де Камп Лайон Спрэг. Королева Замбы

   Догадываясь, что случилось с предыдущими одиннадцатью, Виктор вынул кастет и показал его королю:
   - Это дозволено?
   - Нет, нет, нет! Мы не дикари с Колофтских болот, чтобы молотить друг друга кулаками.
   - Тогда арбалеты, без доспехов, пешими, - решил Хассельборг, прикинув, что мастер стрельбы из винтовки получает наилучший шанс именно с этим оружием. - Вам придется дать мне пару дней на тренировку.
   - Принято, - согласился Джам. - Это будет отличная схватка, так как я главный охотник с арбалетом в Рузе. Видел мою коллекцию голов?
   - Вы имеете в виду те, что на кольях над городскими воротами? Я счел их довольно пошлым выставлением напоказ своих достижений.
   - Нет, дурак, голов убитых мной зверей! Ваша Грозность, позвольте мне настоять, чтобы вы приставили к этому мерзавцу стражу, дабы он не скрылся в ночи.
   - Это справедливо, - ответил король. - Господин Кавир, слушайте мой приказ: перевезти все свое снаряжение в королевский дворец. Я пришлю людей, чтобы помочь вам.
   А Виктор мысленно добавил: чтобы помешать сделать рывок к свободе.
   Глаза Фории расширились от ужаса, когда ее герой рассказал о предстоящем бое. А Хасте посетовал:
   - Какое безрассудство эти поединки! Совет в Мише недвусмысленно осудил их. Мы, священнослужители, долго старались убедить знать, что дуэль не что иное, как греховная глупость. Но дворяне бросали нам в лицо нашу же собственную астрологию, говоря: разве звезды не даруют победу тому, чье торжество предопределено? Признаюсь, этот довод действовал обескураживающе.
   Хассельборг отправился к себе собираться, и Фория последовала за ним, властно велев паре приставленных к нему стражников:
   - Оставайтесь за дверью, смерды! Приказываю!
   Стражники то ли знали, что перед ними привилегированная особа, то ли сочли, что с такой деспотичной юной леди лучше не спорить.
   Войдя в покои, она бросилась Виктору на шею и воскликнула:
   - Мой герой! Любовь моя! Могу ли я что-нибудь сделать для твоего спасения?
   - Вообще-то, да, - сказал он. - Ты не пришьешь пару подушечек в рукава моей старой куртки?
   - Пришить подушечки? Что ты имеешь в виду?
   Он терпеливо вывернул куртку наизнанку и объяснил, что именно требуется.
   - А, теперь я понимаю, - догадалась она. - Швея я никудышная, но все равно не позволила бы сделать это никому другому. Когда ты наденешь свою куртку, оккультная сила моей любви проникнет в твою кровь и придаст тебе мощи и мужества для великих подвигов.
   - Это было бы неплохо, - только и ответил Виктор, укладывая вещи.
   - Так и произойдет. Смертью этого грязного мерзавца ты отомстишь за мои унижения.
   Некоторое время Фория молчала, неловко работая иглой, затем оторвалась от шитья и спросила:
   - Кавир, почему ты так холоден со мной? Ты холоднее, чем большая статуя Карара в Мише!
   - В самом деле?
   - Да, в самом деле. Разве я не давала тебе понять о своем желании всеми способами, дозволенными порядочной девушке? И даже не очень дозволенными? Послушай, дядя может сегодня же вечером соединить нас навеки обрядом, тогда даже доур не в праве запретить мне сопровождать тебя во дворец и остаться там с тобой. Ты станешь моим мужем, и, какая бы судьба ни ожидала нас, нам будет, что унести с собой в могилу. Смерть все равно придет, рано или поздно, давай же, не упусти свое счастье.
   Хассельборг уже начал беспокоиться, что своей настойчивостью она вынудит его сказать "да". Александра была далеко, и когда он смотрел на эту очаровательную фурию, то собирал в кулак всю силу воли, чтобы не ответить согласием на столь заманчивое предложение. Скорее всего, он бы так и поступил, но тогда пришлось бы признаться, что он - землу.
   Виктор взял себя в руки:
   - Фория, я благодарен тебе за заботу, но брак - дело серьезное, а не пролог к поединку. К тому же я не ожидаю ранней смерти, во всяком случае не в этот раз.
   - Тогда сами заканчивайте свое шитье. Надеюсь, вы исколете свои пальцы! - она бросила куртку ему в лицо и стремительно вышла, хлопнув дверью.
   Виктор усмехнулся, и в этой кривой улыбке отразились смешанные чувства: ирония над собой, жалость к ней и досада на обстоятельства, поставившие его в такое неловкое положение. Он поднял куртку, надел очки и начал исполнять приказ Форин. Оказавшись между любвеобильной и взбалмошной девушкой и вспыльчивым даштом Руза, Хассельборг хорошо понял состояние Одиссея, когда тот пытался проплыть между Сциллой и Харибдой.
   Вечер во дворце прошел уныло. Приставленные к Хассельборгу стражники, получили, очевидно, королевский приказ прицепиться как репейник. Он хотел было поболтать с придворными о Замбе и ее новом короле, но те оказались неожиданно невосприимчивыми к его включенному на всю мощь обаянию. Виктор решил, что их стесняет присутствие мрачных стражей, но один из придворных указал на другую причину:
   - Не то чтоб мы вас не уважали, господин Кавир, но мы опасаемся общаться запанибрата с обреченным, ведь вы погибнете в предстоящей схватке. Невезение - та же болезнь, а мы не хотим заразиться.
   Хассельборг мрачно удалился в свои новые покои. Хасте и Фория какое-то время составляли ему компанию. Девушка играла в саму любезность, а жрец был по обыкновению разговорчив и казался расстроенным.
   - Как вы понимаете, - сказал он, - господствующая Церковь официально не одобряет магию. Но как частное лицо я мог бы связаться с одной из местных ведьм, которая наложит чары на арбалет дашта...
   - Валяйте, - разрешил Хассельборг.
   - Я не очень-то верю во все эти заклинания, но нельзя отрицать, что в мире случаются-таки странные вещи, не объясненные существующей религией. Как говорит принц в пьесе Харлана...
   Наконец многоречивый жрец ушел, так как подошло время еженощных астрономических наблюдений. Фория не слишком охотно последовала за ним.
   Оставшись один, если не считать вездесущих стражников, Виктор попробовал почитать витиеватую гозаштандскую книгу, но вскоре сдался. Он не очень хорошо улавливал смысл фраз, а пользоваться словарем значило выдать себя. Кроме того, этот стихотворный рыцарский роман казался нескончаемым продолжением эпических поэм Ариосто и Веги Каприо.
   Пленник попытался разговорить стражников, те пошли на контакт, но вести беседу ему приходилось самому. Он обронил несколько намеков насчет своего побега из росидской тюрьмы:
   - ...Мне повезло в одной передряге: я нашел сподвижников и был в состоянии щедро отплатить им. Друг, который помог мне в Росиде, никогда больше ни в чем не будет нуждаться...
   - Это очень интересно, зер, но во дворце такое невозможно, отреагировал один.
   - Да?
   - Да. Доур прекрасно разбирается в людях и с предельной тщательностью отбирал в личную стражу тех, кого невозможно подкупить или чем-либо прельстить.
   Виктор обратился к другому:
   - Ты согласен с этим, приятель?
   - Целиком и полностью, зер.
   "Либо он такой же честный, - подумал детектив, - либо боится говорить при товарище. Остаться бы с ним наедине..." Но этому желанию не суждено было сбыться, так как стражники явно получили приказ следить не только за пленником, но и друг за другом. Уразумев безнадежность ситуации, Виктор преисполнился отвращения к жизни и отправился в постель. Там он начал обдумывать совсем уж фантастические планы спасения, типа уговорить стражников смотреть в другую сторону, когда он будет сбегать. Он все еще думал об этом, когда заснул.
   На следующее утро Хассельборг спустился в королевский арсенал позаимствовать арбалет. Оружие должно подходить к длине его руки, а тетива - быть достаточно упругой. Выбрав, он отправился поупражняться на плац, где на следующее утро и состоится бой.
   Но на плацу к нему тут же подбежал какой-то придворный:
   - Господин Кавир, вам сейчас нельзя появляться здесь с оружием.
   - Это еще почему?
   - Таковы правила. С тех пор, как во время тренировки зер Гвастен "случайно" проткнул своего будущего противника, пандра Лушта, стрелой, доур запретил двум вызванным на бой дворянам упражняться здесь одновременно.
   Хассельборг обратил внимание на толпу придворных неподалеку. Будучи ростом повыше большинства стоящих в ней, он вскоре разобрал, что они наблюдают за воинским искусством Джама бад-Коне.
   - Хорошо, подержите мой арбалет, пока дашт не закончит стрелять, смирился Виктор, отдавая оружие.
   - Да, но я не могу позволить вам прогуливаться здесь, пока он вооружен, вы ведь понимаете, не так ли?
   - О, я буду осторожен и не приближусь к нему.
   В сопровождении своих стражей Хассельборг подошел чуть ближе к толпе и некоторое время тихо наблюдал за Джамом. Вскоре его присутствие заметили зрители и сам дашт, последний одарил его презрительной усмешкой через плечо и снова переключился на свою мишень.
   Система тренировки требовала, чтобы дуэлянт стоял с невзведенным арбалетом в руках спиной к цели. По сигналу свистка он должен выхватить из-за пояса стрелу, взвести арбалет, резко повернуться и выстрелить. Мишень была выполнена в форме человеческой фигуры. Очередная стрела дашта пронзила ее в области сердца (то есть в центре груди, где находится сердце у кришнян), добавив к зловещему скоплению дырок в этом месте еще одну. Джам не преувеличивал, называя себя отменным стрелком.
   Хассельборг очень внимательно следил за действиями противника, пытаясь найти слабые места. Ему вспомнилось, как много лет назад, еще в Юридической школе Гарварда, он читал о неком прецеденте на тему устаревших законов. Примерно в 1817 году один англичанин, проигрывая судебный процесс, вызвал своего оппонента на поединок, называемый "божьим судом". На турнирной арене он появился в рыцарских доспехах с головы до пят, с мечом и копьем. Его противник манкировал боем, и англичанин заявил, что выиграл процесс. Юристы лихорадочно засуетились и обнаружили, что этот умник и впрямь-таки выиграл дело. На следующей же сессии парламент в срочном порядке отменил судебные поединки.
   Через час-другой дашт закончил и промаршировал прочь, сопровождаемый ратниками, захваченными из Росида. Некоторые из местных дворян задержались, желая посмотреть на выступление Хассельборга.
   Однако тот не собирался ставить себя в дурацкое положение на глазах честной компании. Он лениво сидел на скамейке, пытаясь разговорить своих стражей на предмет техники арбалетной стрельбы.
   - У нас в Малайере порядки немного иные, но, наверно, у вас, местных, идеи получше...
   Неподкупный стражник, которого Виктор безуспешно прощупывал прошлым вечером, оказался энтузиастом, требовалось только подкидывать ему очередной вопрос, и рассказ мог длиться бесконечно. Заскучавшие зрители вскоре разошлись кто куда.
   - Теперь и я немного попробую, - сказал Хассельборг, которому распорядитель после ухода Джама отдал арбалет. - Не забудьте, что в моей стране пользуются арбалетами иного типа, и поэтому сперва возможны промахи.
   Он таки отправил несколько стрел в молоко. Вся беда с этой штукой состояла в том, что у нее отсутствовал прицел, но это поправимо.
   - Где можно найти пару булавок примерно такой длины и с такими круглыми головками? - он изобразил что-то типа корсажной булавки.
   - Я достану, - вызвался энтузиаст, - моя подружка служит горничной у шерги Мандат. Я не имею права вас оставить, но пошлю слугу.
   Через полчаса Хассельборг получил свои булавки. Он всадил одну в деревянное ложе арбалета неподалеку от дульного конца, рядом с желобом для стрелы, а вторую в соответствующую точку сзади. Совместив линию, проведенную через головки булавок, с мишенью, он сделал несколько тренировочных выстрелов, каждый раз корректируя положение прицела. Наконец Виктор добился стопроцентного попадания.
   - Клянусь всеми богами! - воскликнул знаток воинских искусств. - Что же это такое придумал наш любезный господин Кавир? Клянусь носом Тайязана, эта новейшая выдумка наверняка смертельна!
   - О, там, откуда я родом, эта выдумка далеко не нова, - заверил его Хассельборг.
   Итак, проблема попадания в цель снята, осталось подумать, как помешать цели попасть в него. Вспомнив, что Джам стрелял исключительно из положения стоя, детектив спросил:
   - Есть правила, требующие от участников поединка стрелять стоя?
   - А из какого же еще положения стрелять? - удивился энтузиаст.
   - Я видел, как стреляли с колена, - возразил другой стражник. - Бывший инструктор доура учил припадать на колено для стрельбы из-за стены или другого препятствия. Это было еще до тебя, Ардебил.
   - Так как насчет правил? - повторил вопрос Хассельборг.
   - В правилах нет конкретных указаний, следовательно, они позволяют стрелять из любого положения, - ответил Ардебил. - Насколько я понимаю, вполне законно даже просто треснуть своего противника прикладом.
   Хассельборг взвел арбалет и перешел в положение для стрельбы лежа, радуясь подушечкам на локтях куртки. Смущало лишь то, что каменные плиты на учебном плацу могли быть и почище. Стрелял он, несмотря на это, настолько точно, что охранники восхищенно присвистнули.
   - Следуя кодексу рыцарской чести, стоило бы предупредить дашта о том, с чем он столкнется, - заметил один из них.
   - Но вы ведь не хотели бы испортить такой сюрприз, не так ли? отозвался Виктор.
   На следующее утро Хассельборг стоял на тех же каменных плитах внутреннего двора и слушал речитатив гофмаршала, который зачитывал правила состязания:
   - ...И на концах плаца вам вручат ваши арбалеты. Вы будете стоять лицом к стене, не делая до свистка ни единого движения. После сигнала вы можете драться, как вам заблагорассудится, и да даруют звезды победу правому.
   Гофмаршал находился за небольшой деревянной стенкой, примерно в метр длиной и высотой по грудь, за ней он мог спрятаться, если бой станет слишком жарким. Во дворе кроме него и дуэлянтов никого больше не было, но из окон дворца за поединком следило множество глаз. Король Экрар, верховный жрец Хасте, Фория...
   - Станьте спина к спине, - велел распорядитель, - и начинайте расходиться. Раз-два, раз-два... Вы готовы?
   Хассельборг уткнулся взглядом в каменную кладку, ощущая, как его спина, куда он в любой миг ожидал получить от вероломного Джама железную стрелу, покрывается испариной. Он находил, что узаконенная дуэль действует ему на нервы сильнее, чем он ожидал. Бой - другое дело. Ему доводилось побывать в нескольких еще на Земле, и тогда все закончилось фатально для его противников. В первом своем бою он почувствовал тошноту, но потом стал воспринимать подобное испытание как нечто само собой разумеющееся. Теперь же к нему вернулось то неприятное, дрожащее ощущение. Стоишь тут как дурак и намеренно рискуешь жизнью на глазах у зрителей.
   Пронзительно заверещал свисток. Внутренне напрягшись, Виктор уронил нос арбалета наземь, сунул носок сапога в стремя на конце оружия и с усилием натянул тетиву. Та с легким звуком пошла назад, войдя в паз. Выдернув из-за пояса стрелу, он резко повернулся, бросился на землю и вложил стрелу в желобок.
   Джам бад-Коне прицеливался, когда Хассельборг навел головки булавок на одну линию с самой блестящей из медалей на груди дашта. Тот, секундно заколебавшись, поднял глаза на упавшего без выстрела противника и снова опустил их к прицелу.
   Виктор нажал на спуск. Приклад резко дернулся при отдаче, а стрела с гудением унеслась, подымаясь и опускаясь на несколько сантиметров в своей настильной траектории.
   А затем в голове у Хассельборга что-то взорвалось, и свет погас.
   Глава 10
   Чьи-то руки пытались перевернуть его. Виктор очнулся и открыл глаза, голова страшно болела. Кто-то молвил:
   - Он жив.
   - Чего не скажешь о другом, - заметил другой голос. Эта болтовня создавала в голове у Хассельборга глухой рев.
   С огромным усилием он сел и ощупал макушку. Рука вымазалась в крови, но, по крайней мере, осколки черепа не терлись друг о друга, словно льдины в арктический шторм. Значит, стрела дашта лишь чиркнула по его скальпу и снесла не голову, а шляпу, лежавшую сейчас на камнях у стены.
   - Со мной все в порядке, - заверил он собеседников, - не беспокойтесь.
   Ему совсем не хотелось, чтобы пальцы какого-нибудь кришнянина, обследуя его черепушку, шарили среди приклеенных антенн.
   - Слушай! - произнес чей-то голос. - Это ж новый способ целиться из арбалета, клянусь звездами! Будь у нас такой в битве под Меозидом...
   - ...Не по-рыцарски, клянусь Кондиором, ему следовало предупредить Джама...
   Внезапно Хассельборг сообразил, что на него смотрит король. Пошатываясь, детектив поднялся на ноги и, обретя равновесие, обратился к монарху:
   - Государь?
   - Господин Кавир, - ответил Экрар, - вы лишили меня доброго вассала, бравого воина. Но в живых мог остаться только один из вас, и я не так уж недоволен, что это оказались вы. Да, Джам был сильной и верной правой рукой, но нельзя отрицать, что и хлопот с ним хватало. Да-да, хлопот. Похищать дворянок - это никуда не годится. Полагаю, придется присутствовать на его торжественных похоронах. Варварские штучки эти похороны! А вы, господин живописец, отправляйтесь-ка к лекарю, пусть он заштопает вам макушку, и возвращайтесь к рисованию. И портрету лучше оказаться теперь очень и очень хорошим: за него заплачено жизнью моего вассала.
   - Спасибо, Ваша Грозность, но боюсь голова у меня сейчас в таком состоянии, что картина будет выглядеть весьма ужасно. Не могли бы мы отложить следующий сеанс по крайней мере на день?
   - Нет, ничтожный! Когда я говорю, что желаю сегодня... Хотя, наверно, вы и правы. Не хотелось бы, чтоб из-за вашего плохого самочувствия мой нос на портрете гулял по моему лицу, словно река Пичиде по Гозаштандской равнине. Заштопайте себе голову, отдохните хорошенько и потом приступайте к работе. Однако не покидайте пределов столицы.
   - Полагаю, стражники мне больше не потребуются?
   - Да-да, они свободны.
   - И вы не против, если...
   - Если что? Если что?
   - Ничего, Ваша Грозность. Вы и так уже оказали мне достаточно милостей, - покачнувшись, Виктор отвесил поклон. Он собирался попросить дозволения переехать обратно в замок Хасте, где было гораздо удобнее, но вовремя сообразил, что тем опять поощрит матримониальные замыслы Фории.
   Семенящим шагом король удалился. Детектив принимал сдержанные поздравления верховного жреца и бурные восторги его племянницы по поводу своей чудесной победы. Внезапно к нему обратился некий господин неотесанного вида:
   - Господин Кавир, могу я с вами поговорить? Я - Ферзао бад-Ке, капитан личной гвардии покойного дашта.
   Отведя Хассельборга в сторонку, капитан продолжил:
   - Теперь, когда смерть дашта отменила нашу присягу ему, мы с ребятами думаем: а что же дальше? Джам был хорошим парнем, хоть и легкомысленным с деньгами, так что мы не всегда вовремя получали содержание. Титул наследует его старший сын, но он пока мал, и потому вдова станет регентшей. Эта кислая дамочка настолько же скупа, насколько расточителен был ее муж. Несомненно, она начнет с того, что рассчитает половину из нас и урежет плату остальным. Вот мы и гадаем: не захотите ли вы, в соответствии со старинным обычаем, взять нас к себе на службу? Бойцы мы бравые, свирепые и дерзкие, только прикажите - живо захватим какой-нибудь островок в море Садабао. И вы в момент станете королем, как тот парень на Замбе! Что скажете?
   "Вот новая проблема на мою голову!" - подумал Виктор, а вслух спросил:
   - Сколько вам платил дашт?
   - Ну, по-разному, учитывалось звание, продолжительность службы и тому подобное. Примерно выходило кардов до сорока за десятиночье.
   Это было весьма неплохо для обычной вооруженной банды, причем Хассельборг не сомневался, что, согласись он, появится уйма дополнительных выплат. Возможно, эти ребятки ему и пригодятся, а деньги, данные жрецом, оплатят их службу на какое-то время вперед.
   - Я согласен, - сказал он.
   Но далеко не все ратники Джама захотели служить у господина Кавира. Кто-то отказался сразу, другие отложили решение, сказав, что обдумают этот вопрос в Росиде после похорон бывшего хозяина. Tant mieux [Тем лучше (фр.).]: денег хватит на более долгий срок. Всего под началом Хассельборга оказалось двадцать девять головорезов.
   Закрывшись у себя в покоях, Виктор принял таблетки от головной боли и попытался изучить свою рану. К несчастью, та находилась на самой макушке и разглядеть ее с помощью одного зеркала не представлялось возможным. Провозившись с полчаса, он приспособил второе зеркало так, что смог смотреть на себя сверху вниз.
   Он смыл запекшуюся на волосах вокруг раны кровь, состриг часть волос миниатюрными ножницами из своего швейного набора, обработал рану противовоспалительным средством и заклеил кусочком бактерицидного пластыря. Работа непрофессиональная, но должно сойти.
   Занимаюсь всем этим, Виктор обратил внимание, что корни волос выдают их природный каштановый цвет. Он мысленно поблагодарил новуресифийского парикмахера, продавшего ему специальную краску для волос на этот случай, и кисточкой нанес раствор. Антенны держались вполне надежно, а вот один из заостренных кончиков ушей начинал отставать, и его пришлось подклеить.
   Большую часть дня он продремал, а затем отправился на ужин в замок Хаете, как то было обещано, чтобы отпраздновать победу. На сей раз у него имелся законный предлог отвергнуть хозяйские коктейли, сославшись на раненую голову. Это было тем более удачно, что сии алкогольные напитки уже начинали нравиться детективу.
   За ужином он попросил жреца:
   - Расскажите мне о Замбе и ее новом правителе.
   Тот поднял антенны:
   - Почему вы этим интересуетесь, сын мой? Я полагал, что вас интерес к новоиспеченному королю ограничивается получением с него денег за прошлый портрет.
   - Да нет, я просто хотел понять, как это Энтане достиг столь многого за столь короткий срок. Когда я писал его портрет, он не произвел на меня впечатления неординарной личности. Интересно, что он собирается делать, будучи королем.
   - Все во власти звезд.
   Знакомый молодой жрец, прислуживающий Хасте, вошел и шепнул что-то хозяину.
   - Астрологу не спокойнее, чем врачу, - пожаловался верховный жрец. Сейчас я должен проверить появление Райорда на ночном небе. Фория, прикажи, пожалуйста, повару немного обождать с ужином.
   После его ухода девушка внимательно посмотрела на Хассельборга бездонно-зелеными раскосыми глазами.
   - А я могла бы сообщить новости о Замбе. Куча знакомых сплетниц из королевского дворца все уши мне прожужжали, болтая о них.
   - Что за новости?
   - Я лишь сказала, что могла бы сообщить, - улыбнулась она.
   - Что вы имеете в виду? - спросил Виктор, уже догадываясь о ее намерениях. Ох, мама, снова - здорово!
   - Что могла бы стать ценной помощницей герою, но не собираюсь запросто одаривать милостями того, кто лишь поблагодарит да и уедет восвояси, забыв обо мне.
   - Придворные сплетни действительно настолько ценны?
   - Придется поверить мне на слово: есть важные новости о короле Энтане.
   - Боюсь, что не могу купить кота в мешке, - покачал головой детектив и, увидев страдание на лице Фории, добавил: - Конечно, вы понимаете, как я привязан к вам, а если слухи будут в тему, то это станет весомым вкладом...
   - Хорошо! Не будем больше фехтовать деревянными мечами. Обещай мне, что если новости и правда окажутся важными, то ты женишься на мне тут же!
   - Нет.
   - О, ты несносен! Выходит, я должна отдать все, что мне известно, а ты еще будешь раздумывать, делать ли мне одолжение! Я что - так уродлива?
   - Нет.
   - Что же тогда?
   - Дело принципа.
   - Принципа! Будь прокляты твои принципы! - в волнении она принялась расхаживать взад-вперед, бушуя гневом. - Мне следовало бы нанять какого-нибудь головореза всадить сталь тебе в глотку, дабы увидеть: потечет ли из раны кровь или всего лишь чернила! Ничтожество! Никогда не встречала я подобного мужчины! Можно подумать, что ты...
   Происходящее все больше и больше переставало нравиться Хассельборгу, так как искушало его либо принять домогательства Фории, либо окончательно порвать эти двусмысленные отношения.
   - Ну? - вопросила жреческая племянница.
   - Я уже объяснил! Мне очень хотелось бы услышать ваши новости, и чем больше вы мне поможете, тем больше я буду вам благодарен. Но я решительно не стану обещать жениться на вас. Во всяком случае, на данном этапе.
   Она перевела дух и решилась:
   - Хорошо. Я расскажу вам, что слышала, а вы потом поступайте, как хотите! Уезжайте куда глаза глядят, швыряйтесь мной, браните и бейте, как вам будет угодно! Я ничего не требую взамен, кроме как поверить, что я действительно люблю вас и желаю добра.
   - Я верю этому. И, может быть, когда-нибудь смогу ответить взаимностью. Итак, что за информацию вы хотели сообщить?
   - Король Энтане и его королева готовятся отплыть с Замбы в Маджбур.
   Хассельборг резко выпрямился в кресле:
   - Зачем?
   - Этого не знаем ни я, ни тот, кто поведал мне новость. Очевидно, чтобы купить что-то или для торговых переговоров с синдиками вольного города. Но разве в этом суть! Разве вы не понимаете, в чем ценность моей информации?
   - В чем же?
   - У вас имеется какое-то таинственное дело к новоиспеченному королю. Не исключено, что он откажет вам в аудиенции. Пока Энтане на острове - вам к нему не подобраться, так как галеры Замбы занимают в море Садабао господствующее положение. А вот когда он окажется на материке... Теперь понимаете?