Страница:
Любовные заговоры бываютъ двоякіе: приворотъ милыхъ или желаемыхъ людей и изводъ постылыхъ. Въ посл?днемъ случа? д?йствуетъ мщеніе или ревность. Т? и другіе заговоры бываютъ заглазные, голословные или же соединени съ нашептываніемъ на воду, которую даютъ пить или съ заговоромъ и другими д?йствіями надъ волосами, остриженными ногтями, частями одежды, или надъ сл?домъ прикосновенной особы, т. е. надъ землею, взятою изъ-подъ ступни ея. Любжа вообще т. е. изводное и приворотное зелье, безспорно принадлежитъ къ числу т?хъ народныхъ врачебныхъ средствъ, кои над?лали много зла, подъ этимъ предлогомъ не р?дко отравляли людей, какъ мн? самому случалось вид?ть. Большею частію даютъ въ этомъ случа? сильно возбуждающіе яды, коихъ посл?дствіями иногда удавалось воспользоваться, что и служило мнимымъ подтвержденіемъ таинственной силы заговора. Довольно изв?стное безтолковое средство привораживать къ себ? женщину, заключается въ сл?дующемъ: нашедши пару совокупившихся лягушекъ, должно посадить ихъ въ коробку или корзинку съ крышкой или буракъ, наверт?въ въ него много дыръ; бросивъ или закопавъ это въ л?су, въ муравейникъ, б?жать безъ оглядки – иначе попадешься чертямъ на расправу; – черезъ трои сутки найдешь въ коробк? одн? кости и между ними какую-то вилочку и крючечекъ. Зац?пивъ мимоходомъ женщину гд? нибудь крючечкомъ этимъ за платье и отпустивъ опять, заставишь ее страдать и вздыхать по себ?; а если она уже надо?стъ, то стоитъ только прикоснуться къ ней вилочкой, и она тебя забудетъ. Этотъ вымыселъ празднаго воображенія изв?стенъ у насъ почти повсем?стно. Другой подобный состоитъ въ чарахъ надъ зм?ей; третій – надъ сердцами двухъ б?лыхъ голубей, и пр. Это подробн?е описано въ книг? Сахарова. Вообще слово любжа означаетъ зелье, для извода постылыхъ людей, нелюбыхъ сердцу, и для приворота любыхъ, по коимъ сохнешь. Для составленія любжи копаютъ лютые коренья, также какъ и для клада, въ Ивановъ день, 23 іюня.
Въ средніе в?ка творили въ Европ? чары надъ поличіемъ того, кому желали зла, или надъ куклой, од?той по наружности такъ, какъ тотъ обыкновенно од?вался. Зам?чательно, что у насъ на Руси сохранилось м?стами что-то подобное, изр?дка проявляющееся, кажется, исключительно между раскольниками. Люди эти не разъ уже – и даже въ нов?йшее время – распускали въ народ? слухи, что по деревнямъ ?здитъ какой-то фармасонъ, въ б?лой круглой шляп?, – а б?лая шляпа, какъ изв?стно, въ народ? искони служитъ прим?тою фармасонства: – этотъ-де челов?къ обращаетъ народъ въ свою в?ру, над?ляя вс?хъ деньгами; онъ списываетъ со всякаго, принявшаго в?ру его, поличіе и увозитъ картину съ собою, пропадая безъ в?сти. Если же впосл?дствіи новый посл?дователь фармасонщины откинется и изм?нитъ, то б?лая шляпа стр?ляетъ въ поличіе отступника и этотъ немедленно умираетъ.
Возвратимся къ своему предмету, къ порч? любовной и любж?. Это пов?рье, кром? случаевъ, объясненныхъ выше, принадлежитъ не столько къ числу вымысловъ празднаго, сказочнаго воображенія, сколько къ попыткамъ объяснить непонятное, непостижимое и искать спасенія въ отчаяніи. Внезапный переворотъ, который сильная, необъяснимая для холоднаго разсудка, страсть производитъ въ молодомъ парн? или д?вк?, – заставляетъ стороннихъ людей искать особенной причины такому явленію, и тутъ обыкновенно приб?гаютъ къ объясненію посредствомъ чаръ и порчи. То, что мы называемъ любовью, простолюдинъ называетъ порчей, сухотой, которая должна быть напущена. А гд? необузданныя, грубыя страсти не могутъ найти удовлетворенія, тамъ он? также хотятъ, во чтобы ни стало, достигнуть ц?ли своей; люди бывалые знаютъ, что отговаривать и уб?ждать тутъ нечего; разсудокъ утраченъ; легче д?йствовать посредствомъ суев?рія – да притомъ т?мъ же путемъ корысть этихъ бывалыхъ людей находитъ удовлетвореніе. Но я попрошу также и въ этомъ случа? не упускать изъ виду – на всякій случай – д?йствіе и вліяніе животнаго магнетизма, который, если хотите, также есть не иное что, какъ особенное названіе общаго нашего нев?жества. – Настойчивость и сильная, непоколебимая воля и въ этомъ д?л?, какъ во многихъ другихъ, не смотря на вс? нравственныя препоны, достигали не р?дко ц?ли своей, – а спросите ч?мъ? Глазами, иногда можетъ быть и р?чами, а главное, именно силою своей воли и ея нравственнымъ вліяніемъ. Если же при этомъ были произносимы таинственныя заклинанія, то они, съ одной стороны, не будучи въ состояніи вредить д?лу, съ другой чрезвычайно спорили его, давъ преданному имъ суев?ру еще большую силу и нич?мъ непоколебимую ув?ренность. Безспорно, впрочемъ, что самая большая часть относящихся сюда разсказовъ основаны на жалкомъ суев?ріи отчаяннаго и растерзаннаго страстями сердца.
Парень влюбился однажды на смерть въ д?вку, которая, по разсчетамъ родителей его, не была ему ровней. Малый былъ не глупый, а притомъ и послушный, привыкшій съ измала думать, что выборъ для него хозяйки зависитъ безусловно отъ его родителей и что законъ не велитъ ему м?шаться въ это д?ло; родители скажутъ ему: мы присудили сд?лать то и то, а онъ, поклонившись въ ноги, долженъ отв?чать только: власть ваша. Положеніе его становилось ему со дня на день несносн?е; вся душа, вс? мысли и чувства его оборотились верхъ дномъ и онъ самъ не могъ съ собою совладать. Онъ уб?ждался разумными доводами, а можетъ быть бол?е еще строгимъ приказаніемъ родителей, но былъ не въ силахъ переломить свою страсть и бродилъ ночи напролетъ, заломавъ руки, не зная, что ему д?лать. Мудрено ли, что онъ въ душ? пов?рилъ, когда ему сказали, что д?вка его испортила? Мудрено ли, что онъ Богъ в?сть какъ обрадовался, когда об?щали научить его, какъ снять эту порчу, которая-де приключилась отъ приворотнаго зелья или заговора, даннаго ему д?вкой? Любовь, н?сколько грубая, суровая, но т?мъ бол?е неодолимая, и безъ того спорила въ немъ съ ненавистію, или по крайней м?р? съ безотчетною досадою и местію; онъ подкр?пился лишнимъ стаканомъ вина, по сов?ту знающихъ и бывалыхъ людей, и сд?лалъ вн? себя, чему его научили: пошелъ и прибилъ больно б?дную д?вку своими руками. Если побьешь ее хорошенько, сказали ему, то какъ рукой сыметъ. И подлинно, какъ рукой сняло; парень хвалился на весь міръ, что онъ сбылъ порчу и теперь здоровъ. Опытные душесловы наши легко объяснятъ себ? эту задачу. Вотъ вамъ прим?ръ – не магистическій, впрочемъ – какъ, по видимому, самое безсмысленное средство, не мен?е того иногда довольно надежно достигаетъ своей ц?ли. И см?шно и жалко. Не мудрено, впрочемъ, что народъ, склонный вообще къ суев?ріямъ и объясняющій все недоступное понятіямъ его постредствомъ своей демонологіи, состояніе влюбленнаго до безумія не можетъ объяснить себ? иначе какъ т?мъ же, необыкновеннымъ образомъ. Указаніе на это находимъ мы даже въ народныхъ п?сняхъ, гд? наприм?ръ отчаянный любовникъ говоритъ своей возлюбленной, что она ему «раскинула печаль по плечамъ и пустила сухоту по животу!»
Вотъ прим?ръ другаго рода: молодой челов?къ, безъ памяти влюбившійся въ д?вушку, очень ясно понималъ разсудкомъ своимъ, что она ему, по причинамъ слишкомъ важнымъ, не можетъ быть четой – хотя и она сама, какъ казалось, безсознательно отв?чала его склонности. Ему долго казалось, что въ безкорыстной страсти его н?тъ ничего преступнаго, что онъ ничего не хочетъ, не желаетъ, а счастливъ и доволенъ однимъ этимъ чувствомъ. Но пора пришла, обстоятельства также – и съ одной стороны онъ содрогнулся, окинувъ мыслями объемъ и силу этой страсти и бездну, къ коей она вела, – съ другой, почиталъ вовсе несбыточнымъ, невозможнымъ, освободиться отъ нея. Тогда добрые люди отъ коихъ онъ не могъ утаить своего положенія, видя, что онъ близокъ къ сумазбродству и гибели, – сум?ли настроить разгоряченное воображеніе его на то, чтобы въ отчаяніи искать помощи въ таинствахъ чаръ: «встань на самой зар?, выдь, не умывшись, на восходъ солнца и въ чистомъ пол?, натощакъ, умойся росою съ семи травъ; дошедши до мельницы, спроси у мельника топоръ, сядь на бревно верхомъ, положи на него передъ собою щепку, проговори такой-то заговоръ, глядя прямо передъ собою на эту щепку, и поднявъ топоръ выше головы при посл?днемъ слов?: „и не быть ей въ ум?-помысл? моемъ, на ретивомъ сердц?, въ буйной въ головушк?, какъ не стростись щеп? перерубленной – аминь“, ударь сильно топоромъ, со всего размаху, перес?ки щепку пополамъ, кинь топоръ вл?во отъ себя, а самъ б?ги безъ оглядки вправо, домой, и крестись дорогой – но не оглядывайся: станетъ легко. «Что же? Благородная р?шимость молодаго челов?ка въ этомъ безтолковомъ средств? нашла сильную подпору: не в?ря никоимъ образомъ, при выход? изъ дому, чтобы стало силъ челов?ческихъ на подавленіе этой страсти, хотя и былъ уб?жденъ, что долгъ и честь его требуютъ того – онъ возвратился отъ мельницы веселый, спокойный – на душ? было легко: – всл?дъ за т?мъ онъ возвратилъ д?виц? полученную отъ нея записку не распечатанною. Такъ сильно былъ онъ уб?жденъ, что д?ло кончено, союзъ расторгнутъ – и съ этого дня, объ этой несчастной любви не было бол?е р?чи!
Сглазъ, притка или порча отъ сглазу, отъ глаза, недобрый глазъ – есть пов?рье довольно общее, не только между вс?ми славянскими, но и весьма многими другими, древними и новыми народами. Мы оставимъ его сюда потому, что оно, по народному пов?рью, близко къ предыдущему. Уже одна всеобщность распространенія этого пов?рья, должна бы, кажется, остановить всякое торопливое и довременное сужденіе о семъ предмет?; хотя всякое образованное общество и считаетъ обязанностію изд?ваться гласно надъ такимъ см?шнымъ суев?ріемъ, – между т?мъ какъ втайн? многіе искренно ему в?рятъ, не отдавъ себ? въ томъ никакого отчета. Скажемъ же не обинуясь, что пов?рье о сглаз?, безъ всякаго сомн?нія, основано на истин?; но оно обратилось, отъ преувеличенія и злоупотребленій, въ докучную сказку, какъ солдатъ Яшка, Сашка с?рая с?рмяжка, или знаменитое пов?ствованіе о постройк? костянаго дома. Безспорно есть изр?дка люди, одаренные какою-то темною, непостижимою для насъ силою и властью, поражать прикосновеніемъ или даже однимъ взглядомъ своимъ другое, въ изв?стномъ отношеніи подчиненное слаб?йшее существо, д?йствовать на весь составъ его, на душу и т?ло, благотворнымъ или разрушительнымъ образомъ, или по крайней м?р? обнаруживать на него временно явно какое либо д?йствіе. Изв?стно, что ученые назвали это животнымъ магнетизмомъ, месмеризмомъ, и старались объяснить намъ, нев?ждамъ, такое необъяснимое явленіе различнымъ и весьма ученымъ образомъ; но, какъ очень трудно объяснить другому то, чего и самъ не понимаешь, – то конецъ концовъ былъ всегда одинъ и тотъ же, то есть, что мы видимъ въ природ? ц?лый рядъ однообразныхъ, но до времени необъяснимыхъ явленій, которыя состоятъ въ сущности въ томъ, что животныя силы д?йствуютъ не всегда отд?льно въ каждомъ нед?лимомъ, но иногда также изъ одного животнаго, или чрезъ одно животное на другое, въ особенности же черезъ челов?ка. Ученые называютъ это магнетизмомъ, а народъ сглазомъ. Стало быть и тутъ опять ученые разногласятъ съ народными пов?рьями только въ названіи, въ способ? выраженія, а въ сущности д?ла они согласны. Какъ бы то ни было, но если только принять самое явленіе это за быль, а не за сказку, то и пов?рье о сглаз? и порч?, въ сущности своей, основано не на вымысл?, а на вліяніи живой, или животной, природы. Переходя, однакоже, зат?мъ собственно къ нашему предмету, мы безспорно должны согласиться, что описанное явленіе прим?няется къ частнымъ случаямъ безъ всякаго толка и разбора, и отъ этого-то злоупотребленія оно обратилось въ нел?пую сказку. Изо ста, а можетъ быть даже изъ тысячи случаевъ или прим?ровъ, о коихъ каждая баба разскажетъ вамъ со всею подробностію, едвали найдется одинъ, который бол?е или мен?е состоитъ въ связи съ этою таинственною силою природы; вс? остальные были, в?роятно, сл?дствіемъ совс?мъ иныхъ причинъ, коихъ простолюдинъ не можетъ, или не хочетъ доискаться; по этому онъ, въ нев?жеств? своемъ, сваливаетъ все сподрядъ, по удобству и сподручности, на сглазъ и порчу – который же кстати молчитъ и не отговаривается, а потому и виноватъ.
V. Водяной.
VI. Моряны.
VII. Оборотень.
VIII. Русалка.
IX. В?дьма.
Въ средніе в?ка творили въ Европ? чары надъ поличіемъ того, кому желали зла, или надъ куклой, од?той по наружности такъ, какъ тотъ обыкновенно од?вался. Зам?чательно, что у насъ на Руси сохранилось м?стами что-то подобное, изр?дка проявляющееся, кажется, исключительно между раскольниками. Люди эти не разъ уже – и даже въ нов?йшее время – распускали въ народ? слухи, что по деревнямъ ?здитъ какой-то фармасонъ, въ б?лой круглой шляп?, – а б?лая шляпа, какъ изв?стно, въ народ? искони служитъ прим?тою фармасонства: – этотъ-де челов?къ обращаетъ народъ въ свою в?ру, над?ляя вс?хъ деньгами; онъ списываетъ со всякаго, принявшаго в?ру его, поличіе и увозитъ картину съ собою, пропадая безъ в?сти. Если же впосл?дствіи новый посл?дователь фармасонщины откинется и изм?нитъ, то б?лая шляпа стр?ляетъ въ поличіе отступника и этотъ немедленно умираетъ.
Возвратимся къ своему предмету, къ порч? любовной и любж?. Это пов?рье, кром? случаевъ, объясненныхъ выше, принадлежитъ не столько къ числу вымысловъ празднаго, сказочнаго воображенія, сколько къ попыткамъ объяснить непонятное, непостижимое и искать спасенія въ отчаяніи. Внезапный переворотъ, который сильная, необъяснимая для холоднаго разсудка, страсть производитъ въ молодомъ парн? или д?вк?, – заставляетъ стороннихъ людей искать особенной причины такому явленію, и тутъ обыкновенно приб?гаютъ къ объясненію посредствомъ чаръ и порчи. То, что мы называемъ любовью, простолюдинъ называетъ порчей, сухотой, которая должна быть напущена. А гд? необузданныя, грубыя страсти не могутъ найти удовлетворенія, тамъ он? также хотятъ, во чтобы ни стало, достигнуть ц?ли своей; люди бывалые знаютъ, что отговаривать и уб?ждать тутъ нечего; разсудокъ утраченъ; легче д?йствовать посредствомъ суев?рія – да притомъ т?мъ же путемъ корысть этихъ бывалыхъ людей находитъ удовлетвореніе. Но я попрошу также и въ этомъ случа? не упускать изъ виду – на всякій случай – д?йствіе и вліяніе животнаго магнетизма, который, если хотите, также есть не иное что, какъ особенное названіе общаго нашего нев?жества. – Настойчивость и сильная, непоколебимая воля и въ этомъ д?л?, какъ во многихъ другихъ, не смотря на вс? нравственныя препоны, достигали не р?дко ц?ли своей, – а спросите ч?мъ? Глазами, иногда можетъ быть и р?чами, а главное, именно силою своей воли и ея нравственнымъ вліяніемъ. Если же при этомъ были произносимы таинственныя заклинанія, то они, съ одной стороны, не будучи въ состояніи вредить д?лу, съ другой чрезвычайно спорили его, давъ преданному имъ суев?ру еще большую силу и нич?мъ непоколебимую ув?ренность. Безспорно, впрочемъ, что самая большая часть относящихся сюда разсказовъ основаны на жалкомъ суев?ріи отчаяннаго и растерзаннаго страстями сердца.
Парень влюбился однажды на смерть въ д?вку, которая, по разсчетамъ родителей его, не была ему ровней. Малый былъ не глупый, а притомъ и послушный, привыкшій съ измала думать, что выборъ для него хозяйки зависитъ безусловно отъ его родителей и что законъ не велитъ ему м?шаться въ это д?ло; родители скажутъ ему: мы присудили сд?лать то и то, а онъ, поклонившись въ ноги, долженъ отв?чать только: власть ваша. Положеніе его становилось ему со дня на день несносн?е; вся душа, вс? мысли и чувства его оборотились верхъ дномъ и онъ самъ не могъ съ собою совладать. Онъ уб?ждался разумными доводами, а можетъ быть бол?е еще строгимъ приказаніемъ родителей, но былъ не въ силахъ переломить свою страсть и бродилъ ночи напролетъ, заломавъ руки, не зная, что ему д?лать. Мудрено ли, что онъ въ душ? пов?рилъ, когда ему сказали, что д?вка его испортила? Мудрено ли, что онъ Богъ в?сть какъ обрадовался, когда об?щали научить его, какъ снять эту порчу, которая-де приключилась отъ приворотнаго зелья или заговора, даннаго ему д?вкой? Любовь, н?сколько грубая, суровая, но т?мъ бол?е неодолимая, и безъ того спорила въ немъ съ ненавистію, или по крайней м?р? съ безотчетною досадою и местію; онъ подкр?пился лишнимъ стаканомъ вина, по сов?ту знающихъ и бывалыхъ людей, и сд?лалъ вн? себя, чему его научили: пошелъ и прибилъ больно б?дную д?вку своими руками. Если побьешь ее хорошенько, сказали ему, то какъ рукой сыметъ. И подлинно, какъ рукой сняло; парень хвалился на весь міръ, что онъ сбылъ порчу и теперь здоровъ. Опытные душесловы наши легко объяснятъ себ? эту задачу. Вотъ вамъ прим?ръ – не магистическій, впрочемъ – какъ, по видимому, самое безсмысленное средство, не мен?е того иногда довольно надежно достигаетъ своей ц?ли. И см?шно и жалко. Не мудрено, впрочемъ, что народъ, склонный вообще къ суев?ріямъ и объясняющій все недоступное понятіямъ его постредствомъ своей демонологіи, состояніе влюбленнаго до безумія не можетъ объяснить себ? иначе какъ т?мъ же, необыкновеннымъ образомъ. Указаніе на это находимъ мы даже въ народныхъ п?сняхъ, гд? наприм?ръ отчаянный любовникъ говоритъ своей возлюбленной, что она ему «раскинула печаль по плечамъ и пустила сухоту по животу!»
Вотъ прим?ръ другаго рода: молодой челов?къ, безъ памяти влюбившійся въ д?вушку, очень ясно понималъ разсудкомъ своимъ, что она ему, по причинамъ слишкомъ важнымъ, не можетъ быть четой – хотя и она сама, какъ казалось, безсознательно отв?чала его склонности. Ему долго казалось, что въ безкорыстной страсти его н?тъ ничего преступнаго, что онъ ничего не хочетъ, не желаетъ, а счастливъ и доволенъ однимъ этимъ чувствомъ. Но пора пришла, обстоятельства также – и съ одной стороны онъ содрогнулся, окинувъ мыслями объемъ и силу этой страсти и бездну, къ коей она вела, – съ другой, почиталъ вовсе несбыточнымъ, невозможнымъ, освободиться отъ нея. Тогда добрые люди отъ коихъ онъ не могъ утаить своего положенія, видя, что онъ близокъ къ сумазбродству и гибели, – сум?ли настроить разгоряченное воображеніе его на то, чтобы въ отчаяніи искать помощи въ таинствахъ чаръ: «встань на самой зар?, выдь, не умывшись, на восходъ солнца и въ чистомъ пол?, натощакъ, умойся росою съ семи травъ; дошедши до мельницы, спроси у мельника топоръ, сядь на бревно верхомъ, положи на него передъ собою щепку, проговори такой-то заговоръ, глядя прямо передъ собою на эту щепку, и поднявъ топоръ выше головы при посл?днемъ слов?: „и не быть ей въ ум?-помысл? моемъ, на ретивомъ сердц?, въ буйной въ головушк?, какъ не стростись щеп? перерубленной – аминь“, ударь сильно топоромъ, со всего размаху, перес?ки щепку пополамъ, кинь топоръ вл?во отъ себя, а самъ б?ги безъ оглядки вправо, домой, и крестись дорогой – но не оглядывайся: станетъ легко. «Что же? Благородная р?шимость молодаго челов?ка въ этомъ безтолковомъ средств? нашла сильную подпору: не в?ря никоимъ образомъ, при выход? изъ дому, чтобы стало силъ челов?ческихъ на подавленіе этой страсти, хотя и былъ уб?жденъ, что долгъ и честь его требуютъ того – онъ возвратился отъ мельницы веселый, спокойный – на душ? было легко: – всл?дъ за т?мъ онъ возвратилъ д?виц? полученную отъ нея записку не распечатанною. Такъ сильно былъ онъ уб?жденъ, что д?ло кончено, союзъ расторгнутъ – и съ этого дня, объ этой несчастной любви не было бол?е р?чи!
Сглазъ, притка или порча отъ сглазу, отъ глаза, недобрый глазъ – есть пов?рье довольно общее, не только между вс?ми славянскими, но и весьма многими другими, древними и новыми народами. Мы оставимъ его сюда потому, что оно, по народному пов?рью, близко къ предыдущему. Уже одна всеобщность распространенія этого пов?рья, должна бы, кажется, остановить всякое торопливое и довременное сужденіе о семъ предмет?; хотя всякое образованное общество и считаетъ обязанностію изд?ваться гласно надъ такимъ см?шнымъ суев?ріемъ, – между т?мъ какъ втайн? многіе искренно ему в?рятъ, не отдавъ себ? въ томъ никакого отчета. Скажемъ же не обинуясь, что пов?рье о сглаз?, безъ всякаго сомн?нія, основано на истин?; но оно обратилось, отъ преувеличенія и злоупотребленій, въ докучную сказку, какъ солдатъ Яшка, Сашка с?рая с?рмяжка, или знаменитое пов?ствованіе о постройк? костянаго дома. Безспорно есть изр?дка люди, одаренные какою-то темною, непостижимою для насъ силою и властью, поражать прикосновеніемъ или даже однимъ взглядомъ своимъ другое, въ изв?стномъ отношеніи подчиненное слаб?йшее существо, д?йствовать на весь составъ его, на душу и т?ло, благотворнымъ или разрушительнымъ образомъ, или по крайней м?р? обнаруживать на него временно явно какое либо д?йствіе. Изв?стно, что ученые назвали это животнымъ магнетизмомъ, месмеризмомъ, и старались объяснить намъ, нев?ждамъ, такое необъяснимое явленіе различнымъ и весьма ученымъ образомъ; но, какъ очень трудно объяснить другому то, чего и самъ не понимаешь, – то конецъ концовъ былъ всегда одинъ и тотъ же, то есть, что мы видимъ въ природ? ц?лый рядъ однообразныхъ, но до времени необъяснимыхъ явленій, которыя состоятъ въ сущности въ томъ, что животныя силы д?йствуютъ не всегда отд?льно въ каждомъ нед?лимомъ, но иногда также изъ одного животнаго, или чрезъ одно животное на другое, въ особенности же черезъ челов?ка. Ученые называютъ это магнетизмомъ, а народъ сглазомъ. Стало быть и тутъ опять ученые разногласятъ съ народными пов?рьями только въ названіи, въ способ? выраженія, а въ сущности д?ла они согласны. Какъ бы то ни было, но если только принять самое явленіе это за быль, а не за сказку, то и пов?рье о сглаз? и порч?, въ сущности своей, основано не на вымысл?, а на вліяніи живой, или животной, природы. Переходя, однакоже, зат?мъ собственно къ нашему предмету, мы безспорно должны согласиться, что описанное явленіе прим?няется къ частнымъ случаямъ безъ всякаго толка и разбора, и отъ этого-то злоупотребленія оно обратилось въ нел?пую сказку. Изо ста, а можетъ быть даже изъ тысячи случаевъ или прим?ровъ, о коихъ каждая баба разскажетъ вамъ со всею подробностію, едвали найдется одинъ, который бол?е или мен?е состоитъ въ связи съ этою таинственною силою природы; вс? остальные были, в?роятно, сл?дствіемъ совс?мъ иныхъ причинъ, коихъ простолюдинъ не можетъ, или не хочетъ доискаться; по этому онъ, въ нев?жеств? своемъ, сваливаетъ все сподрядъ, по удобству и сподручности, на сглазъ и порчу – который же кстати молчитъ и не отговаривается, а потому и виноватъ.
V. Водяной.
Водяной, водовикъили
водяникъ, водяной д?душка, водяной чортъ, живетъ на большихъ р?кахъ и озерахъ, болотахъ, въ тростникахъ и въ осок?, иногда плаваетъ на чурбан? или на корчаг?; водится въ омутахъ и въ особенности подл? мельницъ. Это нагой старикъ, весь въ тин?, похожій обычаями своими на л?шаго, но онъ не обросъ шерстью, не такъ назойливъ и нер?дко даже съ нимъ бранится. Онъ ныряетъ и можетъ жить въ вод? по ц?лымъ днямъ, а на берегъ выходитъ только по ночамъ. Впрочемъ, водяной также не везд? у насъ изв?стенъ. Онъ живетъ съ русалками, даже почитается ихъ большакомъ, тогда какъ л?шій всегда живетъ одиноко и кром? какого нибудь оборотня, никого изъ собратовъ своихъ около себя не терпитъ. О водяномъ трудно собрать подробныя св?д?нія; одинъ только мужикъ разсказывалъ мн? объ немъ, какъ очевидецъ, – другіе большею частію только знали, что есть гд?-то и водяные, но Богъ в?сть гд?. Водяной довольно робкій старикъ, который см?лъ только въ своемъ царств?, въ омут?, и тамъ, если осерчаетъ, хватаетъ купальщиковъ за ноги и топитъ ихъ, особенно такихъ, которые ходятъ купаться безъ креста, или же не въ указанное время, позднею осенью. Онъ любитъ сома и едва ли не ?здитъ на немъ; онъ свиваетъ себ? иногда изъ зеленой куги боярскую шапку, обвиваетъ также кугу и тину вокругъ пояса и пугаетъ скотину на водопо?. Если ему вздумается ос?длать въ вод? быка или корову, то она подъ нимъ подламывается и, увязнувъ, издыхаетъ. Въ тихую, лунную ночь, онъ иногда, забавляясь, хлопаетъ ладонью звучно по вод? и гулъ слышенъ на плесу издалеча. Есть пов?рье, что если с?сть у проруба на воловью кожу и очертиться вокругъ огаркомъ, то водяные, выскочивъ въ полночь изъ проруба, подхватываютъ кожу и носятъ сидящаго на ней, куда онъ загадаетъ. При возвращеніи на м?сто, надо усп?ть зачурать: чуръ меня! Однажды ребятишки купались подъ мельницей; когда они уже стали од?ваться, то кто-то вынырнулъ изъ-подъ воды, закричалъ:
скажите дома, что Кузька померъ – и нырнулъ. Ребятишки пришли домой и повторили отцу въ изб? слова эти: тогда вдругъ кто-то съ шумомъ и крикомъ: ай, ай, ай, соскочилъ съ печи и выб?жалъ вонъ: это былъ домовой, а в?сть пришла ему о комъ-то отъ водянаго. Есть также много разсказовъ о томъ, что водяной портитъ мельницы и разрываетъ плотины, а знахари выживаютъ его, высыпая по утреннимъ и вечернимъ зарямъ въ воду по м?шку золы.
VI. Моряны.
Моряны, огняны и в?тряныесть у другихъ славянскихъ племенъ; но русскіе, кажется, ничего объ этомъ не знаютъ. Праздникъ Купала и другіе въ честь огня и воды, суть явно остатки язычества и не представляютъ нын?, впрочемъ, олицетворенія своего предмета.
Ладъ, Ярило, Чуръ, Авсень, Таусеньи проч. сохранились въ памяти народной почти въ одн?хъ только п?сняхъ или поговоркахъ, какъ и дубыня, горыня, полканъ, пыжики и волоты, кащей безсмертный, зм?й горыничъ, Тугаринъ-Зм?евичъ, яга-баба, кои живутъ только еще въ сказкахъ, или изр?дка поминаются въ древнихъ п?сняхъ. Народъ почти бол?е объ нихъ не знаетъ. О баб?-яг? находимъ бол?е сказокъ, ч?мъ о прочихъ, помянутыхъ зд?сь лицахъ. Она ?здитъ или летаетъ по воздуху въ ступ?, пестомъ погоняетъ или подпираетъ, помеломъ сл?дъ заметаетъ. Вообще это созданіе злое, н?сколько похоже на в?дьму; баба яга крадетъ д?тей, даже ?стъ ихъ, живетъ въ л?су, въ избушк? на курьихъ ножкахъ и проч.
Кикиморатакже мало изв?стна въ народ? и почти только по кличк?, разв? въ с?верныхъ губерніяхъ, гд? ее иногда см?шиваютъ съ домовымъ; въ иныхъ м?стахъ изъ нея даже сд?лали пугало мужеска пола, тогда какъ это д?вки-невидимки, заговоренныя кудесниками и живущія въ домахъ, почти какъ домовые. Он? прядутъ, вслухъ проказятъ по ночамъ и нагоняютъ страхъ на людей. Есть пов?рье, что кикиморы – младенцы, умершіе некрещеными. Плотники присвоили себ? очень ловко власть пускать кикиморъ въ домъ такого хозяина, который не уплатилъ денегъ за срубку дома.
Игоша – пов?рье, еще мен?е общее и притомъ весьма близкое къ кикиморамъ: уродецъ, безъ рукъ безъ ногъ, родился и умеръ некрещенымъ; онъ, подъ названіемъ игоши, проживаетъ то тутъ, то тамъ и проказитъ, какъ кикиморы и домовые, особенно, если кто не хочетъ признать его, невидимку, за домовика, не кладетъ ему за столомъ ложки и ломтя, не выкинетъ ему изъ окна шапки или рукавицъ и проч.
Жердяй, отъ жерди – предлинный и претоненькій, шатается иногда ночью по улицамъ, заглядываетъ въ окна, гр?етъ руки въ труб? и пугаетъ людей. Это какой-то жалкій шатунъ, который осужденъ в?къ слоняться по св?ту безъ толку и должности. Объ немъ трудно допроситься смыслу; но едва ли пов?рье это не въ связи съ кащеемъ безсмертнымъ, котораго, можетъ быть, тутъ или тамъ пожаловали въ жердяи. Чтобы избавиться отъ вс?хъ этихъ нечистыхъ, народъ приб?гаетъ къ посту и молитв?, къ богоявленной вод?, къ св?чк?, взятой въ пятницу со страстей, которою коптятъ крестъ на притолк? въ дверяхъ; полагаютъ также, вообще, что не должно ставить ворота на полночь, на с?веръ, иначе всякая чертовщина выживетъ изъ дома.
Кикиморатакже мало изв?стна въ народ? и почти только по кличк?, разв? въ с?верныхъ губерніяхъ, гд? ее иногда см?шиваютъ съ домовымъ; въ иныхъ м?стахъ изъ нея даже сд?лали пугало мужеска пола, тогда какъ это д?вки-невидимки, заговоренныя кудесниками и живущія въ домахъ, почти какъ домовые. Он? прядутъ, вслухъ проказятъ по ночамъ и нагоняютъ страхъ на людей. Есть пов?рье, что кикиморы – младенцы, умершіе некрещеными. Плотники присвоили себ? очень ловко власть пускать кикиморъ въ домъ такого хозяина, который не уплатилъ денегъ за срубку дома.
Игоша – пов?рье, еще мен?е общее и притомъ весьма близкое къ кикиморамъ: уродецъ, безъ рукъ безъ ногъ, родился и умеръ некрещенымъ; онъ, подъ названіемъ игоши, проживаетъ то тутъ, то тамъ и проказитъ, какъ кикиморы и домовые, особенно, если кто не хочетъ признать его, невидимку, за домовика, не кладетъ ему за столомъ ложки и ломтя, не выкинетъ ему изъ окна шапки или рукавицъ и проч.
Жердяй, отъ жерди – предлинный и претоненькій, шатается иногда ночью по улицамъ, заглядываетъ въ окна, гр?етъ руки въ труб? и пугаетъ людей. Это какой-то жалкій шатунъ, который осужденъ в?къ слоняться по св?ту безъ толку и должности. Объ немъ трудно допроситься смыслу; но едва ли пов?рье это не въ связи съ кащеемъ безсмертнымъ, котораго, можетъ быть, тутъ или тамъ пожаловали въ жердяи. Чтобы избавиться отъ вс?хъ этихъ нечистыхъ, народъ приб?гаетъ къ посту и молитв?, къ богоявленной вод?, къ св?чк?, взятой въ пятницу со страстей, которою коптятъ крестъ на притолк? въ дверяхъ; полагаютъ также, вообще, что не должно ставить ворота на полночь, на с?веръ, иначе всякая чертовщина выживетъ изъ дома.
VII. Оборотень.
Оборотень, – на Украйн?
вовкулака – какой-то недобрый духъ, который мечется иногда челов?ку подъ ноги, или поперекъ дороги, какъ предв?стникъ б?ды. Отъ него крестятся и отплевываются. Онъ никогда не является иначе, какъ на лету, на б?гу, и то мелькомъ, на одно мгновеніе, что едва только усп?ешь его зам?тить; иногда съ кошачьимъ или другимъ крикомъ и воемъ, иногда же онъ молча подкатывается клубкомъ, клочкомъ с?на, комомъ сн?га, овчиной и проч. Оборотень перекидывается, изм?няя видъ свой, во что вздумаетъ, и для этого обыкновенно ударится напередъ объ земь; онъ перекидывается въ кошку, въ собаку, въ сову, п?туха, ежа, даже въ клубокъ нитокъ, въ кучу пакли и въ камень, въ копну с?на и проч. Изр?дка въ л?су встр?чаешь его страшнымъ зв?ремъ или чудовищемъ; но всегда только мелькомъ, потому онъ никогда не дастъ разсмотр?ть себя путемъ. Нер?дко онъ мгновенно, въ глазахъ испуганнаго на смерть прохожаго, оборачивается н?сколько разъ то въ то, то въ другое, исчезая подъ пнемъ или кустомъ, или на ровномъ м?ст?, на перекрестк?. Днемъ очень р?дко удается его увид?ть, но уже въ сумерки онъ начинаетъ проказить и гуляетъ всю ночь напролетъ. Перекидываясь или пропадая внезапно вовсе онъ обыкновенно мечется, словно камень изъ-за угла, со страннымъ крикомъ, мимо людей. Н?которые ув?ряютъ, что онъ-то есть коровья смерть, чума, и что онъ въ этомъ случа? самъ оборачивается въ корову, обыкновенно черную, которая гуляетъ со стадомъ, подъ видомъ приблуды или пришатившейся, и напускаетъ порчу на скотъ. Есть также пов?рье, будто оборотень дитя, умершее некрещеннымъ, или какой-то в?роотступникъ, коего душа нигд? на томъ св?т? не принимается, а зд?сь гуляетъ и проказитъ по невол?. Въ н?которыхъ м?стахъ, на с?вер?, оборотня называютъ кикиморой; в?дьм? и домовому иногда приписываютъ также свойства оборотня. Изъ всего этого видно, что если мужикъ вид?лъ что нибудь въ сумерки или ночью и самъ не знаетъ
что, – то это безспорно былъ оборотень.
VIII. Русалка.
Русалка – также
чертовка, или
шутовка, или
водява, что означаетъ почти тоже, потому что тутъ у мужиковъ говорится именно взам?нъ недобраго слова чортъ. Русалка почти отовсюду выт?снена людьми; а она любитъ пустыя и глухія воды. Нигд? почти не найдете вы теперь такого м?ста, гд? бы, съ в?дома жителей, по-нын? водились русалки; или он? были тутъ когда-то и перевелись, или вамъ укажутъ, во всякомъ м?ст?, на другое – а тутъ-де н?тъ ихъ. На Украйн? ихъ считаютъ д?вочками, умершими безъ крещенія; въ другихъ м?стахъ полагаютъ, что каждая утопленница можетъ обратиться въ русалку, если покойница была такова при жизни; или когда д?вка утонула, купаясь безъ креста, причемъ полагаютъ, что ее утащилъ водяной; опять иные считаютъ русалокъ вовсе не людскаго покол?нія, а нечистыми духами или даже просто навожденіемъ діавольскимъ. На юг? у насъ русалка вообще не зла, а бол?е шаловлива; напротивъ велико-русская русалка или шутовка, особенно же с?верная, гд? она и называется не русалкой, а просто чертовкой, злая, опасная баба и страшная непріятельница челов?ческаго рода. При такомъ понятіи о нихъ, ихъ представляютъ иногда безобразными; но вообще русалки большею частію молоды, стройны, соблазнительно хороши: он? ходятъ нагія, или въ б?лыхъ сорочкахъ, но безъ пояса, съ распущенными волосами, зелеными, какъ иные утверждаютъ; живутъ дружно, обществами, витаютъ подъ водой, но выходятъ и на берегъ; р?звятся, поютъ, шалятъ, хохочутъ, качаются на ближнихъ деревьяхъ, вьютъ плетеницы изъ цв?товъ и украшаются ими, и если залучатъ къ себ? живаго челов?ка, котораго стараются заманить вс?ми средствами, то щекочутъ его, для пот?хи своей, до смерти. Иные утверждаютъ, что у русалокъ между перстовъ есть перепонка какъ у гуся; другіе даже, что у нея, вм?сто ногъ, раздвоенный рыбій хвостъ. Он? манятъ къ себ? прохожаго, если онъ ночью подойдетъ къ нимъ – днемъ он? почти не выходятъ – иногда гоняются за нимъ, но далеко отъ берега р?ки или озера не отходятъ, потому что боятся обсохнуть. Если при русалк? есть гребень, то она можетъ затопить и сухое м?сто: докол? она чешетъ мокрые волосы, дотол? съ нея все будетъ струиться вода; если же на русалк? и волоса обсохнутъ, то она умираетъ. Сл?ды этихъ шаловливыхъ подружекъ остаются изр?дка на мокромъ песку; но это можно толькой вид?ть, заставъ ихъ врасплохъ: въ противномъ случа? он? перерываютъ песокъ и заглаживаютъ сл?ды свои. Гд? в?рятъ въ водянаго, тамъ считаютъ его атаманомъ русалокъ. Но он?, б?дненькія, очень скучаютъ безъ мужчинъ и вс? ихъ зат?и клонятся къ тому, чтобы залучить челов?ка и защекотать его на смерть. Сказываютъ, что он? иногда отъ скуки перенимаютъ заночевавшее на вод? стадо гусей и завертываютъ имъ на спин?, какъ шаловливые школьники, одно крыло за другое, такъ что птица не можетъ сама расправить крыльевъ; он? же, сидя въ омутахъ, путаютъ у рыбаковъ с?ти, выворачиваютъ мотню и скатываютъ ихъ съ р?чной травой. Вообще, полная власть шаловливымъ русалкамъ дана во время русальной нед?ли, которая сл?дуетъ за Троицынымъ днемъ и до загов?нья. Первое воскресенье за Троицей также называется русальнымъ. Это время, по народному мн?нію, самое опасное, такъ что боятся выходить къ водамъ и даже въ л?са. Кажется, несправедливо – какъ иные полагаютъ – будто русалки хозяйничаютъ до Петрова дня и будто он?, по народному мн?нію, д?вочки л?тъ семи: этихъ пов?рьевъ я не встр?чалъ нигд?. На юг?, русалка взрослая д?вушка, красавица; на с?вер?, чертовка стара, или среднихъ л?тъ и страшна собой. На Украйн?, впродолженіе клечальной нед?ли, есть разныя игры въ честь русалкамъ, кои въ это время б?гаютъ далече въ л?са и поля, топчутъ хл?бъ, кричатъ, хлопаютъ въ ладоши и проч. Г. Сахаровъ напечаталъ п?сни русалокъ, безсмысленныя слова или звуки, отзывающіяся украинскимъ или б?лорусскимъ нар?чіемъ.
IX. В?дьма.
В?дьмаизв?стна, я думаю, всякому, хотя она и водится собственно на Украйн?, а Лысая гора, подъ Кіевомъ, служитъ сборищемъ вс?хъ в?дьмъ, кои тутъ по ночамъ отправляютъ свой шабашъ. В?дьма т?мъ разнится отъ вс?хъ предъидущихъ бласнословныхъ лицъ, что она живетъ между людьми и, нич?мъ не отличаясь днемъ отъ обыкновенныхъ бабъ или старыхъ д?вокъ, кром? небольшаго хвостика, ночью расчесываетъ волосы, над?ваетъ б?лую рубашку, и въ этомъ наряд?, верхомъ на помел?, в?ник? или ухват?, отправляется черезъ трубу на вольный св?тъ, либо по воздуху, либо до Лысой горы, либо доить или портить чужихъ коровъ, портить молодцовъ, д?вокъ и проч. В?дьма всегда злод?йка и добра никогда и никому не д?лаетъ. Она въ связи съ нечистой силой, для чего варитъ травы и снадобья въ горшк?, держитъ черную кошку и чернаго п?туха; желая оборотиться во что либо, она кувыркается черезъ 12 ножей. В?дьма не только выдаиваетъ коровъ, но даже, воткнувъ ножъ въ соху, ц?дитъ изъ нея молоко, а хозяйская корова его теряетъ. Если сорока стрекочетъ, то беременной женщин? выходить къ ней не должно: это в?дьма, которая испортитъ, или даже выкрадетъ изъ утробы ребенка. Изъ этого сл?дуетъ, что в?дьма перекидывается также въ сороку, и, можетъ быть, отъ этого сорока противна домовому, для чего и подв?шивается въ конюшн?. В?дьм?, для проказъ ея, необходимы: ножъ, шалфей, рута, шкура, кровь и когти черной кошки, убитой на перекрестк?, иногда также и трава тирличъ. В?дьма варитъ зелье ночью въ горшк? и, ухвативъ помело, уносится съ дымомъ въ трубу. В?дьма иногда крадетъ м?сяцъ съ неба, если его неожиданно заволакиваетъ тучами или случится затм?ніе; она крадетъ дожди, унося ихъ въ м?шк? или въ завязанномъ горшк?; крадетъ росу, посылаетъ градъ и бурю и проч. Есть на Украйн? преданіе, взятое, какъ говорятъ, изъ актовъ: злая и пьяная баба, поссорившись съ сос?дкой, пришла въ судъ и объявила, что та украла росу. По справк? оказалось, что наканун? росы точно не было, и что обвиняемая должна быть в?дьма. Ее сожгли. Проспавшись, баба пришла въ судъ каяться, что поклепала на сос?дку, а судьи, услышавъ это, пожали плечами и ударили объ полы руками, сказавъ: отъ тоби разъ!