Страница:
“Мы окупим все на видео”. К черту видео. К черту. Окупились ли “Челюсти” на этом видео? Нет, сэр. Знаешь, почему? Потому что никакого видео и в помине не было, когда вышли “Челюсти”. Мы просто сидим и треплемся. То же самое и здесь. Если бы видео не существовало, мы бы до сих пор зависели от кассовых сборов. И все потому, что до того как выйти на видео, за границей, на платном телевидении,на бесплатном телевидении, перед армией и флотом, “Свихнувшийся детектив” стоил 72,1 миллиона долларов...
Учитывая все соображения по поводу маркетинга, прибыли, убытков и всеобщих похвал, Тарантино сам решился направиться по этому пути и раскручивать свои фильмы, что и стало его самым крупным козырем. После выхода “Бешеных псов” Тарантино большую часть года провел в дороге, встречался с прессой и важными людьми, давал интервью и читал лекции по поводу фильма, посещал фестивали. В случае с “Криминальным чтивом” – хотя оно привлекло внимание всей общественности, получив “Золотую пальмовую ветвь”, – он следующие пять месяцев провел в турне. Для Тарантино не найдешь лучшего адвоката, чем сам Тарантино.
“Он прекрасно сам себя представляет, – говорит Филип Томас из журналов “ Эмпайр” и британского “ Премьер” . —Он полмира объехал, давая интервью по поводу “Псов”, и критики сходили с ума еще до того, как фильм вышел на экраны. Он прекрасно дает интервью, владеет словом, на большинство вещей у него собственный взгляд, он – идеальная нажива для журналистов. Джон Дал после “Последнего искушения” мог бы стать звездой, особенно в Великобритании, но у него не было и половины способностей Тарантино подавать самого себя. Многое зависит от этого”. “Все дело в том, что такого не было со времен Спайка Ли, – объясняет Бендер. – Он был мотором своих идей, он мог просто выйти и покорить всех своей индивидуальностью. Квентин – личность, его фильмы очень индивидуальны, он сам очень индивидуален. Похоже, что он очень быстро становится кумиром, хотя в бизнесе он всего два года”.
“Моя сила заключается в том, что меня знают за границей, это верно, – признается Тарантино. – Повсюду. У меня там большой вес. На “Мирамакс” это поняли совершенно точно, когда отправились туда продавать фильм. Они сняли фильм за восемь миллионов и продали его за одиннадцать за границей, так что мы были в расчете даже до того, как фильм вышел на экраны, и это все из-за моего имени. И единственная причина, по которой меня знают, в том, что я дал тысячи интервью. Я ездил в Испанию, Бразилию, я давал все интервью сам. Я ездил в Корею, на сей раз по поводу “Чтива”, начинал все сначала. Они не знали, кто я, так что я давал интервью, выступал в телевизионных шоу, и мои дела в Корее пошли в гору, а рынок у них очень странный. Я быстро понял с “Псами”, что когда я ездил в страну и поднимал там шум, все шло очень хорошо или лучше, чем можно было ожидать. Когда я не ездил, ничего не получалось. Если у вас нет никого, кто бы поехал туда и занялся этим, вам остается только газетная реклама. У них в этих разных странах нет телевизионных каналов, по которым все время крутили бы вашу рекламу...”
Итак, насколько хорош фильм “Криминальное чтиво”? Представляет ли он, как заявил Оуэн Глейберман из “ Энтертейнмент уикли” ,“не что иное, как преобразование всех основных течений американского кинематографа”? Или же фильм, как заметил Кеннет Тьюран из “ Лос-Анджелес таймс” ,“слишком зациклен на своих собственных проблемах и слишком откровенен в попытках шокировать зрителей”?
Критики, на удивление, все как один высказывались о нем положительно. “Самая потрясающая история из когда-либо рассказанных” (“ Эмпайр” );“Произведение, ослепляющее своей оригинальностью” (“ Нью-Йорк таймс” );“Он потрясает вас, как укол адреналина прямо в сердце”, – бушевал журнал “ Тайм” .
Множество из этих похвал относилось к явному нововведению в композиции фильма, действие которого, как и в “Бешеных псах”, перемещалось из прошлого в будущее и обратно. Проводили сравнения с Робертом Олтмэном, другим сторонником сюжета со множеством сюжетных линий, хотя Тарантино скорее перестраивал временную канву фильма. “Я помню, как кинооператор спросил у меня: “У нас что, катушки перепутаны?” – смеется монтажер фильма Сэлли Менке, вспоминая тот момент, когда сырой отснятый материал впервые показали на экране. – Хотя они смотрели его вполглаза и слушали вполуха”.
Тот факт, что Винсент умирает в середине фильма, а потом оживает к финалу, отталкивает многих людей. “У фильма есть конец, но так как он возвращается к началу, вы осознаете, что видели полный цикл, – говорит Тарантино, не до конца проясняя ситуацию. – У круга нет конца, но он и не продолжается”.
В итоге хронология событий представляет собой следующее...
День первый: Джулс и Винсент совершают убийство, потом моют машину у Джимми и идут завтракать. Там они прерывают ограбление Пампкина и Хани Банни. Потом они идут в клуб Марселлуса и видят, что он разговаривает с Бучем.
День второй: Винсент и Миа проводят вместе вечер, и Миа по ошибке нюхает героин.
День третий: Буч убивает своего оппонента и убегает.
День четвертый: Буч возвращается, чтобы вернуть свои золотые часы, убивает Винсента и попадает в переделку в ломбарде. Они вместе с Фабиенной уезжают вдаль на закате солнца...
Рассказывает Сэмюэль Джексон: “У Квентина ум настроен на изобретения, у него оригинальный взгляд на вещи, он сам придумал эту на самом деле уникальную форму для своих фильмов, и он творит странные вещи со временем и пространством. Обычно в этом нет никакого смысла, но он знает, как заставить этот прием работать, в его фильмах есть эта причудливая смесь кино и театра. Фильм в основном рассчитан на то, чтобы его смотреть, но он превратил все это в “покажу-тебе-фильм, но-у-меня-есть-кое-что-сказать”. Это абсолютно уникально”.
Интересно: то, как приняли “Криминальное чтиво” в Штатах, несколько отличалось от того, как это было в Европе, или скорее в Великобритании и Франции – двух странах, где Тарантино наиболее популярен. “Бешеные псы” были критически восприняты в Штатах, прокат их был недолог, и поэтому фильм не вошел в национальное сознание так, как в Британии, где масштаб его проката был много шире. Фактически фильм собрал больше денег в Соединенном Королевстве, чем в США. Для множества случайных зрителей “Криминальное чтиво” стало первым откровением Тарантино.
“Я не могу жаловаться на рецензии на “Псов” в Америке, – говорит Тарантино. – Дело в том, что их восприняли как сказочный дебют. Было несколько восторженных статей, но даже в самых лучших рецензиях проскакивали попытки классифицировать: “Он классный парень, но он – новый парень”. В Англии, во Франции речь реже идет о классификации – было много статей, что-то вроде: “Этот фильм чертовски хорош, а этот парень чертовски крут”. Сейчас, через два -года, выходит “Чтиво”. В Америке большинство статей содержат следующую мысль:
“Ого! Он вышел оттуда и сделал большой прыжок сюда. Это потрясающая работа. Что за чувство роста! Это – шедевр”. Ну, не все говорят это, но, знаете, в Англии большинство рецензий представляют собой следующее: Ну, это хороший фильм. Но он не смог превзойти “Псов”. Он хуже, чем “Псы”. Таков был тон большинства рецензий, которые я прочел в Англии. На “Чтиво” наложили массу ограничений в Англии, то же самое произошло и во всей Европе; и “ Позитиф” ,и “ Кайе дю синема” высоко оценили “Псов”, это так, но насчет “Чтива” они не сошлись во мнениях. “ Кайе дю синема” не нравится “Чтиво”, а “ Позитифу” нравится. То же самое с Дереком Малкольмом и Александром Уолкером – обоим понравились “Псы”, а сейчас Дерек ополчился против меня, а Александр встал на мою сторону”.
Примечателен тот факт, насколько серьезно Тарантино воспринимает критику фильма. “О, я слежу за критикой, я ее большой фанат, – говорит он. – Если бы я не был режиссером, я стал бы кинокритиком. Я не испытываю особого уважения к людям этой профессии, но что касается профессии как таковой, я ее очень уважаю. Мне приятнее читать хорошо написанную, умную рецензию, даже негативную, чем плохо написанную хвалебную. Это всегда – пища для размышлений. Хороший стиль – это хороший стиль. Полина Кейл оказала на меня огромное влияние, большее, чем кто-либо из режиссеров”. В то время как большинство других режиссеров относятся к критикам с явным презрением или заявляют, что вообще не читают рецензий, Тарантино может часами перечислять имена кинокритиков, таких, как Малькольм и Уокер, – возможно, поэтому масс-медиа относятся к нему дружелюбно. Определенно месяцы, проведенные в разъездах, окупились сполна...
Одну вещь можно сказать точно – критики потрудились на славу. Как сформулировали в “ Лос-Анджелес таймс” :“Только во времена Запрудера фильм мог быть настолько же непоследователен в композиции, а банальным деталям могло придаваться столько же значимости”. Определенно фанатам и близким друзьям Тарантино были понятны все внутренние подколки: настольная игра “Операция” в кадре в тот момент, когда стреляют в Мию Уоллес; инициалы Винсента Веги на шприце, когда он колется; мотоцикл Зеда “Грейс”, названный так в честь подружки Тарантино, и смешная картинка на кузове такси Эсмеральды, карикатура на Джерри, одного из друзей Тарантино со времен “Видео-архива”.
Нельзя сказать, чтобы все эти вещи прошли незамеченными. Сигареты “Рэд Эппл” опять курят в “Четырех комнатах”, а в окно отеля в этом фильме можно увидеть “У Джека-Кролика”. На Бонни, сиделку, призванную ухаживать за мистером Оранджем, из “Бешеных псов” ссылаются в вырезанной реплике диалога из “Криминального чтива”. Также можно упомянуть красную “Шевви-Малибу”, на которой ездит Винсент Вега, – это машина самого Тарантино. Эту классическую машину Тарантино купил, чтобы побаловать себя, но потом решил, что с ней слишком много хлопот, и вернулся к своей верной “Джео-Метро”. Таким образом, она стала реквизитом фильма, за который не нужно было платить денег, – она еще раз появляется в “Четырех комнатах” как предмет спора между Честером и Норманом. Там есть ссылки на поп-культуру: Ланц смотрит “Трех Клоунов”, поедая свои “Фрут Брут”; Ланц носит рубашку, как у гонщика; юный Буч Кулидж смотрит “Клач Карго”; Миа Уоллес чертит в воздухе квадрат, как в одной из серий “Флинстоунов” (1965); телевизионный сериал “Кун-фу”; “Счастливые деньки”; “бэтменовский” танец Траволты из эпизода телевизионного сериала; гамбургеры; виндсерфинг. Даже сам Джон Траволта. Добрый старина Элвис тоже этому поспособствовал бы, если бы его для краткости не вырезали из первой встречи Мии и Винсента...
МИА:
А сейчас я задам тебе несколько вопросов. Они помогут мне в той или иной мере определить, что за человек сегодня со мной ужинает. Моя теория состоит в том, что когда речь заходит о важных вещах, человек может ответить только двумя способами. Например, в мире существует только два типа людей – тип “Элвиса” и тип “Битлз”. Сейчас людям типа “Битлз” может нравиться Элвис, а людям типа “Элвис” могут нравиться “Битлз”. Но нельзя любить их одинаково, когда-то нужно сделать выбор. И этот выбор скажет о том, кто ты. Сейчас мне не нужно спрашивать тебя об этом, потому что ты явно – тип Элвиса. Но ты хочешь узнать, откуда я родом? Можешь отгадать?”
Ссылки на поп-культуру кажутся частью повествовательной ткани фильма Тарантино, но так же органично в нее вписываются и намеки на другие фильмы. В “Криминальном чтиве” их так много, что для страстного киномана фильм кажется вылепленным по образу и подобию визуальных образов “Аэроплана”. Даже– танцующий Траволта и Уил-лис в роли седеющего старого громилы вписываются в это, хотя нужно отметить, что сценарий был написан задолго до того, как были подобраны актеры. Мэтт Диллон упоминался в ряду возможных кандидатур на роль Буча еще до того, как на сцену вышел Уиллис. Делает ли это Тарантино только ради смеха или это своего рода логический исход для того, кто провел большую часть своей жизни в бездействии?
Нил Эшерсон из “ Индепендент он санди” ,не делавший злобных выпадов против “Криминального чтива”, определенно повторил слова Эйвори о том, что когда для Тарантино придет пора снять фильм о реальной жизни, а не о той, которую он собрал на кинониве, он может зайти в тупик. “Он – если только эти слова можно использовать как определение, а не как оскорбление – лодырь и тупица. Другими словами, он полностью поглощен тем, что симулирует реальность, а не создает ее, он изобретает свой мир на экране, а не наблюдает за ним в окно”. Сколько же в этом правды? На самом деле много. Фактически даже ремарки в сценарии полны ссылками на другие фильмы. “Их диалог должен быть произнесен в быстром темпе, как в “Его подружке Пятнице”, – ремарка к диалогу между Пампкином и Хани Банни; “Винсент: одна его рука на руле, а другая движется, как в “Робокопе”, – еще один пример.
Все остальное можно увидеть на экране. Ума Тёрман не только танцует беззаботный танец в парике Анны Карины, но и весь ее персонаж списан с подружек гангстеров из классических боевиков – Вероники Лейк, Джейн Грир, Джин Тьерни. Джулс изображает из себя проповедника перед тем, как прикончить своих жертв, как Роберт Митчем в “Ночи охотника”. Боксер отказывается идти в тюрьму, как Роберт Райан в фильме 1949 года “Провокация”. Сцена, когда Буч почти сбивает Марселлуса, практически точная копия той, когда Дженет Ли встречается с боссом в “Психо”. Уинстон Вульф – пародия на Харви Кейтеля из “Откуда не возвращаются”. Джулс и Джимми, возможно, намек на фильм Трюффо “Жюль и Джим”. Сцена в ломбарде Мейсона Диксона заставляет вспомнить об “Избавлении”, а потом там есть загадочный чемодан и “дивное” сияние, исходящее из него, как в “Зацелуй меня до смерти” и как в багажнике машины в “Человеке из Репо”.
Чемодан даже породил интересную теорию, ставшую популярной в американском “Интернете”. В лос-анджелесских радиошоу она стала источником множества размышлений о том, что после открывания чемодана и чтения стиха (25:17) из “Книги пророка Иезекиила” Джулс и Винсент чудесным образом выжили, что подразумевает некий вид религиозной силы, как и в финальной сцене раскаяния Джулса. Этому предшествует рассуждение Джулса о “нечистом” мясе, проникнутое религиозным подтекстом. Код чемодана —• 666, как и код дома Мии, естественно, знак дьявола. Считается, что у самого дьявола, “предводителя злых людей”, есть такая отметина, как раз на том же месте, что и бандаж на шее Марселлуса. А Буч? У него – мотоцикл по имени “Грейс”.
Тарантино, который отрицает подобные теории и какие бы то ни было шекспировские аллюзии в своих сценариях, считает все это чрезвычайно забавным. “Я слышал все это в том шоу, – посмеивается он,– и что в чемодане была надежда, и что Джулс – не просто гангстер, а прислужник дьявола, который решил отколоться от него. Хорошая теория, ха-ха-ха”.
У Рода Лури, остроумного гостя этого шоу, был свой оригинальный взгляд на то, что же сияло из чемодана: “Оскар” для Джона Траволты”, – рассуждал он в то время.
А может, наоборот: “Оскар” для Тарантино. А может быть, это была голова Альфредо Гарсиа. Во многих отношениях “Криминальное чтиво” выставило кинокритиков в неприглядном свете, они самодовольно перебирали мелкие детали фильма и уклонялись от своей прямой обязанности информировать потребителей – людей, которые покупают билеты, что “Криминальное чтиво” по сравнению, скажем, со “Специалистом” – более достойное зрелище для того, чтобы разнообразить им уик-энд. В то время как критики надрывают животы над мельчайшими подколами фильма – например, когда Винсент Вега заказывает бифштекс Дугласа Сирка, – не все зрители их вообще улавливают, особенно за пределами Штатов. (Сирк был режиссером, чьи фильмы проникнуты иронией по поводу американской культуры.)
Одного разочарованного пользователя “Интернета” это вообще достало: “Вы на самом деле думаете, что Квентин Тарантино вложил в каждую сцену или фразу скрытый смысл и подчеркнул заимствование из другого фильма? Бросьте! Иногда сигарета – это просто сигарета...”
“Я думаю, что этот аспект его работы слишком преувеличен, – говорит Глейберман. – На протяжении двух с половиной часов в “Криминальном чтиве” можно найти массу сцен, соотносящихся со сценами из других фильмов, но картина в целом – вполне оригинальна. Идея состоит в том, что мы смотрим эти фильмы как бы с оглядкой на другие, отмечая соответствия. Каждый, кто смотрит фильм Тарантино таким образом, слишком претенциозен, он не хочет замечать той повествовательной канвы, которую создает Тарантино. Во всем этом скрыта зависть кинокритиков и желание унизить его. Они хотят под-< черкнуть, что фильм очень хорошо сделан, но хотят заметить, что он не самоценен. Одна из причин, по которой критики не желают иметь дело с Тарантино, – это то, что, несмотря на то что он художник, он еще и мелкий, грязный предатель, развлекающий публику. Он как Говард Хоукс. Его фильмы ни на что не претендуют. Даже с высоты своей художественности они утверждают свою философию, развлекая. Многие критики считают это менее достойным, чем то, что делает такой мастер, как Кесьлёвский. Тарантино не позволяет вам отделять его искусство и мировоззрение от чистого юмора фильмов. В каком-то смысле мировоззрение вложено в то удовольствие, которое испытывают герои...”
Другой аспект восприятия традиции состоит в том, что образ Джулса построен по стереотипу, что становится очевидным из таких фильмов, как “Маска”, который показывают по телевизору в доме Дрексла в “Настоящей любви”. Даже своеобразная прическа Джулса была случайностью: когда они надевали костюмы, на площадку принесли не тот парик. У него должна была быть пышная грива. По размышлении, “Криминальное чтиво” – по большей части история Джулса, потому что хотя у Винсента и больше экранного времени,именно слова Джулса заключают фильм. В “Бешеных псах” был только один эпизодический персонаж – Хадвэй. В “Настоящей любви” были персонажи-стереотипы: черные мошенники, итальянские гангстеры, кинопродюсеры-евреи и забавный Васпафариан. В “Криминальном чтиве” самые могущественные персонажи – Уинстон Вульф, еврей, и Марселлус, негр. Мию тоже чуть не сыграла черная актриса Альф Вудард.
Действительно ли Тарантино так глубоко беспокоила расовая принадлежность в “Криминальном чтиве”? Возможно, он этого не осознавал. Часть успеха “Бешеных псов” приписывалась тому, что он просто дал белым парням то кино, которое было у черных, такое, как “Сок”, “Парни и Колпак” и “Угроза обществу”. Сценарист Кит Карсон, один из любимых сценаристов Тарантино, даже поблагодарил его за то, что он снял “кино для белых парней”. Правда в том, что сам подбор актеров в “Криминальном чтиве” развеял все подозрения в расизме...
“Криминальное чтиво” опять подняло вопрос о жестокости не из-за фактов насилия как таковых (хотя, вполне предсказуемо, консервативные газеты, такие, как “ Дейли мейл” ,взвыли от негодования), но из-за общего зловещего колорита повествования. Под заголовком “Гадкий, британский и тупой” в “ Санди таймс” поместили строки: “Киллер заменил маньяка в качестве нового главного героя современного кино. Что за поворот для когда-то великого вида искусства!” Финтан О'Тул, пишущий для почтенной “ Гардиан” ,нашел фильм садистским. “Его фильм нужно было бы изучать в качестве экспоната № 1 в музее человеческой тупости. С чем Тарантино медлит, так это не с тем, чтобы наконец прикончить своих жертв, это все случайно и пущено на самотек, – он наслаждается моментами абсолютной власти, предшествующими этому”.
А “ Лос-Анджелес таймс” опять рассуждала о далеко идущих последствиях жестоких фильмов в целом. “Так же как главные производители табака, которые отрицают связь между сигаретами и раком, – писала она, – голливудские исполнители будут десять лет настойчиво отрицать это перед судом конгресса. Раскручивая фильм, Тарантино отказывался комментировать аспект, касающийся насилия, заявляя, что он ответил на все вопросы в связи с “Бешеными псами”.
На удивление, наркотики не попали в центр внимания, хотя в фильме есть яркий эпизод, когда Винсент вкалывает дозу. В зависимости от бюджета фильма вырисовывается следующая занимательная картина: низкобюджетным “Бешеным псам” полагалась марихуана; выполненное по последнему слову техники голливудское великолепие “Настоящей любви” располагало к кокаину, а дежурным наркотиком “Криминального чтива” стал героин.
ЛАНС:
Это тебе не Амстердам, Вине. Это оптовый рынок. Кокаин так же вышел из моды, как диско. Силу опять набирает героин. Это же полный возврат к 70-м. Клеши, героин – все, как тогда...
Но, в любом случае, наркоманы получают по заслугам (Винсент уж точно). Только один вид Мии, когда она переборщила с наркотиками, должен отвратить от этого всех любителей поймать кайф. В первом варианте сценария Винсент и Ланс должны были сделать Мии укол соленой воды и попытаться оживить ее – старый наркоманский трюк. Для
общего драматического эффекта Тарантино предпочел укол адреналина. Интересно, что этот процесс обсуждался в короткометражке Скорсезе “Американский парень”. Старый друг Тарантино Крейг Хейменн, который имел дело с такими вещами в прошлом, был призван для того, чтобы проконсультировать Джона Траволту и Уму Тёрман, как должны вести себя их персонажи в этой сцене, особенно Траволта, которому было трудно представить себя наркоманом.
Хейменн и Тарантино шутили по поводу того, как Хейменн будет обозначен в титрах фильма – “консультант по наркотикам”. “Но не было ни в титрах “Криминального чтива” специальной благодарности, ни бутылки вина – ничего, – говорит Хейменн, – правда, он очень занятой человек”.
Эрик Штольц вспоминает, каким кошмаром” было снимать эту сцену. “Я вспоминаю набор медицинских инструментов – мне нужно было собрать их все вместе меньше чем за тридцать секунд, потому что нам хотелось, чтобы сцена шла в очень быстром темпе. Снимать ее было настоящим бедствием, потому что большую ее часть сделали за один дубль. За один присест мы сняли четыре или пять страниц диалога (не прерываясь), и тут уже наш адреналин зашумел в крови. Я даже помню, как Квентин схватил камеру и сам начал снимать какую-то сцену с Джоном, а я к нему придирался, сидя на лужайке перед домом. Забавно было швырять Уму туда-сюда, как мешок картошки”.
Единственная реакция на сцену с наркотиками последовала на нью-йоркской премьере “Криминального чтива”, когда кто-то почувствовал себя дурно, но не оттого, что у Мии была передозировка, а глядя на этот самый укол адреналина. В Линкольн-Центре зажгли свет и фильм фактически остановили на девять минут, когда послышался жалобный крик:
“В зале есть врач?”
“Я даже не думал об этом, снимая эту сцену, потому что я совсем не боюсь шприцев, – говорит Тарантино, – я понял, какой она производит эффект, только когда увидел, что люди падают в обморок под кресла...” В Лос-Анджелесе много Лансов, ловких дельцов по продаже наркотиков, для которых сделка не просто сделка, но и момент общения. Уже после нескольких строчек мы чувствуем, что знаем его. Тарантино мастерски создал даже образы второстепенных персонажей. Конечно, по этой же самой причине мы до последних мелочей узнаем главных.
“За последнее время голливудские фильмы полностью сконцентрировались на изображении чего угодно, но только не героев, – говорит Филипп Томас. – Персонажи выполняют роль декораций, а Тарантино опять вернулся к драме, где в центре внимания – герои. За пять минут вы узнаете о Мии Уоллес больше, чем о героине Джульет Льюис из “Прирожденных убийц” за весь фильм”.
Говорит Оуэн Глейберман: “В фильмах Тарантино есть злость и своего рода нигилизм, но он этого не акцентирует. Нигилизм – основная черта всех героев. Каждый из них индивидуален. Они взаимодействуют, но границы между ними очень шатки. Эти люди определены только собственными именами, но он так игриво к этому относится, что это позволяет ему сделать то же, что делает Престон Стёрджес, – создать галерею характеров, каждый из которых очень интересен. В каждой сцене он заставляет вас задуматься о том, что же связывает всех этих персонажей вместе. Это было темой “Бешеных псов” в целом, темой верности, кульминация которой происходит в тот момент, когда кто-то совершает благородный поступок, а его убивают”. Как заявил Джон Траволта: “Я сказал: “Это будет лучшим или худшим шагом в моей карьере”, потому что я никогда не видел актера, снимающегося, сидя на толчке, особенно того, кто считается звездой. Это ниже моего достоинства”.
Тарантино пытался доказать, что все персонажи внутренне очень сложны и за фасадом можно не заметить всех тонкостей актерской игры, особенно игры Траволты, который в качестве хладнокровного убийцы и наркомана должен не только вызывать симпатию, но и не позволять нам забыть о том, что он может преобразиться в одно мгновение. Любимая сцена Траволты – та, в которой он разговаривает со своим отражением в зеркале в ванной комнате дома Мии. “Это – мой любимый эпизод во всем фильме, потому что он дает чудесную возможность что-то сыграть, – рассказывает он. – Представьте себе актера, который одновременно может играть в четырех-пяти разных ключах – бояться смерти, быть привлекательным. Именно ради этого ты живешь как актер, для того, чтобы дождаться таких сцен”.
Учитывая все соображения по поводу маркетинга, прибыли, убытков и всеобщих похвал, Тарантино сам решился направиться по этому пути и раскручивать свои фильмы, что и стало его самым крупным козырем. После выхода “Бешеных псов” Тарантино большую часть года провел в дороге, встречался с прессой и важными людьми, давал интервью и читал лекции по поводу фильма, посещал фестивали. В случае с “Криминальным чтивом” – хотя оно привлекло внимание всей общественности, получив “Золотую пальмовую ветвь”, – он следующие пять месяцев провел в турне. Для Тарантино не найдешь лучшего адвоката, чем сам Тарантино.
“Он прекрасно сам себя представляет, – говорит Филип Томас из журналов “ Эмпайр” и британского “ Премьер” . —Он полмира объехал, давая интервью по поводу “Псов”, и критики сходили с ума еще до того, как фильм вышел на экраны. Он прекрасно дает интервью, владеет словом, на большинство вещей у него собственный взгляд, он – идеальная нажива для журналистов. Джон Дал после “Последнего искушения” мог бы стать звездой, особенно в Великобритании, но у него не было и половины способностей Тарантино подавать самого себя. Многое зависит от этого”. “Все дело в том, что такого не было со времен Спайка Ли, – объясняет Бендер. – Он был мотором своих идей, он мог просто выйти и покорить всех своей индивидуальностью. Квентин – личность, его фильмы очень индивидуальны, он сам очень индивидуален. Похоже, что он очень быстро становится кумиром, хотя в бизнесе он всего два года”.
“Моя сила заключается в том, что меня знают за границей, это верно, – признается Тарантино. – Повсюду. У меня там большой вес. На “Мирамакс” это поняли совершенно точно, когда отправились туда продавать фильм. Они сняли фильм за восемь миллионов и продали его за одиннадцать за границей, так что мы были в расчете даже до того, как фильм вышел на экраны, и это все из-за моего имени. И единственная причина, по которой меня знают, в том, что я дал тысячи интервью. Я ездил в Испанию, Бразилию, я давал все интервью сам. Я ездил в Корею, на сей раз по поводу “Чтива”, начинал все сначала. Они не знали, кто я, так что я давал интервью, выступал в телевизионных шоу, и мои дела в Корее пошли в гору, а рынок у них очень странный. Я быстро понял с “Псами”, что когда я ездил в страну и поднимал там шум, все шло очень хорошо или лучше, чем можно было ожидать. Когда я не ездил, ничего не получалось. Если у вас нет никого, кто бы поехал туда и занялся этим, вам остается только газетная реклама. У них в этих разных странах нет телевизионных каналов, по которым все время крутили бы вашу рекламу...”
Итак, насколько хорош фильм “Криминальное чтиво”? Представляет ли он, как заявил Оуэн Глейберман из “ Энтертейнмент уикли” ,“не что иное, как преобразование всех основных течений американского кинематографа”? Или же фильм, как заметил Кеннет Тьюран из “ Лос-Анджелес таймс” ,“слишком зациклен на своих собственных проблемах и слишком откровенен в попытках шокировать зрителей”?
Критики, на удивление, все как один высказывались о нем положительно. “Самая потрясающая история из когда-либо рассказанных” (“ Эмпайр” );“Произведение, ослепляющее своей оригинальностью” (“ Нью-Йорк таймс” );“Он потрясает вас, как укол адреналина прямо в сердце”, – бушевал журнал “ Тайм” .
Множество из этих похвал относилось к явному нововведению в композиции фильма, действие которого, как и в “Бешеных псах”, перемещалось из прошлого в будущее и обратно. Проводили сравнения с Робертом Олтмэном, другим сторонником сюжета со множеством сюжетных линий, хотя Тарантино скорее перестраивал временную канву фильма. “Я помню, как кинооператор спросил у меня: “У нас что, катушки перепутаны?” – смеется монтажер фильма Сэлли Менке, вспоминая тот момент, когда сырой отснятый материал впервые показали на экране. – Хотя они смотрели его вполглаза и слушали вполуха”.
Тот факт, что Винсент умирает в середине фильма, а потом оживает к финалу, отталкивает многих людей. “У фильма есть конец, но так как он возвращается к началу, вы осознаете, что видели полный цикл, – говорит Тарантино, не до конца проясняя ситуацию. – У круга нет конца, но он и не продолжается”.
В итоге хронология событий представляет собой следующее...
День первый: Джулс и Винсент совершают убийство, потом моют машину у Джимми и идут завтракать. Там они прерывают ограбление Пампкина и Хани Банни. Потом они идут в клуб Марселлуса и видят, что он разговаривает с Бучем.
День второй: Винсент и Миа проводят вместе вечер, и Миа по ошибке нюхает героин.
День третий: Буч убивает своего оппонента и убегает.
День четвертый: Буч возвращается, чтобы вернуть свои золотые часы, убивает Винсента и попадает в переделку в ломбарде. Они вместе с Фабиенной уезжают вдаль на закате солнца...
Рассказывает Сэмюэль Джексон: “У Квентина ум настроен на изобретения, у него оригинальный взгляд на вещи, он сам придумал эту на самом деле уникальную форму для своих фильмов, и он творит странные вещи со временем и пространством. Обычно в этом нет никакого смысла, но он знает, как заставить этот прием работать, в его фильмах есть эта причудливая смесь кино и театра. Фильм в основном рассчитан на то, чтобы его смотреть, но он превратил все это в “покажу-тебе-фильм, но-у-меня-есть-кое-что-сказать”. Это абсолютно уникально”.
Интересно: то, как приняли “Криминальное чтиво” в Штатах, несколько отличалось от того, как это было в Европе, или скорее в Великобритании и Франции – двух странах, где Тарантино наиболее популярен. “Бешеные псы” были критически восприняты в Штатах, прокат их был недолог, и поэтому фильм не вошел в национальное сознание так, как в Британии, где масштаб его проката был много шире. Фактически фильм собрал больше денег в Соединенном Королевстве, чем в США. Для множества случайных зрителей “Криминальное чтиво” стало первым откровением Тарантино.
“Я не могу жаловаться на рецензии на “Псов” в Америке, – говорит Тарантино. – Дело в том, что их восприняли как сказочный дебют. Было несколько восторженных статей, но даже в самых лучших рецензиях проскакивали попытки классифицировать: “Он классный парень, но он – новый парень”. В Англии, во Франции речь реже идет о классификации – было много статей, что-то вроде: “Этот фильм чертовски хорош, а этот парень чертовски крут”. Сейчас, через два -года, выходит “Чтиво”. В Америке большинство статей содержат следующую мысль:
“Ого! Он вышел оттуда и сделал большой прыжок сюда. Это потрясающая работа. Что за чувство роста! Это – шедевр”. Ну, не все говорят это, но, знаете, в Англии большинство рецензий представляют собой следующее: Ну, это хороший фильм. Но он не смог превзойти “Псов”. Он хуже, чем “Псы”. Таков был тон большинства рецензий, которые я прочел в Англии. На “Чтиво” наложили массу ограничений в Англии, то же самое произошло и во всей Европе; и “ Позитиф” ,и “ Кайе дю синема” высоко оценили “Псов”, это так, но насчет “Чтива” они не сошлись во мнениях. “ Кайе дю синема” не нравится “Чтиво”, а “ Позитифу” нравится. То же самое с Дереком Малкольмом и Александром Уолкером – обоим понравились “Псы”, а сейчас Дерек ополчился против меня, а Александр встал на мою сторону”.
Примечателен тот факт, насколько серьезно Тарантино воспринимает критику фильма. “О, я слежу за критикой, я ее большой фанат, – говорит он. – Если бы я не был режиссером, я стал бы кинокритиком. Я не испытываю особого уважения к людям этой профессии, но что касается профессии как таковой, я ее очень уважаю. Мне приятнее читать хорошо написанную, умную рецензию, даже негативную, чем плохо написанную хвалебную. Это всегда – пища для размышлений. Хороший стиль – это хороший стиль. Полина Кейл оказала на меня огромное влияние, большее, чем кто-либо из режиссеров”. В то время как большинство других режиссеров относятся к критикам с явным презрением или заявляют, что вообще не читают рецензий, Тарантино может часами перечислять имена кинокритиков, таких, как Малькольм и Уокер, – возможно, поэтому масс-медиа относятся к нему дружелюбно. Определенно месяцы, проведенные в разъездах, окупились сполна...
Одну вещь можно сказать точно – критики потрудились на славу. Как сформулировали в “ Лос-Анджелес таймс” :“Только во времена Запрудера фильм мог быть настолько же непоследователен в композиции, а банальным деталям могло придаваться столько же значимости”. Определенно фанатам и близким друзьям Тарантино были понятны все внутренние подколки: настольная игра “Операция” в кадре в тот момент, когда стреляют в Мию Уоллес; инициалы Винсента Веги на шприце, когда он колется; мотоцикл Зеда “Грейс”, названный так в честь подружки Тарантино, и смешная картинка на кузове такси Эсмеральды, карикатура на Джерри, одного из друзей Тарантино со времен “Видео-архива”.
Нельзя сказать, чтобы все эти вещи прошли незамеченными. Сигареты “Рэд Эппл” опять курят в “Четырех комнатах”, а в окно отеля в этом фильме можно увидеть “У Джека-Кролика”. На Бонни, сиделку, призванную ухаживать за мистером Оранджем, из “Бешеных псов” ссылаются в вырезанной реплике диалога из “Криминального чтива”. Также можно упомянуть красную “Шевви-Малибу”, на которой ездит Винсент Вега, – это машина самого Тарантино. Эту классическую машину Тарантино купил, чтобы побаловать себя, но потом решил, что с ней слишком много хлопот, и вернулся к своей верной “Джео-Метро”. Таким образом, она стала реквизитом фильма, за который не нужно было платить денег, – она еще раз появляется в “Четырех комнатах” как предмет спора между Честером и Норманом. Там есть ссылки на поп-культуру: Ланц смотрит “Трех Клоунов”, поедая свои “Фрут Брут”; Ланц носит рубашку, как у гонщика; юный Буч Кулидж смотрит “Клач Карго”; Миа Уоллес чертит в воздухе квадрат, как в одной из серий “Флинстоунов” (1965); телевизионный сериал “Кун-фу”; “Счастливые деньки”; “бэтменовский” танец Траволты из эпизода телевизионного сериала; гамбургеры; виндсерфинг. Даже сам Джон Траволта. Добрый старина Элвис тоже этому поспособствовал бы, если бы его для краткости не вырезали из первой встречи Мии и Винсента...
МИА:
А сейчас я задам тебе несколько вопросов. Они помогут мне в той или иной мере определить, что за человек сегодня со мной ужинает. Моя теория состоит в том, что когда речь заходит о важных вещах, человек может ответить только двумя способами. Например, в мире существует только два типа людей – тип “Элвиса” и тип “Битлз”. Сейчас людям типа “Битлз” может нравиться Элвис, а людям типа “Элвис” могут нравиться “Битлз”. Но нельзя любить их одинаково, когда-то нужно сделать выбор. И этот выбор скажет о том, кто ты. Сейчас мне не нужно спрашивать тебя об этом, потому что ты явно – тип Элвиса. Но ты хочешь узнать, откуда я родом? Можешь отгадать?”
Ссылки на поп-культуру кажутся частью повествовательной ткани фильма Тарантино, но так же органично в нее вписываются и намеки на другие фильмы. В “Криминальном чтиве” их так много, что для страстного киномана фильм кажется вылепленным по образу и подобию визуальных образов “Аэроплана”. Даже– танцующий Траволта и Уил-лис в роли седеющего старого громилы вписываются в это, хотя нужно отметить, что сценарий был написан задолго до того, как были подобраны актеры. Мэтт Диллон упоминался в ряду возможных кандидатур на роль Буча еще до того, как на сцену вышел Уиллис. Делает ли это Тарантино только ради смеха или это своего рода логический исход для того, кто провел большую часть своей жизни в бездействии?
Нил Эшерсон из “ Индепендент он санди” ,не делавший злобных выпадов против “Криминального чтива”, определенно повторил слова Эйвори о том, что когда для Тарантино придет пора снять фильм о реальной жизни, а не о той, которую он собрал на кинониве, он может зайти в тупик. “Он – если только эти слова можно использовать как определение, а не как оскорбление – лодырь и тупица. Другими словами, он полностью поглощен тем, что симулирует реальность, а не создает ее, он изобретает свой мир на экране, а не наблюдает за ним в окно”. Сколько же в этом правды? На самом деле много. Фактически даже ремарки в сценарии полны ссылками на другие фильмы. “Их диалог должен быть произнесен в быстром темпе, как в “Его подружке Пятнице”, – ремарка к диалогу между Пампкином и Хани Банни; “Винсент: одна его рука на руле, а другая движется, как в “Робокопе”, – еще один пример.
Все остальное можно увидеть на экране. Ума Тёрман не только танцует беззаботный танец в парике Анны Карины, но и весь ее персонаж списан с подружек гангстеров из классических боевиков – Вероники Лейк, Джейн Грир, Джин Тьерни. Джулс изображает из себя проповедника перед тем, как прикончить своих жертв, как Роберт Митчем в “Ночи охотника”. Боксер отказывается идти в тюрьму, как Роберт Райан в фильме 1949 года “Провокация”. Сцена, когда Буч почти сбивает Марселлуса, практически точная копия той, когда Дженет Ли встречается с боссом в “Психо”. Уинстон Вульф – пародия на Харви Кейтеля из “Откуда не возвращаются”. Джулс и Джимми, возможно, намек на фильм Трюффо “Жюль и Джим”. Сцена в ломбарде Мейсона Диксона заставляет вспомнить об “Избавлении”, а потом там есть загадочный чемодан и “дивное” сияние, исходящее из него, как в “Зацелуй меня до смерти” и как в багажнике машины в “Человеке из Репо”.
Чемодан даже породил интересную теорию, ставшую популярной в американском “Интернете”. В лос-анджелесских радиошоу она стала источником множества размышлений о том, что после открывания чемодана и чтения стиха (25:17) из “Книги пророка Иезекиила” Джулс и Винсент чудесным образом выжили, что подразумевает некий вид религиозной силы, как и в финальной сцене раскаяния Джулса. Этому предшествует рассуждение Джулса о “нечистом” мясе, проникнутое религиозным подтекстом. Код чемодана —• 666, как и код дома Мии, естественно, знак дьявола. Считается, что у самого дьявола, “предводителя злых людей”, есть такая отметина, как раз на том же месте, что и бандаж на шее Марселлуса. А Буч? У него – мотоцикл по имени “Грейс”.
Тарантино, который отрицает подобные теории и какие бы то ни было шекспировские аллюзии в своих сценариях, считает все это чрезвычайно забавным. “Я слышал все это в том шоу, – посмеивается он,– и что в чемодане была надежда, и что Джулс – не просто гангстер, а прислужник дьявола, который решил отколоться от него. Хорошая теория, ха-ха-ха”.
У Рода Лури, остроумного гостя этого шоу, был свой оригинальный взгляд на то, что же сияло из чемодана: “Оскар” для Джона Траволты”, – рассуждал он в то время.
А может, наоборот: “Оскар” для Тарантино. А может быть, это была голова Альфредо Гарсиа. Во многих отношениях “Криминальное чтиво” выставило кинокритиков в неприглядном свете, они самодовольно перебирали мелкие детали фильма и уклонялись от своей прямой обязанности информировать потребителей – людей, которые покупают билеты, что “Криминальное чтиво” по сравнению, скажем, со “Специалистом” – более достойное зрелище для того, чтобы разнообразить им уик-энд. В то время как критики надрывают животы над мельчайшими подколами фильма – например, когда Винсент Вега заказывает бифштекс Дугласа Сирка, – не все зрители их вообще улавливают, особенно за пределами Штатов. (Сирк был режиссером, чьи фильмы проникнуты иронией по поводу американской культуры.)
Одного разочарованного пользователя “Интернета” это вообще достало: “Вы на самом деле думаете, что Квентин Тарантино вложил в каждую сцену или фразу скрытый смысл и подчеркнул заимствование из другого фильма? Бросьте! Иногда сигарета – это просто сигарета...”
“Я думаю, что этот аспект его работы слишком преувеличен, – говорит Глейберман. – На протяжении двух с половиной часов в “Криминальном чтиве” можно найти массу сцен, соотносящихся со сценами из других фильмов, но картина в целом – вполне оригинальна. Идея состоит в том, что мы смотрим эти фильмы как бы с оглядкой на другие, отмечая соответствия. Каждый, кто смотрит фильм Тарантино таким образом, слишком претенциозен, он не хочет замечать той повествовательной канвы, которую создает Тарантино. Во всем этом скрыта зависть кинокритиков и желание унизить его. Они хотят под-< черкнуть, что фильм очень хорошо сделан, но хотят заметить, что он не самоценен. Одна из причин, по которой критики не желают иметь дело с Тарантино, – это то, что, несмотря на то что он художник, он еще и мелкий, грязный предатель, развлекающий публику. Он как Говард Хоукс. Его фильмы ни на что не претендуют. Даже с высоты своей художественности они утверждают свою философию, развлекая. Многие критики считают это менее достойным, чем то, что делает такой мастер, как Кесьлёвский. Тарантино не позволяет вам отделять его искусство и мировоззрение от чистого юмора фильмов. В каком-то смысле мировоззрение вложено в то удовольствие, которое испытывают герои...”
Другой аспект восприятия традиции состоит в том, что образ Джулса построен по стереотипу, что становится очевидным из таких фильмов, как “Маска”, который показывают по телевизору в доме Дрексла в “Настоящей любви”. Даже своеобразная прическа Джулса была случайностью: когда они надевали костюмы, на площадку принесли не тот парик. У него должна была быть пышная грива. По размышлении, “Криминальное чтиво” – по большей части история Джулса, потому что хотя у Винсента и больше экранного времени,именно слова Джулса заключают фильм. В “Бешеных псах” был только один эпизодический персонаж – Хадвэй. В “Настоящей любви” были персонажи-стереотипы: черные мошенники, итальянские гангстеры, кинопродюсеры-евреи и забавный Васпафариан. В “Криминальном чтиве” самые могущественные персонажи – Уинстон Вульф, еврей, и Марселлус, негр. Мию тоже чуть не сыграла черная актриса Альф Вудард.
Действительно ли Тарантино так глубоко беспокоила расовая принадлежность в “Криминальном чтиве”? Возможно, он этого не осознавал. Часть успеха “Бешеных псов” приписывалась тому, что он просто дал белым парням то кино, которое было у черных, такое, как “Сок”, “Парни и Колпак” и “Угроза обществу”. Сценарист Кит Карсон, один из любимых сценаристов Тарантино, даже поблагодарил его за то, что он снял “кино для белых парней”. Правда в том, что сам подбор актеров в “Криминальном чтиве” развеял все подозрения в расизме...
“Криминальное чтиво” опять подняло вопрос о жестокости не из-за фактов насилия как таковых (хотя, вполне предсказуемо, консервативные газеты, такие, как “ Дейли мейл” ,взвыли от негодования), но из-за общего зловещего колорита повествования. Под заголовком “Гадкий, британский и тупой” в “ Санди таймс” поместили строки: “Киллер заменил маньяка в качестве нового главного героя современного кино. Что за поворот для когда-то великого вида искусства!” Финтан О'Тул, пишущий для почтенной “ Гардиан” ,нашел фильм садистским. “Его фильм нужно было бы изучать в качестве экспоната № 1 в музее человеческой тупости. С чем Тарантино медлит, так это не с тем, чтобы наконец прикончить своих жертв, это все случайно и пущено на самотек, – он наслаждается моментами абсолютной власти, предшествующими этому”.
А “ Лос-Анджелес таймс” опять рассуждала о далеко идущих последствиях жестоких фильмов в целом. “Так же как главные производители табака, которые отрицают связь между сигаретами и раком, – писала она, – голливудские исполнители будут десять лет настойчиво отрицать это перед судом конгресса. Раскручивая фильм, Тарантино отказывался комментировать аспект, касающийся насилия, заявляя, что он ответил на все вопросы в связи с “Бешеными псами”.
На удивление, наркотики не попали в центр внимания, хотя в фильме есть яркий эпизод, когда Винсент вкалывает дозу. В зависимости от бюджета фильма вырисовывается следующая занимательная картина: низкобюджетным “Бешеным псам” полагалась марихуана; выполненное по последнему слову техники голливудское великолепие “Настоящей любви” располагало к кокаину, а дежурным наркотиком “Криминального чтива” стал героин.
ЛАНС:
Это тебе не Амстердам, Вине. Это оптовый рынок. Кокаин так же вышел из моды, как диско. Силу опять набирает героин. Это же полный возврат к 70-м. Клеши, героин – все, как тогда...
Но, в любом случае, наркоманы получают по заслугам (Винсент уж точно). Только один вид Мии, когда она переборщила с наркотиками, должен отвратить от этого всех любителей поймать кайф. В первом варианте сценария Винсент и Ланс должны были сделать Мии укол соленой воды и попытаться оживить ее – старый наркоманский трюк. Для
общего драматического эффекта Тарантино предпочел укол адреналина. Интересно, что этот процесс обсуждался в короткометражке Скорсезе “Американский парень”. Старый друг Тарантино Крейг Хейменн, который имел дело с такими вещами в прошлом, был призван для того, чтобы проконсультировать Джона Траволту и Уму Тёрман, как должны вести себя их персонажи в этой сцене, особенно Траволта, которому было трудно представить себя наркоманом.
Хейменн и Тарантино шутили по поводу того, как Хейменн будет обозначен в титрах фильма – “консультант по наркотикам”. “Но не было ни в титрах “Криминального чтива” специальной благодарности, ни бутылки вина – ничего, – говорит Хейменн, – правда, он очень занятой человек”.
Эрик Штольц вспоминает, каким кошмаром” было снимать эту сцену. “Я вспоминаю набор медицинских инструментов – мне нужно было собрать их все вместе меньше чем за тридцать секунд, потому что нам хотелось, чтобы сцена шла в очень быстром темпе. Снимать ее было настоящим бедствием, потому что большую ее часть сделали за один дубль. За один присест мы сняли четыре или пять страниц диалога (не прерываясь), и тут уже наш адреналин зашумел в крови. Я даже помню, как Квентин схватил камеру и сам начал снимать какую-то сцену с Джоном, а я к нему придирался, сидя на лужайке перед домом. Забавно было швырять Уму туда-сюда, как мешок картошки”.
Единственная реакция на сцену с наркотиками последовала на нью-йоркской премьере “Криминального чтива”, когда кто-то почувствовал себя дурно, но не оттого, что у Мии была передозировка, а глядя на этот самый укол адреналина. В Линкольн-Центре зажгли свет и фильм фактически остановили на девять минут, когда послышался жалобный крик:
“В зале есть врач?”
“Я даже не думал об этом, снимая эту сцену, потому что я совсем не боюсь шприцев, – говорит Тарантино, – я понял, какой она производит эффект, только когда увидел, что люди падают в обморок под кресла...” В Лос-Анджелесе много Лансов, ловких дельцов по продаже наркотиков, для которых сделка не просто сделка, но и момент общения. Уже после нескольких строчек мы чувствуем, что знаем его. Тарантино мастерски создал даже образы второстепенных персонажей. Конечно, по этой же самой причине мы до последних мелочей узнаем главных.
“За последнее время голливудские фильмы полностью сконцентрировались на изображении чего угодно, но только не героев, – говорит Филипп Томас. – Персонажи выполняют роль декораций, а Тарантино опять вернулся к драме, где в центре внимания – герои. За пять минут вы узнаете о Мии Уоллес больше, чем о героине Джульет Льюис из “Прирожденных убийц” за весь фильм”.
Говорит Оуэн Глейберман: “В фильмах Тарантино есть злость и своего рода нигилизм, но он этого не акцентирует. Нигилизм – основная черта всех героев. Каждый из них индивидуален. Они взаимодействуют, но границы между ними очень шатки. Эти люди определены только собственными именами, но он так игриво к этому относится, что это позволяет ему сделать то же, что делает Престон Стёрджес, – создать галерею характеров, каждый из которых очень интересен. В каждой сцене он заставляет вас задуматься о том, что же связывает всех этих персонажей вместе. Это было темой “Бешеных псов” в целом, темой верности, кульминация которой происходит в тот момент, когда кто-то совершает благородный поступок, а его убивают”. Как заявил Джон Траволта: “Я сказал: “Это будет лучшим или худшим шагом в моей карьере”, потому что я никогда не видел актера, снимающегося, сидя на толчке, особенно того, кто считается звездой. Это ниже моего достоинства”.
Тарантино пытался доказать, что все персонажи внутренне очень сложны и за фасадом можно не заметить всех тонкостей актерской игры, особенно игры Траволты, который в качестве хладнокровного убийцы и наркомана должен не только вызывать симпатию, но и не позволять нам забыть о том, что он может преобразиться в одно мгновение. Любимая сцена Траволты – та, в которой он разговаривает со своим отражением в зеркале в ванной комнате дома Мии. “Это – мой любимый эпизод во всем фильме, потому что он дает чудесную возможность что-то сыграть, – рассказывает он. – Представьте себе актера, который одновременно может играть в четырех-пяти разных ключах – бояться смерти, быть привлекательным. Именно ради этого ты живешь как актер, для того, чтобы дождаться таких сцен”.