Страница:
Вадим оглянулся. Похоже, не только он переживал. Лица за стеклами скафандров вновь прибывших выдавали всю гамму чувств от панического страха до эйфории.
Кто-то тронул Вадима за руку. Он узнал Питера. С улыбкой до ушей Пит показывал жестом, что нужно нажать кнопку мобильной связи на запястье левой руки.
Вадим нажал. Засветился дисплей и сразу в наушниках зазвучал сигнал вызова: «На связи Питер Томас, пожалуйста, отвечайте!»
– Питер, извини! Забыл включить связь. Просто ошалел от увиденного в натуре.
– Я тоже! За шесть лет здесь так много изменилось, но все-таки почувствовал, что вернулся домой.
– До Марса еще шесть тысяч километров, если мне не изменяет память.
– Спустя три часа будем на поверхности. Нас отправят первыми. Думаю, еще через час вы будете в своей квартире.
– Ее еще нужно найти. Я пока даже не знаю адреса.
– Нас встретит лично Ротберг и отвезет домой.
– Питер, вы подозрительно хорошо информированы по поводу моей персоны.
– Не успел вам сказать, что я тоже распределен к Ротбергу. Он почему-то не принимал решение до вчерашнего дня. Просто, счастлив, что буду работать вместе с вами. И жить недалеко. Возможно даже в одном блоке. Мне тоже выделили квартиру взамен родительской. До отъезда на учебу жил в интернате.
– Научная работа не то, что партнерство в бридже. Боюсь разочаровать.
– Или разочароваться?
– Скорее первое. Молодежь, конечно, кто хочет, получает сейчас хорошую выучку. Методика обучения шагнула далеко вперед. Иначе не справиться с лавиной научно-технической информации.
– Нам с детских лет внушали, что избравшим науку придется учиться всю жизнь.
– Теперь это касается всех людей и роботов в том числе.
Вадим собрался продолжить, хоть и понимал, что изрекает вполне банальные вещи. Он хотел отвлечься необязательным разговором, чтобы укротить волнение, как-то успокоиться. Но по аварийной связи скафандра прозвучало приглашение на посадку в транспортный модуль для пассажиров с первого по сотый номер. У Вадима был номер 13, у Питера 17.
Питер не обманул. Через три часа в зале ожидания вокзала уже на поверхности Марса их встретил Ротберг. Перед этим они переоделись в свою одежду, сдали скафандры, получили портативные дыхательные аппараты и личный багаж. Все заняло не более десяти минут. Никакого таможенного досмотра или карантина. Формальные процедуры были проделаны на Земле перед посадкой и в полете. Заметим кстати, что стоимость путешествия определялась весом пассажира. Такой порядок был давно введен для всех транспортных перевозок людей на Земле и в космосе.
Искусственная атмосфера: смесь кислорода, азота, аргона и почти земное давление в здании вокзала стала приятной неожиданностью для вновь прибывших. Дышалось легко, но Вадима слегка покачивало с непривычки и к тяготению, и к тому, что здесь на Марсе сила тяжести втрое меньше земной. Впрочем, Питер тоже двигался не совсем уверенно.
Марк Ротберг оказался долговязым слегка сутулым мужчиной сорока пяти лет, с удлиненным лицом и крупными зубами. На таком лице даже массивный нос выглядел вполне к месту. Под густыми темными бровями слегка прищуренные карие глаза придавали выражению его лица ироничность, впрочем, вполне доброжелательную благодаря застенчивой улыбке. Густые короткие волосы на висках слегка тронула седина. Однако на фотографиях его личного сайта он выглядел гораздо лучше.
– Приветствую вас на Марсе! – Ротберг поочередно протянул руку прибывшим. – Не буду утомлять вас разговорами, а отвезу на квартиры. Там все подготовлено для проживания. У нас сейчас утро. Отдохнете с дороги, а вечером встретимся. Представлю вас коллегам, отметим прибытие.
Четырехместный электромобиль с герметичной кабиной и собственной системой жизнеобеспечения повез их по тускло освещенному тоннелю с двухрядным движением в Марс-сити, самое большое поселение на планете. Сорок километров в разреженной атмосфере тоннеля они одолели за полчаса. Вадим успел вздремнуть, так как Питер погрузился в свои мысли, а Ротберг вел, точнее, контролировал автомобиль и на разговоры не отвлекался.
Вадим проснулся, когда автомобиль остановился для шлюзования. Покинув шлюз они оказались под гигантским прозрачным куполом модуля жизнеобеспечения первого уровня. Здания, жилые модули, и каждая квартира в здании на случай катастрофы любого происхождения имеют свои системы автономного обеспечения и образовывают второй и третий уровень защиты.
Давление под куполом одна атмосфера. Это в условиях сильно разреженной атмосферы Марса и поддерживает купол. Были еще надувные арки, в которых при аварийной ситуации создавалось столь высокое давление аргона, что они способны были удержать купол самостоятельно при полной потере атмосферы под куполом.
Атмосфера Марса не имеет озонового слоя, поэтому купол служит также защитой от ультрафиолетового излучения солнца.
Квартиры Вадима и Питера были в одном здании, точнее в одном жилом модуле, потому что здесь не было зданий в земном понимании. Под куполом отсутствовали атмосферные осадки. Он надежно защищал от снега из углекислоты и пылевых бурь. На плоских крышах размещались травяные лужайки, спортплощадки с пластиковым покрытием, цветники и даже небольшие парки с невысокими деревьями и кустарниками. На крышу можно подняться на лифте.
Квартира Видима имела крошечную прихожую, душевую кабину, туалет, гостиную и спальню – все вместе чуть более двадцати пяти квадратных метров. Два окна гостиной, квартира была угловой, и вторая дверь выходили на лужайку с цветником – крышу жилого модуля более низкого уровня.
Обучение во время космического путешествия оказалось весьма кстати. С первой минуты пребывания в квартире Вадим почувствовал себя в привычной обстановке. Архитекторы и дизайнеры хорошо поработали: все оборудование и мебель были устроены на редкость рационально и функционально.
На Марсе не принято принимать пищу в квартире. Для этого существуют рестораны и кафе-автоматы, работающие круглые сутки. Впрочем, автомат для приготовления кофе и чая в гостиной имелся.
Вадим принял душ, оделся. В стенном шкафу он нашел одежду точно по его размеру, скроенную в марсианском спортивном стиле. В этой одежде можно было не переодеваясь сразу облачаться в защитный скафандр.
В конверте на столе нашел кредитную карточку и служебное удостоверение.
Он уже успел заметить, что на двух сторонах входной двери, снаружи и внутри квартиры, наклеены подробные планы жилого модуля. Отыскал на плане ближайшее кафе и отправился перекусить.
Вадим шел узкими коридорами по керамическому полу, как казалось, стерильной чистоты. Конструкции мало отличались от дешевой современной постройки гостиницы на Земле: металл и металлопластик, стекло и стеклопластик. Волна освещения сопровождала его. Двери и стены пестрели указателями.
Глава 2. Гостеприимный Марс
Кто-то тронул Вадима за руку. Он узнал Питера. С улыбкой до ушей Пит показывал жестом, что нужно нажать кнопку мобильной связи на запястье левой руки.
Вадим нажал. Засветился дисплей и сразу в наушниках зазвучал сигнал вызова: «На связи Питер Томас, пожалуйста, отвечайте!»
– Питер, извини! Забыл включить связь. Просто ошалел от увиденного в натуре.
– Я тоже! За шесть лет здесь так много изменилось, но все-таки почувствовал, что вернулся домой.
– До Марса еще шесть тысяч километров, если мне не изменяет память.
– Спустя три часа будем на поверхности. Нас отправят первыми. Думаю, еще через час вы будете в своей квартире.
– Ее еще нужно найти. Я пока даже не знаю адреса.
– Нас встретит лично Ротберг и отвезет домой.
– Питер, вы подозрительно хорошо информированы по поводу моей персоны.
– Не успел вам сказать, что я тоже распределен к Ротбергу. Он почему-то не принимал решение до вчерашнего дня. Просто, счастлив, что буду работать вместе с вами. И жить недалеко. Возможно даже в одном блоке. Мне тоже выделили квартиру взамен родительской. До отъезда на учебу жил в интернате.
– Научная работа не то, что партнерство в бридже. Боюсь разочаровать.
– Или разочароваться?
– Скорее первое. Молодежь, конечно, кто хочет, получает сейчас хорошую выучку. Методика обучения шагнула далеко вперед. Иначе не справиться с лавиной научно-технической информации.
– Нам с детских лет внушали, что избравшим науку придется учиться всю жизнь.
– Теперь это касается всех людей и роботов в том числе.
Вадим собрался продолжить, хоть и понимал, что изрекает вполне банальные вещи. Он хотел отвлечься необязательным разговором, чтобы укротить волнение, как-то успокоиться. Но по аварийной связи скафандра прозвучало приглашение на посадку в транспортный модуль для пассажиров с первого по сотый номер. У Вадима был номер 13, у Питера 17.
Питер не обманул. Через три часа в зале ожидания вокзала уже на поверхности Марса их встретил Ротберг. Перед этим они переоделись в свою одежду, сдали скафандры, получили портативные дыхательные аппараты и личный багаж. Все заняло не более десяти минут. Никакого таможенного досмотра или карантина. Формальные процедуры были проделаны на Земле перед посадкой и в полете. Заметим кстати, что стоимость путешествия определялась весом пассажира. Такой порядок был давно введен для всех транспортных перевозок людей на Земле и в космосе.
Искусственная атмосфера: смесь кислорода, азота, аргона и почти земное давление в здании вокзала стала приятной неожиданностью для вновь прибывших. Дышалось легко, но Вадима слегка покачивало с непривычки и к тяготению, и к тому, что здесь на Марсе сила тяжести втрое меньше земной. Впрочем, Питер тоже двигался не совсем уверенно.
Марк Ротберг оказался долговязым слегка сутулым мужчиной сорока пяти лет, с удлиненным лицом и крупными зубами. На таком лице даже массивный нос выглядел вполне к месту. Под густыми темными бровями слегка прищуренные карие глаза придавали выражению его лица ироничность, впрочем, вполне доброжелательную благодаря застенчивой улыбке. Густые короткие волосы на висках слегка тронула седина. Однако на фотографиях его личного сайта он выглядел гораздо лучше.
– Приветствую вас на Марсе! – Ротберг поочередно протянул руку прибывшим. – Не буду утомлять вас разговорами, а отвезу на квартиры. Там все подготовлено для проживания. У нас сейчас утро. Отдохнете с дороги, а вечером встретимся. Представлю вас коллегам, отметим прибытие.
Четырехместный электромобиль с герметичной кабиной и собственной системой жизнеобеспечения повез их по тускло освещенному тоннелю с двухрядным движением в Марс-сити, самое большое поселение на планете. Сорок километров в разреженной атмосфере тоннеля они одолели за полчаса. Вадим успел вздремнуть, так как Питер погрузился в свои мысли, а Ротберг вел, точнее, контролировал автомобиль и на разговоры не отвлекался.
Вадим проснулся, когда автомобиль остановился для шлюзования. Покинув шлюз они оказались под гигантским прозрачным куполом модуля жизнеобеспечения первого уровня. Здания, жилые модули, и каждая квартира в здании на случай катастрофы любого происхождения имеют свои системы автономного обеспечения и образовывают второй и третий уровень защиты.
Давление под куполом одна атмосфера. Это в условиях сильно разреженной атмосферы Марса и поддерживает купол. Были еще надувные арки, в которых при аварийной ситуации создавалось столь высокое давление аргона, что они способны были удержать купол самостоятельно при полной потере атмосферы под куполом.
Атмосфера Марса не имеет озонового слоя, поэтому купол служит также защитой от ультрафиолетового излучения солнца.
Квартиры Вадима и Питера были в одном здании, точнее в одном жилом модуле, потому что здесь не было зданий в земном понимании. Под куполом отсутствовали атмосферные осадки. Он надежно защищал от снега из углекислоты и пылевых бурь. На плоских крышах размещались травяные лужайки, спортплощадки с пластиковым покрытием, цветники и даже небольшие парки с невысокими деревьями и кустарниками. На крышу можно подняться на лифте.
Квартира Видима имела крошечную прихожую, душевую кабину, туалет, гостиную и спальню – все вместе чуть более двадцати пяти квадратных метров. Два окна гостиной, квартира была угловой, и вторая дверь выходили на лужайку с цветником – крышу жилого модуля более низкого уровня.
Обучение во время космического путешествия оказалось весьма кстати. С первой минуты пребывания в квартире Вадим почувствовал себя в привычной обстановке. Архитекторы и дизайнеры хорошо поработали: все оборудование и мебель были устроены на редкость рационально и функционально.
На Марсе не принято принимать пищу в квартире. Для этого существуют рестораны и кафе-автоматы, работающие круглые сутки. Впрочем, автомат для приготовления кофе и чая в гостиной имелся.
Вадим принял душ, оделся. В стенном шкафу он нашел одежду точно по его размеру, скроенную в марсианском спортивном стиле. В этой одежде можно было не переодеваясь сразу облачаться в защитный скафандр.
В конверте на столе нашел кредитную карточку и служебное удостоверение.
Он уже успел заметить, что на двух сторонах входной двери, снаружи и внутри квартиры, наклеены подробные планы жилого модуля. Отыскал на плане ближайшее кафе и отправился перекусить.
Вадим шел узкими коридорами по керамическому полу, как казалось, стерильной чистоты. Конструкции мало отличались от дешевой современной постройки гостиницы на Земле: металл и металлопластик, стекло и стеклопластик. Волна освещения сопровождала его. Двери и стены пестрели указателями.
Глава 2. Гостеприимный Марс
В кафе Вадим встретил Питера. Тот уже покидал стойку самообслуживания с полным подносом. Питер кивнул головой и направился в сторону столика под окном. Посетителей в кафе больше не было. Кто еще кроме приезжих мог болтаться по кафе жилого модуля в разгар рабочего дня и в неподходящее время: для завтрака поздно, для ленча рано.
Вадим выбрал жареный картофель и рыбу. Пока автомат сервировал и разогревал пищу, Вадим наполнил после некоторого колебания два стакана клюквенного сока. Нерешительность объяснялась просто – первым желанием было взять банку пива, но вовремя вспомнил о предстоящем собрании. Неизвестно, как отреагирует его организм на алкоголь после длительного путешествия в почти полной невесомости. Тем более что Вадим пил очень мало и очень редко.
Они с Питером сидели за столом напротив друг друга и молча поглощали еду. Последние дни перед прибытием они стали меньше разговаривать, хотя заметно было, что Питер постоянно ищет общения.
Вадим был этому рад. Он скучал по дочери. Парадокс заключался в том что, находясь в тюрьме, он проводил с Надей больше времени, чем раньше.
В постановлении суда, словно в качестве компенсации за его несправедливость было не только разрешение воспользоваться частной тюрьмой повышенной комфортности, но и право на досрочное освобождение, а также ежемесячное интимное свидание в течение четырех часов.
Камера со всеми удобствами в тюрьме была просторнее теперешней квартиры на Марсе. Два часа ежедневно на спортзал и плавательный бассейн. Пребывание на воздухе разрешалось с восхода до захода солнца, питание по заказу. Можно было принимать у себя или ходить в гости к другим заключенным с соответствующим режимом содержания.
Обслуживающий персонал тюрьмы был вежлив и доброжелателен. Грубиянов и садистов выставляли без сожаления при малейшей жалобе. Одним словом тюрьма была коммерческим предприятием, заключенные клиентами, а клиент, как известно, всегда прав.
В конце первого месяца отсидки к Вадиму обратился Джим Пирсон, старший охранник блока. Джим был рубаха-парень, просил заключенных называть его по имени и не стесняться говорить, если что-то не так.
– Не нравился мне ваше настроение, господин Митник.
– Какое может быть настроение в тюрьме после несправедливого приговора.
– Не встречал я заключенного, который считал бы приговор суда справедливым. Ей-богу, не шучу, но многие на воле вам бы позавидовали. Даю палец на отрез, что вас через три года почти райской жизни выпустят.
– Ну вот, готовы заложить только палец.
– Ха-ха-ха! Так я имел в виду главный и единственный палец. Он мне дороже головы. По этому поводу я и пришел. Вы не составили график интимных свиданий. Послезавтра наступает ваше право на первое свидание. Ваша жена возможно далеко, нужно заказать билеты, гостиницу и все такое…
– Нет у меня жены, бросила она меня еще до суда.
– Печально, но не беда! Мы не проверяем степень родства. Это может быть любая женщина, да хоть из борделя. Знаю пару очень приличных легальных заведений. Там не только девушки, есть и голубые.
– Джим, вы не то говорите!
– Простите, если в чем-то не прав! Моя задача обеспечить нашим клиентам нормальные условия в рамках установленного судом режима содержания. Мы даже идем на мелкие поблажки. Меньше проблем для нас. Нам лучше известно, что бывает здесь на почве сексуальной неудовлетворенности. Ваше право отказаться от свидания.
– Хорошо, я подумаю!
– Сообщите свое решение сегодня. Мне нужно успеть оформить пропуск и уйму бумажек.
– Понятно! Спасибо!
– Не за что!
На самом деле Вадим тосковал по жене. Это был тот случай, когда по настоящему узнаешь цену чему-то после потери. Да, секс у него был не на первом месте, но он был, и, как он считал, у жены не было повода жаловаться. Он не кролик, чтобы этим заниматься ежедневно. В среднем два раза в неделю он считал своей физиологической нормой, иначе падала умственная работоспособность. Он помнил медовый месяц и отпуска в первые годы семейной жизни. После бурных ночей, кроме как наполнять желудок и спать, не было других желаний.
Правда в последний год он заметил, что жена перестала проявлять инициативу в постели, стала тщательней следить за своим весом и внешностью.
Будущий суд стал поводом для немедленного развода, хотя результатом судебного разбирательства могло быть условное наказание и даже полное оправдание.
Вадим никогда не мастурбировал, так как считал это крайне унизительным. Он еще подростком научился укрощать свою плоть. Способ простой. Не залеживаться в постели по утрам, быстро мыться под душем и заниматься спортом до изнеможения, чтобы засыпать, как только голова коснется подушки.
Тогда время от времени эротический сон и поллюция снимают напряжение, но сохраняют либидо на высоком уровне. Его волновали девушки, он влюблялся и пользовался взаимностью. Женился сразу после окончания университета. Во-первых, очередной раз влюбился, во-вторых, жаль было терять время на ухаживание, в-третьих, почему-то очень захотелось иметь детей.
Сандра тоже была выпускницей колледжа. После рождения дочери категорически отказалась снова рожать. На третьем году дочери она настояла, чтобы наняли няньку, а сама вернулась на прежнее место работы.
Здесь в его тюремной камере был телевизор и компьютер с выходом в Интернет, но Вадим никогда не включал эротические каналы и не посещал порно-сайты.
После разговора с Джимом Вадим отыскал сайт ближайшего легального борделя и выбрал себе партнершу очень похожую на жену. Он думал, что так будет проще преодолеть психологический барьер, раньше он никогда не пользовался услугами проституток.
Спустя день около шести часов вечера в дверь камеры постучали. За дверью стояла девица в сопровождении охранника. Она бесцеремонно вошла, охранник прикрыл за нею дверь.
– Привет! А ты милашка! – начала она с порога. – Я Кэтти. Верно, узнал меня по фото. Так чем займемся!
– Присядь, для начала. Поговорим. Хочешь вина или кофе.
– Пить не буду, у меня сегодня много работы.
Кэтти была не намного старше дочери Вадима. Макияж ее старил.
«Не исключено, что приписала себе пару лет, чтобы добиться лицензии для работы в бордели», – подумал Вадим.
А еще он подумал, что ничего у него не получится.
– Вот что, Кэтти! Отправляйся-ка ты по своим делам, я передумал.
– Как передумал! Я тащилась сюда двадцать миль, потеряла уйму времени…
– Я все оплатил вперед!
– А чаевые? И где гарантия, что не будет ко мне претензий. Мне дорога моя профессиональная репутация…
– Вот чаевые, – Вадим протянул стодолларовую банкноту. – Что тебе подписать, чтобы ты успокоилась за свою бесценную репутацию?
Кэтти протянула Вадиму на подпись компьютерную распечатку заказа.
«Акт сдачи невыполненной работы», – мысленно пошутил Вадим. Но ему было не до смеха.
Он вызвал охранника, чтобы выпустить Кэтти.
– Жаль, что у нас ничего не получилось. Может, попробуем в следующий раз, привыкнешь ко мне, – щебетала довольная девица, ожидая охранника.
– Следующего раза не будет. Вряд ли я привыкну к оплаченной любви…
На следующий день навестил Джим.
– Добрый день! Ребята судачат о вашем вчерашнем проколе. Я, конечно, заткнул им рты, но может, чем-то могу помочь.
– Никакого прокола! Передумал. Она по возрасту, как моя дочь.
– Там есть товар любого возраста.
– Не могу! Я любил жену и никогда не пользовался услугами проституток. Скучаю по дочери, а жена никогда не привезет ее на свидание со мной. Хоть здесь всего сорок миль от моего дома до тюрьмы, имею в виду мой бывший дом.
– Так вы ее можете навестить сами.
– Каким образом? Кто меня выпустит!?
– Я выпущу! Только не безвозмездно!
– Это опасно. Меня поймают и добавят срок.
– Все будет оформлено в лучшем виде. На руках у вас будет юридически безупречная бумага на время с девяти утра до восьми вечера. Поощрение за безукоризненное поведение. Вы отлично себя ведете, разве не так?
– Как я с вами расплачусь?
– Натурой! Ха-ха-ха! Не пугайтесь! Будете оплачивать один раз в месяц для меня девицу, вроде Кэтти. Только я буду выбирать сам. Мне хочется перепробовать их всех.
Джим не обманул. Вадим связался с дочерью по электронной почте, и они встречались по субботам один, иногда и два раза в месяц. На день встречи он арендовал автомобиль. Надя говорила матери, что отправляется к подруге до вечера, а сама проводила с отцом весь день.
Теперь они переписывались почти ежедневно. Обсуждали программу развлечений на следующую встречу, а после встречи делились впечатлениями. Бывшая жена Вадима вышла замуж за своего начальника, поэтому дочери уделяла мало внимания. Да и Надя приняла отчима не очень любезно.
Отчим возглавлял рекламный отдел крупной торговой фирмы, Сандра была у него референтом.
По всему было видно, что их дочь не могла примириться с разводом. Свою досаду она часто вымещала на отчиме.
– Папа, неужели ничего нельзя было сделать после шестнадцати лет совместной жизни. Для меня ваш развод как гром среди ясного неба. Мне кажется, что все было у вас в порядке. Да, ты много работал и мало развлекался. Таких мужчин подавляющее большинство. Это не повод для развода. Разве ты жалел деньги. Она покупала, что хотела. Со мною объездила весь мир. Что ей было нужно!? Во всем виноват Слай. Он отравил матери мозги, внушая, что она заслуживает лучшей жизни.
– Не суди ее строго. Возможно, она не верила в мою невиновность и не могла перенести позора суда и моего заключения.
– В тюрьмах сидит столько людей, разве их всех предают близкие!? А она променяла всемирно известного биохимика на рекламщика шампуней и туалетной бумаги.
– Постарайся все же ее понять. Вы всегда были так близки. Это меня радовало, а теперь ваше отчуждение меня огорчает больше, чем развод.
– Не могу уразуметь, как можно выйти замуж за человека, который, если не сочиняет, то одобряет тупые и подленькие рекламные тексты.
– Тупые – понятно, а почему подлые?
– Его реклама унижает. Если ты не покупаешь товары с их торговой маркой, то ты как бы человек второго сорта. Глупые сюжеты, а в каждом слогане звучит как оскорбление: «для настоящих женщин или мужчин», «настоящее для настоящих», «для тех, кто умеет жить и себя любит», «для тех, кто понимает и знает толк». Постоянно эксплуатируется слово «элитный». Это же смешно: «элитная сантехника». Надо полагать и унитазы у них «элитные», «эргономически совершенные». Какое нужно совершенство, когда проводишь на унитазе всего десять минут в сутки. Наглое надувательство. Похоже, Слай не знает толком грамматики: грамматически правильно говорить «элитарные», то есть для элиты, а не «элитные». Элитными могут быть семена или коровы, но не предметы обихода.
– Ты требуешь слишком много от их профессии. Они работают, чтобы жить. А я жил, чтобы работать. Возможно, так нельзя было делать.
– Жизнь должна иметь смысл. В их жизни его нет.
– Ты затронула сложный вопрос. Хотя на него есть простой ответ. Смысл жизни в самой жизни. Здоровое и образованное потомство уже оправдывает существование любого человека. Кстати, ты определилась с профессией? Через два года тебе поступать в университет.
– Если честно, то разрываюсь между микробиологией, химией и медициной. Сейчас хочу стать детским врачом.
– Прекрасный выбор, я одобряю.
Однажды при встрече Вадим сразу заметил, что дочь чем-то сильно расстроена.
– Ты нездорова, что-то случилось?
– Случилось! У Сандры будет сын.
– Вот и хорошо! – в интонации Вадима чувствовалась подлинная искренность, хотя укол был в самое сердце.
– Что же тут хорошего!? Теперь я для нее вообще перестану существовать.
– Много хорошего! У тебя будет брат. Когда нас не станет, от одной мысли, что где-то есть родная душа тебе будет лучше.
– Еще не известно, как он будет ко мне относиться.
– А ты не смотри на него как на своего конкурента. Помогай матери с первых дней его воспитывать, и он навсегда войдет в твое сердце. Душевный контакт с матерью тоже восстановится. Не сомневаюсь, что она продолжает тебя любить очень сильно, но ее обижает твое отношение к Слаю.
– Сомневаюсь! Это ты по доброте душевной. В тюрьме стал сентиментальным.
– Попробуй и убедишься насколько я прав. Для начала могу тебе предложить чисто утилитарный мотив. Ты собираешься стать детским врачом, иметь собственных детей. Помогая Сандре, ты приобретешь бесценный опыт, который тебе пригодится в жизни. Никакие курсы для молодых матерей или практика для студентов не могут сравниться тем, что ты обретешь, помогая ухаживать за братом.
– И все-таки я не понимаю Сандру. Если у меня будет муж, то он будет похож на тебя, по крайней мере, характером.
– Счастлив такое слышать. У меня есть лучшая в мире дочь.
Сейчас Надя уже студентка медицинского факультета. Она последовала его советам, все сложилось так, как он предсказал. Мать и дочь стали еще ближе, чем до развода. Поэтому Вадим покидал Землю с сердцем, облегченным от самого тяжелого груза, державшего его на зелено-голубой планете.
По пути на Марс они еженедельно обменивались электронными письмами. Вадим сдерживал желание писать чаще. Дочь отвечала на каждое письмо, и он не хотел отвлекать ее от учебы.
Когда клюквенный сок был выпит, Вадим поднял глаза на партнера по трапезе.
Питер этим воспользовался:
– Если не секрет, чем собираетесь заняться до собрания.
– Известно время его начала?
– Разве вам не звонил Ротберг?
– Возможно и звонил, но я оставил смартфон в квартире.
– Здесь так не принято. Вам еще вручат маячок, по которому в любой момент можно определить ваши координаты с точностью до одного метра. Таковы требования безопасности. Да вы о них знаете, просто не освоились еще.
– Это правило – обоюдоострое оружие. Марс вполне может стать полицейским государством.
– Зато у нас нет воровства и нет замков на дверях, кроме тех, которые нужно закрывать по условиям экологической или иной безопасности, чтобы застраховаться от случайностей.
– А вам Ротберг звонил?
– Звонила его секретарь-референт. Нас ждут в 16:00 по местному времени. Кстати, напомню, что здесь живут по земному календарю, но время суток местное и неделя также в марсианских сутках.
– У нас еще почти пять свободных часов. Это далеко?
– Недалеко. В данном районе города я тоже новичок, но успел взглянуть в своем смартфоне на планировку. У вас тоже уже есть эта полезная информация. Она загружается автоматически.
– В основном я человек законопослушный и намерен строго соблюдать все требования марсианского законодательства, пока оно не войдет в противоречие с моими моральными и этическими установками.
– После шести лет на Земле, мне представляется, что жизнь здесь на Марсе устроена очень рационально и на прочных гуманных принципах. Здесь ничего не делается на костях людей, хотя неизведанность и суровость условий на планете иногда приводит к человеческим жертвам. Здесь люди и их жизнь являются целью, а не средством. В этом отношении Земле далеко до Марса. Там это пока декларация, у нас реальность.
– Прекрасно! Поживем – увидим. Кстати, что-то я пока не увидел здесь ни одного робота.
– Роботов здесь масса. В наших квартирах их около дюжины. Просто на Марсе, в отличие от Земли категорически отказались от антропоморфного дизайна роботов.
– И мне не нравятся пародии на человека.
– Рискну повторить свой вопрос. Чем вы намерены заняться до собрания?
– Попытаюсь часок вздремнуть, потом напишу письмо дочери. Нужно еще перекусить перед собранием.
– Предлагаю встретиться здесь же в три часа дня. Не торопясь поедим. На дорогу нам хватит четверти часа.
– Секретарь ничего не сказала о том, как нужно одеться?
– Здесь годится то, в чем вы сейчас. Даже на свадьбе.
«На случай повреждения купола», – догадался Вадим.
Для входа в здание пришлось воспользоваться служебным удостоверением. Автоматическая проходная была устроена так, что можно было пройти только по одному.
Указатели привели их в небольшой, на полсотни человек конференц-зал. Больше половины мест оставались свободными.
Вадим выбрал жареный картофель и рыбу. Пока автомат сервировал и разогревал пищу, Вадим наполнил после некоторого колебания два стакана клюквенного сока. Нерешительность объяснялась просто – первым желанием было взять банку пива, но вовремя вспомнил о предстоящем собрании. Неизвестно, как отреагирует его организм на алкоголь после длительного путешествия в почти полной невесомости. Тем более что Вадим пил очень мало и очень редко.
Они с Питером сидели за столом напротив друг друга и молча поглощали еду. Последние дни перед прибытием они стали меньше разговаривать, хотя заметно было, что Питер постоянно ищет общения.
Вадим был этому рад. Он скучал по дочери. Парадокс заключался в том что, находясь в тюрьме, он проводил с Надей больше времени, чем раньше.
В постановлении суда, словно в качестве компенсации за его несправедливость было не только разрешение воспользоваться частной тюрьмой повышенной комфортности, но и право на досрочное освобождение, а также ежемесячное интимное свидание в течение четырех часов.
Камера со всеми удобствами в тюрьме была просторнее теперешней квартиры на Марсе. Два часа ежедневно на спортзал и плавательный бассейн. Пребывание на воздухе разрешалось с восхода до захода солнца, питание по заказу. Можно было принимать у себя или ходить в гости к другим заключенным с соответствующим режимом содержания.
Обслуживающий персонал тюрьмы был вежлив и доброжелателен. Грубиянов и садистов выставляли без сожаления при малейшей жалобе. Одним словом тюрьма была коммерческим предприятием, заключенные клиентами, а клиент, как известно, всегда прав.
В конце первого месяца отсидки к Вадиму обратился Джим Пирсон, старший охранник блока. Джим был рубаха-парень, просил заключенных называть его по имени и не стесняться говорить, если что-то не так.
– Не нравился мне ваше настроение, господин Митник.
– Какое может быть настроение в тюрьме после несправедливого приговора.
– Не встречал я заключенного, который считал бы приговор суда справедливым. Ей-богу, не шучу, но многие на воле вам бы позавидовали. Даю палец на отрез, что вас через три года почти райской жизни выпустят.
– Ну вот, готовы заложить только палец.
– Ха-ха-ха! Так я имел в виду главный и единственный палец. Он мне дороже головы. По этому поводу я и пришел. Вы не составили график интимных свиданий. Послезавтра наступает ваше право на первое свидание. Ваша жена возможно далеко, нужно заказать билеты, гостиницу и все такое…
– Нет у меня жены, бросила она меня еще до суда.
– Печально, но не беда! Мы не проверяем степень родства. Это может быть любая женщина, да хоть из борделя. Знаю пару очень приличных легальных заведений. Там не только девушки, есть и голубые.
– Джим, вы не то говорите!
– Простите, если в чем-то не прав! Моя задача обеспечить нашим клиентам нормальные условия в рамках установленного судом режима содержания. Мы даже идем на мелкие поблажки. Меньше проблем для нас. Нам лучше известно, что бывает здесь на почве сексуальной неудовлетворенности. Ваше право отказаться от свидания.
– Хорошо, я подумаю!
– Сообщите свое решение сегодня. Мне нужно успеть оформить пропуск и уйму бумажек.
– Понятно! Спасибо!
– Не за что!
На самом деле Вадим тосковал по жене. Это был тот случай, когда по настоящему узнаешь цену чему-то после потери. Да, секс у него был не на первом месте, но он был, и, как он считал, у жены не было повода жаловаться. Он не кролик, чтобы этим заниматься ежедневно. В среднем два раза в неделю он считал своей физиологической нормой, иначе падала умственная работоспособность. Он помнил медовый месяц и отпуска в первые годы семейной жизни. После бурных ночей, кроме как наполнять желудок и спать, не было других желаний.
Правда в последний год он заметил, что жена перестала проявлять инициативу в постели, стала тщательней следить за своим весом и внешностью.
Будущий суд стал поводом для немедленного развода, хотя результатом судебного разбирательства могло быть условное наказание и даже полное оправдание.
Вадим никогда не мастурбировал, так как считал это крайне унизительным. Он еще подростком научился укрощать свою плоть. Способ простой. Не залеживаться в постели по утрам, быстро мыться под душем и заниматься спортом до изнеможения, чтобы засыпать, как только голова коснется подушки.
Тогда время от времени эротический сон и поллюция снимают напряжение, но сохраняют либидо на высоком уровне. Его волновали девушки, он влюблялся и пользовался взаимностью. Женился сразу после окончания университета. Во-первых, очередной раз влюбился, во-вторых, жаль было терять время на ухаживание, в-третьих, почему-то очень захотелось иметь детей.
Сандра тоже была выпускницей колледжа. После рождения дочери категорически отказалась снова рожать. На третьем году дочери она настояла, чтобы наняли няньку, а сама вернулась на прежнее место работы.
Здесь в его тюремной камере был телевизор и компьютер с выходом в Интернет, но Вадим никогда не включал эротические каналы и не посещал порно-сайты.
После разговора с Джимом Вадим отыскал сайт ближайшего легального борделя и выбрал себе партнершу очень похожую на жену. Он думал, что так будет проще преодолеть психологический барьер, раньше он никогда не пользовался услугами проституток.
Спустя день около шести часов вечера в дверь камеры постучали. За дверью стояла девица в сопровождении охранника. Она бесцеремонно вошла, охранник прикрыл за нею дверь.
– Привет! А ты милашка! – начала она с порога. – Я Кэтти. Верно, узнал меня по фото. Так чем займемся!
– Присядь, для начала. Поговорим. Хочешь вина или кофе.
– Пить не буду, у меня сегодня много работы.
Кэтти была не намного старше дочери Вадима. Макияж ее старил.
«Не исключено, что приписала себе пару лет, чтобы добиться лицензии для работы в бордели», – подумал Вадим.
А еще он подумал, что ничего у него не получится.
– Вот что, Кэтти! Отправляйся-ка ты по своим делам, я передумал.
– Как передумал! Я тащилась сюда двадцать миль, потеряла уйму времени…
– Я все оплатил вперед!
– А чаевые? И где гарантия, что не будет ко мне претензий. Мне дорога моя профессиональная репутация…
– Вот чаевые, – Вадим протянул стодолларовую банкноту. – Что тебе подписать, чтобы ты успокоилась за свою бесценную репутацию?
Кэтти протянула Вадиму на подпись компьютерную распечатку заказа.
«Акт сдачи невыполненной работы», – мысленно пошутил Вадим. Но ему было не до смеха.
Он вызвал охранника, чтобы выпустить Кэтти.
– Жаль, что у нас ничего не получилось. Может, попробуем в следующий раз, привыкнешь ко мне, – щебетала довольная девица, ожидая охранника.
– Следующего раза не будет. Вряд ли я привыкну к оплаченной любви…
На следующий день навестил Джим.
– Добрый день! Ребята судачат о вашем вчерашнем проколе. Я, конечно, заткнул им рты, но может, чем-то могу помочь.
– Никакого прокола! Передумал. Она по возрасту, как моя дочь.
– Там есть товар любого возраста.
– Не могу! Я любил жену и никогда не пользовался услугами проституток. Скучаю по дочери, а жена никогда не привезет ее на свидание со мной. Хоть здесь всего сорок миль от моего дома до тюрьмы, имею в виду мой бывший дом.
– Так вы ее можете навестить сами.
– Каким образом? Кто меня выпустит!?
– Я выпущу! Только не безвозмездно!
– Это опасно. Меня поймают и добавят срок.
– Все будет оформлено в лучшем виде. На руках у вас будет юридически безупречная бумага на время с девяти утра до восьми вечера. Поощрение за безукоризненное поведение. Вы отлично себя ведете, разве не так?
– Как я с вами расплачусь?
– Натурой! Ха-ха-ха! Не пугайтесь! Будете оплачивать один раз в месяц для меня девицу, вроде Кэтти. Только я буду выбирать сам. Мне хочется перепробовать их всех.
Джим не обманул. Вадим связался с дочерью по электронной почте, и они встречались по субботам один, иногда и два раза в месяц. На день встречи он арендовал автомобиль. Надя говорила матери, что отправляется к подруге до вечера, а сама проводила с отцом весь день.
Теперь они переписывались почти ежедневно. Обсуждали программу развлечений на следующую встречу, а после встречи делились впечатлениями. Бывшая жена Вадима вышла замуж за своего начальника, поэтому дочери уделяла мало внимания. Да и Надя приняла отчима не очень любезно.
Отчим возглавлял рекламный отдел крупной торговой фирмы, Сандра была у него референтом.
По всему было видно, что их дочь не могла примириться с разводом. Свою досаду она часто вымещала на отчиме.
– Папа, неужели ничего нельзя было сделать после шестнадцати лет совместной жизни. Для меня ваш развод как гром среди ясного неба. Мне кажется, что все было у вас в порядке. Да, ты много работал и мало развлекался. Таких мужчин подавляющее большинство. Это не повод для развода. Разве ты жалел деньги. Она покупала, что хотела. Со мною объездила весь мир. Что ей было нужно!? Во всем виноват Слай. Он отравил матери мозги, внушая, что она заслуживает лучшей жизни.
– Не суди ее строго. Возможно, она не верила в мою невиновность и не могла перенести позора суда и моего заключения.
– В тюрьмах сидит столько людей, разве их всех предают близкие!? А она променяла всемирно известного биохимика на рекламщика шампуней и туалетной бумаги.
– Постарайся все же ее понять. Вы всегда были так близки. Это меня радовало, а теперь ваше отчуждение меня огорчает больше, чем развод.
– Не могу уразуметь, как можно выйти замуж за человека, который, если не сочиняет, то одобряет тупые и подленькие рекламные тексты.
– Тупые – понятно, а почему подлые?
– Его реклама унижает. Если ты не покупаешь товары с их торговой маркой, то ты как бы человек второго сорта. Глупые сюжеты, а в каждом слогане звучит как оскорбление: «для настоящих женщин или мужчин», «настоящее для настоящих», «для тех, кто умеет жить и себя любит», «для тех, кто понимает и знает толк». Постоянно эксплуатируется слово «элитный». Это же смешно: «элитная сантехника». Надо полагать и унитазы у них «элитные», «эргономически совершенные». Какое нужно совершенство, когда проводишь на унитазе всего десять минут в сутки. Наглое надувательство. Похоже, Слай не знает толком грамматики: грамматически правильно говорить «элитарные», то есть для элиты, а не «элитные». Элитными могут быть семена или коровы, но не предметы обихода.
– Ты требуешь слишком много от их профессии. Они работают, чтобы жить. А я жил, чтобы работать. Возможно, так нельзя было делать.
– Жизнь должна иметь смысл. В их жизни его нет.
– Ты затронула сложный вопрос. Хотя на него есть простой ответ. Смысл жизни в самой жизни. Здоровое и образованное потомство уже оправдывает существование любого человека. Кстати, ты определилась с профессией? Через два года тебе поступать в университет.
– Если честно, то разрываюсь между микробиологией, химией и медициной. Сейчас хочу стать детским врачом.
– Прекрасный выбор, я одобряю.
Однажды при встрече Вадим сразу заметил, что дочь чем-то сильно расстроена.
– Ты нездорова, что-то случилось?
– Случилось! У Сандры будет сын.
– Вот и хорошо! – в интонации Вадима чувствовалась подлинная искренность, хотя укол был в самое сердце.
– Что же тут хорошего!? Теперь я для нее вообще перестану существовать.
– Много хорошего! У тебя будет брат. Когда нас не станет, от одной мысли, что где-то есть родная душа тебе будет лучше.
– Еще не известно, как он будет ко мне относиться.
– А ты не смотри на него как на своего конкурента. Помогай матери с первых дней его воспитывать, и он навсегда войдет в твое сердце. Душевный контакт с матерью тоже восстановится. Не сомневаюсь, что она продолжает тебя любить очень сильно, но ее обижает твое отношение к Слаю.
– Сомневаюсь! Это ты по доброте душевной. В тюрьме стал сентиментальным.
– Попробуй и убедишься насколько я прав. Для начала могу тебе предложить чисто утилитарный мотив. Ты собираешься стать детским врачом, иметь собственных детей. Помогая Сандре, ты приобретешь бесценный опыт, который тебе пригодится в жизни. Никакие курсы для молодых матерей или практика для студентов не могут сравниться тем, что ты обретешь, помогая ухаживать за братом.
– И все-таки я не понимаю Сандру. Если у меня будет муж, то он будет похож на тебя, по крайней мере, характером.
– Счастлив такое слышать. У меня есть лучшая в мире дочь.
Сейчас Надя уже студентка медицинского факультета. Она последовала его советам, все сложилось так, как он предсказал. Мать и дочь стали еще ближе, чем до развода. Поэтому Вадим покидал Землю с сердцем, облегченным от самого тяжелого груза, державшего его на зелено-голубой планете.
По пути на Марс они еженедельно обменивались электронными письмами. Вадим сдерживал желание писать чаще. Дочь отвечала на каждое письмо, и он не хотел отвлекать ее от учебы.
* * *
Пока Вадим предавался воспоминаниям, неторопливо поглощая пищу, Питер деликатно молчал.Когда клюквенный сок был выпит, Вадим поднял глаза на партнера по трапезе.
Питер этим воспользовался:
– Если не секрет, чем собираетесь заняться до собрания.
– Известно время его начала?
– Разве вам не звонил Ротберг?
– Возможно и звонил, но я оставил смартфон в квартире.
– Здесь так не принято. Вам еще вручат маячок, по которому в любой момент можно определить ваши координаты с точностью до одного метра. Таковы требования безопасности. Да вы о них знаете, просто не освоились еще.
– Это правило – обоюдоострое оружие. Марс вполне может стать полицейским государством.
– Зато у нас нет воровства и нет замков на дверях, кроме тех, которые нужно закрывать по условиям экологической или иной безопасности, чтобы застраховаться от случайностей.
– А вам Ротберг звонил?
– Звонила его секретарь-референт. Нас ждут в 16:00 по местному времени. Кстати, напомню, что здесь живут по земному календарю, но время суток местное и неделя также в марсианских сутках.
– У нас еще почти пять свободных часов. Это далеко?
– Недалеко. В данном районе города я тоже новичок, но успел взглянуть в своем смартфоне на планировку. У вас тоже уже есть эта полезная информация. Она загружается автоматически.
– В основном я человек законопослушный и намерен строго соблюдать все требования марсианского законодательства, пока оно не войдет в противоречие с моими моральными и этическими установками.
– После шести лет на Земле, мне представляется, что жизнь здесь на Марсе устроена очень рационально и на прочных гуманных принципах. Здесь ничего не делается на костях людей, хотя неизведанность и суровость условий на планете иногда приводит к человеческим жертвам. Здесь люди и их жизнь являются целью, а не средством. В этом отношении Земле далеко до Марса. Там это пока декларация, у нас реальность.
– Прекрасно! Поживем – увидим. Кстати, что-то я пока не увидел здесь ни одного робота.
– Роботов здесь масса. В наших квартирах их около дюжины. Просто на Марсе, в отличие от Земли категорически отказались от антропоморфного дизайна роботов.
– И мне не нравятся пародии на человека.
– Рискну повторить свой вопрос. Чем вы намерены заняться до собрания?
– Попытаюсь часок вздремнуть, потом напишу письмо дочери. Нужно еще перекусить перед собранием.
– Предлагаю встретиться здесь же в три часа дня. Не торопясь поедим. На дорогу нам хватит четверти часа.
– Секретарь ничего не сказала о том, как нужно одеться?
– Здесь годится то, в чем вы сейчас. Даже на свадьбе.
* * *
В промышленную зону блистера (пузыря), так называли модуль поселения под общим куполом, они решили пройти по поверхности. Бетонная дорожка была обсажена невысоким кустарником очень похожим на барбарис. За кустарником повороты дорожки повторяла герметичная сводчатая галерея.«На случай повреждения купола», – догадался Вадим.
Для входа в здание пришлось воспользоваться служебным удостоверением. Автоматическая проходная была устроена так, что можно было пройти только по одному.
Указатели привели их в небольшой, на полсотни человек конференц-зал. Больше половины мест оставались свободными.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента