Дарья Лаврова. Трамвай для влюбленных

   – Будем, – ответила Анна. – Сами знаете, – и начала загибать пальцы на руке. – Шлепанцы, мыло, мочалка, шапочка…
   – Купальник, – громко добавила Элька.
   – Купальник, – повторила Анна и посмотрела на часы. – И самое главное, что я хотела сказать. Это относится ко всем вам. Если человек с вами не согласен, это не значит, что он плохой! Разногласия решайте мирно.
   – Маш, это к тебе относится! – ехидно крикнула Эля подруге Маше.
   – Да? – с вызовом ответила Маша. – К тебе тоже!
   – У нас осталось полчаса от урока, – сообщила Анна Петровна. – Вопросы еще есть?
   – Так мы в Питер-то поедем?
   – Как вести себя будете.
   – А дискотека будет? – интересовались девочки. Опять же – хором.
   – Еще учиться не начали, а уже дискотеку требуют… – вздохнула Анна. – В пятницу седьмой «А» устраивает. Так, а теперь мы все идем на улицу, пробегаем один круг, разминаемся и сдаем олимпийский зачет. Километр на время. За мной.
 
   Вторым уроком стояла математика. В левом верхнем углу доски аккуратным почерком было выведено: Лебедева Ирина Львовна. Видимо, специально для новеньких.
   – Что там написано? – шепотом спросил я. – Линзы сегодня забыл вставить, плохо вижу без них.
   – Лебедева Ирина Леопардовна, – четко продиктовала Элька. Я послушно записал и только через пару минут понял, не знал, куда себя деть от внезапного раздирающего хохота. Одноклассники так называли математичку уже третий год, и для них эта шутка не была новой.
   Тем временем Лебедева продолжала вступительную речь.
   – Поблажек не будет, – грозилась она. – На что учитесь, то и получите. Чем меньше медалистов, тем лучше. Я хочу, чтобы их было как можно меньше, потому что когда их нет – я спокойно сплю во время выпускных экзаменов.
   – Добрый учитель, – прошептала Элька и улыбнулась. Класс сдержанно смеялся, «добрый учитель» – тоже.
   Все оставшееся от урока время Элька рассказывала мне о летней поездке в Питер. О том, как они ехали ночью в поезде и ни минуты не спали. Как на следующий день, сонные и вялые, ходили на экскурсии, еле передвигая ноги. Как строго Анна Петровна следила за тем, как бы дети не пронесли с собой алкоголь и сигареты. И так все это весело у нее выходило, что невольно вызывало улыбку. Вроде бы ничего особенного – но так приятно слушать ее, сидеть рядом.
   Ближе к концу урока Элька, ее подруги Дашка и Маринка принялись перекидывать друг другу ластик. Стоило Лебедевой повернуться лицом к классу – брался тайм-аут; стоило отвернуться к доске – игра возобновлялась с новыми силами.
   – Ох, Зайцева… – вздыхала математичка. – Я тебя своим пятиклашкам в пример всегда ставлю, а они мне и говорят: «Ирина Львовна, вы ее на футбольном матче в соседней школе не видели…» И выплюнь жвачку уже, в конце концов, совсем совесть потеряла!
 
   Если бы рядом не сидела Элька, я бы точно умер от тоски. Тихим шепотом она комментировала занудных училок и сдержанно смеялась. К концу урока достала плеер и, не спрашивая, протянула мне второй наушник.
 
   – Королев, отсядь на другой ряд! – просили учителя Вову, зная, что если он сядет рядом с Маринкой, то вести урок будет невозможно.
   – Ну, почему сразу я?! – возмущенно отвечал он.
   – А потому что болтаешь много.
   – А можно до первого замечания? – торговался Королев. – Пожалуйста, мы будем тихо сидеть.
   – Ох, и отлуплю я тебя, Королев, указкой от души!
   – Погуляем после уроков? – спросила Элька.
   – Погуляем, – ответил я.
   – Выходи в пять.
 
   Мне так нравится, что она ничего не усложняет. Говорит, что хочет и что думает. И не нужно пытаться угадать, что там у нее на уме, какие тараканы, да и есть ли они вообще.

* * *

   Красно-рыжие кудри в высоком хвосте, короткая челка до середины лба, яркие глаза, смуглая кожа. Длинные ноги, джинсовые шорты, грубые ботинки.
   Эля сидит на скамейке у моего подъезда, курит и читает какую-то книгу. Подошел ближе – увидел рисованную красную лису.
 
   – Ты читаешь сказки? – спросил. Мой вопрос прозвучал недоверчиво. Даже, может, испуганно.
   Она подняла глаза и ответила:
   – В сказках много смысла.
   – Например? Какой смысл у сказки про колобка?
   – Очень простой. Понты – это все естественно и нормально, если в меру. В разумных пределах. Колобок не знал об этом и выпендривался перед каждым встречным, а в итоге – стал ужином лисы. Глупо пытаться быть лучше и круче, чем ты есть на самом деле, – все равно раскусят рано или поздно. А если не можешь не понтоваться, то будь бдителен и чаще смотри по сторонам, чтобы не быть внезапно скушанным более хитрым и понтовым оппонентом. Все просто.
   – Круто! Где ты этого набралась?
   – Много читала.
   – А вот про Золушку я сам знаю, – смеялся он. – А ты?
   – Конечно, – улыбнулась она. – Принц запал на Золушку не потому, что она была красоткой, а потому что с первых минут понял, что с ней нескучно. Все произошло само собой в нужное время, пока сестры считали, сколько раз он взглянул, вздохнул, чихнул… Мораль сказки в том, что глупо париться, если у тебя нет парня, это все временно. Всему свое время. И нужно много работать.
   – И откуда ты такая умная?
   – А ты? – не ответила Эля. – У тебя вообще девушка есть?
   – Была, – ответил я. – Сейчас нет.
   – Ты бросил ее?
   – Ну да. Мы расстались.
   – Почему?
   Я пожал плечами.
   – Ты очень любил ее?
   – Да, наверное. Она красивая.
   – И все? – удивилась Элька.
   – Да. А что? Этого мало?
   – Нормально, – пожала плечами, затушила сигарету. – Для пятнадцати лет достаточно.

10—21 сентября
Наташа

   Мы дружим с первого класса. Я не умею кататься на велосипеде, и у меня нет парня. Нинка не умеет вязать крючком, и у нее нет парня. Настя не умеет краситься, и у нее тоже нет парня. Мне кажется, мы отлично дополняем друг друга.
   Нинка верит гороскопам больше, чем самой себе. А еще – она верит Сэму из Лондона, с которым познакомилась на фейсбуке в пятидесятый день весны. Он обещает закончить колледж, приехать за ней в Москву и увезти к себе в далекий и романтично-холодный Лондон.
   Нинка говорит, что Сэм идеальный. Пообщавшись с ним в скайпе месяц, Нинка забыла о языковом барьере, которым так пугала Надежда Владимировна. Английские слова и выражения вырывались так легко и свободно, будто Нинка с детства жила среди англичан.
   Первое время Нинка почти не спала, а если и удавалось задремать – то снился ей исключительно Сэм: обаятельный, смешной и милый – похожий на принца Гарри. Он говорил ей что-то на своем родном языке, а она отвечала. Нина ловила себя на мысли, что начинает думать на английском.
   На уроках геометрии Нинка витала в облаках и придумывала ему письма. Подбирала яркие выражения и начинала дико волноваться, если выяснялось, что в толстенном словаре Орловой отсутствует перевод нужного русского слова.
   В своих мечтах она заходила так далеко, что начинала даже представлять себе их общий дом в пригороде Лондона, садовых гномов в красных колпаках, сидящих у забора, розовых фламинго – там же, барбекю по выходным, празднование Рождества в конце декабря.
   Нина и Сэм до сих пор общаются каждый день.
 
   С Настей не так все просто. Она не может забыть Алишера, окна которого выходят на детскую площадку на Королева, где мы с подругами отдыхаем после уроков. Когда-то давно, в прошлом году, они встречались. Недолго. Недели три, наверное, или даже меньше. Алишер бросил ее, так ничего не объяснив. Он просто перестал отвечать на ее звонки и внес в «черный список» «Вконтакте». Иногда Настя заходит на его страницу от меня или от Нинки и чуть не плачет, глядя на его новые фотографии. Она хочет просто увидеть его и спросить, почему он так поступил.
   Настя говорила, что Алишер ей не нравился. Просто ее к нему что-то тянуло, а что именно – объяснить не могла.
   Другие говорили, что они не пара, и у Алишера уже давно есть невеста, которую ему нашли родители, и через несколько лет они обязательно поженятся.
 
   Тем не менее за лето Настя похорошела, а за август еще и загорела – отдыхала в Болгарии. Правильно пишут в ванильных группах – чем хуже у тебя на душе, тем шикарнее нужно выглядеть. Никому нельзя говорить, что тебе плохо. Нельзя давать повода для радости.
   – Грустно. Только успеешь привыкнуть к людям, а они уже уезжают, – рассказывала Настя про отдых.
   – Хочу тебя еще больше расстроить, – начала я. – Люди иногда еще умирают.
   – Ну не в таком же возврасте… – пыталась возразить Настя.
   – И в таком тоже, – улыбнулась я.
   – Какая ты сегодня добрая, – мрачно отозвалась Нинка. – Не слушай ее, она просто на диете.
 
   – Садиться желательно по одному! – строго сказала Нина Васильевна, открывая дверь класса. Несмотря на первый день учебы, три «немки» решили устроить нашему классу внеочередную проверочную работу.
   – Все слышали? – спросила Елена Петровна.
   – А мои здесь? – в дверях появилась Надежда Владимировна с классным журналом в руке. – Вы здесь? – еще раз спросила она, щурясь на класс.
   – Здесь… – унылые голоса с задней парты.
   – Ну, тогда я спокойна, – улыбнулась она и вышла за дверь, а через секунду вернулась и добавила: – Проверять буду я. Две ошибки – тройка.
   И снова по классу пронесся недовольный и местами злобный стон. Орлову боялись практически все школьники, начиная с третьего и заканчивая одиннадцатым классом.
   – Начнем, пожалуй… – Елена Петровна включила древний магнитофон и пихнула в него не менее древнюю кассету с записью какой-то истории на немецком языке.
   – Увижу, кто списывает – сразу отнимаю работу! – стращала Нина Васильевна.
   – Контрольная на два урока, на перемене можете выходить, – продолжала Елена Петровна. – По од-но-му!
   – И работы нам сдавать! – почти крикнула Нина Васильевна.
   Настя сидела, подпирая руками щеки. Прижавшись к теплой стене, я быстро записывала рассказ, доносившийся из никудышных динамиков старого магнитофона. Нина Васильевна тем временем села за последнюю парту, чтобы оттуда наблюдать за порядком в классе.
   – Нина Васильевна, – Коля стоял рядом, держа в руках двойной тетрадный листок. Она недоверчиво посмотрела на него снизу вверх. Коля молча уселся рядом на деревянную лавку и только теперь спросил: – Можно с вами рядом сесть?
   – Ну, сиди, что ли… – равнодушно ответила Нина Васильевна. – Только не урони меня, когда вставать будешь.
   – Как можно! – возмутился Колян, делая вид, что записывает что-то на своем листке.
   Как «немки» ни старались следить за тишиной и дисциплиной, в классе было шумно, да еще и Калганов на задней парте все время бубнил, а Нина Васильевна – неохотно его поругивала.
   – Еще одно слово! – не выдержала она. – И ты полетишь прямо туда! – взмах рукой в сторону окна. Коля сглотнул и замолчал, а Нина Васильевна пересела за учительский стол.
   Я тихо смеялась за своей партой, а Нинка была серьезна как никогда. Одним глазом она внимательно следила за учителями, ни на минуту не упуская их из виду, а другим глазом – смотрела на аккуратный текст, что написала я. Пока училки шептались у доски, Нинка быстро скатывала у меня контрольную.
   – Наташа, не консультируй там никого! – прикрикнула Елена Петровна. В этот момент Калганов встал из-за парты и стал открыто перемещаться по классу: сначала он прошел вдоль среднего ряда к столу Нины Васильевны, подошел к Елене Петровне и что-то спросил у нее, сказал пару слов неожиданно появившейся Орловой – та рассмеялась, и он, веселый и улыбчивый, пошел назад и сел за мной.
   – Наташ, положи, пожалуйста, листочек поближе к центру… – вежливо попросил Коля.
   Мне было не жалко. Она подвинула листок на середину, а села ближе к стенке.
   – Данке шон, – поблагодарил он, а спустя десять минут, закончив списывать, решил снова переместиться в другой конец класса. На этот раз к Леше на первую парту.
   – Калганов! – крикнула Нина Васильевна. – Сколько можно ходить по классу! Урок идет! – подошла к нему и внимательно посмотрела в листок. – Бить буду! – продолжала она. – И, возможно, ногами!
   Класс дружно загоготал.
   – Не читаете… – грустно вздыхала Нина Васильевна. – Классики русской не знаете.
   – А можно выйти? – как ни в чем не бывало спросил Коля.
   – А что ты на перемене делал? – строго спросила Елена Петровна.
   – Ничего, – пожал плечами.
   – Деловые все… – тоскливым голосом произнесла Нина Васильевна. – Кушать, пить, писать…
   – Именно, – ухмыльнулся Мишка. – Я пойду?
   – Эх, Нина Васильевна, а вы все грустите из-за выпускников. Вот вам – достойная смена Шмелеву растет!

* * *

   На крыльце школы резвились малолетки из начальной школы. То ли у них тоже уроки закончились, то ли группа продленного дня гуляла перед обедом. Нинка хмурилась и равнодушно глядела по сторонам, я же нервно теребила пластырь на левой ладони, прикрывавший мою зеленую ссадину.
   – Ты видишь его? – недовольно спросила она, пытаясь найти глазами Игоря.
   – Нет, – еще более недовольно ответила я. – Его здесь нет. Наверное, мы его прозевали, и он уже в мужской раздевалке. Поздно мы вышли…
   – А вот ни фига не поздно! – Нинка решительно потянула меня в сторону спортивной площадки, с которой двухметровыми шагами уверенно шел Игорь. – Смотри! Вот он идет. Пошли скорее!
   – Может, это не он? – пронудила я и посмотрела на Нинку умоляющими глазами, будто не хотела уже идти знакомиться с парнем своей мечты.
   – Ну, как же не он?! Конечно же, это Игорь, и он сейчас один. Самый подходящий момент!
   Игорь шел по направлению к школе со стороны гаражей. Нинка снова вцепилась мне в руку и потащила навстречу ему.
   – Может, не надо? – упиралась я.
   – Не тормози, а то упустим момент! Идем скорее, – не унималась Нинка и тащила меня дальше. – Смотри, он нас уже заметил.
   – Тебе кажется… Нин, может… может, я сама с ним познакомлюсь?
   – Хорошо, – внезапно согласилась Нинка, отпустив мою руку. – Давай договоримся так. Пока ты с ним не познакомишься, я с тобой не разговариваю, не здороваюсь. И «Вконтакте» мне тоже не пиши! И на эсэмэски твои я отвечать не буду. До тех пор, пока ты этого не сделаешь. Ты меня поняла? Или ты берешь себя в руки, и я тебя с ним знакомлю, или – ты все делаешь сама.
   – Ладно, знакомь, – сдалась я.
   – Пойдем.
   Игорь был в нескольких метрах от нас. Остановился и вопросительно посмотрел.
   – Приветик, Игорь! – широко улыбнулась Нинка.