В последний раз, сразу по прибытии я направился к его обычному пристанищу, но Учителя там не было. Поэтому я поехал в Бодхи Гайю, место, где Будда получил просвет-ление. Я прибыл в Бермиз Ашрам, где практикуется медитация в традиции Школы Южного Буддизма. Я принял участие в сессии. Кроме меня, там было еще не-сколько человек с Запада. Всего было около ста человек. Место это находится вдали от других деревень, и я пробыл там около двух месяцев. Я продолжал занятия до тех пор, пока спустя два месяца не почувствовал, что извлек из них все, на что был способен тогда. Я понимал, что мне следует остаться и продолжать, но случилось так, что мне пришло официальное приглашение от очень известных свами,-посетить Дели в дни святого фестиваля. Расстояние до Дели около 300 миль, и я принял решение вскоре отправиться туда.
Когда стало известно, что я уезжаю и что есть возмож-ность побывать на фестивале в Дели, оказалось много же-лающих поехать со мной. Набралось более тридцати человек. Выяснилось также, что одна из присутствующих девушек прибыла в Индию из Лондона пароходом - в тур-не (очень дорогостоящем), когда туристический автобус переправляется морем. На этом автобусе вы можете дальше ехать куда захотите: Афганистан, Дели и т.д. Водитель ав-тобуса был явно неравнодушен к этой девушке и поэтому охотно согласился поехать с нами, отвезти всех в Дели. За два дня до отъезда девушка получила от него письмо, в котором он спрашивал разрешения составить нам ком-панию. Он находился недалеко от города, и мы послали ему телеграмму: "Если Вы не возражаете, мы все можем поехать с вами в Дели". Таким образом тридцать четыре человека погрузились в автобус, и мы направились в Дели. Дорога шла через город, который назывался Аллахабад.
Это очень древний город.
Аллахабад имеет очень специфическое значение в ду-ховной жизни Индии - это место слияния нескольких свя-щенных рек. Именно там находится Кумба Мела место, где собираются святые со всех концов Индии. Они приходят на место слияния этих рек ежегодно в определенное время, - в зависимости от стояния луны, etc. Каждые двенадцать лет там происходит большой фестиваль, а каждый год маленький. Мы попадали в Аллахабад спустя неделю после окончания праздника. Один из присутствующих молодых людей, Дэнни Гоулмен, психолог, так же, как и я, уже бы-вал в Кумба Мела. По возвращении он рассказал нам, как это прекрасно. По дороге в Дели (было уже поздно) он ска-зал: "Я страшно рад за всех, что вы увидите Кумба Мелу". В этой поездке мне была отведена роль руководителя, поэтому я возразил: "Уже довольно поздно. С нами - дети. Мы все устали, ведь длинный путь пройден. Почему бы нам не остановиться? К тому же. Мела уже кончилась, и мы приедем к разбитому корыту. На что Дэнни возразил: "Но ведь вибрации останутся. Они прекрасны". Но когда вы ус-тали, вибрации - это нечто эфемерное для вас, их можно услышать, а можно и нет. В каком-то смысле это пустой звук, все зависит от степени вашей усталости. Поэтому я сказал, что, как мне кажется, этого делать не стоит. Дэнни ответил: "0'кей", вернулся на свое сидение, и мы поехали дальше. Я сидел рядом с водителем и размышлял, стараясь быть беспристрастным. В конце концов, осталось проехать не так уж много, и, может быть, через 15-20 минут мы окажемся в этом прекрасном пустом месте, побудем там не-сколько минут, посмотрим закат солнца и поедем дальше. Это не так уж плохо. Я сидел, взвешивая все за и против, думал, сможем ли мы ночью устроиться в гостинице, доста-нем ли еды и т. п. В конце концов я решил: "Хорошо, да-вайте заедем", - и обратился к водителю: "Недалеко по дороге будет узловая станция, сверните прямо возле нее..." Дорога оказалась очень плохой, и я засомневался в правильности своего решения... но мы кое-как осилили длинный крутой подъем и въехали на площадь, опустев-шую после карнавальных празднеств. Кое-где висели, ка-чаясь на ветру, оставшиеся от карнавала ленты. Было пустынно, и вдалеке было видно, как сливались реки. Дэнни сказал: "Знаете, эти маленькие медальоны я купил в Мела. Вот здесь, у этой стойки. Почему бы нам не распо-ложиться здесь? Посмотрите, какое прекрасное место. Да-вайте посидим здесь несколько минут". Мы вышли из автобуса и только начали располагаться, как вдруг один человек из нашей группы воскликнул: "Здесь Махарадж-джи1" Это - имя моего Учителя, моего Гуру. Махарадж-джи ехал на машине, с ним еще один чело-век. Опустившись на ступеньку машины (вокруг нас не бы-ло ни одного человека), он сказал, обращаясь к своему спутнику: "Смотри, они прибыли". Мы все подбежали и распростерлись у его ног. Он сказал: "Следуйте за мной". Мы сели в автобус и поехали вслед за ними к дому. Было около шести часов вечера. Мы вошли в дом, где еще с утра была приготовлена пища на тридцать четыре человека, и на всех - спальные места. Теперь я бы хотел спросить вас о том, о чем спрашивал в самом начале: кем был тот, кто сидел в автобусе и решал, ехать или не ехать сюда? И здесь я столкнулся, благодаря этому человеку, с еще одной обус-ловленностью. Кто я такой? Что же такое игра? Встреча с таким существом, как мой гуру, заставила меня, ученого-психолога, заново столкнуться лицом к лицу с феноменами человека. Принятия решения. Что такое "это"? Что такое личность? Что такое выбор? Что такое свобода? Каковы возможности человеческого сознания? Каким образом оно делает то, что оно делает? И тому подобное. "ЧУДЕСА"
То, о чем я сейчас буду говорить, известно людям под названием чуда. Чудо это чудо. Чудеса очень милы, о них можно отзываться так: "О, разве это не замечательно?" У западного человека ум, как правило, наполнен всякими такими рассказами о чудесах, потому что мы читаем Библию, в которой они описаны, и часто говорим: "Да, все хорошо, но кто знает, может быть это истерия людей того времени..." - и далее в таком же духе. Об этом я уже писал в своей книге "Быть здесь-и-теперь". Сейчас мне бы хотелось описать одну вещь - свою встречу с этим челове-ком, может быть, она поможет вам глубже понять все, что касается так называемых чудес.
Впервые я поехал в Индию в 1967 году. Я поехал туда потому, что с 1961 года работал, главным образом, в области исследования сознания человека: что есть сознание, каковы его возможности, какова природа внутренних пережива-ний, что такое изменение сознания. Несмотря на то, что с 1961 по 1966 или 1967 год я был писателем и лектором в области расширения сознания, прекрасно знал литературу по этому вопросу, а также ученых Запада, исследовавших этот вопрос, и помимо прочего интенсивно пользовался психоделиками, мне было ясно, что эта область, казавшая-ся нам понятной, на самом деле еще совсем не исследована. В действительности мы просто не знали, о чем шла речь. Конечно, литература Востока, относящаяся к этой области, вроде бы могла дать ответы на те вопросы, которые возникали, однако проблема состояла в том, что часто мы не могли понять, о чем идет речь в этих текстах. Многие мои друзья, съездив в Индию, говорили примерно следую-щее: "Безусловно, с исторической точки зрения это интерес-но, однако нам кажется, что живой традиции уже нет. Теперь там нет реальных вещей. Может быть те ребята уже ушли". Таким образом, я поехал в Индию не потому, что думал найти там что-нибудь, а потому лишь, что не знал что делать в жизни дальше.
К этому времени я был выгнан из Гарвардского университета за исследования в области ЛСД; я прекратил читать лекции о наркотиках, так как понял, что не знаю, что это такое. Какой смысл читать лекции о том, чего ты не знаешь? Лицемерить было слишком тяжело. И тогда с одним очень состоятельным человеком мы решили со-вершить большое турне на его "Лэндровере" через всю Индию. Но мы ничего не нашли. Я имею в виду, что мы сделали прекрасные слайды, великолепные магнитофон-ные записи чудесной индийской музыки и, добравшись до Катманду, Непал, мы были готовы закончить свой вояж. И здесь я познакомился с одним молодым человеком, чрезвы-чайно экстраординарным существом. И я понял,несмот-ря на то, что он был очень молод и вырос в Лагуна-Бич, этот парень знает что-то, чего не знаю я. Я решил следовать за ним по Индии. Прошло три месяца, и я решил, что с меня довольно. В это время я находился в храме пилигримов и уже решил возвращаться в Америку. Моло-дой человек хотел продлить свою визу. Мы находились в маленьком городке, и он сказал мне: "Я должен идти в горы, встретиться с моим гуру". Я подумал, что у него, наверное, индийский гуру, у меня же склонность была ско-рее к буддизму, который импонировал мне тем, что это - изящное, чистое и тонкое в интеллектуальном смысле учение, а индуизм, как правило, замешан на сентимен-тальности. Вспомните индийские рекламы: слишком кричащие краски. На мой вкус, несколько сентименталь-но-эмоциональное учение. Поэтому мне не хотелось ехать и встречаться в Гималаях с индийским гуру. Мне казалось, что поехав туда, я просто зря потрачу время. К тому же. этот молодой человек хотел воспользоваться "Лэндрове-ром", оставленным мне в Индии тем богатым господином. Я не хотел чувствовать себя ответственным за машину, но молодой человек настаивал, я устал препираться, сел на переднее сиденье и всю дорогу провел в дурном настроении. Он не позволил мне даже вести машину. В общем, все это было скверно и глупо.
Да, в ночь, предшествующую нашему отбытию на "Лэндровере", я остановился в одном доме в Лукноу. Ночью я вышел из дома, чтобы пройти в ванную комнату.
Надо мной было звездное небо, и я подумал о своей матери. Когда я смотрел вверх, звезды были очень ясными и, каза-лось, сияли совсем близко. Моя мать умерла шесть месяцев назад от болезни селезенки: селезенка была неимоверно гипертрофированна, врачи удалили ее, и мать умерла от лейкемии. Вспомнив мать, я не подумал о ней в каком-то положительном или отрицательном смысле. Скорее я почувствовал ее присутствие, как бы осознал ее в тот мо-мент. До этого, в течение нескольких месяцев, я не вспоминал о ней. Потом я вернулся, лег и заснул. На следующий день мы отправились на "Лэндровере" в горы. Мы подъехали к маленькому храму, стоящему на обочине дороги. Машина остановилась. Я решил, что мы пропускаем встречную, но как только машина оста-новилась, нас со всех сторон обступили люди. Молодой че-ловек, мой попутчик, уже знал, что случилось, - на протяжении всего пути в горы он плакал. Я понял, что, по-видимому, происходило какое-то важное в эмоциональ-ном отношении событие, но я испытывал сильную пара-нойю и поэтому совершенно не интересовался, почему он рыдал. Молодой человек спросил, где Махарадж-джи, ему ответили, что на горе, и он побежал вверх на гору. Я бежал за ним, и абсурдность такой ситуации поразила меня. Он молодой западный человек, бежит, чтобы встретится со своим индийским гуру, святым, а я... - понимаете. Он - сумасшедший, имеющий высшее образование, а я профессор, выгнанный из Гарварда, бегу босой за этим пар-нем в гору, - похоже, тоже сошел с ума. Во всем этом была абсолютная ненормальность. Добежав до середины горы, я увидел пожилого человека в накидке. Он сидел на земле, вокруг него расположились восемь или десять индийцев. Этот парень распростерся лицом у его ног, рыдая, а старик прикоснулся к его голове. Я подошел, посмотрел на все это и подумал: "Нет, я не стану всего этого делать. Индийский ли это гуру или нет, в конце концов, я - простой путеше-ственник, посетитель, и не хочу быть втянутым во все это. Лучше я займусь своими делами, лучше я останусь в сто-роне и буду просто наблюдать эту сцену. Я ведь занимаюсь социологическими..." - и здесь он взглянул на меня и за-дал вопрос на хинди, я догадался, что это был ломаный хинди, - после чего перевел для меня: "Вы приехали на большой машине?" Оттуда, где мы в' тот момент на-ходились, машину нельзя было увидеть, но я подумал, что, наверное, кто-нибудь увидел нас, побежал и сообщил: "Сю-да едут люди на машине". Однако вы должны учесть, что эта машина была для меня предметом сплошного расстрой-ства: во-первых, потому что была не моей, а того богатого человека, и мне не хотелось отвечать за нее; она стоила 7.000 долларов, к тому же этот "Лэндровер" был специаль-ным де-люксом - пожалуй, самая фешенебельная машина во всей Индии. Стоимость ее равнялась половине годового дохода ЦС.19Й провинции. В общем, я испытают чувство ску-пости, которое во мне вызывало все. что было связано с этой машиной. А он затронул именно это во мне. Он спросил:
"Ты отдашь ее мне?" Да, это был больной вопрос. Понима-ете, эта машина была не моей, а я был воспитан в еврейской традиции, мой отец был главой Объединенного Еврейского Воззвания. Я знал, каким трудом даются деньги и никогда не сталкивался с такого рода принуждением, а в действиях этого старика была явная провокация. Я даже не знал его имени, а он уже просил у меня автомобиль за 7.000 долла-ров. Он даже не был симпатичен мне. Поэтому я сказал:
"Понимаете..." - и уже хотел сказать "нет", как молодой человек вмешался: "Махарадж-джи, если ты хочешь, она твоя". Но я возразил: "Ты же знаешь, эта машина Дэвида, ты не имеешь права...", - тут все стали смеяться надо мной, вся группа смеялась надо мной. а я не понимают, что здесь было смешного. Паранойя стала стремительно расти во мне. Я становился все более и более скупым. И тогда старик спросил меня: "Много зарабатываешь в Америке?" - ох, он играл на моем эго. "Сколько ты зарабатываешь?" Я подумал, вспомнил свой обычный годовой заработок, прикинул еще немного и ответил: "25 000 долларов". Он перевел эту цифру в рупии, после чего вся сцена изменилась: они не могли даже представить себе, что кто-то может зарабатывать столько денег. Он посмотрел на меня и спросил: "Ты купишь для меня такую же машину?", - имея в виду, что пожалуйста, ты можешь не отдавать мне эту, но ты зарабатываешь столько денег и, может быть, купишь мне такую же. Я ответил: "Может быть, не знаю".
Я попытался вести эту игру холодно. Тогда он сказал:
"Джао, джао. уходи прочь".
Нас выгнали, меня и этого парня. Молодой человек знал очень мало о моем прошлом. Мы никогда не разго-варивали с ним об этом. Мы вместе пели священные гимны, и он не интересовался моей биографией. Я же, в свою оче-редь, не обсуждал с ним свои мысли или еще что-нибудь - все это было неважно. После того, 'как мы поели и немного отдохнули, меня снова позвали к этому святому. Он сказал мне: "Подойди, сядь". Я сел. Он сказал: "Вчера ночью ты был под звездами". Я попытался вспомнить и ответил:
"Нет, я не был. О, да, я был, когда шел в ванную комнату". Он сказал: "Ты думал о своей матери". Да, это было доволь-но странно: я никому об этом не говорил, как он мог узнать? Наверное, он просто угадал. Но тогда, не успев ни о чем подумать, я ответил:
Да.
Он:
Она умерла в прошлом году.
Да.
Он закрыл глаза.
У нее в животе было что-то большое перед тем, как ей умереть. Это была селезенка, сильно увеличенная.
Я ответил:
Да.- Весь разговор происходил на хинди. Он снова закрыл глаза, потом вдруг открыл их, посмотрел прямо в мои глаза и сказал:
Селезенка.
Эффект от этого был поразительный: когда вы слышите что-то на хинди, а потом - перевод сказанного, это не ока-зывает такого действия, как если вы слышите слово на английском языке, особенно, если это слово было причиной смерти вашей матери и оно было вручено мне человеком, смотрящим прямо в мои глаза. То, что случилось потом, - мысли закружились с неимоверной быстротой - впервые я почувствовал себя полностью параноидальным. Мне вдруг показалось, что я участвую в какой-то сцене из научно-фан-тастического рассказа, где он был главой всемирного интер-пола или чего-то в этом роде, сейчас он нажмет кнопку, земля разверзнется, появится отряд воинов, они схватят ме-ня... на меня свалится огромная скала... Но всего этого никак не мог ухватить мой бедный разум, продолжая свое бешенное кружение, пока вдруг не произошла остановка наподобие того, как вспыхивает красная клавиша с надписью "Отказ", или "Ваша программа несовместима с данными, в нее заложенными" или еще что-нибудь в этом роде, потому что ни одна из моих программ не могла охватить того, что он сделал со мной. Одновременно с этим я испытывал невероятную, неистовую боль в груди так, как будто давно запертая дверь, тяжелая, скрипящая, с треском открылась - и я зарыдал. Этот плач не был ни печальным, ни счастливым. Пожалуй, ближе всего я мог бы сказать о нем, что это было чувство, что я дома. А он был моим отцом, и я вернулся к доброму отцу, который знал. Я наконец понял, что есть кто-то, кто знает. Это было похоже на вновь обретенную веру. Слезы текли из моих глаз.
Вечером я вернулся в дом неподалеку; на протяжении всего вечера я чувствовал себя очень смущенным, Я не понимал, что со мной произошло. Казалось, все проявляли ко мне заботу. Случайно я заглянул в свой рюкзак и обна-ружил маленький флакончик с ЛСД. Я захватил его с собой в Индию не потому, что испытывал страстное желание его принимать, - до этого я имел возможность пользоваться им ровно столько, сколько хотел, - нет, я думал, вдруг посчастливится встретить кого-нибудь, кто скажет мне о нем: что же это так^ё на самом деле. Я размышлял так: предложу его каким-нибудь святым, например, буддийским монахам, и спрошу у них: "Какое влияние оно оказывает?" Они ответят: "Оно вызывает головную боль" - или - "Оно способствует медитации". Кто-нибудь, мо-жет быть, скажет: "Медитация лучше, чем это". А еще кто-нибудь: "Где я могу достать такое?". Это был стандартный набор реакций, который вы можете- ожидать на Западе. И совсем не нужно ехать в Индию, чтобы получить все эти ответы. Поэтому, обнаружив флакончик, я подумал: "По-хоже.. этот парень может знать. Я расскажу ему об ЛСД. " Я пошел спать. На следующее утро мне сообщили:
"Махарадж-джи хочет тебя видеть". Где-то между 7.30 и 8
часами утра все пошли в храм. Я шел навстречу. Немного
не доходя до меня, Махарадж-джи крикнул: "Где лекарст
во? " - Я никогда не думал об ЛСД как об лекарстве, поэто
му смутился
Лекарство? Какое лекарство?
Он сказал.
То, то лекарство.
Я спросил:
ЛСД?
Да. принеси это лекарство.
Я вернулся к машине, взял флакон и вернулся обратно.
Дай мне посмотреть.
Я положил таблетку на ладонь.
Что это?
ЛСД.
Что это?
Это - мескалин. либриум...
В общем я вкратце описал состав. Он спросил:
Оно дает сиддхи?
В Индии "сиддхи" означает "силы". Но я до этого не слышал такого слова и. так как мне перевели его как "силы", я подумал, что он хочет чего-то вроде витамина В. Я подумал, что он - пожилой человек, вероятно, потерял свою силу и теперь хочет принять витамин. А у меня не было витамина. Поэтому я сказал:
Простите, но это не даст вам силу, - и положил таблетку обратно во флакончик. Он сказал:
Ней, ней, - и протянул руку.
Я положил одну таблетку. В ней было 300 микрограм-мов. Он посмотрел на нее и сказал:
Еще.
Я положил вторую, еще 300 микрограммов. Он снова посмотрел, я положил третью. Получилось 900 микрограм-мов - доза, более чем достаточная для одного человека. Он проглотил все три таблетки. На протяжении всего утра я был рядом с ним и ничего не произошло. Единственное, что он сказал:
Твое лекарство, знаешь, это интересно.
И все. И с ним вообще ничего не произошло. Когда я вернулся в Америку, я рассказал об этом факте людям, я даже опубликовал его, сообщив, что этот человек принял 900 мкг ЛСД и с ним ничего не случилось. Но всег-да, когда я об этом говорил, во мне возникал маленький червь - сомнение, точившее меня. Очень маленький, но все же он был: может быть, этот человек взял таблетки и вы-бросил их через плечо, может, он сделал магическое действие и вообще не глотал таблеток. Когда в следующий раз я поехал в Индию и встретился с ним снова, он позвал меня к себе и спросил:
Скажи, давал ли ты мне лекарство в прошлый раз?
Я ответил:
Да.
Он спросил:
Я принял его?
Я ответил:
Да.
Подействовало оно на меня?
Нет. Я думаю, что нет.
Он:
Ох, уходи.
Я ушел, а на следующее утро он позвал меня и сказал - Есть у тебя еще это лекарство?
Я ответил:
Есть.
Принеси его.
Я принес. У меня было примерно 1.500 мкг. Я положил всё ему на ладонь, одна таблетка упала и разбилась, он вернул ее мне. Оставшиеся он держал на ладони и, как бы отвечая на мои сомнения, очень осторожно, так, чтобы я видел, что он подносит их ко рту и глотает, принял одну за другой. После того, как он проглотил все таблетки, он взглянул на меня в панике и спросил:
Могу я попить воды?
Я ответил:
Конечно.
Он спросил:
Горячую или холодную?
Я ответил:
Все равно.
Он закричал:
Пани, Пани, принеси воды, - потом, - сколько времени нужно ждать?
Я ответил:
Не знаю. около часа. Думаю, что в течении часа все произойдет.
Он позвал человека с наручными часами, взял у него часы и обратился ко мне:
Могу ли я сойти с ума?
Поскольку наши отношения были очень близкими, я сказал:
Может быть.
Тогда он завернулся в свое покрывало, искоса, дикова-то выглянул из него, напоминая абсолютно помешанного. Я подумал : "Ох, что я наделал! Я позволил этому пожило-му человеку принять очень сильный наркотик и теперь он сходит с ума. Ужасно! Это будет международный скандал! " Он вдруг рассмеялся и ... до конца этого часа ничего не случилось с ним. В конце часа он спросил:
У тебя есть что-нибудь посильнее?
Я сказал, что нет.
Ох.
Он добавил, что эта субстанцил была давным-давно известна в долине Кулу. но все знания о ней утеряны на сегодняшний день. Потом он сказал:
Оно полезно, полезно, не истинное самадхи, но оно полезно.
Позднее в разговоре с одним западным человеком, спрашивавшим его об ЛСД, он сказал: "Если вы находитесь в тихом и спокойном месте и спокойны, ваши чувства умиротворены, а ум направлен к Богу, оно полезно. Оно полезно". Он сказал, что ЛСД позволяет вам войти к свя-тому или получить визит святого - даршан (святого: вы-сшего существа, высшего пространства - высшее сознание, - все зависит от того, как перевести это слово). Но он ска-зал, что вы не можете остаться там: через час или два вы должны вернуться обратно. Он сказал, что гораздо лучше самому стать святым, чем идти туда, где святой может прийти к вам. Но иметь визит святого к себе, конечно, очень приятно. Он добавил, что ЛСД усиливает веру, веру в возможность существования таких существ. В этом разго-воре он употребил имя Христос, говоря о святом. Он сказал, чтО оно позволяет вам иметь визит Христа, однако вы не можете остаться с ним. Лучше самому стать Христом, но ЛСД не может сделать это для вас. Он сказал, что оно ук-репляет веру, но не делает вас Христом. И добавил, что любовь - более сильный наркотик, чем ЛСД. Однажды на своем маленьком "Фольксвагене" я отправился в небольшой храм вместе с шестью или восемью попутчиками. Махарадж-джи сказал, что вернется вече-ром. На обратном пути, когда мы пересекали мост через реку и поднимались в гору. "Фольксваген" не смог одолеть подъем. Поэтому я распорядился всем выйти из маигины и подтолкнуть ее. Вышли все, кроме женщин, и я подумал:
"Они - молодые и здоровые. Почему бы им тоже не выйти и не помочь?" Я только подумал, но не сказал вслух. Когда мы вернулись обратно и вошли в храм, Махарадж-джи взглянул на меня и сказал: "Рам Дасс в гневе". Мои поп-утчики возразили: "Нет, он не в гневе. Махарадж-джи". - "Нет. он в гневе, потому что женщины не вышли и не под-толкнули машину". Можете ли вы теперь представить ко-го-то, кто был бы в вашей голове так, как он в моей? Я имею в виду вот что где я могу укрыться? И могу ли? Многие из вас занимались психоанализом - я сам занимался им почти пять лет - и я могу с уверенностью сказать, что как бы ни была тонка игра, всегда есть еще более тонкий способ спрятаться. Но где мне скрыться от этого человека? Он может видеть все мои мысли, все, что есть в моей голове, на любом расстоянии и в любое время. Какое влияние это оказывает на меня? Кто он? Что это за существо? Что за феномен? Каким образом это работает? Как он делает это? За последние четыре-пять лет, когда я погрузился в доктрины и методы индуизма и буддизма, для меня стало очевидным, что в большинстве из своих трехста путешествий с помощью ЛСД я прикоснулся к очень многим пространствам, описанным в этой литературе. Например, причиной перевода "Тибетской книги мерт-вых", а также опубликования "Опыта использования психоделиков" (1964) послужило то, что природа опыта, описанного в "Бардо Тходол" ("Тибетской книге мертвых")
стадии, которые человек проходит в процессе смерти - тибетский лама читает над умирающим, описание различных планов и состояний сознания, многие из этих описаний совпадали с наиболее яркими переживаниями, вызванными с помощью психоделиков, однако мы не могли описать эти переживания. Мы говорили, что они не-выразимы, и вдруг мы нашли описание их в книге, написанной 2 500 лет тому назад. То, о чем говорится в ней, безусловно совпадает с тем, что мы испытали в игре с ЛСД. Что касается природы опыта, который я получил бла-годаря своим знаниям, медитации, а также пребыванию в Индии, - то безусловно, можно провести параллель между ними и ЛСД. Те, кто принимал психоделики, знают, что все проносится с неимоверной быстротой. И оно так огром-но, что все, что от него остается - это несколько маленьких кусочков сознательных мгновенных фрагментов планов и опыта - можно быть в них, но не обязательно быть способ-ным концептуально организовать их - и когда вы начина-ете читать эти индийские описания пути богов, девов, планов реальности - они еще называются различными ло-кусами - вы вдруг понимаете - о да, это переживание было у меня в Зихуантанейо - или - это переживание у меня было в...- и т. п. И вдруг все встает на свои места, и вы понимаете, что Восток имел тончайшую концептуаль-ную карту сознания, включающую многое из того, чем мы теперь интересуемся. Чем мы очарованы, сказал бы я. Су-ществует очень забавная точка зрения. Будда говорил: Са-мая мельчайшая единица энергии называется "калапас", и еще: За одно моргание рождается и умирает, одна за другой, один триллион калапас. Хорошо, один триллион. Такое ут-верждение может казаться очень мелодраматичным - сло-ва "один триллион", "моргание" и т. п. Но интересно, что четыре или пять лет тому назад Нобелевскую премию в области физики получил человек, вычисливший с помощью линейного ускорителя и циклотрона количество мельчайших частиц света, след которых удалось зафиксировать, и время (хотя оно измерялось не мор-ганием, а миллисекундами). То, что он определил, почти полностью совпадало с тем, что сказал Будда 2 500 лет тому назад, а именно: в грубом приближении равно одному триллиону за одно моргание века. Еще Будда сказал: Это все очень интересно, однако, ум человека имеет 17 момен-тов для каждой калапы. Это означает, что проносится (су-ществует) семнадцать триллионов мыслей за одно мор-гание.
Когда стало известно, что я уезжаю и что есть возмож-ность побывать на фестивале в Дели, оказалось много же-лающих поехать со мной. Набралось более тридцати человек. Выяснилось также, что одна из присутствующих девушек прибыла в Индию из Лондона пароходом - в тур-не (очень дорогостоящем), когда туристический автобус переправляется морем. На этом автобусе вы можете дальше ехать куда захотите: Афганистан, Дели и т.д. Водитель ав-тобуса был явно неравнодушен к этой девушке и поэтому охотно согласился поехать с нами, отвезти всех в Дели. За два дня до отъезда девушка получила от него письмо, в котором он спрашивал разрешения составить нам ком-панию. Он находился недалеко от города, и мы послали ему телеграмму: "Если Вы не возражаете, мы все можем поехать с вами в Дели". Таким образом тридцать четыре человека погрузились в автобус, и мы направились в Дели. Дорога шла через город, который назывался Аллахабад.
Это очень древний город.
Аллахабад имеет очень специфическое значение в ду-ховной жизни Индии - это место слияния нескольких свя-щенных рек. Именно там находится Кумба Мела место, где собираются святые со всех концов Индии. Они приходят на место слияния этих рек ежегодно в определенное время, - в зависимости от стояния луны, etc. Каждые двенадцать лет там происходит большой фестиваль, а каждый год маленький. Мы попадали в Аллахабад спустя неделю после окончания праздника. Один из присутствующих молодых людей, Дэнни Гоулмен, психолог, так же, как и я, уже бы-вал в Кумба Мела. По возвращении он рассказал нам, как это прекрасно. По дороге в Дели (было уже поздно) он ска-зал: "Я страшно рад за всех, что вы увидите Кумба Мелу". В этой поездке мне была отведена роль руководителя, поэтому я возразил: "Уже довольно поздно. С нами - дети. Мы все устали, ведь длинный путь пройден. Почему бы нам не остановиться? К тому же. Мела уже кончилась, и мы приедем к разбитому корыту. На что Дэнни возразил: "Но ведь вибрации останутся. Они прекрасны". Но когда вы ус-тали, вибрации - это нечто эфемерное для вас, их можно услышать, а можно и нет. В каком-то смысле это пустой звук, все зависит от степени вашей усталости. Поэтому я сказал, что, как мне кажется, этого делать не стоит. Дэнни ответил: "0'кей", вернулся на свое сидение, и мы поехали дальше. Я сидел рядом с водителем и размышлял, стараясь быть беспристрастным. В конце концов, осталось проехать не так уж много, и, может быть, через 15-20 минут мы окажемся в этом прекрасном пустом месте, побудем там не-сколько минут, посмотрим закат солнца и поедем дальше. Это не так уж плохо. Я сидел, взвешивая все за и против, думал, сможем ли мы ночью устроиться в гостинице, доста-нем ли еды и т. п. В конце концов я решил: "Хорошо, да-вайте заедем", - и обратился к водителю: "Недалеко по дороге будет узловая станция, сверните прямо возле нее..." Дорога оказалась очень плохой, и я засомневался в правильности своего решения... но мы кое-как осилили длинный крутой подъем и въехали на площадь, опустев-шую после карнавальных празднеств. Кое-где висели, ка-чаясь на ветру, оставшиеся от карнавала ленты. Было пустынно, и вдалеке было видно, как сливались реки. Дэнни сказал: "Знаете, эти маленькие медальоны я купил в Мела. Вот здесь, у этой стойки. Почему бы нам не распо-ложиться здесь? Посмотрите, какое прекрасное место. Да-вайте посидим здесь несколько минут". Мы вышли из автобуса и только начали располагаться, как вдруг один человек из нашей группы воскликнул: "Здесь Махарадж-джи1" Это - имя моего Учителя, моего Гуру. Махарадж-джи ехал на машине, с ним еще один чело-век. Опустившись на ступеньку машины (вокруг нас не бы-ло ни одного человека), он сказал, обращаясь к своему спутнику: "Смотри, они прибыли". Мы все подбежали и распростерлись у его ног. Он сказал: "Следуйте за мной". Мы сели в автобус и поехали вслед за ними к дому. Было около шести часов вечера. Мы вошли в дом, где еще с утра была приготовлена пища на тридцать четыре человека, и на всех - спальные места. Теперь я бы хотел спросить вас о том, о чем спрашивал в самом начале: кем был тот, кто сидел в автобусе и решал, ехать или не ехать сюда? И здесь я столкнулся, благодаря этому человеку, с еще одной обус-ловленностью. Кто я такой? Что же такое игра? Встреча с таким существом, как мой гуру, заставила меня, ученого-психолога, заново столкнуться лицом к лицу с феноменами человека. Принятия решения. Что такое "это"? Что такое личность? Что такое выбор? Что такое свобода? Каковы возможности человеческого сознания? Каким образом оно делает то, что оно делает? И тому подобное. "ЧУДЕСА"
То, о чем я сейчас буду говорить, известно людям под названием чуда. Чудо это чудо. Чудеса очень милы, о них можно отзываться так: "О, разве это не замечательно?" У западного человека ум, как правило, наполнен всякими такими рассказами о чудесах, потому что мы читаем Библию, в которой они описаны, и часто говорим: "Да, все хорошо, но кто знает, может быть это истерия людей того времени..." - и далее в таком же духе. Об этом я уже писал в своей книге "Быть здесь-и-теперь". Сейчас мне бы хотелось описать одну вещь - свою встречу с этим челове-ком, может быть, она поможет вам глубже понять все, что касается так называемых чудес.
Впервые я поехал в Индию в 1967 году. Я поехал туда потому, что с 1961 года работал, главным образом, в области исследования сознания человека: что есть сознание, каковы его возможности, какова природа внутренних пережива-ний, что такое изменение сознания. Несмотря на то, что с 1961 по 1966 или 1967 год я был писателем и лектором в области расширения сознания, прекрасно знал литературу по этому вопросу, а также ученых Запада, исследовавших этот вопрос, и помимо прочего интенсивно пользовался психоделиками, мне было ясно, что эта область, казавшая-ся нам понятной, на самом деле еще совсем не исследована. В действительности мы просто не знали, о чем шла речь. Конечно, литература Востока, относящаяся к этой области, вроде бы могла дать ответы на те вопросы, которые возникали, однако проблема состояла в том, что часто мы не могли понять, о чем идет речь в этих текстах. Многие мои друзья, съездив в Индию, говорили примерно следую-щее: "Безусловно, с исторической точки зрения это интерес-но, однако нам кажется, что живой традиции уже нет. Теперь там нет реальных вещей. Может быть те ребята уже ушли". Таким образом, я поехал в Индию не потому, что думал найти там что-нибудь, а потому лишь, что не знал что делать в жизни дальше.
К этому времени я был выгнан из Гарвардского университета за исследования в области ЛСД; я прекратил читать лекции о наркотиках, так как понял, что не знаю, что это такое. Какой смысл читать лекции о том, чего ты не знаешь? Лицемерить было слишком тяжело. И тогда с одним очень состоятельным человеком мы решили со-вершить большое турне на его "Лэндровере" через всю Индию. Но мы ничего не нашли. Я имею в виду, что мы сделали прекрасные слайды, великолепные магнитофон-ные записи чудесной индийской музыки и, добравшись до Катманду, Непал, мы были готовы закончить свой вояж. И здесь я познакомился с одним молодым человеком, чрезвы-чайно экстраординарным существом. И я понял,несмот-ря на то, что он был очень молод и вырос в Лагуна-Бич, этот парень знает что-то, чего не знаю я. Я решил следовать за ним по Индии. Прошло три месяца, и я решил, что с меня довольно. В это время я находился в храме пилигримов и уже решил возвращаться в Америку. Моло-дой человек хотел продлить свою визу. Мы находились в маленьком городке, и он сказал мне: "Я должен идти в горы, встретиться с моим гуру". Я подумал, что у него, наверное, индийский гуру, у меня же склонность была ско-рее к буддизму, который импонировал мне тем, что это - изящное, чистое и тонкое в интеллектуальном смысле учение, а индуизм, как правило, замешан на сентимен-тальности. Вспомните индийские рекламы: слишком кричащие краски. На мой вкус, несколько сентименталь-но-эмоциональное учение. Поэтому мне не хотелось ехать и встречаться в Гималаях с индийским гуру. Мне казалось, что поехав туда, я просто зря потрачу время. К тому же. этот молодой человек хотел воспользоваться "Лэндрове-ром", оставленным мне в Индии тем богатым господином. Я не хотел чувствовать себя ответственным за машину, но молодой человек настаивал, я устал препираться, сел на переднее сиденье и всю дорогу провел в дурном настроении. Он не позволил мне даже вести машину. В общем, все это было скверно и глупо.
Да, в ночь, предшествующую нашему отбытию на "Лэндровере", я остановился в одном доме в Лукноу. Ночью я вышел из дома, чтобы пройти в ванную комнату.
Надо мной было звездное небо, и я подумал о своей матери. Когда я смотрел вверх, звезды были очень ясными и, каза-лось, сияли совсем близко. Моя мать умерла шесть месяцев назад от болезни селезенки: селезенка была неимоверно гипертрофированна, врачи удалили ее, и мать умерла от лейкемии. Вспомнив мать, я не подумал о ней в каком-то положительном или отрицательном смысле. Скорее я почувствовал ее присутствие, как бы осознал ее в тот мо-мент. До этого, в течение нескольких месяцев, я не вспоминал о ней. Потом я вернулся, лег и заснул. На следующий день мы отправились на "Лэндровере" в горы. Мы подъехали к маленькому храму, стоящему на обочине дороги. Машина остановилась. Я решил, что мы пропускаем встречную, но как только машина оста-новилась, нас со всех сторон обступили люди. Молодой че-ловек, мой попутчик, уже знал, что случилось, - на протяжении всего пути в горы он плакал. Я понял, что, по-видимому, происходило какое-то важное в эмоциональ-ном отношении событие, но я испытывал сильную пара-нойю и поэтому совершенно не интересовался, почему он рыдал. Молодой человек спросил, где Махарадж-джи, ему ответили, что на горе, и он побежал вверх на гору. Я бежал за ним, и абсурдность такой ситуации поразила меня. Он молодой западный человек, бежит, чтобы встретится со своим индийским гуру, святым, а я... - понимаете. Он - сумасшедший, имеющий высшее образование, а я профессор, выгнанный из Гарварда, бегу босой за этим пар-нем в гору, - похоже, тоже сошел с ума. Во всем этом была абсолютная ненормальность. Добежав до середины горы, я увидел пожилого человека в накидке. Он сидел на земле, вокруг него расположились восемь или десять индийцев. Этот парень распростерся лицом у его ног, рыдая, а старик прикоснулся к его голове. Я подошел, посмотрел на все это и подумал: "Нет, я не стану всего этого делать. Индийский ли это гуру или нет, в конце концов, я - простой путеше-ственник, посетитель, и не хочу быть втянутым во все это. Лучше я займусь своими делами, лучше я останусь в сто-роне и буду просто наблюдать эту сцену. Я ведь занимаюсь социологическими..." - и здесь он взглянул на меня и за-дал вопрос на хинди, я догадался, что это был ломаный хинди, - после чего перевел для меня: "Вы приехали на большой машине?" Оттуда, где мы в' тот момент на-ходились, машину нельзя было увидеть, но я подумал, что, наверное, кто-нибудь увидел нас, побежал и сообщил: "Сю-да едут люди на машине". Однако вы должны учесть, что эта машина была для меня предметом сплошного расстрой-ства: во-первых, потому что была не моей, а того богатого человека, и мне не хотелось отвечать за нее; она стоила 7.000 долларов, к тому же этот "Лэндровер" был специаль-ным де-люксом - пожалуй, самая фешенебельная машина во всей Индии. Стоимость ее равнялась половине годового дохода ЦС.19Й провинции. В общем, я испытают чувство ску-пости, которое во мне вызывало все. что было связано с этой машиной. А он затронул именно это во мне. Он спросил:
"Ты отдашь ее мне?" Да, это был больной вопрос. Понима-ете, эта машина была не моей, а я был воспитан в еврейской традиции, мой отец был главой Объединенного Еврейского Воззвания. Я знал, каким трудом даются деньги и никогда не сталкивался с такого рода принуждением, а в действиях этого старика была явная провокация. Я даже не знал его имени, а он уже просил у меня автомобиль за 7.000 долла-ров. Он даже не был симпатичен мне. Поэтому я сказал:
"Понимаете..." - и уже хотел сказать "нет", как молодой человек вмешался: "Махарадж-джи, если ты хочешь, она твоя". Но я возразил: "Ты же знаешь, эта машина Дэвида, ты не имеешь права...", - тут все стали смеяться надо мной, вся группа смеялась надо мной. а я не понимают, что здесь было смешного. Паранойя стала стремительно расти во мне. Я становился все более и более скупым. И тогда старик спросил меня: "Много зарабатываешь в Америке?" - ох, он играл на моем эго. "Сколько ты зарабатываешь?" Я подумал, вспомнил свой обычный годовой заработок, прикинул еще немного и ответил: "25 000 долларов". Он перевел эту цифру в рупии, после чего вся сцена изменилась: они не могли даже представить себе, что кто-то может зарабатывать столько денег. Он посмотрел на меня и спросил: "Ты купишь для меня такую же машину?", - имея в виду, что пожалуйста, ты можешь не отдавать мне эту, но ты зарабатываешь столько денег и, может быть, купишь мне такую же. Я ответил: "Может быть, не знаю".
Я попытался вести эту игру холодно. Тогда он сказал:
"Джао, джао. уходи прочь".
Нас выгнали, меня и этого парня. Молодой человек знал очень мало о моем прошлом. Мы никогда не разго-варивали с ним об этом. Мы вместе пели священные гимны, и он не интересовался моей биографией. Я же, в свою оче-редь, не обсуждал с ним свои мысли или еще что-нибудь - все это было неважно. После того, 'как мы поели и немного отдохнули, меня снова позвали к этому святому. Он сказал мне: "Подойди, сядь". Я сел. Он сказал: "Вчера ночью ты был под звездами". Я попытался вспомнить и ответил:
"Нет, я не был. О, да, я был, когда шел в ванную комнату". Он сказал: "Ты думал о своей матери". Да, это было доволь-но странно: я никому об этом не говорил, как он мог узнать? Наверное, он просто угадал. Но тогда, не успев ни о чем подумать, я ответил:
Да.
Он:
Она умерла в прошлом году.
Да.
Он закрыл глаза.
У нее в животе было что-то большое перед тем, как ей умереть. Это была селезенка, сильно увеличенная.
Я ответил:
Да.- Весь разговор происходил на хинди. Он снова закрыл глаза, потом вдруг открыл их, посмотрел прямо в мои глаза и сказал:
Селезенка.
Эффект от этого был поразительный: когда вы слышите что-то на хинди, а потом - перевод сказанного, это не ока-зывает такого действия, как если вы слышите слово на английском языке, особенно, если это слово было причиной смерти вашей матери и оно было вручено мне человеком, смотрящим прямо в мои глаза. То, что случилось потом, - мысли закружились с неимоверной быстротой - впервые я почувствовал себя полностью параноидальным. Мне вдруг показалось, что я участвую в какой-то сцене из научно-фан-тастического рассказа, где он был главой всемирного интер-пола или чего-то в этом роде, сейчас он нажмет кнопку, земля разверзнется, появится отряд воинов, они схватят ме-ня... на меня свалится огромная скала... Но всего этого никак не мог ухватить мой бедный разум, продолжая свое бешенное кружение, пока вдруг не произошла остановка наподобие того, как вспыхивает красная клавиша с надписью "Отказ", или "Ваша программа несовместима с данными, в нее заложенными" или еще что-нибудь в этом роде, потому что ни одна из моих программ не могла охватить того, что он сделал со мной. Одновременно с этим я испытывал невероятную, неистовую боль в груди так, как будто давно запертая дверь, тяжелая, скрипящая, с треском открылась - и я зарыдал. Этот плач не был ни печальным, ни счастливым. Пожалуй, ближе всего я мог бы сказать о нем, что это было чувство, что я дома. А он был моим отцом, и я вернулся к доброму отцу, который знал. Я наконец понял, что есть кто-то, кто знает. Это было похоже на вновь обретенную веру. Слезы текли из моих глаз.
Вечером я вернулся в дом неподалеку; на протяжении всего вечера я чувствовал себя очень смущенным, Я не понимал, что со мной произошло. Казалось, все проявляли ко мне заботу. Случайно я заглянул в свой рюкзак и обна-ружил маленький флакончик с ЛСД. Я захватил его с собой в Индию не потому, что испытывал страстное желание его принимать, - до этого я имел возможность пользоваться им ровно столько, сколько хотел, - нет, я думал, вдруг посчастливится встретить кого-нибудь, кто скажет мне о нем: что же это так^ё на самом деле. Я размышлял так: предложу его каким-нибудь святым, например, буддийским монахам, и спрошу у них: "Какое влияние оно оказывает?" Они ответят: "Оно вызывает головную боль" - или - "Оно способствует медитации". Кто-нибудь, мо-жет быть, скажет: "Медитация лучше, чем это". А еще кто-нибудь: "Где я могу достать такое?". Это был стандартный набор реакций, который вы можете- ожидать на Западе. И совсем не нужно ехать в Индию, чтобы получить все эти ответы. Поэтому, обнаружив флакончик, я подумал: "По-хоже.. этот парень может знать. Я расскажу ему об ЛСД. " Я пошел спать. На следующее утро мне сообщили:
"Махарадж-джи хочет тебя видеть". Где-то между 7.30 и 8
часами утра все пошли в храм. Я шел навстречу. Немного
не доходя до меня, Махарадж-джи крикнул: "Где лекарст
во? " - Я никогда не думал об ЛСД как об лекарстве, поэто
му смутился
Лекарство? Какое лекарство?
Он сказал.
То, то лекарство.
Я спросил:
ЛСД?
Да. принеси это лекарство.
Я вернулся к машине, взял флакон и вернулся обратно.
Дай мне посмотреть.
Я положил таблетку на ладонь.
Что это?
ЛСД.
Что это?
Это - мескалин. либриум...
В общем я вкратце описал состав. Он спросил:
Оно дает сиддхи?
В Индии "сиддхи" означает "силы". Но я до этого не слышал такого слова и. так как мне перевели его как "силы", я подумал, что он хочет чего-то вроде витамина В. Я подумал, что он - пожилой человек, вероятно, потерял свою силу и теперь хочет принять витамин. А у меня не было витамина. Поэтому я сказал:
Простите, но это не даст вам силу, - и положил таблетку обратно во флакончик. Он сказал:
Ней, ней, - и протянул руку.
Я положил одну таблетку. В ней было 300 микрограм-мов. Он посмотрел на нее и сказал:
Еще.
Я положил вторую, еще 300 микрограммов. Он снова посмотрел, я положил третью. Получилось 900 микрограм-мов - доза, более чем достаточная для одного человека. Он проглотил все три таблетки. На протяжении всего утра я был рядом с ним и ничего не произошло. Единственное, что он сказал:
Твое лекарство, знаешь, это интересно.
И все. И с ним вообще ничего не произошло. Когда я вернулся в Америку, я рассказал об этом факте людям, я даже опубликовал его, сообщив, что этот человек принял 900 мкг ЛСД и с ним ничего не случилось. Но всег-да, когда я об этом говорил, во мне возникал маленький червь - сомнение, точившее меня. Очень маленький, но все же он был: может быть, этот человек взял таблетки и вы-бросил их через плечо, может, он сделал магическое действие и вообще не глотал таблеток. Когда в следующий раз я поехал в Индию и встретился с ним снова, он позвал меня к себе и спросил:
Скажи, давал ли ты мне лекарство в прошлый раз?
Я ответил:
Да.
Он спросил:
Я принял его?
Я ответил:
Да.
Подействовало оно на меня?
Нет. Я думаю, что нет.
Он:
Ох, уходи.
Я ушел, а на следующее утро он позвал меня и сказал - Есть у тебя еще это лекарство?
Я ответил:
Есть.
Принеси его.
Я принес. У меня было примерно 1.500 мкг. Я положил всё ему на ладонь, одна таблетка упала и разбилась, он вернул ее мне. Оставшиеся он держал на ладони и, как бы отвечая на мои сомнения, очень осторожно, так, чтобы я видел, что он подносит их ко рту и глотает, принял одну за другой. После того, как он проглотил все таблетки, он взглянул на меня в панике и спросил:
Могу я попить воды?
Я ответил:
Конечно.
Он спросил:
Горячую или холодную?
Я ответил:
Все равно.
Он закричал:
Пани, Пани, принеси воды, - потом, - сколько времени нужно ждать?
Я ответил:
Не знаю. около часа. Думаю, что в течении часа все произойдет.
Он позвал человека с наручными часами, взял у него часы и обратился ко мне:
Могу ли я сойти с ума?
Поскольку наши отношения были очень близкими, я сказал:
Может быть.
Тогда он завернулся в свое покрывало, искоса, дикова-то выглянул из него, напоминая абсолютно помешанного. Я подумал : "Ох, что я наделал! Я позволил этому пожило-му человеку принять очень сильный наркотик и теперь он сходит с ума. Ужасно! Это будет международный скандал! " Он вдруг рассмеялся и ... до конца этого часа ничего не случилось с ним. В конце часа он спросил:
У тебя есть что-нибудь посильнее?
Я сказал, что нет.
Ох.
Он добавил, что эта субстанцил была давным-давно известна в долине Кулу. но все знания о ней утеряны на сегодняшний день. Потом он сказал:
Оно полезно, полезно, не истинное самадхи, но оно полезно.
Позднее в разговоре с одним западным человеком, спрашивавшим его об ЛСД, он сказал: "Если вы находитесь в тихом и спокойном месте и спокойны, ваши чувства умиротворены, а ум направлен к Богу, оно полезно. Оно полезно". Он сказал, что ЛСД позволяет вам войти к свя-тому или получить визит святого - даршан (святого: вы-сшего существа, высшего пространства - высшее сознание, - все зависит от того, как перевести это слово). Но он ска-зал, что вы не можете остаться там: через час или два вы должны вернуться обратно. Он сказал, что гораздо лучше самому стать святым, чем идти туда, где святой может прийти к вам. Но иметь визит святого к себе, конечно, очень приятно. Он добавил, что ЛСД усиливает веру, веру в возможность существования таких существ. В этом разго-воре он употребил имя Христос, говоря о святом. Он сказал, чтО оно позволяет вам иметь визит Христа, однако вы не можете остаться с ним. Лучше самому стать Христом, но ЛСД не может сделать это для вас. Он сказал, что оно ук-репляет веру, но не делает вас Христом. И добавил, что любовь - более сильный наркотик, чем ЛСД. Однажды на своем маленьком "Фольксвагене" я отправился в небольшой храм вместе с шестью или восемью попутчиками. Махарадж-джи сказал, что вернется вече-ром. На обратном пути, когда мы пересекали мост через реку и поднимались в гору. "Фольксваген" не смог одолеть подъем. Поэтому я распорядился всем выйти из маигины и подтолкнуть ее. Вышли все, кроме женщин, и я подумал:
"Они - молодые и здоровые. Почему бы им тоже не выйти и не помочь?" Я только подумал, но не сказал вслух. Когда мы вернулись обратно и вошли в храм, Махарадж-джи взглянул на меня и сказал: "Рам Дасс в гневе". Мои поп-утчики возразили: "Нет, он не в гневе. Махарадж-джи". - "Нет. он в гневе, потому что женщины не вышли и не под-толкнули машину". Можете ли вы теперь представить ко-го-то, кто был бы в вашей голове так, как он в моей? Я имею в виду вот что где я могу укрыться? И могу ли? Многие из вас занимались психоанализом - я сам занимался им почти пять лет - и я могу с уверенностью сказать, что как бы ни была тонка игра, всегда есть еще более тонкий способ спрятаться. Но где мне скрыться от этого человека? Он может видеть все мои мысли, все, что есть в моей голове, на любом расстоянии и в любое время. Какое влияние это оказывает на меня? Кто он? Что это за существо? Что за феномен? Каким образом это работает? Как он делает это? За последние четыре-пять лет, когда я погрузился в доктрины и методы индуизма и буддизма, для меня стало очевидным, что в большинстве из своих трехста путешествий с помощью ЛСД я прикоснулся к очень многим пространствам, описанным в этой литературе. Например, причиной перевода "Тибетской книги мерт-вых", а также опубликования "Опыта использования психоделиков" (1964) послужило то, что природа опыта, описанного в "Бардо Тходол" ("Тибетской книге мертвых")
стадии, которые человек проходит в процессе смерти - тибетский лама читает над умирающим, описание различных планов и состояний сознания, многие из этих описаний совпадали с наиболее яркими переживаниями, вызванными с помощью психоделиков, однако мы не могли описать эти переживания. Мы говорили, что они не-выразимы, и вдруг мы нашли описание их в книге, написанной 2 500 лет тому назад. То, о чем говорится в ней, безусловно совпадает с тем, что мы испытали в игре с ЛСД. Что касается природы опыта, который я получил бла-годаря своим знаниям, медитации, а также пребыванию в Индии, - то безусловно, можно провести параллель между ними и ЛСД. Те, кто принимал психоделики, знают, что все проносится с неимоверной быстротой. И оно так огром-но, что все, что от него остается - это несколько маленьких кусочков сознательных мгновенных фрагментов планов и опыта - можно быть в них, но не обязательно быть способ-ным концептуально организовать их - и когда вы начина-ете читать эти индийские описания пути богов, девов, планов реальности - они еще называются различными ло-кусами - вы вдруг понимаете - о да, это переживание было у меня в Зихуантанейо - или - это переживание у меня было в...- и т. п. И вдруг все встает на свои места, и вы понимаете, что Восток имел тончайшую концептуаль-ную карту сознания, включающую многое из того, чем мы теперь интересуемся. Чем мы очарованы, сказал бы я. Су-ществует очень забавная точка зрения. Будда говорил: Са-мая мельчайшая единица энергии называется "калапас", и еще: За одно моргание рождается и умирает, одна за другой, один триллион калапас. Хорошо, один триллион. Такое ут-верждение может казаться очень мелодраматичным - сло-ва "один триллион", "моргание" и т. п. Но интересно, что четыре или пять лет тому назад Нобелевскую премию в области физики получил человек, вычисливший с помощью линейного ускорителя и циклотрона количество мельчайших частиц света, след которых удалось зафиксировать, и время (хотя оно измерялось не мор-ганием, а миллисекундами). То, что он определил, почти полностью совпадало с тем, что сказал Будда 2 500 лет тому назад, а именно: в грубом приближении равно одному триллиону за одно моргание века. Еще Будда сказал: Это все очень интересно, однако, ум человека имеет 17 момен-тов для каждой калапы. Это означает, что проносится (су-ществует) семнадцать триллионов мыслей за одно мор-гание.