— Я видел Квинтла пару недель назад. Он, как всегда, пытался отделаться от меня, так и не выдав секрета мази. Но на сей раз я был несколько более настойчив, чем обычно. В конце концов индеец признался мне, что собирается вскоре умереть и до своей кончины намерен передать все свои знания одной из дев Солнца, которая чудесным образом появится ради него. Ее волосы должны быть цвета ячменя, а кожа, как снежные вершины Иксткоатля, и от нее будет исходить сверхъестественное могущество. Скорее всего это одна из очередных выдумок Квинтла, но с тех пор, как я узнал мисс Шамвей, мне кажется, она сможет разговорить старика.
Мира вздрогнула.
— Так вы считаете, что я смогу сыграть роль девы Солнца?
— Почему бы и нет? — в глазах Анзела зажегся огонек. — С вашими ловкими руками, очарованием и уверенностью это для вас детские игрушки.
Во мне пробудился интерес.
— Так где эта деревня, о которой вы все время говорите, Док?
— В десяти милях от Попоэтлана.
Мне в голову пришла одна мысль, но необходимо было время, чтобы ее обдумать.
— Послушайте, Док, — сказал я. — Позвольте мне переговорить обо всем этом с мисс Шамвей. Я смутно чувствую небывалый репортаж, который даст вашему лекарству такую рекламу, о которой только можно мечтать, если ваша продукция того стоит. Необходимо только кое о чем поразмыслить.
Анзел встал.
— У вас есть полчаса, — сказал он. — Надеюсь, вы не сбежите отсюда?
— Мы останемся здесь, — уверил я Дока.
— Он говорит только за себя, — отрезала Мира.
Я улыбнулся ей.
— Все будет в порядке, оставьте нас.
Богль встал только после того, как Анзел хорошенько встряхнул его.
— Опять разговорчики, — сказал Сэм с горечью. — Здесь только и делают, что говорят. А эта мышка знай издевается над нами. Я приехал сюда, чтобы хорошенько ее пообтесать, а приходится убираться, чтобы она смогла потрепаться тут в свое удовольствие.
— Вы слишком мелочны, старина, — сказал я ему. — Если все будет так продолжаться, то вскоре у вас появятся такие морщины, что вы станете надвигать шляпу до самого подбородка.
Метнув в мою сторону грозный взгляд, Сэм, еле переставляя ноги, поплелся за Анзелом в соседний кабачок.
Я поудобнее устроился в своем кресле.
— Хорошо, — сказал я. — Вы можете мне ничего не говорить. Но разве вам не приятно стать девой Солнца?
Ответ Миры был совершенно непригоден для печати.
Глава 5
Мира вздрогнула.
— Так вы считаете, что я смогу сыграть роль девы Солнца?
— Почему бы и нет? — в глазах Анзела зажегся огонек. — С вашими ловкими руками, очарованием и уверенностью это для вас детские игрушки.
Во мне пробудился интерес.
— Так где эта деревня, о которой вы все время говорите, Док?
— В десяти милях от Попоэтлана.
Мне в голову пришла одна мысль, но необходимо было время, чтобы ее обдумать.
— Послушайте, Док, — сказал я. — Позвольте мне переговорить обо всем этом с мисс Шамвей. Я смутно чувствую небывалый репортаж, который даст вашему лекарству такую рекламу, о которой только можно мечтать, если ваша продукция того стоит. Необходимо только кое о чем поразмыслить.
Анзел встал.
— У вас есть полчаса, — сказал он. — Надеюсь, вы не сбежите отсюда?
— Мы останемся здесь, — уверил я Дока.
— Он говорит только за себя, — отрезала Мира.
Я улыбнулся ей.
— Все будет в порядке, оставьте нас.
Богль встал только после того, как Анзел хорошенько встряхнул его.
— Опять разговорчики, — сказал Сэм с горечью. — Здесь только и делают, что говорят. А эта мышка знай издевается над нами. Я приехал сюда, чтобы хорошенько ее пообтесать, а приходится убираться, чтобы она смогла потрепаться тут в свое удовольствие.
— Вы слишком мелочны, старина, — сказал я ему. — Если все будет так продолжаться, то вскоре у вас появятся такие морщины, что вы станете надвигать шляпу до самого подбородка.
Метнув в мою сторону грозный взгляд, Сэм, еле переставляя ноги, поплелся за Анзелом в соседний кабачок.
Я поудобнее устроился в своем кресле.
— Хорошо, — сказал я. — Вы можете мне ничего не говорить. Но разве вам не приятно стать девой Солнца?
Ответ Миры был совершенно непригоден для печати.
Глава 5
Если бы мне предложили сокрушать скалы при помощи губки, то я потратил бы меньше сил на этот изнурительный труд, чем на выматывающий душу и нервы разговор с сумасбродной красавицей. Все же мне удалось убедить ее в том, что есть смысл принять предложение Дока, и два дня работы дадут возможность на месяцы оставить опасные фокусы с чужими кошельками, заработав кругленькую сумму. Детали я опущу. Главное результат, хотя последнее слово мисс Шамвей оставила за собой. Вас интересуют только последствия моего успеха. Тот ущерб, который я нанес своему здоровью, все равно оставит всех равнодушными.
Короче говоря, мы решили остаться в этом отеле, который был ничуть не безобразнее любого другого. Кстати, ни к чему нам было и бегать, как горошины от вилки, прежде чем мы не составим план совместных действий в лагере индейцев.
Едва оставшись один в номере, я позвонил Мэддоксу. Когда я сообщил ему о встрече с Мирой, он прямо-таки начал заикаться, считая, что девушка обнаружена чересчур быстро, что это никак не вяжется с объявлением в газете. Мэддокс также полагал, что произвести похищение Миры следует не менее чем тридцатью бандитами, так как опубликовано о нападении банды. Я изложил ему свои соображения, которые я пока вынашивал в голове, но которые уже выстраивались в четкий план. Это немного успокоило редактора.
К концу нашего разговора он находил меня таким умным, что готов был радостно заключить меня в объятия.
Мой план состоял в том, что предстояло перво-наперво отработать операцию по добыче лекарства «теопатли», ход которой и ляжет в основу небывалого репортажа. При возвращении от индейцев, когда лекарственная проблема благополучно разрешится, будет выполнена вторая часть моего плана: на отель, где будет жить Мира, нападут тридцать desperados. Я знал в горах одного вшивого главаря банды, который за двести долларов согласится разыграть подобный фарс. Я сделаю несколько снимков. Потом организую освобождение Миры при сенсационных обстоятельствах. Остальное пустяки. На все дела уйдет не более восьми дней.
Мэддокс горячо одобрил мой план. Особое впечатление на него произвело сообщение о лекарстве против змеиных укусов. Он даже намекнул на то, нельзя ли взять дело в свои руки. Я не стал его разочаровывать, пообещав из всего извлечь выгоду, если только будет из чего извлекать. В конце концов я получил полную свободу в расходах, само собой в пределах разумного. И эти пределы должен был устанавливать я сам.
Затем последовал звонок Полю Жудену. Я сообщил ему обнадеживающие новости и объяснил, куда выслать мой багаж и необходимые денежные фонды.
Закончив дела, я почувствовал огромное желание перекинуться парой словечек с Мирой. Мне хотелось получше узнать эту девочку и укрепить наши отношения. Была также необходимость держать ее под наблюдением. Я заглянул в полуоткрытую дверь ее номера, но малышки там не было. Я нашел ее на улице в тени бананового дерева. Она любовно чистила свой «кадиллак». Заслышав шаги, Мира оглянулась через плечо, потом отвернулась и вновь принялась тереть тряпкой и без того блестящий капот.
— А не посмотреть ли нам город? — пригласил я ее. — Так хочется подышать свежим воздухом, почувствовать ветер на лице. Это дает иллюзию чего-то значительного.
Девушка бросила на меня насмешливый взгляд, но мысль о прогулке показалась ей заманчивой, поскольку Мира без возражений села за руль своей машины. Я устроился рядом, и мы, слегка подпрыгивая по неровной мостовой, помчались к шоссе, которое вывело нас за пределы города. Мы молчали до тех пор, пока не достигли горной дороги, круто обрывающейся с одного края в пропасть. Внезапно Мира воскликнула:
— Как хорошо было бы вот так ехать и ехать, ни о чем не думая, пока не устанем друг от друга! А потом расстаться без сожаления.
— А как же лекарство от змеиных укусов. К тому же меня будут считать вероломным обманщиком.
— Вы серьезно хотите влипнуть в эту историю?
— Почему бы и нет? Менять что-либо поздно: вы дали старику честное слово.
Мира весело рассмеялась.
— Вы, журналист, говорите о честном слове! Это уже слишком!
— Вы хотите сыграть еще одну шутку с этим беднягой?
— Я об этом как-то даже не думала, — отозвалась она беспечно, замедляя ход. — Просто я хотела сказать, что мы могли бы удрать отсюда и больше не возвращаться.
«Кадиллак» проехал одну деревушку и вскоре очутился в новой. Из окруженного чахлым лесом поселения вскоре должны были исчезнуть все следы человеческой жизни: индейцы, верхом на своих «буррос», становились все более и более малочисленными.
— Что, если нам немного прогуляться пешком? — внезапно предложила Мира. Она свернула с дороги, и мы медленно протряслись по ухабам к первым деревьям. В их тени мы остановились. Мира первой выскочила из машины и побежала по бурой, блестящей на солнце траве. Я последовал за девушкой. Она подняла глаза к солнцу и испустила вздох удовлетворения.
Эта особа приводила меня в замешательство. Может быть, причиной тому были ее золотые волосы и белый мрамор шеи, может быть, тонкая линия талии и прекрасной формы руки, а может, резко очерченный рот и женственный подбородок. Я искал в памяти женщину, которая действовала бы на меня столь опьяняюще, которая приводила бы меня в такой экстаз, — напрасная трата времени.
— Послушай, сестра… — начал я, но она резко перебила меня.
— Один момент! Прошу не называть меня сестрой. Я не ваша сестра. У меня есть имя. Мира Шамвей. Зарубите это себе на носу!
— Если бы вы были моей сестрой, то уж наверняка были бы лучше воспитаны, — пробурчал я.
— Жестокость — вот ваше единственное средство, ваше и других грубиянов. Это все, на что вас вдохновляют женщины.
— Особенно, когда они дразнят нас своим змеиным языком. Кстати, представительницы слабого пола любят жестокость.
— Я не желаю впутываться в эту историю с индейцами, — заявила Мира, внезапно подходя ко мне вплотную. — Можете участвовать в ней, если вас привлекают приключения, а я не согласна.
Я подумал: «Если бы ты знала, малышка, что я тебе собираюсь подстроить, ты вскарабкалась бы на дерево, пораженная моим коварством». Но я удовольствовался только тем, что пожал плечами.
— Не стоит возвращаться к старому, — примирительно сказал я. — Через несколько дней вы же сами будете меня благодарить. Уж не боитесь ли вы этого Квинтла?
— Я не боюсь ни одного мужчины!
— Вы мне об этом не говорили.
— Затеянная вами авантюра — полнейшая бессмыслица, — продолжала девушка. — Я даже не знаю языка. На словах все легко, но попробуй все сделать. Если у индейцев возникнет хоть малейшее подозрение в отношении моей персоны, я тут же буду разоблачена.
— Положитесь на Дока и не горячитесь. Будьте выдержаннее.
Мира порылась в сумочке и вытащила колоду карт.
— Может быть, они скажут мне что-нибудь о вас, — карты замелькали в ее руках. — О, я удивлена… В вас что-то есть. Я все время задаю себе вопрос, что бы это могло быть.
— Когда я был маленьким, мать натирала меня медвежьим жиром. Это страшно развивает личные качества…
Мира наклонилась, чтобы извлечь четырех тузов у меня из кармана.
— Как вы думаете, я серьезная женщина? — Она глянула на меня с интересом. — В самом деле?
Короче говоря, мы решили остаться в этом отеле, который был ничуть не безобразнее любого другого. Кстати, ни к чему нам было и бегать, как горошины от вилки, прежде чем мы не составим план совместных действий в лагере индейцев.
Едва оставшись один в номере, я позвонил Мэддоксу. Когда я сообщил ему о встрече с Мирой, он прямо-таки начал заикаться, считая, что девушка обнаружена чересчур быстро, что это никак не вяжется с объявлением в газете. Мэддокс также полагал, что произвести похищение Миры следует не менее чем тридцатью бандитами, так как опубликовано о нападении банды. Я изложил ему свои соображения, которые я пока вынашивал в голове, но которые уже выстраивались в четкий план. Это немного успокоило редактора.
К концу нашего разговора он находил меня таким умным, что готов был радостно заключить меня в объятия.
Мой план состоял в том, что предстояло перво-наперво отработать операцию по добыче лекарства «теопатли», ход которой и ляжет в основу небывалого репортажа. При возвращении от индейцев, когда лекарственная проблема благополучно разрешится, будет выполнена вторая часть моего плана: на отель, где будет жить Мира, нападут тридцать desperados. Я знал в горах одного вшивого главаря банды, который за двести долларов согласится разыграть подобный фарс. Я сделаю несколько снимков. Потом организую освобождение Миры при сенсационных обстоятельствах. Остальное пустяки. На все дела уйдет не более восьми дней.
Мэддокс горячо одобрил мой план. Особое впечатление на него произвело сообщение о лекарстве против змеиных укусов. Он даже намекнул на то, нельзя ли взять дело в свои руки. Я не стал его разочаровывать, пообещав из всего извлечь выгоду, если только будет из чего извлекать. В конце концов я получил полную свободу в расходах, само собой в пределах разумного. И эти пределы должен был устанавливать я сам.
Затем последовал звонок Полю Жудену. Я сообщил ему обнадеживающие новости и объяснил, куда выслать мой багаж и необходимые денежные фонды.
Закончив дела, я почувствовал огромное желание перекинуться парой словечек с Мирой. Мне хотелось получше узнать эту девочку и укрепить наши отношения. Была также необходимость держать ее под наблюдением. Я заглянул в полуоткрытую дверь ее номера, но малышки там не было. Я нашел ее на улице в тени бананового дерева. Она любовно чистила свой «кадиллак». Заслышав шаги, Мира оглянулась через плечо, потом отвернулась и вновь принялась тереть тряпкой и без того блестящий капот.
— А не посмотреть ли нам город? — пригласил я ее. — Так хочется подышать свежим воздухом, почувствовать ветер на лице. Это дает иллюзию чего-то значительного.
Девушка бросила на меня насмешливый взгляд, но мысль о прогулке показалась ей заманчивой, поскольку Мира без возражений села за руль своей машины. Я устроился рядом, и мы, слегка подпрыгивая по неровной мостовой, помчались к шоссе, которое вывело нас за пределы города. Мы молчали до тех пор, пока не достигли горной дороги, круто обрывающейся с одного края в пропасть. Внезапно Мира воскликнула:
— Как хорошо было бы вот так ехать и ехать, ни о чем не думая, пока не устанем друг от друга! А потом расстаться без сожаления.
— А как же лекарство от змеиных укусов. К тому же меня будут считать вероломным обманщиком.
— Вы серьезно хотите влипнуть в эту историю?
— Почему бы и нет? Менять что-либо поздно: вы дали старику честное слово.
Мира весело рассмеялась.
— Вы, журналист, говорите о честном слове! Это уже слишком!
— Вы хотите сыграть еще одну шутку с этим беднягой?
— Я об этом как-то даже не думала, — отозвалась она беспечно, замедляя ход. — Просто я хотела сказать, что мы могли бы удрать отсюда и больше не возвращаться.
«Кадиллак» проехал одну деревушку и вскоре очутился в новой. Из окруженного чахлым лесом поселения вскоре должны были исчезнуть все следы человеческой жизни: индейцы, верхом на своих «буррос», становились все более и более малочисленными.
— Что, если нам немного прогуляться пешком? — внезапно предложила Мира. Она свернула с дороги, и мы медленно протряслись по ухабам к первым деревьям. В их тени мы остановились. Мира первой выскочила из машины и побежала по бурой, блестящей на солнце траве. Я последовал за девушкой. Она подняла глаза к солнцу и испустила вздох удовлетворения.
Эта особа приводила меня в замешательство. Может быть, причиной тому были ее золотые волосы и белый мрамор шеи, может быть, тонкая линия талии и прекрасной формы руки, а может, резко очерченный рот и женственный подбородок. Я искал в памяти женщину, которая действовала бы на меня столь опьяняюще, которая приводила бы меня в такой экстаз, — напрасная трата времени.
— Послушай, сестра… — начал я, но она резко перебила меня.
— Один момент! Прошу не называть меня сестрой. Я не ваша сестра. У меня есть имя. Мира Шамвей. Зарубите это себе на носу!
— Если бы вы были моей сестрой, то уж наверняка были бы лучше воспитаны, — пробурчал я.
— Жестокость — вот ваше единственное средство, ваше и других грубиянов. Это все, на что вас вдохновляют женщины.
— Особенно, когда они дразнят нас своим змеиным языком. Кстати, представительницы слабого пола любят жестокость.
— Я не желаю впутываться в эту историю с индейцами, — заявила Мира, внезапно подходя ко мне вплотную. — Можете участвовать в ней, если вас привлекают приключения, а я не согласна.
Я подумал: «Если бы ты знала, малышка, что я тебе собираюсь подстроить, ты вскарабкалась бы на дерево, пораженная моим коварством». Но я удовольствовался только тем, что пожал плечами.
— Не стоит возвращаться к старому, — примирительно сказал я. — Через несколько дней вы же сами будете меня благодарить. Уж не боитесь ли вы этого Квинтла?
— Я не боюсь ни одного мужчины!
— Вы мне об этом не говорили.
— Затеянная вами авантюра — полнейшая бессмыслица, — продолжала девушка. — Я даже не знаю языка. На словах все легко, но попробуй все сделать. Если у индейцев возникнет хоть малейшее подозрение в отношении моей персоны, я тут же буду разоблачена.
— Положитесь на Дока и не горячитесь. Будьте выдержаннее.
Мира порылась в сумочке и вытащила колоду карт.
— Может быть, они скажут мне что-нибудь о вас, — карты замелькали в ее руках. — О, я удивлена… В вас что-то есть. Я все время задаю себе вопрос, что бы это могло быть.
— Когда я был маленьким, мать натирала меня медвежьим жиром. Это страшно развивает личные качества…
Мира наклонилась, чтобы извлечь четырех тузов у меня из кармана.
— Как вы думаете, я серьезная женщина? — Она глянула на меня с интересом. — В самом деле?
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента