Когда солнце коснулось горизонта, ворота острога отворились и вошел тритон с двумя ведрами: одно было доверху наполнено водой, а другое — отвратительной на вид ячменной кашей. Пленники ринулись к ведрам. Воду и кашу черпали ладонями, завязались драки.
Вакару очень хотелось есть, но он не нашел в себе сил для столь жестокого состязания. Когда узники слегка утолили голод, шум вокруг ведер унялся.
— Эй, чужак! — позвал его один из обидчиков. Вакар оторвался от гнетущих раздумий, поднял голову и увидел чернокожего. Тот протягивал руку принцу.
Вакар подставил ладони ковшиком и получил пригоршню размазни.
— Ты, вижу, сейчас не можешь сам о себе позаботиться, — сказал негр. — Когда ребята в следующий раз захотят с тобой поиграть, не будь дураком.
— Спасибо, — поблагодарил Вакар, набив кашей рот.
На следующее утро пришел тот же тритон, на сей раз с полным передником черствого хлеба. Вакар подобрался к куче-мале и схватил кусок, упавший ему под ноги. Он уже направился в свой угол, но тут по плечу скользнула длинная рука и вырвала хлеб.
Вакар резко обернулся. Светловолосый атлант, отнявший у принца добычу, сразу вонзил в нее зубы. Он был богатырского сложения — самый рослый в этом загоне для людей, — а потому держался нагло. Даже не взглянув на Вакара, он пошел прочь.
Вакар побагровел, его рука скользнула под рубашку и вынырнула с кинжалом. Спустя миг клинок погрузился в широкую шею атланта. Тот захрипел, дернулся и рухнул на землю.
Остальные пленники возбужденно загомонили на добром десятке языков. Теперь они глядели на Вакара гораздо почтительнее, чем прежде. Принц стоял над мертвецом с окровавленным кинжалом в руке.
— А ну, быстро спрячь эту штуку, через минуту здесь будет стража, — посоветовал один из пленных.
Похоже, так и следовало поступить. Вакар вытер кинжал о кожаный килт атланта, развязал ремешки под своей рубашкой и снял ножны. Затем он выкопал пальцами ямку в земле, зарыл в нее оружие и притоптал землю. Едва он управился, вошли двое тритонов. Увидев труп, один из них заорал:
— Что случилось? Кто это сделал? Эй, ты, признавайся!
Тот, к кому они обращались, ответил:
— Не знаю, я в это время облегчался, стоял спиной к остальным. Услышал возню, а когда оглянулся, он был уже мертв.
Тритон задал те же вопросы другим пленникам, но получил похожие ответы.
— Я играл в бабки, ничего не видел, а я дрых...
— Построиться и раздеться! — приказал тритон и прошел вдоль шеренгу, обыскивая жалкие лохмотья пленников. — Надо бы вас пытать, но овчинка не стоит выделки — вы все равно наврете с три короба, — объявил он, закончив осмотр. — Да и времени нет — сейчас начнется муштра. Выходите, живо! Эй, ты!
Вакар понял, что тритон обращается к нему.
— Ты весь в синяках. Тебе что, задали трепку?
— Я упал, — ответил Вакар, ковыляя к воротам.
— Так и быть, на сегодня я освобождаю тебя от учений.
— Я принц Вакар из Лорска и желаю поговорить с твоим королем.
— Заткнись, пока я не передумал насчет муштры, — рявкнул тритон и ушел вслед за новобранцами.
Вакар отыскал не слишком загаженное место и устало опустился на землю. Вскоре появились два раба и утащили мертвого атланта. За день Вакар совсем извелся от скуки и даже жалел, что не отправился на ученья, невзирая на свои ушибы.
Пленники вернулись вечером и до темноты бездельничали или играли в бабки. Вакар недоумевал, как они ухитряются не сходить с ума от скуки
На следующий день принцу полегчало, и он отправился на плац. Там пленников учили строиться в боевые порядки и орудовать копьями. Вакару, опытному наезднику и фехтовальщику, вскоре дали в подчинение несколько человек. Попросив у сержанта разрешения встретиться с королем, он услышал в ответ:
— Паренек, еще одна дурацкая просьба, и тебя высекут. А теперь прикуси язык, и за работу.
Дней через десять Вакар утратил счет времени. Нигде ему не жилось так плохо, как среди солдат поневоле. Последний дикарь, и тот не пожелал бы себе подобной участи. В остроге царила грязь и процветали половые извращения. Единственный жест милосердия принц увидел там в день своего появления — когда к нему подошел негр с горстью каши. После убийства атланта пленники оставили Вакара в покое вовсе не из-за сочувствия, а лишь потому, что ненавидели его меньше, чем тритонов. Кроме того, они подчинялись железному закону «смерть стукачам». Вакар очень правильно сделал, что не пожаловался насчет трепки.
От пленных принц не узнал ничего нового. Они были глупы и постоянно ссорились друг с другом. Когда Вакар убил их вожака, они были готовы выбрать его своим предводителем. Но принц палец о палец не ударил, чтобы добиться этой сомнительной чести, и они предпочли коренастого, широкобедрого атарантийца, который в кулачном бою выбил противнику глаз.
Пока Вакар носил за пазухой кинжал, никто не задирал его. Когда отчаяние слегка отступило, принц завязал разговор с товарищами по несчастью и вытянул из них кое-какие сведения о народах и обычаях соседних земель, а также вызубрил несколько фраз каждого языка. Он давно уже придумал план спасения и в соответствии с ним поинтересовался, какая клятва считается у тритонов самой надежной.
— Они клянутся рогами Амона, — сказал ему маленький фарусиец. — Это их овцеглавый бог плодородия. Любую другую клятву они нарушат, глазом не моргнув, но эта держит их в узде. Не пойму, как можно в здравом уме выбрать себе в боги такую глупую и грязную скотину...
— Тебе все-таки посчастливится увидеть короля, — сообщил ему один из тритонов. — Веди себя почтительно в его присутствии.
— Что от меня требуется? Поцеловать его в задницу или стукнуться башкой оземь?
— Не кощунствуй! Нужно стоять на коленях, пока он не разрешит подняться. Только и всего.
Вакара отвели в прибрежную часть города, а затем проводили на борт большой красной галеры. На полуюте, в щедро разукрашенном кресле, сидел тот, ради кого приехал сюда Вакар — король Ксименон. Он был дородный, чисто выбритый, в ярких сверкающих одеждах, с золотым венком на вьющихся седых волосах. Рядом стоял телохранитель в позолоченных доспехах из змеиной кожи. В ногах короля, мурлыкая, лежал детеныш гепарда. На среднем пальце левой руки Ксименона принц заметил широкое кольцо из тусклого серого металла. Кольцо Тритона.
— Так это ты добивался встречи со мной? — спросил король.
Вакар собрался с духом.
— Государь, тебе доложили, кто я такой?
— Будто бы принц из какой-то далекой западной страны, но для нас твой титул ничего не значит. Мы не уверены, что ты говоришь правду. Ступай, займись своим делом или, клянусь ядовитыми клыками Дракса, тебе не поздоровится.
Вакар подавил соблазн отпустить язвительное замечание насчет того, как в Тритонии встречают особ королевской крови. В родном Лорске острый язык часто причинял ему неприятности, но с тех пор его жизнь так часто висела на волоске, и он научился следить за своими словами.
— Я способен положить конец вашей войне с амазонками. Это мое единственное предложение.
Поросячьи глазки короля заблестели.
— Каким же образом: ты можешь создать для меня новое оружие или знаешь кукую-то особую стратегию? Я внимаю.
— Не то и не другое, государь. Думаю, что смогу договориться с амазонками о мире.
Король порывисто наклонился вперед.
— Мир? На каких условиях? У тебя есть причины считать, что эти шлюхи готовы сдаться?
— Вовсе нет.
— Так ты предлагаешь сдаться нам? Да я прикажу содрать с тебя шкуру...
— Нет, государь, я подразумеваю взаимовыгодный договор с соблюдением прав обеих сторон. Может, это и не даст тебе всего, на что ты рассчитываешь, но зато потом ты повоюешь с ними так, как положено воевать мужчине и женщине — на мягкой постели...
Вакар спорил с королем Ксименоном еще четверть часа, дивясь собственному красноречию. Он расписывал прелести мирного сосуществования, пока король, корчась от похоти, не сказал:
— Блестящая идея. Давно пора ее осуществить, но при наших разногласиях и кровной вражде ни мы, ни женщины не пытались сделать первый шаг. Ты, как человек со стороны, имеешь преимущества. Королева Арамне — настоящая красавица, и неплохо бы скрепить мирный договор нашим браком.
— Я сделаю все от меня зависящее.
— Если тебе удастся замирить тритонов с амазонками и притащить Арамне в мою постель, то, пожалуй, можешь сам выбрать себе награду.
— Государь, я уже выбрал ее.
— В самом деле? И что же ты просишь?
— Кольцо Тритона.
— Ты с ума сошел! — вскричал король, пряча за спиной руку с тусклым металлическим кольцом. — Я прикажу тебя...
В это мгновение человек, стоявший рядом с троном, наклонился к королю и что-то шепнул ему на ухо. Они посовещались, и король сказал Вакару:
— Твоя цена невероятно высока. Но мы согласны дать тебе столько золота, сколько сможешь унести.
— Нет, государь.
Король взревел, осыпал Вакара угрозами и принялся торговаться, но Вакар был непоколебим. Наконец Ксименон сказал:
— Если бы ты не застал нас в тот момент, когда длительное воздержание едва не свело нас с ума... Но будь по твоему: уладишь это дело — получишь кольцо.
— Поклянись рогами Амона.
Изумленный король уставился на него.
— Я вижу, ты успел очень хорошо изучить наши обычаи. Клянусь святыми рогами Амона, что, если ты добьешься взаимовыгодного союза с амазонками, который не ущемит наши мужские права, и женишь меня на королеве Арамне, я отдам тебе кольцо тритонов. Сфаксос, ты свидетель, — сказал он вельможе. Потом король вновь обратился к Вакару: — Теперь ты доволен? Отлично. Когда отправляешься на Херронекс?
Глава 12
Вакару очень хотелось есть, но он не нашел в себе сил для столь жестокого состязания. Когда узники слегка утолили голод, шум вокруг ведер унялся.
— Эй, чужак! — позвал его один из обидчиков. Вакар оторвался от гнетущих раздумий, поднял голову и увидел чернокожего. Тот протягивал руку принцу.
Вакар подставил ладони ковшиком и получил пригоршню размазни.
— Ты, вижу, сейчас не можешь сам о себе позаботиться, — сказал негр. — Когда ребята в следующий раз захотят с тобой поиграть, не будь дураком.
— Спасибо, — поблагодарил Вакар, набив кашей рот.
На следующее утро пришел тот же тритон, на сей раз с полным передником черствого хлеба. Вакар подобрался к куче-мале и схватил кусок, упавший ему под ноги. Он уже направился в свой угол, но тут по плечу скользнула длинная рука и вырвала хлеб.
Вакар резко обернулся. Светловолосый атлант, отнявший у принца добычу, сразу вонзил в нее зубы. Он был богатырского сложения — самый рослый в этом загоне для людей, — а потому держался нагло. Даже не взглянув на Вакара, он пошел прочь.
Вакар побагровел, его рука скользнула под рубашку и вынырнула с кинжалом. Спустя миг клинок погрузился в широкую шею атланта. Тот захрипел, дернулся и рухнул на землю.
Остальные пленники возбужденно загомонили на добром десятке языков. Теперь они глядели на Вакара гораздо почтительнее, чем прежде. Принц стоял над мертвецом с окровавленным кинжалом в руке.
— А ну, быстро спрячь эту штуку, через минуту здесь будет стража, — посоветовал один из пленных.
Похоже, так и следовало поступить. Вакар вытер кинжал о кожаный килт атланта, развязал ремешки под своей рубашкой и снял ножны. Затем он выкопал пальцами ямку в земле, зарыл в нее оружие и притоптал землю. Едва он управился, вошли двое тритонов. Увидев труп, один из них заорал:
— Что случилось? Кто это сделал? Эй, ты, признавайся!
Тот, к кому они обращались, ответил:
— Не знаю, я в это время облегчался, стоял спиной к остальным. Услышал возню, а когда оглянулся, он был уже мертв.
Тритон задал те же вопросы другим пленникам, но получил похожие ответы.
— Я играл в бабки, ничего не видел, а я дрых...
— Построиться и раздеться! — приказал тритон и прошел вдоль шеренгу, обыскивая жалкие лохмотья пленников. — Надо бы вас пытать, но овчинка не стоит выделки — вы все равно наврете с три короба, — объявил он, закончив осмотр. — Да и времени нет — сейчас начнется муштра. Выходите, живо! Эй, ты!
Вакар понял, что тритон обращается к нему.
— Ты весь в синяках. Тебе что, задали трепку?
— Я упал, — ответил Вакар, ковыляя к воротам.
— Так и быть, на сегодня я освобождаю тебя от учений.
— Я принц Вакар из Лорска и желаю поговорить с твоим королем.
— Заткнись, пока я не передумал насчет муштры, — рявкнул тритон и ушел вслед за новобранцами.
Вакар отыскал не слишком загаженное место и устало опустился на землю. Вскоре появились два раба и утащили мертвого атланта. За день Вакар совсем извелся от скуки и даже жалел, что не отправился на ученья, невзирая на свои ушибы.
Пленники вернулись вечером и до темноты бездельничали или играли в бабки. Вакар недоумевал, как они ухитряются не сходить с ума от скуки
На следующий день принцу полегчало, и он отправился на плац. Там пленников учили строиться в боевые порядки и орудовать копьями. Вакару, опытному наезднику и фехтовальщику, вскоре дали в подчинение несколько человек. Попросив у сержанта разрешения встретиться с королем, он услышал в ответ:
— Паренек, еще одна дурацкая просьба, и тебя высекут. А теперь прикуси язык, и за работу.
Дней через десять Вакар утратил счет времени. Нигде ему не жилось так плохо, как среди солдат поневоле. Последний дикарь, и тот не пожелал бы себе подобной участи. В остроге царила грязь и процветали половые извращения. Единственный жест милосердия принц увидел там в день своего появления — когда к нему подошел негр с горстью каши. После убийства атланта пленники оставили Вакара в покое вовсе не из-за сочувствия, а лишь потому, что ненавидели его меньше, чем тритонов. Кроме того, они подчинялись железному закону «смерть стукачам». Вакар очень правильно сделал, что не пожаловался насчет трепки.
От пленных принц не узнал ничего нового. Они были глупы и постоянно ссорились друг с другом. Когда Вакар убил их вожака, они были готовы выбрать его своим предводителем. Но принц палец о палец не ударил, чтобы добиться этой сомнительной чести, и они предпочли коренастого, широкобедрого атарантийца, который в кулачном бою выбил противнику глаз.
Пока Вакар носил за пазухой кинжал, никто не задирал его. Когда отчаяние слегка отступило, принц завязал разговор с товарищами по несчастью и вытянул из них кое-какие сведения о народах и обычаях соседних земель, а также вызубрил несколько фраз каждого языка. Он давно уже придумал план спасения и в соответствии с ним поинтересовался, какая клятва считается у тритонов самой надежной.
— Они клянутся рогами Амона, — сказал ему маленький фарусиец. — Это их овцеглавый бог плодородия. Любую другую клятву они нарушат, глазом не моргнув, но эта держит их в узде. Не пойму, как можно в здравом уме выбрать себе в боги такую глупую и грязную скотину...
* * *
Около месяца протомился Вакар в остроге, а затем тритоны объявили, что подготовка новобранцев закончена и их переводят в другое место. Но Вакара не отправили вместе с остальными.— Тебе все-таки посчастливится увидеть короля, — сообщил ему один из тритонов. — Веди себя почтительно в его присутствии.
— Что от меня требуется? Поцеловать его в задницу или стукнуться башкой оземь?
— Не кощунствуй! Нужно стоять на коленях, пока он не разрешит подняться. Только и всего.
Вакара отвели в прибрежную часть города, а затем проводили на борт большой красной галеры. На полуюте, в щедро разукрашенном кресле, сидел тот, ради кого приехал сюда Вакар — король Ксименон. Он был дородный, чисто выбритый, в ярких сверкающих одеждах, с золотым венком на вьющихся седых волосах. Рядом стоял телохранитель в позолоченных доспехах из змеиной кожи. В ногах короля, мурлыкая, лежал детеныш гепарда. На среднем пальце левой руки Ксименона принц заметил широкое кольцо из тусклого серого металла. Кольцо Тритона.
— Так это ты добивался встречи со мной? — спросил король.
Вакар собрался с духом.
— Государь, тебе доложили, кто я такой?
— Будто бы принц из какой-то далекой западной страны, но для нас твой титул ничего не значит. Мы не уверены, что ты говоришь правду. Ступай, займись своим делом или, клянусь ядовитыми клыками Дракса, тебе не поздоровится.
Вакар подавил соблазн отпустить язвительное замечание насчет того, как в Тритонии встречают особ королевской крови. В родном Лорске острый язык часто причинял ему неприятности, но с тех пор его жизнь так часто висела на волоске, и он научился следить за своими словами.
— Я способен положить конец вашей войне с амазонками. Это мое единственное предложение.
Поросячьи глазки короля заблестели.
— Каким же образом: ты можешь создать для меня новое оружие или знаешь кукую-то особую стратегию? Я внимаю.
— Не то и не другое, государь. Думаю, что смогу договориться с амазонками о мире.
Король порывисто наклонился вперед.
— Мир? На каких условиях? У тебя есть причины считать, что эти шлюхи готовы сдаться?
— Вовсе нет.
— Так ты предлагаешь сдаться нам? Да я прикажу содрать с тебя шкуру...
— Нет, государь, я подразумеваю взаимовыгодный договор с соблюдением прав обеих сторон. Может, это и не даст тебе всего, на что ты рассчитываешь, но зато потом ты повоюешь с ними так, как положено воевать мужчине и женщине — на мягкой постели...
Вакар спорил с королем Ксименоном еще четверть часа, дивясь собственному красноречию. Он расписывал прелести мирного сосуществования, пока король, корчась от похоти, не сказал:
— Блестящая идея. Давно пора ее осуществить, но при наших разногласиях и кровной вражде ни мы, ни женщины не пытались сделать первый шаг. Ты, как человек со стороны, имеешь преимущества. Королева Арамне — настоящая красавица, и неплохо бы скрепить мирный договор нашим браком.
— Я сделаю все от меня зависящее.
— Если тебе удастся замирить тритонов с амазонками и притащить Арамне в мою постель, то, пожалуй, можешь сам выбрать себе награду.
— Государь, я уже выбрал ее.
— В самом деле? И что же ты просишь?
— Кольцо Тритона.
— Ты с ума сошел! — вскричал король, пряча за спиной руку с тусклым металлическим кольцом. — Я прикажу тебя...
В это мгновение человек, стоявший рядом с троном, наклонился к королю и что-то шепнул ему на ухо. Они посовещались, и король сказал Вакару:
— Твоя цена невероятно высока. Но мы согласны дать тебе столько золота, сколько сможешь унести.
— Нет, государь.
Король взревел, осыпал Вакара угрозами и принялся торговаться, но Вакар был непоколебим. Наконец Ксименон сказал:
— Если бы ты не застал нас в тот момент, когда длительное воздержание едва не свело нас с ума... Но будь по твоему: уладишь это дело — получишь кольцо.
— Поклянись рогами Амона.
Изумленный король уставился на него.
— Я вижу, ты успел очень хорошо изучить наши обычаи. Клянусь святыми рогами Амона, что, если ты добьешься взаимовыгодного союза с амазонками, который не ущемит наши мужские права, и женишь меня на королеве Арамне, я отдам тебе кольцо тритонов. Сфаксос, ты свидетель, — сказал он вельможе. Потом король вновь обратился к Вакару: — Теперь ты доволен? Отлично. Когда отправляешься на Херронекс?
Глава 12
РОГА АМОНА
Королева Арамне действительно обладала впечатляющей внешностью. Ростом она была с Вакара, широкоплечая, мужеподобная. Она встретила парламентера и свата на своей весельной барке, сидя на троне в свободной короткой тунике, которая оставляла одну грудь обнаженной. Жемчуг ее диадемы горел, подобно факелу, тяжелый подбородок опирался на могучий кулак. Вакар предположил, что ей лет тридцать пять-тридцать шесть.
— Принц Вакар, слова твои убедительны, — произнесла она. — Однако брак между мною и королем Ксименоном требует обоюдного согласия. Прежде чем я приму решение, мы воспользуемся услугами гадалки. Цоута, приступай!
Служанки засуетились — одни установили на палубе маленькую медную кадильницу на треноге, другие приволокли обнаженного мужчину и заставили опуститься перед кадильницей на колени. Никто не потрудился объяснить Вакару, откуда взялся этот мужчина, сам же принц бчагоразумно воздержался от расспросов.
Пожилая женщина — скорее всего, верховная жрица или сивилла — помолилась, а затем мужчину вынудили опустить голову. Старуха Цоута умело перерезала ему горло, и кровь потекла в чашу. Когда на горле жертвы перестали лопаться алые пузыри, амазонки бросили труп за борт, и к нему тотчас ринулись крокодилы.
Цоута долго смотрела в чашу. Потом макнула в кровь палец, лизнула его и сказала:
— Государыня, в целом дельце выгорит.
— И это все? — спросила Арамне.
— Все, государыня.
— Я готова уступить, — объявила королева Вакару. — У меня лишь несколько пустяковых условий, однако словами ты не отделаешься.
— Я к твоим услугам, государыня. — Вакар задумался о том, какой сюрприз преподнесет ему судьба на этот раз.
— Прежде чем я поведу свой народ по новому пути, мне необходимо самой испробовать удовольствия, обещанные королем Ксименоном.
У Вакара полезли вверх густые брови.
— Госпожа, ты имеешь в виду...
— Ты должен лично посетить меня сегодня ночью. — На высокомерном лице королевы появилась еле заметная улыбка. — Я уж и позабыла, что это такое... — любовь мужчины.
«Ну, зато мне это последнее испытание не в диковинку, — подумал Вакар, — хотя еще ни разу не приходилось заниматься любовью под страхом смерти».
— Вакар, если вдруг, волею судеб, король Ксименон покинет этот мир, ты бы не хотел...
— Я не смел даже мечтать о такой чести! Но, увы, долг зовет меня на родину, — ответил принц, считая, что иметь дело с невестой, которая уже вполне готова стать вдовой, по меньшей мере неблагоразумно. — Кстати, у вас, амазонок, принято завтракать? Я бы сейчас сожрал целого зверя из тех, кого вы называете гиппопотамами.
Арамне вздохнула.
— Ох, уж эти мужчины! Чего только не насулят, чтобы получить удовольствие, а потом сразу убегают. В суете своей гораздо меньше думают о той, с кем делили постель минувшей ночью, чем о любимой собаке или соколе.
Наконец все было улажено. Решено было, что в знак обоюдного доверия оба суверена выйдут на барках на середину озера, королева Арамне посетит судно Ксименона и подпишет договор, а затем король отправится на ее барку, где его будет ждать свадебная церемония и пир.
Наступил урочный час, и ялик с королевой на борту в два счета преодолел короткое расстояние до мужской барки. Когда алый шар солнца окунулся в голубую дымку горизонта, Арамне в сопровождении небольшой свиты амазонок поднялась на борт судна Ксименона.
На полуюте стоял стол, на нем Сфаксос, министр Ксименона, расстелил большой коричневый папирус и прочитал текст договора. Король и королева поклялись Амоном, Драксом и всеми прочими богами Тритонии соблюдать условия мира. За сим последовал бесконечный перечень бедствий и горестей, которые должны будут пасть на их головы, если они нарушат клятву. В конце концов (поскольку оба не умели писать) они придавили к папирусу печати и скрепили узы дружбы нежным поцелуем. Потом высокая женщина и грузный мужчина двинулись к массивному, под стать им самим, трапу, смеясь какой-то интимной шутке. Сфаксос шел следом. Прежде чем перешагнуть через фальшборт, королева оглянулась и сказала:
— Принц Вакар, тебя мы тоже приглашаем. Что за свадьба без свата?
Ухмыляясь, Вакар пошел за ними. Ему не терпелось получить кольцо и отправиться восвояси, но он не видел вреда в доброй попойке. Боги свидетели, он достаточно выстрадал в вонючем курятнике тритонов, питаясь только ячневой кашей и черствым хлебом.
На барке королевы жрец Амона совершил свадебный ритуал. Король перерезал горло белому ягненку и оросил кровью алтарь. Окунув палец в кровь, он нарисовал символ на лбу королевы, затем она подвергла его точно такой же процедуре. Объединенный хор мужчин и женщин исполнил хвалебную песнь богам Тритонии, затем певцы и певицы стали игриво хлопать и щипать друг друга пониже спины Вакар, очень довольный собой, сказал:
— А теперь, государь, позволь напомнить наш уговор.
Король Ксименон широко улыбнулся и свинтил кольцо с жирного пальца.
— Держи! — Он опустил кольцо на ладонь Вакара. — А теперь, — обратился король к своей свите, — до начала пира надо уладить еще одну пустяковую проблему. Схватить его!
Не успел Вакар опомниться, как в него вцепились мускулистые руки. У принца от изумления отвисла челюсть, когда король шагнул вперед и вырвал кольцо из его руки.
— Я его позаимствую. — Ксименон снова надел кольцо на палец и указал на Вакара. — Разденьте его для жертвоприношения.
— Эй! — воскликнул Вакар. — Ты что, с ума сошел? Что ты затеял?
— Мы собираемся принести тебя в жертву Драксу, — ответил Ксименон.
— Но почему, клянусь очками Лира?!
— По двум причинам. Во-первых, последнее время мы уделяли старине Драксу маловато внимания. Занятно, что с тех пор, как я завладел этим кольцом, ни один бог не посетил меня в моих сновидениях. Во-вторых, я поклялся рогами Амона отдать тебе кольцо, но я не клялся оставить тебе взамен жизнь и свободу. Я не могу позволить, чтобы такой ценный талисман покинул мое королевство.
— Ладно, забирай себе проклятую безделушку! — обливаясь потом, завопил Вакар, когда стражники срывали с него пышные тритонские одеяния, которые Ксименон одолжил ему на время переговоров.
— Нет, отданное под принуждением не может считаться законным подарком. Но, с другой стороны, когда ты умрешь, не имея наследников в Тритони, твоя собственность достанется престолу. Следовательно, лишь убив тебя, я и клятву сдержу, и кольцо сохраню.
— Королева Арамне! — вскричал Вакар. — Сделай же что-нибудь!
Королева холодно улыбнулась.
— Тебе не повезло, я полностью согласна с моим консортом. Мы решили твою судьбу на его барке, пока ты пялился на флейтисток. И с чего бы тебе жаловаться? Мужчины получше тебя погибали на этом алтаре ради процветания нашей страны.
— Шлюха! — заорал Вакар, вырываясь из рук стражников. — Неужели моих ночных стараний тебе показалось мало? Почему ты предпочла мне эту жирную гиену? — Принц выкрикивал интимные подробности ночи, проведенной вместе с королевой на Херронексе. Он надеялся пробудить ревность короля и спровоцировать ссору между двумя душегубами, а затем сбежать в суматохе или, по меньшей мере, испортить им праздник.
— Будь ты мудрее, держал бы рот на замке и принял легкую смерть, — с насмешливой улыбкой проговорил король. — Но теперь за оскорбление королевы ты получишь дополнительное наказание. Выпороть его!
— Сколько ударов, государь? — прозвучал голос позади Вакара.
— Пока я не прикажу остановиться.
Зажглись первые звезды. Вакару связали руки и вздернули их над головой принца. Покачиваясь, он застыл, стоя на цыпочках. В ожидании порки Вакар твердо решил, что лишит своих мучителей удовольствия видеть его плачущим и слышать его крики.
Но когда бич, просвистев в воздухе, приложился к голой спине, боль, точно молния, пронзила все его существо, и Вакар обнаружил, что такую порку гораздо труднее вытерпеть, чем ему представлялось. Первые два удара принц принял в молчании, после третьего — крякнул, а на четвертом вскрикнул сквозь зубы. Потом он вопил благим матом, а теплая кровь струилась по спине.
Бич свистел и хлопал, свистел и хлопал. Вакар дергался и кричал под ударами, и ненавидел себя за это, но боль заполнила вселенную целиком. Надо что-то сделать... хоть что-нибудь...
И тут на выручку пришла его природная изобретательность, вернее, то, что от нее осталось. Нечеловеческим усилием воли он подавил крики и заставил себя расслабиться. Ноги обмякли, голова поникла, глаза закрылись... Еще несколько ударов, и порка прекратилась.
— Скис, ублюдок, — проворчал один из его палачей. — Что теперь, господин?
— Приведите его в чувство, — приказал король.
Веревку на запястьях Вакара развязали, и принц растянулся на забрызганной кровью палубе. Даже когда его сильно пнули ногой в бок, а на голову обрушили поток холодной воды, он не подал признаков жизни.
— Довольно тратить на него время, — промолвила королева. — Принесите его в жертву, и пойдем пировать. Я есть хочу.
— С удовольствием, — отозвался король. — Тащите его к алтарю. Сфаксас, эта честь предоставляется тебе.
Вакара поволокли по палубе к маленькому алтарю, где в ходе свадебной церемонии был заколот ягненок. Лорск видел сквозь чуть приоткрытые ресницы, как министр достает широкий нож и пробует остроту лезвия большим пальцем, а король стоит поблизости, прислонясь спиной к планширу.
Вакар предельно расслабился, чтобы тритонам было тяжелее его тащить. Доставив его к алтарю, они подозвали еще несколько слуг, и те помогли уложить принца как положено — по меркам Тритонии Вакар был богатырем.
И вот наступило мгновение, когда хватка ослабла: тритоны уперлись ногами в палубу, взваливая жертву на алтарь. Собрав все свои силы, Вакар вырвался, присел и нанес ближайшему тритону удар в живот, от которого слуга Ксименона сложился пополам и захрипел. Кто-то завопил:
— Осторожно! Держите его, он...
Отовсюду к Вакару потянулись руки. Не дожидаясь, пока слуги короля вцепятся в его обнаженное тело, скользкое от пота и крови, принц пронесся мимо Сфаксаса, который так и застыл, разинув рот и занеся над головой ритуальный нож. По пути Вакар так двинул министру в ухо, что тот замертво растянулся на палубе.
Теперь только один человек отделял Вакара от борта — король Ксименон. В трех шагах от него Вакар упал на четвереньки, как атлет, готовый к забегу на сто ярдов, и рванул вперед. По окровавленной спине скользнули пальцы тритонов. Ксименон успел выхватить из-за кушака пальстаб с серебряной рукоятью, и бронзовый топорик взлетел, чтобы раскроить Вакару череп.
Не дожидаясь, пока опустится пальстаб, Вакар прыгнул вперед и толкнул короля в грудь вытянутыми руками. И тут же впился пальцами в его шею, оцарапав ухо о щетину на королевском подбородке. Король перевалился через фальшборт. На мгновение в воздухе сверкнули его сапоги, а затем он камнем ринулся вниз. Вакар тоже нырнул в темную воду, не выпуская Ксименона из мертвой хватки.
Как только они подняли тучу брызг, принц разжал пальцы. Открыв под водой глаза, лорск увидел в облаке пузырей силуэт короля Ксименона, а рядом — заросшее водорослями днище галеры и королевский пальстаб, который, кувыркаясь, шел ко дну. Когда Вакар вынырнул, до него донесся придушенный крик барахтающегося короля. А на палубе, в нескольких футах над его головой, царил бедлам.
Вакар сделал глубокий вдох и снова исчез под водой. Схватив ногу в сандалии, которая брыкалась под тогой, он потащил ее вниз. Король тем временем, выпучив глаза, пускал пузыри. Вакар вспомнил, что тритоны не умеют плавать. Но даже если Ксименон — исключение, у принца имелось одно преимущество: на нем было мало одежды и не было никаких драгоценностей. Тем временем король рванулся наверх, неистово молотя руками и суча ногами, но Вакар вновь схватил его и увлек ко дну.
И тут Вакар почувствовал движение за спиной — кто-то огромный приближался, разрезая воду. Оглянувшись, принц увидел крокодила — громадного, не меньше сорока футов длиной.
Вакар отпустил короля как раз в тот момент, когда крокодил бросился на них с тигриным проворством. Принц едва успел увернуться; огромная пасть разверзлась, и острые зубы вонзились в тело Ксименона. Чудовище пронеслось мимо Вакара, лениво помахивая зубчатым хвостом, и оцарапало Вакара твердой, как дубовая кора, кожей.
Принц вынырнул на поверхность на изрядном расстоянии от барки, протер глаза и вытряхнул воду из ушей. По палубе в панике носились придворные, все кричали: одни требовали луки, другие — копья, а третьи — весла.
В полете стрелы от Вакара покачивалось на воде судно короля. Вакар поплыл к нему так быстро, как не плавал еще никогда в жизни. По пути он сочинял правдоподобную историю и прислушивался: не раздастся ли за спиной плеск весел? Он услышал этот звук на полпути к барке Ксименона, и в тот же миг поблизости в воду плюхнулась стрела.
Страх придал ему сил. Вторая стрела упала совсем рядом, но барка Ксименона была уже близко, над фальшбортом замелькали взволнованные лица. Кто-то прокричал:
— Во имя Дракса, что там произошло?
— Канат! — крикнул Вакар.
Весла барки Ксименона осторожно опустились на воду — гребцы боялись утопить Вакара. По израненной спине ударил тяжелый канат; Вакар вцепился в него, но подняться самостоятельно не хватило сил. В конце концов ему бросили спасательный круг; извиваясь, принц втиснулся в него и его втянули на палубу.
— Они убили короля! — прохрипел Вакар. — Заманили в ловушку! Перерезали горло государю, Сфаксосу и всем остальным тритонам. Меня тоже хотели прикончить, но я прыгнул за борт.
Столпившиеся вокруг тритоны загомонили в изумлении и ужасе.
— А вдруг он лжет? — с подозрением проговорил капитан, внимательно глядя на Вакара.
— Посмотри на мою спину. Разве это похоже на выдумку?
Капитан заревел от ярости.
— Я с самого начала ожидал подвоха! Хватайте весла, мы потопим их прежде, чем они ускользнут. Гребите, гребите!
Барка Ксименона, набирая скорость, шла наперерез судну амазонок. Когда до цели было рукой подать, весла на судне королевы снова пришли в движение. Но барка короля неслась слишком быстро, и амазонки не успели увернуться. Раздались вопли, и в сумерках Вакар разглядел, как по палубе, размахивая руками, бегают женщины.
Раздался оглушительный грохот: барка Ксименона протаранила судно королевы, словно оно было сделано из папируса. Затрещали борта, и барка Арамне превратилась в груду щепок, канатов, весел, золотых украшений, ярких драпировок и мельтешащих человеческих конечностей. Корабль Ксименона разрубил ее надвое и пошел дальше, волоча за собой зацепившиеся за таран канаты.
— Принц Вакар, слова твои убедительны, — произнесла она. — Однако брак между мною и королем Ксименоном требует обоюдного согласия. Прежде чем я приму решение, мы воспользуемся услугами гадалки. Цоута, приступай!
Служанки засуетились — одни установили на палубе маленькую медную кадильницу на треноге, другие приволокли обнаженного мужчину и заставили опуститься перед кадильницей на колени. Никто не потрудился объяснить Вакару, откуда взялся этот мужчина, сам же принц бчагоразумно воздержался от расспросов.
Пожилая женщина — скорее всего, верховная жрица или сивилла — помолилась, а затем мужчину вынудили опустить голову. Старуха Цоута умело перерезала ему горло, и кровь потекла в чашу. Когда на горле жертвы перестали лопаться алые пузыри, амазонки бросили труп за борт, и к нему тотчас ринулись крокодилы.
Цоута долго смотрела в чашу. Потом макнула в кровь палец, лизнула его и сказала:
— Государыня, в целом дельце выгорит.
— И это все? — спросила Арамне.
— Все, государыня.
— Я готова уступить, — объявила королева Вакару. — У меня лишь несколько пустяковых условий, однако словами ты не отделаешься.
— Я к твоим услугам, государыня. — Вакар задумался о том, какой сюрприз преподнесет ему судьба на этот раз.
— Прежде чем я поведу свой народ по новому пути, мне необходимо самой испробовать удовольствия, обещанные королем Ксименоном.
У Вакара полезли вверх густые брови.
— Госпожа, ты имеешь в виду...
— Ты должен лично посетить меня сегодня ночью. — На высокомерном лице королевы появилась еле заметная улыбка. — Я уж и позабыла, что это такое... — любовь мужчины.
«Ну, зато мне это последнее испытание не в диковинку, — подумал Вакар, — хотя еще ни разу не приходилось заниматься любовью под страхом смерти».
* * *
Когда на следующее утро Вакар, усталый и осунувшийся, взглянул на свое отражение в серебряном зеркале королевы Арамне, солнце стояло уже высоко. Он пошарил вокруг в поисках бритвы, а королева позади него потянулась на своем ложе, как ленивая львица, и сказала:— Вакар, если вдруг, волею судеб, король Ксименон покинет этот мир, ты бы не хотел...
— Я не смел даже мечтать о такой чести! Но, увы, долг зовет меня на родину, — ответил принц, считая, что иметь дело с невестой, которая уже вполне готова стать вдовой, по меньшей мере неблагоразумно. — Кстати, у вас, амазонок, принято завтракать? Я бы сейчас сожрал целого зверя из тех, кого вы называете гиппопотамами.
Арамне вздохнула.
— Ох, уж эти мужчины! Чего только не насулят, чтобы получить удовольствие, а потом сразу убегают. В суете своей гораздо меньше думают о той, с кем делили постель минувшей ночью, чем о любимой собаке или соколе.
* * *
Следующие несколько дней Вакар сновал между Мене и Херронексом, а тем временем Ксименон и Арамне обсуждали условия мирного договора, с пеной у рта спорили о правах, которые получит в воссоединенной империи Тритония каждая сторона, готовились к свадьбе и решали множество других проблем.Наконец все было улажено. Решено было, что в знак обоюдного доверия оба суверена выйдут на барках на середину озера, королева Арамне посетит судно Ксименона и подпишет договор, а затем король отправится на ее барку, где его будет ждать свадебная церемония и пир.
Наступил урочный час, и ялик с королевой на борту в два счета преодолел короткое расстояние до мужской барки. Когда алый шар солнца окунулся в голубую дымку горизонта, Арамне в сопровождении небольшой свиты амазонок поднялась на борт судна Ксименона.
На полуюте стоял стол, на нем Сфаксос, министр Ксименона, расстелил большой коричневый папирус и прочитал текст договора. Король и королева поклялись Амоном, Драксом и всеми прочими богами Тритонии соблюдать условия мира. За сим последовал бесконечный перечень бедствий и горестей, которые должны будут пасть на их головы, если они нарушат клятву. В конце концов (поскольку оба не умели писать) они придавили к папирусу печати и скрепили узы дружбы нежным поцелуем. Потом высокая женщина и грузный мужчина двинулись к массивному, под стать им самим, трапу, смеясь какой-то интимной шутке. Сфаксос шел следом. Прежде чем перешагнуть через фальшборт, королева оглянулась и сказала:
— Принц Вакар, тебя мы тоже приглашаем. Что за свадьба без свата?
Ухмыляясь, Вакар пошел за ними. Ему не терпелось получить кольцо и отправиться восвояси, но он не видел вреда в доброй попойке. Боги свидетели, он достаточно выстрадал в вонючем курятнике тритонов, питаясь только ячневой кашей и черствым хлебом.
На барке королевы жрец Амона совершил свадебный ритуал. Король перерезал горло белому ягненку и оросил кровью алтарь. Окунув палец в кровь, он нарисовал символ на лбу королевы, затем она подвергла его точно такой же процедуре. Объединенный хор мужчин и женщин исполнил хвалебную песнь богам Тритонии, затем певцы и певицы стали игриво хлопать и щипать друг друга пониже спины Вакар, очень довольный собой, сказал:
— А теперь, государь, позволь напомнить наш уговор.
Король Ксименон широко улыбнулся и свинтил кольцо с жирного пальца.
— Держи! — Он опустил кольцо на ладонь Вакара. — А теперь, — обратился король к своей свите, — до начала пира надо уладить еще одну пустяковую проблему. Схватить его!
Не успел Вакар опомниться, как в него вцепились мускулистые руки. У принца от изумления отвисла челюсть, когда король шагнул вперед и вырвал кольцо из его руки.
— Я его позаимствую. — Ксименон снова надел кольцо на палец и указал на Вакара. — Разденьте его для жертвоприношения.
— Эй! — воскликнул Вакар. — Ты что, с ума сошел? Что ты затеял?
— Мы собираемся принести тебя в жертву Драксу, — ответил Ксименон.
— Но почему, клянусь очками Лира?!
— По двум причинам. Во-первых, последнее время мы уделяли старине Драксу маловато внимания. Занятно, что с тех пор, как я завладел этим кольцом, ни один бог не посетил меня в моих сновидениях. Во-вторых, я поклялся рогами Амона отдать тебе кольцо, но я не клялся оставить тебе взамен жизнь и свободу. Я не могу позволить, чтобы такой ценный талисман покинул мое королевство.
— Ладно, забирай себе проклятую безделушку! — обливаясь потом, завопил Вакар, когда стражники срывали с него пышные тритонские одеяния, которые Ксименон одолжил ему на время переговоров.
— Нет, отданное под принуждением не может считаться законным подарком. Но, с другой стороны, когда ты умрешь, не имея наследников в Тритони, твоя собственность достанется престолу. Следовательно, лишь убив тебя, я и клятву сдержу, и кольцо сохраню.
— Королева Арамне! — вскричал Вакар. — Сделай же что-нибудь!
Королева холодно улыбнулась.
— Тебе не повезло, я полностью согласна с моим консортом. Мы решили твою судьбу на его барке, пока ты пялился на флейтисток. И с чего бы тебе жаловаться? Мужчины получше тебя погибали на этом алтаре ради процветания нашей страны.
— Шлюха! — заорал Вакар, вырываясь из рук стражников. — Неужели моих ночных стараний тебе показалось мало? Почему ты предпочла мне эту жирную гиену? — Принц выкрикивал интимные подробности ночи, проведенной вместе с королевой на Херронексе. Он надеялся пробудить ревность короля и спровоцировать ссору между двумя душегубами, а затем сбежать в суматохе или, по меньшей мере, испортить им праздник.
— Будь ты мудрее, держал бы рот на замке и принял легкую смерть, — с насмешливой улыбкой проговорил король. — Но теперь за оскорбление королевы ты получишь дополнительное наказание. Выпороть его!
— Сколько ударов, государь? — прозвучал голос позади Вакара.
— Пока я не прикажу остановиться.
Зажглись первые звезды. Вакару связали руки и вздернули их над головой принца. Покачиваясь, он застыл, стоя на цыпочках. В ожидании порки Вакар твердо решил, что лишит своих мучителей удовольствия видеть его плачущим и слышать его крики.
Но когда бич, просвистев в воздухе, приложился к голой спине, боль, точно молния, пронзила все его существо, и Вакар обнаружил, что такую порку гораздо труднее вытерпеть, чем ему представлялось. Первые два удара принц принял в молчании, после третьего — крякнул, а на четвертом вскрикнул сквозь зубы. Потом он вопил благим матом, а теплая кровь струилась по спине.
Бич свистел и хлопал, свистел и хлопал. Вакар дергался и кричал под ударами, и ненавидел себя за это, но боль заполнила вселенную целиком. Надо что-то сделать... хоть что-нибудь...
И тут на выручку пришла его природная изобретательность, вернее, то, что от нее осталось. Нечеловеческим усилием воли он подавил крики и заставил себя расслабиться. Ноги обмякли, голова поникла, глаза закрылись... Еще несколько ударов, и порка прекратилась.
— Скис, ублюдок, — проворчал один из его палачей. — Что теперь, господин?
— Приведите его в чувство, — приказал король.
Веревку на запястьях Вакара развязали, и принц растянулся на забрызганной кровью палубе. Даже когда его сильно пнули ногой в бок, а на голову обрушили поток холодной воды, он не подал признаков жизни.
— Довольно тратить на него время, — промолвила королева. — Принесите его в жертву, и пойдем пировать. Я есть хочу.
— С удовольствием, — отозвался король. — Тащите его к алтарю. Сфаксас, эта честь предоставляется тебе.
Вакара поволокли по палубе к маленькому алтарю, где в ходе свадебной церемонии был заколот ягненок. Лорск видел сквозь чуть приоткрытые ресницы, как министр достает широкий нож и пробует остроту лезвия большим пальцем, а король стоит поблизости, прислонясь спиной к планширу.
Вакар предельно расслабился, чтобы тритонам было тяжелее его тащить. Доставив его к алтарю, они подозвали еще несколько слуг, и те помогли уложить принца как положено — по меркам Тритонии Вакар был богатырем.
И вот наступило мгновение, когда хватка ослабла: тритоны уперлись ногами в палубу, взваливая жертву на алтарь. Собрав все свои силы, Вакар вырвался, присел и нанес ближайшему тритону удар в живот, от которого слуга Ксименона сложился пополам и захрипел. Кто-то завопил:
— Осторожно! Держите его, он...
Отовсюду к Вакару потянулись руки. Не дожидаясь, пока слуги короля вцепятся в его обнаженное тело, скользкое от пота и крови, принц пронесся мимо Сфаксаса, который так и застыл, разинув рот и занеся над головой ритуальный нож. По пути Вакар так двинул министру в ухо, что тот замертво растянулся на палубе.
Теперь только один человек отделял Вакара от борта — король Ксименон. В трех шагах от него Вакар упал на четвереньки, как атлет, готовый к забегу на сто ярдов, и рванул вперед. По окровавленной спине скользнули пальцы тритонов. Ксименон успел выхватить из-за кушака пальстаб с серебряной рукоятью, и бронзовый топорик взлетел, чтобы раскроить Вакару череп.
Не дожидаясь, пока опустится пальстаб, Вакар прыгнул вперед и толкнул короля в грудь вытянутыми руками. И тут же впился пальцами в его шею, оцарапав ухо о щетину на королевском подбородке. Король перевалился через фальшборт. На мгновение в воздухе сверкнули его сапоги, а затем он камнем ринулся вниз. Вакар тоже нырнул в темную воду, не выпуская Ксименона из мертвой хватки.
Как только они подняли тучу брызг, принц разжал пальцы. Открыв под водой глаза, лорск увидел в облаке пузырей силуэт короля Ксименона, а рядом — заросшее водорослями днище галеры и королевский пальстаб, который, кувыркаясь, шел ко дну. Когда Вакар вынырнул, до него донесся придушенный крик барахтающегося короля. А на палубе, в нескольких футах над его головой, царил бедлам.
Вакар сделал глубокий вдох и снова исчез под водой. Схватив ногу в сандалии, которая брыкалась под тогой, он потащил ее вниз. Король тем временем, выпучив глаза, пускал пузыри. Вакар вспомнил, что тритоны не умеют плавать. Но даже если Ксименон — исключение, у принца имелось одно преимущество: на нем было мало одежды и не было никаких драгоценностей. Тем временем король рванулся наверх, неистово молотя руками и суча ногами, но Вакар вновь схватил его и увлек ко дну.
И тут Вакар почувствовал движение за спиной — кто-то огромный приближался, разрезая воду. Оглянувшись, принц увидел крокодила — громадного, не меньше сорока футов длиной.
Вакар отпустил короля как раз в тот момент, когда крокодил бросился на них с тигриным проворством. Принц едва успел увернуться; огромная пасть разверзлась, и острые зубы вонзились в тело Ксименона. Чудовище пронеслось мимо Вакара, лениво помахивая зубчатым хвостом, и оцарапало Вакара твердой, как дубовая кора, кожей.
Принц вынырнул на поверхность на изрядном расстоянии от барки, протер глаза и вытряхнул воду из ушей. По палубе в панике носились придворные, все кричали: одни требовали луки, другие — копья, а третьи — весла.
В полете стрелы от Вакара покачивалось на воде судно короля. Вакар поплыл к нему так быстро, как не плавал еще никогда в жизни. По пути он сочинял правдоподобную историю и прислушивался: не раздастся ли за спиной плеск весел? Он услышал этот звук на полпути к барке Ксименона, и в тот же миг поблизости в воду плюхнулась стрела.
Страх придал ему сил. Вторая стрела упала совсем рядом, но барка Ксименона была уже близко, над фальшбортом замелькали взволнованные лица. Кто-то прокричал:
— Во имя Дракса, что там произошло?
— Канат! — крикнул Вакар.
Весла барки Ксименона осторожно опустились на воду — гребцы боялись утопить Вакара. По израненной спине ударил тяжелый канат; Вакар вцепился в него, но подняться самостоятельно не хватило сил. В конце концов ему бросили спасательный круг; извиваясь, принц втиснулся в него и его втянули на палубу.
— Они убили короля! — прохрипел Вакар. — Заманили в ловушку! Перерезали горло государю, Сфаксосу и всем остальным тритонам. Меня тоже хотели прикончить, но я прыгнул за борт.
Столпившиеся вокруг тритоны загомонили в изумлении и ужасе.
— А вдруг он лжет? — с подозрением проговорил капитан, внимательно глядя на Вакара.
— Посмотри на мою спину. Разве это похоже на выдумку?
Капитан заревел от ярости.
— Я с самого начала ожидал подвоха! Хватайте весла, мы потопим их прежде, чем они ускользнут. Гребите, гребите!
Барка Ксименона, набирая скорость, шла наперерез судну амазонок. Когда до цели было рукой подать, весла на судне королевы снова пришли в движение. Но барка короля неслась слишком быстро, и амазонки не успели увернуться. Раздались вопли, и в сумерках Вакар разглядел, как по палубе, размахивая руками, бегают женщины.
Раздался оглушительный грохот: барка Ксименона протаранила судно королевы, словно оно было сделано из папируса. Затрещали борта, и барка Арамне превратилась в груду щепок, канатов, весел, золотых украшений, ярких драпировок и мельтешащих человеческих конечностей. Корабль Ксименона разрубил ее надвое и пошел дальше, волоча за собой зацепившиеся за таран канаты.