Дар Давид. Богиня Дуня и другие невероятные истории

   - Странно, - сказал сторож. - А на работу не опоздаешь?
   - Нет у меня желания идти на работу, - сказал живой парепь.
   - Очень странно, - сказал сторож, почесал седой затылок и стал закуривать. - Ну что ж, коли так, давай лежи. А закурить хочешь?
   - Нет у меня желания закурить, - сказал живой парень.
   - Эге! - сказал сторож. - Вижу я, какой ты живой! Нет, сынок, меня не проведешь, двадцать лет служу на кладбище, уж я-то могу отличить, кто живой, а кто покойник!
   И, подивившись, что покойник лежит не в могиле, он зарыл живого парня в землю.
   А Витька Малышкин и сейчас работает на машиностроительном заводе.
   Oн мечтает купить мотоцикл, жениться на Мане Пальчик, сниматься в кино, стать чемпионом мира по плаванию. И еще у него столько разных желаний, что даже не перечислить.
   Все эти желания не дают ему покоя.
   Но он считает себя очень счастливым.
   И когда он приходит в дом культуры - маленький, худенький и веселый, то весь вечер танцует, смеется и шутит с красавицей Маней Пальчик, а у стены грустят и злятся шесть офицеров, пять инженеров, четыре студента, три слесаря, два ремесленника и один председатель завкома.
   ПИРОГ
   С КАПУСТОЙ
   Стоит мне проглотить кусочек пирога с капустой, как сразу вспоминается отрочество, общежитие и далекий, как небо, потолок с тремя крылатыми и пухлыми амурами. Между ними восседала величественная особа, чуть прикрытая голубой прозрачной рубашкой. За ее громадные размеры и важную осанку мы прозвали се тетей Настей, как звали нашу усатую повариху, которая пекла такой пирог с капустой, что просто вспомнить о нем невозможно без душевного волнения.
   Что это был за пирог с капустой! Пышный, мягкий, сдобный, с золотистой корочкой, рассыпавшейся раньше, чем прикоснешься к ней зубами, с душистой и сочной капустой, которая таяла во рту, отгоняя всякие мрачные мысли.
   Мы так его любили, что нам ничего другого не надо было: ни супа, ни каши, ни котлет, ни чаю.
   И когда мь1 съедали свой кусок пирога с капустой, то даже наш долговязый тихоня и скромник Петя Коржик, вставая из-за стола, говорил мечтательно и проникновенно:
   - Ну и пирог был сегодня, ребята! - и его нежные уши пламенели от удовольствия.
   А умный Миша, который умел объяснить вес на свете, изрекал:
   - Все ясно, товарищи! Пирог с капустой наиболее соответствует разносторонним потребностям наших молодых организмов.
   А горячий и восторженный красавчик Витя восклицал, ероша свои белокурые волосы:
   - Если я стану когда-нибудь знаменитостью, братцы, я буду три раза в день есть пирог с капустой. Три раза в день - на завтрак, обед и ужип!
   А глупый Ванечка, слушая это, облизывал свои ленивые губы и произносил:
   - Хе!
   И это могло означать что угодно.
   Каждый раз, встречая нашу усатую повариху в кухне, кладовке или в коридоре, красавчик Витя становился перед пей на одно колено, как Ромео перед Джульеттой, и протягивал руки.
   - Тетя Настя! - говорил он. - Испеките завтра пирог с капустой.
   И она отвечала с высоты своего трехэтажного роста:
   - Глупые вы мальчики! Разве я сама не люблю пирога с капустой! Только нельзя же каждый день кормить вас одним и тем же.
   Но мы не понимали, почему этого нельзя.
   И однажды во время обеда, когда все мы были в столовой и уже съели щи на первое и нам разносили котлеты с картофельным пюре на второе, Витя вдруг отодвинул стул, встал во весь рост и обратился ко всем с такой речью:
   - Ребята! - сказал он. - Не пора ли нам поднять вопрос о пироге с капустой?
   И от всех столиков закричали:
   - Верно! Давай про пирог с капустой!
   - Я хочу спросить, - сказал он, - почему нас нельзя каждый день кормить пирогом с капустой? Животы у нас заболят, что ли?
   И от всех столиков кричали:
   - Не заболят!
   - Или мы растолстеем, как эти амуры на потолке?
   И от всех столиков кричали:
   - Не растолстеем!
   Решение было принято под гул всеобщего одобрения.
   Решение гласило: просить тетю Настю ежедневно кормить нас пирогом с капустой.
   На следующий день был испечен пирог с капустой.
   Что это был за пирог!
   Это был не просто пирог с капустой, это было нечто такое сочное, вкусное, пышное, что невозможно выразить простым человеческим словом. Какими тусклыми и жалкими казались слова по сравнению с теми мелкими кусочками крутого яйца, которые попадались в капусте! Разве толстое и ленивое слопо "пирог", или деловито-торопливое слово "начинка", или приземистое и хозяйственное: "капуста" - могли передать то ощущение, которое можно познать только губами, языком и нёбом?
   - Ура пирогу! - кричали мы после завтрака.
   - Слава капусте! - кричали мы после обеда.
   - Да здравствует тетя Настя! - кричали мы после ужина, когда она сама вышла из кухни в столовую и остановилась возле двери, большая, тяжелая и гордая, как буфет с посудой.
   И на следующий день был нирог с капустой.
   Правда, корочка была уже нс такая золотистая и рассыпчатая, и капуста как будто чуть-чуть недосолена, но все-таки это был замечательный пирог, и мы ели его да похваливали.
   На следующий день нас опять кормили пирогом с капустой. Но это уже было совсем не то, что прежде. Капуста уже не отгоняла мрачных мыслей, а корочка не рассыпалась, даже когда надкусишь ее зубами.
   - Что же это, мальчишки! - говорил красавчик Витя. - Сколько мы бились, чтобы нас каждый день кормили пирогом с капустой, а когда добились, так пирог стал совсем другим. Как же это так получается, братцы?
   А умный Миша сходил в библиотеку, заглянул в энциклопедический словарь на букву "П", прочитал объяснение слова "пирог" и объяснение слова "пища" и, надев очки, потому что, когда на его матеньком носике сидели большие очки, его голос звучал более веско и убедительно, вынес такое суждс
   Ейе - Все ясно. товарищи! Процесс пищеварения в нашем трудовом коллективе нарушен! Надо объясниться с тетей Настей!
   Объясниться с тетей Настей поручили красавчику Вите.
   Он пошел в кухню. Тетя Настя плавала в облаках пара. Он сказал ей так:
   - Это довольно стыдно с вашей стороны, тетя Настя! Мы хвалим вас на собраниях, мы пишем о вас в стенгазете, а вы стали печь такой пирог с капустой, что его просто в рот взять невозможно.
   Так он говорил, опустив глаза, потому что непристойно юноше, у которого еще не выросли усы, осуждать женщину, у которой уже выросли усы, но когда он поднял глаза, то увидел, что из-за облаков пара тетя Настя насмешливо шевелит своими усами. Глупые вы мальчики, - сказала она. - Разве я не стараюсь?.. Уж я так стараюсь, так стараюсь... больше чем прежде.
   И громадной красной рукой она продолжала замешивать тесто на завтра.
   Но назавтра пирог был еще хуже.
   Мы только отведали его по кусочку, как вдруг вскочил Витя и закричал:
   - Ребята! Еще слишком свежи в нашей памяти воспоминания о том пироге с капустой, который мы ели раньше, чтобы называть пирогом с капустой эту запеканку с тряпками, которую нам подали сегодня!
   - Не надо! - сказал добросердечный Петя Коржик. - Не надо говорить такие слова, - и он поглядел на тетю Настю, которая появилась в дверях, скрестив на могучей груди свои могучие руки. - Хотя пирог с капустой сегодня действительно несъедобен, - говорил Петя Коржик, - но мы не станем обижать вас, тетя Настя; мы возьмем себя в руки и будем терпеть, и будем есть этот пирог, потому что мы любим и уважаем вас, тетя Настя.
   Но красавчик Витя с ним не согласился.
   - Нет! - воскликнул он, размахивая вилкой. - Мы не должны терпеть, а должны бороться. И за пирог с капустой мы будем бороться, он стоит того, мальчишки! - И, обращаясь к тете Насте, он сурово спросил: - Что случилось, тетя Настя. - Скажите нам чистосердечно: почему вы разучились печь пирог с капустой?
   Мы все молчали, ожидая ответа тети Насти, как вдруг раздался голос умного Миши. Уже давно, надев очки, он рассматривал свой кусок пирога с капустой: корочку отдельно, капусту отдельно. А когда все рассмотрел, то сказал так:
   - Тетя Настя не разучилась печь пирог с капустой. Внимательно рассмотрев тесто и начинку, я пришел к выводу, товарищи, что нынешний пирог ничем не отличается от прежнего. Вот в этом-то все и дело!
   - Хе! - сказал глупый Ванечка.
   - Не может быть, - сказал Петя Коржик.
   - Все совершенно ясно, - сказал умный Миша, сверкая очками. - Мы растем, наши потребности растут, а пирог остается таким же, как прежде. Как же он может удовлетворить растущие потребности наших молодых организмов? Предлагаю: отказаться от употребления в пищу пирога с капустой до тех пор, пока тетя Настя не повысит его качества до уровня наших возросших потребностей. Сколько вам на это надо времени, тетя Настя?
   - Месяц, - сказала тетя Настя. - Месяц, никак но меньше.
   И на месяц мы отказались от пирога с капустой.
   Это был мрачный месяц. О нем не хочется вспоминать.
   Иногда поздно вечером, когда мы укладывались в постель и тушили свет и только уличный фонарь освещал через окно наши полки с книгами, и чернильное пятно на столе, и футбольный мяч, закатившийся в угол, красавчик Витя поднимал голову и тихо сппашивал:
   - Предадимся?
   - Предадимся! - отвечал Петя Коржик и садился на своей кровати, обняв острые коленки.
   - Предадимся! - говорил умный Миша, надевая очки.
   И лаже глупый Ванечка ворочался под одеялом.
   И мы предавались незабываемым воспоминаниям о нашем прежнем пироге с капустой, о его золотистой корочке и сочной начинке, перед которыми меркнут все другие воспоминания отрочества.
   Так шли день за днем и неделя за неделей.
   И наконец наступил тот долгожданный день, когда тетя Настя вошла в столовую и на высоте ее третьего этажа, в могучих руках с засученными рукавами, был громадный пирог с капустой. И уже по одному тому, как горделиво она шевелила усами, мы поняли, что за этот пирог с капустой тете Насте не придется краснеть.
   И мы не обманулись.
   Стоило нам только отведать его, как мы убедились, что золотистая корочка рассыпается раньше, чем прикоснешься к ней зубами, а душистая и сочная капуста тает во рту, отгоняя всякие мрачные мысли.
   - Ну и пирог с капустой был сегодня, ребята! - мечтательно и проникновенно сказал Петя Коржик, вставая из-за стола.
   А умный Миша, который умел объяснить все на свете, надел очки и произнес такую речь:
   - Все совершенно ясно. Тетя Настя учла наши критические замечания. Тетя Настя повысила качество пирога до уровня наших возросших потребностей. И скажем тете Насте за это спасибо, ребята!
   И мы сказали тете Насте: "Спасибо!"
   УМНЫЙ
   МИША
   То, что умный Миша был умным, знали все: и официантки в столовой, и комендант в общежитии, и девушки в клубе. И сам умный Миша догадывался об атом.
   А то, что глупый Ванечка был глуповат, тоже ни для кого не было секретом: ни для официанток в столовой, ни для коменданта в общежитии, ни для девушек в клубе. Да и сам глупый Ванечка тоже догадывался об этом.
   Умный Миша был неутомим: придет с завода - и сразу за книги, или на лекцию, или на собрание.
   Он интересовался всем на свете.
   А глупый Ванечка любил полежать. Придет с завода, поест, снимет тапочки - и на кровать. А интересовался он только тем, что можно потрогать руками.
   Умный Миша любил спорить. Он мог спорить с кем угодно и о чем угодно. И рад он был спорить с утра до вечера и с вечера до утра - только работа мешала.
   А глупый Ванечка спорить не любил. Глупый Вапечка говорил, что споры ему отдыхать мешают.
   "Пусть умные спорят, - говорил глупый Вапечка, - а я тем временем отдохну".
   И умный Миша никогда не спорил с глупым Ванечкой, потому что умные, как известно, не спорят с глупыми. Умному, как известно, интереснее поспорить с умным и переспорить умного, потому что какая же будет умному честь, если он переспорит глупого? Но однажды случилось так, что умный поспорил с глупым. Больше поспорить ему было не с кем: все умные ушли на стадион, где в этот день играли "Спартак" и "Динамо". Только умный Миша не пошел на стадион, потому что он был слишком умным, чтобы интересоваться футболом. А глупый Ванечка ие пошел на стадион, потому что он был слишком глупым, чтобы догадаться, что билет надо было купить заранее.
   - Все ясно, - сказал умный Миша, усаживаясь за учебник английского языка. - Все совершенно ясно: в то время как одни работают ногами, другие работают головой!
   - Хе! - сказал глупый Ванечка, и это могло означать что угодно.
   - А ты думаешь, что это не так? - спросил ум"
   ный Миша и быстро повернулся к нему, готовый поспорить. - Ты думаешь, что для общества безразлично, чем работает человек: головой или ногами?
   Ты думаешь, что голова и ноги равноценны?
   - Хе! - опять сказал глупый Ванечка, лежа на кровати и сладко потягиваясь.
   - Ошибаешься, дружок, - сказал умный Миша, вскочив со стула. - Не ногами создаются материальные и духовные ценности. Не ноги ведут нас вперед по пути прогресса!
   - Хе! - сказал глупый Ванечка и полосатыми носками уперся в спинку кровати.
   - Нет, не "хе"! - закричал умный Миша. - Не ногами написаны книги, по которым мы учимся! Не ногами мы постигаем суть явлений!
   Даже хороший футболист, по существу, играет не столько ногами, сколько головой!
   - Хе! - сказал глупый Ванечка и закурил папиросу.
   - Это не возражение! - кричал умный Миша, бегая между столом и кроватью. - Изволь доказать мне, что я неправ. Но ты не сможешь этого доказать, а я докажу, что голова и ноги не равноценны, что не за ноги меня выдвинули в члены редколлегии и числят в активе...
   - Хе! - сказал глупый Ванечка, выпуская дым колечками.
   Умный Миша выходил из себя. Он размахивал руками, ерошил волосы, бросался к книжным полкам в поисках нужных цитат, а глупый Ванечка затягивался папиросой, почесывал пятку о пятку и негромко отвечал свое неизменное "хе", которое могло означать что угодно.
   Но в споре, как известно, побеждает тот, кто говорит тише. И когда время приблизилось к полночи и в комнате стало так темно, что футбольную таблицу уже нельзя было отличить от портрета киноартистки Тамары Макаровой, умный Миша выдохся, вспотел и уже не мог найти ни одного нового довода.
   Он вытер пот, сел на стул и махнул рукой.
   - Хорошо, - сказал on, - пусть будет по-твоему, у меня уже нет больше сил спорить!
   Так глупый переспорил умного.
   Но умный Миша никак не мог с этим примириться.
   Он твердо знал, что белое - это белое, а черное - это черное, что умный - это умный, а глупый - ото глупый, что два плюс два не может быть девять и что глупый не может переспорить умного.
   И когда Петя Коржик и красавчик Витя пришли из кино, куда они отправились прямо со стадиона, он спросил у них:
   - Скажите, ребята! Слышали вы когда-нибудь, чтобы глупый переспорил умного?
   Может ли такое случиться?
   - Нет, - сказал Петя Коржик, - никогда я не слышал, чтобы глупый переспорил умного.
   А красавчик Витя сказал:
   - Не может глупый переспорить умного, просто я не могу себе этого представить!
   Но Миша знал, что глупый переспорил умного, и он не мог лечь спать, не выяснив: как же случилось то, что не может случиться?
   И он не лег спать.
   В других комнатах погасили свет. Трамваи на улице ушли в депо. Автомобили разбежались по гаражам.
   Только умный Миша не спал, все рылся в книгах, желая узнать: бывало ли когда-нибудь, чтооы глупый переспорил умного?
   Но в книгах он не нашел ответа.
   Еще не взошло солнце и никто не проснулся, а умный Миша в одних трусах уже стоял в коридоре у телефона и долго-долго звонил, пока наконец не услышал в трубке:
   - Это частная квартира, черт побери! Это не скорая помощь и не пожарная команда!
   - Простите, профессор Бублик! - сказал умный Миша. - Извините, что я разбудил вас, но я не могу спать.
   - А? - кричал профессор Бублик. - Что случилось? Кто говорит?
   - Вы меня не знаете, - сказал умный Миша, - но я вас знаю. Я слушал вашу лекцию. Я хочу знать, может ли глупый переспорить умного? Дело в том, что вчера один глупый и один умный...
   - А? - кричал профессор. - Что? - кричал профессор.
   Насилу умный Миша объяснил, что случилось, почему он в такой тревоге, кто умный и кто глупый, и тогда профессор стал так смеяться, что было слышно, как он даже притоптывает босыми ногами по полу.
   - Ну, и что же ты хочешь от меня, дружок? - спросил он. - Чем ты недоволен?
   - Товарищ профессор! - сказал умный Миша. - Я просто не понимаю, как вы можете это спрашивать! Разве может быть, чтобы глупый переспорил умного?
   - Да, дружок! - ответил профессор. - это не только может быть, но так всегда и бывает, когда умный поспорит с глупым. Поэтому-то умные и не спорят с глупыми. А лично я как только увижу глупого, так сразу заранее с ним во всем соглашаюсь.
   - Ну, большое спасибо! - сказал умный Миша. - Теперь мне все ясно. Теперь я буду еще умнее.
   Он повесил трубку и вернулся в комнату, где был еще полумрак и все спали, только глупый Ванечка чуть-чуть приоткрыл глаза и, увидев Мишу, спросил:
   - Почему ты не спишь? Наверное, еще вчерашний вечер? Да?
   - Ну конечно, еще вчерашний вечер! - сказал умный Миша.
   - А может быть, уже завтрашнее утро? - спросил глупый Ванечка.
   - Ну конечно, уже завтрашнее утро! - сказал умный Миша.
   И, натягивая штаны, он усмехнулся, радуясь тому, что стал еще умнее.
   БЕДПЫЙ
   ШУРИК ПЕТРОВ
   Есть улицы, которые славятся своими зданиями. Есть улицы, которые славятся своими садами. А Тихая улица славилась своими пареньками.
   Все пареньки с Тихой улицы были как на подбор: белокурые, ясноглазые, веселые. Стоило одному из них записаться в кружок бальных танцев, как сразу же все записывались в кружок бальных танцев. Стоило одному насвистать новый мотив, как сразу и все насвистывали новый мотив. Стоило одному купить шляпу, как сразу все покупали шляпы.
   И только Шурик Петров, который недавно окончил ремесленное училище, был непохож на всех.
   А между тем все у него было как у всех: волосы - белокурые; глаза ясные; нос - веселый, чуть вздернутый; работал он, как и все, на заводе; любил, как и все, ходить в кино, играть в волейбол, покупать мороженое, ухаживать за девушками.
   Но хотя все у него было как у всех, делал он все не как все.
   Все зачесывали свои белокурые волосы набок, а он их стриг под машинку.
   Все по воскресеньям ходили на танцы, а он в это время играл в шахматы.
   Все щеголяли в синих костюмах, желтых ботинках и фетровых шляпах, а он щеголял в простой гимнастерке, спортивных тапочках и форменной фуражке.
   Все, ухаживая за девушками, сразу признавались им в любви, а он, ухаживая за девушкой, честно признался, что просто ему дома было скучно сидеть, вот и решил он за кем-то поухаживать.
   А эта девушка была красавицей Катенькой, и кто бы ни увидел ее, тот сразу влюблялся в Катеньку, если, конечно, уже не был влюблен в другую девушку.
   И Катенька Шурику Петрову резонно ответила:
   - Если вам просто дома скучно сидеть, то пошли бы вы в парк культуры и отдыха, а за мною и без вас есть кому ухаживать.
   Услышав такой ответ, Шурик Петров разгладил под ремнем гимнастерку, сдвинул на затылок фуражку и сказал:
   - А почему бы нам вместе не пойти в парк культуры и отдыха?
   Но Катенька оглядела его с фуражки до тапочек и, вздернув свой вздорный носик, сказала:
   - Как же я с вами пойду, когда у вас нет ни такого костюма, как у всех, ни таких ботинок, ни такой шляпы?
   И она вскочила в трамвай и помахала оттуда своим нежным розовым пальчиком перед своим вздорным девичьим носиком.
   А Шурик Петров остался на трамвайной остановке. И пошел домой опечаленный.
   Как раз в это время пареньки с Тихой улицы шли в дом культуры на танцы. Увидев, что Шурик Петров опечален, они окружили его и спросили, что с ним случилось.
   И он рассказал, что с ним случилось.
   - Что ж, - сказал один славный паренек, - правильно отшила тебя Катенька. Ведь тем-то и славятся пареньки с Тихой улицы, что все как один.
   А раз все как один, то и один должен быть как все.
   Логично?
   И так как Шурику Петрову показалось, что это вполне логично, то во вторник он пошел в магазин и вечером щеголял, как и все, в синем костюме, желтых ботинках и фетровой шляпе.
   А в среду сходил в дом культуры и записался в кружок бальных танцев.
   А в четверг, как и все, насвистывал новый мотив.
   А в пятницу отросли его белокурые волосы, но он не подстриг их под машинку, а зачесал, как и все, набок.
   А в субботу он стал так похож на всех других пареньков с Тихой улицы, что когда сфотографировался, то его карточку отдали другому пареньку и тот думал, что это его карточка, а Шурику Петрову отдали карточку другого паренька, и Шурик Петров думал, что это его карточка.
   И теперь он твердо знал, что он - это тот, кто держит Катеньку за руку.
   Это знал он, но этого не знала она.
   - Здравствуйте, Катенька, - сказал Шурик Петров, - я так соскучился, я по видел вас целую педелю.
   - Почему же вы меня не видели, - спросила она, - если каждый вечер мы с вами ходим в парк культуры и отдыха слушать соловьев?
   - Нет, Катенька, - сказал он, - вы ошиблись.
   Я еще ни разу не ходил с вами в парк культуры и отдыха. Но сегодня, если только вы согласитесь, я готов слушать соловьев хоть всю ночь.
   - Ну что ж, - сказала она, - когда кончатся танцы, можно пойти и послушать соловьев.
   Так они разговаривали, танцуя вальс, фокстрот и польку, а как только кончились танцы, Шурик Петров поспешил в гардероб, чтобы раньше других получить свою шляпу. Но когда он получил свою шляпу, то увидел, что Катенька уже выходит на улицу с белокурым, ясноглазым пареньком в синем костюме, желтых ботинках и фетровой шляпе.
   - Постойте, Катенька! - закричал Шурик Петров. - Вы обещали пойти со мной, а уходите с кемто другим!
   - Почему же с другим? - удивилась она. - Я ухожу с вами.
   - Как же со мной? - сказал он, чуть не плача. - Ведь я вот где, а он это вовсе не я.
   И тот паренек подтвердил:
   - Конечно, я - это не ты.
   - Вот видите, - сказал Шурик Петров. - Он сам говорит, что он - это не я. А кто вас пригласил пойти слушать соловьев?
   - Я пригласил, - сказал паренек.
   - Нет, я пригласил, - сказал Шурик Петров.
   И пока они спорили, вокруг них собрались все другие пареньки с Тихой улицы и сказали:
   - Да хватит вам спорить. Твоя как фамилия?
   - Александр Петров, - сказал Шурик Петров.
   - А твоя?
   - Петр Александров, - сказал паренек.
   - Это кто Петр Александров? - спросила Катопька. - Разве ты Петр Александров? - спросила она у парепька. - Это ты Петр Александров, сказала она Шурику.
   - Нет, я Александр Петров, - сказал Шурик Петров.
   - А ну, предъяви паспорт, - потребовали пареньки.
   Но пока он искал паспорт, другой паренек увел красавицу Катеньку, и, когда Шурик Петров мрачно сказал, что он не взял с собой паспорта, возле него уже не было Катеньки, а были только славные пареньки с Тихой улицы.
   - Ну, чего нос повесил? - дружелюбно сказали они. - Выше голову, Петр Александров! Давай пошли домой.
   - Я не Петр Александров, - сказал Шурик Петров, - я Александр Петров.
   - Брось вкручивать! - сказали они. - Вон где Александр Петров! Его уже и след простыл. Он уже, наверное, целуется с Катенькой в парке. А ты Петр Александров, так что унывать у тебя, брат, нет никаких причин.
   - Как же нет причин, - воскликнул Шурик Петров, - когда я теперь не знаю, кто я?
   - Ну и чудак! - сказали пареньки с Тихой улицы. - А на что же милиция? В милиции, брат, установят твою личность в два счета. А ну пошли в милицию!
   И вышли на нашу улицу.
   А на нашей улице было много народу, - казалось, будто все юноши и девушки, сколько их есть в городе, пришли в эту теплую ночь на нашу улицу, где желтые фонари трепетали в зеленой листве деревьев.
   Одни возвращались в этот час с танцев, другие - из театра, третьи были в кино, четвертые - просто так, неторопливо гуляли среди веселого и нестрого потока. Все были различно одеты, смеялись разными голосами, напевали разные песни и уже издали узнавали друг друга, потому что каждый отличался от всех и вес отличались от каждого.
   Только пареньки с Тихой улицы были все как один. И все как один они шли в милицию, чтобы одного отличить от всех.
   И вся наша улица потешалась над ними.
   АНДРЕЙ
   ХИЖИНА
   И ЕГО ГОРЕ
   Был у меня товарищ. Андрей Хижина. Подводный инженер.
   Oн имел квартиру из двух компат, кухни, ванной и прихожей.
   В одной комнате жил он сам с Варенькой. В другой - его дядя Кузьма Кузьмич.
   Каждое утро Андрей Хижина уезжал к берегу моря, где строился подводный завод. Работы у него было много, а после работы он еще учился, и домой он возвращался очень поздно.
   Он ехал домой в автобусе, а от автобусной остановки бежал бегом - так не терпелось ему поскорей увидеть свою Вареньку. Он бежал по улице, как спортсмен, - загорелый, белозубый и ловкий, и, врываясь в квартиру как ветер, подхватывал Вареньку на руки.
   И он всегда приносил с собой букетик цветов, или кулечек конфет, или какой-нибудь забавный подарок со дна моря.
   Варенька была такая маленькая и худенькая, что в трамвае у нее спрашивали:
   - Девочка, ты выходишь на этой остановке?
   Но она была уже не девочкой. Она тоже работала и училась, и когда приходила домой, то сразу начинали хлопать все двери в квартире, греметь все кастрюльки в кухне, звонить телефон в прихожей, говорить радио в комнате и все предметы вдруг обретали голос и движение.
   - Ведь это только подумать, - говорил Андрей Хижина, - двадцать шесть лет я ходил но тем же улицам, по которым ходила ты; ездил в тех же трамваях и автобусах, в которых ездила ты; забегал в те же магазины, в которые забегала ты; и, наверное, я не раз встречал тебя, даже не догадываясь, что ты - это ты!
   И они оба смеялись, так это казалось им невероятно.