Чейз Джеймс Хэдли. Ударь по больному месту

Чейз Джеймс Х
Ударь по больному месту

   Джеймс Х. ЧЕЙЗ
   УДАРЬ ПО БОЛЬНОМУ МЕСТУ
   Глава 1
   Меня зовут Дирк Уоллес. Я не женат, сорока лет, высок, темноволос, и лицо мое не отпугивает детей. Я один из двадцати детективов в сыскном агентстве "Акмэ", которое разместилось под самой крышей "Трумэн Билдинг" на Парадиз-Сити, штат Флорида.
   Детективное агентство "Акмэ" самое дорогое и престижное на восточном побережье США. Основанное шесть лет назад ветераном вьетнамской войны полковником Виктором Парнеллом, агентство превратилось в одно из самых процветающих. Парнелл оказался проницательным малым и очень тонко рассудил, что, рано или поздно, миллиардерам, в изобилии проживающим в Парадиз-Сити, понадобится первоклассное детективное агентство.
   Наше агентство специализируется на разводах, шантаже, вымогательстве, отдельных кражах, нанесении увечий, супружеских отношениях и убийствах. Двадцать детективов - это в основном бывшие копы и сотрудники военной полиции. Все они работают парами. У каждой пары свое положение и никто не вмешивается в работу своих коллег, если только это не продиктовано крайней необходимостью.
   Таким образом, в прессу почти ничего не просачивается, но если "утечка" все-таки случается, оба детектива, занимающиеся расследованием дела, тотчас же увольняются.
   Проработав в агентстве полтора года и зарекомендовав себя с самой наилучшей стороны, я получил отдельное помещение, а в помощники Билла Андерсона.
   Билл, в прошлом помощник шерифа, был невысок, кряжист, с мускулатурой боксера. Как-то он мне здорово помог в одном запутанном деле, когда меня послали в Кирл найти одного исчезнувшего подростка. Затем, будучи помощником шерифа, он очень хотел попасть в наше агентство. Благодаря его помощи мне удалось "расколоть" еще одно тонкое дельце; за это я, в свою очередь, помог ему попасть в агентство. Хватка волкодава и огромная трудоспособность делали его совершенно незаменимым. Времени он не замечал, а в нашем деле важнее этого ничего нет. Он снабжал меня исчерпывающей информацией, благодаря которой я мог всецело сосредотачиваться на расследовании. Когда мы не работали, он изучал город и был непревзойденным знатоком всех ресторанов, ночных клубов и прочих злачных мест.
   Преступники не придавали ему значения из-за его роста, и мало кто знал, что ударом кулака он может свалить быка в расцвете сил.
   В это июльское утро мы сидели и изнывали от безделья. Шел дождь и все пропиталось сыростью. Людей в это время года в городе было мало. Молодежь куда-то словно сдуло, а богатые приезжие и туристы должны были появиться только в сентябре.
   Андерсон, жуя резинку, писал домой письмо, а я, забросив ноги на стол, думал о Сюзи.
   Сюзи Лонг, работала регистратором в "Бельвью-Отеле". Как-то раз я наводил справки об одном парне, проживавшем в этом отеле, так как он подозревался в шантаже. Я объяснил ей обстановку, и она помогла мне собрать достаточно улик, чтобы упрятать этого проходимца за решетку на пять лет.
   У Сюзи были длинные, блестящие темные волосы, серые глаза с веселой, немного озорной улыбкой. Фигурка у нее соответствовала моему вкусу: высокая крупная грудь, тонкая талия, соблазнительно покачивающиеся бедра и, конечно, длинные, стройные ноги. Пару раз мы встретились, а потом стали регулярно встречаться каждую неделю по средам вечером. Мы вместе обедали в скромном прибрежном ресторанчике, если, конечно, у нее не было ночного дежурства в отеле. Оттуда мы отправлялись в ее небольшую квартирку, где позволяли себе "небольшие радости" в ее постели. Так продолжалось месяца три, пока мы оба не поняли, что по настоящему влюблены друг в друга. До Сюзи у меня была куча разных милашек, но только она дала мне понять, что такое настоящая любовь, когда уже никто больше не нужен.
   Как-то невзначай я подбросил ей идейку о браке, но она со своей насмешливой улыбкой только покачала головой, что, признаюсь, привело меня в крайнее смущение.
   - Не сейчас, Дирк. Я не против, но у меня теперь хорошо оплачиваемая работа и, если мы поженимся, мне придется ее оставить. Давай, дорогой, с этим немного повременим.
   Мне пришлось отступить, и вот сегодня была наша среда, и я, размечтавшись, предвкушал сладостный вечер, переходящий в блаженную ночь, как вдруг.., загудел зуммер.
   Я нажал на кнопку селектора и сказал:
   - Уоллес слушает.
   - Зайди, пожалуйста, ко мне.
   Я узнал хриплый голос Гленды Керри. Она была секретарем полковника и его правой рукой. Высокая, красивая брюнетка, очень деловая - она отличалась властным, но открытым характером. Если она говорила, что делать, отказаться было нельзя.
   Я быстро поднялся и прошел длинным коридором в ее комнату. Шеф был в Вашингтоне и всеми делами заправляла Гленда.
   Постучав в дверь, я вошел. Она восседала за своим столом в безукоризненно белой блузке и черной юбке.
   - Звонила миссис Торнсен, - сказала она, не дожидаясь, пока я сел на стул. - Она просит, чтобы ей прислали домой детектива к двенадцати часам дня. По телефону она не захотела ничего объяснять, но предупредила, что предпочитает интеллигентных, прилично одетых мужчин.
   - Поэтому ты сразу же подумала обо мне.
   - Я подумала о тебе потому, что все остальные заняты, - отчеканила Гленда. - Тебе говорит что-нибудь имя Генри Торнсена?
   - Что-то не припомню. А что, это важная персона? Гленда вздохнула.
   - Видишь ли, он умер. Миссис Торнсен уже год вдовствует. У нее огромные связи, и она вся начинена деньгами. Так что обращаться с ней надо в высшей степени осторожно. Знаю только, что она человек нелегкий. Пойди выясни, что у нее случилось. Вот адрес. Будь у нее ровно в двенадцать. Нам сейчас очень нужны деньги, так что займись ею, пожалуйста.
   - Я зайду к ней, внимательно все выслушаю и на все соглашусь. Я тебя правильно понял?
   - Абсолютно. Потом обо всем мне расскажешь. На ее столе зазвонил телефон, поэтому я поднялся, взял протянутый мне листок бумаги и вернулся в свой кабинет.
   - Ну, Билл, кажется привалила работенка, - бодро сказал я. - Некая миссис Торнсен попросила прислать ей детектива. Отправляйся в справочный отдел "Геральд" и раскопай все, что сможешь, об этих Торнсенах. Я должен быть у старой трески ровно в двенадцать. Возвращайся к четырем и не смей приходить с пустыми руками.
   Билл от радости даже подпрыгнул на стуле. О лучшей работе он и не мечтал.
   - Я все понял, - сказал он и тотчас же исчез. Без трех минут двенадцать я уже был у дома Торнсенов. Это был величественный особняк, утопавший в лесном массиве, перемежавшемся лужайками и множеством протоптанных дорожек, выходивших к асфальтированной площадке, немного в стороне от основного входа. Дом был такой большой, что можно подумать, одних только спален в нем не менее пятнадцати, не говоря уже о гостиных и верандах.
   Я поднялся по ступенькам и около двойной двери позвонил Минут через пять дверь осторожно приоткрылась и передо мной предстал высокий негр в белом сюртуке с черным галстуком-бабочкой и в черных брюках. Ему можно было дать лет семьдесят. Вьющиеся седые волосы были полны больших пролысин. По его налитым кровью глазам и дряблым мышцам лица я понял, что он часто прикладывается к бутылке. Глаз у меня на это наметан.
   - Дирк Уоллес, - назвал я себя. - Миссис Торнсен ожидает меня. Я из детективного бюро "Акмэ".
   Он наклонил голову, давая понять, что осведомлен о моем приходе, и сделал шаг в сторону, пропуская меня.
   - Прошу сюда, сэр, - пробормотал он голосом, в котором чувствовались теперь лишь остатки былого достоинства. Он повел меня большим коридором и распахнул одну из дверей.
   - Мадам сейчас спустится, - сказал он, предлагая мне пройти в огромную комнату, уставленную старинной мебелью, античными вазами и другими разного рода старинными изделиями. По стенам было развешано несколько хороших полотен.
   Мне стало любопытно, сколько времени понадобится этому пьянице, чтобы доложить миссис Торнсен о моем визите... Прошло полчаса. За это время я успел рассмотреть все старые картины, оценить предметы антика, и мне это уже порядком стало надоедать. Наконец, дверь открылась и в комнату вошла дама.
   Я ожидал увидеть располневшую старую женщину, но ошибся. Миссис Торнсен была высокой и худощавой женщиной с ухоженной фигурой, волосами платинового цвета с пробивающейся местами сединой, правильными чертами лица, проницательными серыми глазами, гармонировавшими с цветом тщательно уложенных волос.
   Она сразу же впилась в меня глазами без малейшего намека на улыбку. Взгляд ее всецело был прикован ко мне. Он бегал по моей фигуре сверху вниз и снизу вверх; на минуту я даже засомневался в своем туалете и подумал, уж не раскрылась ли молния на моих брюках.
   - Мистер Уоллес? - наконец разрешилась она глухим и холодным, как металл, голосом.
   - Да, меня зовут именно так, - сказал я почтительно, помня о предупреждении Гленды.
   - Присаживайтесь. Я вас долго не задержу.
   Атмосфера в комнате была такой же теплой и непринужденной, как на похоронах. Я еще раз вспомнил о предупреждении Гленды насчет почтительного обращения, а потому, поклонившись, сел на чертовски неудобный стул, на котором остановился ее указующий перст. Затем она начала как сомнамбула кружить вокруг меня по комнате, бросая время от времени пристальные взгляды.
   Сколько же это будет продолжаться?
   Со спины она выглядела намного моложе, хотя мне показалось, что ей лет пятьдесят шесть - пятьдесят семь.
   Я ждал. Я умею ждать. Ожидание - часть работы детектива, а она, между тем, продолжала свой индейский ритуальный танец по комнате. Оказавшись, уже в который раз, в дальнем от меня углу комнаты, она, наконец, остановилась и опять пронзила меня металлом своих глаз. Теперь между нами было метров десять, и я услышал, наконец, ее хриплый, холодный голос:
   - Мне говорили, что ваше детективное агентство лучшее на восточном побережье, - сказала она.
   - Я бы не работал в нем, если бы это было не так, миссис Торнсен, - гордо отпарировал я.
   Тут она начала приближаться ко мне.
   - Тогда, я полагаю, мистер Уоллес, что вы считаете себя хорошим детективом. - Язвительность так и лезла из нее, но я сдержался, несмотря на раздражение.
   - Я не только считаю, но даже уверен в том, что я хороший детектив. Теперь она подошла ко мне почти вплотную и, бросив на меня еще один сверлящий взгляд, кивнула и чопорно опустилась на один из своих античных стульев. - У меня есть основание полагать, что мою дочь шантажируют, - произнесла она, сложив руки с длинными ухоженными ногтями на коленях. - Надеюсь, вы знаете, что нужно делать в подобных случаях?
   - Конечно, миссис Торнсен, - ответил я с каменным лицом.
   - Я хочу, чтобы вы узнали, почему мою дочь шантажируют и кто это делает?
   - Если вы мне в этом немного поможете, то не возникнет никаких проблем. Скажите, пожалуйста, что заставляет вас так думать?
   - В течение десяти последних месяцев моя дочь регулярно снимает со своего лицевого счета в банке по десять тысяч долларов ежемесячно, - она нахмурилась и посмотрела на свои руки. - Это насторожило мистера Акленда, и он сообщил об этом мне.
   - А кто этот мистер Акленд?
   - Это банкир нашей семьи. Он управляющий "Пасифик энд Нэшнл Бэнк". Они с моим последним мужем были большими друзьями.
   - У вашей дочери собственный счет в банке?
   - К сожалению, да. Муж очень любил Анжелу. Он оставил на ее имя значительные деньги и имущество. E?eiety?iue же доход с имущества составляет пятнадцать тысяч долларов. Это, конечно, огромные деньги для девочки ее возраста.
   - Сколько же ей лет?
   - Двадцать четыре.
   - Я не вижу ничего ненормального в том, что девушка двадцати четырех лет, имеющая доход в пятнадцать тысяч долларов ежемесячно, тратит десять тысяч, но вы, возможно, внесете в это какую-нибудь ясность.
   - Это совершенно ненормально, - резко возразила миссис Торнсен. - Я должна вам сказать, что Анжела не вполне нормальна. Видите ли, когда я была беременна ею, я переболела корью. - Она замолчала и испытующе посмотрела на меня. - Вы понимаете, что это значит?
   - Да, конечно. Болезнь может повлиять на ребенка.
   - Вот именно. Анжела поздно начала развиваться. Пришлось нанять ей специально домашнего учителя, но и после этого она сильно отставала от своих сверстников. И только к двадцати годам она проявила какие-то признаки зрелости. Мой муж совершил такую глупость!... Первые два месяца она не проявляла никакого интереса к своему месячному доходу, а затем начала снимать со счета такие огромные суммы. Мистер Акленд, который является также и моим другом, вначале не решался разговаривать со мной на эту тему и лишь на прошлой неделе сообщил мне об этом. Это его предположение о возможном шантаже. Он очень опытный человек, и я ему вполне доверяю.
   - Итак, уточним, миссис Торнсен. Ваш муж умер год назад. Ваша дочь вошла в права наследования и ежемесячно снимает со счета по десять тысяч долларов в течение последних десяти месяцев. Так?
   - Да.
   - Но первые два месяца деньги ее мало интересовали?
   - Мистер Акленд говорит, что тогда она снимала по две тысячи в месяц для своей негритянки, которая ей прислуживает.
   - Дочь живет с вами? Миссис Торнсен удивилась:
   - Конечно, нет. Между нами нет близости. Так же, как и этот дурацкий вклад, муж оставил ей коттедж в отдаленном конце нашего поместья. Там она и живет со своей негритянкой, которая все делает по дому и готовит пищу. Я уже несколько недель не видела Анжелу. К компании моих друзей она не подходит, к тому же она некрасива и чрезмерно болтлива.
   - У нее есть свои друзья?
   - Не имею представления. У каждого из нас своя жизнь.
   - Может быть, у нее появились мальчики, а возможно только один.
   Миссис Торнсен скорчила кислую гримасу.
   - Вряд ли. Не могу представить себе какого-нибудь приличного юношу, увлеченного Анжелой. Она же некрасива.
   - Но богата, миссис Торнсен. Масса мужчин может проявить интерес к некрасивой девушке, если у нее есть деньги.
   - Мы с мистером Аклендом тоже думали об этом. Вот вы как раз это и выясните.
   - Я, конечно, это сделаю, но мне хотелось бы узнать немного больше о вашей дочери. Как она проводит свое время: любит ли купаться, играть в теннис, танцевать?
   Миссис Торнсен недоуменно пожала плечами.
   - Я этого не знаю. Как я вам уже сказала, мы редко видимся.
   Эта женщина мне явно не нравилась. Если бы за звание матери присуждали Оскара, моего голоса она бы не получила.
   - У вас больше нет детей?
   Миссис Торнсен напряглась, глаза ее блеснули.
   - У меня был сын, но лучше об этом не говорить. Я лишь скажу, что он недавно ушел из дома и с тех пор я его не видела.
   - Вы не возражаете, если я встречусь с мистером Аклендом?
   - Вовсе нет. Я ему всецело доверяю. Именно он и настаивал, чтобы я обратилась в ваше бюро за помощью. Обязательно повидайтесь с ним.
   - Ну, а с дочерью? Мне с ней тоже надо встретиться.
   - Конечно. Завтра начало месяца. Она наверняка отправится за деньгами в банк. Мистер Акленд устроит так, чтобы вы ее увидели. Но ни в коем случае не подходите и не заговаривайте с ней. Я не хочу, чтобы Анжела знала, что за ней следят. Никто, кроме мистера Акленда, не должен об этом знать. Надеюсь, в вашем агентстве строго придерживаются правил конспирации.
   - Можете не сомневаться, миссис Торнсен. Я еще сегодня встречусь с мистером Аклендом. Как только у меня появятся новости, я сразу же сообщу вам.
   - Надеюсь, что это произойдет скоро. Уж больно такса у вас высока.
   - У нас очень много работы, и тем не менее я надеюсь, что вскоре вы получите нужную вам информацию.
   - Предварительно позвоните и предупредите о своем визите. Надеюсь, вы найдете выход. Наш Смелди, увы, пьяница и я стараюсь его поменьше тревожить.
   - А вы не хотите от него избавиться, миссис Торнсен? - спросил я, стоя в дверях.
   Она вскинула брови и от ее глаз повеяло холодом.
   - Смелди с нами более тридцати лет. Он знает мои привычки. Он также развлекает моих гостей. Пока он совсем не станет плох, я буду держать его при себе. До свидания, мистер Уоллес.
   ***
   Перекусив сосисками, я поехал в "Пасифик энд Нэшнл Бэнк" и прибыл туда в 15.00. Банк нельзя было ни с чем спутать. Величественный портал, два часовых из службы безопасности, охранявших вход, и еще двое внутри, производили соответствующее впечатление. Внутри здания везде были вазы с цветами, на полу лежал тяжелый ворсистый ковер, тихо гудел кондиционер.
   Подойдя к окошку с надписью "Регистратура", я спросил мистера Акленда.
   - Вам назначено? - спросила пожилая женщина. Я достал из бумажника удостоверение и показал ей.
   - Покажите ему удостоверение и он тотчас же примет меня. Женщина внимательно изучила его, затем взгляд ее остановился на мне.
   - Мистер Акленд занят. Какое у вас к нему дело?
   - Если вы так любопытны, - сказал я, - то позвоните миссис Торнсен, которая, возможно, даст вам исчерпывающий ответ на ваш вопрос. В крайнем случае, она, может быть, лишь испортит вашу дальнейшую жизнь. Выбирайте быстрее.
   Имя миссис Торнсен, видимо, вызвало какие-то неприятные ассоциации в ее мозгу, так как она взяла мое удостоверение и вышла, высоко держа голову. Вскоре она появилась и сдержанно проговорила:
   - Мистер Акленд примет вас. Пройдите. Первая дверь направо.
   - Благодарю, - ответил я, направляясь в указанном направлении.
   Подойдя к двери, я увидел табличку: "Гораций Акленд"-управляющий".
   Слегка постучав и повернув блестящую медную ручку, я вошел в роскошно обставленный кабинет с мягкими стульями на изогнутых ножках; такого же цвета шторы, коктейль-бар и огромный письменный стол дополняли обстановку. По другую сторону стола, вполне достаточного для игры в биллиард, восседал хозяин кабинета - Гораций Акленд.
   Он тотчас же поднялся, как только я вошел, и закрыл за собой дверь.
   Передо мной стоял упитанный, невысокий, лысоватый джентльмен, вполне симпатичный на вид, но в его карих, настороженных глазах, застыл неприкрытый холод. Его взгляд можно было скорее всего сравнить с импульсом лазерного луча. Он любезно указал мне на стул напротив себя.
   - Миссис Торнсен передала мне, что вы зайдете, мистер Уоллес, - голос его был хорошо поставлен и глубок. - Вы о чем-то хотели со мной поговорить?
   - Меня интересует ваше мнение по поводу ее дочери, мистер Акленд. Мать считает ее не вполне нормальной. А вы... Вы тоже так считаете? В ней есть что-нибудь странное?
   - Откровенно говоря, я затрудняюсь что-либо сказать вам по этому поводу, Акленд немного помолчал, а затем продолжал; - Внешне она вполне нормальна. Я ведь вижу ее в течение нескольких минут, когда она приходит и снимает Деньги со своего счета. Одевается она экстравагантно, но ведь к этому стремится большинство нынешней молодежи. Все-таки я затрудняюсь ответить на ваш вопрос.
   - Насколько я понял, существует капитал, с которого она может снимать только проценты, а они составляют пятнадцать тысяч долларов в месяц. Что же произойдет в том случае, если она вдруг умрет?
   Брови мистера Акленда полезли вверх.
   - Но ведь ей только двадцать четыре года, мистер Уоллес.
   - От несчастного случая, скажем, можно погибнуть в любом возрасте.
   - Если ее не станет, то ее личный капитал перестанет существовать и вольется в общий капитал.
   - Какова же сумма этого общего капитала?
   - Видите ли, мистер Торнсен был одним из богатейших людей в мире. Я затрудняюсь назвать общую цифру.
   - Деньги мужа унаследовала миссис Торнсен, и в случае смерти дочери, все, по-видимому, перейдет к ней?
   - Да, других наследников нет.
   - Но ведь есть еще сын? Акленд кисло улыбнулся.
   - Да, Терренс Торнсен, но он был лишен наследства, когда ушел из дома два года назад. Сейчас у него нет никаких прав на него.
   - И больше претендентов нет?
   - Только небольшие дарственные. Например, мистер Торнсен завещал некоторую сумму слуге Смелди. Сразу же после смерти хозяина Смелди получил пять тысяч долларов. Вы полагаете, мистер Акленд, что эти ежемесячные изъятия по десять тысяч долларов указывают на шантаж?
   Акленд сложил пальцы обеих рук вместе. Теперь он вдруг стал очень похож на епископа.
   - Мистер Уоллес, я уже тридцать пять лет занимаюсь финансовыми делами. Мисс Торнсен сейчас двадцать четыре года и, как мне кажется, она вполне нормальна. Она имеет право делать со своими деньгами все, что ей заблагорассудится. Мы с Генри Торнсеном были большими друзьями и полностью доверяли друг другу. Я ему обещал, что если с ним что-нибудь случится, я не спущу глаз с Анжелы, когда она вступит в права наследства. С миссис Торнсен мы также очень большие друзья, и она охотно пользуется моими финансовыми советами, а также, в случае необходимости, и помощью. При сложившихся обстоятельствах я вначале не решался сообщить ей об этих странных ежемесячных изъятиях известных вам сумм. Мне казалось это неэтичным. Это их семейное дело. Я молчал десять месяцев, но так как это продолжается, я счел своим долгом сообщить миссис Торнсен об этом, и не исключил возможность шантажа.
   - Мне понятна ваша позиция, мистер Акленд.
   - То, что я вам сказал, мистер Уоллес, не подлежит разглашению. Реноме вашего агентства очень высоко, поэтому мы обратились именно к вам.
   - Мы очень ценим ваше доверие, мистер Акленд. Я бы хотел увидеть мисс Торнсен, хотя бы издали.
   - Нет ничего проще. Завтра она, наверняка, придет за деньгами. Я постараюсь устроить так, чтобы вы видели ее приход и уход. Остальное будет зависеть от вас.
   - Отлично. В какое время она будет здесь?
   - Обычно она приходит в десять. Приходите без четверти десять, и ждите в вестибюле. Мисс Керч подаст вам знак, когда она появится. - Из телефонного аппарата, стоявшего перед мистером Аклендом, раздался мягкий зуммер. Вся его миловидность и очаровательность мгновенно испарились, и лицо приняло выражение хищного, жестокого банкира. Он снял трубку, кивнул головой и сказал: "Через три минуты, мисс Керч". Затем, взглянув на меня добавил:
   - Извините, мистер Уоллес. Больше не могу уделить вам ни минуты. Если в дальнейшем...
   Не дожидаясь окончания фразы, я поднялся и стал прощаться:
   - Возможно, мне нужно будет поговорить, с вами еще раз, мистер Акленд. Сейчас же не смею вас задерживать. Завтра буду ровно без четверти десять.
   - Пожалуйста. Не сомневаюсь, что вы сможете разрешить эту маленькую проблему. Я столько наслышан о вашем агентстве.
   Садясь в машину, я подумал о завтрашнем утре. Мне не терпелось увидеть Анжелу Торнсен.
   Гленда Керри внимательно слушала мой рапорт, иногда позволяя себе делать некоторые замечания.
   - Миссис Торнсен хочет, чтобы все было сделано быстро. Она упомянула о нашем высоком гонораре, - закончил я.
   - Все они так говорят, когда приходят к нам, - заметила Гленда с иронической улыбкой. - С чего же ты намерен начать?
   - Пойти завтра в банк, проследить, куда она денет деньги, а если повезет, сделать несколько фотографий. Кстати, Билл уже пытается выудить что-нибудь о Торнсене из газетных публикаций.
   - Хорошо, начинайте с этого, - и она сняла трубку телефона.
   Билла я застал в нашей комнате за пишущей машинкой, и передал ему слово в слово свое интервью с миссис Торнсен и мистером Аклендом.
   - Вот пока и все, - подвел я черту. - Меня лишь удивляет, почему миссис Торнсен, которая не проявляла ни малейшего интереса к жизни своей дочери, теперь тратит большие деньги и обращается к нам за помощью, подозревая вымогательство. Почему? Что-то в этом есть.
   - По-моему, Дирк, мотивы миссис Торнсен нас не должны интересовать. Все эти "почему?" и "отчего?" нас не касаются.
   - А мне кажется, что это дело обещает быть очень интересным. Не могу дождаться встречи с Анжелой Это надо сделать очень аккуратно, Билл. Я войду в банк и буду ожидать сигнала Акленда. Ты будешь ждать снаружи. Когда я подам тебе знак, ты поедешь впереди нее. Мы будем на машинах. Она, конечно, будет на колесах. Ее нельзя потерять из виду. Она может привести нас прямо к цели.
   - Хорошо, Дирк. Нет ничего проще.
   - Ну, а что удалось раздобыть тебе?
   - Есть кое-что интересное. Я провел утро в "Геральде", пролистав подшивки за прошлые годы и многое выудил о Торнсене. Он был важной птицей. Был главным партнером маклерской фирмы "Торнсен и Чартерно", главной в городе. У них есть отделение в Нью-Йорке, но главные клиенты у них в этом городе. У Торнсена был собачий нюх на биржевую конъюнктуру. Он безошибочно угадывал, когда купить акции и облигации, а когда спустить их. Он не только помогал заработать своим клиентам, но обогащался и сам. В возрасте тридцати пяти лет, уже сложившимся и преуспевающим биржевым маклером, он женился на Кэтлин Ливингстон, дочери Джо Ливингстона. Тот занимался бурением нефти, и как раз после свадьбы дочери потерял все свое состояние, наткнувшись на три пустых скважины. Представляешь, как повезло Кэтлин, когда она заарканила Торнсена. Ее семья к тому времени была совсем на мели. У них родилось двое детей: Терренс и Анжела. В газетах мало что об этом говорится, но зато многое написано о том, как миссис Торнсен транжирит деньги своего мужа. Она одна из крупнейших благотворительниц. Люди толпами валят на ее знаменитые приемы. В прошлом году в возрасте шестидесяти двух лет Торнсена нашли мертвым в его библиотеке. Он долго страдал сердечными приступами, от которых доктора лечили его последние десять лет жизни. Жил он под большим нервным напряжением, сколачивая огромные состояния для себя, а также для важнейших заправил бизнеса в городе. Ни для миссис Торнсен, ни для врачей это не было неожиданностью, и заключение о смерти не вызвало ни малейшего сомнения. Единственное, на что обратил внимание коронер Герберт Даусон, это то, что на виске усопшего была рана, но медицинское заключение гласило, что это произошло после очередного сердечного приступа, когда он, падая, ударился головой об угол своего письменного стола. Слуга Джон Смелди засвидетельствовал, что услышал шум падающего тела, и поспешил в библиотеку, но застал хозяина уже мертвым. Он зафиксировал отсутствие дыхания с помощью маленького зеркальца, которое лежало тут же на письменном столе. Естественная смерть и симпатия к вдове и семье усопшего со стороны коронера, который, кажется, тоже дружил с миссис Торнсен, позволили прекратить это дело. Теперь миссис Торнсен веселится, как хочет, Анжела получает свои десять тысяч в месяц, а мистеру Терренсу не досталось ничего. Вот и вся история.