Дарья Калинина. На шпильках по джунглям

   – Крис, не ругайся на Лимпо… пожалуйста. Он не виноват. Это все…
   Но тут Кира поймала взгляд старого слуги, который был устремлен на нее. В нем была такая паника, что девушка даже вздрогнула. Тем не менее она смогла договорить свою мысль до конца:
   – Это все мы с девочками… Совсем загоняли Лимпо. То нам надо было свежего сока, то бутербродов, то поняли, что нет крема для увлажнения кутикул. Пришлось твоему Лимпо мчаться и искать требуемое.
   – Крем для чего?.. Впрочем, это уже неважно, – раздраженно откликнулся Крис. – Нам надо ехать, и побыстрей.
   Крис снова выглядел недовольным, но все-таки в меру. А вот Лимпо, проходя следом за своим хозяином, метнул в сторону подруг полный благодарности взгляд. Кем бы ни была девушка, устроившая беспорядок в доме, Лимпо не хотел ее выдавать. А Крис, как поняли подруги, был весьма вспыльчив и подвержен резким сменам настроения.
   Чтобы не усугублять ситуацию еще больше, подруги быстро принарядили Верунчика.
   – Все-таки первое впечатление самое важное. А сегодня ты познакомишься со всей семьей своего Криса.
   – Радуйся, жених настроен серьезно, раз уж сразу же знакомит тебя со своей родней.
   Но Верунчик выглядела какой-то расстроенной.
   – Не так я себе все это представляла.
   – А как?
   – Ну, я думала, сначала мы с Крисом поживем недельку-другую отдельно, познакомимся друг с другом получше. Решим, действительно ли мы так подходим друг другу, как нам это казалось на расстоянии.
   – Ты даешь! – возмутилась Кира, которая в глубине души понимала Верунчика. – Пролетела половину земного шара, а теперь тебя сомнения одолели? Раньше надо было думать, а теперь одевайся и топай знакомиться с родней.
   Но оказалось, что подругам тоже надлежит присутствовать.
   – Без вас я никуда не пойду! – вцепилась в Лесю с Кирой перепуганная Верунчик.
   – Мы тебя и сами одну никуда не отпустим. Куда тебе с твоей-то ногой!
   На Веру подруги нацепили самое длинное платье, какое только нашлось в ее чемодане и которое почти полностью маскировало ее ногу. Получилось очень даже стильно. Ну и про себя подруги тоже не забыли, хотя на укладку волос Верунчика ушло почти все отпущенное им время. Себя подруги красили и наряжали уже на ходу, под громкий аккомпанемент голоса Криса, который торопил их изо всех сил, топая ногами и ругаясь.
   Но когда все три девушки спустились к нему на лифте, Крис оттаял.
   – Богини! – совершенно искренне восхитился он. – Ослепительно! Отец будет сражен наповал!
   Но сначала предстояло знакомство со старшим братом Криса – Петресом.
   – Не удивляйтесь, когда его увидите. Петрес старше меня всего на пять лет, но кажется, что между нами четверть века. Он такой зануда и педант, честно говоря, даже не знаю, зачем мы к нему едем. Могли бы сразу же отправиться на прием в дом отца. Петрес все равно тоже туда прибудет.
   В общем, понять Криса было затруднительно. То он сам торопил подруг изо всех сил и не давал им нормально собраться. То вдруг передумал и начал говорить о том, что можно никуда и не ехать. И подруги в очередной раз подумали, что какой-то этот Крис странный. Но говорить об этом Верунчику они не стали. Бедняжка и так трепетала, словно осиновый листок. И несмотря на теплую, даже жаркую погоду на улице, руки у нее были холодными, как у покойницы.
   – Да не бойся ты так! Подумаешь, не понравишься будущей родне. Ты ведь и сама пока что не горишь таким уж желанием выходить замуж за Криса?
   – Все равно, некрасиво получится, если я им не понравлюсь.
   – О, господи, да понравишься ты им всем!
   А про себя подруги подумали, что Верунчик тоже со странностями. Сама не знает, чего хочет. То ноет, что ей тут не нравится, то мечтает остаться навсегда.
 
   Дом Петреса был совершенно иным, чем дом его брата. Он тоже был просторный и новый. Но если дом Криса казался наполненным светом и простором, иной раз даже доходящим до абсурда, то дом Петреса был мрачен и максимально закрыт от света. Маленькие окошки на фасаде были немногочисленны и задвинуты снаружи еще и ставнями. Плотные шторы, мебель из черного дерева, темные стены.
   Снаружи он был облицован камнем, а внутри все было декорировано в стиле сафари. На стенах висели головы диких животных. И подругам сразу же стало не по себе. Им казалось, что мертвые антилопы гну и даже красавец африканский лев следят за ними стеклянным укоризненным взором.
   – Это все ваши трофеи? – почтительно осведомилась Кира у Петреса, обращаться на «ты» к которому даже она при всей своей смелости не решилась.
   Было что-то такое в этом мужчине, что не позволяло держаться с ним запанибрата. Петрес молча кивнул.
   – Петрес у нас заядлый охотник! – тут же радостно воскликнул Крис, приняв из рук молоденькой белой служанки стакан с виски. – Всех этих зверей он убил своими руками.
   – Серьезно? Своими руками?
   – Шучу, конечно, – захохотал Крис. – У Петреса есть джип и винтовка.
   Бедные зебры и антилопы! У них просто не было шанса уйти от охотника. К тому же в дикой природе зверей не осталось вовсе. А прикормленные в заповедниках и заказниках людьми, привыкшие к их постоянному присутствию, звери уже не так их опасались. И в этом было что-то еще более унизительное, чем полное, тотальное уничтожение животного мира Африки. Пришедшие ему на смену заказники и заповедники были ничем не лучше. В них животных также время от времени отстреливали. Да еще и брали за их отстрел деньги с желающих.
   – А с другой стороны, едим же мы свинину и говядину? Тут хоть мясо пасется на воле, а не мучается в тесных клетушках.
   Крис хохотнул, но тут же сконфуженно замолчал, глянув на брата. Петрес продолжал молчать, задумчиво позвякивая кубиками льда в своем стакане. Он испытующе смотрел на Верунчика, время от времени делая глоток спиртного. За все то время, что подруги провели в его доме, брат Криса ни разу не произнес ни одного слова, он даже не встал, когда девушки вошли в комнату.
   Таким образом, говорил один Крис. И пока он молол всякую ерунду, подруги ерзали на своих стульях. Они не понимали, какого черта Крис привел их в этот дом. Петрес сидит, словно неживой. Непохоже, что он рад приходу гостей.
   – Он так смотрит на Верунчика, скоро дырку в невесте своего брата проделает.
   Но наконец Петрес явно принял какое-то решение. И, перебив Криса на середине фразы, внезапно поднялся на ноги и любезным тоном произнес:
   – Наверное, вы хотите осмотреть мой дом? Пойдемте, я покажу вам также другие мои охотничьи трофеи.
   Все лучше, чем просто молчать и вызывающе пялиться на Верунчика. И хотя девушки совсем не рвались глазеть на мертвых животных, им пришлось подняться и покорно проследовать за хозяином. Дом Петреса буквально утопал в коврах, сделанных из шкур диких зверей. Огромная кровать в его спальне была накрыта балдахином в виде четырех фигурок слонов, поддерживающих его.
   Одеяло на кровати было сшито из шкуры снежного барса. Всю стену напротив кровати занимало чучело носорога. А на полу лежала шкура огромного тигра, из чего подруги сделали вывод, что Петрес ездит охотиться по всему миру. Тигр был совершенно огромным. Носорог ничуть не уступал ему. И разве эти животные не находятся под защитой? Разве на них можно охотиться?
   Но оказалось, это далеко не самое худшее, что ожидало подруг в доме Петреса.
   – А вот тут у меня хранятся трофеи особого рода.
   С этими словами Петрес открыл маленькую дверь, которая вела из его спальни в еще одно помещение. Подруги вошли туда и не сразу поняли, где очутились. А когда поняли, то их буквально мороз по коже продрал.
   – Ой, мамочки, – прошептала впечатлительная Леся. – Уведите меня отсюда! Ноги сами не идут!
   Но даже закаленная и всякое в своей жизни повидавшая Кира и бывалая Вера не могли пошевелиться. Стояли, судорожно глотали воздух и смотрели на многочисленные человеческие черепа, которыми были заставлены полки в этой комнате.
   – Это мой рабочий кабинет, – словно бы издалека донесся до них голос Петреса. – Изучаю культы мертвых. Очень интересная тема. Вы знаете, что культ вуду в нашем двадцать первом веке уже официально признан папой римским наравне с другими мировыми религиями?
   Голос Петреса доходил до подруг с трудом, как будто бы пробивался через плотный слой ваты. В ушах у девушек гудело. И они боялись, как бы не попадать в обморок. К счастью, Крис первым заметил, что с девушками что-то не так, и вывел их обратно в спальню.
   – Ну как? – поинтересовался он у подруг, когда те обрели возможность дышать и говорить.
   – Большего ужаса мне давно не приходилось испытать.
   – Твой брат Петрес страшный человек.
   А Леся высказалась совсем просто:
   – Какая гадость!
   После этого кабинета подругам уже не хотелось оставаться в доме Петреса. Хорошо, что пришло время собираться, а потом и отправляться в дом господина Якоба – отца двух братьев. За то время, пока Петрес переодевался, подруги успели привести себя после общения с миром мертвых в относительную норму с помощью виски со льдом. И почувствовали себя гораздо лучше.
   Кира даже попыталась пошутить на эту тему:
   – Предупреждаю, Крис, если у твоего папы нас ждет что-то в том же духе, я напьюсь!
   На что получила исчерпывающий ответ:
   – Ты же не моя невеста, ты можешь делать все, что тебе захочется.
 
   Если братья жили в новых домах, построенных ими самими в их собственном вкусе и отражавших личности хозяев, то дом их отца был старинным и величественным родовым гнездом. За высокими ажурными воротами простиралась широкая аллея, усаженная с двух сторон старыми деревьями и засыпанная красным гравием. Она вела до самого дома, выстроенного в классическом стиле – с неизменными белыми колоннами и портиком.
   – Какой красивый дом! – ахнули все три девушки, едва его увидев, не сговариваясь между собой.
   От особняка веяло такой силой и уверенностью, какая бывает присуща только старинным вещам. Они уже пожили предостаточно и на своем веку всякого повидали. Поэтому и держались они всегда с подчеркнутым достоинством, какое не под силу даже самым эксклюзивным, но, увы, новодельным штучкам.
   Вышедший встречать гостей хозяин дома был под стать своему особняку. Горделивая осанка, окладистая белая борода, хотя сам господин Якоб был не старым еще человеком. На вид ему можно было дать лет шестьдесят – шестьдесят пять. И наличие рядом с ним молодой красивой жены, которая взирала на него с откровенным почтением и трепетом, лучше всяких слов показывало, что отец у братьев еще ого-го! Способен дать фору даже молодым.
   – Ну, Верунчик, повезло тебе, – прошептала Леся, едва они прошли в дом, где уже собралось общество. – Если выйдешь замуж за Криса, проникнешь в высшее общество этой страны! Посмотри, какие люди вокруг нас!
   Все собравшиеся тут выглядели по меньшей мере на миллион долларов, невзирая на то были ли они одеты в строгие костюмы или отдали предпочтение кожаным брюкам и шелковым рубашкам – прием был неофициальным, все собравшиеся тут были родственниками или друзьями хозяина дома.
   – Прием-то не в мою честь, – разобравшись в ситуации, разочарованно прошептала Верунчик. – У этой рыжей кошелки – жены Якоба – сегодня день рождения! Это ее гости, а не мои!
   Оказывается, Верунчик вообразила себе, что прием был устроен отцом Криса в честь ее приезда. Дескать, такая радость, прибыла невеста его младшего сына из далекой России. Приходите все смотреть на нашу красавицу! А господин Якоб о появлении Верунчика даже еще и не слышал. Это был болезненный щелчок по самолюбию невесты!
   – Ну и радуйся, что прием не твой, – шепнула ей ободряюще Леся. – Слишком много помпы тоже ни к чему.
   Но Верунчик все равно надулась, словно мышь на крупу. Южная Африка преподносила ей один сюрприз за другим. Люди тут были какими-то весьма странными, антиподы, чтобы их!
   – Я хочу домой, – неожиданно взгрустнулось девушке. – Зачем я сюда приехала?
   – К жениху, ты забыла?
   – Крис вьется возле своей мачехи. Про меня он совсем не помнит.
   Крис действительно суетился возле рыжеволосой стройной женщины, которую подругам представили в качестве хозяйки дома. К своему статусу эта красотка явно еще не успела окончательно привыкнуть. Чувствовала себя среди многочисленного скопления людей не совсем уверенно. И, судя по репликам, которые удалось подслушать подругам, рыжей Бет было от чего тушеваться.
   – Выскочка!
   – Окрутила Якоба, голодранка!
   – Ей нужны его деньги, слепому видно!
   – Говорят, у нее уже было несколько неудачных романов с другими мужчинами.
   – Да что вы? О, ужас!
   В общем, в адрес рыженькой Бет было сказано все то, что обычно говорят в адрес молодой жены старого супруга. Но в данной ситуации подруги скорей могли счесть жертвой саму Бет. Господин Якоб производил впечатление далеко не мягкого и покладистого дедушки, а жесткого и даже жестокого человека.
   Кроме этих сплетен, курсируя по залу как бы в поисках новых закусок и угощения, а на самом деле подслушивая обрывки чужих разговоров, подруги узнали, что братья – Петрес и Крис – родились у господина Якоба от двух разных женщин. И ими перечень детей господина Якоба не заканчивался.
   – А где же их сестра, очаровательная Пэм?
   – Ее не стоит ждать. Помните, что она выкинула год назад во время свадьбы своего отца?
   – Запустила петарду, которая взорвала свадебный торт? Нам его так и не подали!
   – После этого Якоб запретил дочери переступать порог своего дома.
   – Ну, это он сгоряча. Торт заляпал его фрак, поэтому он вспылил. Свою Пэм он обожает.
   – И тем не менее вот уже год, как девочка не появляется в доме отца.
   Итак, у Криса с Петресом имелась еще и сестрица, судя по отзывам, еще та оторва! Но Верунчик, к которой подруги вернулись с этими интересными новостями, отнеслась к ним прохладно.
   – Не понимаю, зачем вы забиваете себе голову всякой ерундой, – с заметным раздражением произнесла она. – Вы приехали сюда, чтобы поддерживать меня. Плевать и на Петреса, и на его сестрицу, тем более что ее тут нет! Будете меня поддерживать?
   – Да, само собой разумеется.
   – Вот и поддерживайте! А то бросили меня одну в углу, сами свинтили. А я сиди тут…
   Верунчик едва не плакала. И подруги мигом устыдились своего поведения. Верунчику с ее ногой за ними не угнаться. Но как быть? Ведь вокруг столько интересного. Если они хотят Верунчику счастья, надо разобраться в хитросплетениях и интригах, которых, похоже, полно в будущей семейке Верунчика и ее жениха. Да и насчет личности самого жениха тоже разузнать не помешает.
   – А на тебя поглядывает один весьма симпатичный молодой человек.
   – Кто он? – немедленно оживилась Верунчик, передумав плакать и возвращаться домой. – Где?
   Она завертела головой по сторонам. Основным инстинктом Верунчика был инстинкт охотницы. Она не могла пропустить мимо себя ни одного мужчины, в котором чуяла потенциальную добычу. И что с того, что она приехала в Южную Африку, чтобы выйти замуж за Криса? Всегда можно произвести рокировку, партия-то ведь еще не сыграна, марш Мендельсона не прозвучал, и пастор не объявил их мужем и женой.
   На Верунчика и впрямь смотрел очаровательный белокурый юноша, небось тоже дальняя родня или школьный приятель братьев. Как без труда поняли подруги, белое население Кейптауна, да и всей Южной Африки, было весьма немногочисленным по сравнению с черными его обитателями. Белые держались вместе, поэтому за долгие столетия успели либо породниться, либо передружиться, либо насмерть перессориться между собой. Но, так или иначе, их всех связывали тесные отношения.
   Белокурого юношу звали Томасом. Он оказался художником-декоратором, а попросту дизайнером, который оформлял дом господина Якоба. Но при этом еще и братом нынешней супруги господина Якоба – мачехи Криса и Петреса.
   – Не видать бы мне этого заказа, кабы не протекция сестры. Сразу же после свадьбы она сказала мужу, что необходимо обновить и освежить интерьер в доме. Господин Якоб все понял правильно и нанял меня.
   – Значит, ты брат хозяйки дома?
   – Да. Хотя Бет до сих пор себя таковой не считает. В отсутствие мужа она даже предпочитает ночевать в домике для гостей. Говорит, что там ей уютней, чем в непривычно большом для нее доме.
   Оставив Верунчика в обществе приятного юноши, который был не прочь поболтать с незнакомкой, освободившиеся от своей обязанности дуэний подруги вновь отправились в обход зала.
   Весь прием проходил на первом этаже. И поэтому, миновав приемный зал, где подавались легкие закуски и сновали официанты с шампанским и другими напитками, можно было выйти в сад. Даже не просто в сад, а в чудесный сад, в котором между старинными деревьями были разбиты дивно пахнущие цветники, проложены аккуратные дорожки и расставлены стулья и качели для желающих передохнуть на свежем воздухе.
   Суровый господин Якоб не был чужд сентиментальности. И сегодня вечером в саду планировался фейерверк, посвященный двадцатипятилетию его супруги.
   – Ну как вам? – услышали они за спиной знакомый голос, а обернувшись, увидели Петреса.
   Старший сын стоял с неизменным стаканом виски в руках, который невозмутимо побалтывал точно так же, словно и не уходил из своего собственного дома.
   – Нравится праздник?
   – Чудесный дом, чудесный праздник.
   – М-м-м… Это вы еще не видели Пэм.
   – Вашей сестры?
   – Она скоро явится. Тогда-то и начнется настоящее веселье.
   – Вроде того, когда был уничтожен свадебный торт?
   – Вас уже просветили, – хмыкнул Петрес. – Да, Пэм не любит нашу нынешнюю мачеху. Уверен, она не упустит такую отличную возможность насолить отцу и испортить удовольствие его рыжей сучке.
   – Это вы о…?
   – Да, да! О нашей новой мачехе. О той безродной твари, которую мой отец подобрал где-то в канаве и которую теперь слушается во всем!
   В голосе Петреса слышалась пьяная агрессивность. Все-таки не стоило ему в таких количествах заливать в себя виски. Это могло привести к нежелательным последствиям, если уже не привело.
   И все же подругам не хотелось скандала. Такой прекрасный вечер, первый их вечер на этой земле, не должен омрачиться выходкой Петреса или кого-то там еще. И поэтому подруги сделали попытку отвлечь Петреса разговором на другую тему. А что может быть для человека интереснее, нежели он сам? Правильно, ничего. Вот подруги и завели беседу о самом Петресе.
   – Петрес, скажите, вы ведь живете в Южной Африке с самого рождения?
   – Да! Я тут родился. Впрочем, не я один. Мой брат и сестра тоже родились в ЮАР, как и многие поколения моих предков.
   – И тут всегда было… так?
   – Как?
   – Ну… тревожно.
   – Я помню времена, когда черным запрещалось садиться в один автобус с белыми! Черные и цветные ходили в свои школы, читали книги в своих библиотеках, и существовали специальные места, где они только и имели право голоса. В мире белых они голосом не обладали.
   – А вы в их мире?
   – Нам их мир никогда и не был нужен!
   Ага, правильно, вам была нужна лишь дешевая рабочая сила и покорность от черного населения.
   – И ты считаешь, что раньше было лучше?
   Но Петрес, как ни странно, не впал в безоглядное обличение новых порядков. Он вновь задумчиво побрякал кубиками льда в своем красивом хрустальном стакане и произнес:
   – Думаю, этот чудак Нельсон Мандела искренне хотел всем добра. Наивный дурак, он думал, что белые, черные и цветные мирно уживутся, да еще и поделят поровну те богатства, которые скрыты в землях нашей республики. На деле все получилось совсем иначе. Черные, дорвавшись наконец до власти, принялись мстить, жечь и грабить. Еще немного, и от страны, какой мы ее знали, ничего не останется. Черные не способны управлять государством, для этого они слишком глупы, ленивы и малограмотны!
   – Значит, Южная Африка обречена на постепенную деградацию? Она скатится обратно к той же нищете, которая царит на всем остальном Африканском континенте?
   – Не знаю, что вам и сказать. Вернуться к прежней политике уже, конечно, никогда не получится. Вздумай мы снова заставить негров работать на нас, мировое сообщество тут же встанет на дыбы. Как же, права черного населения ущемляют! Но я уверяю, неграм в те годы, когда они работали и ни о чем не думали, жилось куда лучше, чем они живут сейчас. Негры не умеют думать, вот в чем дело.
   – И ты считаешь, что вы не ущемляли ничьих прав?
   – За тем, чтобы негры были сыты, одеты, обуты и получали необходимую медицинскую помощь, мы всегда следили. Черные работали на нас, а хорошие работники всегда на вес золота.
   Иных надобностей, посерьезней сытной еды и чистой одежды, Петрес для своих черных соседей не видел.
   – Но теперь вообще все изменилось! – зло воскликнул мужчина.
   И, размахнувшись, Петрес с силой бросил свой опустевший бокал в ствол ближайшего дерева.
   – Гребаная свобода! Негры совершенно к ней не готовы. Они доведут эту страну и нас всех вместе с ней до разорения!
   Подруги со страхом посмотрели в ту сторону, куда улетел бокал Петреса. А у него в руках уже появился новый бокал. Похоже, черные слуги, которых было полно в доме господина Якоба, были совсем не так безнадежны, как описывал их Петрес.
   Но обсудить с братом Криса его мнение на все политические темы у подруг не получилось. В этот момент раздался громкий хлопок, а следом за ним послышались возбужденные голоса и восторженные крики.
   – Ну, вот, – с явным удовлетворением произнес Петрес. – Уже и началось.
   – Что? Что началось?
   – Идите посмотрите. Не пожалеете.
   – О чем?
   – Ни о чем не пожалеете, – заверил подруг пришедший в отличное настроение Петрес. – Пэм никогда не делает ничего наполовину.
   Заинтригованные этими словами подруги поспешили обратно в помещение, откуда и доносились крики. Сначала девушкам показалось, что люди чем-то испуганы. Но вскоре испуг перешел в радость и ликование.
   Одна из стен оказалась занавешена однотонным полотнищем. Свет в зале не горел. Но зато по полотну шли разноцветные картины, одна причудливее другой. Звучала музыка, били барабаны. И картины, нарисованные лазером, сменяли одна другую. Нечто подобное подруги видели и прежде, но тут размах и задумка художника, придумавшего это лазерное шоу, поистине впечатляли.
   Очень быстро девушки разобрались, что сюжет заключается в поздравлении рыженькой именинницы Беатрис. Это ей было посвящено шоу. Это ее прославлял художник. Имя Беатрис, ее фото, разные эпизоды из жизни были выписаны на стене, умело сочетаясь с узорами и цветомузыкой.
   Шоу длилось минут пятнадцать, ровно столько, чтобы оно не успело наскучить зрителям. И в конце его в разрывах сказочного фейерверка, распускавшегося на полотне, на подъемной платформе взлетела белокурая молодая женщина.
   – Бет, с днем рождения тебя, моя новая мамочка! Понравился тебе мой подарок?
   Подруги с интересом наблюдали за этой особой, а та, воспользовавшись тем, что все гости и даже слуги находятся под впечатлением увиденного зрелища, воскликнула:
   – А вы, мои дорогие? Вам понравилось?
   Зал откликнулся восторженным гулом. Да, лазерное шоу никого не оставило равнодушным. Спецэффекты были подобраны мастерски. Во всяком случае, подруги смотрели, буквально открыв рты. Да и почти все другие зрители тоже.
   А неугомонная Пэм уже спустилась со своих подмостков и стояла возле отца с мачехой. Было видно, что все трое сильно смущены. Но вот господин Якоб сделал шаг и заключил свою блудную дочь в объятия, к явному неудовольствию ее мачехи, которую буквально перекосило. Рыжая Бет до сих пор не простила падчерице испорченную свадьбу, о которой год назад не говорил разве что слепоглухонемой. И сейчас мачеха подозревала, что ее падчерица принесет ей больше проблем, чем радости.
   Отец обнимал дочь. А глаза Пэм сверкали торжеством. Она явно добилась того, ради чего затеяла весь этот спектакль. Отец вновь принял ее под свое крыло. Ну а ради чего ей все это понадобилось, можно было только лишь догадываться.
   После того как господин Якоб прилюдно обнял и простил свою дочь, к Пэм немедленно поспешили и остальные. Как заметили подруги, белокурую бестию тут любили. Каждый хотел сказать ей что-то теплое и дружеское. В толпе мелькнула голова Криса. Брат тоже хотел приветствовать свою сестру. И это не понравилось его мачехе еще сильнее, чем прежде ей не понравились объятия отца с дочерью.
   Рыженькая Бет явно была не дурой. Она прекрасно понимала, в какой сложной ситуации находится. Взрослые дети ее мужа от прежних браков не собирались мириться с ее присутствием в жизни их отца. И сейчас их восстановившаяся консолидация не могла не беспокоить мачеху.
   Про Верунчика снова все забыли. И когда подруги нашли ее там, где и оставили – под каким-то экзотическим растением, усыпанным белыми цветами, Верунчик была близка к тому, чтобы всерьез разреветься.
   – Что тут вообще происходит? Кто эта девушка, с которой обнимается мой Крис? Это его бывшая невеста?
   С трудом подругам удалось успокоить Верунчика, объяснив, что белокурая красавица – всего-навсего внезапно вернувшаяся сестра ее Криса.
   – Но они совсем не похожи, – с удивлением отметила Верунчик.
   – Ничего удивительного. Все дети господина Якоба от разных жен.
   – А… Ну и ладно.
   Для девушки, которая собиралась в скором времени выйти замуж, Верунчик была потрясающе равнодушна к сплетням и тайнам семьи своего Криса. На данный момент ее куда больше волновал один-единственный вопрос: