- Саша! Саша!
Бомбардир неподвижно лежал на полу. Костя загрохотал кулаком по дюралевой обшивке кабины:
- Да отзовись же, Саша!
Но тот не шевелился.
Усенко разбил плексиглас люка и, обдираясь в кровь, протиснулся в дыру. Филиных застонал, шевельнулся. Обрадованный, Костя решил вытащить товарища. Дорога была каждая минута. Горящий самолет в любой момент мог взорваться: огонь подбирался к бомболюкам. Бомбардир очнулся, пришел в себя и с помощью командира с большим трудом все же протиснулся через небольшое отверстие. Летчики спрыгнули на землю и, спеша и спотыкаясь, побежали по неровному полю. Рожь была высокая густая. Она цеплялась за ноги, за полы регланов, тугими колосьями больно хлестала по лицам. Они пробежали с полсотни шагов, как Филиных споткнулся и, тяжело дыша, в бессилии рухнул на землю. Рядом упал Усенко.
- Олег где? - вскинулся Константин.
Он вскочил, но тугая воздушная волна опрокинула его, вдавила в землю. Раздался оглушительный взрыв. Через несколько секунд второй, потом еще и еще: рвались бомбы, бензобаки, боеприпасы. Затем все стихло.
Почти одновременно Усенко и Филиных вскочили на ноги, кинулись к своему Ар-2. Развороченный взрывами, он догорал. Летчики обрадовались, когда увидели целыми хвостовое оперение и кабину стрелка-радиста. Они шагнули в дым. Под прозрачным колпаком кабины, склонившись над пулеметом, сидел, будто нечаянно задремав, Олег Прядкин. Его лицо и грудь были в крови, пулеметной очередью фашиста он был убит.
Летчики осторожно вытащили из кабины тело боевого друга, завернули в парашют. Не стало веселого, душевного, никогда не унывающего парня, "щита командира", как любил он называть себя. Константин и Александр не стыдились своих слез.
Они осторожно подняли тело друга и понесли его в сторону аэродрома...
Под Ельней
1
Авиаполк перебазировали на новое место: мы укомплектовывали штатный состав, принимали самолеты Пе-2. Пробыли там пять дней, как вдруг 16 июля командующий ВВС Западного фронта приказал нашему новому командиру капитану В. П. Богомолову срочно перелететь под Ельню, в Киров.
Василий Павлович встревожился: полк к боям не был готов. Летчики едва освоили полеты по кругу, то есть научились на Пе-2 взлетать и садиться. Лишь некоторые экипажи успели слетать в зоны на отработку техники пилотирования. К бомбометанию и стрельбам еще не приступали. Но приказ есть приказ. Командир посоветовался с комиссаром и решил поговорить с коммунистами и комсомольцами.
- Фашисты стремятся любой ценой окружить наши армии под Смоленском, открыть себе путь к Москве, - сказал собравшимся Богомолов. - Обстановка сложилась тяжелая. Сейчас под Ельней и Ярцевом идут ожесточенные бои. Наши удерживают коридор шириной всего в пятьдесят километров. Нам приказано помочь наземным войскам немедленно. Но мы не закончили переучивание. Нужно ли просить отсрочки? Или справимся с задачей, оправдаем Доверие Родины, доучимся в боях?
Нас не надо было уговаривать, особенно после того, что произошло там, у границы.
Через три часа все сорок экипажей приземлились на аэродроме города Киров. Младший лейтенант Устименко сразу улетел на разведку. Остальные начали подготовку к боевому вылету: "петляковы" дозаправлялись бензином, маслом, водой, к их бомболюкам подвешивали бронебойные авиабомбы - мы готовились драться с немецкими танками.
Богомолов побывал в штабе базировавшегося на аэродроме истребительного авиаполка, уточнил оперативную обстановку. Она была тревожной. Гитлеровцы превосходящими силами продолжали теснить наши войска. Еще 10 июля с рубежа Витебск - Орша - Шклов - Быхов они начали широкое наступление на московском направлении. Двумя гигантскими танковыми клиньями из Витебска и из Шклова фашисты устремились к Смоленску. На пятый день соединениям 3-й танковой группы генерала Гота удалось обойти Смоленск с северо-востока и выйти на автостраду Минск - Москва. Утром 2-я танковая группа Гудериана ворвалась в южную часть города.
Мы слушали командира, и тревога за судьбу столицы охватила нас. А Богомолов рассказал, что Ставка Верховного Командования принимала самые энергичные меры, чтобы остановить противника, не дать ему развить успех, побольше перемолоть вражеской силы и техники и тем ликвидировать его временное превосходство. К Западному фронту спешно подтягивались ближайшие резервы и вводились в бой. В Москве и в других городах формировались дивизии народного ополчения. Десятки тысяч людей вышли на строительство оборонительных укреплений во фронтовой полосе и вокруг столицы.
Тем временем из разведки прилетел Александр Устименко. Привезенные им сведения были неутешительными: на улицах Смоленска и на всех участках фронта шли упорные бои. Над боевыми порядками войск непрерывно висели большие группы фашистских самолетов. Особенно трудно было в районе Ельни, где разведчики обнаружили большое скопление вражеских танков, а на ближайших дорогах движущиеся мотоколонны. Под Рославлем немцы начали массированную атаку.
Устименко привез еще одно неприятное известие: во фронтовой полосе ухудшилась погода. Но командир полка принял решение и поставил боевую задачу: эскадрилье капитана Е. И. Челышева нанести бомбовый удар по фашистским войскам у Рославля, а первой и второй эскадрильям, которые поведет он сам, ударить по танкам в Ельне.
Экипажи развернули полетные карты, штурманы принялись прокладывать маршруты. Мест за столами не хватало, многие летчики расположились на земле.
Я увидел Усенко. Он тоже остался без места. Его стрелок-бомбардир младший лейтенант Ярнов, несколько флегматичный с виду, небольшого роста и круглолицый, сумел потеснить приятелей и пристроиться на углу стола.
- Костя! - крикнул он своему командиру. - Что ты топчешься? Давай карту, проложу тебе дорогу в бессмертие.
Но тот насупился.
- Я, Михаил, приучен все делать сам - оно вернее! Ты закругляй свою бухгалтерию и уступи место...
Но Усенко не успел договорить. Раздалась команда:
- По самолетам!
Мы бросились к автостартерам, которые помчали нас к самолетным стоянкам. Константин Усенко стоял рядом. Одной рукой он держался за стойку машины, другой поддерживал меня. Его загорелое, улыбающееся лицо обдувал встречный ветер. Прищуренные глаза горели огнем решимости.
- Ты чего улыбаешься? - спросил я. Он наклонился к уху:
- Я им сегодня покажу, на что способны советские летчики!..
Я крепко сжал его руку:
- Голову не теряй! Думай прежде, чем что-то сделать.
- Эге! - подтвердил он. - Я уже все продумал!.. А вот и моя "семерочка"!.. Вернись живым, Павло! - он толкнул меня в плечо и выпрыгнул из машины. За ним неторопливо перевалились Ярнов и сержант Збитнев, воздушный стрелок-радист, чернявый стройный парень из старослужащих полка.
Первой взлетела наша третья эскадрилья. Она держала курс на запад.
Фронт встретил нас сплошной облачностью. На земле севернее Рославля вдоль железнодорожного полотна и по берегу реки Остер шел бой. Разобраться, где находились наши, а где враги, было невозможно, и ведущий дал опознавательную ракету. Тотчас с земли вверх взмыли ответные. Оказалось, наши вели атаку против немцев, засевших по другую сторону железной дороги.
Зенитки, пехота, артиллерия сегодня нас не интересовали. Мы искали танки и вскоре нашли их. Они выползали из оврага и рассредоточивались, явно готовясь к атаке фланга наших войск. Я прикинул в уме возможный ракурс атаки. В это время наш ведущий капитан Челышев качнул крыльями - подал сигнал, и мы перестроились в колонку, приготовясь к бомбардировке. Но не успели: нас атаковали появившиеся с запада две четверки Ме-109. Немецкие летчики вели себя нахально. Уверенные в предстоящем успехе, они неторопливо парами разошлись в стороны, а затем, не открывая огня, начали сближение с нашим замыкающим звеном. В сумеречном небе вытянутые фюзеляжи "мессершмиттов" с тонкими короткими крыльями походили на черных ос, которые готовы были ужалить избранные ими жертвы.
Увы! Растянутые в цепочку, мы не могли помочь друг другу, и фашисты имели возможность атаковать и уничтожить каждое звено в отдельности. Как же поступит ведущий, что предпримет? Вокруг челышевского самолета полыхали разрывы зенитных снарядов, но он не маневрировал - выдерживал боевой курс и готовился бомбить: танки были почти под ним. По "петляковым" стреляли зенитки, установленные на платформах автомашин. Через несколько секунд и мне предстояло вывести машину на боевой курс.
Я снова оглянулся на четвертое звено и разглядел следующее: три "мессершмитта" прекратили атаку и взмыли вверх, а четвертый, окутанный дымом, падал вниз. Звено Пе-2 продолжало полет к цели в полном составе.
- Молодцы ребята, - порадовался я за товарищей.
Отбомбившись, Челышев вместе со своими ведомыми огнем из пулеметов решил прикрыть последующие звенья, защитив их от вражеских атак. Им удалось отогнать "мессершмитты", и те улетели.
Несмотря на то что мы впервые бомбили с Пе-2, удары оказались меткими: на земле горели разбитые танки, остальные пятились назад в овраг.
Эскадрилья собралась, построилась клином и направилась в сторону своего аэродрома.
После посадки я поспешил к Косте поделиться впечатлениями, узнать про его дела. Но "петлякова" с хвостовым номером "7" на месте не оказалось. Там маячила одинокая фигура Костиного техника Николая Гаркуненко. Он бродил по стоянке, поглядывал на часы, на небо, ждал.
"Семерка" появилась над аэродромом спустя четверть часа. Усенко был возбужден, весел. О бое он рассказал с подробностями.
2
Группа командира полка, набирая высоту, держала курс на север. До цели ей следовало зайти на соседний аэродром за истребителями сопровождения.
Усенко летел справа от комэска, слева был Алешин, сзади - остальные звенья эскадрильи. Капитан Григорьев посмотрел на ведомых и одобрительно кивнул. Сам он пристроился в кильватере летевшей впереди первой эскадрильи капитана Минцева.
Видимость была хорошей. На юге светило солнце. На западе небо затягивалось белесоватой пеленой облаков. Под крылом самолетов медленно проплывали поля и лесистые холмы, между которыми петляла синяя лента реки Болвы с притоками, неровная сеть проселочных дорог, деревенские домики в зелени садов. Попадались и грозные признаки близости фронта: двигавшиеся или маскирующиеся в лесах войска и обозы, разрушенные здания и пожарища. По берегам реки и у железнодорожного полотна гражданское население рыло окопы и противотанковые рвы.
Впереди показалась полуразрушенная станция с одиноким паровозом и за ней аэродром истребителей. Летчик недоуменно поглядывал вниз и видел замаскированные и открытые "миги", людей рядом. Но к взлетной полосе никто не рулил.
"Петляковы" прошли над "мигами". Картина внизу не изменилась. По неизвестной причине истребители не могли сопровождать "петляковых". Тогда ведущий Богомолов качнул крыльями своей машины и повернул на запад. За ним, сохраняя строй, устремились обе эскадрильи. "Петляковы" полетели в бой без "щита".
Погода начала заметно портиться. Высокие перистые облака, молочной пеленой закрывавшие западную часть небосвода, уплотнялись. Вскоре все небо впереди оказалось закрытым сплошной стеной. Но самолеты летели, не меняя высоты. Константин забеспокоился: летать вслепую ему еще не приходилось.
Григорьев показал рукой: "Оттянуться!"
Усенко отстал. Звено Фордзинова также отошло подальше, Константин оглянулся на стрелка-бомбардира, ища у него поддержки. Ярнов невозмутимо что-то записывал в бортжурнал. Его спокойствие передалось и пилоту. Он крепче сжал штурвал и посмотрел на Алешина. Тот летел на своем месте. Это окончательно успокоило Усенко.
И вдруг на его глазах машина Григорьева исчезла. Еще не успев сообразить, что произошло, Константин ощутил, как в кабине внезапно потемнело, самолет вздрогнул и со всех сторон оказался окутан облаками, утонул в белой массе. Впереди ничего не просматривалось.
"Снижаюсь или набираю высоту?" - гадал он, не в силах сообразить, в каком положении находится "петляков". Решил, что снижается, и потянул штурвал на себя. В ту же секунду раздался крик бомбардира:
- Что ты делаешь? Скорость упала! Свалимся в штопор!
Усенко глянул на указатель скорости: его стрелка показывала невероятно малую величину. Он с силой толкнул штурвал на себя: стрелка скорости заскользила по шкале вправо. Ярнов облегченно вздохнул. А в кабине потемнело сильнее, и за козырьком фонаря вдруг показался темный лес, желтая дорога и чей-то Пе-2, буквально шарахнувшийся вверх.
До сознания мгновенно дошла сложившаяся опасная ситуация: "семерка" беспорядочно вывалилась из облаков и чуть не столкнулась с другим Пе-2.
- Это Алешин! - спокойно сказал Михаил. - Выравнивай!
- Где же остальные, Миша? - спросил Усенко. - Чуть дров не наломали!
- Где, где... - заворчал бомбардир. - Наверное, уже за Ельней! А мы, смотри на компас, летим на восток. Оторвались от группы, товарищ летчик! Что будем делать?
- Как что? Выполнять задание. Давай курс на цель! Вскоре показалась линия фронта. В огне и дыму у самой поверхности земли проносились штурмовики Ил-2, летчики узнавали их по горбатым силуэтам и радовались:
наши! Слева на пределе видимости летали по кругу и бросались вниз вражеские пикировщики.
Константин внутренне собрался, он был настроен по-боевому, мысль заработала четко, ясно.
- Ищи цель, Ярнов! - приказал он и уточнил: - Танки ищи! У нас бронебойные. Всем смотреть за воздухом!
- Хорошо! - с готовностью ответил бомбардир. - Только давай наберем высоту побольше.
Михаил быстро достал оптический прицел-трубу, вставил его в пяту во входном люке и установил прицельные данные.
А Костя разглядывал незнакомую местность.
- Слушай, Миша! Что это за сожженная деревушка - вон, с большой церковью справа!
- Город Ельня. Запоминай! Пригодится.
- Ельня?!.. Так вот она какая...
Одинокая церковь с проломленной крышей и закопченными стенами, груды развалин вокруг, остовы печей да обгоревших головешек вместо жилых домов, голые, без листвы, деревья - вот все, что осталось от города с пятнадцатитысячным населением. Вся местность была изрыта окопами и траншеями, дзотами, землянками, артиллерийскими и минометными позициями, закопанными в землю танками. Все это почти непрерывно изрыгало огонь, клубилось дымом, взрывалось: в Ельне шел бой.
От позиций в сторону одиноко летящего Пе-2 взметнулась разноцветная нить пулеметной трассы, перед носом машины вспыхнули черные шапки близких разрывов. Усенко бросил самолет вниз, потом на правое крыло, на левое и проскочил опасную зону.
- Ух ты! - смахнул он с лица пот.
- Командир! - прозвучал в телефонах голос радиста. - Нас обстреляла наша батарея. Я хорошо видел.
- Чушь! Не может быть. На такой высоте звезды видны.
- Почему чушь? - вмешался Ярнов. - Очень может быть. "Петляков"-то внешне похож на "сто десятого мессера"! Их много, а наших мало. Могли спутать. Кстати, смотри! Летим над немецкими окопами, а не стреляют... Впрочем, начали...
Чем дальше улетал на запад "петляков", тем хуже становилась погода. Иногда из близких облаков шел небольшой дождь, и стекла кабины заволакивала водяная пелена. - Костя! Танки справа! Ого, сколько их! По дороге к Ельне в облаках пыли двигалась, растянувшись больше, чем на километр, серая колонна. Впереди ее - коляски мотоциклов, за ними до двух десятков коробок танков и до полусотни приземистых грузовиков с пехотой. На капотах некоторых машин краснели полотнища с белыми кругами и черной свастикой посередине опознавательные знаки фашистов.
Костя глубоко вдохнул и, подворачивая "семерку" к колонне, приказал:
- Слушать всем! К бою!.. Штурман! Чтобы все бомбы - в цель!
- В цель, в цель! - проворчал Ярнов. - Попробуй с двух тысяч попасть в копейку!.. - И вдруг предложил: - Костя! А может, попробуем с пике, чтоб поточнее? - Да! Но... - Летчик замолчал. Неожиданное предложение бомбардира всколыхнуло в его душе давнишнее желание. Но родило и опасение: предварительно не потренировавшись, не сделав ни одного учебного полета, сразу решиться на боевой - по силам разве что испытателям. Но станет ли это первое в его жизни пикирование на Пе-2 последним?.. И тотчас, сметая сомнения, вспомнились обнадеживающие наставления инструктора Василия Иванова, Уверявшего молодого летчика: "У тебя получится. Дерзай!"
- А что? На Ар-2 мы ж пикировали! - загорелся Константин и решительно приказал: - Давай, Миша!
- Я готов! Угол пикирования - шестьдесят... Ой, смотри, Костя! Там "мессеры"! Откуда они взялись?
Точно! В серой дымке впереди танковой колонны пониже облаков патрулировали два истребителя. Усенко безошибочно определил: Ме-109. Их присутствие усложняло обстановку - Константин быстро оценил это. Конечно, противника надо бить. Но бить с умом! Как?..
Ничего не подозревавшие немецкие летчики не тревожились. Летали они, как в учебной зоне, спокойно и довольно далеко от колонны. В манере их полета Усенко увидел столько уверенности, безнаказанности, наглости, что волна ярости захлестнула его.
- Ничего! - стиснув зубы, проговорил он. - Зайдем сбоку! Пока очухаются... Давай, Миша, серией!
Бомбардировщик быстро приближался к колонне. Немцы не стреляли. Впрочем, летчики за их действиями уже не следили - они включились в привычный ритм работы.
Прильнув к трубе оптического прицела, Ярнов осуществлял боковую наводку направлял "петляков" в ту часть вражеской колонны, где густо теснились танки.
- Пошел! - подал он команду.
Усенко толкнул штурвал, "семерка" опрокинулась книзу и с нарастающей скоростью помчалась к земле. Страшная сила инерции бросила летчика вперед, привязные ремни больно впились в плечи, и тело, потеряв опору, вдруг повисло, стало непривычно легким, невесомым. С пола, из всех щелей кабины выскочили невидимые прежде комочки грязи, пыль, обрезки каких-то проводов, болтик, - всё это повисло в воздухе. На самолет угрожающе двинулась земля и на ней быстро увеличивающиеся в размерах продолговатые прямоугольники - танки. Константин не замечал, что делалось в кабине, он видел только эти прямоугольники и, двигая штурвалом, педалями, торопился в считанные секунды пикирования поточнее прицелиться. Успел! В то же мгновение бомбардир хлопнул его рукой по плечу:
- Выводи!
Летчик рывком утопил боевую кнопку и, помогая механизму вывода, с силой потянул штурвал. "Петляков" задрожал, освобождаясь от бомб, а на Константина обрушилась нечеловеческая тяжесть, вдавила его в кресло, вжала голову в плечи. В глазах потемнело. Но в следующую секунду тяжесть отпустила, он увидел небо и мчащиеся с бешеной скоростью навстречу самолету лесистый холм, желтое пшеничное поле, кустарники.
- Цель накрыта, Костя! Ура-а! - радостно закричал Михаил. - Один танк горит, второй перевернулся. Молодец!
Усенко оглянулся на быстро удалявшуюся землю. Он сразу отыскал эту серую змею-колонну. Посередине она была накрыта восемью одинаковыми кружочками-взрывами, вытянутыми в цепочку. Два кружочка лежали точно на дороге. Под одним из них полыхал огонь. Остальное все было покрыто пылью. Змея ожила: она искрилась, будто сияла блестками чешуи, - это открыли стрельбу скорострельные малокалиберные пушки "эрликоны", установленные на платформах грузовых автомобилей. Полыхнули огнем танковые пушки и пулеметы. С каждой секундой количество разрывов и трасс увеличивалось и приближалось к "семерке". Усенко начал противозенитный маневр, уводя Пе-2 на запад.
- Командир! Я видел: все бомбы попали в цель! - радовался Збитнев. - А "мессера" все там же! Вот здорово!
- Подожди! Сейчас их наведут по радио! - охладил восторг радиста Ярнов. Готовься к встрече!
Бомбардировщик уже выскочил из зоны досягаемости зенитного огня. Можно было спокойнее разобраться в обстановке. Но Усенко не терпелось еще раз взглянуть на свою работу.
Он подвернул самолет ближе к цели. Разрыв в колонне, куда попали бомбы, все увеличивался. Задние танки начали разворачиваться, пытаясь то ли обойти разбитые, то ли повернуть назад, и в том месте сгрудилось до десятка машин. А сзади подъезжали и останавливались другие. Из грузовиков прыгали и разбегались в стороны фигурки солдат.
У Константина мелькнула шальная мысль:
- Штурманем, братцы, еще раз!
- Костя! Уноси ноги! Пошли домой!
Но летчик не слушал бомбардира. В азарте он повел "петляков" на снижение, в уме прикидывая, как бы поточнее построить маршрут атаки. Земля была рядом. Пикировщик понесся над ней. Пора было разворачиваться на цель. Константин взглянул в ее сторону. Там под облаками заметались "мессершмитты". Вот они развернулись и устремились на восток. Летчик усмехнулся: враг пока не видел "петлякова", и он направил самолет к колонне.
Под крылом проскользнула вершина холма, и за ней открылся хвост колонны. Пе-2 заметили, ему навстречу зачастили вспышки выстрелов, и над козырьком "семерки" сплошной струёй пронеслись светящиеся веера "эрликоновых" снарядов. Но Константин уже прицелился в машины и нажал кнопку огня. Заработали оба носовых пулемета. В рев моторов ворвались короткие очереди ярновского "шкаса" и гулкие выстрелы люкового пулемета. "Семерка" вихрем неслась над сгрудившейся колонной, поливая ее свинцовым дождем, сея страх и смятение у врага.
Усенко через прицел видел, как его пули вспарывали борта и капоты автомобилей, как там мгновенно вспыхивали и разгорались язычки ярко-желтого пламени, как завертелись, сталкиваясь и опрокидываясь, грузовики, с них прыгали во все стороны, падали и замирали в неподвижности или разбегались фигурки в серо-зеленой форме. А летчик все стрелял и стрелял.
- А вы, сволочи, драпать умеете! Вот вам, получайте, что заслужили...
Цель промелькнула. Стрельба прекратилась. Разгоряченный Усенко повернул бомбардировщик к холмам.
- Командир! Нас обнаружили! На хвосте два "мессера".
- Далеко, Збитнев? - переспросил летчик и завертел головой по сторонам.
- Над нами! Три-четыре тысячи метров! Справа темнел лесной массив. Консоль крыла скользила по нему. Пилот вдруг заметил одинаковый цвет деревьев и крыла, толкнул ногой педаль, поворачивая Пе-2 вправо.
Рядом за спиной яростно застрочил "шкас", в уши ударил резкий крик Ярнова:
- Нас атакуют! Маневр влево! Влево!..
"Шкас" бомбардира внезапно оборвал свою длинную строчку. Константин с силой нажал педаль, "семерка" послушно отвернула влево, и над кабиной пронеслись светящиеся шнуры пулеметных трасс. Вслед за ними вперед проскочили два вражеских истребителя. Они взмыли вверх, а Усенко прижал Пе-2 к земле, двинул вперед до отказа секторы газа и устремился на восток.
- Докладывайте, где "мессера"!
- Сверху! С правого борта. Готовятся к атаке. Уходи! Но Костя не собирался уходить. Чуть приподняв Пе-2, он резко бросил его в разворот навстречу немцам.
- Что ты делаешь?! - закричал бомбардир. - Погибнем!
Но расчет пилота был точен: слагаемое скоростей двух самолетов на встречных курсах перевалило за тысячу километров в час, они так быстро разминулись, что ни та, ни другая сторона не успели открыть огонь. Этот маневр тоже был продуман заранее. Довольный, Усенко хохотнул.
- Что? Съели кошкин хвост? Потягаемся!
Теперь "семерка" на полной скорости уходила на юг.
- Докладывайте, где истребители? - потребовал пилот.
- Не видно. Скрылись в дымке.
- То-то! - удовлетворенно сказал Константин и по-деловому спросил: - Что у тебя с пулеметом, Михаил?
- Заело что-то, - сконфуженно ответил бомбардир, силясь открыть крышку подавателя. Через минуту радостно доложил: - Нет, не заело! Патроны кончились! Все расстрелял!
- Чему ж ты радуешься? - удивился командир экипажа. Тревога пронзила его: задняя полусфера - любимое место атак истребителей - осталась незащищенной. Он хотел выговорить Ярнову за то, что тот, увлекшись боем, расстрелял весь боекомплект и ничего не оставил для обороны, но не был уверен, что сам был бы экономнее. В бою трудно себя ограничивать. К тому же желание уничтожить как можно больше фашистов так сильно, что сдержать себя было невозможно. До замечаний ли здесь?
- Костя! "Мессера"! Над нами! Выходят в атаку, - добавил бомбардир упавшим голосом. - Справа и слева.
Положение становилось катастрофическим. Усенко стал резко бросать машину из стороны в сторону, чтобы не дать врагам прицелиться. Но как он ни маневрировал, а "мессершмитты" зашли в хвост "петлякову" и стремительно приближались на дистанцию прицельного огня.
Ярнов хорошо видел маневры врага, подавал команды летчику, но сам ничего не мог сделать, чтобы отбиться от них. И спрятаться ему было некуда. И Збитнев не мог помочь: его пулеметы не простреливали верхнюю сферу. Сузив глаза, бомбардир прикрылся безмолвным "шкасом" и не отводил взгляда от увеличивающегося в размерах ведущего "мессера", от его острого, окрашенного в белый цвет кока винта, ждал неминуемого.
Расстояние между самолетами быстро сокращалось. Оставалось всего двести метров... сто... "Почему же не стреляют?" Уже хорошо видна голова немецкого пилота в шлеме, его белое лицо, прикрытое большими очками, прицел. Вот-вот сверкнет губительный огонь... "Издеваются!.."
И тут случилось невероятное. Позже, на земле, младший лейтенант Ярнов честно признался, что не мог объяснить, каким образом у него в руке оказалась ракетница. Да, да! Обыкновенный безобидный пистолет, из которого выпускают сигнальные ракеты. Он только помнил, что сжал рукоятку, а потом вскинул ракетницу над пулеметом и в неприкрытую плексигласом щель выстрелил, целясь в ненавистное белое лицо. Огненный шарик ракеты скользнул вдоль фюзеляжа "петлякова" и оказался перед носом фашиста. То ли от неожиданности, а может, по другой причине, но немец вдруг резко взмыл вверх и бросился в сторону. За ним сразу вильнул его напарник. Что им привиделось - осталось тайной. Но "мессершмитты" улетели, а Ярнов, обтирая с лица холодный пот, в бессилии прислонился к бронированному креслу пилота.
Бомбардир неподвижно лежал на полу. Костя загрохотал кулаком по дюралевой обшивке кабины:
- Да отзовись же, Саша!
Но тот не шевелился.
Усенко разбил плексиглас люка и, обдираясь в кровь, протиснулся в дыру. Филиных застонал, шевельнулся. Обрадованный, Костя решил вытащить товарища. Дорога была каждая минута. Горящий самолет в любой момент мог взорваться: огонь подбирался к бомболюкам. Бомбардир очнулся, пришел в себя и с помощью командира с большим трудом все же протиснулся через небольшое отверстие. Летчики спрыгнули на землю и, спеша и спотыкаясь, побежали по неровному полю. Рожь была высокая густая. Она цеплялась за ноги, за полы регланов, тугими колосьями больно хлестала по лицам. Они пробежали с полсотни шагов, как Филиных споткнулся и, тяжело дыша, в бессилии рухнул на землю. Рядом упал Усенко.
- Олег где? - вскинулся Константин.
Он вскочил, но тугая воздушная волна опрокинула его, вдавила в землю. Раздался оглушительный взрыв. Через несколько секунд второй, потом еще и еще: рвались бомбы, бензобаки, боеприпасы. Затем все стихло.
Почти одновременно Усенко и Филиных вскочили на ноги, кинулись к своему Ар-2. Развороченный взрывами, он догорал. Летчики обрадовались, когда увидели целыми хвостовое оперение и кабину стрелка-радиста. Они шагнули в дым. Под прозрачным колпаком кабины, склонившись над пулеметом, сидел, будто нечаянно задремав, Олег Прядкин. Его лицо и грудь были в крови, пулеметной очередью фашиста он был убит.
Летчики осторожно вытащили из кабины тело боевого друга, завернули в парашют. Не стало веселого, душевного, никогда не унывающего парня, "щита командира", как любил он называть себя. Константин и Александр не стыдились своих слез.
Они осторожно подняли тело друга и понесли его в сторону аэродрома...
Под Ельней
1
Авиаполк перебазировали на новое место: мы укомплектовывали штатный состав, принимали самолеты Пе-2. Пробыли там пять дней, как вдруг 16 июля командующий ВВС Западного фронта приказал нашему новому командиру капитану В. П. Богомолову срочно перелететь под Ельню, в Киров.
Василий Павлович встревожился: полк к боям не был готов. Летчики едва освоили полеты по кругу, то есть научились на Пе-2 взлетать и садиться. Лишь некоторые экипажи успели слетать в зоны на отработку техники пилотирования. К бомбометанию и стрельбам еще не приступали. Но приказ есть приказ. Командир посоветовался с комиссаром и решил поговорить с коммунистами и комсомольцами.
- Фашисты стремятся любой ценой окружить наши армии под Смоленском, открыть себе путь к Москве, - сказал собравшимся Богомолов. - Обстановка сложилась тяжелая. Сейчас под Ельней и Ярцевом идут ожесточенные бои. Наши удерживают коридор шириной всего в пятьдесят километров. Нам приказано помочь наземным войскам немедленно. Но мы не закончили переучивание. Нужно ли просить отсрочки? Или справимся с задачей, оправдаем Доверие Родины, доучимся в боях?
Нас не надо было уговаривать, особенно после того, что произошло там, у границы.
Через три часа все сорок экипажей приземлились на аэродроме города Киров. Младший лейтенант Устименко сразу улетел на разведку. Остальные начали подготовку к боевому вылету: "петляковы" дозаправлялись бензином, маслом, водой, к их бомболюкам подвешивали бронебойные авиабомбы - мы готовились драться с немецкими танками.
Богомолов побывал в штабе базировавшегося на аэродроме истребительного авиаполка, уточнил оперативную обстановку. Она была тревожной. Гитлеровцы превосходящими силами продолжали теснить наши войска. Еще 10 июля с рубежа Витебск - Орша - Шклов - Быхов они начали широкое наступление на московском направлении. Двумя гигантскими танковыми клиньями из Витебска и из Шклова фашисты устремились к Смоленску. На пятый день соединениям 3-й танковой группы генерала Гота удалось обойти Смоленск с северо-востока и выйти на автостраду Минск - Москва. Утром 2-я танковая группа Гудериана ворвалась в южную часть города.
Мы слушали командира, и тревога за судьбу столицы охватила нас. А Богомолов рассказал, что Ставка Верховного Командования принимала самые энергичные меры, чтобы остановить противника, не дать ему развить успех, побольше перемолоть вражеской силы и техники и тем ликвидировать его временное превосходство. К Западному фронту спешно подтягивались ближайшие резервы и вводились в бой. В Москве и в других городах формировались дивизии народного ополчения. Десятки тысяч людей вышли на строительство оборонительных укреплений во фронтовой полосе и вокруг столицы.
Тем временем из разведки прилетел Александр Устименко. Привезенные им сведения были неутешительными: на улицах Смоленска и на всех участках фронта шли упорные бои. Над боевыми порядками войск непрерывно висели большие группы фашистских самолетов. Особенно трудно было в районе Ельни, где разведчики обнаружили большое скопление вражеских танков, а на ближайших дорогах движущиеся мотоколонны. Под Рославлем немцы начали массированную атаку.
Устименко привез еще одно неприятное известие: во фронтовой полосе ухудшилась погода. Но командир полка принял решение и поставил боевую задачу: эскадрилье капитана Е. И. Челышева нанести бомбовый удар по фашистским войскам у Рославля, а первой и второй эскадрильям, которые поведет он сам, ударить по танкам в Ельне.
Экипажи развернули полетные карты, штурманы принялись прокладывать маршруты. Мест за столами не хватало, многие летчики расположились на земле.
Я увидел Усенко. Он тоже остался без места. Его стрелок-бомбардир младший лейтенант Ярнов, несколько флегматичный с виду, небольшого роста и круглолицый, сумел потеснить приятелей и пристроиться на углу стола.
- Костя! - крикнул он своему командиру. - Что ты топчешься? Давай карту, проложу тебе дорогу в бессмертие.
Но тот насупился.
- Я, Михаил, приучен все делать сам - оно вернее! Ты закругляй свою бухгалтерию и уступи место...
Но Усенко не успел договорить. Раздалась команда:
- По самолетам!
Мы бросились к автостартерам, которые помчали нас к самолетным стоянкам. Константин Усенко стоял рядом. Одной рукой он держался за стойку машины, другой поддерживал меня. Его загорелое, улыбающееся лицо обдувал встречный ветер. Прищуренные глаза горели огнем решимости.
- Ты чего улыбаешься? - спросил я. Он наклонился к уху:
- Я им сегодня покажу, на что способны советские летчики!..
Я крепко сжал его руку:
- Голову не теряй! Думай прежде, чем что-то сделать.
- Эге! - подтвердил он. - Я уже все продумал!.. А вот и моя "семерочка"!.. Вернись живым, Павло! - он толкнул меня в плечо и выпрыгнул из машины. За ним неторопливо перевалились Ярнов и сержант Збитнев, воздушный стрелок-радист, чернявый стройный парень из старослужащих полка.
Первой взлетела наша третья эскадрилья. Она держала курс на запад.
Фронт встретил нас сплошной облачностью. На земле севернее Рославля вдоль железнодорожного полотна и по берегу реки Остер шел бой. Разобраться, где находились наши, а где враги, было невозможно, и ведущий дал опознавательную ракету. Тотчас с земли вверх взмыли ответные. Оказалось, наши вели атаку против немцев, засевших по другую сторону железной дороги.
Зенитки, пехота, артиллерия сегодня нас не интересовали. Мы искали танки и вскоре нашли их. Они выползали из оврага и рассредоточивались, явно готовясь к атаке фланга наших войск. Я прикинул в уме возможный ракурс атаки. В это время наш ведущий капитан Челышев качнул крыльями - подал сигнал, и мы перестроились в колонку, приготовясь к бомбардировке. Но не успели: нас атаковали появившиеся с запада две четверки Ме-109. Немецкие летчики вели себя нахально. Уверенные в предстоящем успехе, они неторопливо парами разошлись в стороны, а затем, не открывая огня, начали сближение с нашим замыкающим звеном. В сумеречном небе вытянутые фюзеляжи "мессершмиттов" с тонкими короткими крыльями походили на черных ос, которые готовы были ужалить избранные ими жертвы.
Увы! Растянутые в цепочку, мы не могли помочь друг другу, и фашисты имели возможность атаковать и уничтожить каждое звено в отдельности. Как же поступит ведущий, что предпримет? Вокруг челышевского самолета полыхали разрывы зенитных снарядов, но он не маневрировал - выдерживал боевой курс и готовился бомбить: танки были почти под ним. По "петляковым" стреляли зенитки, установленные на платформах автомашин. Через несколько секунд и мне предстояло вывести машину на боевой курс.
Я снова оглянулся на четвертое звено и разглядел следующее: три "мессершмитта" прекратили атаку и взмыли вверх, а четвертый, окутанный дымом, падал вниз. Звено Пе-2 продолжало полет к цели в полном составе.
- Молодцы ребята, - порадовался я за товарищей.
Отбомбившись, Челышев вместе со своими ведомыми огнем из пулеметов решил прикрыть последующие звенья, защитив их от вражеских атак. Им удалось отогнать "мессершмитты", и те улетели.
Несмотря на то что мы впервые бомбили с Пе-2, удары оказались меткими: на земле горели разбитые танки, остальные пятились назад в овраг.
Эскадрилья собралась, построилась клином и направилась в сторону своего аэродрома.
После посадки я поспешил к Косте поделиться впечатлениями, узнать про его дела. Но "петлякова" с хвостовым номером "7" на месте не оказалось. Там маячила одинокая фигура Костиного техника Николая Гаркуненко. Он бродил по стоянке, поглядывал на часы, на небо, ждал.
"Семерка" появилась над аэродромом спустя четверть часа. Усенко был возбужден, весел. О бое он рассказал с подробностями.
2
Группа командира полка, набирая высоту, держала курс на север. До цели ей следовало зайти на соседний аэродром за истребителями сопровождения.
Усенко летел справа от комэска, слева был Алешин, сзади - остальные звенья эскадрильи. Капитан Григорьев посмотрел на ведомых и одобрительно кивнул. Сам он пристроился в кильватере летевшей впереди первой эскадрильи капитана Минцева.
Видимость была хорошей. На юге светило солнце. На западе небо затягивалось белесоватой пеленой облаков. Под крылом самолетов медленно проплывали поля и лесистые холмы, между которыми петляла синяя лента реки Болвы с притоками, неровная сеть проселочных дорог, деревенские домики в зелени садов. Попадались и грозные признаки близости фронта: двигавшиеся или маскирующиеся в лесах войска и обозы, разрушенные здания и пожарища. По берегам реки и у железнодорожного полотна гражданское население рыло окопы и противотанковые рвы.
Впереди показалась полуразрушенная станция с одиноким паровозом и за ней аэродром истребителей. Летчик недоуменно поглядывал вниз и видел замаскированные и открытые "миги", людей рядом. Но к взлетной полосе никто не рулил.
"Петляковы" прошли над "мигами". Картина внизу не изменилась. По неизвестной причине истребители не могли сопровождать "петляковых". Тогда ведущий Богомолов качнул крыльями своей машины и повернул на запад. За ним, сохраняя строй, устремились обе эскадрильи. "Петляковы" полетели в бой без "щита".
Погода начала заметно портиться. Высокие перистые облака, молочной пеленой закрывавшие западную часть небосвода, уплотнялись. Вскоре все небо впереди оказалось закрытым сплошной стеной. Но самолеты летели, не меняя высоты. Константин забеспокоился: летать вслепую ему еще не приходилось.
Григорьев показал рукой: "Оттянуться!"
Усенко отстал. Звено Фордзинова также отошло подальше, Константин оглянулся на стрелка-бомбардира, ища у него поддержки. Ярнов невозмутимо что-то записывал в бортжурнал. Его спокойствие передалось и пилоту. Он крепче сжал штурвал и посмотрел на Алешина. Тот летел на своем месте. Это окончательно успокоило Усенко.
И вдруг на его глазах машина Григорьева исчезла. Еще не успев сообразить, что произошло, Константин ощутил, как в кабине внезапно потемнело, самолет вздрогнул и со всех сторон оказался окутан облаками, утонул в белой массе. Впереди ничего не просматривалось.
"Снижаюсь или набираю высоту?" - гадал он, не в силах сообразить, в каком положении находится "петляков". Решил, что снижается, и потянул штурвал на себя. В ту же секунду раздался крик бомбардира:
- Что ты делаешь? Скорость упала! Свалимся в штопор!
Усенко глянул на указатель скорости: его стрелка показывала невероятно малую величину. Он с силой толкнул штурвал на себя: стрелка скорости заскользила по шкале вправо. Ярнов облегченно вздохнул. А в кабине потемнело сильнее, и за козырьком фонаря вдруг показался темный лес, желтая дорога и чей-то Пе-2, буквально шарахнувшийся вверх.
До сознания мгновенно дошла сложившаяся опасная ситуация: "семерка" беспорядочно вывалилась из облаков и чуть не столкнулась с другим Пе-2.
- Это Алешин! - спокойно сказал Михаил. - Выравнивай!
- Где же остальные, Миша? - спросил Усенко. - Чуть дров не наломали!
- Где, где... - заворчал бомбардир. - Наверное, уже за Ельней! А мы, смотри на компас, летим на восток. Оторвались от группы, товарищ летчик! Что будем делать?
- Как что? Выполнять задание. Давай курс на цель! Вскоре показалась линия фронта. В огне и дыму у самой поверхности земли проносились штурмовики Ил-2, летчики узнавали их по горбатым силуэтам и радовались:
наши! Слева на пределе видимости летали по кругу и бросались вниз вражеские пикировщики.
Константин внутренне собрался, он был настроен по-боевому, мысль заработала четко, ясно.
- Ищи цель, Ярнов! - приказал он и уточнил: - Танки ищи! У нас бронебойные. Всем смотреть за воздухом!
- Хорошо! - с готовностью ответил бомбардир. - Только давай наберем высоту побольше.
Михаил быстро достал оптический прицел-трубу, вставил его в пяту во входном люке и установил прицельные данные.
А Костя разглядывал незнакомую местность.
- Слушай, Миша! Что это за сожженная деревушка - вон, с большой церковью справа!
- Город Ельня. Запоминай! Пригодится.
- Ельня?!.. Так вот она какая...
Одинокая церковь с проломленной крышей и закопченными стенами, груды развалин вокруг, остовы печей да обгоревших головешек вместо жилых домов, голые, без листвы, деревья - вот все, что осталось от города с пятнадцатитысячным населением. Вся местность была изрыта окопами и траншеями, дзотами, землянками, артиллерийскими и минометными позициями, закопанными в землю танками. Все это почти непрерывно изрыгало огонь, клубилось дымом, взрывалось: в Ельне шел бой.
От позиций в сторону одиноко летящего Пе-2 взметнулась разноцветная нить пулеметной трассы, перед носом машины вспыхнули черные шапки близких разрывов. Усенко бросил самолет вниз, потом на правое крыло, на левое и проскочил опасную зону.
- Ух ты! - смахнул он с лица пот.
- Командир! - прозвучал в телефонах голос радиста. - Нас обстреляла наша батарея. Я хорошо видел.
- Чушь! Не может быть. На такой высоте звезды видны.
- Почему чушь? - вмешался Ярнов. - Очень может быть. "Петляков"-то внешне похож на "сто десятого мессера"! Их много, а наших мало. Могли спутать. Кстати, смотри! Летим над немецкими окопами, а не стреляют... Впрочем, начали...
Чем дальше улетал на запад "петляков", тем хуже становилась погода. Иногда из близких облаков шел небольшой дождь, и стекла кабины заволакивала водяная пелена. - Костя! Танки справа! Ого, сколько их! По дороге к Ельне в облаках пыли двигалась, растянувшись больше, чем на километр, серая колонна. Впереди ее - коляски мотоциклов, за ними до двух десятков коробок танков и до полусотни приземистых грузовиков с пехотой. На капотах некоторых машин краснели полотнища с белыми кругами и черной свастикой посередине опознавательные знаки фашистов.
Костя глубоко вдохнул и, подворачивая "семерку" к колонне, приказал:
- Слушать всем! К бою!.. Штурман! Чтобы все бомбы - в цель!
- В цель, в цель! - проворчал Ярнов. - Попробуй с двух тысяч попасть в копейку!.. - И вдруг предложил: - Костя! А может, попробуем с пике, чтоб поточнее? - Да! Но... - Летчик замолчал. Неожиданное предложение бомбардира всколыхнуло в его душе давнишнее желание. Но родило и опасение: предварительно не потренировавшись, не сделав ни одного учебного полета, сразу решиться на боевой - по силам разве что испытателям. Но станет ли это первое в его жизни пикирование на Пе-2 последним?.. И тотчас, сметая сомнения, вспомнились обнадеживающие наставления инструктора Василия Иванова, Уверявшего молодого летчика: "У тебя получится. Дерзай!"
- А что? На Ар-2 мы ж пикировали! - загорелся Константин и решительно приказал: - Давай, Миша!
- Я готов! Угол пикирования - шестьдесят... Ой, смотри, Костя! Там "мессеры"! Откуда они взялись?
Точно! В серой дымке впереди танковой колонны пониже облаков патрулировали два истребителя. Усенко безошибочно определил: Ме-109. Их присутствие усложняло обстановку - Константин быстро оценил это. Конечно, противника надо бить. Но бить с умом! Как?..
Ничего не подозревавшие немецкие летчики не тревожились. Летали они, как в учебной зоне, спокойно и довольно далеко от колонны. В манере их полета Усенко увидел столько уверенности, безнаказанности, наглости, что волна ярости захлестнула его.
- Ничего! - стиснув зубы, проговорил он. - Зайдем сбоку! Пока очухаются... Давай, Миша, серией!
Бомбардировщик быстро приближался к колонне. Немцы не стреляли. Впрочем, летчики за их действиями уже не следили - они включились в привычный ритм работы.
Прильнув к трубе оптического прицела, Ярнов осуществлял боковую наводку направлял "петляков" в ту часть вражеской колонны, где густо теснились танки.
- Пошел! - подал он команду.
Усенко толкнул штурвал, "семерка" опрокинулась книзу и с нарастающей скоростью помчалась к земле. Страшная сила инерции бросила летчика вперед, привязные ремни больно впились в плечи, и тело, потеряв опору, вдруг повисло, стало непривычно легким, невесомым. С пола, из всех щелей кабины выскочили невидимые прежде комочки грязи, пыль, обрезки каких-то проводов, болтик, - всё это повисло в воздухе. На самолет угрожающе двинулась земля и на ней быстро увеличивающиеся в размерах продолговатые прямоугольники - танки. Константин не замечал, что делалось в кабине, он видел только эти прямоугольники и, двигая штурвалом, педалями, торопился в считанные секунды пикирования поточнее прицелиться. Успел! В то же мгновение бомбардир хлопнул его рукой по плечу:
- Выводи!
Летчик рывком утопил боевую кнопку и, помогая механизму вывода, с силой потянул штурвал. "Петляков" задрожал, освобождаясь от бомб, а на Константина обрушилась нечеловеческая тяжесть, вдавила его в кресло, вжала голову в плечи. В глазах потемнело. Но в следующую секунду тяжесть отпустила, он увидел небо и мчащиеся с бешеной скоростью навстречу самолету лесистый холм, желтое пшеничное поле, кустарники.
- Цель накрыта, Костя! Ура-а! - радостно закричал Михаил. - Один танк горит, второй перевернулся. Молодец!
Усенко оглянулся на быстро удалявшуюся землю. Он сразу отыскал эту серую змею-колонну. Посередине она была накрыта восемью одинаковыми кружочками-взрывами, вытянутыми в цепочку. Два кружочка лежали точно на дороге. Под одним из них полыхал огонь. Остальное все было покрыто пылью. Змея ожила: она искрилась, будто сияла блестками чешуи, - это открыли стрельбу скорострельные малокалиберные пушки "эрликоны", установленные на платформах грузовых автомобилей. Полыхнули огнем танковые пушки и пулеметы. С каждой секундой количество разрывов и трасс увеличивалось и приближалось к "семерке". Усенко начал противозенитный маневр, уводя Пе-2 на запад.
- Командир! Я видел: все бомбы попали в цель! - радовался Збитнев. - А "мессера" все там же! Вот здорово!
- Подожди! Сейчас их наведут по радио! - охладил восторг радиста Ярнов. Готовься к встрече!
Бомбардировщик уже выскочил из зоны досягаемости зенитного огня. Можно было спокойнее разобраться в обстановке. Но Усенко не терпелось еще раз взглянуть на свою работу.
Он подвернул самолет ближе к цели. Разрыв в колонне, куда попали бомбы, все увеличивался. Задние танки начали разворачиваться, пытаясь то ли обойти разбитые, то ли повернуть назад, и в том месте сгрудилось до десятка машин. А сзади подъезжали и останавливались другие. Из грузовиков прыгали и разбегались в стороны фигурки солдат.
У Константина мелькнула шальная мысль:
- Штурманем, братцы, еще раз!
- Костя! Уноси ноги! Пошли домой!
Но летчик не слушал бомбардира. В азарте он повел "петляков" на снижение, в уме прикидывая, как бы поточнее построить маршрут атаки. Земля была рядом. Пикировщик понесся над ней. Пора было разворачиваться на цель. Константин взглянул в ее сторону. Там под облаками заметались "мессершмитты". Вот они развернулись и устремились на восток. Летчик усмехнулся: враг пока не видел "петлякова", и он направил самолет к колонне.
Под крылом проскользнула вершина холма, и за ней открылся хвост колонны. Пе-2 заметили, ему навстречу зачастили вспышки выстрелов, и над козырьком "семерки" сплошной струёй пронеслись светящиеся веера "эрликоновых" снарядов. Но Константин уже прицелился в машины и нажал кнопку огня. Заработали оба носовых пулемета. В рев моторов ворвались короткие очереди ярновского "шкаса" и гулкие выстрелы люкового пулемета. "Семерка" вихрем неслась над сгрудившейся колонной, поливая ее свинцовым дождем, сея страх и смятение у врага.
Усенко через прицел видел, как его пули вспарывали борта и капоты автомобилей, как там мгновенно вспыхивали и разгорались язычки ярко-желтого пламени, как завертелись, сталкиваясь и опрокидываясь, грузовики, с них прыгали во все стороны, падали и замирали в неподвижности или разбегались фигурки в серо-зеленой форме. А летчик все стрелял и стрелял.
- А вы, сволочи, драпать умеете! Вот вам, получайте, что заслужили...
Цель промелькнула. Стрельба прекратилась. Разгоряченный Усенко повернул бомбардировщик к холмам.
- Командир! Нас обнаружили! На хвосте два "мессера".
- Далеко, Збитнев? - переспросил летчик и завертел головой по сторонам.
- Над нами! Три-четыре тысячи метров! Справа темнел лесной массив. Консоль крыла скользила по нему. Пилот вдруг заметил одинаковый цвет деревьев и крыла, толкнул ногой педаль, поворачивая Пе-2 вправо.
Рядом за спиной яростно застрочил "шкас", в уши ударил резкий крик Ярнова:
- Нас атакуют! Маневр влево! Влево!..
"Шкас" бомбардира внезапно оборвал свою длинную строчку. Константин с силой нажал педаль, "семерка" послушно отвернула влево, и над кабиной пронеслись светящиеся шнуры пулеметных трасс. Вслед за ними вперед проскочили два вражеских истребителя. Они взмыли вверх, а Усенко прижал Пе-2 к земле, двинул вперед до отказа секторы газа и устремился на восток.
- Докладывайте, где "мессера"!
- Сверху! С правого борта. Готовятся к атаке. Уходи! Но Костя не собирался уходить. Чуть приподняв Пе-2, он резко бросил его в разворот навстречу немцам.
- Что ты делаешь?! - закричал бомбардир. - Погибнем!
Но расчет пилота был точен: слагаемое скоростей двух самолетов на встречных курсах перевалило за тысячу километров в час, они так быстро разминулись, что ни та, ни другая сторона не успели открыть огонь. Этот маневр тоже был продуман заранее. Довольный, Усенко хохотнул.
- Что? Съели кошкин хвост? Потягаемся!
Теперь "семерка" на полной скорости уходила на юг.
- Докладывайте, где истребители? - потребовал пилот.
- Не видно. Скрылись в дымке.
- То-то! - удовлетворенно сказал Константин и по-деловому спросил: - Что у тебя с пулеметом, Михаил?
- Заело что-то, - сконфуженно ответил бомбардир, силясь открыть крышку подавателя. Через минуту радостно доложил: - Нет, не заело! Патроны кончились! Все расстрелял!
- Чему ж ты радуешься? - удивился командир экипажа. Тревога пронзила его: задняя полусфера - любимое место атак истребителей - осталась незащищенной. Он хотел выговорить Ярнову за то, что тот, увлекшись боем, расстрелял весь боекомплект и ничего не оставил для обороны, но не был уверен, что сам был бы экономнее. В бою трудно себя ограничивать. К тому же желание уничтожить как можно больше фашистов так сильно, что сдержать себя было невозможно. До замечаний ли здесь?
- Костя! "Мессера"! Над нами! Выходят в атаку, - добавил бомбардир упавшим голосом. - Справа и слева.
Положение становилось катастрофическим. Усенко стал резко бросать машину из стороны в сторону, чтобы не дать врагам прицелиться. Но как он ни маневрировал, а "мессершмитты" зашли в хвост "петлякову" и стремительно приближались на дистанцию прицельного огня.
Ярнов хорошо видел маневры врага, подавал команды летчику, но сам ничего не мог сделать, чтобы отбиться от них. И спрятаться ему было некуда. И Збитнев не мог помочь: его пулеметы не простреливали верхнюю сферу. Сузив глаза, бомбардир прикрылся безмолвным "шкасом" и не отводил взгляда от увеличивающегося в размерах ведущего "мессера", от его острого, окрашенного в белый цвет кока винта, ждал неминуемого.
Расстояние между самолетами быстро сокращалось. Оставалось всего двести метров... сто... "Почему же не стреляют?" Уже хорошо видна голова немецкого пилота в шлеме, его белое лицо, прикрытое большими очками, прицел. Вот-вот сверкнет губительный огонь... "Издеваются!.."
И тут случилось невероятное. Позже, на земле, младший лейтенант Ярнов честно признался, что не мог объяснить, каким образом у него в руке оказалась ракетница. Да, да! Обыкновенный безобидный пистолет, из которого выпускают сигнальные ракеты. Он только помнил, что сжал рукоятку, а потом вскинул ракетницу над пулеметом и в неприкрытую плексигласом щель выстрелил, целясь в ненавистное белое лицо. Огненный шарик ракеты скользнул вдоль фюзеляжа "петлякова" и оказался перед носом фашиста. То ли от неожиданности, а может, по другой причине, но немец вдруг резко взмыл вверх и бросился в сторону. За ним сразу вильнул его напарник. Что им привиделось - осталось тайной. Но "мессершмитты" улетели, а Ярнов, обтирая с лица холодный пот, в бессилии прислонился к бронированному креслу пилота.