Цинцадзе отвернулся от коммуникатора, негромко отдал распоряжение кому-то невидимому и действительно всего минуту спустя вернулся к прерванному разговору.
– Через два, максимум три часа специалисты и оборудование будут погружены на мой личный корабль и стартуют с Кремля. Думаю, «Александру» имеет смысл встретить их у зоны перехода, чтобы у вас было больше времени для совместной работы. Я свяжусь с Никитой Борисовичем. Обещания, данные союзникам, следует выполнять, тем более, – он покосился на что-то, невидимое для Тищенко, – что майор Гамильтон не впервые оказывает Империи поистине бесценную услугу. Могу я поговорить с этой достойной женщиной?
– Майор Гамильтон в настоящее время спит, ваша светлость, и я, как врач, не хотел бы ее беспокоить, – вежливо, но твердо ответил Тищенко. – У нее выдалась исключительно насыщенная неделя. Сначала – космический бой, смерть от кровопотери и возвращение в мир живых. Потом известие о гибели лучшего друга, его похороны и полтора суток аналитической работы, завершившиеся погружением на океанское дно и обнаружением исследуемых мною образцов. А на сладкое неизвестные злоумышленники взорвали ее машину и дом, в котором она вместе со своей напарницей корпела над аналитическими выкладками. Для нее сейчас каждая минута сна на вес золота или того же пресловутого тариссита. А через, – он коротко взглянул на хронометр, – полчаса я должен буду ее разбудить, потому что на «Александр» прибудет командующий планетарной полицией Бельтайна и они продолжат работу на основании полученных ею данных. И мисс Гамильтон опять будет пахать как проклятая и отговариваться тем, что на отдых у нее времени нет. Пощадите.
Терпеливо выслушавший эту эмоциональную тираду Цинцадзе примирительно поднял ладони:
– Господь с вами, Станислав Сергеевич. Я ни в коем случае не настаиваю, пусть спит, пока может. Почему-то всегда получается так, что тех, кто умеет работать, невозможно заставить отдохнуть, а тех, кто умеет отдыхать, не заставишь работать… Надеюсь, у меня еще будет возможность познакомиться с майором Гамильтон, а пока не буду вам мешать. Желаю здравствовать. – и князь отключил связь. Впрочем, несколько секунд спустя он уже разговаривал с Корсаковым.
– Никита Борисович, я направляю в систему Тариссы оборудование и специалистов, необходимых доктору Тищенко для проведения полноценного исследования добытых майором Гамильтон образцов. Извольте подготовить помещения и обеспечить все необходимые условия для того, чтобы все шло без сучка без задоринки. После того, как корабль стартует, с вами свяжутся и сообщат, у какой зоны перехода его следует встретить. Я не сомневаюсь в том, что они и сами прекрасно доберутся, но несколько дополнительных часов работы с этими находками уж никак не помешают. Пока же я настоятельно рекомендую вам оказывать все потребное содействие нашим бельтайнским союзникам.
– Так точно! – вытянулся Никита.
– Да, и вот еще что… – спохватился собравшийся было попрощаться Цинцадзе. – Не сочтите за труд помочь доктору Тищенко в общении с майором Гамильтон. Если я правильно его понял, она очень непростая пациентка, а Империя заинтересована в том, чтобы такой человек не загнал себя в гроб работой, которая выше его сил.
Доктор Тищенко встретил Моргана и Лорену у трапа адмиральского катера. С первого же взгляда ему стало ясно, что женщина вымотана и напугана, хотя и тщательно это скрывает под маской веселой злости. В который раз подивившись выдерж-ке бельтайнок, он, не слушая возражений, решительно усадил ее в машину, клятвенно пообещал полицейскому полковнику, что с его подругой все будет в порядке, и торжественно отбыл в свои медицинские владения. Самого Моргана встречал Савельев, ухитрившийся практически слиться с переборкой во время отправки мисс Макдермотт в лазарет. Теперь же он как ни в чем не бывало пожал Генри руку, еще раз представился, напомнив о знакомстве, состоявшемся несколько дней назад на поле запасного космодрома Бельтайна, и предложил проводить до помещения, которое господин контр-адмирал определил для работы майору Гамильтон.
– Как она? – тут же спросил Морган, усаживаясь на пассажирское место.
– Мисс Гамильтон? Неплохо, я думаю. По правде говоря, в этот визит я ее еще не видел. Наши бравые парни – вы знаете, что господин Корсаков выделил ей в качестве сопровождения при подводном погружении десантное подразделение? – не придумали ничего лучше, как накачать ее транквилизаторами пополам с самогоном. Так доктор Тищенко пришел в ярость и вкатил ей снотворное, пообещав разбудить к вашему прилету.
– Транквилизаторы? – Морган повернулся к собеседнику так резко, что легкая машина слегка вильнула. – Мэри понадобились транквилизаторы? Черт знает, что такое… Нет, ну я еще понимаю – самогон, она, в конце концов, бельтайнка. Но транки?!.. Это на нее не похоже… У нее всегда была на редкость устойчивая психика, хотя неудачи она и переживала излишне эмоционально. Вы говорите – погружение? Какое еще погружение? Она что же, ныряла в океан? Интересно… Что она там такое нарыла, вы не в курсе?
– Частично в курсе, господин полковник…
– Генри, – проворчал Морган.
– Договорились, в таком случае я – Петр. Генри, частично я в курсе, но пусть она сама вам все расскажет. Сдается мне, у нее уже готова интерпретация находок и обстоятельств, а я пока мало что понимаю. Приехали.
Глава 4
– Через два, максимум три часа специалисты и оборудование будут погружены на мой личный корабль и стартуют с Кремля. Думаю, «Александру» имеет смысл встретить их у зоны перехода, чтобы у вас было больше времени для совместной работы. Я свяжусь с Никитой Борисовичем. Обещания, данные союзникам, следует выполнять, тем более, – он покосился на что-то, невидимое для Тищенко, – что майор Гамильтон не впервые оказывает Империи поистине бесценную услугу. Могу я поговорить с этой достойной женщиной?
– Майор Гамильтон в настоящее время спит, ваша светлость, и я, как врач, не хотел бы ее беспокоить, – вежливо, но твердо ответил Тищенко. – У нее выдалась исключительно насыщенная неделя. Сначала – космический бой, смерть от кровопотери и возвращение в мир живых. Потом известие о гибели лучшего друга, его похороны и полтора суток аналитической работы, завершившиеся погружением на океанское дно и обнаружением исследуемых мною образцов. А на сладкое неизвестные злоумышленники взорвали ее машину и дом, в котором она вместе со своей напарницей корпела над аналитическими выкладками. Для нее сейчас каждая минута сна на вес золота или того же пресловутого тариссита. А через, – он коротко взглянул на хронометр, – полчаса я должен буду ее разбудить, потому что на «Александр» прибудет командующий планетарной полицией Бельтайна и они продолжат работу на основании полученных ею данных. И мисс Гамильтон опять будет пахать как проклятая и отговариваться тем, что на отдых у нее времени нет. Пощадите.
Терпеливо выслушавший эту эмоциональную тираду Цинцадзе примирительно поднял ладони:
– Господь с вами, Станислав Сергеевич. Я ни в коем случае не настаиваю, пусть спит, пока может. Почему-то всегда получается так, что тех, кто умеет работать, невозможно заставить отдохнуть, а тех, кто умеет отдыхать, не заставишь работать… Надеюсь, у меня еще будет возможность познакомиться с майором Гамильтон, а пока не буду вам мешать. Желаю здравствовать. – и князь отключил связь. Впрочем, несколько секунд спустя он уже разговаривал с Корсаковым.
– Никита Борисович, я направляю в систему Тариссы оборудование и специалистов, необходимых доктору Тищенко для проведения полноценного исследования добытых майором Гамильтон образцов. Извольте подготовить помещения и обеспечить все необходимые условия для того, чтобы все шло без сучка без задоринки. После того, как корабль стартует, с вами свяжутся и сообщат, у какой зоны перехода его следует встретить. Я не сомневаюсь в том, что они и сами прекрасно доберутся, но несколько дополнительных часов работы с этими находками уж никак не помешают. Пока же я настоятельно рекомендую вам оказывать все потребное содействие нашим бельтайнским союзникам.
– Так точно! – вытянулся Никита.
– Да, и вот еще что… – спохватился собравшийся было попрощаться Цинцадзе. – Не сочтите за труд помочь доктору Тищенко в общении с майором Гамильтон. Если я правильно его понял, она очень непростая пациентка, а Империя заинтересована в том, чтобы такой человек не загнал себя в гроб работой, которая выше его сил.
Доктор Тищенко встретил Моргана и Лорену у трапа адмиральского катера. С первого же взгляда ему стало ясно, что женщина вымотана и напугана, хотя и тщательно это скрывает под маской веселой злости. В который раз подивившись выдерж-ке бельтайнок, он, не слушая возражений, решительно усадил ее в машину, клятвенно пообещал полицейскому полковнику, что с его подругой все будет в порядке, и торжественно отбыл в свои медицинские владения. Самого Моргана встречал Савельев, ухитрившийся практически слиться с переборкой во время отправки мисс Макдермотт в лазарет. Теперь же он как ни в чем не бывало пожал Генри руку, еще раз представился, напомнив о знакомстве, состоявшемся несколько дней назад на поле запасного космодрома Бельтайна, и предложил проводить до помещения, которое господин контр-адмирал определил для работы майору Гамильтон.
– Как она? – тут же спросил Морган, усаживаясь на пассажирское место.
– Мисс Гамильтон? Неплохо, я думаю. По правде говоря, в этот визит я ее еще не видел. Наши бравые парни – вы знаете, что господин Корсаков выделил ей в качестве сопровождения при подводном погружении десантное подразделение? – не придумали ничего лучше, как накачать ее транквилизаторами пополам с самогоном. Так доктор Тищенко пришел в ярость и вкатил ей снотворное, пообещав разбудить к вашему прилету.
– Транквилизаторы? – Морган повернулся к собеседнику так резко, что легкая машина слегка вильнула. – Мэри понадобились транквилизаторы? Черт знает, что такое… Нет, ну я еще понимаю – самогон, она, в конце концов, бельтайнка. Но транки?!.. Это на нее не похоже… У нее всегда была на редкость устойчивая психика, хотя неудачи она и переживала излишне эмоционально. Вы говорите – погружение? Какое еще погружение? Она что же, ныряла в океан? Интересно… Что она там такое нарыла, вы не в курсе?
– Частично в курсе, господин полковник…
– Генри, – проворчал Морган.
– Договорились, в таком случае я – Петр. Генри, частично я в курсе, но пусть она сама вам все расскажет. Сдается мне, у нее уже готова интерпретация находок и обстоятельств, а я пока мало что понимаю. Приехали.
Глава 4
В первый раз Петру Савельеву повезло еще в самом начале жизни. Неизвестная мамаша, строго говоря, могла и в канаву выкинуть ненужного ей младенца, которого родила непонятно где и непонятно от кого. Но ему повезло – его подбросили на крыльцо приюта. Конечно, жизнь приют-ского мальчишки нельзя назвать сплошным праздником, но это жизнь. Жизнь, дарованная Господом, как частенько повторял похожий на сверчка священник, наставительно поднимая палец, подрагивающий то ли от старости, то ли от пристрастия к наливкам.
А потом ему повезло во второй раз. Приехавший с проверкой инспектор, беседуя с воспитанниками, обратил внимание на его редкую наблюдательность и умение логически рассуждать. Потом инспектор уехал, но всего через неделю – «подлизу» и побить-то успели всего два раза! – паренька забрали из приюта. Молчаливый капитан, под чьим присмотром в числе десятка таких же мальчишек оказался и Петя Савельев, занялся им всерьез. Закрытая школа… училище… Служба безопасности… Если бы Петру Ивановичу Савельеву в детстве сказали, что однажды он войдет в Малый его императорского высочества Совет… И будет готовить представление на контр-адмирала Корсакова, как возможного кандидата в этот Совет… Услышав такое, он посоветовал бы выдавшему очевидную глупость собеседнику прочистить мозги. А ведь случилось же…
– Здравствуй, Мэри. А когда это ты успела поседеть?!
– Не знаю, Дядюшка, – слегка пожала плечами она, даже не подумав ответить на приветствие. Впрочем, к ее привычке в разговоре с близкими людьми не тратить время на условности Генри привык уже давно. – До сих пор у меня волосы не отрастали настолько, чтобы иметь возможность оценить их цвет. Знаете, даже если это случилось только что, я не вижу ничего удивительного. И вы не увидите, даю вам слово. Впрочем, вы и так уже седы. Разве что полысеете.
– Ну спасибо тебе, дорогая, утешила, – ехидно проворчал Морган, ероша ладонью густую жесткую шевелюру цвета покрытой изморозью стали и косясь на Савельева, наслаждавшегося этой сценкой.
– Здравствуйте, Петр. Извините, я, кажется, невежлива сегодня. Тяжелый день. – Мэри свернула дисплей и спрыгнула со стола, протягивая старпому ладонь для рукопожатия. Савельев, пожалуй, предпочел бы поцеловать ручку, но сам способ подачи – ребром – не оставил ему выбора.
– Не извиняйтесь, Мэри, – добродушно проворчал старший помощник. – Я имею некоторое представление о событиях, которыми вы наполнили последние сутки. И полагаю, что «тяжелый» – слишком мягкое определение для вашего дня. А ведь он все еще продолжается, не так ли?
– Именно так. Прошу прощения, но нам с полковником необходимо…
– Уже ушел, – с понимающей улыбкой кивнул Савельев. – Если я вам понадоблюсь – нажмите вторую кнопку на клавиатуре стационарного коммуникатора. Первая – это Никита Борисович, третья – доктор Тищенко, четвертая – вахтенный. Если вам что-то потребуется…
– Понятно. А доктора-то вы сюда зачем приплели? – поморщилась Мэри.
– А это не для вас информация, а для Генри. Если вы будете плохо себя вести, к примеру, работать без отдыха, он вызовет Тищенко прямо в это помещение. Вам ясно? – Савельев неожиданно подмигнул и выскочил из комнаты прежде, чем она успела высказаться по поводу столь вопиющего нахальства.
– И этот туда же, – буркнула Мэри, раздраженно глядя на дверь. – Знали бы вы, Дядюшка, как они меня достали своей заботой! Еще немного, и я всерьез поверю в то, что я нечто маленькое, слабенькое, беспомощное и на ногах не стоящее. Ну ладно Корсаков, а остальные-то почему?
Морган уселся в кресло, оказавшееся неожиданно удобным. Отвечать на явно риторический вопрос он не видел необходимости. Зачем объяснять девочке, что, с точки зрения русских военных, майор Гамильтон – при всех ее наградах, выслуге и огромном боевом опыте – в первую очередь женщина, и только потом офицер? Она и сама это прекрасно понимает. Да и, наверное, на самом-то деле не имеет ничего против такого положения вещей. Должно быть, у нее что-то не получается, вот она и злится. Или, что наиболее вероятно, информация, которой она располагает в настоящий момент, такова, что ее трясет при одной мысли. А русские с их галантностью и стремлением защитить просто попали под горячую руку.
– Ты в норме? – осторожно поинтересовался Генри примерно минуту спустя. Мэри снова уселась на стол, закурила, подтолкнула коробку сигар по столешнице поближе к своему собеседнику и тяжело вздохнула.
– Не уверена. Скорее нет, чем да. – она с силой надавила указательным пальцем на переносицу, помассировала, вздохнула. – В общем, так, Дядюшка. Одно из двух: либо мне нужен код доступа к закрытой полицейской статистике, либо вы напряжете память. Я и сама пробьюсь, – правильно истолковала она появившееся на лице Моргана саркастическое выражение, – но у нас не так уж много времени, сэр.
– Что тебя интересует, девочка? Я на память пока не жалуюсь, может, и напрягать не придется.
– Все может быть, – покивала Мэри. Поймала взгляд полковника, прищурилась: – Итак. Около девяти с половиной лет назад должны были резко участиться случаи исчезновения совсем маленьких детей. Конкретно – четырех-пятилеток. Вряд ли меньше, ну, скажем, от трех лет. Тогда же стали пропадать молодые женщины. Все это достаточно тривиально, на то и «Сапсаны», чтобы их с планеты не вывозили, но мне кажется, что женщины и дети пропадали, а всплеск вывоза не был зафиксирован. И более того, в ту пору всякая шушера вообще несколько попритихла, так, нет?
– Так, – тяжело, холодно уронил Морган. – Дальше.
– Дальше – я думаю – года четыре или чуть больше назад детей перестали похищать. А вот женщины продолжают исчезать и сейчас.
Морган встал с места, прошелся по комнате и вдруг сильно, как клещами, сжал ее плечо, разворачивая девушку лицом к себе и стаскивая ее со стола.
– Коды тебе? – прошипел он. – Совсем обнаглела, влезла, а теперь выпендриваешься? Да я тебя…
Что именно намеревался пообещать бывшей подчиненной командующий планетарной полицией, так и осталось тайной. Потому что неожиданно для него пол исчез из-под ног, а секунду спустя обнаружился снова, только не под ногами, а под носом, которым полковник утыкался в жесткое покрытие. В поясницу упиралось колено, правая рука, вывернутая за спину и задранная вверх, каждым суставом и каждой связкой молила о пощаде. Единственное, на что он был способен в такой ситуации, это стукнуть по полу ладонью свободной руки – так чертова кукла еще и не сразу его отпустила! Неуклюжим слабаком себя Морган вполне обоснованно не считал. Тем обиднее была легкость, с которой его скрутила девчонка, лично им приведенная в полицию чуть ли не двадцать лет назад.
– Успокоился? – мрачно поинтересовалась Мэри, отбросив всякую субординацию и переходя на «ты». – Генри, ты бы поосторожнее со своим праведным гневом, я ведь от неожиданности и убить могу. Не лазала я никуда. И кодов я не знаю. Слово офицера. Что, неужели вот так, в точку, попала?
Морган поднялся на ноги, покрутил головой, разминая шею, рухнул обратно в кресло и насупился, массируя пострадавший плечевой сустав. Вот ведь засранка – с сигары, неизвестно в какой момент пристроенной в массивную пепельницу, даже пепел не упал!
– Как будто аналитическую сводку читала. Черт возьми, Мэри, или ты мне немедленно объяснишь, как ты до этого дошла, или…
– Или что? – ядовито усмехнулась Мэри. Серебристо поблескивающий ежик встопорщился, глаза сузились, ноздри зло раздувались. Она уселась в кресло, откинулась на спинку, забросила ноги в ботинках на стол и выпустила струю сигарного дыма в потолок. – Хорошо, сейчас я все по полочкам разложу. Но предупреждаю сразу, Генри: это такая гадость, что мне уже сейчас стыдно, что я бельтайнка. А уж когда док Тищенко сработает полный отчет… ты бы выпил, что ли. И мне налей. Плохо дело, Генри. Совсем, мать его, плохо. Ладно, давай по порядку. – она несколько секунд помолчала, собираясь с мыслями. Приняла из рук Моргана бокал с коньяком, бутылка которого была кем-то предусмотрительно выставлена на маленький столик у стены. Пригубила, покатала на языке. Проглотила. Морган мельком отметил, что детская привычка кусать губы в минуты задумчивости никуда не делась, и теперь они пламенели на бледном лице с едва заметными веснушками на чуть курносом носу. Сигара выписывала в воздухе замысловатые узоры, кулак свободной руки ритмично сжимался и разжимался. – Еще когда мы к Бельтайну подходили, после боя в Зоне Тэта, я обратила внимание на то, как аккуратно отбомбился Саммерс. Если бы не о моей родине речь шла – впору аплодировать. Так вот, всю планету я тогда с орбиты не видела. Но две точки в океане, подверг-шиеся бомбардировке, засекла. В океане, Генри, заметь себе это. На случайные промахи это похоже не было, туда явно не по одной бомбе легло. И потом – общая, повторяю, аккуратность бомбардиров. Короче говоря, уже тогда мне стало очень интересно, что же у нас там такое, что Саммерсу в обязательном порядке надо было разнести это вдребезги. Как ты понимаешь, какое-то время мне было не до того, да и по большому счету я была отрезана от планетарных баз данных. Но как только у меня появилось хоть какое-то время, я, как ты помнишь, затребовала у тебя карту бомбардировки. Короче говоря, точек в океане оказалось не две, а семь. И координаты их один в один совпали с местоположением сейсмических стабилизаторов. Ты понимаешь, о каких областях я говорю?
Морган мрачно кивнул. Мэри спустила ноги со стола, поднялась и начала обходить комнату по периметру, время от времени с размаху ударяя ладонью по светло-серой стене. Полковник, оказавшийся внутри круга, вертел головой, стараясь не выпустить ее из поля зрения. Она слегка покачивала корпусом при ходьбе, как будто повиновалась одной ей слышному ритму. Впрочем, так оно, наверное, и было: однажды разоткровенничавшаяся Лорена рассказала ему о том, что танец входит в обязательную программу подготовки пилотов. И в зависимости от того, что именно требуется в конкретной ситуации – успокоиться, сосредоточиться или, наоборот, взвинтиться, – тренированный пилот может сделать это несколькими движениями.
– Знаешь, Генри, я очень удивилась. Колоссально. Зачем бомбить совершенно безобидные установки, автоматические к тому же? Саммерс кто угодно, но только не идиот и не транжира. А потрачено на эти участки было немало, уж какое-ни– какое представление о стоимости боеприпасов я, спасибо старому Доггерти, имею. Вся эта затея с бомбежкой океанского дна имела смысл в одном-единственном случае: если там, внизу, не сейсмо-стабилизаторы, а какое-то другое оборудование. Я попыталась выяснить, какое, и потерпела полное фиаско. Фирма «Трансплэнет Эквипмент» не существует, так что выяснить, что именно она могла доставить на Бельтайн и смонтировать на океанском дне, мне не удалось. По объемам поставки и срокам монтажа тоже ничего не высветилось – слишком большой диапазон. По всему выходило, что надо лезть и смотреть на месте. Пришлось обратиться к Корсакову – уж очень мне не хотелось кому-то на планете сообщать о своем интересе к подводному миру, а из того, в чем я с Келли плавала, я уже выросла. Такое бывает, понимаешь ли, пятнадцать лет прошло… – что-то, подозрительно похожее на ностальгическую улыбку, мелькнуло на ее хмуром лице, на секунду сделав его мягким и женственным. Мелькнуло и пропало. – Ну, как ты уже, наверное, понял, русские – народ основательный. С точки зрения господина контр-адмирала, снаряжение для подводного плавания, предназначенное для одной женщины, – это полтора десятка десантников и платформа на антиграве, с эхолотом, подъемниками и прочими прибабахами, – чуть ироничная теплота, прорезавшаяся в глазах и голосе Мэри, понравилась Моргану, и он дал себе слово на досуге получше присмотреться к русскому командующему.
А потом ему повезло во второй раз. Приехавший с проверкой инспектор, беседуя с воспитанниками, обратил внимание на его редкую наблюдательность и умение логически рассуждать. Потом инспектор уехал, но всего через неделю – «подлизу» и побить-то успели всего два раза! – паренька забрали из приюта. Молчаливый капитан, под чьим присмотром в числе десятка таких же мальчишек оказался и Петя Савельев, занялся им всерьез. Закрытая школа… училище… Служба безопасности… Если бы Петру Ивановичу Савельеву в детстве сказали, что однажды он войдет в Малый его императорского высочества Совет… И будет готовить представление на контр-адмирала Корсакова, как возможного кандидата в этот Совет… Услышав такое, он посоветовал бы выдавшему очевидную глупость собеседнику прочистить мозги. А ведь случилось же…
* * *
Мэри несколько боком сидела на столе, подтянув одно колено к груди и непринужденно болтая другой ногой в воздухе. Перед ней мерцал виртуальный дисплей, но выведенная на него информация оставалась невидимой для любого, вошедшего в комнату. Чем ее не устроило любое из полудюжины стоящих вокруг стола кресел, Савельев не понял, но спрашивать поостерегся: уж больно хмурым было лицо в обрамлении коротенького белесого ежика. Старпому вдруг пришла в голову мысль, что девица-то, похоже, не блондинка, как ему показалось вначале, а просто седая. Совсем. Как лунь. Точно, блонд не отливает серебром, это седина. А ей и тридцати пяти еще нет, при средней продолжительности жизни в полтораста лет – даже не зрелость. Морган, сам того не зная, тут же подтвердил догадку Савельева:– Здравствуй, Мэри. А когда это ты успела поседеть?!
– Не знаю, Дядюшка, – слегка пожала плечами она, даже не подумав ответить на приветствие. Впрочем, к ее привычке в разговоре с близкими людьми не тратить время на условности Генри привык уже давно. – До сих пор у меня волосы не отрастали настолько, чтобы иметь возможность оценить их цвет. Знаете, даже если это случилось только что, я не вижу ничего удивительного. И вы не увидите, даю вам слово. Впрочем, вы и так уже седы. Разве что полысеете.
– Ну спасибо тебе, дорогая, утешила, – ехидно проворчал Морган, ероша ладонью густую жесткую шевелюру цвета покрытой изморозью стали и косясь на Савельева, наслаждавшегося этой сценкой.
– Здравствуйте, Петр. Извините, я, кажется, невежлива сегодня. Тяжелый день. – Мэри свернула дисплей и спрыгнула со стола, протягивая старпому ладонь для рукопожатия. Савельев, пожалуй, предпочел бы поцеловать ручку, но сам способ подачи – ребром – не оставил ему выбора.
– Не извиняйтесь, Мэри, – добродушно проворчал старший помощник. – Я имею некоторое представление о событиях, которыми вы наполнили последние сутки. И полагаю, что «тяжелый» – слишком мягкое определение для вашего дня. А ведь он все еще продолжается, не так ли?
– Именно так. Прошу прощения, но нам с полковником необходимо…
– Уже ушел, – с понимающей улыбкой кивнул Савельев. – Если я вам понадоблюсь – нажмите вторую кнопку на клавиатуре стационарного коммуникатора. Первая – это Никита Борисович, третья – доктор Тищенко, четвертая – вахтенный. Если вам что-то потребуется…
– Понятно. А доктора-то вы сюда зачем приплели? – поморщилась Мэри.
– А это не для вас информация, а для Генри. Если вы будете плохо себя вести, к примеру, работать без отдыха, он вызовет Тищенко прямо в это помещение. Вам ясно? – Савельев неожиданно подмигнул и выскочил из комнаты прежде, чем она успела высказаться по поводу столь вопиющего нахальства.
– И этот туда же, – буркнула Мэри, раздраженно глядя на дверь. – Знали бы вы, Дядюшка, как они меня достали своей заботой! Еще немного, и я всерьез поверю в то, что я нечто маленькое, слабенькое, беспомощное и на ногах не стоящее. Ну ладно Корсаков, а остальные-то почему?
Морган уселся в кресло, оказавшееся неожиданно удобным. Отвечать на явно риторический вопрос он не видел необходимости. Зачем объяснять девочке, что, с точки зрения русских военных, майор Гамильтон – при всех ее наградах, выслуге и огромном боевом опыте – в первую очередь женщина, и только потом офицер? Она и сама это прекрасно понимает. Да и, наверное, на самом-то деле не имеет ничего против такого положения вещей. Должно быть, у нее что-то не получается, вот она и злится. Или, что наиболее вероятно, информация, которой она располагает в настоящий момент, такова, что ее трясет при одной мысли. А русские с их галантностью и стремлением защитить просто попали под горячую руку.
– Ты в норме? – осторожно поинтересовался Генри примерно минуту спустя. Мэри снова уселась на стол, закурила, подтолкнула коробку сигар по столешнице поближе к своему собеседнику и тяжело вздохнула.
– Не уверена. Скорее нет, чем да. – она с силой надавила указательным пальцем на переносицу, помассировала, вздохнула. – В общем, так, Дядюшка. Одно из двух: либо мне нужен код доступа к закрытой полицейской статистике, либо вы напряжете память. Я и сама пробьюсь, – правильно истолковала она появившееся на лице Моргана саркастическое выражение, – но у нас не так уж много времени, сэр.
– Что тебя интересует, девочка? Я на память пока не жалуюсь, может, и напрягать не придется.
– Все может быть, – покивала Мэри. Поймала взгляд полковника, прищурилась: – Итак. Около девяти с половиной лет назад должны были резко участиться случаи исчезновения совсем маленьких детей. Конкретно – четырех-пятилеток. Вряд ли меньше, ну, скажем, от трех лет. Тогда же стали пропадать молодые женщины. Все это достаточно тривиально, на то и «Сапсаны», чтобы их с планеты не вывозили, но мне кажется, что женщины и дети пропадали, а всплеск вывоза не был зафиксирован. И более того, в ту пору всякая шушера вообще несколько попритихла, так, нет?
– Так, – тяжело, холодно уронил Морган. – Дальше.
– Дальше – я думаю – года четыре или чуть больше назад детей перестали похищать. А вот женщины продолжают исчезать и сейчас.
Морган встал с места, прошелся по комнате и вдруг сильно, как клещами, сжал ее плечо, разворачивая девушку лицом к себе и стаскивая ее со стола.
– Коды тебе? – прошипел он. – Совсем обнаглела, влезла, а теперь выпендриваешься? Да я тебя…
Что именно намеревался пообещать бывшей подчиненной командующий планетарной полицией, так и осталось тайной. Потому что неожиданно для него пол исчез из-под ног, а секунду спустя обнаружился снова, только не под ногами, а под носом, которым полковник утыкался в жесткое покрытие. В поясницу упиралось колено, правая рука, вывернутая за спину и задранная вверх, каждым суставом и каждой связкой молила о пощаде. Единственное, на что он был способен в такой ситуации, это стукнуть по полу ладонью свободной руки – так чертова кукла еще и не сразу его отпустила! Неуклюжим слабаком себя Морган вполне обоснованно не считал. Тем обиднее была легкость, с которой его скрутила девчонка, лично им приведенная в полицию чуть ли не двадцать лет назад.
– Успокоился? – мрачно поинтересовалась Мэри, отбросив всякую субординацию и переходя на «ты». – Генри, ты бы поосторожнее со своим праведным гневом, я ведь от неожиданности и убить могу. Не лазала я никуда. И кодов я не знаю. Слово офицера. Что, неужели вот так, в точку, попала?
Морган поднялся на ноги, покрутил головой, разминая шею, рухнул обратно в кресло и насупился, массируя пострадавший плечевой сустав. Вот ведь засранка – с сигары, неизвестно в какой момент пристроенной в массивную пепельницу, даже пепел не упал!
– Как будто аналитическую сводку читала. Черт возьми, Мэри, или ты мне немедленно объяснишь, как ты до этого дошла, или…
– Или что? – ядовито усмехнулась Мэри. Серебристо поблескивающий ежик встопорщился, глаза сузились, ноздри зло раздувались. Она уселась в кресло, откинулась на спинку, забросила ноги в ботинках на стол и выпустила струю сигарного дыма в потолок. – Хорошо, сейчас я все по полочкам разложу. Но предупреждаю сразу, Генри: это такая гадость, что мне уже сейчас стыдно, что я бельтайнка. А уж когда док Тищенко сработает полный отчет… ты бы выпил, что ли. И мне налей. Плохо дело, Генри. Совсем, мать его, плохо. Ладно, давай по порядку. – она несколько секунд помолчала, собираясь с мыслями. Приняла из рук Моргана бокал с коньяком, бутылка которого была кем-то предусмотрительно выставлена на маленький столик у стены. Пригубила, покатала на языке. Проглотила. Морган мельком отметил, что детская привычка кусать губы в минуты задумчивости никуда не делась, и теперь они пламенели на бледном лице с едва заметными веснушками на чуть курносом носу. Сигара выписывала в воздухе замысловатые узоры, кулак свободной руки ритмично сжимался и разжимался. – Еще когда мы к Бельтайну подходили, после боя в Зоне Тэта, я обратила внимание на то, как аккуратно отбомбился Саммерс. Если бы не о моей родине речь шла – впору аплодировать. Так вот, всю планету я тогда с орбиты не видела. Но две точки в океане, подверг-шиеся бомбардировке, засекла. В океане, Генри, заметь себе это. На случайные промахи это похоже не было, туда явно не по одной бомбе легло. И потом – общая, повторяю, аккуратность бомбардиров. Короче говоря, уже тогда мне стало очень интересно, что же у нас там такое, что Саммерсу в обязательном порядке надо было разнести это вдребезги. Как ты понимаешь, какое-то время мне было не до того, да и по большому счету я была отрезана от планетарных баз данных. Но как только у меня появилось хоть какое-то время, я, как ты помнишь, затребовала у тебя карту бомбардировки. Короче говоря, точек в океане оказалось не две, а семь. И координаты их один в один совпали с местоположением сейсмических стабилизаторов. Ты понимаешь, о каких областях я говорю?
Морган мрачно кивнул. Мэри спустила ноги со стола, поднялась и начала обходить комнату по периметру, время от времени с размаху ударяя ладонью по светло-серой стене. Полковник, оказавшийся внутри круга, вертел головой, стараясь не выпустить ее из поля зрения. Она слегка покачивала корпусом при ходьбе, как будто повиновалась одной ей слышному ритму. Впрочем, так оно, наверное, и было: однажды разоткровенничавшаяся Лорена рассказала ему о том, что танец входит в обязательную программу подготовки пилотов. И в зависимости от того, что именно требуется в конкретной ситуации – успокоиться, сосредоточиться или, наоборот, взвинтиться, – тренированный пилот может сделать это несколькими движениями.
– Знаешь, Генри, я очень удивилась. Колоссально. Зачем бомбить совершенно безобидные установки, автоматические к тому же? Саммерс кто угодно, но только не идиот и не транжира. А потрачено на эти участки было немало, уж какое-ни– какое представление о стоимости боеприпасов я, спасибо старому Доггерти, имею. Вся эта затея с бомбежкой океанского дна имела смысл в одном-единственном случае: если там, внизу, не сейсмо-стабилизаторы, а какое-то другое оборудование. Я попыталась выяснить, какое, и потерпела полное фиаско. Фирма «Трансплэнет Эквипмент» не существует, так что выяснить, что именно она могла доставить на Бельтайн и смонтировать на океанском дне, мне не удалось. По объемам поставки и срокам монтажа тоже ничего не высветилось – слишком большой диапазон. По всему выходило, что надо лезть и смотреть на месте. Пришлось обратиться к Корсакову – уж очень мне не хотелось кому-то на планете сообщать о своем интересе к подводному миру, а из того, в чем я с Келли плавала, я уже выросла. Такое бывает, понимаешь ли, пятнадцать лет прошло… – что-то, подозрительно похожее на ностальгическую улыбку, мелькнуло на ее хмуром лице, на секунду сделав его мягким и женственным. Мелькнуло и пропало. – Ну, как ты уже, наверное, понял, русские – народ основательный. С точки зрения господина контр-адмирала, снаряжение для подводного плавания, предназначенное для одной женщины, – это полтора десятка десантников и платформа на антиграве, с эхолотом, подъемниками и прочими прибабахами, – чуть ироничная теплота, прорезавшаяся в глазах и голосе Мэри, понравилась Моргану, и он дал себе слово на досуге получше присмотреться к русскому командующему.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента