"Успели сняться!" - с облегчением подумал Костя, и чувство тревоги у него сменилось удовлетворением.
По курсу "арочки" за тупым фонарем передней кабины внимание летчика привлекла пепельно-серая полоса. На общем зелено-сине-голубом фоне она широким темным мазком поднималась от линии горизонта и верхним неровным косматым краем упиралась в синь неба. Константин не сразу понял, что это дым, а поняв, удивился его масштабам, спросил бомбардира:
- Слушай, Саша! Что это горит впереди? Неужели Гродно?
- Похоже, - сдавленно ответил тот. - Подлетим поближе, уточним...
Город Гродно горел. Горели железнодорожная станция, депо, кожевенный и стекольный заводы. Пламенем пожаров озарялись трубы тонкосуконной и мебельной фабрик, здания, костелы, жилые дома. В непроглядном дыме потонула возвышающаяся над городом знаменитая Замковая гора - древний город с замечательными памятниками истории и культуры. Мощные взрывы раздавались в районе мельничного завода, городской больницы, зоопарка.
Горел аэродром. Языки пламени пожирали ангары, авиаремонтные мастерские, складские помещения, жилые корпуса. На месте самолетных стоянок полыхали костры. Костров было много - это догорали на земле разбитые самолеты базировавшейся здесь 11-й смешанной авиадивизии 3-й армии. Зеленое летное поле, взлетно-посадочная полоса, рулежные дорожки - все пестрело пятнами больших и малых воронок. А над разрушенными зданиями авиагородка, над жилыми кварталами и парками города носились чужие одномоторные самолеты Ю-87. Друг за другом сваливались в крутое пике, и там, куда они направляли свой смертоносный груз, сверкал огонь взрывов, вставали султаны вздыбленной земли, рушились здания, гибли люди - все обволакивалось новыми и новыми клубами пыли и дыма.
Перед глазами летчиков раскрывалась ужасная картина. Но город не был повержен; в дыму и в пламени рождалось и нарастало сопротивление вероломному врагу. Над клубами дыма Усенко разглядел вспыхивающие в воздухе черно-белые шары разрывов снарядов зенитной артиллерии. В районе аэродрома звено "чаек" истребителей И-153 - вертелось в колесе воздушного боя. На них наседало до двух десятков тонкофюзеляжных с короткими, будто обрубленными крыльями "мессершмиттов". Положение "чаек" было крайне тяжелым, но они поле боя не покидали: уклоняясь от пулеметно-пушечных трасс врага, сами поливали его огнем, яростно бросались на вражеские пикировщики, сбивали их с боевого курса, не давали прицельно бомбить объекты. Можно было только дивиться бесстрашию "чаек".
- Где же другие истребители? Где помощь? - чуть не кричал летчик, глядя на неравный бой "чаек". Почти с неприязнью смотрел он на штурвал своего бомбардировщика: рядом в небе в отчаянном меньшинстве дрались с врагами его товарищи по оружию, а он им ничем помочь не мог.
Летчик догадывался, что внезапным ударом на рассвете врагу удалось нанести гродненскому соседу - 11-й смешанной авиадивизии - весьма серьезный ущерб и тем обеспечить себе преимущество, господство в воздухе - главное в современной войне. Дравшиеся "чайки", по-видимому, были небольшой уцелевшей частью. Но 11-я дивизия не единственная на "белостокском выступе"! Есть и другие, они обязательно придут на помощь "чайкам", и прежде всех их 9-я дивизия! Надо только срочно, немедленно сообщить, поднять!
- Костя-а! - прервал мысли голос бомбардира. - Убери газ, ты держишь скорость больше расчетной.
Пилот взглянул на прибор. Действительно, охваченный тревожными думами, он непроизвольно прибавил обороты моторам, и самолет летел на предельной скорости. Летчик сбавил скорость.
А телефоны продолжали встревоженно гудеть:
- Это не провокация, Костик. Это - война!
- Я это понял еще на рассвете. Фотографировать будешь?
- Нет. Обойдем стороной. Бери на север, выйдем на Августовскую дорогу... Эх, Гродно... Эф-три! Эф-три! - вызвал Филиных радиста. - Записывай радиограмму...
Пылавший город остался позади. Разведчики полетели на северо-запад вдоль шоссейной дороги Гродно - Августов. По ней друг за другом на расстоянии одного-двух километров на запад следовали три воинские колонны. За ними на конной тяге пылили пушки, крытые и открытые повозки.
- Воздушный бой! - оторвал от наблюдений голос Прядкина.
- Где? - вскинулся Усенко.
- Слева ниже нас. В районе головной колонны войск.
Летчик наклонил "арочку" и увидел, как короткие и тупоносые истребители И-16 смело нападали на большую группу фашистских двухмоторных бомбардировщиков Ю-88. Один фашист беспорядочно падал.
- Девять "ишачков" против тридцати! Так их...
Под ударами советских истребителей строй вражеских бомбардировщиков распался: часть их повернула обратно, другая упорно летела к Гродно. В стороне от дороги, по которой следовали наши войска, на зеленом фоне леса возникли серые кружочки - это фашистские самолеты освобождались от бомб, сбрасывая их куда попало.
Впереди Ар-2 показались извилистые берега реки Бобр и местечко Белокаменно. Над местечком по кругу носилась шестерка Ю-87: они бомбили наши войска. С разных мест по вражеским самолетам вели огонь зенитные пулеметы. Летчикам хорошо было видно, как искрились огнем их счетверенные установки.
Дальше по Августовской дороге в нескольких километрах от Новокаменно внимание летчиков привлекли вспышки огня на опушке леса - артиллерийская батарея из шести орудий вела бой с немецкой пехотой. От местечка к батарейцам бежало много красноармейцев. С другой стороны к ним подходила вражеская автоколонна, по которой стреляли батарейные орудия. Колонна состояла из приземистых грузных автомобилей с короткими кабинами и длинными кузовами. В кузовах плотными рядами сидели солдаты в зеленых касках и серо-зеленых мундирах. За некоторыми автомашинами катились тяжелые минометы и пушки. Дальше двигались крытые фургоны, автоцистерны, кухни.
Колонна следовала на восток и была очень длинной. Ее головная часть остановилась, упершись в позицию нашей батареи, а окутанный пылью хвост еще двигался, исчезая в гуще начинающихся здесь Августовских лесов. Машины подъезжали одна за другой, останавливались. Из них во все стороны выскакивали серо-зеленые фигурки: одни из них тут же падали под разрывами и оставались лежать неподвижно, другие бросались в кюветы или исчезали в густых зарослях соседнего леса.
Так вот какие они, фашисты! Летчик внимательно рассматривал их.
- Эф-три! Радируй: в квадрате... - Филиных начал диктовать текст радиограммы.
- Саша! - прервал его Усенко. - Посмотри, справа на дороге еще что-то пылит! Видишь? Сейчас подлетим ближе.
На дороге густо клубились пепельно-желтые облака пыли. В их разрывах чернели прямоугольные коробки.
- Танки! - И бомбардир стал считать: - Раз, два... восемь. Да их тут не меньше сотни! Чьи они? Дорога ведет на Друскининкай и Мяркине, еще ближе Капчеместис.
- Серые какие-то... Наши же окрашены в зеленый цвет. Может, немецкие? Надо уточнить. Снижаюсь! Усенко перевел машину в планирование.
- Давай вдоль колонны! - предложил Филиных и почти сразу закричал: Кресты! Вижу кресты! Отворачивай!
Точно: из клубов пыли вынырнул танк, за ним второй, третий. На серой их броне с пятнами камуфляжа Константин ясно увидел широкие черные кресты в белом окаймлении: танки были немецкими. За танками на автомашинах следовала моторизованная пехота. Летчик резко двинул секторы газов, моторы взвыли на полной мощности, Ар-2 с отворотом улетал от дороги.
- Эф-три! Срочно радируй: "В квадрате... до сотни немецких танков с мотопехотой. Направляются на большой скорости..."
Ар-2 натужно ревел моторами, стремился ввысь. В кабинах становилось все прохладнее. Бомбардир докладывал о каких-то самолетах, но Константин слушал его плохо: он думал об увиденных танках. Сотня, а может, и больше в одном кулаке представляла для наших войск большую опасность. Шли они проселочными дорогами, и наше командование о них могло не знать.
- Слушай, эф-три! Твою радиограмму о танках "земля" приняла?
- Так точно, командир! Получил "квитанцию".
- От кого получил?
- От наших, из полка. Дивизия не отвечает: помехи
- Вызывай еще и еще! Добейся, чтобы дивизия приняла. Танки обходят Гродно с севера. Это очень опасно! Давай!
Августов горел. За городком проходила государственная граница. Летчики угадали ее линию по огороженным дворикам пограничных застав. Дворики были разрушены, горели. Но с воздуха хорошо было видно, что пограничники в окопах и развалинах продолжали вести неравные бои с захватчиками. Смельчаки дрались в окружении. Наших войск не было видно.
- Пойдем в Ольшанку! - приказал Усенко.
- Командир полка запретил перелетать границу!
- А ее уже нет, Саша! Вон, видишь? Все пограничные села горят. Полетим в Ольшанку, посмотрим, что там у них!
Ольшанка - важный железнодорожный узел и город. Солнце находилось позади самолета и хорошо освещало землю. Ар-2 летел на большой высоте. У летчиков коченели руки и ноги, они мерзли, но желание выяснить, что делает враг, было превыше всего.
И летчики увидели: город и станция были буквально забиты фашистскими войсками. Они не маскировались. Бесконечными колоннами на восток двигались танки, мотопехота, кавалерия, артиллерия на механической и конной тяге. На железнодорожной станции разгружались эшелоны. С запада подходили новые. Филиных все это фотографировал.
- Справа в двух километрах ниже - четверка истребителей.
- Следи, Прядкин, за ними. Если развернутся к нам, сообщи немедленно.
- Они нас не видят. Мы же со стороны солнца... Зенитки почему-то не стреляли: то ли их расчеты еще не обнаружили советский самолет, то ли принимали за свой.
- Сюда бы с десяток бомб! Сколько целей!..
- Разрывы ниже сзади! Вижу батарею в парке у станции. Вторая у моста! А вон еще одна на окраине у дороги!
- Съемку закончил! - доложил Филиных. В это время самолет встряхнуло волной близкого разрыва, и Усенко перевел его в пикирование. Ар-2 вышел из зоны обстрела. Летчик выровнял машину и направил ее на юг.
- Истребителей не видно?
- Нет их, командир. Воздух чист.
Внизу потянулось однообразное лесное море. Теперь граница проходила правее. На этом участке не было видно ни войск, ни боев. Не было и пожарищ.
За Граево воздушные разведчики вновь обнаружили немецкую колонну. Она пылила по дороге на большой скорости.
Через несколько минут полета на той же дороге показались фигурки в защитной форме. Наши! Одни из них тащили бревна и укладывали поперек дороги, устраивая завал, другие окапывались. В лесу стояли кони. Видно, это была кавалерийская часть. В нескольких километрах от нее по дороге шла на рысях колонна кавалеристов. По три в ряд четкими взводами и эскадронами конники следовали в направлении Граево. В голове колонны - танкетки.
- Не меньше полка! - обрадовался Филиных. - Ну, эти покажут фашистам, почем фунт лиха.
Впереди "арочки" блеснула серебром полоска реки Нарев. Советские войска здесь попадались чаще. В одном месте у опушки летчики увидели замаскированные танки. Их орудия были повернуты в сторону реки.
На противоположном берегу клубилась пожарищами Ломжа. За ней небо искрилось огнями - там шел бой. Весь район по обе стороны реки был забит войсками. Везде двигались люди, кони, танки, повозки. Там, где шли бои, рвались артиллерийские снаряды, мины, бежали цепи атакующих.
Центр сражения, как видно, находился близ дороги западнее Ломжи. Здесь по краю большого ржаного поля петляли ряды окопов и траншей, на которые накатывались густые немецкие цепи под прикрытием танков. С опушки примыкающего к полю леса во фланг наступающим катилась лавина конницы. Почти у самих окопов вспыхнуло несколько костров - загорелись подбитые танки.
Охваченный азартом увиденного боя, Усенко ввел "арочку" в вираж, но перед носом самолета вспыхнули черно-багровые шары разрывов, и летчик поспешил выйти из зоны обстрела.
- Слева ниже - девятка "юнкерсов" под прикрытием шестерки "хейнкелей"! Идут курсом на восток! - доложил Прядкин.
- Костя! Надо уходить! Нам еще нужно заглянуть в Остроленку. Держи курс двести семьдесят!
От Ломжи до Остроленки всего сорок километров, семь минут лету. Рядом с рекой Нарев тянулись железная и шоссейная дороги. Они оказались заполненными немецкими войсками. Их было полно и в Остроленке. Над городом патрулировали немецкие истребители. Но они были намного ниже разведчика, и тот рискнул прорваться.
- Боевой курс! - скомандовал бомбардир. - Включаю аэрофотоаппарат. Костя! Продержись всего три минуты!
Ар-2 заходил с запада, и вражеские зенитки не стреляли. Самолет уже находился над центром города, когда радист закричал:
- Командир! Снизу два "хейнкеля" направляются к нам!
- Слушать всем! Приготовиться к бою! Саша! Долго еще?
- Около минуты...
- Атакуют справа!
В рев моторов ворвался перестук пулемета: Прядкин открыл заградительный огонь.
Нервничая, Усенко косил глазами, ища "хейнкелей"
- Эф-три! Где истребители?
- Снизу сзади. Разошлись в стороны. Развернулись.
- Фотосъемку закончил!..
Летчик резко бросил Ар-2 на крыло. В ту же минуту у самой кабины пролетела длинная цепочка зеленых и малиновых огоньков. Константин не сразу сообразил, что то была пулеметная очередь вражеского истребителя, а поняв, так потянул штурвал на себя, что самолет закружился в глубоком вираже. "Хейнкели" проскочили стороной.
Снова застучал пулемет радиста. К нему присоединились оба "шкаса" бомбардира. Разведчик со снижением уходил от города на юго-восток.
- Где истребители? Доложите!
- Ушли назад. Больше не видно. Получили по зубам и отвязались! - все еще возбужденный боем, доложил радист.
Задание было выполнено, опасность осталась позади. Теперь можно было расслабиться.
Самолет летел на восток к Белостоку. Слева внизу виднелись серебристая лента Нарева, железнодорожная ветка и шоссе. По железной дороге и шоссе двигались воинские эшелоны и колонны войск. Двигались они на запад, и это успокаивало летчиков. Воинские части занимали оборону вдоль реки. За ней в лесу укрывались танки, - разведчики увидели многочисленные борозды от гусениц, которые вели туда. Но в целом обстановка на земле и в воздухе здесь была спокойнее, чем под Гродно и Ломжей. Экипаж стал приводить в порядок все увиденное за часы разведки. Филиных делал записи в бортжурнале, готовился к докладу в штабе дивизии.
По всем расчетам, самолет подлетал к Белостоку, но города не было видно: мешало ярко светившее солнце и плотная туманная дымка, закрывавшая весь горизонт.
Прошло еще несколько минут, Ар-2 приблизился к окраинным домикам, и в кабинах резко запахло удушливой гарью пожарищ: туман оказался... дымом. Белосток тоже горел. А как аэродром? На этом аэродроме самолету Усенко согласно приказу командира полка предстояло совершить посадку. Предчувствие беды подкралось к летчику. Оно его не обмануло. Белостокский аэродром был разгромлен фашистской авиацией: разрушен авиагородок, на стоянках взорваны самолеты, которые не успели взлететь.
- Впереди по курсу СБ! - закричал Филиных. - Кто это стреляет по нему?
Усенко тоже увидел серебристого собрата. Тот подлетал к границе летного поля. Летел он почти в сплошном облаке из черно-белых разрывов: с земли по нему яростно стреляла зенитная батарея.
- Что же они делают? - бушевал бомбардир. - Ослепли? Красных звезд не видят, что ли? Это же осиповская "восьмерка"!
Усенко узнал машину своего авиаполка: на ее фюзеляже четко виднелась цифра "8" - то был самолет лейтенанта Осипова. Значит, он тоже закончил разведку и теперь готовился произвести посадку, а ему мешали.
Осипов перевел свою машину на снижение и выпустил шасси. Зенитки тотчас прекратили его обстрел, зато разрывы появились под самолетом Усенко.
- Что за черт! - в сердцах выругался Константин, энергично отворачивая от аэродрома. - Саша! Следи за Осиповым. А мы что будем теперь делать?
- Как что? Садиться! Зенитчики, видимо, спутали СБ с "юнкерсом". Они ж внешне похожи. Потому и стреляли. Ничего! Сейчас им Осипов "разъяснит"! Заходи, Костя, на посадку.
- Добро! Вхожу в круг.
Но едва Ар-2 подлетел к летному полю, как вокруг него вновь заклубились разрывы. Усенко выпустил шасси, и обстрел прекратился. Странное поведение зенитчиков настораживало. Летчики внимательно осмотрелись, но ничего подозрительного не заметили. Самолет снижался.
- Осипов сел. Рулит. Видишь?
- Да, да. Вижу.
Константин заходил на посадку, а Осипов все рулил Было в его поведении что-то необычное, на Осипова непохожее и потому вызывавшее подозрение: тот всегда рулил на повышенной скорости, "с ветерком", за что ему часто влетало от командования. А сейчас... полз как черепаха. В чем дело?
Осипов наконец поравнялся с ангаром, остановился. В ту же минуту от ангара отделились и побежали развернутой цепью к самолету... солдаты в серо-зеленой форме. Но другую сторону ангара Константин вдруг разглядел шесть трехмоторных транспортных самолетов Ю-52, еще дальше - до десятка Ме-110. На их крыльях и фюзеляжах темнели черные кресты, на килях - свастика. У самолетов сновали серо-зеленые фигурки.
Константина бросило в жар: как же до сих пор ни он, ни экипаж не заметили врагов?
- Фашисты заняли аэродром! - закричал он и двинул секторы газа. Моторы взревели на максимальных оборотах. Летчик повернул кран уборки шасси. Ребята! Саша! Огонь! Огонь по фашистам! - приказал Усенко, направляя нос Ар-2 на цепь гитлеровцев, лихорадочно ловя их в сетку прицела. Корпус машины задрожал от стрельбы носовых пулеметов. Цепь гитлеровцев сломалась, солдаты забегали, часть из них, сметаемая ливнем пуль, осталась неподвижной, другая прыгала в укрытия.
Застучали пулеметы Филиных и Прядкина. Зенитки неистовствовали, они били в упор, но младший лейтенант, прижимая бомбардировщик к земле, вел его бреющим полетом и поливал свинцом все попадавшееся на пути.
Когда отлетели от Белостока на порядочное расстояние, командир экипажа напомнил бомбардиру:
- Давай домой, Саша!
- Да, да! Сейчас...
Усенко не мог примириться с мыслью о том, что на аэродроме остался самолет Осипова и фашисты уже наверняка расправились с советским летчиком.
Наступило тягостное молчание. Через некоторое время его прервал Филиных, объявив: "Волковыск!"
Впереди показались знакомые очертания водонапорной башни и высокие шпили костелов районного центра. Пожары бушевали и в этом городе, но они уже никого не удивляли.
- Да что же это такое? - вдруг вскрикнул Александр.
- Где? - переспросил Усенко.
- Да на аэродроме. В Борисовщизне.
Подлетая к своему аэродрому, они не узнали его. Все поле было перепахано воронками от бомб. Горел навес над столовой, скамейки. Не стало палаток. Кое-где дымились обуглившиеся деревья. Но самым страшным было - дымящиеся самолеты. Константин не поверил своим глазам. Может, сказалась бессонная ночь дежурства, голод пли напряженный полет? Он встряхнул головой, плотно закрыл и открыл глаза. Увы! Ошибки, к несчастью, не было: на земле догорало не менее трех десятков бомбардировщиков из их полка.
Как же случилась такая беда? Ведь авиаполк должен был взлететь вслед за разведчиками. Видимо, не успел, так как налет немецкой авиации был внезапным.
Ар-2 кружил над аэродромным полем. С места, где находился КП полка, взвилась зеленая ракета. Там стояла группа людей, махала руками. Один из них поднял над головой белый флажок.
"Посадка разрешена", - автоматически и как-то безучастно отметил про себя летчик.
Капитан Гаврильченко - осунувшийся, почерневший - молча выслушал доклад разведчиков. Сказал с болью:
- Значит, Осипов угодил к фашистам в лапы? А где Устименко? Не видели?.. Напишите подробное разведдонесение и сдайте в штаб. - Он задержал взгляд на командире экипажа.
- Устал?
- Никак нет! Готов к выполнению нового задания!.. Товарищ капитан, туда надо лететь немедленно! Надо помогать наземным войскам. Там очень трудно!
- Знаю, Усенко. Наша четвертая эскадрилья уже воюет. Еще готовим около десятка машин.
- Севернее Гродно прорвались танки. Много их! Разрешите мне, товарищ командир? Сейчас, сразу, как заправлюсь. Я знаю, где они...
- Нет, Усенко. Тебе нужно отдохнуть. Потом я тебя пошлю! Связи с командованием у нас по-прежнему нет. Отправил уже три самолета. Как в воду канули. Будем воевать сами. Пойдешь на доразведку!
- Есть!.. Только, товарищ капитан, разрешите с бомбами? Там столько целей! Хоть килограммов шестьсот!..
- Хорошо, Усенко, возьми шестьсот! Нет, тысячу килограммов! Взлетишь? Молодец! Бери десять "соток", лети! Мсти за родной полк!
Из-за леса донеслось монотонное гудение - там показался одинокий самолет.
- Устименко!..
- Товарищ командир! - подошел техник самолета Гаркуненко. - Самолет к боевому вылету готов!
- Хорошо! Экипаж в сборе?
- Да! Только... - Гаркуненко замялся.
- Что там еще? - спросил Костя.
- Я без тебя отпустил в Россь старшину Федосова.
- Кто разрешил? В такое время?
- У него там... Понимаешь?
- Не тяни! Знаю: семья, две дочери. Ну и что?
- Нет их... больше.
- Как нет?
- Утром... Прямым попаданием... Другие семьи тоже погибли.
Усенко низко опустил голову, он не мог говорить. Константин познакомился с семьей Федосова весной, когда тот пригласил командира к себе в гости.
Жена Федосова - Екатерина Филипповна, миловидная, приветливая молодая женщина, потчевала гостя домашними угощениями, а две дочурки - старшая Лидочка и младшая Наташенька - сразу подружились с дядей Костей:
младшая забралась к нему на колени, а старшая стала декламировать стихи о Москве, она уже училась в школе. А теперь их нет...
Усенко взял себя в руки и спросил Гаркуненко:
- Ты сколько бомб подвесил?
- Шестьсот, как приказано.
- Добавь еще четыре "сотки", Коля!
- Есть!
- Саша! Филиных! Пойдем к командиру. На КП полка младший лейтенант Усенко доложил о готовности экипажа к вылету.
- Товарищ командир, разрешите ударить по танкам? - снова попросился летчик.
- Нет, Усенко! Сейчас главное не танки, а фашистская авиация. Господство в воздухе - главное! Мы будем уничтожать самолеты. Нанесем удар вот по этому, он показал по карте, - крупному аэродрому. Я поведу десятку. Ты, Усенко, полетишь впереди группы. Подойдешь к Седлецу, разведаешь обстановку, сообщишь мне. Задание ясно?
- Так точно!
- По самолетам! - Взяв в руки шлем, планшет с картами, командир полка быстрым шагом направился к выходу.
Летчики выбежали из КП и через пару минут были у своего Ар-2. Константин успел заметить, что с опушки леса на летное поле выкатили несколько бомбардировщиков, там суетились люди. "Эмка" командира полка направилась к ним.
В это время завыла сирена, раздались команды:
- Воздух! Воздух!
Люди от самолетов бросились к щелям: к аэродрому подходили немецкие бомбардировщики.
Усенко вмиг оценил обстановку: его машина, стоявшая на открытом месте, безусловно, станет объектом атаки. Надо успеть взлететь.
- По местам! - закричал он. - От винтов!
Схватив парашют и не успев застегнуть лямки, он вскочил на крыло, плюхнулся на сиденье и нажал кнопку стартера. Правый мотор запустился сразу. За ним левый. Усенко, надев на шлем телефоны переговорного устройства, услышал:
- Эф-один к полету готов! - доложил Филиных.
- Эф-три готов! - прогудел Прядкин.
А немецкие самолеты уже становились в круг перед бомбометанием.
Усенко с места повел Ар-2 на взлет. Тяжело груженная машина бежала долго, медленно набирая скорость Летчик уже различал границу аэродрома, за ней высилась желтая стена соснового леса. А самолет все бежал и бежал. Сосны стремительно приближались, вырастали в размерах, Лобовой удар казался неминуем: отвернуть было некуда.
Константин видел опасность, молниеносно соображал: "Если не наберем скорость - врежемся в лес, погибнем!.. Убрать шасси? От удара сдетонируют бомбы..." Руки самопроизвольно потянули штурвал, но летчик пересилил инстинкт самосохранения и упрямо выдержал взлет!.. Толчки о землю стали реже, еще реже. Наконец они прекратились, самолет повис в воздухе. Перед глазами замелькали желтые стволы и близкие верхушки деревьев.
Телефоны загудели, раздался крик Прядкина:
- Командир! Нас атакуют! Сверху сзади...
В натужный рев моторов вплелся торопливый перестук пулемета.
- На-а! На-а, гад! Получай!..
Раздался страшный удар. Ар-2, как живой, вздрогнул и стал заваливаться вправо.
- Командир! Горит правый мотор! Горит правый... Крыло разбито, хлещет бензин! Кругом огонь! Нас ата...
Раздался новый удар. Перед глазами пронесся сноп пламени. Треск. Звон. С приборной доски брызнули осколки стекла. Близко, почти над кабиной мелькнула тень вражеского истребителя, и сразу застрочили пулеметы из передней кабины.
Константин торопливо взглянул направо: правая плоскость, мотор полыхали в огне.
Лес кончился. Внизу показалось ржаное поле. Машину снова накренило вправо: мотор сдал. Пилот все же выровнял самолет, но он падал. Константин выключил моторы и чуть отдал штурвал от себя. В ту же минуту фюзеляж коснулся земли, резко затормозил. Летчика, не успевшего перед вылетом пристегнуть привязные ремни, страшная сила инерции бросила вперед на штурвал и приборную доску. Ар-2 прополз несколько десятков метров и остановился. Кругом бушевало пламя. Летчик быстро выбрался из самолета. Огляделся: никто из экипажа не вылезал. Константин забеспокоился, бросился к передней кабине, закричал:
По курсу "арочки" за тупым фонарем передней кабины внимание летчика привлекла пепельно-серая полоса. На общем зелено-сине-голубом фоне она широким темным мазком поднималась от линии горизонта и верхним неровным косматым краем упиралась в синь неба. Константин не сразу понял, что это дым, а поняв, удивился его масштабам, спросил бомбардира:
- Слушай, Саша! Что это горит впереди? Неужели Гродно?
- Похоже, - сдавленно ответил тот. - Подлетим поближе, уточним...
Город Гродно горел. Горели железнодорожная станция, депо, кожевенный и стекольный заводы. Пламенем пожаров озарялись трубы тонкосуконной и мебельной фабрик, здания, костелы, жилые дома. В непроглядном дыме потонула возвышающаяся над городом знаменитая Замковая гора - древний город с замечательными памятниками истории и культуры. Мощные взрывы раздавались в районе мельничного завода, городской больницы, зоопарка.
Горел аэродром. Языки пламени пожирали ангары, авиаремонтные мастерские, складские помещения, жилые корпуса. На месте самолетных стоянок полыхали костры. Костров было много - это догорали на земле разбитые самолеты базировавшейся здесь 11-й смешанной авиадивизии 3-й армии. Зеленое летное поле, взлетно-посадочная полоса, рулежные дорожки - все пестрело пятнами больших и малых воронок. А над разрушенными зданиями авиагородка, над жилыми кварталами и парками города носились чужие одномоторные самолеты Ю-87. Друг за другом сваливались в крутое пике, и там, куда они направляли свой смертоносный груз, сверкал огонь взрывов, вставали султаны вздыбленной земли, рушились здания, гибли люди - все обволакивалось новыми и новыми клубами пыли и дыма.
Перед глазами летчиков раскрывалась ужасная картина. Но город не был повержен; в дыму и в пламени рождалось и нарастало сопротивление вероломному врагу. Над клубами дыма Усенко разглядел вспыхивающие в воздухе черно-белые шары разрывов снарядов зенитной артиллерии. В районе аэродрома звено "чаек" истребителей И-153 - вертелось в колесе воздушного боя. На них наседало до двух десятков тонкофюзеляжных с короткими, будто обрубленными крыльями "мессершмиттов". Положение "чаек" было крайне тяжелым, но они поле боя не покидали: уклоняясь от пулеметно-пушечных трасс врага, сами поливали его огнем, яростно бросались на вражеские пикировщики, сбивали их с боевого курса, не давали прицельно бомбить объекты. Можно было только дивиться бесстрашию "чаек".
- Где же другие истребители? Где помощь? - чуть не кричал летчик, глядя на неравный бой "чаек". Почти с неприязнью смотрел он на штурвал своего бомбардировщика: рядом в небе в отчаянном меньшинстве дрались с врагами его товарищи по оружию, а он им ничем помочь не мог.
Летчик догадывался, что внезапным ударом на рассвете врагу удалось нанести гродненскому соседу - 11-й смешанной авиадивизии - весьма серьезный ущерб и тем обеспечить себе преимущество, господство в воздухе - главное в современной войне. Дравшиеся "чайки", по-видимому, были небольшой уцелевшей частью. Но 11-я дивизия не единственная на "белостокском выступе"! Есть и другие, они обязательно придут на помощь "чайкам", и прежде всех их 9-я дивизия! Надо только срочно, немедленно сообщить, поднять!
- Костя-а! - прервал мысли голос бомбардира. - Убери газ, ты держишь скорость больше расчетной.
Пилот взглянул на прибор. Действительно, охваченный тревожными думами, он непроизвольно прибавил обороты моторам, и самолет летел на предельной скорости. Летчик сбавил скорость.
А телефоны продолжали встревоженно гудеть:
- Это не провокация, Костик. Это - война!
- Я это понял еще на рассвете. Фотографировать будешь?
- Нет. Обойдем стороной. Бери на север, выйдем на Августовскую дорогу... Эх, Гродно... Эф-три! Эф-три! - вызвал Филиных радиста. - Записывай радиограмму...
Пылавший город остался позади. Разведчики полетели на северо-запад вдоль шоссейной дороги Гродно - Августов. По ней друг за другом на расстоянии одного-двух километров на запад следовали три воинские колонны. За ними на конной тяге пылили пушки, крытые и открытые повозки.
- Воздушный бой! - оторвал от наблюдений голос Прядкина.
- Где? - вскинулся Усенко.
- Слева ниже нас. В районе головной колонны войск.
Летчик наклонил "арочку" и увидел, как короткие и тупоносые истребители И-16 смело нападали на большую группу фашистских двухмоторных бомбардировщиков Ю-88. Один фашист беспорядочно падал.
- Девять "ишачков" против тридцати! Так их...
Под ударами советских истребителей строй вражеских бомбардировщиков распался: часть их повернула обратно, другая упорно летела к Гродно. В стороне от дороги, по которой следовали наши войска, на зеленом фоне леса возникли серые кружочки - это фашистские самолеты освобождались от бомб, сбрасывая их куда попало.
Впереди Ар-2 показались извилистые берега реки Бобр и местечко Белокаменно. Над местечком по кругу носилась шестерка Ю-87: они бомбили наши войска. С разных мест по вражеским самолетам вели огонь зенитные пулеметы. Летчикам хорошо было видно, как искрились огнем их счетверенные установки.
Дальше по Августовской дороге в нескольких километрах от Новокаменно внимание летчиков привлекли вспышки огня на опушке леса - артиллерийская батарея из шести орудий вела бой с немецкой пехотой. От местечка к батарейцам бежало много красноармейцев. С другой стороны к ним подходила вражеская автоколонна, по которой стреляли батарейные орудия. Колонна состояла из приземистых грузных автомобилей с короткими кабинами и длинными кузовами. В кузовах плотными рядами сидели солдаты в зеленых касках и серо-зеленых мундирах. За некоторыми автомашинами катились тяжелые минометы и пушки. Дальше двигались крытые фургоны, автоцистерны, кухни.
Колонна следовала на восток и была очень длинной. Ее головная часть остановилась, упершись в позицию нашей батареи, а окутанный пылью хвост еще двигался, исчезая в гуще начинающихся здесь Августовских лесов. Машины подъезжали одна за другой, останавливались. Из них во все стороны выскакивали серо-зеленые фигурки: одни из них тут же падали под разрывами и оставались лежать неподвижно, другие бросались в кюветы или исчезали в густых зарослях соседнего леса.
Так вот какие они, фашисты! Летчик внимательно рассматривал их.
- Эф-три! Радируй: в квадрате... - Филиных начал диктовать текст радиограммы.
- Саша! - прервал его Усенко. - Посмотри, справа на дороге еще что-то пылит! Видишь? Сейчас подлетим ближе.
На дороге густо клубились пепельно-желтые облака пыли. В их разрывах чернели прямоугольные коробки.
- Танки! - И бомбардир стал считать: - Раз, два... восемь. Да их тут не меньше сотни! Чьи они? Дорога ведет на Друскининкай и Мяркине, еще ближе Капчеместис.
- Серые какие-то... Наши же окрашены в зеленый цвет. Может, немецкие? Надо уточнить. Снижаюсь! Усенко перевел машину в планирование.
- Давай вдоль колонны! - предложил Филиных и почти сразу закричал: Кресты! Вижу кресты! Отворачивай!
Точно: из клубов пыли вынырнул танк, за ним второй, третий. На серой их броне с пятнами камуфляжа Константин ясно увидел широкие черные кресты в белом окаймлении: танки были немецкими. За танками на автомашинах следовала моторизованная пехота. Летчик резко двинул секторы газов, моторы взвыли на полной мощности, Ар-2 с отворотом улетал от дороги.
- Эф-три! Срочно радируй: "В квадрате... до сотни немецких танков с мотопехотой. Направляются на большой скорости..."
Ар-2 натужно ревел моторами, стремился ввысь. В кабинах становилось все прохладнее. Бомбардир докладывал о каких-то самолетах, но Константин слушал его плохо: он думал об увиденных танках. Сотня, а может, и больше в одном кулаке представляла для наших войск большую опасность. Шли они проселочными дорогами, и наше командование о них могло не знать.
- Слушай, эф-три! Твою радиограмму о танках "земля" приняла?
- Так точно, командир! Получил "квитанцию".
- От кого получил?
- От наших, из полка. Дивизия не отвечает: помехи
- Вызывай еще и еще! Добейся, чтобы дивизия приняла. Танки обходят Гродно с севера. Это очень опасно! Давай!
Августов горел. За городком проходила государственная граница. Летчики угадали ее линию по огороженным дворикам пограничных застав. Дворики были разрушены, горели. Но с воздуха хорошо было видно, что пограничники в окопах и развалинах продолжали вести неравные бои с захватчиками. Смельчаки дрались в окружении. Наших войск не было видно.
- Пойдем в Ольшанку! - приказал Усенко.
- Командир полка запретил перелетать границу!
- А ее уже нет, Саша! Вон, видишь? Все пограничные села горят. Полетим в Ольшанку, посмотрим, что там у них!
Ольшанка - важный железнодорожный узел и город. Солнце находилось позади самолета и хорошо освещало землю. Ар-2 летел на большой высоте. У летчиков коченели руки и ноги, они мерзли, но желание выяснить, что делает враг, было превыше всего.
И летчики увидели: город и станция были буквально забиты фашистскими войсками. Они не маскировались. Бесконечными колоннами на восток двигались танки, мотопехота, кавалерия, артиллерия на механической и конной тяге. На железнодорожной станции разгружались эшелоны. С запада подходили новые. Филиных все это фотографировал.
- Справа в двух километрах ниже - четверка истребителей.
- Следи, Прядкин, за ними. Если развернутся к нам, сообщи немедленно.
- Они нас не видят. Мы же со стороны солнца... Зенитки почему-то не стреляли: то ли их расчеты еще не обнаружили советский самолет, то ли принимали за свой.
- Сюда бы с десяток бомб! Сколько целей!..
- Разрывы ниже сзади! Вижу батарею в парке у станции. Вторая у моста! А вон еще одна на окраине у дороги!
- Съемку закончил! - доложил Филиных. В это время самолет встряхнуло волной близкого разрыва, и Усенко перевел его в пикирование. Ар-2 вышел из зоны обстрела. Летчик выровнял машину и направил ее на юг.
- Истребителей не видно?
- Нет их, командир. Воздух чист.
Внизу потянулось однообразное лесное море. Теперь граница проходила правее. На этом участке не было видно ни войск, ни боев. Не было и пожарищ.
За Граево воздушные разведчики вновь обнаружили немецкую колонну. Она пылила по дороге на большой скорости.
Через несколько минут полета на той же дороге показались фигурки в защитной форме. Наши! Одни из них тащили бревна и укладывали поперек дороги, устраивая завал, другие окапывались. В лесу стояли кони. Видно, это была кавалерийская часть. В нескольких километрах от нее по дороге шла на рысях колонна кавалеристов. По три в ряд четкими взводами и эскадронами конники следовали в направлении Граево. В голове колонны - танкетки.
- Не меньше полка! - обрадовался Филиных. - Ну, эти покажут фашистам, почем фунт лиха.
Впереди "арочки" блеснула серебром полоска реки Нарев. Советские войска здесь попадались чаще. В одном месте у опушки летчики увидели замаскированные танки. Их орудия были повернуты в сторону реки.
На противоположном берегу клубилась пожарищами Ломжа. За ней небо искрилось огнями - там шел бой. Весь район по обе стороны реки был забит войсками. Везде двигались люди, кони, танки, повозки. Там, где шли бои, рвались артиллерийские снаряды, мины, бежали цепи атакующих.
Центр сражения, как видно, находился близ дороги западнее Ломжи. Здесь по краю большого ржаного поля петляли ряды окопов и траншей, на которые накатывались густые немецкие цепи под прикрытием танков. С опушки примыкающего к полю леса во фланг наступающим катилась лавина конницы. Почти у самих окопов вспыхнуло несколько костров - загорелись подбитые танки.
Охваченный азартом увиденного боя, Усенко ввел "арочку" в вираж, но перед носом самолета вспыхнули черно-багровые шары разрывов, и летчик поспешил выйти из зоны обстрела.
- Слева ниже - девятка "юнкерсов" под прикрытием шестерки "хейнкелей"! Идут курсом на восток! - доложил Прядкин.
- Костя! Надо уходить! Нам еще нужно заглянуть в Остроленку. Держи курс двести семьдесят!
От Ломжи до Остроленки всего сорок километров, семь минут лету. Рядом с рекой Нарев тянулись железная и шоссейная дороги. Они оказались заполненными немецкими войсками. Их было полно и в Остроленке. Над городом патрулировали немецкие истребители. Но они были намного ниже разведчика, и тот рискнул прорваться.
- Боевой курс! - скомандовал бомбардир. - Включаю аэрофотоаппарат. Костя! Продержись всего три минуты!
Ар-2 заходил с запада, и вражеские зенитки не стреляли. Самолет уже находился над центром города, когда радист закричал:
- Командир! Снизу два "хейнкеля" направляются к нам!
- Слушать всем! Приготовиться к бою! Саша! Долго еще?
- Около минуты...
- Атакуют справа!
В рев моторов ворвался перестук пулемета: Прядкин открыл заградительный огонь.
Нервничая, Усенко косил глазами, ища "хейнкелей"
- Эф-три! Где истребители?
- Снизу сзади. Разошлись в стороны. Развернулись.
- Фотосъемку закончил!..
Летчик резко бросил Ар-2 на крыло. В ту же минуту у самой кабины пролетела длинная цепочка зеленых и малиновых огоньков. Константин не сразу сообразил, что то была пулеметная очередь вражеского истребителя, а поняв, так потянул штурвал на себя, что самолет закружился в глубоком вираже. "Хейнкели" проскочили стороной.
Снова застучал пулемет радиста. К нему присоединились оба "шкаса" бомбардира. Разведчик со снижением уходил от города на юго-восток.
- Где истребители? Доложите!
- Ушли назад. Больше не видно. Получили по зубам и отвязались! - все еще возбужденный боем, доложил радист.
Задание было выполнено, опасность осталась позади. Теперь можно было расслабиться.
Самолет летел на восток к Белостоку. Слева внизу виднелись серебристая лента Нарева, железнодорожная ветка и шоссе. По железной дороге и шоссе двигались воинские эшелоны и колонны войск. Двигались они на запад, и это успокаивало летчиков. Воинские части занимали оборону вдоль реки. За ней в лесу укрывались танки, - разведчики увидели многочисленные борозды от гусениц, которые вели туда. Но в целом обстановка на земле и в воздухе здесь была спокойнее, чем под Гродно и Ломжей. Экипаж стал приводить в порядок все увиденное за часы разведки. Филиных делал записи в бортжурнале, готовился к докладу в штабе дивизии.
По всем расчетам, самолет подлетал к Белостоку, но города не было видно: мешало ярко светившее солнце и плотная туманная дымка, закрывавшая весь горизонт.
Прошло еще несколько минут, Ар-2 приблизился к окраинным домикам, и в кабинах резко запахло удушливой гарью пожарищ: туман оказался... дымом. Белосток тоже горел. А как аэродром? На этом аэродроме самолету Усенко согласно приказу командира полка предстояло совершить посадку. Предчувствие беды подкралось к летчику. Оно его не обмануло. Белостокский аэродром был разгромлен фашистской авиацией: разрушен авиагородок, на стоянках взорваны самолеты, которые не успели взлететь.
- Впереди по курсу СБ! - закричал Филиных. - Кто это стреляет по нему?
Усенко тоже увидел серебристого собрата. Тот подлетал к границе летного поля. Летел он почти в сплошном облаке из черно-белых разрывов: с земли по нему яростно стреляла зенитная батарея.
- Что же они делают? - бушевал бомбардир. - Ослепли? Красных звезд не видят, что ли? Это же осиповская "восьмерка"!
Усенко узнал машину своего авиаполка: на ее фюзеляже четко виднелась цифра "8" - то был самолет лейтенанта Осипова. Значит, он тоже закончил разведку и теперь готовился произвести посадку, а ему мешали.
Осипов перевел свою машину на снижение и выпустил шасси. Зенитки тотчас прекратили его обстрел, зато разрывы появились под самолетом Усенко.
- Что за черт! - в сердцах выругался Константин, энергично отворачивая от аэродрома. - Саша! Следи за Осиповым. А мы что будем теперь делать?
- Как что? Садиться! Зенитчики, видимо, спутали СБ с "юнкерсом". Они ж внешне похожи. Потому и стреляли. Ничего! Сейчас им Осипов "разъяснит"! Заходи, Костя, на посадку.
- Добро! Вхожу в круг.
Но едва Ар-2 подлетел к летному полю, как вокруг него вновь заклубились разрывы. Усенко выпустил шасси, и обстрел прекратился. Странное поведение зенитчиков настораживало. Летчики внимательно осмотрелись, но ничего подозрительного не заметили. Самолет снижался.
- Осипов сел. Рулит. Видишь?
- Да, да. Вижу.
Константин заходил на посадку, а Осипов все рулил Было в его поведении что-то необычное, на Осипова непохожее и потому вызывавшее подозрение: тот всегда рулил на повышенной скорости, "с ветерком", за что ему часто влетало от командования. А сейчас... полз как черепаха. В чем дело?
Осипов наконец поравнялся с ангаром, остановился. В ту же минуту от ангара отделились и побежали развернутой цепью к самолету... солдаты в серо-зеленой форме. Но другую сторону ангара Константин вдруг разглядел шесть трехмоторных транспортных самолетов Ю-52, еще дальше - до десятка Ме-110. На их крыльях и фюзеляжах темнели черные кресты, на килях - свастика. У самолетов сновали серо-зеленые фигурки.
Константина бросило в жар: как же до сих пор ни он, ни экипаж не заметили врагов?
- Фашисты заняли аэродром! - закричал он и двинул секторы газа. Моторы взревели на максимальных оборотах. Летчик повернул кран уборки шасси. Ребята! Саша! Огонь! Огонь по фашистам! - приказал Усенко, направляя нос Ар-2 на цепь гитлеровцев, лихорадочно ловя их в сетку прицела. Корпус машины задрожал от стрельбы носовых пулеметов. Цепь гитлеровцев сломалась, солдаты забегали, часть из них, сметаемая ливнем пуль, осталась неподвижной, другая прыгала в укрытия.
Застучали пулеметы Филиных и Прядкина. Зенитки неистовствовали, они били в упор, но младший лейтенант, прижимая бомбардировщик к земле, вел его бреющим полетом и поливал свинцом все попадавшееся на пути.
Когда отлетели от Белостока на порядочное расстояние, командир экипажа напомнил бомбардиру:
- Давай домой, Саша!
- Да, да! Сейчас...
Усенко не мог примириться с мыслью о том, что на аэродроме остался самолет Осипова и фашисты уже наверняка расправились с советским летчиком.
Наступило тягостное молчание. Через некоторое время его прервал Филиных, объявив: "Волковыск!"
Впереди показались знакомые очертания водонапорной башни и высокие шпили костелов районного центра. Пожары бушевали и в этом городе, но они уже никого не удивляли.
- Да что же это такое? - вдруг вскрикнул Александр.
- Где? - переспросил Усенко.
- Да на аэродроме. В Борисовщизне.
Подлетая к своему аэродрому, они не узнали его. Все поле было перепахано воронками от бомб. Горел навес над столовой, скамейки. Не стало палаток. Кое-где дымились обуглившиеся деревья. Но самым страшным было - дымящиеся самолеты. Константин не поверил своим глазам. Может, сказалась бессонная ночь дежурства, голод пли напряженный полет? Он встряхнул головой, плотно закрыл и открыл глаза. Увы! Ошибки, к несчастью, не было: на земле догорало не менее трех десятков бомбардировщиков из их полка.
Как же случилась такая беда? Ведь авиаполк должен был взлететь вслед за разведчиками. Видимо, не успел, так как налет немецкой авиации был внезапным.
Ар-2 кружил над аэродромным полем. С места, где находился КП полка, взвилась зеленая ракета. Там стояла группа людей, махала руками. Один из них поднял над головой белый флажок.
"Посадка разрешена", - автоматически и как-то безучастно отметил про себя летчик.
Капитан Гаврильченко - осунувшийся, почерневший - молча выслушал доклад разведчиков. Сказал с болью:
- Значит, Осипов угодил к фашистам в лапы? А где Устименко? Не видели?.. Напишите подробное разведдонесение и сдайте в штаб. - Он задержал взгляд на командире экипажа.
- Устал?
- Никак нет! Готов к выполнению нового задания!.. Товарищ капитан, туда надо лететь немедленно! Надо помогать наземным войскам. Там очень трудно!
- Знаю, Усенко. Наша четвертая эскадрилья уже воюет. Еще готовим около десятка машин.
- Севернее Гродно прорвались танки. Много их! Разрешите мне, товарищ командир? Сейчас, сразу, как заправлюсь. Я знаю, где они...
- Нет, Усенко. Тебе нужно отдохнуть. Потом я тебя пошлю! Связи с командованием у нас по-прежнему нет. Отправил уже три самолета. Как в воду канули. Будем воевать сами. Пойдешь на доразведку!
- Есть!.. Только, товарищ капитан, разрешите с бомбами? Там столько целей! Хоть килограммов шестьсот!..
- Хорошо, Усенко, возьми шестьсот! Нет, тысячу килограммов! Взлетишь? Молодец! Бери десять "соток", лети! Мсти за родной полк!
Из-за леса донеслось монотонное гудение - там показался одинокий самолет.
- Устименко!..
- Товарищ командир! - подошел техник самолета Гаркуненко. - Самолет к боевому вылету готов!
- Хорошо! Экипаж в сборе?
- Да! Только... - Гаркуненко замялся.
- Что там еще? - спросил Костя.
- Я без тебя отпустил в Россь старшину Федосова.
- Кто разрешил? В такое время?
- У него там... Понимаешь?
- Не тяни! Знаю: семья, две дочери. Ну и что?
- Нет их... больше.
- Как нет?
- Утром... Прямым попаданием... Другие семьи тоже погибли.
Усенко низко опустил голову, он не мог говорить. Константин познакомился с семьей Федосова весной, когда тот пригласил командира к себе в гости.
Жена Федосова - Екатерина Филипповна, миловидная, приветливая молодая женщина, потчевала гостя домашними угощениями, а две дочурки - старшая Лидочка и младшая Наташенька - сразу подружились с дядей Костей:
младшая забралась к нему на колени, а старшая стала декламировать стихи о Москве, она уже училась в школе. А теперь их нет...
Усенко взял себя в руки и спросил Гаркуненко:
- Ты сколько бомб подвесил?
- Шестьсот, как приказано.
- Добавь еще четыре "сотки", Коля!
- Есть!
- Саша! Филиных! Пойдем к командиру. На КП полка младший лейтенант Усенко доложил о готовности экипажа к вылету.
- Товарищ командир, разрешите ударить по танкам? - снова попросился летчик.
- Нет, Усенко! Сейчас главное не танки, а фашистская авиация. Господство в воздухе - главное! Мы будем уничтожать самолеты. Нанесем удар вот по этому, он показал по карте, - крупному аэродрому. Я поведу десятку. Ты, Усенко, полетишь впереди группы. Подойдешь к Седлецу, разведаешь обстановку, сообщишь мне. Задание ясно?
- Так точно!
- По самолетам! - Взяв в руки шлем, планшет с картами, командир полка быстрым шагом направился к выходу.
Летчики выбежали из КП и через пару минут были у своего Ар-2. Константин успел заметить, что с опушки леса на летное поле выкатили несколько бомбардировщиков, там суетились люди. "Эмка" командира полка направилась к ним.
В это время завыла сирена, раздались команды:
- Воздух! Воздух!
Люди от самолетов бросились к щелям: к аэродрому подходили немецкие бомбардировщики.
Усенко вмиг оценил обстановку: его машина, стоявшая на открытом месте, безусловно, станет объектом атаки. Надо успеть взлететь.
- По местам! - закричал он. - От винтов!
Схватив парашют и не успев застегнуть лямки, он вскочил на крыло, плюхнулся на сиденье и нажал кнопку стартера. Правый мотор запустился сразу. За ним левый. Усенко, надев на шлем телефоны переговорного устройства, услышал:
- Эф-один к полету готов! - доложил Филиных.
- Эф-три готов! - прогудел Прядкин.
А немецкие самолеты уже становились в круг перед бомбометанием.
Усенко с места повел Ар-2 на взлет. Тяжело груженная машина бежала долго, медленно набирая скорость Летчик уже различал границу аэродрома, за ней высилась желтая стена соснового леса. А самолет все бежал и бежал. Сосны стремительно приближались, вырастали в размерах, Лобовой удар казался неминуем: отвернуть было некуда.
Константин видел опасность, молниеносно соображал: "Если не наберем скорость - врежемся в лес, погибнем!.. Убрать шасси? От удара сдетонируют бомбы..." Руки самопроизвольно потянули штурвал, но летчик пересилил инстинкт самосохранения и упрямо выдержал взлет!.. Толчки о землю стали реже, еще реже. Наконец они прекратились, самолет повис в воздухе. Перед глазами замелькали желтые стволы и близкие верхушки деревьев.
Телефоны загудели, раздался крик Прядкина:
- Командир! Нас атакуют! Сверху сзади...
В натужный рев моторов вплелся торопливый перестук пулемета.
- На-а! На-а, гад! Получай!..
Раздался страшный удар. Ар-2, как живой, вздрогнул и стал заваливаться вправо.
- Командир! Горит правый мотор! Горит правый... Крыло разбито, хлещет бензин! Кругом огонь! Нас ата...
Раздался новый удар. Перед глазами пронесся сноп пламени. Треск. Звон. С приборной доски брызнули осколки стекла. Близко, почти над кабиной мелькнула тень вражеского истребителя, и сразу застрочили пулеметы из передней кабины.
Константин торопливо взглянул направо: правая плоскость, мотор полыхали в огне.
Лес кончился. Внизу показалось ржаное поле. Машину снова накренило вправо: мотор сдал. Пилот все же выровнял самолет, но он падал. Константин выключил моторы и чуть отдал штурвал от себя. В ту же минуту фюзеляж коснулся земли, резко затормозил. Летчика, не успевшего перед вылетом пристегнуть привязные ремни, страшная сила инерции бросила вперед на штурвал и приборную доску. Ар-2 прополз несколько десятков метров и остановился. Кругом бушевало пламя. Летчик быстро выбрался из самолета. Огляделся: никто из экипажа не вылезал. Константин забеспокоился, бросился к передней кабине, закричал: