Страница:
Виктор Дан
Gene-hunting: генная охота
«Knowledge itself is power»
(«знание само по себе сила»)
Френсис Бэкон.
«У кого сила – у того и знание»
Аксиома социологии
Глава 1. Побег из прошлого
Органайзер разбудил Вадима Митника в восемь утра марсианских суток. На марсианское время бытовой распорядок пассажиров космического корабля перевели сразу после отлета с Земли. Никто не заметил дополнительных тридцать семь с половиной минут к земным суткам. Собственно с этого началось проведение программы адаптации для переселенцев с Земли. Они изучали геологическое строение и географию Марса, точнее, марсографию, устройство поселений и правила поведения в суровых условиях красной планеты. За три месяца полета эта программа порядком надоела, однако утешала мысль, что информация и приобретенные навыки будут единственным полезным результатом утомительного трехмесячного путешествия.
Не отстегиваясь от гамака, Вадим потянулся за тубой с яблочным соком, отпил почти половину. Привычка пить яблочный сок, или есть яблоки сразу после пробуждения, чтобы вызвать перистальтику кишечника, сохранилась с детства. Здесь на космическом корабле ему пришлось отстоять право пить сок в своей каюте. Все члены экипажа ревностно следили за соблюдением порядка. Принимать пищу и пить разрешалось только в столовой. Были и другие многочисленные запреты. Так боролись за чистоту помещений в условиях переменной силы тяжести от полутора g до невесомости. Однако требование VIP-пассажира капитан корабля не решился отвергнуть.
На одной из стен каюты объемом в шесть кубометров зажглась панель, имитирующая иллюминатор. Панорама поверхности Марса уже едва вмещалась в метровый экран. Красновато-бурое нагромождение скал и каньонов в легкой дымке на экваторе, ярко белые полярные шапки мерзлой углекислоты, рябинки метеоритных кратеров, – стали привычно узнаваемыми. Компьютер, управляющий демонстрацией видеозаписи, с рабским послушанием робота ежедневно увеличивал масштаб изображения планеты – цели их путешествия. Однако еще не было заметно никаких следов пятидесятилетней деятельности человека.
Вадим подключился к гигиеническому разъему автоматического унитаза и, чтобы с пользой провести время, включил программу межпланетных новостей. Здесь тоже не обошлось без местного режиссера. Новости в основном состояли из хроники событий на Марсе за прошедшие сутки.
Вступила в строй новая установка по извлечению воды из подземного ледника, закончено возведение купола для нового поселения, прибыло четыреста переселенцев с Земли, родилось двадцать три марсианина: четырнадцать мальчиков и девять девочек…
«Маловато для пяти миллионов марсианских жителей», – подумал Вадим.
Когда открывалось благоприятное «окно» для экономически выгодных полетов на Марс, старты пассажирских и транспортных ракет происходили ежедневно.
Вадим покончил с утренним туалетом и облачился в нагрузочный костюм для тренировки. Проделал все механически, без обычного возбуждения в ожидании удовольствия от физической нагрузки. Накопилась психологическая усталость из-за ограниченности жизненного пространства, да и почти полная невесомость давала знать о себе. Ускорение, а на данном этапе полета торможение от плазменных двигателей было ничтожным и, хотя действовало постоянно, не могло заменить земную силу тяжести.
Тело давно требовало гравитации, а глаза пространства – настоящего простора, а не его видимости на экране.
Подобный вопрос прозвучал впервые за время их близкого знакомства.
– Что, заметно? – ответил Вадим также вопросом вместо приветствия.
– Даже очень!
Разговор происходил в просторном отсеке многоцелевого назначения. Сейчас это был спортзал, который потом превратится в учебный класс, а вечером в общую гостиную, то есть комнату отдыха.
– Еще немного и у меня случится приступ клаустрофобии. Три долгих месяца в коробке из-под мыла…
– У нас еще сносные условия. В общем секторе спят по десять человек в каюте, на пятьсот человек объем помещений немногим больше, чем у нас на сто. Душ один раз в неделю, а не как у нас через день…
– Вы там бывали?
– Да. И не один раз. Среди переселенцев есть знакомые по МТИ.
– Вы молодые лучше адаптируетесь к обстановке.
– А ведь раньше было шесть, и даже девять месяцев полета.
– Однако и сейчас очень долго! Это притом, что я, казалось бы, привык к ограниченному пространству.
– В тюрьме? – уточнил Питер, и смутился от неуместности вопроса.
Темно-серые глаза на продолговатом лице Питера захлопали длинными рыжеватыми ресницами. И весь он был длинный, за два метра, но с широкой грудной клеткой и развитой мускулатурой.
Вадим поднял удивленные глаза.
– Извините, вырвалось невольно. Простите, ради бога! – Питер зачем-то пытался пригладить короткий ежик на голове.
– Да, в тюрьме! И не смущайтесь, Пит. При желании здесь все и обо всех можно узнать из базы данных в компьютере корабля. Тем более что я сам об этом заговорил первым.
– Нагнали вы тогда страху на Доббинса и его жену.
– Он избегал меня три дня, пока, как видно, не ознакомился с моим досье и не убедился, что я не монстр, не убийца или насильник.
– Если честно, то я в первый же день выяснил, кто есть кто в VIP-отсеке. Я ведь тоже лишился родителей в глубоком детстве из-за аварии на марсианском руднике. Родителей не помню. Вырос в интернате. Нужно признать, что на Марсе все дети воспитываются в интернатах. Родителей видят редко.
– Примите мое сочувствие. И честно признаюсь, что не любопытен. О людях сужу по личным впечатлениям.
– Можно сильно ошибиться, люди привыкли играть роли.
– Если сюжет спектакля интересный, а артисты талантливы, то наблюдать очень забавно.
– Забавно до тех пор пока тебя не оставят с носом.
– Тогда пеняй на себя, если не разгадал ребус. Что у нас сегодня по программе физподготовки? – Вадим дал понять, что тема исчерпана.
– У вас есть предложения?
– Отдаю вам инициативу полностью.
– Предлагаю тянуть резину до седьмого пота, – Питер имел в виду занятия с эспандерами. – Сегодня по графику душ и солярий.
Тренировкой руководила Лара, энергичная дама сорока лет. Она попросила называть ее так еще на первом занятии. Тогда же она выделила Вадима. Не сводила с него глаз, словно проводила занятие только с ним одним. Конечно, она отвечала на вопросы других слушателей достаточно обстоятельно и вежливо. Все понимали, что Вадим, единственный, кто соответствовал ей по возрасту. Остальные мужчины были значительно моложе или с женами и даже детьми, как Доббинс.
Для Доббинса пятилетний контракт для работы на Марсе был необходимой ступенью в его карьере чиновника МДКП (международного департамента колонизации планет).
Лара не отличалась красотой, но была ухожена и имела хорошую спортивную фигуру. Вадима она не оставляла в покое, постоянно тестировала на предмет усвоения ее уроков. По вечерам стала посещать гостиную и вскоре оказалась за одним карточным столом с Вадимом.
Играли почти ежедневно. Бридж и покер по маленькой позволяли убить два-три часа после ужина. Неторопливая игра, сопровождалась такой же неторопливой беседой между неглупыми и весьма информированными людьми.
Однажды в разговоре была затронута тема феминизма, и Вадим заметил, что по его разумению активность женщин в неестественных для них областях деятельности превзошла всякие разумные границы.
Лара парировала с наигранным возмущением:
– Вадим, вы женоненавистник. Вас, вероятно, обижали женщины. Это не является основанием так резко судить обо всех женщинах. Признайтесь, вы их боитесь?
– Лара, мне не в чем признаваться и нет желания доказывать вам обратное. Из моего досье вы знаете, что жена развелась со мной, когда я получил пятилетний тюремный срок. И правильно сделала. Я и до этого был так увлечен работой, что уделял ей мало внимания. Откуда ей было знать, что я освобожусь через три года.
Неловкое молчание повисло над карточным столом. Вадим продолжил:
– Кстати, могу теперь ответить на ваш вопрос о том, где я научился неплохо играть в карты. Там же! В тюрьме! Это была весьма благоустроенная частная тюрьма.
После этих слов у Доббинса отвисла челюсть, и он бросил намагниченные пластиковые карты на металлический стол. Хотя остальные никак не отреагировали на слова Вадима, Вадим извинился, отстегнулся от кресла и уплыл в свою каюту. В условиях малой силы тяжести перемещение на корабле больше напоминало плавание. Инженеры-конструкторы космической техники учли этот фактор превосходно.
– Приходите! Мне вас не хватает. Дело не в выигрыше. Ваша игра для меня хорошая школа. К бриджу пристрастился в студенческом общежитии. Сейчас думаю серьезно заняться спортивным бриджем. Мечтаю принять участие в матче Земля-Марс.
– Хорошо, буду! Мне нечего стесняться своей отсидки. То было наказание за строптивость. «Глобал Биокэмикл» воспользовалась случаем, чтобы меня обобрать.
Вадим вырос в семье преподавателей колледжа в США. Отец преподавал электротехнику, а мать – французский язык. В штат Вайоминг перебрался из Словакии прадед Вадима. Там же прадед женился на белоруске. От них наследники получили удлиненные лица, носы с горбинкой и темно-серые глаза. Американец в третьем поколении, Вадим не знал ни одного славянского языка, зато кроме английского в совершенстве владел немецким и французским. Однако по традиции детям продолжали давать славянские имена, и его дочь по требованию Вадима нарекли Надей.
Вадим готовился к выпускным экзаменам в университете, когда его родители погибли в автокатастрофе. Пьяный водитель не справился с управлением на скоростной дороге. В аварию попали более десятка автомобилей.
Детство Вадима прошло в атмосфере поклонения науке и образованию. Многочисленные задатки мешали ему сосредоточиться в одной области знаний или искусства. Увлечение физикой и математикой, сменяли рисование и театр. Потом настал черед микробиологии, химии и программирования. В пятнадцать лет он задумал создать компьютерную модель воды. Он потратил год на эту работу, все свое свободное и не только свободное время, но добился желаемого. На дисплее мог наблюдать все фазовые переходы воды, и даже образование гидратов. Но настоящее потрясение он испытал, когда на экране компьютера шарики, изображающие молекулы воды: атом кислорода с двумя водородными наростами, при уменьшении параметра модели, соответствующего температуре, вдруг образовали гексагональные структуры подобные снежинкам или морозному рисунку на стекле.
Переживания того года были настолько яркими, что он свое будущее связал с разработкой компьютерных моделей в биохимии и добился существенных результатов. К тридцати годам получил степень доктора и патент на уникальный метод лечения диабета.
Еще со студенческих времен он сотрудничал с фармацевтической корпорацией «Глобал Биокэмикл». «Глобал» обеспечивал финансирование, предоставлял оборудование и персонал. Когда появились первые положительные результаты и возникла перспектива большого финансового успеха, корпорация предложила более жесткие условия контракта. Вадим отказался. Его не устраивали предложенные стандартные размеры роялти за использование его патента. Он понимал, что заслуживает большего, и вынашивал планы создания собственного предприятия, если «Глобал Биокемикл» не согласится с его условиями. Они согласились, так как не допускали мысли, что жар-птица может выпорхнуть из их рук.
Это было действительно выдающееся достижение. Корпорация заметила Митника, когда он опубликовал свою первую студенческую работу о синтезе макромолекул продуцирующих инсулин. Синтез инсулина для инъекций был давно решенной проблемой, но миллионы людей сидели на ежедневных уколах или таблетках, и таких становилось все больше.
Однако решение проблемы устойчивости макромолекул при введении в организм человека потребовало нескольких лет напряженной работы. Широкое клиническое использование методики началось, когда стало достаточно одной инъекции препарата в месяц в мышечную ткань.
Работа не останавливалась, и спустя пять лет промежуток времени между инъекциями достиг шести месяцев. Был близок к завершению метод полного восстановления функций поджелудочной железы биохимическим протезированием.
В 18-м веке философа Канта поражало звездное небо над нами и нравственный закон внутри нас. Миллиарды галактик из миллиардов звезд, многие из которых в миллионы раз больше солнца, размеры вселенной в миллиарды световых лет действительно поражают.
Но Вадима еще больше удивляли организмы из миллиардов живых клеток, состоящих из миллиардов молекул, которые содержат миллиарды атомов нескольких элементов. И вся эта система действует как единое целое, следуя инстинктам и нравственным законам.
Роль компьютера в системе управления машины подобна роли нервной системы для организма. Команду компьютера в виде набора битов, то есть в цифровой дискретной форме, нужно преобразовать в физический процесс с характеристиками, соответствующими набору битов, например, в напряжение на катушке электромагнита, который откроет заслонку подачи топлива.
С другой стороны, чтобы сообщить компьютеру положение заслонки, нужно это положение тоже преобразовать в цифровой сигнал.
Для таких преобразований используются соответствующие устройства: цифро-аналоговые и аналого-цифровые преобразователи, через которые исполнительные механизмы обмениваются информацией с управляющей программой компьютера. В живом организме, на много порядков более сложном, чем любая техническая система, роль таких преобразователей нервных сигналов выполняют железы внутренней секреции, вырабатывающие гормоны для воздействия на функции специализированных клеток. Если что-то не так в организме он чувствует боль, и удовольствие, если все в порядке.
Разве не удивительно, что живые клетки не более чем бездушные автоматы с химическими входами и выходами, объединяясь в человеческий организм, порождают сознание и способность к целесообразному поведению. Человеческое общество не только мозаичное зеркало, в которое смотрится природа, но и сила, с помощью которой природа себя изменяет.
Вадим был убежден, что на смену хирургической трансплантации должно прийти химическое протезирование гормональной, нервной, кровеносной, костной и мышечной систем, в том числе на генном уровне. Движение к данной цели стало единственным содержанием его существования. Семейная жизнь, отдых и развлечения отошли на второй и третий план.
За пятнадцать лет изнурительной работы ему удалось создать первую версию компьютерной модели и встроить ее в систему управления химическим реактором, позволяющим проводить пошаговый синтез макромолекул любой структуры и сложности.
Он уже наметил следующую главную цель: заболевания системы кровообращения.
Однако его отношения с корпорацией осложнялись. Он требовал дополнительно людей и денег, а руководство сильно раздражал тот факт, что никто кроме Митника не владел результатом целиком. Каждый из многочисленных сотрудников проекта работал над отдельным фрагментом системы. Если бы они собрались и попытались соединить без него отдельные модули системы, у них бы ничего не вышло, так как ядро системы Вадим программировал лично. Собрать систему без ядра было невозможно.
Такие меры предосторожности он предпринял после истории с одним штатным исследователем «Глобал Биокемикл». Сотрудник скоропостижно скончался сразу после завершения и сдачи проекта. Руководство утверждало, что произошел несчастный случай. Разработка поступила на фармацевтические предприятия и оказалась весьма прибыльной.
Возможно, действительно имел место несчастный случай, однако в Интернете появилась анонимная статья, где упоминалось еще об одном случае внезапной смерти сотрудника корпорации.
Можно было сделать разработку достоянием всей научной общественности, но этому мешали условия контракта.
Один старожил «Глобал Биокемикл» и проекта Митника сказал, когда Вадим познакомил его с данной идеей:
– Вам жить надоело? Убьют, как только вы об этом заикнетесь. А тайно это сделать невозможно. Ходят слухи, что у главы корпорации криминальное прошлое.
– Я тоже слышал, что свой стартовый капитал он сделал на незаконной торговле стимуляторами.
– А теперь занялся легальным фармакологическим бизнесом, но повадки подпольного дельца остались. Перестаньте даже думать о том, как их обмануть.
Было еще одно препятствие.
Разработка Митника была плохо документирована. Сначала описание ядра системы Вадим откладывал из-за сильной занятости, а потом решил, что отсутствие документации дает дополнительные гарантии безопасности. Без описания структуры и функций ядра собрать все компоненты управляющей программы в работоспособное целое было практически невозможно.
Вадим отправился пить кофе и попросил дежурного сказать ему, когда недоразумение устранят. Он не удивился, так как подобное время от времени происходило с ним и другими сотрудниками. Пропускной режим в зданиях корпорации был строгим, а в исследовательском корпусе без пропуска с вмонтированным чипом нельзя было открыть ни одну дверь.
Его впустили только спустя двадцать минут. Он поднялся на шестой этаж, где находился его кабинет, прошел безлюдным коридором и был неприятно удивлен тем, что секретарь отсутствовала, а дверь к нему была открыта настежь. В комнате он увидел начальника службы безопасности Патела, менеджера отдела кадров, имя его Вадим не помнил, и администратора компьютерной сети Хадсона. Троица заняла все свободные кресла, включая кресло Митника.
Еще один парень, незнакомый Вадиму, работал за компьютером стоя.
Вадим поздоровался и уже подыскивал слова помягче, чтобы спросить какого черта они делают в его кабинете без него, но начальник службы безопасности опередил.
– Господин Митник, соберите личные вещи, если они хранятся здесь. Мы поднимемся ко мне, и я вам все объясню.
– Здесь нет моих личных вещей, только личные бумаги.
– Все документы оставьте на месте.
Вадим вспомнил о семейной фотографии и поискал ее глазами. На приставном столике он увидел стопку. Там лежали в тонких металлических рамках рисунки дочери и фотография. Кто-то уже снял их со стены. С завидным самообладанием Вадим сложил фотографию и рисунки в портфель.
– Обыскивать будете? – спросил Вадим, когда они поднялись в кабинет Патела.
– Не думайте, что мне все это приятно, но таково указание руководства. Вы сами покажете содержимое портфеля.
– С чем все это безобразие связано? – Вадим вывернул содержимое портфеля на стол. Фотографию и рисунки отложил в сторону.
В портфеле находился смартфон, ноутбук, съемное запоминающее устройство большой емкости, запасной носовой платок, три яблока, трехцветная шариковая ручка, распечатка статьи по биохимии из интернетовского журнала. Вадим не любил читать статьи с экрана. При чтении на полях он делал пометки. Для этого и предназначались шариковая ручка. Молодые сотрудники над ним подтрунивали – они с детства привыкли работать с электронными книгами и вводить тексты с клавиатуры или голоса. В школе писать ручкой уже не учили лет двадцать.
Пател все же порылся в пустом портфеле, потом сложил в картонную коробку все электронные устройства.
– Остальное можете забрать вместе с портфелем. Электронику мы оставим себе, вам за нее вернут деньги.
– Там есть личная информация: письма, фотографии…
– Сожалею! Не нужно было личную информацию брать на работу. Вы знали наш режим секретности. В контракте все требования записаны недвусмысленно.
– Повторяю свой вопрос. Какие у вас основания на все это сомнительное действо?
– Вы не догадываетесь?
– Нет! Мы оба теряем время впустую.
– Вы правы. Прочитайте и распишитесь, что ознакомлены.
Пател протянул Вадиму документ в одну страницу.
– С этого нужно было начинать! – с раздражением заметил Вадим.
– С чего начинать – дело вкуса! – парировал Пател с довольной улыбкой. Он получил все, что требовалось без осложнений, и вывел Митника из равновесия. Не любил он этих гонористых яйцеголовых умников.
Вадим прочитал документ. Корпорация разрывала с ним контракт и информировала, что направила в суд судебный иск, так как Митник своей деятельностью нанес ущерб финансовому состоянию и репутации «Глобал Биокемикл».
– Я могу получить копию искового заявления? – спросил Вадим.
– Пусть ваш адвокат встретится с нашими юристами. Он получит исчерпывающую информацию.
Вадим знал об этом прискорбном случае, но никогда не думал, что в этой смерти есть доля его вины. На всякий случай он ввел в методику дополнительные требования и процедуры при обследовании перед имплантацией, а также порекомендовал обязательное использование автоматического мониторинга содержания сахара в крови. Для этого давно были разработаны приборы размером не более ручных часов.
Кто-то надоумил жену погибшего подать в суд не на клинику, а сразу на «Глобал Биокемикл». Корпорация перенаправила иск в адрес Митника.
Если оценить результаты судебного разбирательства и решение суда по критерию наибольшей выгоды, то сразу становится понятно, что все было затеяно руководством корпорации.
Митник обязан был выплатить денежную компенсацию вдове, терял право на патент и не мог продолжать исследования.
Профессиональная добросовестность Митника, поспешившего уточнить методику, обернулось против него.
Обычные бытовые приборы используют все, в том числе дети и люди неспособные предусмотреть последствия своих действий. Поэтому в инструкциях к электроутюгу пишут, что нельзя гладить одежду на себе, а в микроволновой печи нельзя сушить одежду или домашних животных после купания.
Методика Митника была предназначена для специально обученных людей. Если врач, проводя лечение, не способен проследить причинно-следственные связи, то ему не место в клинике.
Напрасно Митник, его адвокат и независимые эксперты пытались доказать, что и старая методика была достаточной для любого дипломированного врача. Предубеждение обывателей и оплаченную пристрастность суда переубедить не удалось.
Единственное, чего удалось добиться, так это снизить до разумных размеров сумму компенсации семье погибшего. Даже после выплаты компенсации, развода и дележа имущества с женой Митник остался обладателем приличного счета в банке и мог позволить себе оплату содержания в частной тюрьме.
Фобос, полностью покрытый пластинами солнечных батарей и гигантскими тарелками антенн, выглядел из космоса как фантастическое насекомое. Внутренности этого насекомого могли вместить многие из грандиозных сооружений, которые Вадим видел на Земле. Тело спутника послужило источником минералов, из которых благодаря солнечной и ядерной энергии были получены необходимые конструкционные металлы и материалы.
Человек единственный из живых существ стал в геологических масштабах изменять свою среду существования на Земле. Теперь пришел черед преобразованию космического пространства.
Как сказал когда-то Сент-Экзюпери: зорко одно лишь сердце, главного глазами не увидишь. Эти слова вспомнил Вадим, когда на платформе вокзала его неожиданно охватило волнение, а сердце было готово вырваться из груди. Наконец-то под стук магнитных башмаков о металлические плиты он осознал последствия своего решения. Многомесячный поток информации о Марсе крепко засел в его мозгу, но не тронул его душу. Так почему эти лязгающие звуки шагов, его и других пассажиров, вызвали приступ непонятной тревоги, почти сожаления.
Не отстегиваясь от гамака, Вадим потянулся за тубой с яблочным соком, отпил почти половину. Привычка пить яблочный сок, или есть яблоки сразу после пробуждения, чтобы вызвать перистальтику кишечника, сохранилась с детства. Здесь на космическом корабле ему пришлось отстоять право пить сок в своей каюте. Все члены экипажа ревностно следили за соблюдением порядка. Принимать пищу и пить разрешалось только в столовой. Были и другие многочисленные запреты. Так боролись за чистоту помещений в условиях переменной силы тяжести от полутора g до невесомости. Однако требование VIP-пассажира капитан корабля не решился отвергнуть.
На одной из стен каюты объемом в шесть кубометров зажглась панель, имитирующая иллюминатор. Панорама поверхности Марса уже едва вмещалась в метровый экран. Красновато-бурое нагромождение скал и каньонов в легкой дымке на экваторе, ярко белые полярные шапки мерзлой углекислоты, рябинки метеоритных кратеров, – стали привычно узнаваемыми. Компьютер, управляющий демонстрацией видеозаписи, с рабским послушанием робота ежедневно увеличивал масштаб изображения планеты – цели их путешествия. Однако еще не было заметно никаких следов пятидесятилетней деятельности человека.
Вадим подключился к гигиеническому разъему автоматического унитаза и, чтобы с пользой провести время, включил программу межпланетных новостей. Здесь тоже не обошлось без местного режиссера. Новости в основном состояли из хроники событий на Марсе за прошедшие сутки.
Вступила в строй новая установка по извлечению воды из подземного ледника, закончено возведение купола для нового поселения, прибыло четыреста переселенцев с Земли, родилось двадцать три марсианина: четырнадцать мальчиков и девять девочек…
«Маловато для пяти миллионов марсианских жителей», – подумал Вадим.
Когда открывалось благоприятное «окно» для экономически выгодных полетов на Марс, старты пассажирских и транспортных ракет происходили ежедневно.
Вадим покончил с утренним туалетом и облачился в нагрузочный костюм для тренировки. Проделал все механически, без обычного возбуждения в ожидании удовольствия от физической нагрузки. Накопилась психологическая усталость из-за ограниченности жизненного пространства, да и почти полная невесомость давала знать о себе. Ускорение, а на данном этапе полета торможение от плазменных двигателей было ничтожным и, хотя действовало постоянно, не могло заменить земную силу тяжести.
Тело давно требовало гравитации, а глаза пространства – настоящего простора, а не его видимости на экране.
* * *
– Как настроение? – спросил Вадима Питер Томас, молодой попутчик, коренной марсианин. Он возвращался на Марс после завершения образования в МТИ.Подобный вопрос прозвучал впервые за время их близкого знакомства.
– Что, заметно? – ответил Вадим также вопросом вместо приветствия.
– Даже очень!
Разговор происходил в просторном отсеке многоцелевого назначения. Сейчас это был спортзал, который потом превратится в учебный класс, а вечером в общую гостиную, то есть комнату отдыха.
– Еще немного и у меня случится приступ клаустрофобии. Три долгих месяца в коробке из-под мыла…
– У нас еще сносные условия. В общем секторе спят по десять человек в каюте, на пятьсот человек объем помещений немногим больше, чем у нас на сто. Душ один раз в неделю, а не как у нас через день…
– Вы там бывали?
– Да. И не один раз. Среди переселенцев есть знакомые по МТИ.
– Вы молодые лучше адаптируетесь к обстановке.
– А ведь раньше было шесть, и даже девять месяцев полета.
– Однако и сейчас очень долго! Это притом, что я, казалось бы, привык к ограниченному пространству.
– В тюрьме? – уточнил Питер, и смутился от неуместности вопроса.
Темно-серые глаза на продолговатом лице Питера захлопали длинными рыжеватыми ресницами. И весь он был длинный, за два метра, но с широкой грудной клеткой и развитой мускулатурой.
Вадим поднял удивленные глаза.
– Извините, вырвалось невольно. Простите, ради бога! – Питер зачем-то пытался пригладить короткий ежик на голове.
– Да, в тюрьме! И не смущайтесь, Пит. При желании здесь все и обо всех можно узнать из базы данных в компьютере корабля. Тем более что я сам об этом заговорил первым.
– Нагнали вы тогда страху на Доббинса и его жену.
– Он избегал меня три дня, пока, как видно, не ознакомился с моим досье и не убедился, что я не монстр, не убийца или насильник.
– Если честно, то я в первый же день выяснил, кто есть кто в VIP-отсеке. Я ведь тоже лишился родителей в глубоком детстве из-за аварии на марсианском руднике. Родителей не помню. Вырос в интернате. Нужно признать, что на Марсе все дети воспитываются в интернатах. Родителей видят редко.
– Примите мое сочувствие. И честно признаюсь, что не любопытен. О людях сужу по личным впечатлениям.
– Можно сильно ошибиться, люди привыкли играть роли.
– Если сюжет спектакля интересный, а артисты талантливы, то наблюдать очень забавно.
– Забавно до тех пор пока тебя не оставят с носом.
– Тогда пеняй на себя, если не разгадал ребус. Что у нас сегодня по программе физподготовки? – Вадим дал понять, что тема исчерпана.
– У вас есть предложения?
– Отдаю вам инициативу полностью.
– Предлагаю тянуть резину до седьмого пота, – Питер имел в виду занятия с эспандерами. – Сегодня по графику душ и солярий.
* * *
После завтрака начались занятия. Переселенцы осваивали индивидуальные средства спасения при разгерметизации жилых или производственных помещений. В реальных условиях им придется постоянно носить на груди портативный дыхательный аппарат. К нему нужно подключиться за десять – пятнадцать секунд, потом в течение десяти минут разыскать и облачиться в скафандр.Тренировкой руководила Лара, энергичная дама сорока лет. Она попросила называть ее так еще на первом занятии. Тогда же она выделила Вадима. Не сводила с него глаз, словно проводила занятие только с ним одним. Конечно, она отвечала на вопросы других слушателей достаточно обстоятельно и вежливо. Все понимали, что Вадим, единственный, кто соответствовал ей по возрасту. Остальные мужчины были значительно моложе или с женами и даже детьми, как Доббинс.
Для Доббинса пятилетний контракт для работы на Марсе был необходимой ступенью в его карьере чиновника МДКП (международного департамента колонизации планет).
Лара не отличалась красотой, но была ухожена и имела хорошую спортивную фигуру. Вадима она не оставляла в покое, постоянно тестировала на предмет усвоения ее уроков. По вечерам стала посещать гостиную и вскоре оказалась за одним карточным столом с Вадимом.
Играли почти ежедневно. Бридж и покер по маленькой позволяли убить два-три часа после ужина. Неторопливая игра, сопровождалась такой же неторопливой беседой между неглупыми и весьма информированными людьми.
Однажды в разговоре была затронута тема феминизма, и Вадим заметил, что по его разумению активность женщин в неестественных для них областях деятельности превзошла всякие разумные границы.
Лара парировала с наигранным возмущением:
– Вадим, вы женоненавистник. Вас, вероятно, обижали женщины. Это не является основанием так резко судить обо всех женщинах. Признайтесь, вы их боитесь?
– Лара, мне не в чем признаваться и нет желания доказывать вам обратное. Из моего досье вы знаете, что жена развелась со мной, когда я получил пятилетний тюремный срок. И правильно сделала. Я и до этого был так увлечен работой, что уделял ей мало внимания. Откуда ей было знать, что я освобожусь через три года.
Неловкое молчание повисло над карточным столом. Вадим продолжил:
– Кстати, могу теперь ответить на ваш вопрос о том, где я научился неплохо играть в карты. Там же! В тюрьме! Это была весьма благоустроенная частная тюрьма.
После этих слов у Доббинса отвисла челюсть, и он бросил намагниченные пластиковые карты на металлический стол. Хотя остальные никак не отреагировали на слова Вадима, Вадим извинился, отстегнулся от кресла и уплыл в свою каюту. В условиях малой силы тяжести перемещение на корабле больше напоминало плавание. Инженеры-конструкторы космической техники учли этот фактор превосходно.
* * *
На следующий день за завтраком Пит, который уже стал постоянным карточным партнером Вадима, попросил его принять участие в вечерней игре.– Приходите! Мне вас не хватает. Дело не в выигрыше. Ваша игра для меня хорошая школа. К бриджу пристрастился в студенческом общежитии. Сейчас думаю серьезно заняться спортивным бриджем. Мечтаю принять участие в матче Земля-Марс.
– Хорошо, буду! Мне нечего стесняться своей отсидки. То было наказание за строптивость. «Глобал Биокэмикл» воспользовалась случаем, чтобы меня обобрать.
Вадим вырос в семье преподавателей колледжа в США. Отец преподавал электротехнику, а мать – французский язык. В штат Вайоминг перебрался из Словакии прадед Вадима. Там же прадед женился на белоруске. От них наследники получили удлиненные лица, носы с горбинкой и темно-серые глаза. Американец в третьем поколении, Вадим не знал ни одного славянского языка, зато кроме английского в совершенстве владел немецким и французским. Однако по традиции детям продолжали давать славянские имена, и его дочь по требованию Вадима нарекли Надей.
Вадим готовился к выпускным экзаменам в университете, когда его родители погибли в автокатастрофе. Пьяный водитель не справился с управлением на скоростной дороге. В аварию попали более десятка автомобилей.
Детство Вадима прошло в атмосфере поклонения науке и образованию. Многочисленные задатки мешали ему сосредоточиться в одной области знаний или искусства. Увлечение физикой и математикой, сменяли рисование и театр. Потом настал черед микробиологии, химии и программирования. В пятнадцать лет он задумал создать компьютерную модель воды. Он потратил год на эту работу, все свое свободное и не только свободное время, но добился желаемого. На дисплее мог наблюдать все фазовые переходы воды, и даже образование гидратов. Но настоящее потрясение он испытал, когда на экране компьютера шарики, изображающие молекулы воды: атом кислорода с двумя водородными наростами, при уменьшении параметра модели, соответствующего температуре, вдруг образовали гексагональные структуры подобные снежинкам или морозному рисунку на стекле.
Переживания того года были настолько яркими, что он свое будущее связал с разработкой компьютерных моделей в биохимии и добился существенных результатов. К тридцати годам получил степень доктора и патент на уникальный метод лечения диабета.
Еще со студенческих времен он сотрудничал с фармацевтической корпорацией «Глобал Биокэмикл». «Глобал» обеспечивал финансирование, предоставлял оборудование и персонал. Когда появились первые положительные результаты и возникла перспектива большого финансового успеха, корпорация предложила более жесткие условия контракта. Вадим отказался. Его не устраивали предложенные стандартные размеры роялти за использование его патента. Он понимал, что заслуживает большего, и вынашивал планы создания собственного предприятия, если «Глобал Биокемикл» не согласится с его условиями. Они согласились, так как не допускали мысли, что жар-птица может выпорхнуть из их рук.
Это было действительно выдающееся достижение. Корпорация заметила Митника, когда он опубликовал свою первую студенческую работу о синтезе макромолекул продуцирующих инсулин. Синтез инсулина для инъекций был давно решенной проблемой, но миллионы людей сидели на ежедневных уколах или таблетках, и таких становилось все больше.
Однако решение проблемы устойчивости макромолекул при введении в организм человека потребовало нескольких лет напряженной работы. Широкое клиническое использование методики началось, когда стало достаточно одной инъекции препарата в месяц в мышечную ткань.
Работа не останавливалась, и спустя пять лет промежуток времени между инъекциями достиг шести месяцев. Был близок к завершению метод полного восстановления функций поджелудочной железы биохимическим протезированием.
В 18-м веке философа Канта поражало звездное небо над нами и нравственный закон внутри нас. Миллиарды галактик из миллиардов звезд, многие из которых в миллионы раз больше солнца, размеры вселенной в миллиарды световых лет действительно поражают.
Но Вадима еще больше удивляли организмы из миллиардов живых клеток, состоящих из миллиардов молекул, которые содержат миллиарды атомов нескольких элементов. И вся эта система действует как единое целое, следуя инстинктам и нравственным законам.
Роль компьютера в системе управления машины подобна роли нервной системы для организма. Команду компьютера в виде набора битов, то есть в цифровой дискретной форме, нужно преобразовать в физический процесс с характеристиками, соответствующими набору битов, например, в напряжение на катушке электромагнита, который откроет заслонку подачи топлива.
С другой стороны, чтобы сообщить компьютеру положение заслонки, нужно это положение тоже преобразовать в цифровой сигнал.
Для таких преобразований используются соответствующие устройства: цифро-аналоговые и аналого-цифровые преобразователи, через которые исполнительные механизмы обмениваются информацией с управляющей программой компьютера. В живом организме, на много порядков более сложном, чем любая техническая система, роль таких преобразователей нервных сигналов выполняют железы внутренней секреции, вырабатывающие гормоны для воздействия на функции специализированных клеток. Если что-то не так в организме он чувствует боль, и удовольствие, если все в порядке.
Разве не удивительно, что живые клетки не более чем бездушные автоматы с химическими входами и выходами, объединяясь в человеческий организм, порождают сознание и способность к целесообразному поведению. Человеческое общество не только мозаичное зеркало, в которое смотрится природа, но и сила, с помощью которой природа себя изменяет.
Вадим был убежден, что на смену хирургической трансплантации должно прийти химическое протезирование гормональной, нервной, кровеносной, костной и мышечной систем, в том числе на генном уровне. Движение к данной цели стало единственным содержанием его существования. Семейная жизнь, отдых и развлечения отошли на второй и третий план.
За пятнадцать лет изнурительной работы ему удалось создать первую версию компьютерной модели и встроить ее в систему управления химическим реактором, позволяющим проводить пошаговый синтез макромолекул любой структуры и сложности.
Он уже наметил следующую главную цель: заболевания системы кровообращения.
Однако его отношения с корпорацией осложнялись. Он требовал дополнительно людей и денег, а руководство сильно раздражал тот факт, что никто кроме Митника не владел результатом целиком. Каждый из многочисленных сотрудников проекта работал над отдельным фрагментом системы. Если бы они собрались и попытались соединить без него отдельные модули системы, у них бы ничего не вышло, так как ядро системы Вадим программировал лично. Собрать систему без ядра было невозможно.
Такие меры предосторожности он предпринял после истории с одним штатным исследователем «Глобал Биокемикл». Сотрудник скоропостижно скончался сразу после завершения и сдачи проекта. Руководство утверждало, что произошел несчастный случай. Разработка поступила на фармацевтические предприятия и оказалась весьма прибыльной.
Возможно, действительно имел место несчастный случай, однако в Интернете появилась анонимная статья, где упоминалось еще об одном случае внезапной смерти сотрудника корпорации.
Можно было сделать разработку достоянием всей научной общественности, но этому мешали условия контракта.
Один старожил «Глобал Биокемикл» и проекта Митника сказал, когда Вадим познакомил его с данной идеей:
– Вам жить надоело? Убьют, как только вы об этом заикнетесь. А тайно это сделать невозможно. Ходят слухи, что у главы корпорации криминальное прошлое.
– Я тоже слышал, что свой стартовый капитал он сделал на незаконной торговле стимуляторами.
– А теперь занялся легальным фармакологическим бизнесом, но повадки подпольного дельца остались. Перестаньте даже думать о том, как их обмануть.
Было еще одно препятствие.
Разработка Митника была плохо документирована. Сначала описание ядра системы Вадим откладывал из-за сильной занятости, а потом решил, что отсутствие документации дает дополнительные гарантии безопасности. Без описания структуры и функций ядра собрать все компоненты управляющей программы в работоспособное целое было практически невозможно.
* * *
В тот злосчастный понедельник Вадима задержали на проходной под предлогом, что не сработала идентификация пропуска.Вадим отправился пить кофе и попросил дежурного сказать ему, когда недоразумение устранят. Он не удивился, так как подобное время от времени происходило с ним и другими сотрудниками. Пропускной режим в зданиях корпорации был строгим, а в исследовательском корпусе без пропуска с вмонтированным чипом нельзя было открыть ни одну дверь.
Его впустили только спустя двадцать минут. Он поднялся на шестой этаж, где находился его кабинет, прошел безлюдным коридором и был неприятно удивлен тем, что секретарь отсутствовала, а дверь к нему была открыта настежь. В комнате он увидел начальника службы безопасности Патела, менеджера отдела кадров, имя его Вадим не помнил, и администратора компьютерной сети Хадсона. Троица заняла все свободные кресла, включая кресло Митника.
Еще один парень, незнакомый Вадиму, работал за компьютером стоя.
Вадим поздоровался и уже подыскивал слова помягче, чтобы спросить какого черта они делают в его кабинете без него, но начальник службы безопасности опередил.
– Господин Митник, соберите личные вещи, если они хранятся здесь. Мы поднимемся ко мне, и я вам все объясню.
– Здесь нет моих личных вещей, только личные бумаги.
– Все документы оставьте на месте.
Вадим вспомнил о семейной фотографии и поискал ее глазами. На приставном столике он увидел стопку. Там лежали в тонких металлических рамках рисунки дочери и фотография. Кто-то уже снял их со стены. С завидным самообладанием Вадим сложил фотографию и рисунки в портфель.
– Обыскивать будете? – спросил Вадим, когда они поднялись в кабинет Патела.
– Не думайте, что мне все это приятно, но таково указание руководства. Вы сами покажете содержимое портфеля.
– С чем все это безобразие связано? – Вадим вывернул содержимое портфеля на стол. Фотографию и рисунки отложил в сторону.
В портфеле находился смартфон, ноутбук, съемное запоминающее устройство большой емкости, запасной носовой платок, три яблока, трехцветная шариковая ручка, распечатка статьи по биохимии из интернетовского журнала. Вадим не любил читать статьи с экрана. При чтении на полях он делал пометки. Для этого и предназначались шариковая ручка. Молодые сотрудники над ним подтрунивали – они с детства привыкли работать с электронными книгами и вводить тексты с клавиатуры или голоса. В школе писать ручкой уже не учили лет двадцать.
Пател все же порылся в пустом портфеле, потом сложил в картонную коробку все электронные устройства.
– Остальное можете забрать вместе с портфелем. Электронику мы оставим себе, вам за нее вернут деньги.
– Там есть личная информация: письма, фотографии…
– Сожалею! Не нужно было личную информацию брать на работу. Вы знали наш режим секретности. В контракте все требования записаны недвусмысленно.
– Повторяю свой вопрос. Какие у вас основания на все это сомнительное действо?
– Вы не догадываетесь?
– Нет! Мы оба теряем время впустую.
– Вы правы. Прочитайте и распишитесь, что ознакомлены.
Пател протянул Вадиму документ в одну страницу.
– С этого нужно было начинать! – с раздражением заметил Вадим.
– С чего начинать – дело вкуса! – парировал Пател с довольной улыбкой. Он получил все, что требовалось без осложнений, и вывел Митника из равновесия. Не любил он этих гонористых яйцеголовых умников.
Вадим прочитал документ. Корпорация разрывала с ним контракт и информировала, что направила в суд судебный иск, так как Митник своей деятельностью нанес ущерб финансовому состоянию и репутации «Глобал Биокемикл».
– Я могу получить копию искового заявления? – спросил Вадим.
– Пусть ваш адвокат встретится с нашими юристами. Он получит исчерпывающую информацию.
* * *
Месяц назад умер пациент, которому ввели имплантант по методу Митника. Это была грубая ошибка врача, который ради экономии небрежно провел предварительное обследование. Имплантант затронул раковую опухоль, которая в то время никак себя не проявляла. Через некоторое время чрезмерная выработка инсулина привела к гипогликемии – резкому снижению содержания глюкозы в крови. Пациент впал в кому и вскоре умер. Жена пациента была в отъезде, он оставался дома один.Вадим знал об этом прискорбном случае, но никогда не думал, что в этой смерти есть доля его вины. На всякий случай он ввел в методику дополнительные требования и процедуры при обследовании перед имплантацией, а также порекомендовал обязательное использование автоматического мониторинга содержания сахара в крови. Для этого давно были разработаны приборы размером не более ручных часов.
Кто-то надоумил жену погибшего подать в суд не на клинику, а сразу на «Глобал Биокемикл». Корпорация перенаправила иск в адрес Митника.
Если оценить результаты судебного разбирательства и решение суда по критерию наибольшей выгоды, то сразу становится понятно, что все было затеяно руководством корпорации.
Митник обязан был выплатить денежную компенсацию вдове, терял право на патент и не мог продолжать исследования.
Профессиональная добросовестность Митника, поспешившего уточнить методику, обернулось против него.
Обычные бытовые приборы используют все, в том числе дети и люди неспособные предусмотреть последствия своих действий. Поэтому в инструкциях к электроутюгу пишут, что нельзя гладить одежду на себе, а в микроволновой печи нельзя сушить одежду или домашних животных после купания.
Методика Митника была предназначена для специально обученных людей. Если врач, проводя лечение, не способен проследить причинно-следственные связи, то ему не место в клинике.
Напрасно Митник, его адвокат и независимые эксперты пытались доказать, что и старая методика была достаточной для любого дипломированного врача. Предубеждение обывателей и оплаченную пристрастность суда переубедить не удалось.
Единственное, чего удалось добиться, так это снизить до разумных размеров сумму компенсации семье погибшего. Даже после выплаты компенсации, развода и дележа имущества с женой Митник остался обладателем приличного счета в банке и мог позволить себе оплату содержания в частной тюрьме.
* * *
Космический вокзал на спутнике Марса Фобосе поразил Вадима своей грандиозностью. Казалось бы, ничего нового он не увидел. Много раз в учебных фильмах и телевизионных новостях все это наблюдал в различных ракурсах и с различных расстояний. Теперь все увидел своими глазами и в привычном человеческом измерении.Фобос, полностью покрытый пластинами солнечных батарей и гигантскими тарелками антенн, выглядел из космоса как фантастическое насекомое. Внутренности этого насекомого могли вместить многие из грандиозных сооружений, которые Вадим видел на Земле. Тело спутника послужило источником минералов, из которых благодаря солнечной и ядерной энергии были получены необходимые конструкционные металлы и материалы.
Человек единственный из живых существ стал в геологических масштабах изменять свою среду существования на Земле. Теперь пришел черед преобразованию космического пространства.
Как сказал когда-то Сент-Экзюпери: зорко одно лишь сердце, главного глазами не увидишь. Эти слова вспомнил Вадим, когда на платформе вокзала его неожиданно охватило волнение, а сердце было готово вырваться из груди. Наконец-то под стук магнитных башмаков о металлические плиты он осознал последствия своего решения. Многомесячный поток информации о Марсе крепко засел в его мозгу, но не тронул его душу. Так почему эти лязгающие звуки шагов, его и других пассажиров, вызвали приступ непонятной тревоги, почти сожаления.