Сити. На нем был безукоризненно сшитый костюм, темно-синяя рубашка и кроваво-красный галстук.
   Он внимательно оглядывал зал. В уютном зальчике было всего три стола для игры в рулетку — заведение для солидных клиентов. Ставок менее пятисот долларов здесь не признавали, случайные туристы и мелкая рыбешка сюда и не заглядывали. Но поскольку Парадиз-Сити — это рай для миллионеров, роскошно убранный зал был переполнен.
   Высокий красавчик, известный Джулиан Лукан — для друзей просто Лаки-везунчик, одобрительно кивнул. Где-нибудь в этой толпе вполне могла оказаться одинокая миллионерша, с помощью которой можно было бы насытить его страсть к деньгам.
   Лукан специализировался на дамочках среднего возраста и пожилых вдовах, у которых было больше денег, чем мозгов. Он вел шикарный образ жизни. Уж если ему и приходилось развлекать в постели стареющих толстух, он обеспечивал им на старости лет захватывающее приключение, но всегда следил, чтобы плата была справедливой, а это удовольствие обходилось недешево.
   В Парадиз-Сити Лукан приехал три дня назад и, естественно, без денег, хотя его постельные услуги оплачивались очень высоко. Безденежье мало волновало Лаки. Он жил на широкую ногу и к тому же играл на скачках. Деньги существуют, чтобы их тратить, — таково было его жизненное кредо.
   Ему всегда удавалось подцепить состоятельную старуху, щедрую на чувства и наличность, но последние три дня ничего стоящего не попадалось.
   Впрочем, Лаки был оптимистом. Немного терпения — и все образуется. Вот только деньги таяли на глазах. Черти дернули его на скачках поставить пять штук на клячу, которая пришла последней.
   Его ярко-голубые глаза пристально изучали лица сидевших за столом дам. Может, удастся заинтересовать вон ту толстуху с подсиненными волосами, увешанную бриллиантами, или вот эту, тощую, которая сделала не меньше пяти подтяжек кожи на лице, но у которой рубины и превосходные изумруды?
   У обеих вид скучающий и безразличный, и с какой небрежностью передвигают они по столу фишки достоинством в тысячу баксов! Надо только уловить момент, когда они выиграют и будут в хорошем настроении.
   Лаки подошел поближе, достал золотой портсигар — подарок некой французской графини, извлек из него сигарету и прикурил от золотой, инкрустированной мелкими бриллиантами зажигалки — дар стареющей румынской миллионерши.
   — Если не ошибаюсь, мистер Лукан? — произнес за его спиной мужской голос. Лукан напрягся — голос был резким и отрывистым. Он быстро обернулся. На него смотрел крепко сбитый мужчина лет пятидесяти, ростом с самого Лукана. Черные, тронутые сединой волосы коротко подстрижены, твердые черты лица, серые глаза.
   Благодаря своему роду занятий, Лукан умел определить принадлежность любого лица любого пола к той или иной социальной категории, поэтому он мгновенно понял, что перед ним важная персона. Помимо холодного, безжалостного выражения его лица, об этом говорил и темный костюм, обошедшийся в порядочную сумму. К своему неудовольствию, Лукан вынужден был признать, что рядом с этим мужчиной в белой рубашке из ткани тонкой выделки и темном, расписанном вручную галстуке он сам выглядит довольно убого.
   Лукан напустил на себя вид надменный и независимый, стараясь не опускать глаз под пристальным взглядом незнакомца, но все же был вынужден отвести взгляд.
   — Да, я — Лукан, но что-то не припоминаю, чтобы нас друг другу представляли.
   — Мистер Лукан, у меня есть для вас выгодное предложение, — тихо сказал мужчина. — Не хотите ли выпить со мной?
   Выгодное предложение!
   Лукан навострил уши, но своего интереса не выдал. От мужчины прямо-таки пахло большими деньгами.
   — Это интересно, — сказал он со своей чарующей улыбкой, от которой таяли его стареющие клиентки. На незнакомца, впрочем, это не произвело никакого впечатления. — И все же, кто вы такой?
   — Идемте в бар, мистер Лукан, там мы сможем поговорить без помех.
   Незнакомец развернулся и пошел к выходу. За ним, как дрессированная собачка, засеменил Лукан.
   Выгодное предложение!
   В любом случае выслушать не помешает. Долго это не продлится — такие шишки умеют ценить свое и чужое время.
   Незнакомец между тем уселся за столик в темном углу бара, подальше от пьяниц, утешавшихся после проигрыша. Как только Лукан опустился на стул, к ним подскочил бармен:
   — Что будете пить?
   — Скотч, пожалуйста.
   — Два двойных скотча, Чарлз.
   Незнакомец, отдав распоряжение, больше не говорил ни слова и только рассеянно оглядывал зал. Лукан с беспокойством заерзал на стуле, смял в пепельнице недокуренную сигарету.
   — Вы до сих пор не представились. Никакой реакции. Все тот же равнодушный взгляд. Напряжение Лукана росло. Тут, к счастью, подошел бармен с выпивкой.
   Как только он отошел, незнакомец повернулся и оглядел Лукана. Стальные серые глаза впились в него изучающим, неприятным взглядом.
   — Я о вас все знаю, Лукан, — заговорил мужчина своим негромким, резким голосом. — Вы — профессиональный стервятник, паразитирующий на глупых богатых бабах. Совесть для вас — пустой звук, и за хорошие деньги вы готовы на все.
   Лукан густо покраснел:
   — Не знаю, кто вы такой, но оскорблений ни от кого я не потерплю!
   — Не морочьте мне голову! — оборвал его мужчина. — Мне как раз нужен такой человек, и я хорошо плачу. Я предлагаю двести тысяч долларов, не желаете?
   У Лукана перехватило дыхание. За такие деньги он был готов снести любые оскорбления. Он откинулся на спинку стула.
   — Звучит неплохо, — сказал он.
   — Я хочу, чтобы вы помогли мне избавиться от жены.
   Лукан совершенно успокоился. В прошлом он провернул немало таких деликатных дел за сущую ерунду по сравнению с предложенной суммой.
   — Нет проблем! — внезапно севшим голосом сказал он. — Нужен развод? Вы его получите.
   — Не торопитесь. — Жесткие интонации в голосе мужчины вновь заставили Лукана насторожиться. — Речь идет не о разводе. Я сказал, что мне нужен человек, который помог бы мне избавиться от жены.
   Лукан уставился в жесткое, безжалостное лицо.
   — Боюсь, я не понимаю, — медленно проговорил он.
   — Мне нужно, чтобы вы устроили моей жене несчастный случай со смертельным исходом. За это я заплачу вам двести тысяч долларов.
   "Что он, чокнулся? — подумал Лукан. — Он предлагает мне убить его жену!» Дрожащим голосом он сказал:
   — Не думаю, что мне это подходит. Я не понимаю, что это вы такое говорите.
   — Я, по-моему, ясно выразился. Я прошу вас устроить, чтобы с моей женой произошел несчастный случай со смертельным исходом, и за это я заплачу вам двести тысяч долларов.
   — Вы… вы предлагаете мне двести штук, чтобы я пришил вашу жену?
   — Похоже, наконец-то до вас дошло, Лукан.
   Первой реакцией Лукана было броситься прочь из бара, но природная жадность пересилила.
   "Со смертельным исходом! Двести тысяч долларов! Надо послушать, что скажет этот мужик. Главное — не спешить, — говорил он себе. — А смыться никогда не поздно».
   — Да… Честно говоря, не ожидал такого, — сказал он, вытирая носовым платком вспотевшие виски. Залпом выпил свою дозу виски и добавил:
   — Это серьезно?
   — Серьезней не бывает, — отрезал незнакомец, нетерпеливо шевельнувшись на стуле. — Да или нет?
   Изворотливый мозг Лукана лихорадочно работал. Итак, убийство. У него не было никакого желания связываться с такими делами. Одно дело — глупые, богатые старухи, другое — убийство. Нет, увольте, но упускать такую кучу «зеленых» тоже нельзя. Это позволит ему рассчитаться с карточными долгами, провести сезон в этом шикарном городе и не думать об осточертевших старухах.
   — Так да или нет? — повторил мужчина. Лукан, помедлив, заговорил осторожнее:
   — Думаю, я мог бы кое-что сделать для вас. В первый раз с тех пор, как они встретились, мужчина криво улыбнулся.
   — Это удивительно, — сказал он негромко, — как за деньги можно получить все.
   Лукан вряд ли слышал его. Его мозг напряженно работал. Среди его многочисленных знакомых в преступном мире было несколько таких, которые не задумаются пустить в распыл любого за хорошую плату. Он сам выступит как посредник, получит свою долю и забудет обо всем этом.
   Теперь, успокоившись, он взглянул на мужчину, который внимательно наблюдал за ним.
   — Но поймите, сам я такими делами не занимаюсь. Но у меня есть связи… Полагаю, что это можно будет организовать. Дайте мне пару дней, чтобы все хорошо обмозговать.
   — Вы должны отчетливо понимать, Лукан, — с угрозой в голосе сказал незнакомец, — что все должно быть сделано самым тщательным образом. Смерть от несчастного случая — все ясно, убедительно, никаких сомнений и подозрений. Через два дня у меня должен быть тщательно разработанный план.
   Где вы остановились?
   — В мотеле «Звездный».
   — Итак, послезавтра встретимся там в одиннадцать утра. Постарайтесь, чтобы я был доволен. — Мужчина поднялся. — Доброй ночи вам.
   Он быстро направился к выходу. Через несколько минут за ним последовал и Лукан. У выхода из казино он остановился перед швейцаром. Тот, прикоснувшись к фуражке, спросил:
   — Вызвать вашу машину, сэр?
   — Нет, спасибо. — Лукан двумя пальцами извлек из бумажника десятидолларовую купюру и сложил ее:
   — Вот тот высокий джентльмен, который только что вышел… Сдается мне, где-то я его встречал…
   — Конечно, ведь это же мистер Шерман Джемисон. — Банкнот поменял хозяина.
   — Ну, я так и думал.
   Лукан быстро прошел к стоянке, где его ждал взятый напрокат «Мерседес-200М». Включив зажигание, он вырулил на бульвар.
* * *
   На стоянке казино для особо важных персон сидел в своем серебристом «роллс-ройсе» Шерман Джемисон и размышлял.
   "Что ж, начало положено. Остается только убедиться, что этот парень сможет все организовать».
   Он осознавал, что нервничает из-за того, что приходится иметь дело с Луканом — жадным, скользким типом, жиголо. Но и выбора тоже не было. Джемисон не водил знакомств с наемными убийцами, хотя и знал об их существовании. Приходилось полагаться на Лукана, который мог оказаться осторожным посредником и который, казалось, был уверен, что найдет нужного человека. Характеристика, данная ему одной разочарованной в жизни богатой пожилой дамой: «Этот подлец что угодно сделает за деньги», — кажется, оправдалась.
   Джемисон отдавал себе отчет, что, имея дело с типом вроде Лукана, надо поступать крайне осмотрительно. В запасе у него был по крайней мере месяц. Все должно было быть сделано очень тщательно: никакой полиции. Без сомнений, несчастный случай. Ничего грубого. Через два дня он будет знать, сможет ли Лукан разработать тщательный план; тогда, конечно, придется быть вдвойне осторожным.
   Мысли Шермана Джемисона переключились на жену. Они с Шеннон были женаты уже восемь лет. У нее было много достоинств. Красавица блондинка, превосходная хозяйка — все это немаловажные качества для жены делового человека. Шеннон вела оба его дома, и, будучи строгой, тем не менее прекрасно ладила с прислугой. Добрая и благородная душа, она любила Шермана, охотно и пылко отвечала на ласки мужа всегда, когда ему этого хотелось. Однако у нее был и недостаток, перевешивающий многие положительные моменты. Шерману было уже за сорок, когда он женился на Щеннон. Унаследовав от отца «Джемисен компьютер корпорейшн», он удачно повел дело и сильно приумножил свое состояние. И Джемисону нужен был сын, чтобы унаследовать созданную им и его отцом империю. «Компания всегда должна оставаться в семье», — часто говорил его отец. Джемисон хотел сына, чтобы направлять его, учить добиваться успеха. А когда Джемисон хотел чего-нибудь так сильно, он это получал, не важно, каким способом.
   Заветным желанием Джемисона было иметь сына.
   За последние шесть лет у Шеннон случилось три выкидыша, несмотря на то что она была чрезвычайно осторожна. После каждого из них Джемисон вел себя по отношению к жене все более враждебно. В прошлом году, казалось, беременность развивалась нормально, и была надежда, что все закончится благополучно. Но на седьмом месяце Шеннон поскользнулась на лестнице и упала. В больнице, куда ее срочно отвезли, родился мертвый ребенок. Мальчик…
   Джемисон, глядя на крохотное мертвое тельце, испытывал какое-то яростное разочарование. Жену он видеть не мог, на две недели уехал по делам в Лондон и Париж.
   Шеннон консультировалась у лучших специалистов, которые убеждали ее, что это капризы природы и нет никаких причин, почему бы ей не родить сына. Они сочувственно улыбались, советовали не отчаиваться и попробовать еще раз.
   Шеннон заставила их написать Джемисону, но он ни во что не верил.
   Прежде всего он обвинял жену в бесплодии.
   Второй ее недостаток — не слишком серьезный, но все же, — состоял в том, что Шеннон была строгой последовательницей католической церкви. Сам Джемисон был агностиком и, когда они поженились, принял как должное, что она воспитана в католической религии, и только пожал плечами. Но когда он осознал, что она каждое утро будет ходить к мессе, эта религиозность стала бесить Джемисона, предпочитавшего, чтобы по утрам жена была с ним, а не с Господом Богом.
   Кроме того, он обнаружил, что у Шеннон был явный музыкальный дар. Она прекрасно играла на виолончели и настаивала на том, чтобы посещать музыкальные фестивали и концерты симфонической музыки в Нью-Йорке. Джемисон был так же равнодушен к музыке, как и к Богу, поэтому на концерты Шеннон ходила одна. Ему же оставалось посещать вечеринки и ночные клубы. Трещина в их отношениях быстро увеличивалась.
   Однажды, на какой-то полуделовой вечеринке, когда Шеннон была на концерте, слушая Баха, Джемисон повстречал Тарнию Лоуренс. Он разговаривал с президентом одного крупного банка, изрядно наскучившим ему своей болтовней, когда на пороге появилась высокая брюнетка. Пока она стояла в дверях, поджидая хозяина дома, Джемисон разглядывал ее с растущим интересом.
   На ней было безупречное простое вечернее платье, стоившее кучу денег, и она была самой красивой женщиной, которую Джемисон когда-либо видел. Кровь быстрее побежала у него по жилам. Президент продолжал говорить:
   — Экономическая ситуация, похоже, все более ухудшается…
   — Да, — перебил его Джемисон. «Бог ты мой! — подумал он. — Вот это женщина!"
   — Вы знаете, кто эта женщина? Удивленный, президент повернулся:
   — Конечно, это мисс Тарния Лоуренс. Она клиентка нашего банка.
   — Неужели? — Джемисон по-прежнему смотрел на женщину, которую хозяин дома вел к группе гостей. — Кто она? И чем занимается?
   — Мисс Лоуренс одна из наиболее преуспевающих модельеров женской одежды. Дела у нее идут очень хорошо. Я давно советую ей привлечь капитал, но она пока сомневается. Если она решится, Джемисон, советую вам купить пакет акций.
   — Такое стоящее дело? — Джемисон любовался длинной, изящной спиной и совершенной прической.
   — Да, стоящее, у нее три магазинчика и маленькая фабрика. Но цены… — Президент закатил глаза. — Моя жена скоро вконец меня разорит.
   — Я хотел бы познакомиться с ней. — У Джемисона участился пульс.
   Однако проблема была, потому что женщина разговаривала с толстым рыжеволосым типом. Джемисону казалось, что этот разговор никогда не кончится.
   — Нет проблем, — сказал президент. — Мисс Лоуренс приходит на эти коктейли только для того, чтобы переговорить с нужными людьми, — шепнул президент. — Тот, с которым она сейчас разговаривает, один из ведущих закройщиков.
   — Я подожду, — ответил Джемисон, не отводя от нее взгляда.
   Он прикинул, что ей не больше тридцати лет. Изучая ее изящную фигуру и красивую грудь, он вновь почувствовал возбуждение. Да, вот это женщина!
   Президент продолжал свою болтовню, но Джемисон не слушал его. Он нетерпеливо ждал, вспоминая, когда же последний раз он вообще кого-либо ждал.
   Разговор наконец закончился, и Тарния, прощаясь, похлопала собеседника по руке.
   — Мисс Лоуренс, — быстро произнес президент, — разрешите представить вам Шермана Джемисона.
   Имя Джемисона, одного из богатейших и преуспевающих магнатов, было хорошо известно.
   На мгновение Тарния нетерпеливо нахмурила брови, а потом улыбнулась.
   Боже, подумал Джемисон, что за улыбка! Что за женщина!
   Она взглянула на него. Как только они обменялись взглядами, Джемисон понял, что не только он мгновенно влюбился в нее; по ее вспыхнувшим глазам было ясно, что и она влюбилась.
   Нечасто мужчина и женщина с первой же секунды знакомства понимают, что они действительно встретили свою вторую половинку. Это был именно такой случай.
   Они долго молча смотрели друг на друга. Под конец Тарния спокойно произнесла:
   — Приятно было с вами познакомиться, мистер Джемисон. К сожалению, я должна вас покинуть, — дела.
   Джемисон отодвинул плечом глазевшего на них президента.
   — Я тоже ухожу. Вы разрешите мне подвезти вас?
   Это произошло год назад.
   Тарния путешествовала из Парадиз-Сити в Нью-Йорк два раза в неделю. Несмотря на свои деловые встречи, Джемисон умудрялся обедать с ней в одном скромном ресторанчике. В Парадиз-Сити они были еще более осторожны.
   Шерман объяснил Тарнии, что его жена — строгая католичка.
   Шеннон не возражала против раздельного проживания, но наотрез отказалась разводиться, поскольку это было запрещено правилами ее религии.
   Тарния понимала его проблемы. Она знала, что, если они будут продолжать встречаться, это принесет им только несчастья, но ничего не могла с собой поделать. Ее словно магнитом тянуло к нему.
   Джемисон страстно желал ее. Он хотел, чтобы она всегда была с ним. Она могла бы стать великолепной матерью для его будущего сына!
   Но Тарния мягко, но решительно отказалась спать с ним, и Джемисон уважал ее решение. Он знал, что, если не женится на ней, эта восхитительная тайная связь рано или поздно должна прийти к концу.
   Однажды они сидели в ее шикарной пятикомнатной квартире в Парадиз-Сити. Из огромного окна открывался вид на море, пальмы и пляж. Джемисон очень любил расслабиться в ее обществе и, ничего не скрывая, говорить о ней и о себе.
   Он спросил, почему она до сих пор не замужем, ведь ей уже тридцать. Тарния отвечала, что в ее представлении карьера и супружество несовместимы.
   — Дела у меня идут хорошо, — сказала она. — Мне пришлось вести жестокую борьбу, но я победила. В молодости, когда я была подростком, у меня была одна встреча… Теперь я в основном работаю с «голубыми». — Она улыбнулась своей сверкающей улыбкой. — У меня не было никаких искушений, пока не появился ты.
   Но две недели назад его ждало потрясение. Они закончили обед в морском ресторане и молча сидели за столиком друг против друга, когда Тарния вдруг сказала:
   — Шерри, дорогой, нужно посмотреть правде в глаза. Так дальше не может продолжаться. Развода она тебе не даст, а я страдаю каждый раз, как вижу тебя.
   Он начал было протестовать, но Тарния жестом остановила его и продолжала:
   — Послушай, пожалуйста. Сегодня утром у меня был телефонный разговор с Джузеппи. Он один из лучших кутерье в Риме. Рим сейчас превращается в Мекку мировой моды. Он предлагает мне место главного модельера с огромной зарплатой и последующим участием в паях. Другого такого случая может и не быть. В наше время самые богатые и роскошные дамы ездят одеваться в Рим. Он дал мне месяц на размышления.
   Джемисон слушал, ощущая, как колотится его сердце, ощущая озноб. Тарния продолжала:
   — Шерри, дорогой, вся эта наша история разрывает мне сердце. Я уже не могу сосредоточиться как следует на работе — я постоянно думаю о тебе. Пойми меня! Раз мы не можем жениться, мне надо подумать о своем будущем. Мы сохраним чудесные воспоминания, но мы должны расстаться.
   Джемисон пережил немало неудач, разочарований и крахов, но тут у него словно язык отнялся. Наконец он взял себя в руки.
   — Да, я понимаю, — сказал он с ничего не выражающим лицом. — Ты прекрасный модельер, тебя ждет блестящая карьера. Но прежде чем принять окончательное решение, я хотел бы задать тебе один вопрос. — Он наклонился вперед и, взяв ее за руку, посмотрел в глаза. — Если бы я был свободен и смог бы жениться на тебе, согласилась бы ты оставить работу и удовольствоваться ролью жены и матери? Была бы ты счастлива?
   — О да, Шерри, — ответила она почти без запинки. — Я бы все бросила и была бы счастлива с тобой, и я бы хотела иметь от тебя детей. Но, увы, это невозможно. Так что я прошу тебя забыть меня, так же как я должна буду забыть тебя.
   Джемисон удовлетворенно кивнул:
   — Дай мне месяц, дорогая. Я уверен, что смогу убедить Шеннон, она даст мне развод. Пожалуйста, дай мне месяц.
   — Шерри, ты знаешь, что это все пустые мечты, — мягко сказала Тарния. — Такие мечты не сбываются, ты не сможешь жениться на мне, и мне нужно подумать о себе. Давай решим это сразу.
   — Ты даешь мне месяц? — спросил Джемисон, вставая.
   Она подумала и кивнула:
   — Да, месяц, начиная с сегодняшнего дня. Я уезжаю в Рим.
   — Идет. — Джемисон ласково поцеловал ее и удалился.
   И вот сейчас, поудобнее устраиваясь в «роллсе», он сознавал, что выбора у него нет. От Шеннон необходимо избавиться.
* * *
   Лаки Лукан подъехал к редакции «Парадиз-Сити геральд». Хотя было уже 23.30, во многих окнах горел свет. В это время как раз готовился завтрашний номер газеты.
   Лаки поднялся на шестой этаж, где в конце коридора, в маленькой комнатенке, надеялся застать Сидни Дрисдейла, ведущего в газете колонку светской хроники. К нему стекались самые свежие слухи. Чего он не знал о жителях Парадиз-Сити и приезжающих, того и не стоило знать. Пять-шесть человек день-деньской носились по городу, добывая для него информацию, и его скандальную колонку с интересом читали.
   Дрисдейл, как обычно, с зубочисткой в зубах сидел на месте и колдовал над материалами для утреннего выпуска. Делал он это вполне автоматически, а мыслями был далеко. Сид мечтал об ужине и домашнем отдыхе.
   В прошлом Лукан не раз подбрасывал Сиду скандальную информацию, так что между ними установилось полное деловое взаимопонимание. Дрисдейл всегда хорошо платил за непристойные истории, что поставлял Лукан.
   Дрисдейлу на вид было лет шестьдесят. Чрезмерно располневший, лысый, он напоминал Лукану жирного розового поросенка, весело бегающего по грядкам капусты.
   Неопрятно одетый, с расстегнутым воротом рубахи, на испещренном красными жилками носу неизменно торчали какие-то нелепые очки. В общем, внешний вид Дрисдейла нисколько не соответствовал его положению в газете.
   — Привет, Сид, — сказал Лукан, закрывая за собой дверь.
   — Ба, да это старина Лукан! — с преувеличенной радостью воскликнул журналист. — А я думал, ты давно уже в тюряге.
   Лукан кисло улыбнулся. Юмор Дрисдейла был не в его вкусе.
   — Как дела, Сид?
   — Что-нибудь принес? — спросил Дрисдейл. — Тогда давай, а то я домой собрался.
   Лукан опустился в кресло для посетителей, достал золотой портсигар, раскрыл и протянул собеседнику.
   Дрисдейл был известен тем, что ни от чего никогда не отказывался. Так и есть: взял из портсигара сигарету, посмотрел на нее с сомнением и спрятал в ящик письменного стола.
   — Бросил курить, — пояснил он. — Недурной портсигарчик. Какая-нибудь баба подарила?
   — Так я тебе и сказал. — Лаки изобразил свою чарующую улыбку. — Сид, мне нужна маленькая услуга.
   Дрисдейл поднял свои лохматые брови.
   — Никаких услуг, — резко возразил он. — Если ты только для этого приперся, то можешь поворачивать оглобли. Я голоден и ухожу.
   — И тебя даже не интересует, что дочь одного из городских шишек на этой неделе сделала аборт?
   Лицо Дрисдейла просветлело. О да, это его интересовало.
   — Расскажи мне поподробней, — сказал он, поудобнее пристраивая в кресле обширный зад.
   — Я сказал, что мне нужна услуга.
   — Услуга за услугу?
   — Именно.
   — И что ты хочешь?
   — Все, что ты знаешь о Шермане Джемисоне.
   Дрисдейл, искренне удивленный, уставился на него.
   — Шерман Джемисон?! Да ты что, совсем умом тронулся? Слушай, Лаки, ты мне нравишься, к тому же ты бываешь полезен. Если ты начнешь совать нос в дела Джемисона, не удивлюсь, когда ты закончишь на какой-нибудь помойке.
   — Это все ерунда. Мне нужно разузнать о его прошлом. Расскажи мне, что ты знаешь о нем.
   — Что ж… Это жестокий, безжалостный, омерзительный мешок с деньгами. Он большая шишка в «Джемисон компьютер корпорейшн», которую ему оставил отец. Я не должен упоминать его в моей колонке. Он хоть завтра может купить наш «Геральд», как ты — пачку сигарет. Я не хочу иметь с ним ничего общего и тебе не советую. У него есть большая квартира в Нью-Йорке и вилла здесь. Он называет по имени президента и всех шишек в Белом доме. Этот человек опаснее гремучей змеи.
   — И насколько он богат? Дрисдейл пожал плечами:
   — Этого никто не знает. Но если хочешь, могу предположить, что по сравнению с ним покойный Онассис — мелкая сошка.
   "Э, нет, — подумал Лукан, — это не я свихнулся, а весь наш мир, если такой человек приходит ко мне и просит помочь ему пришить жену».
   — А что ты знаешь о его жене, Сид? Дрисдейл снова уставился на него:
   — Его жена? Ради Бога, ты что, собираешься ее трахнуть? Дохлый номер, только шею себе свернешь.