де Рамон Натали. Аромат счастья

   Скорее всего в памяти семьи нашего радушного хозяина причудливо перемешались события разных эпох. Вполне вероятно, что население целого города действительно страдало от какой-то болезни, завезенной белыми: дизентерии или холеры, раз уж так хорошо помогала спиртовая «дезинфекция». Если действительно существовал некий аптекарь с перегонным кубом.
   Но реальнее, что город действительно вымер, здания и храмы постепенно поглощала буйная растительность. Потом в это место пришло какое-то дикое полуголое племя с вождем и шаманом, которых и потрясли способности кошки, если, конечно, кошка путешествовала с хозяевами, а не сама по себе.
   Очень может быть, что вождь индейцев действительно был единственным, кто знал о некоем храме, дворце или просто об обычном доме, например о жилище ювелира, уцелевшем от древнего города, который в глазах кочевых и более первобытных людей казался чем-то сверхъестественным и сакральным.
   Я потянулась к висевшей на стуле юбке. История историей, а моя физиология настойчиво заявляла о своих правах. Я постеснялась сказать об этом после ужина, чтобы Лауренсья снова не устроила сенсацию со всеобщим волнением и провожатыми.
   Не расстегивая пуговиц, я через голову натягивала юбку и вдруг почувствовала в ее кармане что-то твердое. Подарок Мареги! Как же я забыла о нем?
   Перед сном я задула лампу, но и лунного света оказалось вполне достаточно, чтобы разглядеть колечко в виде хорошенькой змейки. Очень мило и трогательно, спасибо, Алекс, подумала я, примерив кольцо, хотя лучше пока не носить его, чтобы завтра у Игнасио не возникло лишних вопросов. Я вложила змейку обратно в крошечный футлярчик, решив оставить подарок Алекса здесь, чтобы случайно не потерять по дороге, тихонько вышла из комнаты и чуть не вскрикнула от неожиданности.
   Возле моей двери на полу стояла лампа, слабо освещая привалившегося могучей спиной к стене спящего Педро. Только бы не разбудить, подумала я, торопливо направляясь к лестнице. Старые деревянные ступени заскрипели. Гостиную заливал лунный свет. Мсье Ордегри сладко всхрапывал. Я осторожно открыла дверь на улицу.
   — Я здесь, сеньорита, — басовито прошептал Педро за моей спиной. — Я провожу.
   — Педро, пожалуйста, не надо. Правда. Мне неудобно. Ты выгуливаешь меня, как собаку.
   — Я должен охранять сеньориту.
   Он был неумолим. Я вздохнула, представив, как мы сейчас поплетемся вдоль дома, завернем за угол, потом начнутся всякие постройки, службы, сараи, и в тени одного из них это жуткое сооружение... Я же все равно не смогу войти в него, придется моститься рядом, практически на глазах у Педро.
   — Педро, давай не пойдем так далеко, ты постоишь тут, а я... Ну... в общем, в кусты!
   Не дожидаясь ответа «телохранителя», я, досадуя на несовершенство человеческого организма, побежала в пальмовую рощицу, которая росла за домом.
   Луна светила бестактно ярко, я была как на ладони. Я забралась уже в самую чащу — похоже, рощица плавно переходила в лес. То злобно, то интимно перекликались ночные голоса, кто-то из обитателей джунглей иногда подвывал, кто-то пощелкивал, взвизгивал и посвистывал. Ладно, будем считать, что здесь достаточно уединенно.
   А потом среди ночных звуков мне послышался неповторимый смех Лауренсьи. Или не смех, а плач с надрывными вскриками? Я невольно направилась в ту сторону, разгребая заросли руками, и вдруг в паре метров от себя в траве увидела голую спину Лауренсьи, которая то сгибалась, то разгибалась, и взлетавшую в такт гриву ее волос. По гибкой спине метались полосатые тени стрельчатых листьев, в лунном свете делая ее похожей на зебру. Вместе с этими тенями по спине Лауренсьи активно перемещались мужские руки. Я замерла, затаив дыхание, намереваясь как можно скорее и незаметнее убраться отсюда, но Лауренсья, откинувшись назад, произнесла:
   — Ты самый классный! Я сразу поняла! Ты, ты, только ты! Я даже глазам не поверила, когда увидела тебя снова!
   Мужчина что-то ответил, но я не расслышала, потому что в эту минуту пронзительно заверещали птицы. А его лицо скрывала от меня спина и волосы Лауренсьи. Мари, как тебе не стыдно? — отругала я себя за любопытство. Уходи сейчас же! Но Лауренсья заерзала и, восторженно охая, заговорила снова:
   — Еще! Еще! Кроличек мой! Как мы классно провели эту дуру и ее хмыря! Ха, даже дед ничего не заметил!
   Выходит, дура — это я? А кто же мой «хмырь»? Но что должен был заметить дед? И почему именно «кроличек»? В этот момент «кроличек» опять что-то произнес, но мерзкая птица словно ждала, чтобы заорать обязательно вместе с ним!
   — Да ладно, кроличек! У-у-у! Класс! Не ревнуй! Ты же сам велел Биллу приглядывать за мной!
   Мужчина хлопнул ее по ягодицам и что-то сказал, но опять, естественно, одновременно с птицей! Однако я и так больше не сомневалась, что с Лауренсьей был тот, кого Гарри представил ей в качестве охранника: она увидела его снова и провела «дуру»... Марега! Нет, он же подарил мне кольцо. Вряд ли для отвода глаз. И парни, по-моему, все-таки подчиняются Игна-сио, а не Мареге, хотя Педро странно называет своего хозяина маленьким доном Рикардо... Неужели это Игнасио?! «Кроличек» несчастный! А если действительно Марега? Почему он так нервничал за ужином и затевал ссору?.. Пусть я буду выглядеть последней стервой, но сейчас я все узнаю и покажу, кто тут дура!
   Я набрала побольше воздуху и приготовилась тигром броситься на них, но тут сильная рука зажала мой рот и кто-то уже не особенно церемонно волок меня прочь от этого места.
   — Мари, извини. Это я. Умоляю, тише! — наконец зашептал он, касаясь губами моего уха.
   Я так обрадовалась, узнав голос, что даже лизнула языком его ладонь.
   — Что ты делаешь? — Он растерянно остановился и убрал руку от моего лица.
 
   Я повернула к нему голову. Его губы были совсем рядом.
   — Я так рада, что это именно ты. Очень! — «Очень» получилось у меня не особенно внятно, потому что мы одновременно прикоснулись губами к губам, ощутив дыхание друг друга. И это было так хорошо, что я побоялась, что сейчас умру, потому что лучше не будет уже никогда...
   Он отстранился. Я открыла глаза. Он внимательно смотрел мне в лицо. Потом мы оба опять одновременно потянулись друг к другу и закрыли глаза, снова погружаясь в волны поцелуя...
   «Теперь я точно не смогу без тебя» — я не знала, я подумала или произнесла это вслух. Но в ответ он без сомнения прошептал мне именно эти слова, а луна деликатно занавесилась облачком. Сразу громче зашумел водопад, и голоса джунглей стали таинственнее и слышнее.
   — Что же нам делать? — тихо спросила я.
   Он опять поцеловал меня, а потом сказал:
   — Вот, — и полез в карман.
   Понимая ответственность момента, луна отодвинула облако и старательно осветила маленькую кругленькую коробочку на его ладони. Он раскрыл ее.
   — Это тебе.
   Из прорези внутри бархатного донышка выглядывало колечко — маленькая золотая змейка, точно такая же, какую подарил мне Марега.
   — Спасибо, Игнасио. — Я надела кольцо на безымянный палец. Оно болталось, но на средний пришлось точно впору! — Очень красивое, откуда оно у тебя?
   Неужели то же самое? Нет, глупости! Он не мог зайти в мою комнату и переложить змейку из квадратной коробочки в круглую! То кольцо я обязательно верну изменщику! Пусть подарит своей хамке!
   — Я купил днем в Кайенне, но никак не мог выбрать момент, чтобы подарить тебе. Мы все время были не одни.
   — Ты мог бы постучаться в мою комнату.
   — А вдруг бы ты не так поняла и прогнала меня? Как бы мы потом могли общаться дальше? — Он держал меня за руки и смотрел в глаза.
   — А как я должна понять правильно?
   Я погладила его волнистые волосы, еще окончательно не веря, что наконец-то все совпало: я без памяти влюблена в мужчину умного и красивого одновременно. А Марега — мерзавец, как все глупые красавчики, решил заполучить и меня, и эту Лауренсью! Как хорошо, что рядом вовремя оказался Игнасио, он самый лучший, самый воспитанный, самый деликатный, самый...
   — Вот так будет правильно?
   Я обняла его и долго с наслаждением целовала сначала губы, потом уголки глаз, виски, лоб... И было так приятно ощущать прикосновения его губ на своей шее и прижиматься к его ласковым рукам... Еще приятнее было бы прижаться к его горячей груди, и я торопливо принялась расстегивать его рубашку, руки Игнасио тоже сделались смелее, мы оба жарко и прерывисто задышали. Поцелуи уже ничего не значили перед тем буйством джунглей и водопадов внутри нас, куда мы неудержимо желали погрузиться, срывая с себя одежду, она в этот момент была, пожалуй, единственным, что отличало нас от исконных обитателей ливневого леса.
   — Иди сюда, — он жадно потянул меня к себе, опускаясь на траву.
   Я замешкалась на какое-то мгновение, но для моих глаз этого мгновения оказалось достаточно, чтобы словно сфотографировать его роскошную полулежащую фигуру, серебристую от лунного света. Голова Игнасио была в тени, и он показался мне античной статуей из дорогого чуть прозрачноватого белого мрамора. Но с изваяниями нельзя заниматься любовью! Это безумие! От ужаса я закрыла лицо руками.
   — Что-то не так? — Он дотронулся до меня и ласково провел пальцами по моим ногам. Его пальцы были теплыми, а голос ласковым. — Ты обиделась? — Игнасио обнял меня за бедра и, целуя, прижался к ним головой. — Ты вся дрожишь... Иди ко мне.
   Я отвела от лица руки. Наверное, я действительно дрожала, но самое неприятное, что я увидела, как по моим рукам скользят полосатые тени листьев. Как тогда по спине Лауренсьи...
   — Я не могу.
   — Хорошо. — Он еще раз поцеловал мои бедра, легко поднялся, протягивая мне одежду. — О'кей, отложим все до первой брачной ночи. — И принялся одеваться.
   — Подожди, — сказала я, надев юбку. — Это было официальное предложение?
   — Да.
   — Ты серьезно? — Мои руки плохо справлялись с застежкой бюстгальтера.
   — Пожалуйста, не отказывай мне, Мари. Я никогда не был женат, и сейчас все более чем серьезно. — Он выглядел ужасно смешным и простодушным, прямо как Педро, и никак не мог попасть ногой в штанину. — Но ты, конечно, имеешь полное право отказать. Я понимаю, я не тот, кто тебе нужен... Но мне нужна ты, и больше никто. Это в первый раз! Я не верил, что со мной произойдет такое. Я думал, что женятся, потому что так принято... Но сам никогда не хотел жениться. А сейчас я не знаю, как по-другому заставить тебя быть со мной. Нет, не заставить! Я не то сказал! Я тебя прошу, умоляю: пожалуйста, не бросай меня!
   Ночь. Луна. Дикое место. Голоса, шорохи и звуки джунглей. Вдалеке шумит водопад. Красивый неженатый полуобнаженный мужчина со степенью доктора археологии стоит передо мной на коленях и страстным шепотом умоляет не бросать его... Это сон?
   — Игнасио, — я присела на корточки рядом с ним и обняла. — Все будет хорошо. Пойдем.
   — Ты бросишь меня, — тихо и обреченно произнес он. — Точно бросишь.
   Я погладила его по голове и поцеловала в лоб.
   — Игнасио, все хорошо. Пожалуйста, пойдем. Просто мне нужно собраться с мыслями. Ты очень хороший.
   — Правда?
   — Конечно.
   Я подняла его и повела за руку, как ребенка. Он продолжал одеваться на ходу.
   — Кроме дедушки, мне этого никто не говорил. Никогда.
   — А я скажу. Ты хороший. Очень хороший.

Глава 27, в которой нас встретил взволнованный Педро

   Возле дома нас встретил взволнованный и сконфуженный Педро.
   — Хозяин, а я вас потерял с сеньоритой. Хотел было парней будить. Куда вы пропали?
   — Мне следует отчитаться перед тобой?
   — Нет. Я... вот... Простите!
   — Все в порядке, Педро, — сказала я.
   Мне стало неловко за тон Игнасио. Только что был нежным и трепетным, и вдруг на тебе — металл в голосе!
   — Ладно, ладно, Педро. — Игнасио подобрел на глазах, видимо почувствовав мое настроение. — Я сам присмотрел за сеньоритой. Парни спят?
   — Спят, хозяин.
   — Оба?
   — Да, хозяин.
   — Педро, но ты же говорил, что твой хозяин — маленький дон Рикардо, — сказала я.
   — Да, сеньорита.
   — Именно маленький дон Рикардо? — заинтересовался Игнасио. — Забавно, я не знал.
   Педро закряхтел, переминаясь с ноги на ногу.
   — Но почему? — спросила я.
   Игнасио усмехнулся.
   — Потому что нашему Санчо Пансе не чужда романтика. Хорошо хоть не Дон Кихот.
   — По-моему, имя Дон Кихота — Алонсо.
   — Нет, сеньорита. — Педро наконец-то собрался с мыслями. — Хозяина крестили Рикардо, а не Алонсо, — радостно сообщил он.
   — Замечательно! — Игнасио не удержался от смеха. — Теперь понятно?
   — Да! — Мне тоже сделалось очень весело.
   — Иди спать, Педро.
   — А сеньорита?
   — Я сам пригляжу за ней.
   — Спасибо, хозяин. — Педро беззвучно скрылся в доме.
   Игнасио молча смотрел на меня. Небо заметно посветлело, но луна пока вовсе не собиралась покидать свой пост.
   — Давай пройдем к реке, — предложила я. Мне не хотелось сразу расставаться с Игнасио.
   Он неловко взял меня за руку, вероятно снова постеснявшись обнять, и мы пошли в сторону реки.
   — Педро очень славный, — сказала я, чтобы сказать хоть что-то, потому что Игнасио молчал.
   — Да.
   — Но кто он тебе? В смысле, кем он на тебя работает? Был бы ты, скажем, хозяином кафе или магазина, тогда понятно. Но ты же ученый.
   — Оруженосец.
   — Я серьезно.
   — Он мой шофер.
   — Ты не умеешь водить машину?
   — Умею, конечно. Но я вполне обеспеченный человек и могу позволить себе нанять, — Игнасио усмехнулся, — оруженосца и телохранителя.
   — А Билл и Хулио?
   — Билл и Хулио — другие. Они работают только ради денег. У них нет такого доброго и верного сердца, как у Педро, который буквально по-собачьи нуждается в хозяине, чтобы отдавать свою верность и преданность. Он искренне привязан ко мне, а теперь, — Игнасио слегка сжал мою руку, — еще больше к сеньорите.

Глава 28, в которой река несла лунную дорожку

   Река старательно несла лунную дорожку и лишь слегка покачивала ее, перекладывая лепесточки света с волны на волну. На противоположном берегу среди деревьев почти у кромки воды темнело нечто внушительное.
   — Что это там? — заинтересовался Игнасио. — Ты видишь? — И рукой указал мне на темный силуэт. — Камень?
   — Вот не надо было фасонить без очков.
   Он усмехнулся.
   — Больше похоже на засохшую часть ствола огромного дерева с сучками, — сказала я.
   — Неужели это Вечное Дерево? — Он даже прищурился, чтобы разглядеть получше.
   — Тот самый «камень с ручками»?
   — А вдруг это он и есть? Может, сплаваем и посмотрим?
   — Ты уверен, что здесь не водятся крокодилы?
   — Ты боишься крокодилов? — Наконец-то он прижал меня к себе. Его глаза смеялись.
   — Да. Поцелуй меня скорее.
   — Ты чудо. — Он осторожно коснулся моей щеки губами. — Пойдем в дом.
   И церемонно поцеловал мне руку возле двери моей комнаты, совсем как в наш первый вечер в Эдуаре.
   — Спокойной ночи.
   — Уже светает, — сказала я.
   — Ну и что, тебе все равно нужно поспать. Спокойной ночи, — повторил он и вдруг уселся на пол, точно туда, где раньше сидел Педро.
   — Что ты надумал?
   — Охранять тебя, я же отпустил Педро.
   — Ты серьезно? От кого?
   — На тебя сегодня уже нападали.
   — А нельзя поохранять меня в другом месте?
   — Где?
   — В моей комнате, например.
   — Но ты же решила отложить все до первой брачной ночи.
   И тут я очень вовремя вспомнила про кольцо. Не про то, которое было на моей руке, а про кольцо Мареги в открытой коробочке на кровати. Игнасио сразу увидит его!
   Что, если мы все сначала порепетируем у тебя?
   — Правда? — Он схватил мои руки и вскочил с пола. — Ты согласна?
   — Я не могу допустить, чтобы мой маленький дон Рикардо сидел до утра под дверью. Он же самый хороший.
   — Спасибо! — И вдруг поднял меня и закружил. — Я так счастлив!
   — Игнасио! Твое плечо! Мы всех перебудим!
   — Ну и пусть просыпаются! Невесту положено носить на руках. Мы же репетируем нашу свадьбу!
   Нет, все это мне снится, скептически подумала я, а Игнасио ногой открыл дверь своей комнаты и осторожно опустил меня на кровать.
   — Кто это так храпит за стенкой? — спросила я, немного растерявшись от слишком торжественного водворения на постель Игнасио.
   — Марега. Я ему ужасно благодарен, что своим храпом он не дал мне уснуть.
   Но кто же тогда миловался с Лауренсьей, подумала я, если, по словам Педро — а ему можно верить, — Билл и Хулио тоже спали? Впрочем, не все ли мне равно, когда рядом Игнасио?!
   — Я ворочался, ворочался, пытался читать дневник, а потом решил покурить на балконе. И вдруг увидел тебя одну, без Педро! Я бросился за тобой и едва разыскал в этой чащобе.
   Конечно же! Комната Игнасио выходит именно на эту самую рощу, сообразила я. Это другая сторона дома, ни луны, ни водопада отсюда не видно.
   Но водопад давно кипел во мне или, наоборот, поглощал меня, потому что каждый поцелуй Игнасио, каждое прикосновение его губ и рук то обжигали, словно ледяные пенные брызги, то нежными струями воды текли по моему телу, волнами расходясь где-то внутри...
   И таинственные джунгли, куда мы наконец ворвались, без сожаления оставив за рекой весь мир, радостно прорастали новыми побегами и ветвями. Распускались невиданные яркие цветы, лунно-серебристыми бабочками рассыпались водопадные струи, а лианы все сильнее и жарче оплетали деревья, и кроны качались, и река уносила вдаль лунную дорожку... И бабочки, и птицы, и радуга, и солнечный свет!..
   — Ты плачешь? У тебя соленые щеки.
   Я открыла глаза. Его губы, его нос, его глубокие глаза, его мягкая борода, его спутанные волнистые волосы...
   — Да. Больше не буду. — Я прикусила губу.
   — Что случилось, родная?
   — Случилось... Я люблю тебя.
   — Милая... — Игнасио поцеловал мои глазз, — Жаль, что я не сказал этого первым.
   — Ты хороший. Очень. — Я едва не ревела, потому что большей любви и нежности я не испытывала никогда.
   — Любимая. Ты моя любимая.
   — Игнасио...
   — Мари, я не успел рассказать тебе многое... Ты можешь разочароваться. Боюсь, я не тот, кто тебе нужен. Я...
   — Игнасио, — я закрыла рукой его рот, — мне никто не нужен, кроме тебя. Давай уедем отсюда.
   — Ты опять опередила меня. — Он поцеловал мои пальцы. — С удовольствием. Прямо сейчас. — Игнасио решительно встал с кровати и потянулся к одежде.
   — Подожди! — Я схватила его за руку. Я не ожидала такой безоглядной готовности. — Зачем спешить? У нас есть еще десять минут на сборы! Он улыбнулся, ведь я повторила его шутку. Но в глазах, в больших карих с длинными красивыми ресницами, в моих любимых глазах, в глазах моего любимого Игнасио что-то изменилось или потемнело. Почему он загрустил?
   — Поцелуй меня. Ты потрясающе целуешься, — сказала я.
   — Нам не хватит десяти минут, если мы начнем целоваться. Уже совсем светло.
   — Милый, какой ты милый! — Я провела пальцем по его губам, по самому краешку под усами.
   Он шумно вздохнул. Я почувствовала, как напряглись его грудь и руки, а поцелуй снова завел нас в джунгли к заблестевшему между деревьями водопаду...
   Водопад снова заботливо отгородил нас от остального мира. Сквозь беззвучно струящуюся завесу воды проглядывало сиреневое небо с бесцветными пятнышками звезд. Мягкий нежный мох баюкал нас обволакивающим ароматом лаванды и терпкого авокадо. И было приятно знать, что ты не одна, что рядом дышит во сне живой, ласковый, сильный и самый любимый мужчина.
   Водопад заискрился золотистыми бликами, небо приобрело аквамариновый оттенок, звезды испуганно исчезли, потому что какой-то стук разрушил гармонию, и Марега закричал:
   — Эй, док, просыпайся! Да проснись ты скорее!!
   — Зачем же мы уснули, Мари! — встревоженно прошептал Игнасио, с отчаянием посмотрев на меня. — Надо было давно убираться отсюда.
   Я потерла глаза, силясь понять, чего он так испугался.
   — Что случилось, Алекс? — громко спросил Игнасио, спешно натягивая брюки.
   — Проснулся, соня? Сейчас увидишь! — И Марега бесцеремонно вошел в комнату.
   В его руках была внушительная, еще трепещущая рыбина. Босые ноги, какие-то неимоверно рваные, засученные до колен джинсы, расстегнутая линялая, некогда клетчатая рубаха с отрезанными как попало рукавами. И все это шло ему так же, как и золотая массивная цепь на шее, и роскошная светлая дорогая шляпа на голове...
   — Доброе утро, Алекс, — машинально поздоровалась я, прижимая к себе простыню. Хорошо, что я еще не успела встать с постели.
   — Мари? Простите... — Марега растерянно попятился к двери, но рыбина выскользнула из его рук на пол. — Я не знал...
   Вот и узнал первым, как я тебе обещала, подумала я.
   Рыбина запрыгала по ковру, он смутился окончательно, неуклюже пытаясь ее поднять. Мне даже стало его жалко, хотя я с трудом сдерживала смех.
   — Я просто хотел показать ее доку... Я поймал ее голыми руками. Мы с папашей Шарло ловили в реке, женщины уже жарят... Я поймал самую большую...
   — Это все? — облегченно выдохнул Игнасио, видимо, ему тоже было неловко перед Марегой.
   — Да. То есть нет. — Марега прижимал рыбину к груди и нерешительно пятился к двери. — Извините. Потом...
   — Что еще, Алекс? — спросила я, чувствуя, что он очень хочет сказать еще что-то, исключительно важное.
   — Ну говори же, Алекс, — подбодрил его Игнасио.
   Марега обвел нас взглядом.
   — Мы в Шелгваукане, господа! — заговорщицки прошептал он и, как бесспорное тому доказательство, протянул Игнасио рыбу. — Вот.
   — Да убери ты ее от меня. — Игнасио поморщился, отстраняя от себя добычу Мареги. — При чем здесь какая-то рыба? И вообще чего это ты так вырядился?
   — По-твоему, я должен был ловить рыбу в костюме от Валентино? — В поисках поддержки Марега посмотрел на меня, и вдруг его взгляд зацепился на моей руке, которой я все еще прижимала к себе простыню. — Ладно, потом, — сказал он с совсем другой интонацией и взялся за ручку двери. — Извините за вторжение.
   Он принял кольцо Игнасио за свой подарок! Теперь наверняка думает: хороша ж она, взяла кольцо от меня, а спит с Эньярошем! Но ведь я же спала с Игнасио вовсе не за кольцо, а потому что мы любим друг друга! Надо обязательно вернуть Мареге его подарок и все объяснить тайком от Игнасио! Но почему я должна что-то скрывать от Игнасио? Нет, про второе кольцо ему все-таки лучше не знать...
   — Алекс, не уходи, — с интонацией младшей сестренки попросила я. Как бы то ни было, я все равно чувствовала себя немножко провинившейся перед Марегой. Если бы он действительно был ночью с Лауренсьей, а то ведь просто спал и храпел за стенкой. Но я же не виновата, что влюбилась не в него, а в Игнасио... — Расскажи сейчас, пожалуйста. Ты нас заинтриговал. Правда, Игнасио?
   Игнасио кивнул и предложил Мареге присесть, видимо, ему самому не терпелось узнать все как можно скорее.
   — Я проснулся рано. Я вообще всегда встаю рано и бегаю часа полтора-два. Я спустился вниз, полагая, что смогу побегать, пока все спят. Но папаша Шарло пил уже кофе и налил мне. А потом предложил наловить рыбы к завтраку. Мы же вчера истребили все припасы.
   Марега уселся в кресло и рассказывал медленно, по-моему, нарочно, чтобы поизводить Игнасио.
   — Я попросил у папаши Шарло что-нибудь, во что можно переодеться для рыбной ловли. Он и одолжил мне эти штаны и рубашку.
   — А шляпа? Откуда у тебя эта шляпа? — спросил Игнасио.
   — Шляпа была среди остальных наших вещей, которые привезла нам утром Софи на своем грузовичке вместе с палаткой, спальниками и прочим, что мы с тобой купили вчера для экспедиции.
   — Софи? — удивилась я. — Она тоже здесь?
   — Конечно! Она же умная женщина, сразу поняла, что вчерашних продуктов не хватит для такой компании. — Марега кокетливо повел бровью, как бы давая мне понять, что ты, Мари, вовсе не умная женщина, если предпочла Энь-яроша. — А заодно она привезла и все остальное.
   — Она тоже пойдет с нами? — спросил Игнасио.
   — Ты же сам пригласил ее вчера, — безапелляционно заявил Марега, хотя я не могла припомнить, чтобы Игнасио кого-то приглашал. — Кто нам будет готовить в экспедиции? Не эта же модель с грязными руками и ухватками боцмана?
   — А я не справлюсь, по-твоему?
   — Мари, дай ему закончить, — нетерпеливо бросил Игнасио и, встретившись со мной глазами, мягко добавил: — Пожалуйста.
   — Я предложил воспользоваться спиннингами, которые так вовремя привезла Софи, но она рассмеялась, а папаша Шарло сказал, что рыба им прикормлена и сама идет в руки, нужно только не зевать и не бояться замочить ноги.
   — А крокодилы? — глупо спросила я.
   — Какие еще крокодилы, Мари! — развеселился Марега. — Рядом водопад, а чуть ниже по течению запруда! Представляете, я впервые в жизни ловил рыбу руками!
   — Поэтому ты и решил, что попал в сказочную Шелгваукану! — сказал, вставая, Игнасио. — Пойдем, Алекс, подождем за дверью, пока оденется Мари.
   — Нет, господин мудрец! — Марега и не подумал подняться с кресла, а, погладив, как кошку, лежавшую у него на коленях рыбину, иронично изрек: — Во-первых, эта рыба, которая называется шелгва, водится только здесь, а во-вторых, на противоположной стороне реки путь в Шелгваукану охраняет и указывает Вечное...
   — Вечное Дерево! — выкрикнули одновременно я и Игнасио. — Мы видели его!
   — Когда? — насторожился Марега.