Страница:
– Есть три возможности, – сказала Барбара. – В зависимости от того, когда Збышек привезет астралон. Перед торжествами и сразу после них. Хуже было бы, если после, так как председатель придет в себя и начнет вспоминать о карте.
– До представления тоже нехорошо, потому что много людей, – сказал Каролек. – Лучше всего во время представления.
– Ты считаешь, что мы можем раздвоиться? – недовольно спросил Лесь.
– Неважно, что лучше, важно, как в каждом случае, – твердо сказал Януш. – Начнем по порядку. Перед утром все успокаивается, во всяком случае нет тех проклятых детей. Один человек войдет внутрь, проникнет в шкаф, то есть, я хотел сказать, что откроет шкаф с помощью отмычки, заберет карту…
– И выйдет на глазах у всех со свертком, похожим на ствол пушки, так? – прервал его Каролек.
– Напротив. Он не может выйти со свертком, это исключено. Подаст рулон в окно другому человеку.
– Окно председателя находится на первом этаже и выходит как раз на площадь!
– Но ратуша не крепость и имеет другие окна, – сказала Барбара. – В другом конце дома есть, прошу прощения, дамский туалет. Даже если все комнаты буду закрытыми, то там будет открыто. В то окно и спустит этот рулон вниз, лучше всего на веревке.
– А как мы подбросим его обратно?
– Так же. Кто-нибудь войдет без рулона, выбросит веревку и вытянет его наверх. Закроет в шкафу – и баста.
– Просто и гениально, – согласился Каролек. – Тогда остаются лишь две проблемы. Чтобы нас никто не увидел и чтобы председатель не сориентировался в течение того дня, что его нет.
– Надо занять его чем-нибудь, – беззаботно сказал Лесь.
– Кто? – запротестовал Януш. – Все мы будем работать, как дьяволы, ибо та карта требует неделю нормальной работы. Каждая половина руки будет нужна! Нужно ведь нанести готические надписи по-немецки!
– Збышек, – сказала твердо Барбара. – Он останется на этот день и пусть делает, что хочет, но должен его занять. Пусть напоит его, пусть обговаривает с ним проект, все равно. Он не должен допустить его в его кабинет, и конец!
– Очень неплохая мысль, – похвалил Януш. – Теперь надо подумать над тем, чтобы нас никто не заметил.
На минуту воцарилось молчание. Четыре человека напрягали свою зрительную память, припоминая подробности площади, ратуши и окрестностей.
– Тоже просто, – вдруг сказал Лесь с вдохновением. – Пусть даже нас увидят, важно, чтобы нас не узнали.
– Снова горбы? – заинтересовался Каролек.
– Он говорит дело, – задумчиво сказал Януш. – Надо использовать наш опыт. С нападением на поезд нас никто не связал, а мы знаем, что там была милиция. Нужно будет как-нибудь переодеться…
– Лучше, – прервала Барбара. – Нужно переодеться так, чтобы в случае чего нас приняли за кого-нибудь другого. За кого-то, кто имеет право там быть…
– Ночной сторож или что-либо в том же роде?…
Эта идея показалась всем присутствующим подходящей, хотя подобрать нужных людей, присутствие которых в ратуше после захода солнца ни в ком не вызовет удивления, было нелегко. Среди многочисленных возможностей выбрали наконец патруль милиции, истопника центрального отопления, группу пьяных хулиганов и уборщицы.
– Милицией я бы не рисковал, – сказал. Януш. – Центральное отопление не работает летом, не говоря уже о том, что его вообще там нет. На хулиганов нынче какой-то дикий неурожай, и остается нам лишь уборщица.
– Причем та, которая плюет, сразу же отпадает, – добавил Каролек. – Никто из нас не сожмется до ее размеров.
– А та вторая беременна, – дополнила Барбара. На минуту снова воцарилось молчание.
– Ха! – вдруг крикнул Каролек. – Есть идея!
Все, не исключая и Бьерна, посмотрели на него с интересом. Каролек несколько неуверенно посмотрел на Барбару.
– Здесь есть церковный сторож, – сказал он. – Он ходит сгорбившись, и один из нас может переодеться в него. У него всегда бессонница, потому что бродит по ночам. Я сам видел его, когда следил за оргией Януша и председателя. А Барбара будет беременной!
– Ты с ума сошел? – спросила Барбара с непередаваемой угрозой.
– Ты переоденешься уборщицей! Платок на голову, очки – она носит очки, беременность, и если бы кто-нибудь увидел что-нибудь, то подумает, что она тоже страдает бессонницей. Ну так увидят церковного сторожа вместе с уборщицей, так что может быть общего с нами?
Януш упредил Барбару, у которой на мгновение перехватило дыхание.
– Прекрасная идея! Не протестуй! В конце концов все равно, как мы будем выглядеть, мы можем переодеться даже в слонов! Главное, чтобы нас никто не увидел. Мы – горбы, а она беременна!…
– Погодите, а если кто-нибудь увидит двух горбатых, тогда что? – запротестовал Лесь. – Двух церковных сторожей?… Тот один – и раздвоился?
– Какое твое дело, пусть смотрят до одурения! Пусть думают, что хотят, только на расстоянии от нас!
– Уборщица войдет в ратушу, церковный сторож будет ждать под окном…
– Второй церковный сторож посторожит на площади…
– И через неделю весь район будет знать о горестном романе уборщицы в соответствующем положении с церковным сторожем в количестве двух. Церковного сторожа выгонят с работы, а уборщицу отдел кадров. Все вы, как я вижу, рехнулись!…
Протест Барбары погиб во всеобщем одобрении. Немедленно приступили к поискам маскировочной одежды. Горбы нужных размеров приблизили Леся, Каролека и Януша к фигуре церковного сторожа, брошенного на съедение сплетням, недовольная Барбара в мгновение ока изменила свою фигуру.
– Смотрите, она выглядит совсем как живая! – восхищенно закричал Каролек.
– Согни немного колени, – посоветовал ему Лесь, когда Барбара, несмотря на живой протест, обвязывала себя шнурками с подушкой. – Этот церковный сторож ниже и вообще уже немолодой. Наверняка волочит ногами.
Заинтригованный Бьерн потребовал объяснений. При помощи двух словарей его проинформировали о предстоящем, приводя его в ужас. Укороченный курс использования отмычек дал неожиданно хорошие результаты, и не хватало лишь очков для Барбары-уборщицы.
– Нужно сообщить Збышеку, чтобы привез их из Варшавы, – решил Януш. – Если срочно, то успеет дойти…
Директор бюро сам перед собой скрывал тот факт, что главный инженер вернулся из командировки к сотрудникам тревожно другим. Интригующие слова «колодо» и «сверта» остались невыясненными, главный инженер выказал удивительное безразличие к этому, утверждая, что забыл о них спросить, и директор бюро счел нужным не вникать в подробности того, что произошло во время его подозрительно короткой инспекции. Приходящие ему в голову, помимо воли, образы и предположения вызывали шум в ушах и перебои в дыхании. Если таинственная эпидемия коснулась даже главного инженера, то не видел, собственно, места для себя на земле.
Главный инженер забыл о служебных обязанностях, проводя необычно подвижный образ жизни вне территории бюро. Что самое удивительное, он прекратил старания добыть карту официальным путем. И что самое удивительное, потребовал вдруг от директора подписи под однофазным проектом курятника на тысячу штук домашней птицы, одновременно делая невозможным ему вникнуть в подробности подписываемого объекта и отклоняя всяческие попытки выяснения. Блеск неспокойной решимости в его глазах сделал невозможным протест директора.
Когда наконец пришла в бюро депеша содержания:
ПРИВЕЗИ ОЧКИ ВСЕ РАВНО КАКИЕ ВОЗМОЖНО СЛАБЫЕ.
Директор бюро пришел к выводу, что должен сменить профессию и остаться лесничим в самой середине самого лучшего лесного края.
Главный инженер был человеком чрезвычайно обязательным и при этом также симпатичным и пробуждающим всеобщее доверие. Обязанность понуждала его к сохранению тайны при всех условиях драматической для персонала истории, поэтому он не мог дать начальнику никаких объяснений. Интеллигентность характера в то же время, высоко ценимая окружающими и всеми знакомыми, облегчала его старания. Приятель из института картографии пошел ему навстречу и порекомендовал директору комиссионного магазина, который обещал поискать в старых запасах несколько листов астралона формата А-0 при условии оказания ему небольшой услуги. Он построил себе курятник, поэтому должен был нелегально, задним числом, оформлять официально его проект…
Взяв на помощь Стефана, который и в самом деле ничего не понимал, но согласно приказу занял разговором сторожа при выходе, главный инженер самым обычным образом в мире украл в институте картографии три листа старого астралона.
Раздраженный многочисленными громоздящимися один на другой случаями персонал почти совсем бросил свои служебные занятия на алтарь предстоящего представления, чтобы председатель местного совета ни о чем не стал подозревать. Замок был заброшен. Замеры продвигались черепашьими темпами, зато на окрестных лужайках и пригорках раздавались слова потрясающей трагедии аристократки и пролетария.
День местного большого праздника наконец настал. Приспособленная к потребностям искусства площадь была довольно привлекательной, строившиеся обществом сооружения были готовы, приглашенные издалека гости стали прибывать, а пожарный оркестр настраивал инструменты.
После полудня торжества начались походом к выходу из старых штолен, где как председатель местного совета, так и иные знаменитые особы дали исход красноречию. Оркестр сыграл несколько гимнов, гости официально выпили вино, налитое в шахтерскую лампу, после чего все вернулись в городок, где, после краткого перерыва, должно было разыграться представление. После представления намечался фейерверк и бал в народном помещении.
Рано утром этого дня начался дождь. Он вскоре прекратился, но был достаточно обильным, так что ему удалось подмыть одну из досок, имитирующую лестницу в проходах между скамейками в амфитеатральном склоне. Первым воспользовался этой доской учитель физкультуры, человек молодой с гимнастической фигурой, поэтому, съезжая к просцениуму сцены на задней части тела, он не потерпел никакого ущерба, не считая содранного локтя. Сразу же после этого возле доски поставили двух рыцарей, которые предостерегали прибывающих зрителей от опасности, заботливо поддерживая под руки перелазящих через западню более старших личностей и менее развитых физически.
Главный инженер прибыл с астралоном уже в сумерках, когда представление было в самом разгаре. В бане, на епископском троне, одолженном из костела, сидел председатель местного совета и обговаривал со своим техническим директором-ветеринаром возможности предотвращения грозящей забастовки, на другой стороне сцены одновременно Барбара с возмущением отвергала авансы графа Леся. Гигантские декорации заслоняли совершенно вид в долину и расположенные за ними кулисы. Два необычайно талантливых электрика находились в когтях на двух ближайших столбах, где были смонтированы рефлекторы, и ловко сменяли светофильтры с помощью разноцветной промокательной бумаги. Занавес, исполненный с помощью проекта Януша в виде нестандартно высоких ширм, быстро расставляемых с помощью увлеченных своим заданием рыцарей, почти полностью справлялся со своим назначением. Словом, все было в порядке.
Главный инженер, сориентировавшись во время проезда по городку, что в пансионате не осталось никого, задержал автомобиль выше площади и подался на представление. Он попал как раз на место с подмытой доской. Служба спасения с момента начала представления перестала исполнять свои обязанности, и главный инженер, который хотел не производить шума и не привлекать к себе внимания, с глухим стуком рухнул вниз, прямо на барабан оркестра.
Доски, которые стали скользкими под ногами многих людей, прошедших по ним, усиливали скольжение, вокруг раздались крики удивления и страха, главный инженер, съезжая, изменил положение своего тела, повернувшись головой вперед и в конце своего путешествия въехал головой в барабан, отчего тот издал гремящий низкий тон. Председатель местного совета прервал скандальное предложение угнетения рабочего класса, а Барбаре и Лесю перехватило дыхание.
– О боже, что там произошло? – забеспокоился Каролек, ждущий за кулисами своей очереди вместе с Янушем и частью персонала госхоза.
– Какое-то замешательство в оркестре, – отрапортовал Януш, прижимаясь глазом к дыре в стене замка. – Кто-то, кажется, слетел сверху или что?… Погоди… О, господи, это Збышек!!!
– Появился Збышек? – поинтересовался Каролек внезапно и оттолкнул Януша от дыры.
– Зачем он гремит в барабан?! – занервничал оттолкнутый Януш. – Даже если у него есть астралон, то все же не следует прерывать представление!…
Главный инженер, силясь подняться, попал в барабан еще локтем и коленом, вызывая еще несколько мощных звуков. Помощь ближайших к нему зрителей, наконец, сделала возможным принятия им соответствующей позы. Ошеломленный своим непредвиденным выступлением, он поспешно поднялся наверх, к месту, где не достигал свет рефлектора, и уселся рядом с предательской доской.
– На час больше ежедневной работы! – закричал ветеринар, не дожидаясь конца реплики своего собеседника.
Председатель местного совета однако вызубрил свою роль так, как никогда не учил в школе, и автоматически ответил согласно с текстом пьесы. Инструктор культуры, который стал уже обливаться холодным потом, вздохнул с облегчением, некоторое отсутствие смысла в ответах актеров прошло мимо внимания зрителей, отвлеченных происшествием, и пьеса снова продолжалась далее без препятствий.
– Появился Збышек, – горячо прошептал Лесь Барбаре, не прерывая поцелуев ее ладони.
– Весь город уже заметил это, – буркнула Барбара и отняла руку. – Ты мне скучен, граф…
– Вы такая необыкновенная, – сказал Лесь горячо и снова понизил тон. – Эх, если бы он дал хоть какой-нибудь знак, что у него есть тот астралон…
– Должен иметь. Без астралона бы не приехал…
Между упрямой аристократкой и надоедливым графом удалось заметить какое-то удивительное взаимопонимание, совершенно не связанное со смыслом ответов. Любопытство зрителей возросло.
– Нужно его каким-то образом найти, – одновременно говорил Януш Каролеку. – Иди к нему! Приведи его сюда, потому что иначе нас всех хватит кондрашка от волнения! Я сейчас должен выйти на эту дурацкую сцену…
Внимание зрителей, сидящих на самом верху, вблизи опасной доски, несколько раздвоилось. За своими спинами они увидели темную фигуру, крадущуюся извивающейся походкой. Фигура достигла почти перехода, нагнулась и стала издавать странные звуки.
Диалог графа и аристократки потерял живость: как дама, так и ее кавалер перестали вдруг интересоваться собой, но зато вполне согласно начали с напряжением всматриваться в темное место зрительного зала. Первые ряды зрителей начали поворачиваться туда же, когда Каролеку удалось наконец пропасть в темноте вместе с главным инженером, но уже весь амфитеатр сидел спиной к сцене, а инструктор культуры подумывал о самоубийстве, а председатель местного совета был близок к апоплексическому удару.
На появившегося пролетария набросились согласно не только влюбленная аристократка, но также безразличный ей граф. Шепот при этом достиг даже до оркестра.
– Есть астралон? – шепотом спросила Барбара.
– Холера его знает, – также шепотом ответил пролетарий. – За ним пошел Кароль…
– Дочь моя, отойди! – зарычал председатель местного совета, в совершенстве сыгравший волнение и отчаяние.
Согласно текста уйти должен был граф. Пролетарий и аристократка выказали нервное напряжение.
– Мы должны как-то выяснить, – шептал одними губами Януш, не реагируя на лживые крики капиталиста. – Может быть в перерыве…
Взаимопонимание было затруднено, потому что кто-нибудь из персонала бюро обязан был находиться на сцене. Главный инженер послужил основой, передавая новости за кулисами. Согласно предложению, во время перерыва между вторым и третьим актами планы оказались окончательно согласованы.
– Все, кто гибнут, могут уйти раньше, – сказал Януш. – Только я должен остаться до конца, как идиот. Кароль, тебя хватит удар сразу за графом, сразу после смерти ты переодеваешься и вместе мчитесь к ратуше. Я буду кланяться как можно дольше…
– Задержи председателя, – сказала Барбара. – Держи его все время за руку, это даже будет хорошо. Я убегу сразу же после самоубийства…
– У нас нет горбов и беременности, – забеспокоился Каролек.
– Збышек привезет. Вот ключи. Все приготовленное лежит в рабочей комнате…
– И поставь машину немного ниже. Там, внизу, ниже ратуши, в стороне костела, есть такая площадка и вокруг склады. Оставь там все, это очень хорошее место для переодевания. Церковный сторож будет близко к окну, и только уборщица должна будет обойти ратушу вокруг…
– Где Бобек? – поинтересовался главный инженер.
– Сидит на представлении. Он упорно хотел увидеть пьесу.
– Может быть, его вызвать? Он знает, где что есть…
– Достаточно уже было замешательства, не будем делать больше ничего!
– Ну, так езжай поскорее, ради бога, потому что не успеешь! Сейчас лучше всего, это единственный случай, балаган продлится до послезавтра!…
Звонок вызвал артистов на сцену. Главный инженер, слишком поверхностно посвященный в планы персонала бюро, отдал Каролеку очки и, не очень понимая, что собственно, должен привезти, подался в пансионат. Въезжая на гору крутым серпантином дороги, он наблюдал в себе удивительное явление. Чем дальше он находился от сотрудников, тем больше отыскивал в себе трезвость ума. Правда, взамен весьма чувствительно давали себе знать его контакты с доской и барабаном, но главный инженер желал лучше иметь это, нежели тот удивительный переворот в мыслях, к которому он не был приспособлен.
Он вытащил из машины большой сверток астралона, нашел в рабочей комнате хорошо упакованный мешок, с интересом отпечатал на кусочке кальки сделанную Каролеком печать и положительно оценил произведенные приготовления. Свободный, очищенный от всякого мусора стол ждал оттиски, вокруг в необычном порядке отдыхали орудия труда, печать была сделана безошибочно, и главный инженер был тронут огромными усилиями, затраченными персоналом на приготовления. Он поклялся быть на высоте положения.
Четвертый акт подходил к концу, когда ушам заинтересованных пришлось услышать ворчание мотора. Главный инженер привез нужный инструмент для взламывания. Отъезда машины никто не слышал, бал в замке заглушил все другие звуки.
Контакт в последнем перерыве, между четвертым и пятым актами, был невозможным. За кулисами, весь в красных пятнах на лице, метался инструктор культуры, председатель местного совета решал вопрос, должны ли актеры переодеться в нормальную одежду, или принять участие в дальнейших торжествах переодетыми в исторические костюмы, необычайно заинтересованный главной героиней высокопоставленный сановник из воеводства старался прорваться за декорации, но наибольший хаос внес следящий за всем секретарь партячейки. Ответственный за фейерверк пиротехник сидел, собственно на столбе в качестве электрика, и никаким способом невозможно было уловить момент, когда его можно было освободить от его обязанностей, чтобы он успел на пригорок, где его неопытный напарник сторожил взрывчатые материалы и ракеты. Благодаря усилиям секретаря партячейки эту проблему стали решать все вместе.
– В таком положении на церковного сторожа и уборщицу никто не обратит внимания, – шептал лихорадочно Каролек. – Сами видите, что делается. Содом и Гоморра…
– Сразу же после спектакля все помчатся на взгорье, к тем холодным огням, – говорил проникновенно Януш. – Здесь мало кто останется. Только бы успеть! Сразу же к Збышеку!…
– О, боже, взял ли он реквизит! – беспокоилась Барбара.
– Они были все вместе, в пачке…
Драма окончилась. Барбара прыгнула с башни замка, председатель местного совета пал, пораженный ударом, электрик-пиротехник бросил цветную бумагу и съехал со столба, обращая на себя внимание незначительной части зрителей, гремящие звуки «браво» наполнили душу инструктора культуры волшебными звуками. Интерес не уменьшался, и никто не уходил из зрительного зала, среди кланяющихся актеров разыгрывались непонятные, но весьма привлекательные сцены. Председатель местного совета силой выволакивал из-за занавеса упирающихся звезд сотрудников бюро, одновременно стараясь вырваться из рук пролетария. При первых звуках «автора», «автора» инструктор культуры проворно выбежал и помог начальнику…
Граф Лесь достиг главного инженера первым с небольшим опозданием и скорее случайно. Главный инженер, плохо знакомый с окрестностями, ошибся местом и ждал с мешком на задворках отделения милиции. На счастье, именно туда вела дорога к запланированным складам и прокрадывающийся меж домами Лесь попал прямо на мешок.
Через минуту в то же самое место попал и Каролек, который, отдавая себе отчет, где находится, при виде двух маячащих фигур в темноте, чуть не получил инфаркт.
– О, боже! – простонал он вполголоса. – Почему здесь?! Скорее отсюда, ведь здесь милиция!
Главный инженер ужасно разнервничался, чувствуя неясно, что ошибся. Лесь взволновался еще больше. Со стороны площади доносился усиливающийся шум и гомон. Мешок передвинули в самое темное место, в кустарник, растущий под каким-то забором.
– Где Барбара?! – отчаянно шептал Каролек. – Она должна уже давно умереть, должна тут быть, боже мой, у нас нет времени!…
– Сейчас начнется фейерверк! – стонал Лесь нервно и озлобленно. – Все помчатся туда, а потом свалятся нам на голову. Только сейчас!…
– Начнем без Барбары! – пожелал с презрением главный инженер.
– Исключено!… Уборщица!… Я должен увидеть уборщицу!…
– Куда она делась, господи боже мой?!
Барбара не приходила по независящим от нее причинам. Вмешательство инструктора культуры дало возможность председателю местного совета вырваться из рук Януша и вытолкнуть на первый план главную звезду коллектива бюро. Секретарь партячейки постарался выключить из действия пролетария. Он изо всех сил держал за руку с помощью автора Барбару и Януша, которые кланялись, принимали поздравления и одаривали зрителей гримасами, должными означать улыбку. Окружающая их толпа любителей исключала исчезновение с горизонта.
Председатель местного совета переживал прекраснейшие моменты своей жизни. В его душе бушевал вулкан чувств. Он узнал, что власти решили одарить его не только дипломом признания, но также и отличием государственным, и эмоции раздирали ему грудь. Он почувствовал потребность минутного одиночества, необходимость прийти в себя и овладеть своими чувствами, ибо иначе не смог бы играть роль хозяина городка в дальнейших торжествах. У него было туманное ощущение, что проявление состояния эйфории посредством громкого пения, фривольных прыжков и плача было бы в глазах достойных гостей по меньшей мере неестественно.
Поэтому он прошел через подмостки сзади декорации и подался в ратушу. Среди звуков оркестра, гомона и криков толпы двинулись на ближайшее взгорье, а председатель вбежал в свой кабинет. Он упал на стул, дрожащими от волнения ладонями открыл ящик стола и вытащил чекушку рябиновки.
Уже через минуту приятное тепло успокоило его возбужденные нервы, ставя на их место ощущение гордости и счастья. Все, что он пережил в этот вечер, страшные моменты, связанные с грохотом последнего прибывшего зрителя, который слетел по ступенькам с самого верха, со странным поведением персонала бюро, которое чуть не погубило пьесу, со сложностями с пиротехником, отдалилось, а осталось лишь сознание достигнутого успеха. Он лихорадочно употребил крышку бутылки второй раз, потом третий и четвертый…
Барбары нигде не было. Из темноты вынырнул возле Леся и Каролека главный инженер, который то и дело выглядывал на улицу, раздраженный, нервный и полный сомнений.
– Все уже ушли! – прошептал он лихорадочно. – Если мы должны красть, то только сейчас! Сейчас двинутся те холодные огни, станет видно, господи, когда вы все то успеете начертить, печати нужно подбросить обратно!…
Достаточно бессмысленные и полные тревоги слова главного инженера снова выявили все трудности и мощное беспокойство. Ситуация становилась критической. Почти не сознавая, что он делает, Лесь нервно бросился развязывать мешок. Трясущимися руками Каролек приспосабливал на нем горб, сам, в свою очередь используя помощь главного инженера.
– Скорее, черт побери, здесь кто-нибудь может появиться! – гневно шептал главный инженер. – Что за кретинская организация!
– Барбара! – стонал в панике и отчаянии Каролек. – Барбара должна уже прийти! Как уборщица! Беременная!…
– Идите уж! – подгонял их главный инженер. – Иди сам, холера, ты по лестнице не можешь идти?!
– Да идите же наконец! – подгонял Лесь.
– До представления тоже нехорошо, потому что много людей, – сказал Каролек. – Лучше всего во время представления.
– Ты считаешь, что мы можем раздвоиться? – недовольно спросил Лесь.
– Неважно, что лучше, важно, как в каждом случае, – твердо сказал Януш. – Начнем по порядку. Перед утром все успокаивается, во всяком случае нет тех проклятых детей. Один человек войдет внутрь, проникнет в шкаф, то есть, я хотел сказать, что откроет шкаф с помощью отмычки, заберет карту…
– И выйдет на глазах у всех со свертком, похожим на ствол пушки, так? – прервал его Каролек.
– Напротив. Он не может выйти со свертком, это исключено. Подаст рулон в окно другому человеку.
– Окно председателя находится на первом этаже и выходит как раз на площадь!
– Но ратуша не крепость и имеет другие окна, – сказала Барбара. – В другом конце дома есть, прошу прощения, дамский туалет. Даже если все комнаты буду закрытыми, то там будет открыто. В то окно и спустит этот рулон вниз, лучше всего на веревке.
– А как мы подбросим его обратно?
– Так же. Кто-нибудь войдет без рулона, выбросит веревку и вытянет его наверх. Закроет в шкафу – и баста.
– Просто и гениально, – согласился Каролек. – Тогда остаются лишь две проблемы. Чтобы нас никто не увидел и чтобы председатель не сориентировался в течение того дня, что его нет.
– Надо занять его чем-нибудь, – беззаботно сказал Лесь.
– Кто? – запротестовал Януш. – Все мы будем работать, как дьяволы, ибо та карта требует неделю нормальной работы. Каждая половина руки будет нужна! Нужно ведь нанести готические надписи по-немецки!
– Збышек, – сказала твердо Барбара. – Он останется на этот день и пусть делает, что хочет, но должен его занять. Пусть напоит его, пусть обговаривает с ним проект, все равно. Он не должен допустить его в его кабинет, и конец!
– Очень неплохая мысль, – похвалил Януш. – Теперь надо подумать над тем, чтобы нас никто не заметил.
На минуту воцарилось молчание. Четыре человека напрягали свою зрительную память, припоминая подробности площади, ратуши и окрестностей.
– Тоже просто, – вдруг сказал Лесь с вдохновением. – Пусть даже нас увидят, важно, чтобы нас не узнали.
– Снова горбы? – заинтересовался Каролек.
– Он говорит дело, – задумчиво сказал Януш. – Надо использовать наш опыт. С нападением на поезд нас никто не связал, а мы знаем, что там была милиция. Нужно будет как-нибудь переодеться…
– Лучше, – прервала Барбара. – Нужно переодеться так, чтобы в случае чего нас приняли за кого-нибудь другого. За кого-то, кто имеет право там быть…
– Ночной сторож или что-либо в том же роде?…
Эта идея показалась всем присутствующим подходящей, хотя подобрать нужных людей, присутствие которых в ратуше после захода солнца ни в ком не вызовет удивления, было нелегко. Среди многочисленных возможностей выбрали наконец патруль милиции, истопника центрального отопления, группу пьяных хулиганов и уборщицы.
– Милицией я бы не рисковал, – сказал. Януш. – Центральное отопление не работает летом, не говоря уже о том, что его вообще там нет. На хулиганов нынче какой-то дикий неурожай, и остается нам лишь уборщица.
– Причем та, которая плюет, сразу же отпадает, – добавил Каролек. – Никто из нас не сожмется до ее размеров.
– А та вторая беременна, – дополнила Барбара. На минуту снова воцарилось молчание.
– Ха! – вдруг крикнул Каролек. – Есть идея!
Все, не исключая и Бьерна, посмотрели на него с интересом. Каролек несколько неуверенно посмотрел на Барбару.
– Здесь есть церковный сторож, – сказал он. – Он ходит сгорбившись, и один из нас может переодеться в него. У него всегда бессонница, потому что бродит по ночам. Я сам видел его, когда следил за оргией Януша и председателя. А Барбара будет беременной!
– Ты с ума сошел? – спросила Барбара с непередаваемой угрозой.
– Ты переоденешься уборщицей! Платок на голову, очки – она носит очки, беременность, и если бы кто-нибудь увидел что-нибудь, то подумает, что она тоже страдает бессонницей. Ну так увидят церковного сторожа вместе с уборщицей, так что может быть общего с нами?
Януш упредил Барбару, у которой на мгновение перехватило дыхание.
– Прекрасная идея! Не протестуй! В конце концов все равно, как мы будем выглядеть, мы можем переодеться даже в слонов! Главное, чтобы нас никто не увидел. Мы – горбы, а она беременна!…
– Погодите, а если кто-нибудь увидит двух горбатых, тогда что? – запротестовал Лесь. – Двух церковных сторожей?… Тот один – и раздвоился?
– Какое твое дело, пусть смотрят до одурения! Пусть думают, что хотят, только на расстоянии от нас!
– Уборщица войдет в ратушу, церковный сторож будет ждать под окном…
– Второй церковный сторож посторожит на площади…
– И через неделю весь район будет знать о горестном романе уборщицы в соответствующем положении с церковным сторожем в количестве двух. Церковного сторожа выгонят с работы, а уборщицу отдел кадров. Все вы, как я вижу, рехнулись!…
Протест Барбары погиб во всеобщем одобрении. Немедленно приступили к поискам маскировочной одежды. Горбы нужных размеров приблизили Леся, Каролека и Януша к фигуре церковного сторожа, брошенного на съедение сплетням, недовольная Барбара в мгновение ока изменила свою фигуру.
– Смотрите, она выглядит совсем как живая! – восхищенно закричал Каролек.
– Согни немного колени, – посоветовал ему Лесь, когда Барбара, несмотря на живой протест, обвязывала себя шнурками с подушкой. – Этот церковный сторож ниже и вообще уже немолодой. Наверняка волочит ногами.
Заинтригованный Бьерн потребовал объяснений. При помощи двух словарей его проинформировали о предстоящем, приводя его в ужас. Укороченный курс использования отмычек дал неожиданно хорошие результаты, и не хватало лишь очков для Барбары-уборщицы.
– Нужно сообщить Збышеку, чтобы привез их из Варшавы, – решил Януш. – Если срочно, то успеет дойти…
Директор бюро сам перед собой скрывал тот факт, что главный инженер вернулся из командировки к сотрудникам тревожно другим. Интригующие слова «колодо» и «сверта» остались невыясненными, главный инженер выказал удивительное безразличие к этому, утверждая, что забыл о них спросить, и директор бюро счел нужным не вникать в подробности того, что произошло во время его подозрительно короткой инспекции. Приходящие ему в голову, помимо воли, образы и предположения вызывали шум в ушах и перебои в дыхании. Если таинственная эпидемия коснулась даже главного инженера, то не видел, собственно, места для себя на земле.
Главный инженер забыл о служебных обязанностях, проводя необычно подвижный образ жизни вне территории бюро. Что самое удивительное, он прекратил старания добыть карту официальным путем. И что самое удивительное, потребовал вдруг от директора подписи под однофазным проектом курятника на тысячу штук домашней птицы, одновременно делая невозможным ему вникнуть в подробности подписываемого объекта и отклоняя всяческие попытки выяснения. Блеск неспокойной решимости в его глазах сделал невозможным протест директора.
Когда наконец пришла в бюро депеша содержания:
ПРИВЕЗИ ОЧКИ ВСЕ РАВНО КАКИЕ ВОЗМОЖНО СЛАБЫЕ.
Директор бюро пришел к выводу, что должен сменить профессию и остаться лесничим в самой середине самого лучшего лесного края.
Главный инженер был человеком чрезвычайно обязательным и при этом также симпатичным и пробуждающим всеобщее доверие. Обязанность понуждала его к сохранению тайны при всех условиях драматической для персонала истории, поэтому он не мог дать начальнику никаких объяснений. Интеллигентность характера в то же время, высоко ценимая окружающими и всеми знакомыми, облегчала его старания. Приятель из института картографии пошел ему навстречу и порекомендовал директору комиссионного магазина, который обещал поискать в старых запасах несколько листов астралона формата А-0 при условии оказания ему небольшой услуги. Он построил себе курятник, поэтому должен был нелегально, задним числом, оформлять официально его проект…
Взяв на помощь Стефана, который и в самом деле ничего не понимал, но согласно приказу занял разговором сторожа при выходе, главный инженер самым обычным образом в мире украл в институте картографии три листа старого астралона.
Раздраженный многочисленными громоздящимися один на другой случаями персонал почти совсем бросил свои служебные занятия на алтарь предстоящего представления, чтобы председатель местного совета ни о чем не стал подозревать. Замок был заброшен. Замеры продвигались черепашьими темпами, зато на окрестных лужайках и пригорках раздавались слова потрясающей трагедии аристократки и пролетария.
День местного большого праздника наконец настал. Приспособленная к потребностям искусства площадь была довольно привлекательной, строившиеся обществом сооружения были готовы, приглашенные издалека гости стали прибывать, а пожарный оркестр настраивал инструменты.
После полудня торжества начались походом к выходу из старых штолен, где как председатель местного совета, так и иные знаменитые особы дали исход красноречию. Оркестр сыграл несколько гимнов, гости официально выпили вино, налитое в шахтерскую лампу, после чего все вернулись в городок, где, после краткого перерыва, должно было разыграться представление. После представления намечался фейерверк и бал в народном помещении.
Рано утром этого дня начался дождь. Он вскоре прекратился, но был достаточно обильным, так что ему удалось подмыть одну из досок, имитирующую лестницу в проходах между скамейками в амфитеатральном склоне. Первым воспользовался этой доской учитель физкультуры, человек молодой с гимнастической фигурой, поэтому, съезжая к просцениуму сцены на задней части тела, он не потерпел никакого ущерба, не считая содранного локтя. Сразу же после этого возле доски поставили двух рыцарей, которые предостерегали прибывающих зрителей от опасности, заботливо поддерживая под руки перелазящих через западню более старших личностей и менее развитых физически.
Главный инженер прибыл с астралоном уже в сумерках, когда представление было в самом разгаре. В бане, на епископском троне, одолженном из костела, сидел председатель местного совета и обговаривал со своим техническим директором-ветеринаром возможности предотвращения грозящей забастовки, на другой стороне сцены одновременно Барбара с возмущением отвергала авансы графа Леся. Гигантские декорации заслоняли совершенно вид в долину и расположенные за ними кулисы. Два необычайно талантливых электрика находились в когтях на двух ближайших столбах, где были смонтированы рефлекторы, и ловко сменяли светофильтры с помощью разноцветной промокательной бумаги. Занавес, исполненный с помощью проекта Януша в виде нестандартно высоких ширм, быстро расставляемых с помощью увлеченных своим заданием рыцарей, почти полностью справлялся со своим назначением. Словом, все было в порядке.
Главный инженер, сориентировавшись во время проезда по городку, что в пансионате не осталось никого, задержал автомобиль выше площади и подался на представление. Он попал как раз на место с подмытой доской. Служба спасения с момента начала представления перестала исполнять свои обязанности, и главный инженер, который хотел не производить шума и не привлекать к себе внимания, с глухим стуком рухнул вниз, прямо на барабан оркестра.
Доски, которые стали скользкими под ногами многих людей, прошедших по ним, усиливали скольжение, вокруг раздались крики удивления и страха, главный инженер, съезжая, изменил положение своего тела, повернувшись головой вперед и в конце своего путешествия въехал головой в барабан, отчего тот издал гремящий низкий тон. Председатель местного совета прервал скандальное предложение угнетения рабочего класса, а Барбаре и Лесю перехватило дыхание.
– О боже, что там произошло? – забеспокоился Каролек, ждущий за кулисами своей очереди вместе с Янушем и частью персонала госхоза.
– Какое-то замешательство в оркестре, – отрапортовал Януш, прижимаясь глазом к дыре в стене замка. – Кто-то, кажется, слетел сверху или что?… Погоди… О, господи, это Збышек!!!
– Появился Збышек? – поинтересовался Каролек внезапно и оттолкнул Януша от дыры.
– Зачем он гремит в барабан?! – занервничал оттолкнутый Януш. – Даже если у него есть астралон, то все же не следует прерывать представление!…
Главный инженер, силясь подняться, попал в барабан еще локтем и коленом, вызывая еще несколько мощных звуков. Помощь ближайших к нему зрителей, наконец, сделала возможным принятия им соответствующей позы. Ошеломленный своим непредвиденным выступлением, он поспешно поднялся наверх, к месту, где не достигал свет рефлектора, и уселся рядом с предательской доской.
– На час больше ежедневной работы! – закричал ветеринар, не дожидаясь конца реплики своего собеседника.
Председатель местного совета однако вызубрил свою роль так, как никогда не учил в школе, и автоматически ответил согласно с текстом пьесы. Инструктор культуры, который стал уже обливаться холодным потом, вздохнул с облегчением, некоторое отсутствие смысла в ответах актеров прошло мимо внимания зрителей, отвлеченных происшествием, и пьеса снова продолжалась далее без препятствий.
– Появился Збышек, – горячо прошептал Лесь Барбаре, не прерывая поцелуев ее ладони.
– Весь город уже заметил это, – буркнула Барбара и отняла руку. – Ты мне скучен, граф…
– Вы такая необыкновенная, – сказал Лесь горячо и снова понизил тон. – Эх, если бы он дал хоть какой-нибудь знак, что у него есть тот астралон…
– Должен иметь. Без астралона бы не приехал…
Между упрямой аристократкой и надоедливым графом удалось заметить какое-то удивительное взаимопонимание, совершенно не связанное со смыслом ответов. Любопытство зрителей возросло.
– Нужно его каким-то образом найти, – одновременно говорил Януш Каролеку. – Иди к нему! Приведи его сюда, потому что иначе нас всех хватит кондрашка от волнения! Я сейчас должен выйти на эту дурацкую сцену…
Внимание зрителей, сидящих на самом верху, вблизи опасной доски, несколько раздвоилось. За своими спинами они увидели темную фигуру, крадущуюся извивающейся походкой. Фигура достигла почти перехода, нагнулась и стала издавать странные звуки.
Диалог графа и аристократки потерял живость: как дама, так и ее кавалер перестали вдруг интересоваться собой, но зато вполне согласно начали с напряжением всматриваться в темное место зрительного зала. Первые ряды зрителей начали поворачиваться туда же, когда Каролеку удалось наконец пропасть в темноте вместе с главным инженером, но уже весь амфитеатр сидел спиной к сцене, а инструктор культуры подумывал о самоубийстве, а председатель местного совета был близок к апоплексическому удару.
На появившегося пролетария набросились согласно не только влюбленная аристократка, но также безразличный ей граф. Шепот при этом достиг даже до оркестра.
– Есть астралон? – шепотом спросила Барбара.
– Холера его знает, – также шепотом ответил пролетарий. – За ним пошел Кароль…
– Дочь моя, отойди! – зарычал председатель местного совета, в совершенстве сыгравший волнение и отчаяние.
Согласно текста уйти должен был граф. Пролетарий и аристократка выказали нервное напряжение.
– Мы должны как-то выяснить, – шептал одними губами Януш, не реагируя на лживые крики капиталиста. – Может быть в перерыве…
Взаимопонимание было затруднено, потому что кто-нибудь из персонала бюро обязан был находиться на сцене. Главный инженер послужил основой, передавая новости за кулисами. Согласно предложению, во время перерыва между вторым и третьим актами планы оказались окончательно согласованы.
– Все, кто гибнут, могут уйти раньше, – сказал Януш. – Только я должен остаться до конца, как идиот. Кароль, тебя хватит удар сразу за графом, сразу после смерти ты переодеваешься и вместе мчитесь к ратуше. Я буду кланяться как можно дольше…
– Задержи председателя, – сказала Барбара. – Держи его все время за руку, это даже будет хорошо. Я убегу сразу же после самоубийства…
– У нас нет горбов и беременности, – забеспокоился Каролек.
– Збышек привезет. Вот ключи. Все приготовленное лежит в рабочей комнате…
– И поставь машину немного ниже. Там, внизу, ниже ратуши, в стороне костела, есть такая площадка и вокруг склады. Оставь там все, это очень хорошее место для переодевания. Церковный сторож будет близко к окну, и только уборщица должна будет обойти ратушу вокруг…
– Где Бобек? – поинтересовался главный инженер.
– Сидит на представлении. Он упорно хотел увидеть пьесу.
– Может быть, его вызвать? Он знает, где что есть…
– Достаточно уже было замешательства, не будем делать больше ничего!
– Ну, так езжай поскорее, ради бога, потому что не успеешь! Сейчас лучше всего, это единственный случай, балаган продлится до послезавтра!…
Звонок вызвал артистов на сцену. Главный инженер, слишком поверхностно посвященный в планы персонала бюро, отдал Каролеку очки и, не очень понимая, что собственно, должен привезти, подался в пансионат. Въезжая на гору крутым серпантином дороги, он наблюдал в себе удивительное явление. Чем дальше он находился от сотрудников, тем больше отыскивал в себе трезвость ума. Правда, взамен весьма чувствительно давали себе знать его контакты с доской и барабаном, но главный инженер желал лучше иметь это, нежели тот удивительный переворот в мыслях, к которому он не был приспособлен.
Он вытащил из машины большой сверток астралона, нашел в рабочей комнате хорошо упакованный мешок, с интересом отпечатал на кусочке кальки сделанную Каролеком печать и положительно оценил произведенные приготовления. Свободный, очищенный от всякого мусора стол ждал оттиски, вокруг в необычном порядке отдыхали орудия труда, печать была сделана безошибочно, и главный инженер был тронут огромными усилиями, затраченными персоналом на приготовления. Он поклялся быть на высоте положения.
Четвертый акт подходил к концу, когда ушам заинтересованных пришлось услышать ворчание мотора. Главный инженер привез нужный инструмент для взламывания. Отъезда машины никто не слышал, бал в замке заглушил все другие звуки.
Контакт в последнем перерыве, между четвертым и пятым актами, был невозможным. За кулисами, весь в красных пятнах на лице, метался инструктор культуры, председатель местного совета решал вопрос, должны ли актеры переодеться в нормальную одежду, или принять участие в дальнейших торжествах переодетыми в исторические костюмы, необычайно заинтересованный главной героиней высокопоставленный сановник из воеводства старался прорваться за декорации, но наибольший хаос внес следящий за всем секретарь партячейки. Ответственный за фейерверк пиротехник сидел, собственно на столбе в качестве электрика, и никаким способом невозможно было уловить момент, когда его можно было освободить от его обязанностей, чтобы он успел на пригорок, где его неопытный напарник сторожил взрывчатые материалы и ракеты. Благодаря усилиям секретаря партячейки эту проблему стали решать все вместе.
– В таком положении на церковного сторожа и уборщицу никто не обратит внимания, – шептал лихорадочно Каролек. – Сами видите, что делается. Содом и Гоморра…
– Сразу же после спектакля все помчатся на взгорье, к тем холодным огням, – говорил проникновенно Януш. – Здесь мало кто останется. Только бы успеть! Сразу же к Збышеку!…
– О, боже, взял ли он реквизит! – беспокоилась Барбара.
– Они были все вместе, в пачке…
Драма окончилась. Барбара прыгнула с башни замка, председатель местного совета пал, пораженный ударом, электрик-пиротехник бросил цветную бумагу и съехал со столба, обращая на себя внимание незначительной части зрителей, гремящие звуки «браво» наполнили душу инструктора культуры волшебными звуками. Интерес не уменьшался, и никто не уходил из зрительного зала, среди кланяющихся актеров разыгрывались непонятные, но весьма привлекательные сцены. Председатель местного совета силой выволакивал из-за занавеса упирающихся звезд сотрудников бюро, одновременно стараясь вырваться из рук пролетария. При первых звуках «автора», «автора» инструктор культуры проворно выбежал и помог начальнику…
Граф Лесь достиг главного инженера первым с небольшим опозданием и скорее случайно. Главный инженер, плохо знакомый с окрестностями, ошибся местом и ждал с мешком на задворках отделения милиции. На счастье, именно туда вела дорога к запланированным складам и прокрадывающийся меж домами Лесь попал прямо на мешок.
Через минуту в то же самое место попал и Каролек, который, отдавая себе отчет, где находится, при виде двух маячащих фигур в темноте, чуть не получил инфаркт.
– О, боже! – простонал он вполголоса. – Почему здесь?! Скорее отсюда, ведь здесь милиция!
Главный инженер ужасно разнервничался, чувствуя неясно, что ошибся. Лесь взволновался еще больше. Со стороны площади доносился усиливающийся шум и гомон. Мешок передвинули в самое темное место, в кустарник, растущий под каким-то забором.
– Где Барбара?! – отчаянно шептал Каролек. – Она должна уже давно умереть, должна тут быть, боже мой, у нас нет времени!…
– Сейчас начнется фейерверк! – стонал Лесь нервно и озлобленно. – Все помчатся туда, а потом свалятся нам на голову. Только сейчас!…
– Начнем без Барбары! – пожелал с презрением главный инженер.
– Исключено!… Уборщица!… Я должен увидеть уборщицу!…
– Куда она делась, господи боже мой?!
Барбара не приходила по независящим от нее причинам. Вмешательство инструктора культуры дало возможность председателю местного совета вырваться из рук Януша и вытолкнуть на первый план главную звезду коллектива бюро. Секретарь партячейки постарался выключить из действия пролетария. Он изо всех сил держал за руку с помощью автора Барбару и Януша, которые кланялись, принимали поздравления и одаривали зрителей гримасами, должными означать улыбку. Окружающая их толпа любителей исключала исчезновение с горизонта.
Председатель местного совета переживал прекраснейшие моменты своей жизни. В его душе бушевал вулкан чувств. Он узнал, что власти решили одарить его не только дипломом признания, но также и отличием государственным, и эмоции раздирали ему грудь. Он почувствовал потребность минутного одиночества, необходимость прийти в себя и овладеть своими чувствами, ибо иначе не смог бы играть роль хозяина городка в дальнейших торжествах. У него было туманное ощущение, что проявление состояния эйфории посредством громкого пения, фривольных прыжков и плача было бы в глазах достойных гостей по меньшей мере неестественно.
Поэтому он прошел через подмостки сзади декорации и подался в ратушу. Среди звуков оркестра, гомона и криков толпы двинулись на ближайшее взгорье, а председатель вбежал в свой кабинет. Он упал на стул, дрожащими от волнения ладонями открыл ящик стола и вытащил чекушку рябиновки.
Уже через минуту приятное тепло успокоило его возбужденные нервы, ставя на их место ощущение гордости и счастья. Все, что он пережил в этот вечер, страшные моменты, связанные с грохотом последнего прибывшего зрителя, который слетел по ступенькам с самого верха, со странным поведением персонала бюро, которое чуть не погубило пьесу, со сложностями с пиротехником, отдалилось, а осталось лишь сознание достигнутого успеха. Он лихорадочно употребил крышку бутылки второй раз, потом третий и четвертый…
Барбары нигде не было. Из темноты вынырнул возле Леся и Каролека главный инженер, который то и дело выглядывал на улицу, раздраженный, нервный и полный сомнений.
– Все уже ушли! – прошептал он лихорадочно. – Если мы должны красть, то только сейчас! Сейчас двинутся те холодные огни, станет видно, господи, когда вы все то успеете начертить, печати нужно подбросить обратно!…
Достаточно бессмысленные и полные тревоги слова главного инженера снова выявили все трудности и мощное беспокойство. Ситуация становилась критической. Почти не сознавая, что он делает, Лесь нервно бросился развязывать мешок. Трясущимися руками Каролек приспосабливал на нем горб, сам, в свою очередь используя помощь главного инженера.
– Скорее, черт побери, здесь кто-нибудь может появиться! – гневно шептал главный инженер. – Что за кретинская организация!
– Барбара! – стонал в панике и отчаянии Каролек. – Барбара должна уже прийти! Как уборщица! Беременная!…
– Идите уж! – подгонял их главный инженер. – Иди сам, холера, ты по лестнице не можешь идти?!
– Да идите же наконец! – подгонял Лесь.