привид?нія. Впрочемъ, есть и вид?нія другаго рода, безконечно разнообразныя, какъ самое воображеніе челов?ка.
Умъ, разумъ и разсудокъ нашъ р?шительно противятся тому, чтобы допустить возможность или сбыточность вид?ній. Частнаго, таинственнаго свид?тельства небольшаго числа людей, слишкомъ недостаточно для изнасилованія нашего здраваго ума и для вынужденія изъ насъ в?ры, вопреки уб?жденію; мы слишкомъ хорошо знаемъ, что чувства наши и воображеніе несравненно легче и чаще подвергаются обману, ч?мъ здравый смыслъ нашъ и разсудокъ. Въ д?л? такого рода, конечно, в?рн?е вид?ть и не в?рить, ч?мъ в?рить не видавши. Мы не см?емъ утверждать, чтобы душа наша ни подъ какими условіями не могла войти въ духовныя связи съ безплотнымъ міромъ, не см?емъ потому, что у насъ н?тъ къ тому достаточныхъ доказательствъ. Но спросимъ, могутъ ли сношенія эти сопровождаться признаками вещественными? Какимъ образомъ душа, коей бренная плоть несомн?нно давно уже истл?ла, можетъ облечься снова въ ту же плоть, уничтоженную всев?чными законами природы? А какимъ же образомъ плотское око наше можетъ принять впечатл?ніе отъ чего либо не вещественнаго, т. е. для него не существующаго? Если допустить даже, что душа можетъ быть приведена особыми обстоятельствами въ восторженное состояніе, въ коемъ д?лается независимою отъ пяти чувствъ и превыше времени и пространства, что она въ ясновид?ніи своемъ созерцаетъ въ настоящемъ и прошедшее и будущее, то все-таки этимъ еще не будетъ разр?шена загадка: какимъ образомъ являющійся намъ духъ можетъ вызвать изъ праха истл?вшую плоть свою, или облечься въ ея подобіе?
Съ другой стороны, мы видимъ, что чувства наши безпрестанно подвергаются обманамъ. Наприм?ръ: не слышимъ ли мы иногда внезапно звукъ, звонъ, свистъ, даже имя свое, между т?мъ какъ все около насъ тихо, спокойно и никто не звалъ насъ и не свисталъ? Не видимъ ли мы иногда, подъ дрему, или въ потьмахъ на яву, или забывшись и кр?пко задумавшись, такіе предметы, какихъ около насъ н?тъ? это происходитъ отъ двоякихъ причинъ: какая нибудь причина произвела волненіе, переворотъ въ крови нашей, отъ котораго посл?довали на нервы зр?нія или слуха впечатл?нія, сходныя съ д?йствіемъ зримаго предмета или слышимаго звука; тогда органъ слуха или зр?нія передаетъ впечатл?ніе это въ общее чувствилище, и сіе посл?днее бываетъ обмануто. Въ этомъ случа? д?йствіе основано на вещественной, плотской половин? нашего существа; но можетъ быть и противный случай: воображеніе съ такою живостью и уб?жденіемъ представитъ себ? какой либо звукъ или предметъ, что впечатл?нія идутъ обратнымъ порядкомъ изъ общаго чувствилища и до самыхъ орудій чувствъ, производятъ тамъ т? же перем?ны, какъ и явленія д?йствительныя, и мы опять-таки бываемъ обмануты.
Что сила воли и воображенія производитъ въ насъ вещественныя перем?ны, это доказать не мудрено, потому что мы видимъ это безпрестанно и на каждомъ шагу: вспомните только мнимо-больныхъ; кром? того каждый изъ насъ въ состояніи силою воображенія значительно участить біеніе сердца, если настроить себя умышленно, вообразивъ живо радость, гн?въ, безпокойство и пр. Также легко играть з?ницей своей, расширяя и суживая ее по произволу, если, глядя на одинъ и тотъ же предметъ, воображать поперем?нно, что напрягаешь зр?ніе для разсмотр?нія въ подробности самаго близкаго предмета.
Безспорно, что воображеніе наше сильно участвуетъ во вс?хъ вид?ніяхъ. Вотъ почему люди нервическіе, или не привыкшіе обуздывать своего воображенія бол?е д?льнымъ направленіемъ, склонны къ вид?ніямъ. Вотъ почему мракъ, или полусв?тъ, опутывая зр?ніе наше непрободаемыми тенетами, бываютъ всегдашними спутниками вид?ній. Ночная тишина, гд? каждый мал?йшій шорохъ раздается иначе и громче нежели днемъ; покой и сонъ, потемки, сумерки, одиночество, настроенное воображеніе, непріятное и непривычное положеніе челов?ка, временно лишеннаго одного изъ главн?йшихъ чувствъ своихъ, зр?нія; наконецъ сл?дующій за напряженіями т?ла и духа приливъ крови къ мозгу и къ самымъ орудіямъ зр?нія, все это въ совокупности олицетворяетъ передъ нами безличное и неодушевленное, переноситъ картины воображенія въ окружающую насъ туманную существенность. Въ другихъ случаяхъ, мы обращаемъ грезы въ вид?нія; душа не распознаетъ, при живости впечатл?нія, минувшаго отъ настоящаго и также бываетъ обманута. Это въ особенности часто встр?чается у д?тей, прежде ч?мъ они научаются различать сонъ отъ д?йствительности; а какъ и взрослые весьма часто въ томъ или другомъ отношеніи походятъ на д?тей, то и они нер?дко поддаются тому же обману.
Если вид?нія, привид?нія, духи во плоти т?ни, призраки, живые мертвецы и пр. возможны, то многіе изъ насъ дали бы дорого за то, чтобы увид?ть ихъ и созерцать спокойнымъ духомъ. Людей, кои постоянно видятъ разныя вид?нія или призраки, называютъ духовидцами. Есть особый родъ вид?ній, по сказанію очевидцевъ, это двойники, т. е., челов?къ видитъ самого себя, и тутъ народное пов?рье наше о домовомъ, который-де иногда од?вается въ хозяйское платье, садится на его м?сто и пр., совпадаетъ съ распространеннымъ по всей Европ?, особенно с?верной, пов?рьемъ о двойник?. Иногда видятъ его также другія люди, но обыкновенно видишь его только самъ; для прочихъ онъ невидимка. Если двойника застанешь у себя въ комнат?, или вообще, если онъ предшествуетъ челов?ку, идетъ напередъ, то это означаетъ близкую кончину; если же двойникъ идетъ сл?домъ за хозяиномъ, то обыкновенно нам?ренъ только предостеречь его. Есть люди, кои, по ихъ ув?ренію, почти безпрестанно видятъ своего двойника, и уже къ этому привыкли. Этотъ непонятный для насъ обманъ чувствъ чаще встр?чается между людьми среднихъ и высшихъ сословій, ч?мъ въ простомъ народ?.
Загадочная вещь, въ царств? вид?ній, это вещественные призраки, сопровождающіе, по ув?ренію многихъ, такія явленія. Сюда принадлежатъ, наприм?ръ, трещины, кои старая, сухая деревянная утварь даетъ внезапно, въ предв?щаніе б?дствія, особенно смерти, или собственно въ то мгновеніе, когда является призракъ. Въ трещины эти, какъ въ предв?щаніе б?ды, в?рятъ почти вс? народы, и легко было бы набрать ц?лые томы росказней о подобныхъ происшествіяхъ. В?роятн?е всего, однако же, что внезапная и неожиданная трещина, иногда среди тихой и спокойной ночи, подаетъ собственно поводъ къ т?мъ разсказамъ, кои сочиняются безсознательно разгоряченнымъ воображеніемъ. Допустивъ возможность предчувствія въ животныхъ, въ томъ смысл?, какъ это было объяснено выше, мы однако же до крайности затрудняемся найти какую либо связь между усыхающимъ отъ погоды стуломъ или шкафомъ и долготою дней его хозяина. Недавно еще я вид?лъ разительный прим?ръ такой случайности: старинная мебель прошлыхъ в?ковъ, простоявъ столько времени спокойно, внезапно и безъ всякой видимой причины, начала лопаться съ ужаснымъ трескомъ. Безъ всякаго сомн?нія, воздушныя перем?ны были причиной этому явленію, и если бы наблюдать за симъ внимательно, то в?роятно это могло бы служить указаніями метеорологическими, им?ющими одну только общую и отдаленную связь съ долгол?тіемъ челов?ческаго рода.
Я вид?лъ однажды милое, желанное вид?ніе, которое не стану ближе описывать, вид?лъ очень ясно, и не мен?е того, не только теперь, но даже и въ то самое время очень хорошо понималъ, какъ это сталось, и не думалъ искать тутъ ничего сверхъестественнаго. Воображеніе до того живо представило себ? знакомый ликъ, что безсознательно олицетворило его посредствомъ обратнаго д?йствія на чувства, и очи узр?ли снаружи то, что изваялось на глубин? души…
Я еще два раза въ жизни своей вид?лъ зам?чательныя привид?нія, и оба случая стоятъ того, чтобы ихъ пересказать. Они пояснятъ н?сколько то, что сказалъ я объ этомъ предмет? вообще, то есть, что должно всякую вещь десять разъ прим?рять и одинъ разъ отр?зать!
Будучи еще студентомъ, я жилъ въ вышк? или чердак?, гд? печь стояла посреди комнаты, у проходившей тутъ изъ нижняго жилья трубы. Кровать моя была въ углу, насупротивъ двухъ небольшихъ оконъ, а у печки стоялъ полный оставъ челов?ческій – такъ, что даже и въ темную ночь я могъ вид?ть въ постели очеркъ этого остава, особенно противъ окна, на которомъ не было ни ставень, ни даже занав?ски. Просыпаюсь однажды за полночь, во время жестокой осенней бури; дождь и в?теръ хлещутъ въ окна и вся кровля трещитъ; в?теръ, попавъ видно гд? нибудь въ глухой переулокъ, завываетъ по-волчьи. Темь такая, что окна едва только отличаются отъ глухой ст?ны. Я сталъ прислушиваться, гд? завываетъ такъ жестоко в?теръ, въ труб? ли, или въ с?няхъ, и услышалъ съ чрезвычайнымъ изумленіемъ совс?мъ иное: бой маятника отъ ст?нныхъ часовъ, коихъ у меня не было и никогда не бывало. Прислушиваюсь, протираю глаза и уши, привстаю, одно и то же; кругомъ все темно, холодно, сыро, буря хлещетъ въ окно, а гд?-то въ комнат?, по направленію къ печи, м?рно ходитъ маятникъ. Одумавшись хорошенько и сообразивъ, я всталъ и началъ подходить на слухъ, медленно, шагъ за шагомъ, къ тому м?сту, гд? ходитъ маятникъ. Въ продолженіе этого перепутья, короткаго по разстоянію, но долгаго, если не по времени, то по напряженію чувствъ, я еще положительн?е уб?дился въ томъ, что слышу не во сн?, а на яву, что маятникъ ходитъ, м?рно, звонко, ровно, хотя у меня ст?нныхъ часовъ н?тъ. При едва только зам?тномъ сумеречномъ отлив? противъ оконъ, ощупью и на слухъ, дошелъ я до самой печи и стоялъ еще въ большемъ недоум?ніи, носомъ къ носу съ костякомъ своимъ, коего очеркъ мутно обозначался противъ б?лой печи. Что тутъ д?лать и какъ быть? Маятникъ явнымъ образомъ ходитъ въ скелет?; изъ него отдавались м?рные удары, но движенія незам?тно никакого. Ближе, ближе носомъ къ лицу его, чтобы разсмотр?ть въ потьмахъ такое диво, какъ оставъ мой, съ к?мъ я давно уже жилъ въ такой т?сной дружб?, внезапно плюнулъ мн? въ лицо… Невольно отшатнувшись, я обтерся рукою и удостов?рился, что все это было не воображеніе, а существенность: брызги, разлет?вшіяся по лицу, были точно мокрыя. Этимъ сл?довало бы кончить изсл?дованія, и я попросилъ бы васъ переув?рить меня, что я ошибся, что все это было не то, и не такъ! Я стоялъ, все еще сложа руки передъ постояннымъ товарищемъ, пялилъ глаза и прислушивался къ м?рнымъ ударамъ маятника, который однако же вблизи стучалъ н?сколько глуше; но подумавъ еще немного и не видя ни зги, я безотчетно протянулъ руку и погладилъ черепъ по лысин?: тогда я вздохнулъ и улыбнулся, вс? объяснилось. Въ кровл? и потолк?, подл? трубы или печи, сд?лалась небольшая течь, капля по капл?, на лысую, костяную, пустую и звонкую голову моего н?маго товарища!
Другой случай состоялъ въ сл?дующемъ:
Сидя вечеромъ въ кругу товарищей, я сказалъ, какъ пришлось къ слову, что робость и пугливость не одно и то же: первое можетъ быть основано на опасеніи, поселяемомъ въ насъ здравымъ разсудкомъ; второе, напротивъ, есть склонность къ страху безотчетному, а потому иногда и безразсудному; что, можетъ быть, я иногда робокъ, но не пугливъ, и не могу роб?ть, страшиться, или опасаться чего нибудь, если опасеніе это не оправдывается моимъ разсудкомъ. «Ну, ты въ мертвецовъ в?ришь?» В?рю въ мертвыхъ. «А в живыхъ?» Н?тъ, не в?рю. «Стало быть, и не боишься ихъ?» И не боюсь; впрочемъ, если бы я и в?рилъ въ мертвецовъ по твоему, то и тогда еще не вижу, для чего ихъ бояться. «А пойдешь ли ты въ полночь на кладбище?» Пожалуй, пойду. «Н?тъ, не пойдешь!» Н?тъ, пойду! За споромъ д?ло стало, и р?шено было, чтобы мн? идти, какъ пробьетъ полночь, одному на кладбище, отстрогнуть щепочку отъ креста и принести ее, и завтра вс?мъ вм?ст? идти и прим?рить щепочку, для пов?рки д?ла.
Ночь была темная, до кладбища версты дв?, дорога подъ конецъ едва зам?тная; я сбился немного и не счелъ за нужное отыскивать торную дорогу, а пошелъ знакомымъ путемъ вперевалъ, по направленію, гд? противъ неба темн?ла едва зам?тно кладбищенская церковь. Прихожу ко рву, окружающему кладбище, перескакиваю его; ножичекъ у меня въ рукахъ и я хочу уже отстрогнуть щепочку отъ перваго пошатнувшагося въ сторону креста, но мн? показалось, что завтра осм?ютъ меня, скажутъ: радъ, что добрался, небось, не прошелъ дальше! – и я сталъ подвигаться ощупью впередъ, спотыкаясь между могилъ, ямъ, кустовъ, камней и разрушенныхъ памятниковъ. Въ это время, помню, родилось во мн? двоякое опасеніе, ускорившее, при такихъ обстоятельствахъ, біеніе сердца и дыханіе: первое, чтобы товарищи не вздумали подшутить надо мною и не сд?лали какой нибудь глупости; второе, чтобы какой-нибудь сторожъ не принялъ меня за вора и не вздумалъ бы, выскочивъ внезапно съ боку, прежде всего поколотить меня порядкомъ, чтобы, можетъ быть, потомъ уже, за вторымъ пріемомъ, допросить, кто я и за ч?мъ пришелъ. Первое опасеніе устранилось однако же т?мъ, что сид?вшіе со мною товарищи не могли оперидить меня на этомъ пути, а второе т?мъ, что сторожа конечно теперь вс? спятъ и мн? только не должно шум?ть. Во всякомъ случа?, я, скр?пивъ сердце, далъ себ? слово быть спокойнымъ, разсудительнымъ и хладнокровнымъ, не пугаться, что бы ни случилось. Глупое сердце продолжало стучать вслухъ, хотя, право, не знаю о чемъ и по что. Вдругъ я слышу подземный глухой стукъ, удара два, три сряду. Я остановился: черезъ н?сколько секундъ повторилось тоже, потомъ еще разъ, а потомъ раздался слабый подземный стонъ или вздохъ. Все это, сколько я могъ заключить, полагаясь на слухъ свой, происходило въ самомъ близкомъ разстояніи отъ меня и притомъ именно «подъ землей.» Посл? н?сколькихъ секундъ молчанія и н?сколькихъ шаговъ моихъ впередъ, повторилось опять тоже; но подземные удары были звучн?е и до того сильны, что мн? показалось, будто земля подо мною дрогнула; стонъ, довольно внятный, исходилъ изъ земли и безспорно отъ мертвеца. Если бы я кончилъ похожденіе свое на этой точк?, то уже и этого было бы довольно, и я бы конечно понын? могъ бы вамъ только божиться по сов?сти, что все это точно святая истина и д?йствительно такъ со мною случилось… но д?ло зашло еще дальше: я опять подвинулся н?сколько шаговъ впередъ, по тому направленію, откуда звукъ до меня доходилъ, прислушивался и все подвигался ощупью впередъ. Внезапно стукъ этотъ очутился почти подо мною, у самыхъ ногъ; что-то охнуло, закашляло; земля вскрылась и разступилась; меня обдало, обсыпало землей, и мертвецъ въ беломъ саван? медленно потянулся изъ могилы, прямо передо мной, никакъ не дал?е двухъ шаговъ… Кончимъ на этомъ; примите отъ меня сов?стливое ув?реніе, что все это случилось точно такимъ образомъ, какъ я описываю, и скажите посл? этого, есть ли привид?нія и живые мертвецы, или ихъ н?тъ?
Я остановился и гляд?лъ во вс? глаза на мертвеца, у котораго въ рукахъ увид?лъ я, не смотря на потемки, заступъ. Я не думалъ и не могъ б?жать, а стоялъ, растерявшись и не зная, что именно д?лать. Помню, что я хот?лъ завести разговоръ съ покойникомъ, но по незнакомству съ нимъ не зналъ, съ чего начать, чтобы не сказать ему какой нибудь глупости. Къ счастью, онъ вывелъ меня изъ этого тягостнаго положенія, спросивъ самъ первый: «Кто такой ходитъ тутъ, зач?мъ?» Эти слова возвратили мн? память и объяснили вдругъ все. – Да я, любезный, не попаду на дорогу, сбился, отъ берега, гд? и канавы не зам?тилъ, и не знаю куда выйти. – «А вотъ сюда ступайте, вотъ!» – Да ты что же тутъ д?лаешь? «Изв?стно что, копаемъ могилу.» – Для чего же ночью? «А когда же больше? Какъ съ вечера закажутъ, чтобы къ утру готова была, такъ когда же копать ее, какъ не ночью?»
Вотъ все, что я по собственному опыту могу сказать объ этомъ предмет?. Я бы могъ разсказать еще кучу подобныхъ приключеній, наприм. какъ одинъ офицеръ искрошилъ въ ночи саблей, вм?сто привид?нія, б?лый канифасный халатъ свой, вис?вшій на гвозд?, на который над?та была еще и шапка; какъ привид?нія ходятъ за любовными приключеніями, или просто на какой нибудь промыселъ, пользуясь робостью хозяина; но все это изв?стно и притомъ конечно ничего не доказываетъ; надобно каждому предоставить в?ру въ собственное свое уб?жденіе, которое однако же тогда только можетъ им?ть м?сто, когда оно основано на собственномъ, безошибочномъ опыт?, и когда опытъ этотъ, какъ въ приведенныхъ мною случаяхъ, доведенъ до конца.
Недавно еще разсказывали мн?, поставивъ и свид?телей, сл?дующее: хозяинъ, прохаживаясь въ сумерки въ зал?, услышалъ и увид?лъ въ окно, что на дворъ прикатила карета четверней. Онъ заглянулъ въ гостиную и сказалъ жен?: приготовься принять гостей: кто-то прі?халъ. Но какъ все оставалось попрежнему тихо и спокойно и никто не входилъ, то хозяинъ выглянулъ въ переднюю: покойная бабушка его стояла тамъ у дверей, но исчезла въ ту же минуту; полъ подъ нею треснулъ, а карета покатила со двора, по направленію къ кладбищу. Иные прибавляли еще къ этому, что посторонніе люди вид?ли, какъ карета исчезла въ самой оград? погоста. Что прикажете сд?лать изъ такого разсказа? Если бабушка могла воротиться съ того св?та, то гд? и какъ усп?ла она собрать всю упряжь свою, карету, лошадей и кучеровъ, которые, конечно, не были ею взяты съ собою на тотъ св?тъ? Не короче ли предположить, что добрый хозяинъ, внукъ или сынъ, задумался о бабушк?, которой съ недавняго времени нестало въ дом?, и что онъ увид?лъ ее не плотскими глазами своими, а окомъ души?
О двойникахъ, предв?щающихъ кончину, говорятъ почти всюду и во вс?хъ земляхъ. Изв?стно, что горнымъ шотландцамъ приписываютъ способность вид?ть двойниковъ въ высшей степени. Если объяснить явленіе это языкомъ магнитизеровъ, то явленіе двойника значитъ, что душа наша получила возможность, какъ бы отд?лившись отъ т?ла, созерцать его вн? себя, со стороны. Это довольно темно, и хотя и н?сколько понятн?е, ч?мъ явленіе покойниковъ.
Можетъ быть, н?которые читатели слышали, что разсказваютъ многіе изъ современниковъ нашихъ, какъ очевидцы, о смерти довольно изв?стнаго въ кругу своемъ челов?ка. Онъ былъ начальникъ учебнаго заведенія; д?ти, въ хорошій зимній день, кажется, въ сочельникъ передъ Рождествомъ, б?гали по саду, гд? лежалъ глубокій сн?гъ и были расчищены только три дорожки, въ вид? П. Н?сколько молодыхъ людей сид?ли на скамь? и, увидавъ подходящаго къ нимъ со стороны зданія начальника, привстали; онъ прошелъ, но не усп?ли они оглянуться, какъ увид?ли его вторично, идущаго т?мъ же путемъ, по тому же направленію, т?мъ же м?рнымъ шагомъ и точно въ такомъ же положеніи. Съ крайнимъ изумленіемъ они снова ему поклонились; онъ поздоровался съ ними и обошелъ кругомъ дорожекъ. Двойники такъ быстро прошли одинъ за другимъ, что не было никакой возможности допустить, будто старикъ сд?лалъ кругъ и обошелъ вторично. Д?ти изумлялись и перешептывались весь день; что происходило въ душ? старика, никому неизв?стно; но онъ на другой же день въ какомъ-то припадк? лишилъ себя жизни. Случай этотъ весьма зам?чателенъ т?мъ, что н?сколько постороннихъ свид?телей единогласно утверждаютъ сказанное нами и уб?ждены въ томъ, что сами вид?ли двойника. При такихъ обстоятельствахъ остается только пожать плечами и предоставить д?ло на сов?сть каждаго.
XV. Клады.
Умъ, разумъ и разсудокъ нашъ р?шительно противятся тому, чтобы допустить возможность или сбыточность вид?ній. Частнаго, таинственнаго свид?тельства небольшаго числа людей, слишкомъ недостаточно для изнасилованія нашего здраваго ума и для вынужденія изъ насъ в?ры, вопреки уб?жденію; мы слишкомъ хорошо знаемъ, что чувства наши и воображеніе несравненно легче и чаще подвергаются обману, ч?мъ здравый смыслъ нашъ и разсудокъ. Въ д?л? такого рода, конечно, в?рн?е вид?ть и не в?рить, ч?мъ в?рить не видавши. Мы не см?емъ утверждать, чтобы душа наша ни подъ какими условіями не могла войти въ духовныя связи съ безплотнымъ міромъ, не см?емъ потому, что у насъ н?тъ къ тому достаточныхъ доказательствъ. Но спросимъ, могутъ ли сношенія эти сопровождаться признаками вещественными? Какимъ образомъ душа, коей бренная плоть несомн?нно давно уже истл?ла, можетъ облечься снова въ ту же плоть, уничтоженную всев?чными законами природы? А какимъ же образомъ плотское око наше можетъ принять впечатл?ніе отъ чего либо не вещественнаго, т. е. для него не существующаго? Если допустить даже, что душа можетъ быть приведена особыми обстоятельствами въ восторженное состояніе, въ коемъ д?лается независимою отъ пяти чувствъ и превыше времени и пространства, что она въ ясновид?ніи своемъ созерцаетъ въ настоящемъ и прошедшее и будущее, то все-таки этимъ еще не будетъ разр?шена загадка: какимъ образомъ являющійся намъ духъ можетъ вызвать изъ праха истл?вшую плоть свою, или облечься въ ея подобіе?
Съ другой стороны, мы видимъ, что чувства наши безпрестанно подвергаются обманамъ. Наприм?ръ: не слышимъ ли мы иногда внезапно звукъ, звонъ, свистъ, даже имя свое, между т?мъ какъ все около насъ тихо, спокойно и никто не звалъ насъ и не свисталъ? Не видимъ ли мы иногда, подъ дрему, или въ потьмахъ на яву, или забывшись и кр?пко задумавшись, такіе предметы, какихъ около насъ н?тъ? это происходитъ отъ двоякихъ причинъ: какая нибудь причина произвела волненіе, переворотъ въ крови нашей, отъ котораго посл?довали на нервы зр?нія или слуха впечатл?нія, сходныя съ д?йствіемъ зримаго предмета или слышимаго звука; тогда органъ слуха или зр?нія передаетъ впечатл?ніе это въ общее чувствилище, и сіе посл?днее бываетъ обмануто. Въ этомъ случа? д?йствіе основано на вещественной, плотской половин? нашего существа; но можетъ быть и противный случай: воображеніе съ такою живостью и уб?жденіемъ представитъ себ? какой либо звукъ или предметъ, что впечатл?нія идутъ обратнымъ порядкомъ изъ общаго чувствилища и до самыхъ орудій чувствъ, производятъ тамъ т? же перем?ны, какъ и явленія д?йствительныя, и мы опять-таки бываемъ обмануты.
Что сила воли и воображенія производитъ въ насъ вещественныя перем?ны, это доказать не мудрено, потому что мы видимъ это безпрестанно и на каждомъ шагу: вспомните только мнимо-больныхъ; кром? того каждый изъ насъ въ состояніи силою воображенія значительно участить біеніе сердца, если настроить себя умышленно, вообразивъ живо радость, гн?въ, безпокойство и пр. Также легко играть з?ницей своей, расширяя и суживая ее по произволу, если, глядя на одинъ и тотъ же предметъ, воображать поперем?нно, что напрягаешь зр?ніе для разсмотр?нія въ подробности самаго близкаго предмета.
Безспорно, что воображеніе наше сильно участвуетъ во вс?хъ вид?ніяхъ. Вотъ почему люди нервическіе, или не привыкшіе обуздывать своего воображенія бол?е д?льнымъ направленіемъ, склонны къ вид?ніямъ. Вотъ почему мракъ, или полусв?тъ, опутывая зр?ніе наше непрободаемыми тенетами, бываютъ всегдашними спутниками вид?ній. Ночная тишина, гд? каждый мал?йшій шорохъ раздается иначе и громче нежели днемъ; покой и сонъ, потемки, сумерки, одиночество, настроенное воображеніе, непріятное и непривычное положеніе челов?ка, временно лишеннаго одного изъ главн?йшихъ чувствъ своихъ, зр?нія; наконецъ сл?дующій за напряженіями т?ла и духа приливъ крови къ мозгу и къ самымъ орудіямъ зр?нія, все это въ совокупности олицетворяетъ передъ нами безличное и неодушевленное, переноситъ картины воображенія въ окружающую насъ туманную существенность. Въ другихъ случаяхъ, мы обращаемъ грезы въ вид?нія; душа не распознаетъ, при живости впечатл?нія, минувшаго отъ настоящаго и также бываетъ обманута. Это въ особенности часто встр?чается у д?тей, прежде ч?мъ они научаются различать сонъ отъ д?йствительности; а какъ и взрослые весьма часто въ томъ или другомъ отношеніи походятъ на д?тей, то и они нер?дко поддаются тому же обману.
Если вид?нія, привид?нія, духи во плоти т?ни, призраки, живые мертвецы и пр. возможны, то многіе изъ насъ дали бы дорого за то, чтобы увид?ть ихъ и созерцать спокойнымъ духомъ. Людей, кои постоянно видятъ разныя вид?нія или призраки, называютъ духовидцами. Есть особый родъ вид?ній, по сказанію очевидцевъ, это двойники, т. е., челов?къ видитъ самого себя, и тутъ народное пов?рье наше о домовомъ, который-де иногда од?вается въ хозяйское платье, садится на его м?сто и пр., совпадаетъ съ распространеннымъ по всей Европ?, особенно с?верной, пов?рьемъ о двойник?. Иногда видятъ его также другія люди, но обыкновенно видишь его только самъ; для прочихъ онъ невидимка. Если двойника застанешь у себя въ комнат?, или вообще, если онъ предшествуетъ челов?ку, идетъ напередъ, то это означаетъ близкую кончину; если же двойникъ идетъ сл?домъ за хозяиномъ, то обыкновенно нам?ренъ только предостеречь его. Есть люди, кои, по ихъ ув?ренію, почти безпрестанно видятъ своего двойника, и уже къ этому привыкли. Этотъ непонятный для насъ обманъ чувствъ чаще встр?чается между людьми среднихъ и высшихъ сословій, ч?мъ въ простомъ народ?.
Загадочная вещь, въ царств? вид?ній, это вещественные призраки, сопровождающіе, по ув?ренію многихъ, такія явленія. Сюда принадлежатъ, наприм?ръ, трещины, кои старая, сухая деревянная утварь даетъ внезапно, въ предв?щаніе б?дствія, особенно смерти, или собственно въ то мгновеніе, когда является призракъ. Въ трещины эти, какъ въ предв?щаніе б?ды, в?рятъ почти вс? народы, и легко было бы набрать ц?лые томы росказней о подобныхъ происшествіяхъ. В?роятн?е всего, однако же, что внезапная и неожиданная трещина, иногда среди тихой и спокойной ночи, подаетъ собственно поводъ къ т?мъ разсказамъ, кои сочиняются безсознательно разгоряченнымъ воображеніемъ. Допустивъ возможность предчувствія въ животныхъ, въ томъ смысл?, какъ это было объяснено выше, мы однако же до крайности затрудняемся найти какую либо связь между усыхающимъ отъ погоды стуломъ или шкафомъ и долготою дней его хозяина. Недавно еще я вид?лъ разительный прим?ръ такой случайности: старинная мебель прошлыхъ в?ковъ, простоявъ столько времени спокойно, внезапно и безъ всякой видимой причины, начала лопаться съ ужаснымъ трескомъ. Безъ всякаго сомн?нія, воздушныя перем?ны были причиной этому явленію, и если бы наблюдать за симъ внимательно, то в?роятно это могло бы служить указаніями метеорологическими, им?ющими одну только общую и отдаленную связь съ долгол?тіемъ челов?ческаго рода.
Я вид?лъ однажды милое, желанное вид?ніе, которое не стану ближе описывать, вид?лъ очень ясно, и не мен?е того, не только теперь, но даже и въ то самое время очень хорошо понималъ, какъ это сталось, и не думалъ искать тутъ ничего сверхъестественнаго. Воображеніе до того живо представило себ? знакомый ликъ, что безсознательно олицетворило его посредствомъ обратнаго д?йствія на чувства, и очи узр?ли снаружи то, что изваялось на глубин? души…
Я еще два раза въ жизни своей вид?лъ зам?чательныя привид?нія, и оба случая стоятъ того, чтобы ихъ пересказать. Они пояснятъ н?сколько то, что сказалъ я объ этомъ предмет? вообще, то есть, что должно всякую вещь десять разъ прим?рять и одинъ разъ отр?зать!
Будучи еще студентомъ, я жилъ въ вышк? или чердак?, гд? печь стояла посреди комнаты, у проходившей тутъ изъ нижняго жилья трубы. Кровать моя была въ углу, насупротивъ двухъ небольшихъ оконъ, а у печки стоялъ полный оставъ челов?ческій – такъ, что даже и въ темную ночь я могъ вид?ть въ постели очеркъ этого остава, особенно противъ окна, на которомъ не было ни ставень, ни даже занав?ски. Просыпаюсь однажды за полночь, во время жестокой осенней бури; дождь и в?теръ хлещутъ въ окна и вся кровля трещитъ; в?теръ, попавъ видно гд? нибудь въ глухой переулокъ, завываетъ по-волчьи. Темь такая, что окна едва только отличаются отъ глухой ст?ны. Я сталъ прислушиваться, гд? завываетъ такъ жестоко в?теръ, въ труб? ли, или въ с?няхъ, и услышалъ съ чрезвычайнымъ изумленіемъ совс?мъ иное: бой маятника отъ ст?нныхъ часовъ, коихъ у меня не было и никогда не бывало. Прислушиваюсь, протираю глаза и уши, привстаю, одно и то же; кругомъ все темно, холодно, сыро, буря хлещетъ въ окно, а гд?-то въ комнат?, по направленію къ печи, м?рно ходитъ маятникъ. Одумавшись хорошенько и сообразивъ, я всталъ и началъ подходить на слухъ, медленно, шагъ за шагомъ, къ тому м?сту, гд? ходитъ маятникъ. Въ продолженіе этого перепутья, короткаго по разстоянію, но долгаго, если не по времени, то по напряженію чувствъ, я еще положительн?е уб?дился въ томъ, что слышу не во сн?, а на яву, что маятникъ ходитъ, м?рно, звонко, ровно, хотя у меня ст?нныхъ часовъ н?тъ. При едва только зам?тномъ сумеречномъ отлив? противъ оконъ, ощупью и на слухъ, дошелъ я до самой печи и стоялъ еще въ большемъ недоум?ніи, носомъ къ носу съ костякомъ своимъ, коего очеркъ мутно обозначался противъ б?лой печи. Что тутъ д?лать и какъ быть? Маятникъ явнымъ образомъ ходитъ въ скелет?; изъ него отдавались м?рные удары, но движенія незам?тно никакого. Ближе, ближе носомъ къ лицу его, чтобы разсмотр?ть въ потьмахъ такое диво, какъ оставъ мой, съ к?мъ я давно уже жилъ въ такой т?сной дружб?, внезапно плюнулъ мн? въ лицо… Невольно отшатнувшись, я обтерся рукою и удостов?рился, что все это было не воображеніе, а существенность: брызги, разлет?вшіяся по лицу, были точно мокрыя. Этимъ сл?довало бы кончить изсл?дованія, и я попросилъ бы васъ переув?рить меня, что я ошибся, что все это было не то, и не такъ! Я стоялъ, все еще сложа руки передъ постояннымъ товарищемъ, пялилъ глаза и прислушивался къ м?рнымъ ударамъ маятника, который однако же вблизи стучалъ н?сколько глуше; но подумавъ еще немного и не видя ни зги, я безотчетно протянулъ руку и погладилъ черепъ по лысин?: тогда я вздохнулъ и улыбнулся, вс? объяснилось. Въ кровл? и потолк?, подл? трубы или печи, сд?лалась небольшая течь, капля по капл?, на лысую, костяную, пустую и звонкую голову моего н?маго товарища!
Другой случай состоялъ въ сл?дующемъ:
Сидя вечеромъ въ кругу товарищей, я сказалъ, какъ пришлось къ слову, что робость и пугливость не одно и то же: первое можетъ быть основано на опасеніи, поселяемомъ въ насъ здравымъ разсудкомъ; второе, напротивъ, есть склонность къ страху безотчетному, а потому иногда и безразсудному; что, можетъ быть, я иногда робокъ, но не пугливъ, и не могу роб?ть, страшиться, или опасаться чего нибудь, если опасеніе это не оправдывается моимъ разсудкомъ. «Ну, ты въ мертвецовъ в?ришь?» В?рю въ мертвыхъ. «А в живыхъ?» Н?тъ, не в?рю. «Стало быть, и не боишься ихъ?» И не боюсь; впрочемъ, если бы я и в?рилъ въ мертвецовъ по твоему, то и тогда еще не вижу, для чего ихъ бояться. «А пойдешь ли ты въ полночь на кладбище?» Пожалуй, пойду. «Н?тъ, не пойдешь!» Н?тъ, пойду! За споромъ д?ло стало, и р?шено было, чтобы мн? идти, какъ пробьетъ полночь, одному на кладбище, отстрогнуть щепочку отъ креста и принести ее, и завтра вс?мъ вм?ст? идти и прим?рить щепочку, для пов?рки д?ла.
Ночь была темная, до кладбища версты дв?, дорога подъ конецъ едва зам?тная; я сбился немного и не счелъ за нужное отыскивать торную дорогу, а пошелъ знакомымъ путемъ вперевалъ, по направленію, гд? противъ неба темн?ла едва зам?тно кладбищенская церковь. Прихожу ко рву, окружающему кладбище, перескакиваю его; ножичекъ у меня въ рукахъ и я хочу уже отстрогнуть щепочку отъ перваго пошатнувшагося въ сторону креста, но мн? показалось, что завтра осм?ютъ меня, скажутъ: радъ, что добрался, небось, не прошелъ дальше! – и я сталъ подвигаться ощупью впередъ, спотыкаясь между могилъ, ямъ, кустовъ, камней и разрушенныхъ памятниковъ. Въ это время, помню, родилось во мн? двоякое опасеніе, ускорившее, при такихъ обстоятельствахъ, біеніе сердца и дыханіе: первое, чтобы товарищи не вздумали подшутить надо мною и не сд?лали какой нибудь глупости; второе, чтобы какой-нибудь сторожъ не принялъ меня за вора и не вздумалъ бы, выскочивъ внезапно съ боку, прежде всего поколотить меня порядкомъ, чтобы, можетъ быть, потомъ уже, за вторымъ пріемомъ, допросить, кто я и за ч?мъ пришелъ. Первое опасеніе устранилось однако же т?мъ, что сид?вшіе со мною товарищи не могли оперидить меня на этомъ пути, а второе т?мъ, что сторожа конечно теперь вс? спятъ и мн? только не должно шум?ть. Во всякомъ случа?, я, скр?пивъ сердце, далъ себ? слово быть спокойнымъ, разсудительнымъ и хладнокровнымъ, не пугаться, что бы ни случилось. Глупое сердце продолжало стучать вслухъ, хотя, право, не знаю о чемъ и по что. Вдругъ я слышу подземный глухой стукъ, удара два, три сряду. Я остановился: черезъ н?сколько секундъ повторилось тоже, потомъ еще разъ, а потомъ раздался слабый подземный стонъ или вздохъ. Все это, сколько я могъ заключить, полагаясь на слухъ свой, происходило въ самомъ близкомъ разстояніи отъ меня и притомъ именно «подъ землей.» Посл? н?сколькихъ секундъ молчанія и н?сколькихъ шаговъ моихъ впередъ, повторилось опять тоже; но подземные удары были звучн?е и до того сильны, что мн? показалось, будто земля подо мною дрогнула; стонъ, довольно внятный, исходилъ изъ земли и безспорно отъ мертвеца. Если бы я кончилъ похожденіе свое на этой точк?, то уже и этого было бы довольно, и я бы конечно понын? могъ бы вамъ только божиться по сов?сти, что все это точно святая истина и д?йствительно такъ со мною случилось… но д?ло зашло еще дальше: я опять подвинулся н?сколько шаговъ впередъ, по тому направленію, откуда звукъ до меня доходилъ, прислушивался и все подвигался ощупью впередъ. Внезапно стукъ этотъ очутился почти подо мною, у самыхъ ногъ; что-то охнуло, закашляло; земля вскрылась и разступилась; меня обдало, обсыпало землей, и мертвецъ въ беломъ саван? медленно потянулся изъ могилы, прямо передо мной, никакъ не дал?е двухъ шаговъ… Кончимъ на этомъ; примите отъ меня сов?стливое ув?реніе, что все это случилось точно такимъ образомъ, какъ я описываю, и скажите посл? этого, есть ли привид?нія и живые мертвецы, или ихъ н?тъ?
Я остановился и гляд?лъ во вс? глаза на мертвеца, у котораго въ рукахъ увид?лъ я, не смотря на потемки, заступъ. Я не думалъ и не могъ б?жать, а стоялъ, растерявшись и не зная, что именно д?лать. Помню, что я хот?лъ завести разговоръ съ покойникомъ, но по незнакомству съ нимъ не зналъ, съ чего начать, чтобы не сказать ему какой нибудь глупости. Къ счастью, онъ вывелъ меня изъ этого тягостнаго положенія, спросивъ самъ первый: «Кто такой ходитъ тутъ, зач?мъ?» Эти слова возвратили мн? память и объяснили вдругъ все. – Да я, любезный, не попаду на дорогу, сбился, отъ берега, гд? и канавы не зам?тилъ, и не знаю куда выйти. – «А вотъ сюда ступайте, вотъ!» – Да ты что же тутъ д?лаешь? «Изв?стно что, копаемъ могилу.» – Для чего же ночью? «А когда же больше? Какъ съ вечера закажутъ, чтобы къ утру готова была, такъ когда же копать ее, какъ не ночью?»
Вотъ все, что я по собственному опыту могу сказать объ этомъ предмет?. Я бы могъ разсказать еще кучу подобныхъ приключеній, наприм. какъ одинъ офицеръ искрошилъ въ ночи саблей, вм?сто привид?нія, б?лый канифасный халатъ свой, вис?вшій на гвозд?, на который над?та была еще и шапка; какъ привид?нія ходятъ за любовными приключеніями, или просто на какой нибудь промыселъ, пользуясь робостью хозяина; но все это изв?стно и притомъ конечно ничего не доказываетъ; надобно каждому предоставить в?ру въ собственное свое уб?жденіе, которое однако же тогда только можетъ им?ть м?сто, когда оно основано на собственномъ, безошибочномъ опыт?, и когда опытъ этотъ, какъ въ приведенныхъ мною случаяхъ, доведенъ до конца.
Недавно еще разсказывали мн?, поставивъ и свид?телей, сл?дующее: хозяинъ, прохаживаясь въ сумерки въ зал?, услышалъ и увид?лъ въ окно, что на дворъ прикатила карета четверней. Онъ заглянулъ въ гостиную и сказалъ жен?: приготовься принять гостей: кто-то прі?халъ. Но какъ все оставалось попрежнему тихо и спокойно и никто не входилъ, то хозяинъ выглянулъ въ переднюю: покойная бабушка его стояла тамъ у дверей, но исчезла въ ту же минуту; полъ подъ нею треснулъ, а карета покатила со двора, по направленію къ кладбищу. Иные прибавляли еще къ этому, что посторонніе люди вид?ли, какъ карета исчезла въ самой оград? погоста. Что прикажете сд?лать изъ такого разсказа? Если бабушка могла воротиться съ того св?та, то гд? и какъ усп?ла она собрать всю упряжь свою, карету, лошадей и кучеровъ, которые, конечно, не были ею взяты съ собою на тотъ св?тъ? Не короче ли предположить, что добрый хозяинъ, внукъ или сынъ, задумался о бабушк?, которой съ недавняго времени нестало въ дом?, и что онъ увид?лъ ее не плотскими глазами своими, а окомъ души?
О двойникахъ, предв?щающихъ кончину, говорятъ почти всюду и во вс?хъ земляхъ. Изв?стно, что горнымъ шотландцамъ приписываютъ способность вид?ть двойниковъ въ высшей степени. Если объяснить явленіе это языкомъ магнитизеровъ, то явленіе двойника значитъ, что душа наша получила возможность, какъ бы отд?лившись отъ т?ла, созерцать его вн? себя, со стороны. Это довольно темно, и хотя и н?сколько понятн?е, ч?мъ явленіе покойниковъ.
Можетъ быть, н?которые читатели слышали, что разсказваютъ многіе изъ современниковъ нашихъ, какъ очевидцы, о смерти довольно изв?стнаго въ кругу своемъ челов?ка. Онъ былъ начальникъ учебнаго заведенія; д?ти, въ хорошій зимній день, кажется, въ сочельникъ передъ Рождествомъ, б?гали по саду, гд? лежалъ глубокій сн?гъ и были расчищены только три дорожки, въ вид? П. Н?сколько молодыхъ людей сид?ли на скамь? и, увидавъ подходящаго къ нимъ со стороны зданія начальника, привстали; онъ прошелъ, но не усп?ли они оглянуться, какъ увид?ли его вторично, идущаго т?мъ же путемъ, по тому же направленію, т?мъ же м?рнымъ шагомъ и точно въ такомъ же положеніи. Съ крайнимъ изумленіемъ они снова ему поклонились; онъ поздоровался съ ними и обошелъ кругомъ дорожекъ. Двойники такъ быстро прошли одинъ за другимъ, что не было никакой возможности допустить, будто старикъ сд?лалъ кругъ и обошелъ вторично. Д?ти изумлялись и перешептывались весь день; что происходило въ душ? старика, никому неизв?стно; но онъ на другой же день въ какомъ-то припадк? лишилъ себя жизни. Случай этотъ весьма зам?чателенъ т?мъ, что н?сколько постороннихъ свид?телей единогласно утверждаютъ сказанное нами и уб?ждены въ томъ, что сами вид?ли двойника. При такихъ обстоятельствахъ остается только пожать плечами и предоставить д?ло на сов?сть каждаго.
XV. Клады.
Сюда же, къ этому же разряду поэзіи народной и игры воображенія принадлежитъ ц?лый ряд сказокъ и пов?рьевъ о цв?т? папоротника, который-де цв?тетъ ночью на Ивановъ день. Этотъ небывалый цв?тъ (папоротникъ тайниковое, безцв?тное растеніе) почитается ключемъ колдовства и волшебной силы, въ особенности же для отысканія кладовъ: гд? только зацв?тетъ папоротникъ въ полночь краснымъ огнемъ, тамъ лежитъ кладъ; а кто сорветъ цв?тъ папоротника, тотъ добылъ ключъ для подъема всякаго клада, который безъ этого р?дко кому дается.
Предметъ этотъ, о кладахъ, богатъ пов?рьями всякаго рода. Съ суев?ріями о кладахъ связывается и много сказокъ и преданій; у каждаго края свой герой или разбойникъ прежнихъ л?тъ, коему приписываются вс? находимые и искомые клады. Въ восточныхъ губерніяхъ клады принадлежатъ Пугачеву, на Волг? Стеньк? Разину, на Украйн? Гаркуш?, въ средней Россіи Кудеяру и проч. Кладъ вообще не всякому дается; хозяинъ клада, по смерти своей, бродитъ тихо вокругъ и бережетъ его строго и чутко: либо вовсе не найдешь, либо и найдешь, да не возьмешь, не дастся въ руки; не подымешь по тяжести; обмираешь, какъ тронешь, ровно кто теб? руки и ноги перебьетъ; кружишь на этомъ м?ст? и не выйдешь, ровно л?шій обошелъ, покол? не положишь кладъ опять на м?сто; или, если кладъ подъ землей, въ подвал?, глубокой ям?, то взявшій его не выл?зетъ никакъ, передъ тобою земля смыкается, жел?зныя двери съ запорами затворяются; либо выскочитъ откуда ни возьмется невидимка, схватитъ и держитъ на м?ст?, покуда ни выпустишь изъ рукъ клада; либо навалится на плечо ровно гора, такъ что и языка не повернуть; либо ноги подкосятся, либо станутъ, упрутся, словно приросли къ земл?; или, если и возьмешь кладъ и унесешь, то сколько ни носишь его домой, берешь золото, а принесешь черепки; или же, наконецъ, возьмешь, да и самъ не радъ; вся семья сподрядъ вымретъ. Все это оттого, что кладъ кладется со свинцомъили съ зарокомъ, что кладъ бываетъ всегда почти запов?дный и дается тому только, кто исполнитъ зарокъ; избавляетъ же отъ этой обязанности только цв?тъ папоротника или разрывъ – прыгнунъ – скакунъ – плакунъ – или спрыгъ – трава, жел?знякъ или кочедыжникъ; папоротнику и плакуну повинуются вс? духи, а прыгунъ ломаетъ замки и запоры, поб?ждая всякое препятствіе. Иногда кладъ бродитъ не только св?чей, огонькомъ, но даже какимъ-нибудь животнымъ или челов?комъ; если, догадавшись, ударить его наотмашь и сказать: аминь, аминь, разсыпься, то передъ тобою очутится кубышка съ деньгами. Во время выемки клада всегда приключаются разныя страсти, и черти пугаютъ и терзаютъ искателя. Брать взаймы у клада иногда можно, если онъ дастъ, но къ сроку принеси, иначе постигнетъ б?да большая. Можно также м?нять деньги у клада и при этомъ даже иногда обсчитывать его, положивъ то же число монетъ, меньшей ц?нности.
У насъ почти всюду есть много разсказовъ и преданій о кладахъ, а Саратовская губернія, гд? волжскія вольницы зарывали когда-то свои награбленныя богатства, едва ли не богаче прочихъ подобными воспоминаніями. Мы упомянули, что кладъ кладется со словцомъ или по зав?ту: это значитъ, что кто его зарываетъ, тотъ долженъ во все время причитывать вслухъ, какой зарокъ на него кладетъ: напр., семидневный постъ, а зат?мъ рыть голыми руками, на молодой м?сяцъ; или на разрывъ-траву и проч. Одинъ челов?къ зарывалъ кладъ, приговаривая: «на три головы молодецкихъ»; стало быть, кладъ не дастся никому, если не поклонится ему тремя головами молодецкими; а другой бродяга, сидя случайно тутъ же въ дупл?, подслушалъ его и переговаривалъ каждый разъ: «на три кола осиновыхъ.» Кладъ слушается всегда посл?дняго заговора; посему, когда хозяинъ ушелъ, а подсид?вшій его вырубилъ три осиновые кола и поклонился ими кладу, то и взялъ его преспокойно. Есть также заговоры, во всемъ похожіе на прочіе заговоры, какъ для укладки клада, такъ и для развязки его.
Въ одномъ м?ст? Рязанской губерніи, гд? исконное пов?рье искало кладовъ, ув?ряя, что ц?ловальникъ рязанскій встр?тилъ земляка въ Сибири, въ ссылк?, и узналъ отъ него тайну н?сколькихъ кладовъ, получивъ и запись съ прим?тами, гд? они лежатъ, люди съ с?дыми бородами разсказывали вотъ что: Я рубилъ въ л?су жерди, привязавъ лошадь къ дереву; вдругъ вижу подъ деревомъ высыпанъ изъ земли и уже поросъ травой мохомъ крестъ; я вспомнилъ, что это была одна изъ прим?тъ, и выхватилъ топоръ, чтобы натюкать на деревьяхъ зарубки; вдругъ какъ понесетъ моя лошадь, сорвавшись, какъ загремитъ, я за ней, за ней, а она дальше, дальше, затихла и пропала; я воротился, а она стоитъ привязанная, гд? была, а м?ста того, гд? высыпанъ крестъ, не нашелъ, хоть сто разъ былъ опять въ л?су да искалъ нарочно.» Другой разсказывалъ такъ: «И я по дрова ?здилъ, да нашелъ на знакомомъ м?ст?, гд? сто разъ бывалъ и ничего не вид?лъ, погребъ: яма въ полчелов?ка, въ поясъ, а на дн? устлана накатомъ, который уже поросъ травой и мхомъ, да кой-гд? доска прогнила, провалилась. Подумавъ немного и оглянувшись, да опознавшись еще разъ на м?ст?, я спустился въ яму; только-что я было припалъ, да сталъ заглядывать въ провалы, какъ меня хватитъ кто-то вдоль спины хворостиной, такъ я насилу выскочилъ да б?жать, а онъ все за мной, до самой дороги! Я на другой день показывалъ хозяйк? своей синевицы на спин?.»
Третьему рязанцу посчастливилось лучше: онъ безъ большихъ хлопотъ у себя дома подъ угломъ нашелъ съ?денный ржавчиной чугунчикъ, въ коемъ было съ пригоршню серебряныхъ монетъ. Ихъ купилъ г. Надеждинъ, а описалъ г. Григорьевъ, въ Одесс?; это были зам?чательныя арабскія монеты IX и XI в?ка.
Весьма нер?дко кладъ служитъ защитою для скрытія важныхъ преступленій. Въ одной изъ подмосковныхъ губерній у пом?щика былъ довольно плохой, въ хозяйственномъ отношеніи, крестьянинъ, одинъ изъ т?хъ, кому ничего не дается: хл?бъ у него всегда хуже ч?мъ у прочихъ; коли волкъ зар?жетъ телятъ, либо порветъ жеребенка, такъ в?рно у него же; словомъ, и скотъ не держится, и счастья н?тъ, и нич?мъ не разживется. По этому поводу, пом?щикъ посадилъ его въ постоялый дворъ, или въ дворники, для поправки хозяйства. Впрочемъ, это былъ мужикъ смирный, трезвый и худа никакого за нимъ не слыхать было.
Вскор? онъ точно поправился, и даже слишкомъ скоро. Онъ уплатилъ долги, купилъ скота, сталъ щеголять, наряжать жену въ шелкъ и проч. Пом?щику это показалось подозрительно, и посл? строгихъ допросовъ, на основаніи разнесшихся слуховъ, дворникъ признался, что ему дался кладъ: «Я вышелъ ночью, услыхавъ про?зжихъ извощиковъ, и увидалъ за оврагомъ, по ту сторону ручья, въ л?су небольшой св?тъ. Я спустился, подошелъ тихонько и вижу, что два челов?ка съ фонаремъ д?лятъ межъ собою кладъ. Увидавъ меня нечаянно, они было хот?ли б?жать, посл? хот?ли убить меня, а наконецъ под?лились со мною, отсыпавъ мн? полную шапку ц?лковыхъ, съ т?мъ, чтобы я никому ни слова не говорилъ.» Все это конечно много походило на сказку, т?мъ бол?е, что мужикъ сбивался и не могъ дать толкомъ отчетъ, когда заставили его показать на м?ст?, гд? именно вырытъ кладъ; но другихъ подозр?ній не было, молва ув?рила, что дворникъ разжился отъ клада, самъ онъ сознался въ томъ же, и д?ло было оставлено.
Къ осени баринъ хот?лъ перестроить постоялый дворъ, который былъ плохъ и въ особенности т?сенъ и неопрятенъ, но дворникъ подъ разными предлогами отговаривалъ барина, да и впередъ, когда объ этомъ заходила р?чь, уб?ждалъ его не трогать двора, каковъ онъ есть. «Что мн?, говорилъ онъ, въ господахъ – я господъ не люблю пускать; за ними только хлопотъ много, а выгоды н?тъ никакой: стаканчикъ сливокъ возьмутъ, да разъ десять воды горячей поставить велятъ, да ц?лую половину и займутъ; я, благодаря Бога, разжился отъ извощиковъ, которые берутъ овесъ да с?но; а съ нихъ будетъ и этой избы; имъ гд? ни свалиться, только бы лошадь накормить.»
Удерживая такими уловками барина отъ перестройки двора, мужикъ черезъ годъ или два умеръ. Весь околодокъ зналъ, что онъ разбогат?лъ отъ клада, и во всякой деревн? разсказывали по-своему, какъ это случилось; но баринъ приступилъ къ перестройк? избы и совс?мъ неожиданно нашелъ кладъ другаго рода: подъ печью, едва прикрытые землей, лежали два челов?ческіе остава съ проломленными черепами.
Предметъ этотъ, о кладахъ, богатъ пов?рьями всякаго рода. Съ суев?ріями о кладахъ связывается и много сказокъ и преданій; у каждаго края свой герой или разбойникъ прежнихъ л?тъ, коему приписываются вс? находимые и искомые клады. Въ восточныхъ губерніяхъ клады принадлежатъ Пугачеву, на Волг? Стеньк? Разину, на Украйн? Гаркуш?, въ средней Россіи Кудеяру и проч. Кладъ вообще не всякому дается; хозяинъ клада, по смерти своей, бродитъ тихо вокругъ и бережетъ его строго и чутко: либо вовсе не найдешь, либо и найдешь, да не возьмешь, не дастся въ руки; не подымешь по тяжести; обмираешь, какъ тронешь, ровно кто теб? руки и ноги перебьетъ; кружишь на этомъ м?ст? и не выйдешь, ровно л?шій обошелъ, покол? не положишь кладъ опять на м?сто; или, если кладъ подъ землей, въ подвал?, глубокой ям?, то взявшій его не выл?зетъ никакъ, передъ тобою земля смыкается, жел?зныя двери съ запорами затворяются; либо выскочитъ откуда ни возьмется невидимка, схватитъ и держитъ на м?ст?, покуда ни выпустишь изъ рукъ клада; либо навалится на плечо ровно гора, такъ что и языка не повернуть; либо ноги подкосятся, либо станутъ, упрутся, словно приросли къ земл?; или, если и возьмешь кладъ и унесешь, то сколько ни носишь его домой, берешь золото, а принесешь черепки; или же, наконецъ, возьмешь, да и самъ не радъ; вся семья сподрядъ вымретъ. Все это оттого, что кладъ кладется со свинцомъили съ зарокомъ, что кладъ бываетъ всегда почти запов?дный и дается тому только, кто исполнитъ зарокъ; избавляетъ же отъ этой обязанности только цв?тъ папоротника или разрывъ – прыгнунъ – скакунъ – плакунъ – или спрыгъ – трава, жел?знякъ или кочедыжникъ; папоротнику и плакуну повинуются вс? духи, а прыгунъ ломаетъ замки и запоры, поб?ждая всякое препятствіе. Иногда кладъ бродитъ не только св?чей, огонькомъ, но даже какимъ-нибудь животнымъ или челов?комъ; если, догадавшись, ударить его наотмашь и сказать: аминь, аминь, разсыпься, то передъ тобою очутится кубышка съ деньгами. Во время выемки клада всегда приключаются разныя страсти, и черти пугаютъ и терзаютъ искателя. Брать взаймы у клада иногда можно, если онъ дастъ, но къ сроку принеси, иначе постигнетъ б?да большая. Можно также м?нять деньги у клада и при этомъ даже иногда обсчитывать его, положивъ то же число монетъ, меньшей ц?нности.
У насъ почти всюду есть много разсказовъ и преданій о кладахъ, а Саратовская губернія, гд? волжскія вольницы зарывали когда-то свои награбленныя богатства, едва ли не богаче прочихъ подобными воспоминаніями. Мы упомянули, что кладъ кладется со словцомъ или по зав?ту: это значитъ, что кто его зарываетъ, тотъ долженъ во все время причитывать вслухъ, какой зарокъ на него кладетъ: напр., семидневный постъ, а зат?мъ рыть голыми руками, на молодой м?сяцъ; или на разрывъ-траву и проч. Одинъ челов?къ зарывалъ кладъ, приговаривая: «на три головы молодецкихъ»; стало быть, кладъ не дастся никому, если не поклонится ему тремя головами молодецкими; а другой бродяга, сидя случайно тутъ же въ дупл?, подслушалъ его и переговаривалъ каждый разъ: «на три кола осиновыхъ.» Кладъ слушается всегда посл?дняго заговора; посему, когда хозяинъ ушелъ, а подсид?вшій его вырубилъ три осиновые кола и поклонился ими кладу, то и взялъ его преспокойно. Есть также заговоры, во всемъ похожіе на прочіе заговоры, какъ для укладки клада, такъ и для развязки его.
Въ одномъ м?ст? Рязанской губерніи, гд? исконное пов?рье искало кладовъ, ув?ряя, что ц?ловальникъ рязанскій встр?тилъ земляка въ Сибири, въ ссылк?, и узналъ отъ него тайну н?сколькихъ кладовъ, получивъ и запись съ прим?тами, гд? они лежатъ, люди съ с?дыми бородами разсказывали вотъ что: Я рубилъ въ л?су жерди, привязавъ лошадь къ дереву; вдругъ вижу подъ деревомъ высыпанъ изъ земли и уже поросъ травой мохомъ крестъ; я вспомнилъ, что это была одна изъ прим?тъ, и выхватилъ топоръ, чтобы натюкать на деревьяхъ зарубки; вдругъ какъ понесетъ моя лошадь, сорвавшись, какъ загремитъ, я за ней, за ней, а она дальше, дальше, затихла и пропала; я воротился, а она стоитъ привязанная, гд? была, а м?ста того, гд? высыпанъ крестъ, не нашелъ, хоть сто разъ былъ опять въ л?су да искалъ нарочно.» Другой разсказывалъ такъ: «И я по дрова ?здилъ, да нашелъ на знакомомъ м?ст?, гд? сто разъ бывалъ и ничего не вид?лъ, погребъ: яма въ полчелов?ка, въ поясъ, а на дн? устлана накатомъ, который уже поросъ травой и мхомъ, да кой-гд? доска прогнила, провалилась. Подумавъ немного и оглянувшись, да опознавшись еще разъ на м?ст?, я спустился въ яму; только-что я было припалъ, да сталъ заглядывать въ провалы, какъ меня хватитъ кто-то вдоль спины хворостиной, такъ я насилу выскочилъ да б?жать, а онъ все за мной, до самой дороги! Я на другой день показывалъ хозяйк? своей синевицы на спин?.»
Третьему рязанцу посчастливилось лучше: онъ безъ большихъ хлопотъ у себя дома подъ угломъ нашелъ съ?денный ржавчиной чугунчикъ, въ коемъ было съ пригоршню серебряныхъ монетъ. Ихъ купилъ г. Надеждинъ, а описалъ г. Григорьевъ, въ Одесс?; это были зам?чательныя арабскія монеты IX и XI в?ка.
Весьма нер?дко кладъ служитъ защитою для скрытія важныхъ преступленій. Въ одной изъ подмосковныхъ губерній у пом?щика былъ довольно плохой, въ хозяйственномъ отношеніи, крестьянинъ, одинъ изъ т?хъ, кому ничего не дается: хл?бъ у него всегда хуже ч?мъ у прочихъ; коли волкъ зар?жетъ телятъ, либо порветъ жеребенка, такъ в?рно у него же; словомъ, и скотъ не держится, и счастья н?тъ, и нич?мъ не разживется. По этому поводу, пом?щикъ посадилъ его въ постоялый дворъ, или въ дворники, для поправки хозяйства. Впрочемъ, это былъ мужикъ смирный, трезвый и худа никакого за нимъ не слыхать было.
Вскор? онъ точно поправился, и даже слишкомъ скоро. Онъ уплатилъ долги, купилъ скота, сталъ щеголять, наряжать жену въ шелкъ и проч. Пом?щику это показалось подозрительно, и посл? строгихъ допросовъ, на основаніи разнесшихся слуховъ, дворникъ признался, что ему дался кладъ: «Я вышелъ ночью, услыхавъ про?зжихъ извощиковъ, и увидалъ за оврагомъ, по ту сторону ручья, въ л?су небольшой св?тъ. Я спустился, подошелъ тихонько и вижу, что два челов?ка съ фонаремъ д?лятъ межъ собою кладъ. Увидавъ меня нечаянно, они было хот?ли б?жать, посл? хот?ли убить меня, а наконецъ под?лились со мною, отсыпавъ мн? полную шапку ц?лковыхъ, съ т?мъ, чтобы я никому ни слова не говорилъ.» Все это конечно много походило на сказку, т?мъ бол?е, что мужикъ сбивался и не могъ дать толкомъ отчетъ, когда заставили его показать на м?ст?, гд? именно вырытъ кладъ; но другихъ подозр?ній не было, молва ув?рила, что дворникъ разжился отъ клада, самъ онъ сознался въ томъ же, и д?ло было оставлено.
Къ осени баринъ хот?лъ перестроить постоялый дворъ, который былъ плохъ и въ особенности т?сенъ и неопрятенъ, но дворникъ подъ разными предлогами отговаривалъ барина, да и впередъ, когда объ этомъ заходила р?чь, уб?ждалъ его не трогать двора, каковъ онъ есть. «Что мн?, говорилъ онъ, въ господахъ – я господъ не люблю пускать; за ними только хлопотъ много, а выгоды н?тъ никакой: стаканчикъ сливокъ возьмутъ, да разъ десять воды горячей поставить велятъ, да ц?лую половину и займутъ; я, благодаря Бога, разжился отъ извощиковъ, которые берутъ овесъ да с?но; а съ нихъ будетъ и этой избы; имъ гд? ни свалиться, только бы лошадь накормить.»
Удерживая такими уловками барина отъ перестройки двора, мужикъ черезъ годъ или два умеръ. Весь околодокъ зналъ, что онъ разбогат?лъ отъ клада, и во всякой деревн? разсказывали по-своему, какъ это случилось; но баринъ приступилъ къ перестройк? избы и совс?мъ неожиданно нашелъ кладъ другаго рода: подъ печью, едва прикрытые землей, лежали два челов?ческіе остава съ проломленными черепами.