Страница:
Но и политическое вероятие не меньше фонетического. Ведь когда в результате победы феодальной реакции где-то в XI веке стало запретным слово «Древлянский», вместе с ним должно было стать запретным и слово «Нискиничи». Раз эту династию велено было выбросить из летописи, считать несуществующей, ее нельзя было открыто упоминать и в былине под любым из ее официальных имен.
Но христианское имя Никита давало хорошую возможность снабдить Добрыню в былине «безупречным» христианским отчеством (при языческом имени), близким по звучанию к его фамильному имени, то есть имени династии Нискиничей. Для слушателей XI века былинное «отчество» Добрыни служило абсолютно прозрачным псевдонимом, заменявшим ставшие запретными слова «Добрыня Древлянский».
Словом, Никитич стоит в том же ряду, что Залешанин, Заолешанин и Красно Солнышко. Все это псевдонимы, служившие былине для безошибочного тогда обозначения принадлежности Мала, Добрыни и Владимира к Древлянскому дому, к династии Нискиничей.
Изяслав и Всеслав. Когда же понадобились былинные псевдонимы, целая их система? Иными словами, когда была вычеркнута из летописи Древлянская династия? Конечно, это произошло не во времена Добрыни. Видимо, в княжение Изяслава I, недостойного внука Владимира I.
Изяслав I – фигура черная. Его свергло и изгнало из Киева и Руси знаменитое восстание 1068 года. За рубежом он открыто торговал Русью, выпрашивая иноземную интервенцию, чтобы вернуть трон. Германскому императору он за это обещал стать его вассалом, а римскому папе – обратить Русь в католичество, но оба они сочли его затеи слишком рискованными. Зато Изяслав дважды приводил на Русь польских интервентов. На его счету кровавые расправы с восставшими киевлянами, с жителями других русских городов. Это был глава лагеря жестокой феодальной реакции. Естественно, такой человек не мог провозглашать себя князем Древлянского дома: его устраивала деспотическая традиция Варяжского дома. В былине Изяслав, разумеется, тоже не мог быть назван открыто, он также выступает под псевдонимом. Былины, где князю Владимиру приписывается отрицательная роль (например, когда он притесняет Илью Муромца), повествуют на самом деле о черных делах Изяслава I и не принадлежат к Владимирову циклу.
Главным противником Изяслава I выступал его соперник Всеслав Полоцкий (тот самый, кого восстание 1068 года возвело на Киевский трон, откуда его в следующем году сбросила польская интервенция). В летописи Всеслав изображен смутьяном. Но расчет по династическому праву показывает, что он-то как раз и имел законные права на Киев, так как представлял старшую линию потомков Владимира I. Иными словами, Изяслав был и узурпатором, что существенно для той эпохи.
Всеслав вел долгую и упорную борьбу за престол – с 1064 по 1071 год. При этом он провозглашал себя князем Древлянского дома и возглавлял всенародную борьбу за возврат к демократической политике Владимира и Добрыни, попранной Изяславом. Всеслав был любимцем былины: он воспет во Всеславовом цикле былин, следующем за Владимировым. Но Всеславов цикл сохранился лишь фрагментарно, и имя Всеслава там тоже скрыто псевдонимами (Волх Всеславич, Василий или Илья Муромец).
Долгая гражданская война в державе кончилась, к несчастью, поражением народной партии и ее контргосударя Всеслава (сохранившего лишь свое княжество Полоцкое). Результатом этого и явились, с одной стороны, система былинных псевдонимов, заменивших ставшие запретными имена, а с другой – подтасованная летопись. Если бы в гражданской войне 1064—1071 годов победил Всеслав, никакой варяжской теории в русской летописи не было бы. Не было бы и всех ее последствий.
Соправителями Изяслава I были его братья Святослав Черниговский и Всеволод Переяславский. В науке они известны как «Триумвиры-Ярославичи».
Валы, остановившие гуннов. Казалось бы, мы узнали о Древлянской земле предостаточно. Но нет, сюрпризы ее еще не кончились – у нее есть и южная граница. И она не менее информативна, чем восточная. Ее информация содержится не в летописи, и она молчала многие века. Но в последнее время, уже в наши дни, она заговорила.
…Вал огромен. Я особенно ясно ощущаю это, проехав сквозь разрез его и взобравшись затем на вал с наружной, «напольной», стороны. Высота его 8-9 метров, толщина – не менее 20 у подножия. А длина? В обе стороны вал уходит на километры и конца его не видно.
Вал зарос травой. Сверху открывается обширная панорама. На севере, под защитой вала, ровное поле. На юге, куда смотрит напольная сторона, долина реки Виты. Перед валом глубокий когда-то ров, откуда и брали землю для насыпки вала. Сейчас за рвом змеится вдоль него дорога. Сам же ров – то глубже, то мельче, а местами и вовсе пропадает. Но сверху видна вся его трасса (включая и засыпанные со временем участки), видно и то, что он составлял единую систему с валом.
Гигантское сооружение, несомненно фортификационное, воздвигнутое фронтом на юг.
– Это один из наилучше сохранившихся Змиевых валов, – говорит Аркадий Сильвестрович Бугай, киевский ученый, исследующий валы. – Длина данного участка вала больше 8 километров. А северней, за его надежным прикрытием, мы нашли следы поселений, там был, видимо, резервный военный лагерь. Вита с Бобрицей – первая линия дальней обороны Киева с юга. Вал этот уцелел отчасти потому, что он не песчаный: грунт твердый – глина, чернозем. Однако для прочности в вал закладывали и деревянные конструкции, порой обжигая их. Мы берем из валов пробы дерева и угля на радиокарбонный анализ, чтобы определить возраст валов. Помогает в датировке и сопутствующая керамика, метод палеомагнетизма и тому подобное.
Так что же показал радиокарбон в данном случае? Даты поразили многих. Вито-Бобрицкая линия относится к 370-му году нашей эры! Вал выстроен круглым счетом 1600 лет назад.
Это IV век, время, когда гунны, ворвавшись в Восточную Европу, разгромили в Крыму Боспорское царство, а в степях Приазовья и Причерноморья – царства аланов и готов. Затем гунны двинулись на Запад. Гуннская гроза продолжала бушевать и в V веке. Царь гуннов Аттила побеждал императоров Царьграда и Рима, облагая их данью, покорил королей многих германских племен, наконец двинулся на самый Рим. И папа римский, выйдя ему навстречу, с великим трудом вымолил древнему городу пощаду. На западе Аттила был остановлен в 451 году в кровопролитной битве на Марне, то есть в нынешней северной Франции, менее чем в 200 километрах от Парижа. Вот докуда докатился грозный вал гуннского нашествия!
А начиналось все где-то около 370 года на юге нынешней Украины. Там, куда смотрит напольная сторона вала, на котором я стою с Бугаем. Нет, не здесь, рядом с Витой, а далеко на юге. Но валы стоят фронтом на юг! И люди, которые начали воздвигать их около 370 года, явно знали, что творится на дальнем Юге и против кого нужно строить эти валы.
И валы Вито-Бобрицкой линии сослужили свою службу. Гунны, разгромившие и покорившие десятки царств, заставлявшие трепетать Константинополь, Рим, Лютецию (будущий Париж), сюда, в земли приднепровских славян, не прошли! Ни в конце четвертого века, ни в пятом. Не прошли потому, что им заблаговременно преградили дорогу вот эти самые валы.
Змиевы валы. Исследования Бугая заняли два с половиной десятилетия и показали не только то, что несколько южней Вито-Бобрицкой линии стоит такая же Стугнинская линия валов, выстроенная против гуннов, но на сей раз надстраивавшаяся в VII веке против аваров (летописных обров). Они показали также наличие западней Киева (то есть преимущественно в Древлянской земле) многих сотен километров так называемых Змиевых валов разной сохранности, составлявших единую систему обороны.
Змиевы валы были до Бугая плохо изучены. Достаточно сказать, что на карте 1912 года их было нанесено всего 70 километров, а на карте Бугая, опубликованной им в Украинской Советской Энциклопедии, их теперь около 1000 километров!
Датировка валов до Бугая также была совершенно гадательной: их приписывали то Владимиру Красно Солнышко, то скифам. Бугай прошел по каждому валу на всю его длину и стал брать из них пробы на радиокарбон. Валы оказались разновременными и строились в продолжение целого тысячелетия. Конкретно со II века до нашей эры и по VII век нашей эры. Как правило, фронтом на юг. То есть последовательно против сарматов, готов, гуннов и, наконец, аваров.
Почему, собственно, валы называются Змиевыми? В своей брошюре «Змиевы валы – летопись земли Киевской» Бугай отмечает, что это народное название, основанное на легендах о древнем русском богатыре, победившем гигантского Змея-людоеда и запрягшем его в огромный плуг. Богатырь заставил Змея пропахать борозду, разумеется тоже сверхъестественных размеров. Отвал богатырского плуга и образовал при этом Змиевы валы (а бороздой был, стало быть, ров). Змей же, надорвавшись, издох.
«Змей, очевидно, аллегория, – пишет Бугай, – под которой кроется теперь полностью забытый, а когда-то реальный образ грозных кочевников»[72]. Действительно, такая символика свойственна народному эпосу. Гунны, авары и другие кочевники вполне могли слиться в сказочно-эпический образ Змея.
Зерном поэтического образа богатырской пахоты со змеевой запряжкой также могли послужить реальные события. Использование славянами в той обстановке труда военнопленных гуннов и аваров на строительстве валов очень вероятно. Вместе с тем строили их в основном явно сами славяне, их руководящая рука ощутима в замысле фортификационной системы.
Так обстоит дело с названием Змиевых валов. Его фольклорный характер был, положим, науке ясен уже давно. Но связать его именно с гуннской и аварской эпохами удалось лишь в результате исследований Бугая.
За подробностями о Змиевых валах отошлю читателей к моему очерку «Валы, остановившие гуннов» в туристском альманахе «Ветер странствий» (вып. 11. М., 1976, с. 40-49).
Недавно в Киеве на территории музея-заповедника «Киево-Печерская лавра» открыт специальный музей Змиевых валов. Там можно не только увидеть в экспозиции карты-схемы и фото, но и получить консультацию, как добраться до различных участков этих валов разных веков. Из них более 600 километров лежат на древлянской территории.
Великая Древлянская стена. Легко заметить, что 900-летний период строительства Змиевых валов лежал задолго до времени Добрыни. Однако он далеко не безразличен для понимания деятельности Древлянского дома и лично Добрыни. Змиевы валы показывают, что он унаследовал традицию русского патриотизма и мастерства обороны, которая уже тогда насчитывала более тысячи лет. Нельзя считать случайностью, что именно Древлянская земля, целую тысячу лет (по VII век) сдерживавшая и отражавшая агрессию сарматов, готов, гуннов и аваров, в IX-X веках оказалась в авангарде общерусского Сопротивления новым захватчикам и угнетателям – варягам.
Дело в том, что из обследованных Бугаем систем валов самой мощной оказалась именно древлянская. Шоссе Киев – Житомир (Коростень и Малин лежат северней его) пересекает целых четыре полосы древлянских валов. На этих участках они по большей части плохо сохранились, их остатки сейчас невысоки. Южней проходит пятая линия – прямой вал длиной 120 километров от Фастова почти до Житомира. Еще южней лежат другие древлянские линии. Короче говоря, княжество Древлянское было опоясано с юга подлинной Великой Древлянской стеной!
Она строилась в течение 900 лет. Ее разрушенные временем валы были первоначально 12-метровой высоты. Линии валов ставились фронтом на юг и неуклонно продвигались все дальше в том же направлении. Новая угроза вызывала необходимость в новых, выдвинутых еще дальше вперед линиях валов. За девять веков оборонительные валы Древлянской земли прошагали таким образом на юг 200 километров. И столь методическое продвижение в одном направлении подтверждает, что все эти 900 лет здесь жил один и тот же народ, был один хозяин.
На 58-м километре Житомирского шоссе Бугай показывает мне вал 450 года. Он здесь еле заметен. Но возле него я вижу обелиск с орденом Великой Отечественной войны. По древлянскому валу, остановившему полчища Аттилы, проходил в 1941 году передний край дальней обороны Киева… Да, строители Змиевых валов великолепно знали, где выбирать рубежи для обороны родной земли.
Генеральная идея этой глубоко эшелонированной фортификационной системы состояла в том, чтобы останавливать конницу кочевников (их главную боевую силу), заставляя их спешиваться. И система оказалась успешной.
Гунны в Коростене. Стоя на русских валах, остановивших гуннов, я неожиданно вспоминаю «площадку казней» в Коростене. Ту самую, о которой местное предание гласит, что с нее бросали людей в Уж во времена злого царя Аттилы.
Узнав эту легенду в Коростене, я быстро отвел имя и время Аттилы как анахронизм, обычный в устном фольклоре, и стал искать, кого могли здесь сбрасывать в Уж в X веке. Но похоже, что я с этим выводом поторопился. Отсюда могли бросать людей в Уж и во времена Аттилы!
Я тогда спросил себя, а был ли Коростень, была ля вообще Древлянская земля во времена Аттилы? Но теперь-то мы знаем – была. А стало быть, казни могли совершаться здесь и при Аттиле, и даже до него. Русских пленников гунны уводили в Степь. Гуннских пленников древляне уводили в свою землю. Что же с ними делали? Кого-то, возможно, выменивали на пленных древлян. Основную массу, очевидно, использовали как рабов (я уже говорил, что они могли работать и на строительстве валов). Но кого-то из них могли доставлять как боевой трофей в главный храм Даждьбога и торжественно казнить там.
Когда я вспомнил легенду, то решил, что лютовать в Коростене должен сам Аттила. А это было географически неправдоподобно. Я отвел возможность того, что Аттила казнил древлян и, как показали Змиевы валы, отвел справедливо. У Аттилы для этого оказались руки коротки. И у его предков IV века тоже.
Но гунны все-таки в Коростень попадали как пленные. И обратной возможности, публичной казни в Коростене кого-то из гуннских опричников злого царя Аттилы (или его предков), осмелившегося посягнуть на свободу Древлянской земли, – я не учел. А такая казнь вероятна, она была вполне в нравах эпохи.
И на русских валах, остановивших гуннов, мне вспоминается поэтому не только местное коростеньское предание, но и меткое замечание Полевого о том, что Древлянская земля оказалась для Игоря страшней Царьграда. Не был ли Коростень орешком покрепче Царьграда и во времена аваров и гуннов?
Древнерусские «государства-крепости». Выявленная Бугаем система Змиевых валов показала, что Древлянская и Полянская земли не были новообразованиями, возникшими сравнительно незадолго до времен Добрыни, а были уже тогда стабильными политическими единицами многовековой давности. Короче говоря, прочными государствами.
Не слишком ли это смелое слово для IV-VII веков – государства? Нет, Бугай приводит веские аргументы: «Шутка сказать, прямой вал от Фастова почти до Житомира тянется на 120 километров! Как же прикажете называть хозяина такого строительства? Сооружения подобного размаха под силу только государствам».
Но не в одном размахе работ дело. Карта показывает, что о бессистемности валов и речи быть не может, ибо на большой территории они строились по единому плану. Хорошим примером служит долина Здвижа, реки, текущей внутри Древлянской земли (считая от Киева, это второй водный рубеж, следующий за Ирпенем; Ирша, на которой стоит Малин, – четвертый). Несколько линий валов идут здесь, точно продолжаясь по обе стороны Здвижа. Такая планировка свидетельствует, что валы тут строило одно государство. В Левобережье Днепра Бугай обнаружил самостоятельные системы валов, спланированные иначе, – там явно была другое славянское государство. (Как читатель помнит, Рыбаков выяснил, что там была основная территория Полянской земли.)
Возникает вопрос, признает ли летопись существование этих государств? С одной стороны, летопись признает, что у каждого племени было издавна (без дат, даты в летописи появляются только в канун приглашения на Русь Варяжского дома) по собственному княжению. С другой же стороны, летопись пытается создать впечатление, будто эти княжения никакой роли в сложении державы не играли и были всего лишь отсталыми племенами. Так, их населению (не одним древлянам, но чуть ли не всем, кроме полян) приписывается «зверинский» образ жизни. Так, признавая наличие примерно дюжины русских «племенных» княжеств, летопись старательно замалчивает (как будто бы несущественные) имена всех их династий и почти всех князей. Так, она приписывает активную положительную роль в создании державы и в руководстве ею одному Варяжскому дому, а прочие земли рисует то смутьянами, то пассивным материалом в руках Варяжского дома. Короче говоря, летопись намеренно создает впечатление, будто русские земли – не настоящие княжества, а только территории обитания племен, хотя и с князьями.
Но система Змиевых валов показывает, что русские земли еще за столетия до IX века были государствами, что термин «земля» означает не территорию, а именно государство. И что все попытки летописной информации доказать обратное являются искусственной конструкцией, хорошо продуманной ложной версией.
В широкой полосе бассейна среднего течения Днепра летопись знает, кроме Полянской и Древлянской, еще ряд русских земель – Северскую, Радимичскую, Уличскую, Дреговичскую, Волынскую. Часть из них, лежа северней, прикрыта от Степи полянской и древлянской территориями, их Змиевыми валами (то есть не нуждалась в мощной системе собственных). Но ясно, что в IX-X веках все эти земли не просто места расселения племен, а стабильные вековые княжества со своими органами государственной власти.
Каковы же были эти органы власти? Мы их знаем на примере княжества Древлянского – своя княжеская династия, свой небесный князь, бог-гарант нерушимости княжества, его жреческая коллегия, земельная дума с широкими полномочиями. Прибавим сюда народные собрания более низкого уровня – городские веча (они зафиксированы в летописи в ряде земель в XI веке, но явно восходят к гораздо более раннему времени). Известно и наличие сословий, например бояр, волхвов (то есть языческого духовенства), вольных вечников.
Есть все основания считать, что такая модель государственности типична (по крайней мере, до подчинения власти Варяжского дома) для всех русских княжеств, а вовсе не была исключительно «древлянской аномалией». Не будучи государствами уже в IV веке, они просто не могли бы тогда строить системы Змиевых валов.
Но если русские княжества были государствами еще в глубокой древности, то какой же формации? Рабовладельческими? Феодальными? Или еще какими-нибудь? На этот вопрос ответить можно.
Большинство населения исконных русских княжеств было свободным. Рабство было редким исключением, а феодального закрепощения и гнета еще не существовало. Основой народных вольностей, которые мы видели во всем блеске на примере восстания Мала, служили право и долг каждого свободного мужчины носить оружие и участвовать в вече (или посылать своих выборных представителей в земельную думу). Это же право было основой военной силы княжеств. Такие дофеодальные государства в науке именуются «варварскими». Термин этот не означает никакого «дикарства». Он возник от «варваров», опрокинувших рабовладельческую Римскую империю как раз благодаря своему гораздо более свободному общественному строю.
Летописная информация не раз принималась историками на веру, и отсюда делался вывод, что племена-де жили родовым строем, а государство на Руси возникло из разложения этого родового строя лишь в IX веке, и притом сразу в виде державы. Но в свете Змиевых валов становится ясно, что держава, Киевская Русь, возникла вовсе не из разложения родового строя, а на прочной основе вековой русской земельной государственности, выросла из русских княжеств, сохранившихся и внутри державы и бывших на деле основой ее могущества. И действительно, если бы русская государственность родилась в процессе феодализации из разложения родового строя, результатом должно было бы стать создание раздельных княжеств, а вовсе не великой державы, состоящей из дюжины княжеств.
Между тем то, что земли старше державы, признает и летопись, но, когда возникли сами русские земли, не указывает: упоминание об исконных земельных княжениях содержится в недатированной части летописи (то есть до середины IX века). О времени создания земель, княжеств оставалось лишь гадать – и в науке высказывались об этом самые разные мнения. Теперь же для приднепровской группы земель Юга «выложен на стол» такой серьезный признак государственности, как многие сотни километров мощных пограничных укреплений с датами с IV по VII век.
Не зря Бугай говорит: «Такой огромный памятник до сих пор не работал на науку, а ведь он несет колоссальную информацию».
Она не ограничивается одной трассой валов. Так, удалось выявить около десятка различных конструкций валов, применявшихся в зависимости от условий местности, грунта и т. п. Удалось также проследить признаки городищ (крепостей) позади линии валов через каждые 6-8 километров. При такой системе на самих валах достаточно было выставлять дозоры: по тревоге можно было подбросить резервы к любому угрожаемому пункту в течение часа, просто сбежаться. А на конях и еще скорее.
Такая система опять-таки исключает рабовладение как строй, а предполагает свободное и вооруженное население (нечто вроде казачества). Система обороны оказалась очень разумной: ведь, чтобы выставить постоянный гарнизон на валах на протяжении всех их сотен километров, потребовались бы несметные силы, каких княжество не имело. А так все решалось. Линия пограничных валов превращала каждое древнерусское государство Юга в грандиозную крепость. И обойти ее через территорию соседа было нельзя, ибо линии Змиевых валов соседних русских княжеств были «состыкованы».
Первое тысячелетие русской истории. Таким образом, Древлянский дом был наследником более чем тысячелетней традиции русской государственности (полное отличие от Варяжского дома). Система Змиевых валов буквально вынуждала княжества Среднего Приднепровья при любом их соперничестве и взаимных счетах к федерации, чтобы устоять против грозных кочевников. И сама Киевская Русь вовсе не была создана пришлым Варяжским домом, а выросла постепенно из таких земельных союзов как федерация земель, как могучая федеративная империя.
В этой связи примечательно, что еще Середонин, создатель первого русского курса исторической географии, задолго до того, как началось исследование древлянских Змиевых валов, обратил особенное внимание на Древлянскую землю и высказал мнение, что узел русской истории завязался именно в Древлянской земле.
Середонин отметил, например, что в ней гидронимия (то есть названия рек и других водных объектов) вся славянская, тогда как в лежащей к северу от нее Дреговичской земле много «балтизмов», а в Левобережье Днепра и Причерноморье хватает других языковых пластов. Он писал:
«Это была прародина славянских племен, на этом пространстве мы не могли подметить присутствия какого-либо иного народа… Славяне, жившие к западу от Днепра, от Киева, не знали над собой чуждой власти, у них были свои князья, о которых упоминает еще Прокопий (византийский историк VI века. – А. Ч.), были у них свои лучшие мужи и города; они, представляется мне, должны были быть значительно сильнее, более дорожить своей свободой, чем разрозненные славянские выходцы»[73].
Таким образом, Середонин прародиной русского народа считал Древлянскую землю, откуда «разрозненные выходцы», то есть древляне, заселяли другие территории на севере и востоке да и на юге, создавая постепенно новые славянские земли. Указание же на Прокопия ставило Древлянскую землю в прямую связь с могущественным Антским союзом (так и не покоренным аварами, но распавшимся, ослабнув в войнах с ними). Мнение же Середонина о большей силе и свободолюбии Древлянской земли по сравнению с другими русскими землями очень гармонирует с той ролью, в которой мы застаем Древлянскую землю во времена Добрыни, с тем, что именно она и ее княжеский дом оказались в X веке в состоянии оказать наиболее сильное сопротивление деспотизму Варяжского дома.
Середонина интересовали, однако, не столько отдельные события и их точные даты, сколько выяснение исторической арены, то есть районов, занятых различными племенами и народами, и путями их передвижения. Это и побудило его обратить пристальное внимание на Древлянскую землю, на исконность и стабильность ее славянского населения. Но мы теперь, благодаря исследованиям Бугая, можем окинуть взглядом и довольно связную картину событий.
Да, русская история насчитывает не одно, а два тысячелетия! Но непрерывная историческая преемственность связывает русских (а также украинцев и белорусов, таких же потомков древнерусской народности) вовсе не с сарматскими кочевниками – роксоланами, как ошибочно полагал Иловайский, а со славянскими земледельцами лесного Приднепровского края и лесостепи, как считал Середонин. Начавшаяся расшифровка исторического свидетельства Змиевых валов неожиданно наполнила первое тысячелетие русской истории событиями. Ведь валы говорят не просто о высоком мастерстве строительства укреплений (что само по себе немаловажно), а именно о событиях – они дают картину древнерусской обороны, указывая, когда и против кого она создавалась.
Но христианское имя Никита давало хорошую возможность снабдить Добрыню в былине «безупречным» христианским отчеством (при языческом имени), близким по звучанию к его фамильному имени, то есть имени династии Нискиничей. Для слушателей XI века былинное «отчество» Добрыни служило абсолютно прозрачным псевдонимом, заменявшим ставшие запретными слова «Добрыня Древлянский».
Словом, Никитич стоит в том же ряду, что Залешанин, Заолешанин и Красно Солнышко. Все это псевдонимы, служившие былине для безошибочного тогда обозначения принадлежности Мала, Добрыни и Владимира к Древлянскому дому, к династии Нискиничей.
Изяслав и Всеслав. Когда же понадобились былинные псевдонимы, целая их система? Иными словами, когда была вычеркнута из летописи Древлянская династия? Конечно, это произошло не во времена Добрыни. Видимо, в княжение Изяслава I, недостойного внука Владимира I.
Изяслав I – фигура черная. Его свергло и изгнало из Киева и Руси знаменитое восстание 1068 года. За рубежом он открыто торговал Русью, выпрашивая иноземную интервенцию, чтобы вернуть трон. Германскому императору он за это обещал стать его вассалом, а римскому папе – обратить Русь в католичество, но оба они сочли его затеи слишком рискованными. Зато Изяслав дважды приводил на Русь польских интервентов. На его счету кровавые расправы с восставшими киевлянами, с жителями других русских городов. Это был глава лагеря жестокой феодальной реакции. Естественно, такой человек не мог провозглашать себя князем Древлянского дома: его устраивала деспотическая традиция Варяжского дома. В былине Изяслав, разумеется, тоже не мог быть назван открыто, он также выступает под псевдонимом. Былины, где князю Владимиру приписывается отрицательная роль (например, когда он притесняет Илью Муромца), повествуют на самом деле о черных делах Изяслава I и не принадлежат к Владимирову циклу.
Главным противником Изяслава I выступал его соперник Всеслав Полоцкий (тот самый, кого восстание 1068 года возвело на Киевский трон, откуда его в следующем году сбросила польская интервенция). В летописи Всеслав изображен смутьяном. Но расчет по династическому праву показывает, что он-то как раз и имел законные права на Киев, так как представлял старшую линию потомков Владимира I. Иными словами, Изяслав был и узурпатором, что существенно для той эпохи.
Всеслав вел долгую и упорную борьбу за престол – с 1064 по 1071 год. При этом он провозглашал себя князем Древлянского дома и возглавлял всенародную борьбу за возврат к демократической политике Владимира и Добрыни, попранной Изяславом. Всеслав был любимцем былины: он воспет во Всеславовом цикле былин, следующем за Владимировым. Но Всеславов цикл сохранился лишь фрагментарно, и имя Всеслава там тоже скрыто псевдонимами (Волх Всеславич, Василий или Илья Муромец).
Долгая гражданская война в державе кончилась, к несчастью, поражением народной партии и ее контргосударя Всеслава (сохранившего лишь свое княжество Полоцкое). Результатом этого и явились, с одной стороны, система былинных псевдонимов, заменивших ставшие запретными имена, а с другой – подтасованная летопись. Если бы в гражданской войне 1064—1071 годов победил Всеслав, никакой варяжской теории в русской летописи не было бы. Не было бы и всех ее последствий.
Соправителями Изяслава I были его братья Святослав Черниговский и Всеволод Переяславский. В науке они известны как «Триумвиры-Ярославичи».
Валы, остановившие гуннов. Казалось бы, мы узнали о Древлянской земле предостаточно. Но нет, сюрпризы ее еще не кончились – у нее есть и южная граница. И она не менее информативна, чем восточная. Ее информация содержится не в летописи, и она молчала многие века. Но в последнее время, уже в наши дни, она заговорила.
…Вал огромен. Я особенно ясно ощущаю это, проехав сквозь разрез его и взобравшись затем на вал с наружной, «напольной», стороны. Высота его 8-9 метров, толщина – не менее 20 у подножия. А длина? В обе стороны вал уходит на километры и конца его не видно.
Вал зарос травой. Сверху открывается обширная панорама. На севере, под защитой вала, ровное поле. На юге, куда смотрит напольная сторона, долина реки Виты. Перед валом глубокий когда-то ров, откуда и брали землю для насыпки вала. Сейчас за рвом змеится вдоль него дорога. Сам же ров – то глубже, то мельче, а местами и вовсе пропадает. Но сверху видна вся его трасса (включая и засыпанные со временем участки), видно и то, что он составлял единую систему с валом.
Гигантское сооружение, несомненно фортификационное, воздвигнутое фронтом на юг.
– Это один из наилучше сохранившихся Змиевых валов, – говорит Аркадий Сильвестрович Бугай, киевский ученый, исследующий валы. – Длина данного участка вала больше 8 километров. А северней, за его надежным прикрытием, мы нашли следы поселений, там был, видимо, резервный военный лагерь. Вита с Бобрицей – первая линия дальней обороны Киева с юга. Вал этот уцелел отчасти потому, что он не песчаный: грунт твердый – глина, чернозем. Однако для прочности в вал закладывали и деревянные конструкции, порой обжигая их. Мы берем из валов пробы дерева и угля на радиокарбонный анализ, чтобы определить возраст валов. Помогает в датировке и сопутствующая керамика, метод палеомагнетизма и тому подобное.
Так что же показал радиокарбон в данном случае? Даты поразили многих. Вито-Бобрицкая линия относится к 370-му году нашей эры! Вал выстроен круглым счетом 1600 лет назад.
Это IV век, время, когда гунны, ворвавшись в Восточную Европу, разгромили в Крыму Боспорское царство, а в степях Приазовья и Причерноморья – царства аланов и готов. Затем гунны двинулись на Запад. Гуннская гроза продолжала бушевать и в V веке. Царь гуннов Аттила побеждал императоров Царьграда и Рима, облагая их данью, покорил королей многих германских племен, наконец двинулся на самый Рим. И папа римский, выйдя ему навстречу, с великим трудом вымолил древнему городу пощаду. На западе Аттила был остановлен в 451 году в кровопролитной битве на Марне, то есть в нынешней северной Франции, менее чем в 200 километрах от Парижа. Вот докуда докатился грозный вал гуннского нашествия!
А начиналось все где-то около 370 года на юге нынешней Украины. Там, куда смотрит напольная сторона вала, на котором я стою с Бугаем. Нет, не здесь, рядом с Витой, а далеко на юге. Но валы стоят фронтом на юг! И люди, которые начали воздвигать их около 370 года, явно знали, что творится на дальнем Юге и против кого нужно строить эти валы.
И валы Вито-Бобрицкой линии сослужили свою службу. Гунны, разгромившие и покорившие десятки царств, заставлявшие трепетать Константинополь, Рим, Лютецию (будущий Париж), сюда, в земли приднепровских славян, не прошли! Ни в конце четвертого века, ни в пятом. Не прошли потому, что им заблаговременно преградили дорогу вот эти самые валы.
Змиевы валы. Исследования Бугая заняли два с половиной десятилетия и показали не только то, что несколько южней Вито-Бобрицкой линии стоит такая же Стугнинская линия валов, выстроенная против гуннов, но на сей раз надстраивавшаяся в VII веке против аваров (летописных обров). Они показали также наличие западней Киева (то есть преимущественно в Древлянской земле) многих сотен километров так называемых Змиевых валов разной сохранности, составлявших единую систему обороны.
Змиевы валы были до Бугая плохо изучены. Достаточно сказать, что на карте 1912 года их было нанесено всего 70 километров, а на карте Бугая, опубликованной им в Украинской Советской Энциклопедии, их теперь около 1000 километров!
Датировка валов до Бугая также была совершенно гадательной: их приписывали то Владимиру Красно Солнышко, то скифам. Бугай прошел по каждому валу на всю его длину и стал брать из них пробы на радиокарбон. Валы оказались разновременными и строились в продолжение целого тысячелетия. Конкретно со II века до нашей эры и по VII век нашей эры. Как правило, фронтом на юг. То есть последовательно против сарматов, готов, гуннов и, наконец, аваров.
Почему, собственно, валы называются Змиевыми? В своей брошюре «Змиевы валы – летопись земли Киевской» Бугай отмечает, что это народное название, основанное на легендах о древнем русском богатыре, победившем гигантского Змея-людоеда и запрягшем его в огромный плуг. Богатырь заставил Змея пропахать борозду, разумеется тоже сверхъестественных размеров. Отвал богатырского плуга и образовал при этом Змиевы валы (а бороздой был, стало быть, ров). Змей же, надорвавшись, издох.
«Змей, очевидно, аллегория, – пишет Бугай, – под которой кроется теперь полностью забытый, а когда-то реальный образ грозных кочевников»[72]. Действительно, такая символика свойственна народному эпосу. Гунны, авары и другие кочевники вполне могли слиться в сказочно-эпический образ Змея.
Зерном поэтического образа богатырской пахоты со змеевой запряжкой также могли послужить реальные события. Использование славянами в той обстановке труда военнопленных гуннов и аваров на строительстве валов очень вероятно. Вместе с тем строили их в основном явно сами славяне, их руководящая рука ощутима в замысле фортификационной системы.
Так обстоит дело с названием Змиевых валов. Его фольклорный характер был, положим, науке ясен уже давно. Но связать его именно с гуннской и аварской эпохами удалось лишь в результате исследований Бугая.
За подробностями о Змиевых валах отошлю читателей к моему очерку «Валы, остановившие гуннов» в туристском альманахе «Ветер странствий» (вып. 11. М., 1976, с. 40-49).
Недавно в Киеве на территории музея-заповедника «Киево-Печерская лавра» открыт специальный музей Змиевых валов. Там можно не только увидеть в экспозиции карты-схемы и фото, но и получить консультацию, как добраться до различных участков этих валов разных веков. Из них более 600 километров лежат на древлянской территории.
Великая Древлянская стена. Легко заметить, что 900-летний период строительства Змиевых валов лежал задолго до времени Добрыни. Однако он далеко не безразличен для понимания деятельности Древлянского дома и лично Добрыни. Змиевы валы показывают, что он унаследовал традицию русского патриотизма и мастерства обороны, которая уже тогда насчитывала более тысячи лет. Нельзя считать случайностью, что именно Древлянская земля, целую тысячу лет (по VII век) сдерживавшая и отражавшая агрессию сарматов, готов, гуннов и аваров, в IX-X веках оказалась в авангарде общерусского Сопротивления новым захватчикам и угнетателям – варягам.
Дело в том, что из обследованных Бугаем систем валов самой мощной оказалась именно древлянская. Шоссе Киев – Житомир (Коростень и Малин лежат северней его) пересекает целых четыре полосы древлянских валов. На этих участках они по большей части плохо сохранились, их остатки сейчас невысоки. Южней проходит пятая линия – прямой вал длиной 120 километров от Фастова почти до Житомира. Еще южней лежат другие древлянские линии. Короче говоря, княжество Древлянское было опоясано с юга подлинной Великой Древлянской стеной!
Она строилась в течение 900 лет. Ее разрушенные временем валы были первоначально 12-метровой высоты. Линии валов ставились фронтом на юг и неуклонно продвигались все дальше в том же направлении. Новая угроза вызывала необходимость в новых, выдвинутых еще дальше вперед линиях валов. За девять веков оборонительные валы Древлянской земли прошагали таким образом на юг 200 километров. И столь методическое продвижение в одном направлении подтверждает, что все эти 900 лет здесь жил один и тот же народ, был один хозяин.
На 58-м километре Житомирского шоссе Бугай показывает мне вал 450 года. Он здесь еле заметен. Но возле него я вижу обелиск с орденом Великой Отечественной войны. По древлянскому валу, остановившему полчища Аттилы, проходил в 1941 году передний край дальней обороны Киева… Да, строители Змиевых валов великолепно знали, где выбирать рубежи для обороны родной земли.
Генеральная идея этой глубоко эшелонированной фортификационной системы состояла в том, чтобы останавливать конницу кочевников (их главную боевую силу), заставляя их спешиваться. И система оказалась успешной.
Гунны в Коростене. Стоя на русских валах, остановивших гуннов, я неожиданно вспоминаю «площадку казней» в Коростене. Ту самую, о которой местное предание гласит, что с нее бросали людей в Уж во времена злого царя Аттилы.
Узнав эту легенду в Коростене, я быстро отвел имя и время Аттилы как анахронизм, обычный в устном фольклоре, и стал искать, кого могли здесь сбрасывать в Уж в X веке. Но похоже, что я с этим выводом поторопился. Отсюда могли бросать людей в Уж и во времена Аттилы!
Я тогда спросил себя, а был ли Коростень, была ля вообще Древлянская земля во времена Аттилы? Но теперь-то мы знаем – была. А стало быть, казни могли совершаться здесь и при Аттиле, и даже до него. Русских пленников гунны уводили в Степь. Гуннских пленников древляне уводили в свою землю. Что же с ними делали? Кого-то, возможно, выменивали на пленных древлян. Основную массу, очевидно, использовали как рабов (я уже говорил, что они могли работать и на строительстве валов). Но кого-то из них могли доставлять как боевой трофей в главный храм Даждьбога и торжественно казнить там.
Когда я вспомнил легенду, то решил, что лютовать в Коростене должен сам Аттила. А это было географически неправдоподобно. Я отвел возможность того, что Аттила казнил древлян и, как показали Змиевы валы, отвел справедливо. У Аттилы для этого оказались руки коротки. И у его предков IV века тоже.
Но гунны все-таки в Коростень попадали как пленные. И обратной возможности, публичной казни в Коростене кого-то из гуннских опричников злого царя Аттилы (или его предков), осмелившегося посягнуть на свободу Древлянской земли, – я не учел. А такая казнь вероятна, она была вполне в нравах эпохи.
И на русских валах, остановивших гуннов, мне вспоминается поэтому не только местное коростеньское предание, но и меткое замечание Полевого о том, что Древлянская земля оказалась для Игоря страшней Царьграда. Не был ли Коростень орешком покрепче Царьграда и во времена аваров и гуннов?
Древнерусские «государства-крепости». Выявленная Бугаем система Змиевых валов показала, что Древлянская и Полянская земли не были новообразованиями, возникшими сравнительно незадолго до времен Добрыни, а были уже тогда стабильными политическими единицами многовековой давности. Короче говоря, прочными государствами.
Не слишком ли это смелое слово для IV-VII веков – государства? Нет, Бугай приводит веские аргументы: «Шутка сказать, прямой вал от Фастова почти до Житомира тянется на 120 километров! Как же прикажете называть хозяина такого строительства? Сооружения подобного размаха под силу только государствам».
Но не в одном размахе работ дело. Карта показывает, что о бессистемности валов и речи быть не может, ибо на большой территории они строились по единому плану. Хорошим примером служит долина Здвижа, реки, текущей внутри Древлянской земли (считая от Киева, это второй водный рубеж, следующий за Ирпенем; Ирша, на которой стоит Малин, – четвертый). Несколько линий валов идут здесь, точно продолжаясь по обе стороны Здвижа. Такая планировка свидетельствует, что валы тут строило одно государство. В Левобережье Днепра Бугай обнаружил самостоятельные системы валов, спланированные иначе, – там явно была другое славянское государство. (Как читатель помнит, Рыбаков выяснил, что там была основная территория Полянской земли.)
Возникает вопрос, признает ли летопись существование этих государств? С одной стороны, летопись признает, что у каждого племени было издавна (без дат, даты в летописи появляются только в канун приглашения на Русь Варяжского дома) по собственному княжению. С другой же стороны, летопись пытается создать впечатление, будто эти княжения никакой роли в сложении державы не играли и были всего лишь отсталыми племенами. Так, их населению (не одним древлянам, но чуть ли не всем, кроме полян) приписывается «зверинский» образ жизни. Так, признавая наличие примерно дюжины русских «племенных» княжеств, летопись старательно замалчивает (как будто бы несущественные) имена всех их династий и почти всех князей. Так, она приписывает активную положительную роль в создании державы и в руководстве ею одному Варяжскому дому, а прочие земли рисует то смутьянами, то пассивным материалом в руках Варяжского дома. Короче говоря, летопись намеренно создает впечатление, будто русские земли – не настоящие княжества, а только территории обитания племен, хотя и с князьями.
Но система Змиевых валов показывает, что русские земли еще за столетия до IX века были государствами, что термин «земля» означает не территорию, а именно государство. И что все попытки летописной информации доказать обратное являются искусственной конструкцией, хорошо продуманной ложной версией.
В широкой полосе бассейна среднего течения Днепра летопись знает, кроме Полянской и Древлянской, еще ряд русских земель – Северскую, Радимичскую, Уличскую, Дреговичскую, Волынскую. Часть из них, лежа северней, прикрыта от Степи полянской и древлянской территориями, их Змиевыми валами (то есть не нуждалась в мощной системе собственных). Но ясно, что в IX-X веках все эти земли не просто места расселения племен, а стабильные вековые княжества со своими органами государственной власти.
Каковы же были эти органы власти? Мы их знаем на примере княжества Древлянского – своя княжеская династия, свой небесный князь, бог-гарант нерушимости княжества, его жреческая коллегия, земельная дума с широкими полномочиями. Прибавим сюда народные собрания более низкого уровня – городские веча (они зафиксированы в летописи в ряде земель в XI веке, но явно восходят к гораздо более раннему времени). Известно и наличие сословий, например бояр, волхвов (то есть языческого духовенства), вольных вечников.
Есть все основания считать, что такая модель государственности типична (по крайней мере, до подчинения власти Варяжского дома) для всех русских княжеств, а вовсе не была исключительно «древлянской аномалией». Не будучи государствами уже в IV веке, они просто не могли бы тогда строить системы Змиевых валов.
Но если русские княжества были государствами еще в глубокой древности, то какой же формации? Рабовладельческими? Феодальными? Или еще какими-нибудь? На этот вопрос ответить можно.
Большинство населения исконных русских княжеств было свободным. Рабство было редким исключением, а феодального закрепощения и гнета еще не существовало. Основой народных вольностей, которые мы видели во всем блеске на примере восстания Мала, служили право и долг каждого свободного мужчины носить оружие и участвовать в вече (или посылать своих выборных представителей в земельную думу). Это же право было основой военной силы княжеств. Такие дофеодальные государства в науке именуются «варварскими». Термин этот не означает никакого «дикарства». Он возник от «варваров», опрокинувших рабовладельческую Римскую империю как раз благодаря своему гораздо более свободному общественному строю.
Летописная информация не раз принималась историками на веру, и отсюда делался вывод, что племена-де жили родовым строем, а государство на Руси возникло из разложения этого родового строя лишь в IX веке, и притом сразу в виде державы. Но в свете Змиевых валов становится ясно, что держава, Киевская Русь, возникла вовсе не из разложения родового строя, а на прочной основе вековой русской земельной государственности, выросла из русских княжеств, сохранившихся и внутри державы и бывших на деле основой ее могущества. И действительно, если бы русская государственность родилась в процессе феодализации из разложения родового строя, результатом должно было бы стать создание раздельных княжеств, а вовсе не великой державы, состоящей из дюжины княжеств.
Между тем то, что земли старше державы, признает и летопись, но, когда возникли сами русские земли, не указывает: упоминание об исконных земельных княжениях содержится в недатированной части летописи (то есть до середины IX века). О времени создания земель, княжеств оставалось лишь гадать – и в науке высказывались об этом самые разные мнения. Теперь же для приднепровской группы земель Юга «выложен на стол» такой серьезный признак государственности, как многие сотни километров мощных пограничных укреплений с датами с IV по VII век.
Не зря Бугай говорит: «Такой огромный памятник до сих пор не работал на науку, а ведь он несет колоссальную информацию».
Она не ограничивается одной трассой валов. Так, удалось выявить около десятка различных конструкций валов, применявшихся в зависимости от условий местности, грунта и т. п. Удалось также проследить признаки городищ (крепостей) позади линии валов через каждые 6-8 километров. При такой системе на самих валах достаточно было выставлять дозоры: по тревоге можно было подбросить резервы к любому угрожаемому пункту в течение часа, просто сбежаться. А на конях и еще скорее.
Такая система опять-таки исключает рабовладение как строй, а предполагает свободное и вооруженное население (нечто вроде казачества). Система обороны оказалась очень разумной: ведь, чтобы выставить постоянный гарнизон на валах на протяжении всех их сотен километров, потребовались бы несметные силы, каких княжество не имело. А так все решалось. Линия пограничных валов превращала каждое древнерусское государство Юга в грандиозную крепость. И обойти ее через территорию соседа было нельзя, ибо линии Змиевых валов соседних русских княжеств были «состыкованы».
Первое тысячелетие русской истории. Таким образом, Древлянский дом был наследником более чем тысячелетней традиции русской государственности (полное отличие от Варяжского дома). Система Змиевых валов буквально вынуждала княжества Среднего Приднепровья при любом их соперничестве и взаимных счетах к федерации, чтобы устоять против грозных кочевников. И сама Киевская Русь вовсе не была создана пришлым Варяжским домом, а выросла постепенно из таких земельных союзов как федерация земель, как могучая федеративная империя.
В этой связи примечательно, что еще Середонин, создатель первого русского курса исторической географии, задолго до того, как началось исследование древлянских Змиевых валов, обратил особенное внимание на Древлянскую землю и высказал мнение, что узел русской истории завязался именно в Древлянской земле.
Середонин отметил, например, что в ней гидронимия (то есть названия рек и других водных объектов) вся славянская, тогда как в лежащей к северу от нее Дреговичской земле много «балтизмов», а в Левобережье Днепра и Причерноморье хватает других языковых пластов. Он писал:
«Это была прародина славянских племен, на этом пространстве мы не могли подметить присутствия какого-либо иного народа… Славяне, жившие к западу от Днепра, от Киева, не знали над собой чуждой власти, у них были свои князья, о которых упоминает еще Прокопий (византийский историк VI века. – А. Ч.), были у них свои лучшие мужи и города; они, представляется мне, должны были быть значительно сильнее, более дорожить своей свободой, чем разрозненные славянские выходцы»[73].
Таким образом, Середонин прародиной русского народа считал Древлянскую землю, откуда «разрозненные выходцы», то есть древляне, заселяли другие территории на севере и востоке да и на юге, создавая постепенно новые славянские земли. Указание же на Прокопия ставило Древлянскую землю в прямую связь с могущественным Антским союзом (так и не покоренным аварами, но распавшимся, ослабнув в войнах с ними). Мнение же Середонина о большей силе и свободолюбии Древлянской земли по сравнению с другими русскими землями очень гармонирует с той ролью, в которой мы застаем Древлянскую землю во времена Добрыни, с тем, что именно она и ее княжеский дом оказались в X веке в состоянии оказать наиболее сильное сопротивление деспотизму Варяжского дома.
Середонина интересовали, однако, не столько отдельные события и их точные даты, сколько выяснение исторической арены, то есть районов, занятых различными племенами и народами, и путями их передвижения. Это и побудило его обратить пристальное внимание на Древлянскую землю, на исконность и стабильность ее славянского населения. Но мы теперь, благодаря исследованиям Бугая, можем окинуть взглядом и довольно связную картину событий.
Да, русская история насчитывает не одно, а два тысячелетия! Но непрерывная историческая преемственность связывает русских (а также украинцев и белорусов, таких же потомков древнерусской народности) вовсе не с сарматскими кочевниками – роксоланами, как ошибочно полагал Иловайский, а со славянскими земледельцами лесного Приднепровского края и лесостепи, как считал Середонин. Начавшаяся расшифровка исторического свидетельства Змиевых валов неожиданно наполнила первое тысячелетие русской истории событиями. Ведь валы говорят не просто о высоком мастерстве строительства укреплений (что само по себе немаловажно), а именно о событиях – они дают картину древнерусской обороны, указывая, когда и против кого она создавалась.