Страница:
Сестра нахмурилась, но тут же сочувственно спросила:
– Ах, неужели появилась молодая леди, которая тебя заинтересовала?
Хьюберт чуть было не проглотил язык и покраснел до корней волос. Прежде чем он обрел дар речи, она схватила его за руки:
– Хочешь поговорить со мной об этом?
Он задумчиво покачал головой.
– Ну ладно. Но запомни, Хьюберт, честность – это главное. Я знаю, ты искренний и честный, надеюсь, леди ответит тебе взаимностью. Ложь губит доверие, а без доверия ничего нет. Я бы ни за что не простила обман.
Ему стало не по себе, и он решил не высказывать Самми своих подозрений насчет лорда Уэсли, пока не проверит их. А для этого он должен встретиться с лордом Уэсли. Другого способа нет.
Глава 15
Глава 16
Обхватив себя руками, она закрыла глаза и предалась воспоминаниям. Даже в самых смелых своих мечтах она не могла представить себе такой близости с мужчиной. Сначала у озера, а потом в его охотничьем домике. Она лежала обнаженная, а Эрик изучал ее тело руками и губами, пробуждая в ней страсть, на которую она считала себя не способной.
А потом она изучала его тело, сильное, мускулистое, когда он раскинулся перед камином, освещенный огнем. Он не уставал доводить ее до экстаза. И учил, как доставлять ему наслаждение. Это действительно главное приключение всей ее жизни, больше чем приключение.
Она всматривалась в невзрачную женщину, отраженную в зеркале. Что он нашел в ней? Он обращался с ней в прошлую ночь, как с королевой, хотя мог овладеть любой женщиной, какую бы ни пожелал.
Но как долго это продлится?
«Не думай об этом», – говорило ее сердце, но рассудок не желал слушать. Глупо думать, что он увлекся ею надолго. Острая боль пронзила ее при мысли о том, что им суждено расстаться. Что они никогда больше не увидят друг друга. Или, что еще хуже, она увидит его и ей придется притвориться, что между ними ничего не было. И при этом знать, что у него уже другая.
Ревность охватила ее. Когда она представила, что он ласкает другую… что эта другая к нему прикасается. Возбуждает его. Доставляет ему наслаждение. Она прижала руки к груди и, сдерживая навернувшиеся на глаза слезы, отважно старалась отринуть эту мысль прежде, чем у нее разорвется сердце. Дурочка. Ведь она задумала это приключение. А кончилось тем, что влюбилась.
Ей следовало это предвидеть. Он не только обладает всеми качествами, которые она ценит в людях, он пробудил в ней романтические мечты. Пусть это глупо, смешно, но сердцу не прикажешь. К такому повороту событий Саманта не была готова.
Стон вырвался у нее из ее груди, она подошла к своему письменному столику и опустилась в кресло. Да, она полюбила лорда Уэсли, но ее любовь не имеет будущего. Сердце ее будет разбито.
Он уйдет к другой женщине, а ей останутся только воспоминания о том времени, которое они провели вместе. О том, чтобы завести нового любовника, не может быть и речи. Ее душа и сердце отданы Эрику.
Саманта встала и заходила по комнате. Чем дольше продлится их связь, тем тяжелее будет разлука. Она не сумеет скрыть от него свои чувства, потому что актриса из нее никудышная.
Она остановилась и закрыла лицо руками. Господи, как будет унизительно, если он узнает… если ее безнадежное чувство вызовет у него жалость. Но что еще ему останется, кроме как пожалеть ее? Нет ни одного шанса, что он ответит на ее чувство. Пусть он добр к ней, пусть даже привязан, но он никогда ее не полюбит. Никогда не захочет жениться на ней и жить с ней. Тем более что совсем недавно он ей сказал: «Я вообще не собираюсь вступать в брак».
Она тоже не собиралась замуж. До прошлой ночи. Прожить жизнь с человеком, который не уважает ее научных изысканий? Она надеялась, что в один прекрасный день внесет важный вклад в медицину своим медовым кремом, и Эрик отнесся к этому с уважением. Она поняла, что не обязательно отказываться от своей мечты, чтобы привлечь к себе мужчину.
Но Эрик отрицательно относится к супружеству. Интересно почему? Впрочем, это не важно. А если когда-нибудь он все же захочет жениться, то выберет жену молодую, красивую, принадлежащую к высшей знати.
Здравый смысл подсказывал, что им надо расстаться. Немедленно. Но сердце призывало ее не делать этого. Наслаждаться своим счастьем, пока можно. У нее в распоряжении целая жизнь, чтобы починить свое разбитое сердце.
Только вряд ли ей это удастся. Она ни за что не вынесет жалости Эрика. И не сможет скрыть от него свои чувства. Надо покончить с их связью, пока она еще в состоянии это сделать.
Но сколько она ни размышляла, мысль о том, что она никогда больше не увидит его, казалась невыносимой. Она должна обнять его, прикоснуться к нему, хотя бы еще раз. А потом жить воспоминаниями. Впереди у нее много одиноких ночей. Они договорились встретиться сегодня, у садовых ворот в одиннадцать часов и пойти в его охотничий домик. Она будет ласкать его, а потом уповать на то, что у нее хватит сил его отпустить.
Эрик стоял у окна своего кабинета и пил утренний кофе. Его взгляд упал на каминные часы, и губы изогнулись в кривой усмешке. Прошло ровно три минуты с тех пор, как он последний раз проверял время.
До встречи с ней остается целых четырнадцать часов, а если точнее, четырнадцать часов и тридцать семь минут. Как, черт побери, скоротать время? Он посмотрел на письменный стол, заваленный письмами и счетами по имению в Норфолке.
Эрик печально вздохнул, погруженный в воспоминания о минувшей ночи. Никогда еще он не испытывал ничего подобного.
Нежности, от которой щемило сердце. Острого желания познать не только ее тело, но и ее душу. Стремления доставить ей наслаждение всеми способами. Прижать к себе и не отпускать.
Допив кофе, он поставил фарфоровую чашку на стол и потер виски в тшетной попытке успокоиться. Он чувствовал себя задетым за живое. И ему это вовсе не нравится. Как удалось ей, не искушенной в любовных ласках девственнице, возбудить и очаровать его так, как не удавалось ни одной опытной женщине? Минувшая ночь оказалась непохожей на все остальные, которые он провел в объятиях любовниц. Такие ночи, конечно, восхитительны, но сразу забываются.
Но эта ночь не забылась. И неизвестно, забудется ли. Он невесело рассмеялся, вспомнив, как менее двух недель назад решил увидеть Саманту Бриггем последний раз. Он не в силах забыть эту девушку. А проведенная с ней ночь вытеснила из головы все остальные мысли.
Теперь, похоже, она заняла место и в его сердце. Такой поворот событий не может не тревожить.
Он потерял над собой контроль. Потребовались титанические усилия, чтобы не излить в нее свое семя.
Он не мог себе простить, что зашел так далеко в отношениях с ней. Поступил как последний негодяй. Оставалось одно – разорвать эту связь.
Ради Саманты. Его страшат чувства, которые она в нем вызывает. С женщинами он лишь удовлетворял свою похоть. Но ни к одной не питал нежности. Он не может предложить ей будущее, какого она заслуживает. И сколько бы ни длилась их связь, добром она не кончится. Ни для него, ни для Саманты. Необходимо расстаться.
Но нет, Господи. Только не сейчас.
Он должен еще раз увидеть ее. Всего раз. Чтобы вспомнить каждый взгляд, каждое прикосновение, каждую частичку ее тела. На сердце стало тяжело. Никогда больше не встретить ему такой, как Саманта Бриггем.
Стук в дверь прервал его размышления.
– Войдите.
Это был Эверсли. Лицо дворецкого выражало необычное оживление.
– К вам гости, милорд.
Сердце у Эрика забилось сильнее. Неужели Саманта? Стараясь не выдать своего волнения, он спросил:
– Кто?
Глаза Эверсли блеснули.
– Леди Дарвин, милорд.
В это мгновение за спиной дворецкого появилась его сестра Маргарет. Лицо ее обрамляли роскошные темные волосы; несмотря на признаки напряжения и усталости, она по-прежнему была прекрасна. В глазах ее блестели слезы. Эрик всмотрелся в нее. Во взгляде Маргарет он не увидел страдания, только неизбежную грусть и неуверенность в себе.
Нижняя губа у нее задрожала.
– Здравствуй, Эрик. Спасибо, что ты., .
Он подбежал к ней, обнял и привлек к себе с такой силой, что она умолкла и спрятала лицо у него на груди. Дрожь сотрясала ее тело, и он сжал ее еще крепче, готовый простоять так целый день, если это поможет ей успокоиться.
Господи, какой же маленькой и хрупкой она казалась в его объятиях, хотя он знал, что сестра обладает внутренней силой, не соответствующей ее внешности. Он кивнул Эверсли, и тот тихонько вышел. Едва дверь за дворецким закрылась, как Эрик прижался щекой к мягким волосам Маргарет.
Улыбка тронула его губы. От сестры пахло розами. Так было всегда, с самого детства. Когда, убежав от гувернантки, она играла на земле и возвращалась в дом перепачканная грязью, от нее все равно пахло розами.
Через несколько мгновений плечи ее обмякли. Она подняла голову и посмотрела на брата из-под мокрых стрельчатых ресниц. Унылая пустота омрачала ее взгляд, и Эрика словно ударили в сердце. Он поклялся сделать все, чтобы глаза ее снова засияли, а на губах появилась улыбка.
– Как ты себя чувствуешь? – спокойно спросил он.
– Хорошо, – ответила она. – Прошу прощения, что раскисла. Но это я от радости.
Он быстро чмокнул сестру в лоб.
– Ты не представляешь себе, как я счастлив, что ты здесь. Это твой дом, Маргарет. Живи здесь, сколько захочешь. – Он улыбнулся. – Без тебя было так пусто.
Она не ответила на его улыбку, и сердце у него болезненно сжалось. Перед ним была уже не та ясноглазая, смеющаяся девочка времен его юности. Он мысленно послал проклятие в адрес отца и того человека, за которого ее насильно выдали замуж, за то, что украли у нее смех и радость.
– На самом деле это твой дом, Эрик, – сказала она. – И я благодарю тебя за гостеприимство.
– Разве может быть в тягость моя любимая сестра?
Она не улыбнулась, но ему показадось, будто взгляд ее немного оживился.
– Единственная сестра.
– Да будь у меня их хоть целая дюжина, все равно ты была бы самой любимой.
Вместо того чтобы рассмеяться, как он надеялся, она высвободилась из его объятий, подошла к окну и посмотрела на цветущий сад.
– Я и забыла, как здесь красиво. – Голос ее дрогнул.
Он невольно сжал кулаки.
– Почему бы нам не прогуляться? Я расскажу тебе все здешние новости. А вечером поедем в гости.
Она повернулась к нему:
– В гости? К кому?
– К Бриггемам. Ты их помнишь?
Поразмыслив, она кивнула:
– Да. Там, кажется, несколько дочерей и маленький сын.
– Четыре дочери, все замужем, кроме старшей. На самом деле я хочу повидаться с сыном, Хьюбертом. Невероятно умный малый. В старом сарае устроил великолепную лабораторию, которую называет палатой. Я обещал взглянуть на какое-то изобретение, над которым он работает. – Эрик тоже подошел к окну. – Поедем со мной. Ты получишь удовольствие от встречи с Хьюбертом, его сестрой и родителями, если они окажутся дома. Тебе наверняка понравится мисс Бриггем. Вы с ней одних лет и…
– Спасибо, Эрик, но я еще не готова отвечать на вопросы о… – Она умолкла и опустила глаза.
Он приподнял ее голову за подбородок и посмотрел ей в глаза.
– Я вовсе не собираюсь причинять тебе неприятные ощущения, Маргарет. Саманта… то есть мисс Бриггем, не склонна сплетничать. Она добра и деликатна. Вы можете стать друзьями.
Господи! Он, наверное, спятил. Представить сестру своей любовнице! Черт побери! Он никогда бы не посмел нарушить приличий. Просто не думал о Саманте как о любовнице.
Только сейчас он осознал, что натворил. Ведь в глазах общества Саманта теперь нечто вроде шлюхи. Ярость охватила его при мысли, что всякий может ткнуть в нее пальцем. Она любящая, умная, добрая, великодушная и заслуживает уважения.
Вот и еще одна причина положить конец их отношениям. Нынешней же ночью. И чтобы сохранить хотя бы остатки чести и еще больше не повредить Саманте, даже не прикасаться к ней. От такой перспективы ему стало тошно. Но ужаснее всего то, что при создавшейся ситуации они не смогут остаться даже друзьями.
Голос Маргарет оторвал его от этих мыслей.
– Хорошо, я съезжу с тобой к Бриггемам. – Она некоторое время внимательно всматривалась в него темными и серьезными глазами. – Эрик, я знаю, что ты не ждешь моей благодарности, но я должна поблагодарить тебя. Не только за то, что ты позволил мне жить здесь, но и за… за то, что не выпытываешь у меня подробностей.
– Я не стану задавать тебе вопросов, – сказал он. – Но охотно выслушаю тебя, если захочешь излить душу.
Одинокая слезинка скатилась по ее щеке, и у него сжалось сердце.
– Спасибо. Как давно… – Она судорожно сглотнула. – Я не хочу говорить о… Его нет. Но я не могу его оплакивать. Его смерть меня освободила.
Ярость охватила Эрика.
– Надо было убить этого негодяя, – бросил он. – Если бы я только…
Она прижала пальцы к его губам.
– Нет. Тебя повесили бы, а он не стоит того, чтобы я потеряла тебя. Я дала брачные обеты перед Господом и выполнила свой долг.
– Зато он не выполнял. Мне следовало…
– Но ты этого не сделал. Выполнил мою просьбу. И я благодарна тебе за это. Последние пять лет я провела во мраке. А теперь хочу наслаждаться солнечным светом.
Он сжал ее руки.
– Тогда пойдем резвиться на солнышке.
Губы ее тронула слабая улыбка.
– Я думаю, – сказала она, – что я давно не получала такого великолепного предложения.
Когда Эрик с Маргарет пришли к Хьюберту, он показал им свое последнее изобретение, которое он назвал «Нож гильотины», и показал его в действии.
– Наша кухарка Сара поранилась, когда резала картофель, – объяснял Хьюберт. – Выронила нож, и лезвием ей едва не отрезало ступню. А теперь смотрите, как работает мое устройство. – Он вставил круглый металлический диск, утыканный множеством коротких зубцов, в картофелину. Провел рукой по кожаному ремню, прикрепленному к диску, положил картофелину на устройство, действительно напоминавшее гильотину, которое стояло на деревянных ножках высотой в шесть дюймов.
– Лезвие установлено, – продолжал Хьюберт. – Я держу металлический диск так, чтобы не порезать себе пальцы, а потом провожу картофелиной по лезвию.
Крепко держа резак, Хьюберт показал, как он работает. Через несколько мгновений на блюде появилась груда одинаково нарезанных картофелин.
Указав на кнопку в механизме, Хьюберт сказал:
– С ее помощью можно будет регулировать толщину ломтиков. После этого хочу сконструировать устройство побольше для резки мяса.
– Весьма впечатляюще, – сказал Эрик, рассматривая ломтики картофеля.
На щеках Хьюберта вспыхнул алый румянец. Положив руку на плечо юноши, Эрик сказал:
– Я бы с удовольствием купил такое устройство – для собственной кухни.
– Ах, лорд Уэсли, я просто подарю его вам.
– Благодарю, но я хотел бы его купить. Полагаю, нашлось бы много желающих приобрести ваше изобретение. – Он повернулся к Маргарет: – Как ты думаешь?
Маргарет пришла в замешательство:
– Я… я думаю, что с удовольствием приобрела бы его для своей кухни.
Эрик улыбнулся и снова обратился к Хьюберту:
– Я совершенно уверен, Хьюберт, что у этой машины большие возможности. Если вы захотите их продавать…
– Вы имеете в виду что-то вроде собственного дела? – Вот именно. У меня есть кое-какие связи в Лондоне, и я мог бы замолвить за вас словечко. И сам охотно вложил бы некоторую сумму, разумеется, с разрешения вашего отца.
Предложение Эрика ошеломило Хьюберта.
– Вы очень любезны, милорд, но я не считаю конструкцию завершенной. И потом, я ученый, а не делец.
– Тогда, быть может, вам захочется продать кому-нибудь вашу идею. Как бы то ни было, мое предложение остается в силе. Подумайте о нем, обсудите с отцом и сообщите мне ваше решение. Если хотите, я сам поговорю с вашим отцом.
– Хорошо. Благодарю вас. – Хьюберт поправил очки на переносице и переступил с ноги на ногу. – Признаюсь, милорд, есть еще одна вещь, о которой мне хотелось бы поговорить с вами. – Он бросил смущенный взгляд на Маргарет.
Почувствовав, что юноша явно хочет остаться с братом наедине, она наклонила голову.
– Благодарю вас за то, что вы показали мне эту машину, Хьюберт. А теперь, если не возражаете, я прогуляюсь по вашему саду.
– Разумеется, леди Дарвин. – Хьюберт покраснел. – Надеюсь, я не надоел вам. Мамочка мне всегда говорит, что не надо утомлять гостей.
– Напротив, я очень довольна, что посетила вашу палату.
Робкая улыбка появилась на ее губах. Мгновение спустя она широко улыбнулась Хьюберту, и Эрик, затаивший дыхание, вздохнул. Он был благодарен Хьюберту за то, что он вызвал у Маргарет улыбку.
Она выскользнула из палаты, Эрик повернулся к Хьюберту и увидел, что тот чем-то взволнован.
– Что-нибудь случилось?
– Мне нужно кое о чем спросить вас, милорд.
Некоторое время Эрик внимательно смотрел на него. Вид у Хьюберта был удрученный. Эрику стало не по себе. Не связана ли его озабоченность каким-то образом с Самантой? Господи, неужели он видел их вчера ночью у озера?
– Я отвечу на любой ваш вопрос, – заверил его Эрик, уповая на лучшее.
Хьюберт вынул из ящика стола мешочек из черной кожи, развязал и высыпал на ладонь горсть какого-то порошка.
– Этот порошок я изготовил сам, он обладает особыми фосфоресцирующими свойствами, – сказал Хьюберт. – Насколько мне известно, такого порошка ни у кого больше нет.
Эрик почувствовал облегчение и поинтересовался:
– И что это за свойства?
– Он светится отраженным светом, и поэтому его невозможно стереть. – Отложив мешочек в сторону, Хьюберт вытер руку в порошке о свои черные панталоны. Попробовал стряхнуть его, но ничего не получилось. – Сам порошок можно удалить с одежды, но блеск остается.
Эрик посмотрел на панталоны Хьюберта, и вдруг его осенило. Он вспомнил, что недавно видел такую же странную пыль на своих сапогах.
Хьюберт выпрямился и посмотрел в глаза Эрику:
– Ах, неужели появилась молодая леди, которая тебя заинтересовала?
Хьюберт чуть было не проглотил язык и покраснел до корней волос. Прежде чем он обрел дар речи, она схватила его за руки:
– Хочешь поговорить со мной об этом?
Он задумчиво покачал головой.
– Ну ладно. Но запомни, Хьюберт, честность – это главное. Я знаю, ты искренний и честный, надеюсь, леди ответит тебе взаимностью. Ложь губит доверие, а без доверия ничего нет. Я бы ни за что не простила обман.
Ему стало не по себе, и он решил не высказывать Самми своих подозрений насчет лорда Уэсли, пока не проверит их. А для этого он должен встретиться с лордом Уэсли. Другого способа нет.
Глава 15
Самми пришла к озеру в половине одиннадцатого. Она просто не в силах была усидеть дома. Прохладный ночной воздух, ночные звуки и влажные запахи леса манили ее.
Он придет ровно в полночь. Человек, который станет ее любовником. Это будет самое волнующее приключение в ее жизни.
Самое удивительное и необыкновенное. Вздох слетел с ее губ. Только бы не разочаровать его своей неопытностью.
Она пошла к своему излюбленному месту, маленькой уединенной бухточке, укрывшейся среди камней и высоких зарослей кустарника. Села на большой плоский камень и опустила руку в воду. Так приятно было ощущать ее прохладу.
Она сняла башмаки, спустила чулки. Взяла с собой запасную сорочку, зная, что захочет искупаться, чтобы хоть немного успокоиться.
Саманта сняла платье, сложив, положила на камень. Сняла очки, сунула их в башмак и, оставшись в одной сорочке, вошла по пояс в прохладную воду. Проводя руками по гладкой поверхности, закрыла глаза и стала поворачиваться вокруг собственной оси, стараясь расслабиться и успокоиться.
Треснул сучок. Она быстро открыла глаза. И увидела на берегу его. Сердце ее замерло. И тут до нее донесся его глубокий ровный голос:
– Кажется, мы оба пришли раньше времени.
Подойдя к уединенной замкнутой бухточке, Эрик увидел ее, стоящую по пояс в воде, в одной сорочке, лунный свет играл на ее плечах. Он пришел раньше, потому что не мог усидеть дома, как и Самми. Воображение не могло нарисовать ему картины более прекрасной, чем та, которая открылась ему. Казалось, само провидение благоприятствовало ему.
Не сводя с нее глаз, он снял куртку и бросил на землю. Снял галстук. Потом, ни минуты не колеблясь, вошел в воду и направился к ней. Она смотрела на него настороженно. Взгляд ее был затуманен.
– Вы испортите вашу одежду. И сапоги.
– Они у меня не последние. – Он не сводил с нее глаз. Волосы Самми удерживала простая лента. Глаза казались еще больше. И в них он прочел трепет и томление. Губы ее слегка подрагивали.
Он положил ее мокрые руки себе на грудь.
– Кто-то говорил мне, что вы плаваете в этом озере, – прошептал он.
Она смутилась.
– Многие считают меня эксцентричной. Уверена, вы были шокированы, услышав это.
– Нет. Очарован. – Его взгляд остановился на ее грудях, выделявшихся из-под сорочки. – Вы и представить себе не можете, сколько раз я воображал вас именно такой, как сейчас.
– В самом деле?
– Да.
Он медленно провел пальцем по ее щеке, подбородку, по шее, наблюдая, как игра чувств отражается в ее глазах. Он прочел в этих глазах желание, и все его сомнения разом исчезли.
Рука его продолжала свое неторопливое странствие, касаясь ее ключицы, потом скользнула ниже, чтобы ласкать холмики грудей. Когда она тихонько ахнула, он набрал в обе пригоршни прохладной воды и вылил их на ее плечи. Тонкая струйка устремилась вниз, образовав причудливый узор на ее груди. Как зачарованный, он проделал это еще и еще раз, пропуская тонкие струи воды сквозь свои пальцы на ее освещенное луной тело.
– Когда к вам прикасается вода, – тихо проговорил он, – ваша кожа начинает сверкать, как серебро.
Он обхватил ее груди и ласкал затвердевшие соски, заставляя ее вздрагивать и стонать. Рука его скользнула к ее округлым ягодицам, он прижал ее к себе, и она почувствовала, как сильно он ее хочет. Она провела рукой по его мужскому достоинству, и он стал судорожно расстегивать бриджи.
Саманта словно только этого и ждала и принялась его ласкать.
Эрик не знал, как долго он выдержит. Это была сладостная мука. Но когда она осторожно сжала его плоть, он схватил ее за запястье.
– Я сделала вам больно? – спросила она виновато. Его пальцы сжались сильнее.
– Нет. Но когда вы делаете это, – он судорожно сглотнул, – я забываю, что нельзя торопиться. Забываю о вашей невинности. Забываю обо всем на свете.
Она сжала пальцами его плоть, и он застонал. Не в силах больше владеть собой, он задрал ей сорочку и вошел в нее.
– Эрик, – прошептала она.
Он крепче сжал ее бедра и устремился вперед. Она ахнула, и этот звук, казалось, пронзил ему сердце.
– Прости меня. Тебе было больно? – Проклятие, он причинил ей боль. Не следовало спешить. Но она довела его почти до безумия…
– Нет, все в порядке.
Слава Богу. Но испытанное им облегчение тут же превратилось в чувственную пытку. Ее женственная мягкость охватила его, словно плотная шелковая перчатка, и он усомнился в том, что сумеет уйти вовремя. Стиснув зубы от почти невыносимого наслаждения, он не двигался, чтобы дать ей время привыкнуть к новому ощущению. Мириады эмоций сменялись на ее лице – удивление, потрясение и, наконец, наслаждение.
– На самом деле я… – Она поерзала бедрами, и он вошел глубже, купаясь в ее влажном тепле. Она вцепилась пальцами в его плечи, испустила долгий вздох, и веки ее опустились.
– О Боже!
Он входил в нее все глубже и глубже.
Она обхватила его ногами, обняв за шею, крепко прижавшись к нему. Тела их слились. Почувствовав, что она достигла высшей точки наслаждения, он быстро вышел из нее, уткнувшись лицом в ее шею, содрогаясь всем телом.
Он не знал, сколько времени прошло до тех пор, пока дыхание его успокоилось и он смог поднять голову. Тогда она откинулась назад, насколько это позволяли обнимающие ее руки Эрика, и их взгляды скрестились.
В ее глазах сверкало чистое неверие.
– Боже мой, – прошептала она. – Это… – Она умолкла и едва слышно вздохнула. – Я и не знала, что этим можно заниматься в воде.
– Я тоже не знал.
Она подняла на него глаза:
– Ты хочешь сказать, что ты никогда?..
– В озере? Нет. Это впервые.
Восторженная улыбка озарила ее лицо.
– Значит, для вас это тоже было приключением, – сказала она. – А я боялась, что моя неопытность покажется вам скучной.
Волна нежности захлестнула его. Она не знает, до чего очаровательна. Надо быть слепым, чтобы не заметить этого. Однако она не пользуется успехом. Просто непостижимо. Что же, тем больше шансов у него.
Отведя от ее щеки мокрую прядь волос, он сказал:
– Скука тут ни при чем. Вы вызываете у меня совершенно другие чувства. Я очарован вами. Ни с одной женщиной я не испытывал такого наслаждения.
Она покраснела и потупилась.
– Но вы ушли, прежде чем…
– Я же вам обещал. – Знала бы она, чего ему это стоило.
– Я не знала, что мужское семя такое… теплое.
Теплое? Черт, скорее жгучее. Он весь горел. Стоило ему вспомнить о том, как он вошел в ее нежное лоно, как желание вновь вспыхнуло в нем.
– Я полагаю, нам лучше выйти из воды. Признаться, я не собирался заниматься любовью в озере.
– А как вы собирались? – с интересом спросила она.
– Отвести вас в маленький домик у себя в имении. – Он заглянул ей в глаза, и кровь в нем забурлила. – Может, отправимся туда прямо сейчас?
– Не возражаю.
Он придет ровно в полночь. Человек, который станет ее любовником. Это будет самое волнующее приключение в ее жизни.
Самое удивительное и необыкновенное. Вздох слетел с ее губ. Только бы не разочаровать его своей неопытностью.
Она пошла к своему излюбленному месту, маленькой уединенной бухточке, укрывшейся среди камней и высоких зарослей кустарника. Села на большой плоский камень и опустила руку в воду. Так приятно было ощущать ее прохладу.
Она сняла башмаки, спустила чулки. Взяла с собой запасную сорочку, зная, что захочет искупаться, чтобы хоть немного успокоиться.
Саманта сняла платье, сложив, положила на камень. Сняла очки, сунула их в башмак и, оставшись в одной сорочке, вошла по пояс в прохладную воду. Проводя руками по гладкой поверхности, закрыла глаза и стала поворачиваться вокруг собственной оси, стараясь расслабиться и успокоиться.
Треснул сучок. Она быстро открыла глаза. И увидела на берегу его. Сердце ее замерло. И тут до нее донесся его глубокий ровный голос:
– Кажется, мы оба пришли раньше времени.
Подойдя к уединенной замкнутой бухточке, Эрик увидел ее, стоящую по пояс в воде, в одной сорочке, лунный свет играл на ее плечах. Он пришел раньше, потому что не мог усидеть дома, как и Самми. Воображение не могло нарисовать ему картины более прекрасной, чем та, которая открылась ему. Казалось, само провидение благоприятствовало ему.
Не сводя с нее глаз, он снял куртку и бросил на землю. Снял галстук. Потом, ни минуты не колеблясь, вошел в воду и направился к ней. Она смотрела на него настороженно. Взгляд ее был затуманен.
– Вы испортите вашу одежду. И сапоги.
– Они у меня не последние. – Он не сводил с нее глаз. Волосы Самми удерживала простая лента. Глаза казались еще больше. И в них он прочел трепет и томление. Губы ее слегка подрагивали.
Он положил ее мокрые руки себе на грудь.
– Кто-то говорил мне, что вы плаваете в этом озере, – прошептал он.
Она смутилась.
– Многие считают меня эксцентричной. Уверена, вы были шокированы, услышав это.
– Нет. Очарован. – Его взгляд остановился на ее грудях, выделявшихся из-под сорочки. – Вы и представить себе не можете, сколько раз я воображал вас именно такой, как сейчас.
– В самом деле?
– Да.
Он медленно провел пальцем по ее щеке, подбородку, по шее, наблюдая, как игра чувств отражается в ее глазах. Он прочел в этих глазах желание, и все его сомнения разом исчезли.
Рука его продолжала свое неторопливое странствие, касаясь ее ключицы, потом скользнула ниже, чтобы ласкать холмики грудей. Когда она тихонько ахнула, он набрал в обе пригоршни прохладной воды и вылил их на ее плечи. Тонкая струйка устремилась вниз, образовав причудливый узор на ее груди. Как зачарованный, он проделал это еще и еще раз, пропуская тонкие струи воды сквозь свои пальцы на ее освещенное луной тело.
– Когда к вам прикасается вода, – тихо проговорил он, – ваша кожа начинает сверкать, как серебро.
Он обхватил ее груди и ласкал затвердевшие соски, заставляя ее вздрагивать и стонать. Рука его скользнула к ее округлым ягодицам, он прижал ее к себе, и она почувствовала, как сильно он ее хочет. Она провела рукой по его мужскому достоинству, и он стал судорожно расстегивать бриджи.
Саманта словно только этого и ждала и принялась его ласкать.
Эрик не знал, как долго он выдержит. Это была сладостная мука. Но когда она осторожно сжала его плоть, он схватил ее за запястье.
– Я сделала вам больно? – спросила она виновато. Его пальцы сжались сильнее.
– Нет. Но когда вы делаете это, – он судорожно сглотнул, – я забываю, что нельзя торопиться. Забываю о вашей невинности. Забываю обо всем на свете.
Она сжала пальцами его плоть, и он застонал. Не в силах больше владеть собой, он задрал ей сорочку и вошел в нее.
– Эрик, – прошептала она.
Он крепче сжал ее бедра и устремился вперед. Она ахнула, и этот звук, казалось, пронзил ему сердце.
– Прости меня. Тебе было больно? – Проклятие, он причинил ей боль. Не следовало спешить. Но она довела его почти до безумия…
– Нет, все в порядке.
Слава Богу. Но испытанное им облегчение тут же превратилось в чувственную пытку. Ее женственная мягкость охватила его, словно плотная шелковая перчатка, и он усомнился в том, что сумеет уйти вовремя. Стиснув зубы от почти невыносимого наслаждения, он не двигался, чтобы дать ей время привыкнуть к новому ощущению. Мириады эмоций сменялись на ее лице – удивление, потрясение и, наконец, наслаждение.
– На самом деле я… – Она поерзала бедрами, и он вошел глубже, купаясь в ее влажном тепле. Она вцепилась пальцами в его плечи, испустила долгий вздох, и веки ее опустились.
– О Боже!
Он входил в нее все глубже и глубже.
Она обхватила его ногами, обняв за шею, крепко прижавшись к нему. Тела их слились. Почувствовав, что она достигла высшей точки наслаждения, он быстро вышел из нее, уткнувшись лицом в ее шею, содрогаясь всем телом.
Он не знал, сколько времени прошло до тех пор, пока дыхание его успокоилось и он смог поднять голову. Тогда она откинулась назад, насколько это позволяли обнимающие ее руки Эрика, и их взгляды скрестились.
В ее глазах сверкало чистое неверие.
– Боже мой, – прошептала она. – Это… – Она умолкла и едва слышно вздохнула. – Я и не знала, что этим можно заниматься в воде.
– Я тоже не знал.
Она подняла на него глаза:
– Ты хочешь сказать, что ты никогда?..
– В озере? Нет. Это впервые.
Восторженная улыбка озарила ее лицо.
– Значит, для вас это тоже было приключением, – сказала она. – А я боялась, что моя неопытность покажется вам скучной.
Волна нежности захлестнула его. Она не знает, до чего очаровательна. Надо быть слепым, чтобы не заметить этого. Однако она не пользуется успехом. Просто непостижимо. Что же, тем больше шансов у него.
Отведя от ее щеки мокрую прядь волос, он сказал:
– Скука тут ни при чем. Вы вызываете у меня совершенно другие чувства. Я очарован вами. Ни с одной женщиной я не испытывал такого наслаждения.
Она покраснела и потупилась.
– Но вы ушли, прежде чем…
– Я же вам обещал. – Знала бы она, чего ему это стоило.
– Я не знала, что мужское семя такое… теплое.
Теплое? Черт, скорее жгучее. Он весь горел. Стоило ему вспомнить о том, как он вошел в ее нежное лоно, как желание вновь вспыхнуло в нем.
– Я полагаю, нам лучше выйти из воды. Признаться, я не собирался заниматься любовью в озере.
– А как вы собирались? – с интересом спросила она.
– Отвести вас в маленький домик у себя в имении. – Он заглянул ей в глаза, и кровь в нем забурлила. – Может, отправимся туда прямо сейчас?
– Не возражаю.
Глава 16
Из лондонской «Таймс»:Утром, прежде чем присоединиться к родителям и Хьюберту в столовой, Самми внимательно осмотрела себя в зеркале-псише, но никаких перемен в свой внешности не обнаружила. И очень удивилась. Потому что чувствовала себя совсем не так, как до прошлой ночи.
«Общество охотников за Похитителем Невест насчитывает почти пятьсот членов, награда за его поимку возросла до десяти тысяч фунтов. Отныне в Англии нет такого места, где мог бы спрятаться этот негодяй. Его дни сочтены».
Обхватив себя руками, она закрыла глаза и предалась воспоминаниям. Даже в самых смелых своих мечтах она не могла представить себе такой близости с мужчиной. Сначала у озера, а потом в его охотничьем домике. Она лежала обнаженная, а Эрик изучал ее тело руками и губами, пробуждая в ней страсть, на которую она считала себя не способной.
А потом она изучала его тело, сильное, мускулистое, когда он раскинулся перед камином, освещенный огнем. Он не уставал доводить ее до экстаза. И учил, как доставлять ему наслаждение. Это действительно главное приключение всей ее жизни, больше чем приключение.
Она всматривалась в невзрачную женщину, отраженную в зеркале. Что он нашел в ней? Он обращался с ней в прошлую ночь, как с королевой, хотя мог овладеть любой женщиной, какую бы ни пожелал.
Но как долго это продлится?
«Не думай об этом», – говорило ее сердце, но рассудок не желал слушать. Глупо думать, что он увлекся ею надолго. Острая боль пронзила ее при мысли о том, что им суждено расстаться. Что они никогда больше не увидят друг друга. Или, что еще хуже, она увидит его и ей придется притвориться, что между ними ничего не было. И при этом знать, что у него уже другая.
Ревность охватила ее. Когда она представила, что он ласкает другую… что эта другая к нему прикасается. Возбуждает его. Доставляет ему наслаждение. Она прижала руки к груди и, сдерживая навернувшиеся на глаза слезы, отважно старалась отринуть эту мысль прежде, чем у нее разорвется сердце. Дурочка. Ведь она задумала это приключение. А кончилось тем, что влюбилась.
Ей следовало это предвидеть. Он не только обладает всеми качествами, которые она ценит в людях, он пробудил в ней романтические мечты. Пусть это глупо, смешно, но сердцу не прикажешь. К такому повороту событий Саманта не была готова.
Стон вырвался у нее из ее груди, она подошла к своему письменному столику и опустилась в кресло. Да, она полюбила лорда Уэсли, но ее любовь не имеет будущего. Сердце ее будет разбито.
Он уйдет к другой женщине, а ей останутся только воспоминания о том времени, которое они провели вместе. О том, чтобы завести нового любовника, не может быть и речи. Ее душа и сердце отданы Эрику.
Саманта встала и заходила по комнате. Чем дольше продлится их связь, тем тяжелее будет разлука. Она не сумеет скрыть от него свои чувства, потому что актриса из нее никудышная.
Она остановилась и закрыла лицо руками. Господи, как будет унизительно, если он узнает… если ее безнадежное чувство вызовет у него жалость. Но что еще ему останется, кроме как пожалеть ее? Нет ни одного шанса, что он ответит на ее чувство. Пусть он добр к ней, пусть даже привязан, но он никогда ее не полюбит. Никогда не захочет жениться на ней и жить с ней. Тем более что совсем недавно он ей сказал: «Я вообще не собираюсь вступать в брак».
Она тоже не собиралась замуж. До прошлой ночи. Прожить жизнь с человеком, который не уважает ее научных изысканий? Она надеялась, что в один прекрасный день внесет важный вклад в медицину своим медовым кремом, и Эрик отнесся к этому с уважением. Она поняла, что не обязательно отказываться от своей мечты, чтобы привлечь к себе мужчину.
Но Эрик отрицательно относится к супружеству. Интересно почему? Впрочем, это не важно. А если когда-нибудь он все же захочет жениться, то выберет жену молодую, красивую, принадлежащую к высшей знати.
Здравый смысл подсказывал, что им надо расстаться. Немедленно. Но сердце призывало ее не делать этого. Наслаждаться своим счастьем, пока можно. У нее в распоряжении целая жизнь, чтобы починить свое разбитое сердце.
Только вряд ли ей это удастся. Она ни за что не вынесет жалости Эрика. И не сможет скрыть от него свои чувства. Надо покончить с их связью, пока она еще в состоянии это сделать.
Но сколько она ни размышляла, мысль о том, что она никогда больше не увидит его, казалась невыносимой. Она должна обнять его, прикоснуться к нему, хотя бы еще раз. А потом жить воспоминаниями. Впереди у нее много одиноких ночей. Они договорились встретиться сегодня, у садовых ворот в одиннадцать часов и пойти в его охотничий домик. Она будет ласкать его, а потом уповать на то, что у нее хватит сил его отпустить.
Эрик стоял у окна своего кабинета и пил утренний кофе. Его взгляд упал на каминные часы, и губы изогнулись в кривой усмешке. Прошло ровно три минуты с тех пор, как он последний раз проверял время.
До встречи с ней остается целых четырнадцать часов, а если точнее, четырнадцать часов и тридцать семь минут. Как, черт побери, скоротать время? Он посмотрел на письменный стол, заваленный письмами и счетами по имению в Норфолке.
Эрик печально вздохнул, погруженный в воспоминания о минувшей ночи. Никогда еще он не испытывал ничего подобного.
Нежности, от которой щемило сердце. Острого желания познать не только ее тело, но и ее душу. Стремления доставить ей наслаждение всеми способами. Прижать к себе и не отпускать.
Допив кофе, он поставил фарфоровую чашку на стол и потер виски в тшетной попытке успокоиться. Он чувствовал себя задетым за живое. И ему это вовсе не нравится. Как удалось ей, не искушенной в любовных ласках девственнице, возбудить и очаровать его так, как не удавалось ни одной опытной женщине? Минувшая ночь оказалась непохожей на все остальные, которые он провел в объятиях любовниц. Такие ночи, конечно, восхитительны, но сразу забываются.
Но эта ночь не забылась. И неизвестно, забудется ли. Он невесело рассмеялся, вспомнив, как менее двух недель назад решил увидеть Саманту Бриггем последний раз. Он не в силах забыть эту девушку. А проведенная с ней ночь вытеснила из головы все остальные мысли.
Теперь, похоже, она заняла место и в его сердце. Такой поворот событий не может не тревожить.
Он потерял над собой контроль. Потребовались титанические усилия, чтобы не излить в нее свое семя.
Он не мог себе простить, что зашел так далеко в отношениях с ней. Поступил как последний негодяй. Оставалось одно – разорвать эту связь.
Ради Саманты. Его страшат чувства, которые она в нем вызывает. С женщинами он лишь удовлетворял свою похоть. Но ни к одной не питал нежности. Он не может предложить ей будущее, какого она заслуживает. И сколько бы ни длилась их связь, добром она не кончится. Ни для него, ни для Саманты. Необходимо расстаться.
Но нет, Господи. Только не сейчас.
Он должен еще раз увидеть ее. Всего раз. Чтобы вспомнить каждый взгляд, каждое прикосновение, каждую частичку ее тела. На сердце стало тяжело. Никогда больше не встретить ему такой, как Саманта Бриггем.
Стук в дверь прервал его размышления.
– Войдите.
Это был Эверсли. Лицо дворецкого выражало необычное оживление.
– К вам гости, милорд.
Сердце у Эрика забилось сильнее. Неужели Саманта? Стараясь не выдать своего волнения, он спросил:
– Кто?
Глаза Эверсли блеснули.
– Леди Дарвин, милорд.
В это мгновение за спиной дворецкого появилась его сестра Маргарет. Лицо ее обрамляли роскошные темные волосы; несмотря на признаки напряжения и усталости, она по-прежнему была прекрасна. В глазах ее блестели слезы. Эрик всмотрелся в нее. Во взгляде Маргарет он не увидел страдания, только неизбежную грусть и неуверенность в себе.
Нижняя губа у нее задрожала.
– Здравствуй, Эрик. Спасибо, что ты., .
Он подбежал к ней, обнял и привлек к себе с такой силой, что она умолкла и спрятала лицо у него на груди. Дрожь сотрясала ее тело, и он сжал ее еще крепче, готовый простоять так целый день, если это поможет ей успокоиться.
Господи, какой же маленькой и хрупкой она казалась в его объятиях, хотя он знал, что сестра обладает внутренней силой, не соответствующей ее внешности. Он кивнул Эверсли, и тот тихонько вышел. Едва дверь за дворецким закрылась, как Эрик прижался щекой к мягким волосам Маргарет.
Улыбка тронула его губы. От сестры пахло розами. Так было всегда, с самого детства. Когда, убежав от гувернантки, она играла на земле и возвращалась в дом перепачканная грязью, от нее все равно пахло розами.
Через несколько мгновений плечи ее обмякли. Она подняла голову и посмотрела на брата из-под мокрых стрельчатых ресниц. Унылая пустота омрачала ее взгляд, и Эрика словно ударили в сердце. Он поклялся сделать все, чтобы глаза ее снова засияли, а на губах появилась улыбка.
– Как ты себя чувствуешь? – спокойно спросил он.
– Хорошо, – ответила она. – Прошу прощения, что раскисла. Но это я от радости.
Он быстро чмокнул сестру в лоб.
– Ты не представляешь себе, как я счастлив, что ты здесь. Это твой дом, Маргарет. Живи здесь, сколько захочешь. – Он улыбнулся. – Без тебя было так пусто.
Она не ответила на его улыбку, и сердце у него болезненно сжалось. Перед ним была уже не та ясноглазая, смеющаяся девочка времен его юности. Он мысленно послал проклятие в адрес отца и того человека, за которого ее насильно выдали замуж, за то, что украли у нее смех и радость.
– На самом деле это твой дом, Эрик, – сказала она. – И я благодарю тебя за гостеприимство.
– Разве может быть в тягость моя любимая сестра?
Она не улыбнулась, но ему показадось, будто взгляд ее немного оживился.
– Единственная сестра.
– Да будь у меня их хоть целая дюжина, все равно ты была бы самой любимой.
Вместо того чтобы рассмеяться, как он надеялся, она высвободилась из его объятий, подошла к окну и посмотрела на цветущий сад.
– Я и забыла, как здесь красиво. – Голос ее дрогнул.
Он невольно сжал кулаки.
– Почему бы нам не прогуляться? Я расскажу тебе все здешние новости. А вечером поедем в гости.
Она повернулась к нему:
– В гости? К кому?
– К Бриггемам. Ты их помнишь?
Поразмыслив, она кивнула:
– Да. Там, кажется, несколько дочерей и маленький сын.
– Четыре дочери, все замужем, кроме старшей. На самом деле я хочу повидаться с сыном, Хьюбертом. Невероятно умный малый. В старом сарае устроил великолепную лабораторию, которую называет палатой. Я обещал взглянуть на какое-то изобретение, над которым он работает. – Эрик тоже подошел к окну. – Поедем со мной. Ты получишь удовольствие от встречи с Хьюбертом, его сестрой и родителями, если они окажутся дома. Тебе наверняка понравится мисс Бриггем. Вы с ней одних лет и…
– Спасибо, Эрик, но я еще не готова отвечать на вопросы о… – Она умолкла и опустила глаза.
Он приподнял ее голову за подбородок и посмотрел ей в глаза.
– Я вовсе не собираюсь причинять тебе неприятные ощущения, Маргарет. Саманта… то есть мисс Бриггем, не склонна сплетничать. Она добра и деликатна. Вы можете стать друзьями.
Господи! Он, наверное, спятил. Представить сестру своей любовнице! Черт побери! Он никогда бы не посмел нарушить приличий. Просто не думал о Саманте как о любовнице.
Только сейчас он осознал, что натворил. Ведь в глазах общества Саманта теперь нечто вроде шлюхи. Ярость охватила его при мысли, что всякий может ткнуть в нее пальцем. Она любящая, умная, добрая, великодушная и заслуживает уважения.
Вот и еще одна причина положить конец их отношениям. Нынешней же ночью. И чтобы сохранить хотя бы остатки чести и еще больше не повредить Саманте, даже не прикасаться к ней. От такой перспективы ему стало тошно. Но ужаснее всего то, что при создавшейся ситуации они не смогут остаться даже друзьями.
Голос Маргарет оторвал его от этих мыслей.
– Хорошо, я съезжу с тобой к Бриггемам. – Она некоторое время внимательно всматривалась в него темными и серьезными глазами. – Эрик, я знаю, что ты не ждешь моей благодарности, но я должна поблагодарить тебя. Не только за то, что ты позволил мне жить здесь, но и за… за то, что не выпытываешь у меня подробностей.
– Я не стану задавать тебе вопросов, – сказал он. – Но охотно выслушаю тебя, если захочешь излить душу.
Одинокая слезинка скатилась по ее щеке, и у него сжалось сердце.
– Спасибо. Как давно… – Она судорожно сглотнула. – Я не хочу говорить о… Его нет. Но я не могу его оплакивать. Его смерть меня освободила.
Ярость охватила Эрика.
– Надо было убить этого негодяя, – бросил он. – Если бы я только…
Она прижала пальцы к его губам.
– Нет. Тебя повесили бы, а он не стоит того, чтобы я потеряла тебя. Я дала брачные обеты перед Господом и выполнила свой долг.
– Зато он не выполнял. Мне следовало…
– Но ты этого не сделал. Выполнил мою просьбу. И я благодарна тебе за это. Последние пять лет я провела во мраке. А теперь хочу наслаждаться солнечным светом.
Он сжал ее руки.
– Тогда пойдем резвиться на солнышке.
Губы ее тронула слабая улыбка.
– Я думаю, – сказала она, – что я давно не получала такого великолепного предложения.
Когда Эрик с Маргарет пришли к Хьюберту, он показал им свое последнее изобретение, которое он назвал «Нож гильотины», и показал его в действии.
– Наша кухарка Сара поранилась, когда резала картофель, – объяснял Хьюберт. – Выронила нож, и лезвием ей едва не отрезало ступню. А теперь смотрите, как работает мое устройство. – Он вставил круглый металлический диск, утыканный множеством коротких зубцов, в картофелину. Провел рукой по кожаному ремню, прикрепленному к диску, положил картофелину на устройство, действительно напоминавшее гильотину, которое стояло на деревянных ножках высотой в шесть дюймов.
– Лезвие установлено, – продолжал Хьюберт. – Я держу металлический диск так, чтобы не порезать себе пальцы, а потом провожу картофелиной по лезвию.
Крепко держа резак, Хьюберт показал, как он работает. Через несколько мгновений на блюде появилась груда одинаково нарезанных картофелин.
Указав на кнопку в механизме, Хьюберт сказал:
– С ее помощью можно будет регулировать толщину ломтиков. После этого хочу сконструировать устройство побольше для резки мяса.
– Весьма впечатляюще, – сказал Эрик, рассматривая ломтики картофеля.
На щеках Хьюберта вспыхнул алый румянец. Положив руку на плечо юноши, Эрик сказал:
– Я бы с удовольствием купил такое устройство – для собственной кухни.
– Ах, лорд Уэсли, я просто подарю его вам.
– Благодарю, но я хотел бы его купить. Полагаю, нашлось бы много желающих приобрести ваше изобретение. – Он повернулся к Маргарет: – Как ты думаешь?
Маргарет пришла в замешательство:
– Я… я думаю, что с удовольствием приобрела бы его для своей кухни.
Эрик улыбнулся и снова обратился к Хьюберту:
– Я совершенно уверен, Хьюберт, что у этой машины большие возможности. Если вы захотите их продавать…
– Вы имеете в виду что-то вроде собственного дела? – Вот именно. У меня есть кое-какие связи в Лондоне, и я мог бы замолвить за вас словечко. И сам охотно вложил бы некоторую сумму, разумеется, с разрешения вашего отца.
Предложение Эрика ошеломило Хьюберта.
– Вы очень любезны, милорд, но я не считаю конструкцию завершенной. И потом, я ученый, а не делец.
– Тогда, быть может, вам захочется продать кому-нибудь вашу идею. Как бы то ни было, мое предложение остается в силе. Подумайте о нем, обсудите с отцом и сообщите мне ваше решение. Если хотите, я сам поговорю с вашим отцом.
– Хорошо. Благодарю вас. – Хьюберт поправил очки на переносице и переступил с ноги на ногу. – Признаюсь, милорд, есть еще одна вещь, о которой мне хотелось бы поговорить с вами. – Он бросил смущенный взгляд на Маргарет.
Почувствовав, что юноша явно хочет остаться с братом наедине, она наклонила голову.
– Благодарю вас за то, что вы показали мне эту машину, Хьюберт. А теперь, если не возражаете, я прогуляюсь по вашему саду.
– Разумеется, леди Дарвин. – Хьюберт покраснел. – Надеюсь, я не надоел вам. Мамочка мне всегда говорит, что не надо утомлять гостей.
– Напротив, я очень довольна, что посетила вашу палату.
Робкая улыбка появилась на ее губах. Мгновение спустя она широко улыбнулась Хьюберту, и Эрик, затаивший дыхание, вздохнул. Он был благодарен Хьюберту за то, что он вызвал у Маргарет улыбку.
Она выскользнула из палаты, Эрик повернулся к Хьюберту и увидел, что тот чем-то взволнован.
– Что-нибудь случилось?
– Мне нужно кое о чем спросить вас, милорд.
Некоторое время Эрик внимательно смотрел на него. Вид у Хьюберта был удрученный. Эрику стало не по себе. Не связана ли его озабоченность каким-то образом с Самантой? Господи, неужели он видел их вчера ночью у озера?
– Я отвечу на любой ваш вопрос, – заверил его Эрик, уповая на лучшее.
Хьюберт вынул из ящика стола мешочек из черной кожи, развязал и высыпал на ладонь горсть какого-то порошка.
– Этот порошок я изготовил сам, он обладает особыми фосфоресцирующими свойствами, – сказал Хьюберт. – Насколько мне известно, такого порошка ни у кого больше нет.
Эрик почувствовал облегчение и поинтересовался:
– И что это за свойства?
– Он светится отраженным светом, и поэтому его невозможно стереть. – Отложив мешочек в сторону, Хьюберт вытер руку в порошке о свои черные панталоны. Попробовал стряхнуть его, но ничего не получилось. – Сам порошок можно удалить с одежды, но блеск остается.
Эрик посмотрел на панталоны Хьюберта, и вдруг его осенило. Он вспомнил, что недавно видел такую же странную пыль на своих сапогах.
Хьюберт выпрямился и посмотрел в глаза Эрику: