Дал Роалд. Ведьмы

   — Да, готов, — подтвердил я. — Думаю, что справлюсь, ведь я всего лишь мышонок.
   — Верю, что справишься, — ласково сказала бабушка. — Удачи тебе, мой милый! — Она осторожно опустила меня внутрь носка (моего носка!) и затем стала потихоньку разматывать клубок.
   Носок поплыл вниз, поддерживаемый на весу шерстяной ниткой. Сквозь вязаное полотно я видел далеко-далеко внизу, как будто на другой планете, ребятишек, играющих на пляже, маленьких как муравьи. Мой носок покачивался под лёгким ветерком. Вверху, высоко над собой, я видел голову бабушки: слегка перегнувшись через перила, она смотрела, как носок со мной опускается на балкон комнаты Великой старшей ведьмы.
   — Ты уже почти на месте, — услышал я её приглушённый голос. — Ещё немного, и ты достигнешь цели! С мягкой посадкой тебя, малыш!
   Я ощутил слабый толчок, и тут же раздался голос бабушки:
   — А теперь бегом, бегом!
   Я быстро выбрался на свет божий и рванул изо всех сил в комнату Великой старшей ведьмы. На меня пахнуло чем-то затхлым, прокисшим, такой же запах стоял в зале для игры в мяч, когда там собрались ведьмы. Это было особое, ведьминское зловоние. Оно напомнило мне туалеты маленьких железнодорожных станций...
   Комната ведьмы показалась мне не такой большой, как моя спальня, и к тому же — тесной. В общем, это была обычный номер обычного постояльца отеля, такого же, как все. Но ведь это была комната ведьмы! Хитрой ведьмы, которая, конечно, не оставит на виду ничего подозрительного. И вдруг я увидел... лягушку!
   Она прыгала по ковру, а потом исчезла под кроватью.
   — Поспеши, милый! — снова раздался голос бабушки. — Хватай флакончик и убегай оттуда!
   Я носился по комнате туда-сюда в поисках зелья, но ничего не мог найти. Хотел было поискать в стенном шкафу, но не смог открыть его дверцу. Я даже устал и присел на миг посреди ковра, чтобы подумать. Где же эта проклятая ведьма прячет своё изобретение? Разумеется, не в стенном шкафу, ведь горничная может заглянуть в него.
   Я вспрыгнул на постель, чтобы получше осмотреться с высоты. «А что, если эти флаконы у неё под матрацем?!» — подумалось мне. Я тут же попытался залезть под матрац, но его громадная тяжесть никак не позволяла мне сделать это. Наконец с большим усилием мне удалось проникнуть под него, и я стал обыскивать кровать. Всё напрасно!
   И вдруг моя голова ударилась обо что-то твёрдое. Оказывается, что-то было спрятано внутри матраца! Я ощупал этот предмет, и — о счастье! — это оказался флакон! И тут же, рядом, я нащупал второй, пребольно ткнувшись головой в третий! Это был тайник Великой ведьмы! Оказывается, она разрезала матрац, проделав в нём узкую щель, уложила внутрь флаконы со своим зельем, а потом зашила разрез.
   Я начал неистово рвать шов зубами, стараясь скорее добраться до флакона. К счастью, передние зубки оказались у меня такие острые, что в несколько секунд я проделал в матраце дыру, позволившую мне залезть внутрь. Обхватив флакон за горлышко, я вытащил его наружу.
   Я поспешил выбраться из-под матраца, катя флакон перед собой, и, конечно, он упал на пол, но не разбился. Спрыгнув вслед за ним, я внимательно осмотрел его. Он был как две капли похож на тот флакон, что я видел в руках Великой старшей ведьмы, перед тем как она вылила его содержимое мне в рот. Я даже заметил наклейку на нём: «Формула-86 замедленного действия», а чуть ниже — «500 доз».
   «Ах, что я за молодец», — подумал я про себя и даже подпрыгнул на месте от радости, что так удачно всё получилось.
   И вдруг из-под кровати выпрыгнули аж три зелёные лягушки и замерли на ковре, уставясь на меня громадными чёрными глазищами. Их взгляды были настолько печальны, что у меня сжалось сердце. Ничего более печального я не видел до сих пор. И тогда я подумал: «А что, если эти лягушки тоже были когда-то детьми, пока в их жизни не появилась эта страшная Великая ведьма?»
   — Кто вы? — спросил я, и в тот же миг услышал звук вставляемого в замочную скважину ключа. Дверь широко распахнулась, и на пороге возникла Великая старшая ведьма. Одним прыжком лягушки оказались под кроватью, а я метнулся вслед за ними, не выпуская из лапок заветный флакон.
   Спрятавшись за ножкой, я подглядывал, как Великая ведьма прошествовала мимо меня. Бедные лягушки сидели тихо-тихо, прижавшись друг к другу. Они явно не умели прятаться так хорошо, как это умеют делать мыши. И не умеют так стремительно бегать, а только неуклюже прыгают. Мы все сидели в безмолвии, ожидая, что же будет дальше, и вдруг под кроватью показалось лицо Великой ведьмы. Она наклонилась и стала всматриваться в подкроватную темноту. Я отодвинулся в тень кроватной ножки. А Великая ведьма злорадно ухмыльнулась:
   — Вот вы где, мои милые лягушата! Ну сидите, сидите и будьте готовы, утром я вас вышвырну в окошко.
   В этот момент с верхнего балкона раздался голос моей бабушки, так хорошо слышный в открытую дверь:
   — Ну где же ты, мой дорогой? Давай поскорее, пора уже уходить!
   — Кто это там кричит? — рявкнула Великая старшая ведьма, и я увидел из-за ножки кровати, что она решительно направилась к балконной двери.
   — Кто это на моём балконе?
   С этими словами она вышла на балкон.
   — Что это за носок болтается? — спросила она резко.
   Я в ужасе замер.
   — Ах, здравствуйте! — приветливо откликнулась моя бабушка. — Простите, что я нечаянно уронила своё вязанье на ваш балкон, но вы не беспокойтесь, я крепко держу клубок и, кажется, смогу поднять его сама. Благодарю вас!
   Меня просто восхитило самообладание бабушки, её спокойствие и хладнокровие.
   — А с кем это вы разговаривали только что? — с подозрением спросила Великая ведьма. — Кого вы звали и кому советовали поторопиться?
   — Я разговаривала с внуком, — услышал я спокойный голос бабушки, — он очень задержался в ванной, а ему пора уходить. Знаете, он там читает и забывает о времени. А у вас, милая, наверное, тоже есть дети?
   — Нет, нету! — нервно откликнулась Великая ведьма и с этими словами быстро вернулась в комнату, захлопнув за собой балконную дверь.
   Путь к возвращению окончательно был отрезан! Неужели я погиб?! Снова я оказался взаперти, на этот раз не за ширмой, а под кроватью Великой ведьмы, да ещё в компании с какими-то лягушатами. Меня, как и их, обуял страх. Если ведьма найдёт меня здесь, то я, без сомнения, разделю участь лягушат.
   В этот момент в дверь постучали.
   — Кто это так поздно? — резко и недовольно спросила Великая ведьма.
   — Это мы, старейшие из ведьм, — проскрипел робкий голос из-за двери. — Уже шесть часов вечера, а вы обещали нам несколько флаконов...э-э-э... мы поэтому пришли... ваше величество.
   Ведьма нехотя прошла к двери, открыла её, и я увидел из своего убежища множество ног в башмаках и модных туфлях, целый ряд длинных юбок, вплывающих в комнату. Ноги ступали медленно, неуверенно, как будто бы их обладательницы были чем-то напуганы.
   — Да входите же! — рявкнула Великая ведьма. — Что вы там дрожите на пороге? Не могу же я заниматься вами целый вечер!
   О такой удаче я не мог и мечтать! Быстрее молнии прошмыгнул я к открытой двери, прыгая через башмаки и туфли, и пулей вылетел в коридор, крепко прижимая к себе бесценную добычу. К счастью, никто из входящих в комнату ведьм меня не заметил и никто не завизжал мне вслед: «Мышь! Мышь!» Убегая, я слышал только бормотанье старых ведьм, униженно благодаривших свою предводительницу.
   Выскочив из коридора на лестницу, я в мгновение ока взлетел на свой этаж. Даже не переведя дыхание, рысью пронёсся через весь наш коридор, и вот она, заветная дверь моей спальни! Только здесь я смог перевести дух, благо коридор в этот момент был пуст. Крепко обняв флакончик лапками, я начал постукивать его донышком в дверь: тук-тук-тук... Но почему же бабушка не слышит меня? Ведь стук получался такой громкий! Я постучал опять, уже опасаясь, что кто-нибудь услышит эти звуки раньше, чем бабушка откроет мне дверь, но дверь не открывалась! Что же делать? Я решился на отчаянный шаг и громко крикнул:
   — Бабушка! Это же я! Впусти меня!
   И тут наконец за дверью послышались мягкие шаги по ковру, дверь отворилась, и я влетел в комнату, как пущенная стрела.
   — Готово! Я всё достал! — закричал я и запрыгал от радости. — Посмотри, бабушка, вот оно! Целый флакон!
   Бабушка опустилась на ковёр рядом со мной и, подняв меня на ладони, ласково гладила пальцами, приговаривая:
   — Слава богу, ты жив, милый! Хорошо, что с тобой ничего не случилось!
   Она чуть не плакала от радости. А я-то как был рад! Ведь не вор-домушник, не опытный взломщик-громила, а всего лишь маленький мышонок перехитрил саму Великую ведьму и унёс у неё из-под носа целый флакон её нового секретного зелья!
   Бабушка между тем изучала надпись на флаконе и вновь взялась меня хвалить:
   — Да, ты оказался удивительно ловок! Прямо волшебник, золотой мой мальчик! Но как же ты сумел выбраться из комнаты этого чудовища?
   Я рассказал подробно о визите старых ведьм, появившихся там, на моё счастье. Конечно, я признался, что чуть не умер от страха, когда Великая ведьма захлопнула балконную дверь, и что никогда в жизни мне не хотелось бы оказаться в таком положении ещё хоть раз.
   — Ещё бы! — воскликнула бабушка. — Я ведь видела её, когда разговаривала с ней с балкона. Она отвратительная! Она убийца! Вероятно, это злейшее существо на целом свете!
   — А ты рассмотрела её маску? — спросил я.
   — Да, маска у неё превосходная, — честно признала бабушка. — Настоящее лицо очень приятной молодой женщины.
   Она снова погладила меня:
   — Мой дорогой, я ведь почти не верила, что увижу тебя живым! Как я рада, что мы снова вместе!

Мистер и миссис Дженкинс встречают Бруно

   Наконец-то мы с бабушкой оказались в её уютной спальне, где она посадила меня на столик, поставив рядом драгоценный флакон.
   — В котором часу эти ведьмы ужинают? — спросила она.
   — Часов в восемь вечера, — ответил я. Бабушка взглянула на часы: было только десять минут седьмого.
   — Ну что же, — сказала она, — у нас есть время, чтобы предпринять наш следующий решительный шаг!
   Вдруг она заметила Бруно, который всё сидел в вазе с фруктами. За это время, наверное, не меньше трёх громадных бананов исчезли в его животе, а он трудился в поте лица ещё над одним. Мне показалось, что он порядком раздался в размерах.
   Бабушка ласково сказала:
   — Наверное, с тебя уже хватит, малыш, — и осторожно перенесла его из вазы на столик. — Пора тебя вернуть в лоно твоей семьи. Как ты думаешь, Бруно?
   Бруно недовольно нахмурился. Я даже не представлял себе раньше, что мыши умеют сердиться и хмуриться, но Бруно сумел выразить все эти чувства.
   — Мои родители разрешают мне есть столько, сколько я хочу, — недовольно сказал он. — Разумеется, я лучше отправлюсь к ним.
   — Конечно, конечно, — поддержала его бабушка. — Как ты думаешь, где они могут быть сейчас?
   Я поспешил уточнить:
   — Когда мы бежали сюда из зала для игры в мяч, я видел их в комнате отдыха.
   — Ну что же, — сказала бабушка, — пойдёмте туда, посмотрим, там ли они ещё.
   — Ты с нами? — спросила она меня.
   — Я ответил, что пойду с удовольствием.
   — Вот что, малыши, — сказала бабушка, — посажу-ка я вас в свою сумочку. Но сидите там тихо, чтобы никто вас не заприметил. Но уж если вам захочется выглянуть, разрешаю вам высунуть только нос, и не больше!
   Сумка у бабушки была прекрасная: широкая, из мягкой чёрной кожи, с застёжкой-молнией и с брелоком в виде панциря черепахи. Она посадила нас в сумку, но не застегнула её. Что касается меня, то я вовсе не беспокоился о том, увидят нас или нет: я был под защитой бабушки, поэтому ничего не боялся и, конечно, мне хотелось всё видеть. Я уселся в боковой карман, поближе к застёжке, оттуда мне было удобно высовывать голову и смотреть по сторонам. А Бруно, посаженный в сумку, неожиданно закричал:
   — Отдайте мне кусок банана, который я не доел!
   — Да, да! Конечно, — сразу согласилась бабушка, ешь, — только сиди спокойно, а то я не донесу тебя до твоих родителей!
   Она повесила сумку через плечо и пошла спокойно по коридору, мягко постукивая по ковру своей палочкой.
   На лифте мы спустились на первый этаж и направились в комнату отдыха. Родители Бруно действительно сидели там в удобных креслах перед низеньким столиком со стеклянной столешницей. Там были и другие люди, они тоже сидели в креслах, парами или большими группами, разговаривали, смеялись. И только мистер и миссис Дженкинс были как бы в стороне от всех: он читал газету, она молча что-то вязала. Я затих в своём укрытии, но перед этим, высунувшись из кармашка, я всё успел рассмотреть.
   Моя милая бабушка, в красивой кружевной накидке, чуть слышно постукивая по ковру палочкой, направилась прямиком к столику мистера и миссис Дженкинс.
   — Простите, вы — мистер и миссис Дженкинс? — мягким тоном спросила она.
   Мистер Дженкинс, нахмурив брови, строго взглянул на бабушку поверх газеты:
   — Да, это мы. Чем могу быть вам полезен, мадам?
   — Боюсь, что у меня для вас ошеломляющая новость, мистер Дженкинс, — сказала бабушка. — Это касается вашего сына Бруно.
   Миссис Дженкинс отложила вязанье:
   — Что этот паршивец натворил ещё? Опять, наверное, что-нибудь утащил из кухни?
   — Нет, — покачала головой бабушка, — на этот раз всё гораздо хуже. Не поискать ли нам с вами более укромное место для разговора?
   — Для чего всё это, не понимаю! — пожал плечами мистер Дженкинс. — Мы привыкли к его выходкам.
   Бабушка была настойчива. Она предложила мистеру и миссис Дженкинс пройти в их комнату, но тут отец Бруно возмутился:
   — С какой стати я должен куда-то идти? Я не желаю никуда уходить отсюда ни для каких разговоров. Мне хорошо здесь и... благодарю вас!
   Я смотрел на него из-под бабушкиной руки: он был довольно крупный мужчина, высокого роста, но вести себя прилично не умел. Мне показалось, что в разговоре с моей бабушкой он задирал нос, как будто она была продавцом негодного товара.
   Я хорошо знал свою бабушку и чувствовал, что она едва сдерживает свой гнев. Но она очень спокойно сказала:
   — Вы должны понять, что тема моего разговора деликатная. Я не могу вести его в присутствии стольких людей. Он касается только вас.
   Отец Бруно заносчиво прервал её:
   — Я буду говорить с вами там, где мне удобно, так что начинайте, мадам! И поторопитесь, я жду! Если Бруно разбил окно или раздавил ваши очки, не волнуйтесь, я всё оплачу. Но для этого я даже не пошевельнусь, и мне совсем не нужно уходить с этого места.
   Слыша, какой оборот принимает разговор, я высунулся чуть-чуть из кармана бабушкиной сумки и увидел, что некоторые люди примолкли и начали прислушиваться к громкому голосу мистера Дженкинса.
   — А где же сам Бруно? — уже гремел мистер Дженкинс. — Почему мы говорим о нём в его отсутствие? Пришлите его ко мне!
   — Вы хотите его видеть? — удивительно спокойно произнесла моя бабушка. — Ну что же, он уже здесь! Бруно сидит в моей сумочке, вот тут, — и она похлопала ладонью по сумке, висящей у неё через плечо.
   — Что за чушь, мадам? — возмутился отец Бруно. — Как он может сидеть в вашей сумке? — Он почти кричал, казалось, ещё немного, и он задохнётся от гнева.
   Супруга мистера Дженкинса чопорно взглянула на бабушку:
   — Вы, очевидно, хотите нас позабавить неуместной шуткой?
   — К сожалению, никаких шуток, — грустно возразила бабушка. — Дело в том, что ваш сын попал в большую беду.
   — Он постоянно попадает в какую-нибудь беду, — заметил мистер Дженкинс уже более спокойным тоном. — Для нас это — вполне привычно: то он что-нибудь сломает, то он объестся так, что потом ужасно страдает, бурчит и бурлит, как джазовая группа. Но, знаете ли, в этом случае достаточно одной ложки касторки, чтобы привести его в нормальное состояние. Так что натворил этот маленький нахал сейчас, и всё же, где он?
   — Я уже сказала вам, — мягко ответила бабушка. — Он в моей сумочке. Но всё же я предлагаю вам перейти для дальнейшего разговора в вашу комнату, там вы сможете спокойно встретиться с Бруно и поговорить с ним.
   — Сумасшедшая, — убеждённо сказала миссис Дженкинс своему мужу. — Попроси её, пожалуйста, уйти.
   Бабушка словно не слышала. Обращаясь к мистеру Дженкинсу, она сказала:
   — Дело в том, что с вашим сыном произошла жестокая, крутая перемена...
   — Какого дьявола?! — опять не выдержал отец Бруно, вновь повысив голос. — Что вы имеете в виду?!
   — Нет, нет! — не унималась его супруга. — Пусть эта ненормальная скорее уйдёт!
   — Я всё время пытаюсь вам объяснить... — настойчиво продолжала бабушка, — мой родной внук видел, как онисделали это...
   — Видел что? Кто и что с ним сделал, ради всего святого, — вы можете сказать толком? — заорал мистер Дженкинс, и его огромные чёрные усы запрыгали вверх и вниз.
   — Мой внук видел своими глазами, как ведьмы превратили вашего Бруно в мышь, — тихо произнесла бабушка.
   — Дорогой, пригласи сюда, пожалуйста, директора отеля, — опять вмешалась миссис Дженкинс, — её нужно просто вышвырнуть отсюда!
   Терпение моей бабушки лопнуло, она пошарила осторожно в сумке и извлекла на свет божий Бруно, а потом бережно поставила его на стеклянную крышку стола.
   Только один взгляд бросила миссис Дженкинс на раздувшегося от еды мышонка, который чавкал, держа в лапках всё ещё недоеденный кусок банана. Только один взгляд... и она завизжала так пронзительно, что сразу зазвенели хрустальные подвески большой люстры. Миссис Дженкинс выскочила из кресла с безумным воплем:
   — Это мышь! Мышь! Уберите её прочь! Я не выношу мышей!
   — Но это же ваш Бруно, — остановила её бабушка.
   — Вы наглая, злобная старуха! — заорал во весь голос мистер Дженкинс.
   Он скрутил свою газету и стал лупить ею по столу, пытаясь сбросить на пол своего несчастного сына. А тот, несмотря на свой огромный живот, довольно ловко увёртывался от этих ударов.
   Бабушка протянула к столу руку и успела подхватить мышонка, пока его не успел огреть газетой разъярённый папаша. Миссис Дженкинс продолжала вопить с обезумевшими от страха глазами, а над всеми нами горой возвышался мистер Дженкинс, крича даже громче своей жены:
   — Вон отсюда! Как вы смеете пугать мою жену?! Немедленно забирайте свою грязную мышь, и чтобы мы вас больше не видели!
   — Помогите! Да помогите же!!! — перекрывая крик мужа своим визгом, миссис Дженкинс уже явно обращалась к окружавшим нас посетителям комнаты отдыха.
   — Ну что же, — вздохнула бабушка. — Я сделала всё, что могла!
   С этими словами она посадила Бруно в сумочку и спокойно и гордо удалилась вместе с нами обоими под непрекращающиеся крики супружеской пары.

План

   Совершенно измученные, вошли мы в бабушкину спальню. Здесь она посадила нас на стол, и тут уже я дал волю своему гневу.
   — Почему же ты сам не сказал им ничего? — с возмущением набросился я на Бруно.
   — Потому что я ел банан, — объяснил Бруно. Он снова ловко запрыгнул в вазу с фруктами, чтобы продолжить свою трапезу.
   — Ну и противный же ты мальчишка! — не стерпела бабушка.
   — Никакой не мальчишка! — вспылил я. — Мышь!
   — Ну хорошо, дружок, — пыталась успокоить меня бабушка. — Сейчас не время ссориться. Ведь через полтора часа все ведьмы соберутся в столовой на ужин. И каждая из них должна получить свою порцию «Формулы-86». Так что же нам предпринять?
   — Ты опять забываешь, бабушка, что мыши могут проникнуть туда, куда человеку ни за что не попасть!
   — Разумеется, ты прав, — согласилась со мной бабушка. — Но ведь даже мышка не может бегать по столу в обнимку с бутылочкой яда и подливать его каждой леди в её тарелку.
   — А я и не собираюсь делать это в столовой, — обиделся я. — Гораздо проще пробраться на кухню! Как раз сейчас там готовят для них ужин.
   — Ах, малыш! — восхищённо поглядела на меня бабушка. — Мне кажется, что, превратившись в мышь, ты стал в десять раз сообразительней!
   Я попытался объяснить бабушке, как ловко может бегать мышка среди кухонной утвари, не замеченная никем, а бабушка только улыбалась мне и кивала.
   Но тут я задумался: а как же я узнаю, что именно готовят ведьмам на ужин? Я бы совсем не хотел влить ведьмин коктейль в еду, предназначенную для ни в чём не повинных людей. А вдруг яд попал бы в тарелку моей дорогой бабушки? Я поделился с ней своими сомнениями. И тогда она предложила мне следующее: незаметно прокрасться на кухню, тихонько залезть в тёмную щёлку, смотреть и слушать. Повара обязательно будут говорить между собой о том, кто, что и для кого готовит. Надо только внимательно слушать. Когда на кухне готовят ужин для большой группы людей, это всегда делается отдельно от других порций.
   — Но имей в виду, — предупредила бабушка, — это очень опасная затея. Будь готов к тому, что повара совсем не обрадуются мышке на кухне! Если кто-то заметит тебя, они сделают всё, чтобы тебя поймать и тогда... сам понимаешь!
   — Не бойся, я не попадусь! — заверил я бабушку.
   — И тебе ведь нужно будет всё время таскать с собой этот флакон! Ты не сможешь с ним бегать быстро... И удастся ли тебе удрать от них?
   — Не волнуйся, ведь я уже бегал с этим флаконом в обнимку на задних лапках. Помнишь, когда спасался из комнаты Великой старшей ведьмы?
   — Ну хорошо, а как ты отвинтишь крышку флакона? Порой и людям это не всегда под силу.
   Я тут же решил продемонстрировать, как это я делаю, и у меня хорошо получилось.
   — Великолепно! — восхитилась бабушка.
   Между тем время приближалось к половине восьмого. Бабушка решила спуститься вниз, в столовую, посадив меня, вместе с заветным флаконом, в свою сумочку. Наш план был таков: она тихонько опускает меня под столом на пол, и я, прячась меж ножек столов и стульев, пробираюсь к двери, ведущей на кухню. Эта дверь часто открывается, ведь в столовую из кухни постоянно заходят официанты. И когда дверь будет открыта, мне нужно будет незаметно проскользнуть на кухню. И постараться, чтобы на меня не наступили и не прищемили хвост.
   — Помни, пожалуйста, что бы ни случилось, не давайся им в руки! Не дай себя поймать!
   — Ну хватит об этом, бабушка! — прервал я её. — А то от твоих предостережений я начинаю волноваться!
   — Нет, нет! Я верю, ты храбрый парень. И помни, что я очень тебя люблю! Я знаю, конечно, что с тобой ничего не случится.
   Я решил сменить тему разговора:
   — А что же нам делать с Бруно?
   Услышав своё имя, Бруно перестал жевать и поднял мордочку:
   — Я иду с вами, — заявил он твёрдо. — Я совсем не собираюсь пропускать свой ужин!
   После минутного раздумья бабушка сказала:
   — Я беру тебя с собой, но поклянись мне, что будешь тихо сидеть в моей сумочке и не шелохнёшься!
   — А как же мой ужин? Вы будете подавать мне его в сумочку со своего стола?
   — Конечно, — уверила обжору бабушка. — Но только при одном условии: ты будешь вести себя хорошо! Ну а ты, мой дорогой, ты хотел бы поесть?
   — Нет, — ответил я. — Если я поем, то буду не в форме, а я и так волнуюсь. Мне нужно быстро бегать.
   — Пожалуй, ты прав, — согласилась бабушка. — Тебе предстоит большая работа. Такого ты ещё не делал никогда!

На кухне

   — Пора! — объявила бабушка торжественно. — Наступает важный момент! Ты готов, дружочек?
   Часы показывали половину восьмого. Бруно всё ещё сидел во фруктовой вазе, приканчивая очередной банан.
   — Подождите, — сказал он, — ещё немного!
   — Ну уж нет! — решительно отрезала бабушка. — Нам пора идти, а ты, если ещё не наелся, можешь оставаться здесь!
   С этими словами она сжала Бруно в ладони, может быть, излишне крепко, оттого что и сама волновалась. Такой я её ни разу не видел.
   — Я посажу вас обоих снова в сумочку, но не закрою её, — пояснила она.
   Сначала бабушка устроила в сумочке Бруно, а потом подняла меня (флакон свой я крепко сжимал лапками) и нежно чмокнула меня в нос:
   — Удачи, тебе! А кстати, ты ведь помнишь, что у тебя есть хвостик? И довольно длинный. Он может тебе пригодиться, когда ты будешь карабкаться вверх: ты сумеешь обвить своим хвостиком какой-нибудь подходящий предмет и повиснуть на нём. Не забывай об этом!
   Я подумал: «А жаль, что мы не вспомнили о хвосте раньше! Тогда бы я воспользовался им для тренировки перед началом такой серьёзной операции».
   Но было уже поздно. Бабушка взяла свою палочку и направилась к лифту. В сумке я занял опять свой наблюдательный пост в боковом кармашке, но на всём нашем пути по коридору к лифту нам так никто и не встретился.
   В лифте бабушка тихо сказала нам:
   — Учтите, что в столовой я уже не смогу разговаривать с вами. Ведь если кто-нибудь заметит, что я разговариваю со своей сумкой, то меня примут за ненормальную.
   Лифт остановился на первом этаже, и бабушка, пройдя спокойно через вестибюль, вошла в столовую. Это был огромный зал с расписным потолком и зеркальными стенами. Постоянные обитатели отеля сидели на своих местах, и многим из них уже принесли ужин. Официанты ловко скользили между столами с полными подносами.
   Наш стол был небольшой, и находился он почти в центре зала. Когда бабушка села и поставила на пол сумочку, я осторожно выглянул из неё и увидел, что два длинных стола ещё были не заняты. На этих пустующих пока столах были расставлены таблички на серебряных стоечках, оповещающие всех, что они зарезервированы за членами КОПЖД.
   Бабушка тоже обратила внимание на это, но не проронила ни слова. Она развернула свой красивый носовой платок и набросила его на сумку, успев под платком отыскать меня рукой и осторожно вынуть оттуда. Держа меня, накрытого платком, у своего лица, она прошептала: