Суданские полицейские, полусонные, отрешенно смотрели на него, не понимая толком, что происходит. Во всяком случае, они ничем не могли ему помочь. Единственным человеком, который мог бы на худой конец прийти на помощь, был полковник Торит. Отношения между США и Суданом с недавнего времени заметно улучшились.
— Благодарю, что вы пришли, — сказал он двум суданцам. — Я обращусь в службу безопасности.
Довольные тем, что могут продолжить свой отдых, они сразу же ушли. Эллиот Винг бросился к своему «лендроверу». Прежде всего оповестить как можно больше людей! Ему понадобилось меньше десяти минут, чтобы добраться до обшарпанного здания на улице Эль-Гамхурия, где помещалось посольство Соединенных Штатов. Как обычно, лифт не работал. Он взбежал на пятый этаж. Сержант морской пехоты, дежуривший у входа, протянул ему письмо.
— Это передали для вас, сэр.
Эллиот Винг вскрыл конверт. Отпечатанный на машинке текст был коротким.
"Главное командование СОЧ. Второе предупреждение.
Мы продлеваем на две недели срок поставки обещанного вами материала. В случае невыполнения второй заложник будет казнен".
Американец почувствовал, что ноги его подгибаются. Морской пехотинец выскочил из своей стеклянной будки и бросился ему на помощь. Все посольство было еще под впечатлением ужасной смерти Теда Брэди.
— Сэр, что случилось? Вы больны?
Эллиот Винг опустился на продавленный диван в приемной. Он попытался прогнать из памяти то, что видел в пустыне. Что они сделают с Элен?
— Люди, убившие Брэди, похитили мою жену, — произнес он сдавленным голосом.
Морской пехотинец воскликнул:
— Сукины дети!
Официально Эллиот Винг числился первым секретарем посольства, но все знали, что он работает на ЦРУ. Морские пехотинцы его любили.
Он быстро пришел в себя и стремглав бросился вверх по лестнице — туда, где находилось его бюро. Любой ценой надо было спасти Элен, нежную и мягкую Элен, на которой он женился всего несколько месяцев тому назад.
Крохотный кабинет со стенами, увешанными картами, вызывал у него отвращение. Его ливанская секретарша уже ушла. Теперь операция «Феникс» перестала быть простой афро-американской сделкой в тропиках. Красавец Тед Брэди был убит самым жестоким образом, и Элен Винг рисковала разделить его участь.
Эллиот Винг стал писать. Телеграмма для африканского отдела. ЦРУ, Лэнгли. Открытым текстом. Через госдепартамент.
«После убийства Теда Брэди Хабиб Котто захватил второго заложника, госпожу Элен Винг, жену первого секретаря. Угрожает казнить ее через две недели, если не уступим его требованиям. Срочно прошу инструкций».
Глава 3
Глава 4
— Благодарю, что вы пришли, — сказал он двум суданцам. — Я обращусь в службу безопасности.
Довольные тем, что могут продолжить свой отдых, они сразу же ушли. Эллиот Винг бросился к своему «лендроверу». Прежде всего оповестить как можно больше людей! Ему понадобилось меньше десяти минут, чтобы добраться до обшарпанного здания на улице Эль-Гамхурия, где помещалось посольство Соединенных Штатов. Как обычно, лифт не работал. Он взбежал на пятый этаж. Сержант морской пехоты, дежуривший у входа, протянул ему письмо.
— Это передали для вас, сэр.
Эллиот Винг вскрыл конверт. Отпечатанный на машинке текст был коротким.
"Главное командование СОЧ. Второе предупреждение.
Мы продлеваем на две недели срок поставки обещанного вами материала. В случае невыполнения второй заложник будет казнен".
Американец почувствовал, что ноги его подгибаются. Морской пехотинец выскочил из своей стеклянной будки и бросился ему на помощь. Все посольство было еще под впечатлением ужасной смерти Теда Брэди.
— Сэр, что случилось? Вы больны?
Эллиот Винг опустился на продавленный диван в приемной. Он попытался прогнать из памяти то, что видел в пустыне. Что они сделают с Элен?
— Люди, убившие Брэди, похитили мою жену, — произнес он сдавленным голосом.
Морской пехотинец воскликнул:
— Сукины дети!
Официально Эллиот Винг числился первым секретарем посольства, но все знали, что он работает на ЦРУ. Морские пехотинцы его любили.
Он быстро пришел в себя и стремглав бросился вверх по лестнице — туда, где находилось его бюро. Любой ценой надо было спасти Элен, нежную и мягкую Элен, на которой он женился всего несколько месяцев тому назад.
Крохотный кабинет со стенами, увешанными картами, вызывал у него отвращение. Его ливанская секретарша уже ушла. Теперь операция «Феникс» перестала быть простой афро-американской сделкой в тропиках. Красавец Тед Брэди был убит самым жестоким образом, и Элен Винг рисковала разделить его участь.
Эллиот Винг стал писать. Телеграмма для африканского отдела. ЦРУ, Лэнгли. Открытым текстом. Через госдепартамент.
«После убийства Теда Брэди Хабиб Котто захватил второго заложника, госпожу Элен Винг, жену первого секретаря. Угрожает казнить ее через две недели, если не уступим его требованиям. Срочно прошу инструкций».
Глава 3
Малко дважды взглянул на медную дощечку на стене, указывающую, что здесь разместилось американское посольство. Невероятно. Он видел невзрачные помещения, но такое жалкое — никогда. Здание находилось на торговой улице в центре Хартума, между гостиницей «Эксельсиор», предназначенной для африканцев, и лавкой обувщика. Плотная толпа текла под аркадами зданий по Эль-Гамхурия, и несколько безработных спали тут же, растянувшись на земле. Напротив двое полицейских отдыхали в полицейской машине, казалось, взятой со свалки.
Было чудовищно жарко: сорок пять в тени. Малко прошел перед единственным суданским солдатом, охранявшим посольство и вооруженным автоматом Калашникова, приклад которого скрепляла проволока. Дверца одного из двух лифтов была заварена, чтобы навсегда отбить охоту пользоваться им. Другой лифт был поломан. Первые четыре этажа занимали различные конторы. Выкрашенная зеленой краской лестница напоминала самый грязный дом свиданий. Чтобы добраться до бронированной двери с медным окошечком на пятом этаже, Малко пришлось перешагнуть через ведро со щеткой и тряпкой. Он позвонил, и замок открылся. За бронированной дверью находилась еще одна узкая лестница, находящаяся под наблюдением телекамеры и ведущая к посту охраны.
Сержант морской пехоты в полевой форме провел его в приемную, где единственный диван демонстрировал свои внутренности, словно разрезанный ножом. Еще одна лестница, такая же грязная, вела на восьмой, «красный» этаж, где разместились высшие посольские чины и сам посол. Старые кондиционеры тщетно пытались бороться с жарой.
На лестничной площадке стоял спортивного вида молодой человек лет тридцати пяти, черноволосый, с интеллигентным лицом. Он представился:
— Эллиот Винг. Я ждал вас. Пройдемте в мой кабинет.
Крошечная комната была завалена папками с досье. Малко заметил черные круги под глазами, осунувшееся лицо, нервный вид молодого американца. Он был в курсе происшедшего с Вингом, о чем ему рассказали в венском отделении ЦРУ. Из Австрии Малко прибыл в Париж самолетом компании «Эр Франс», воспользовавшись новым деловым классом, что позволило ЦРУ сэкономить несколько долларов, не лишая его в то же время тех удобств, к которым он привык. Ни вино, ни пища не изменились. Затем он пересел в аэробус «Эр Франс», летевший по маршруту Париж — Каир — Хартум. Это было самым надежным, прямым и удобным способом добраться до Судана. Самолет направлялся потом в Джибути, перекресток воздушных дорог, откуда можно было любым репсом добраться до Африки или Индийского океана.
— Ничего нового? — спросил Малко.
Эллиот Винг покачал головой.
— Ничего. Я ждал вас, чтобы начать действовать.
Он протянул ему картонную папку с телексами.
— Вот последние сообщения из Лэнгли. Вы прочтете. Извините, что не приехал встречать вас в аэропорт. Я не мог найти своего шофера. Он отправился на поиски нового движка. Мой сломался. А когда наступит настоящая жара...
Малко подумал: какой же бывает «настоящая» жара? Аэробус компании «Эр Франс» высадил его в сущее пекло, в пыльном аэропорту, откуда дребезжащее желтое такси доставило его за три суданских фунта к единственному оазису цивилизации — отелю «Хилтон».
Большинство улиц не было заасфальтировано, козы и верблюды разгуливали в беспорядочном потоке машин. Кроме набережной Голубого Нила, ограничивающего Хартум с севера, где англичане времен лорда Китченера[4] построили несколько красивых зданий, остальная часть города представляла собой кварталы глинобитных хижин и бидонвилей.
— Здесь, должно быть, невесело жить, — сказал Малко перед тем, как погрузиться в чтение досье.
Эллиот Винг вздохнул.
— Сейчас еще ничего. Иногда подключают электричество. Не хватает только горючего, хлеба и почти всего остального! Требуется два года, чтобы получить пиво с таможни после уплаты пошлины! Но подождите лета. Когда бывает за пятьдесят. Днем и ночью! И электричество отключают. Значит, не работают кондиционеры, холодильники, не горят лампочки. У каждого есть свой движок, шум которого мешает спать. Это длится три месяца.
— Я надеюсь, что не попаду опять в Хартум, — сказал Малко.
— Я тоже, — сказал американец. — Но сначала надо найти Элен.
Толстая секретарша, черная, как маслина, проскользнула в кабинет и устроилась за машинкой, ничего не печатая. Эллиот сухо призвал ее к порядку.
— Лейла, пройдите вниз, на коммутатор.
Крупнотелая Лейла послушно встала, бросив мрачный взгляд на молодого американца. Тот покачал головой.
— Эта негодяйка подслушивает все, что я говорю, и мои телефонные разговоры, когда телефон действует... Я думаю, она работает на две или три разведки...
— Почему вы не прогоните ее?
— Невозможно. Между нею и послом особые отношения. Она поставляла ему некоторых из своих приятельниц, еще более отвратительных, чем она сама. А он признательный человек...
На минуту в кабинете воцарилось неловкое молчание.
Звук клаксонов с улицы проникал в окно. Малко вдруг почувствовал, что Эллиот Винг готов вот-вот разрыдаться. Он не выдерживал нервного напряжения. Чтобы разрядить атмосферу, Малко закрыл досье и сказал:
— Венское отделение в общем ввело меня в курс дела. Но я хотел бы знать, как началась эта злосчастная история. И что я могу сделать.
— Найти Элен, мою жену, — резко бросил американец. — На остальное мне наплевать. Пусть они сами потом разбираются с этими неграми.
— Почему они похитили ее?
Эллиот нервно зажег небольшую сигару, поднялся, чтобы пойти прикрыть дверь, и снова сел, отбросив со лба упавшую прядь черных волос.
— Это долгая история... Несколько месяцев тому назад Управление вдруг обнаружило, что между Индийским и Тихим океаном расположено нечто, именуемое Африкой, и что Советы устроились здесь, как у себя дома. Зачастую используя для этого Каддафи.
Встревожившись, Управление спустило сюда Теда Брэди, который давно уже твердил, что надо помогать нашим сторонникам. Он получал расплывчатые и противоречивые приказы.
Изучать, но не слишком продвигаться вперед. Писать отчеты. Короче, вся эта обычная возня. Но Тед подсуетился в Хартуме и скрытно взял на учет всех, кто мог бы оказаться полезным.
— И он вышел на Хабиба Котто?
— Верно. У того была идеальная характеристика. Беженец из Чада, контролирующий несколько тысяч субъектов, он пользовался симпатиями со стороны суданцев, ненавидел ливийцев, боролся с ними у себя в стране, особенно когда получал деньги от Саудовской Аравии. Но как их использовать? Тед дал понять, что новая администрация, возможно, согласится предоставить автоматы Калашникова в обмен на энное количество нефтедолларов. Это вызвало восторг. Все напоминало любовную интрижку между богатым стариком и молодой служанкой.
Хабиб Котто уже мечтал, как он захватит Чад и потреплет ливийцев. Тед потирал руки. А тем временем в Вашингтоне состоялось небольшое заседание Национального совета безопасности, где вели разговор обо всем этом. Когда была высказана мысль вооружить людей, чтобы отвоевать Чад, действуя с территории соседней страны, директор управления полез на потолок... Мол, этот тип Котто не такой уж непорочный. И тут попахивает коммунистическим заговором. И потом: суданцы, мол, начнут роптать, ливийцы могут перерезать нам пути снабжения нефтью, русские будут кричать о новых колониальных захватах... Короче, настанет светопреставление, кошмар...
— Понятно, — сказал Малко.
— Вместо того чтобы увидеть «зеленый свет», Тед стал получать по рукам, и контрразведка потребовала от него не разговаривать больше с людьми, которым он не представлен... А тут Хабиб Котто явился со списком того, что он хотел бы получить: автоматы Калашникова, гранатометы, минометы, «лендроверы», безоткатные орудия. Всем этим можно было бы вооружить небольшую армию. Когда Тед дал ему понять, что нужно немного подождать, его собеседник пришел в ярость. Он говорил, что теряет лицо и что это ужасно. Что он уже дал обязательство, уже набрал добровольцев и две тысячи чадцев ждут возможности вышвырнуть ливийские войска из Чада. И тут Брэди совершил непростительную глупость. Испугавшись того, что сам натворил, Тед не осмелился сказать Хабибу Котто, что все лопнуло. Он только сократил его претензии до 1200 автоматов с тысячью патронов каждый. Он подумал, что Фирма сможет найти это с помощью тайных посредников.
— И он накололся?
— Точно так. Лэнгли продолжало говорить «нет, нет и нет». На худой конец они могли пригласить Котто в Вашингтон, чтобы посмотреть вблизи, отличаются ли африканские негры от наших. Но что касается железяк, то тут пас... Во всяком случае, не раньше, чем Хабиб Котто проявит себя как политический деятель, получит мандат Организации африканских государств для возвращения в ливийский огород...
Американец раздавил свою сигару в пепельнице и продолжал:
— Это было в прошлом месяце. Я чувствовал, что все плохо кончится. Тед продолжал встречаться с Котто и водить его за нос...
Я советовал ему уехать из страны и подождать, чтобы все утряслось, но он был слишком старательным.
Однажды Котто заявил ему, что хочет устроить смотр своим войскам. В глубине пустыни. И что Теда приглашают на этот парад. Тед согласился. Это давало ему возможность состряпать хороший доклад для Лэнгли. И еще раз попробовать протолкнуть свою затею. Только там не было никакой армии... Тед не вернулся. На другой день посланец Котто явился ко мне как к заместителю Брэди и вежливо заявил, что если ему не доставят обещанного оружия, Тед будет казнен. Представляете себе, что я тогда почувствовал?
— Да, представляю, — сказал Малко. — А вы не пытались все уладить через суданцев?.. Мне кажется, что Нимейри сблизился с Соединенными Штатами.
Эллиот Винг печально улыбнулся.
— Разумеется. Он даже лечился там от гипертонии. Ему подарили бронированный «мерседес», потому что он смертельно боится ливийцев. Но у него в Дарфуре живут проливийски настроенные племена, и он не хочет дать ливийцам, оккупирующим Чад, повод для нападения на него. Поэтому официально он ничего не говорит.
Тем не менее я помчался к полковнику Измаилу Ториту, патрону местной внешней службы безопасности. И попросил его найти моего любимого начальника, не говоря, разумеется, ничего об оружии. Ему это не понравилось... Торит вел себя, как прохвост. Он сказал мне, что пустыня велика и что у него нет горючего. Что Тед должен был связываться с чадцами только через него... Что он совершенно не знает, где тот может находиться, но что он будет настойчиво его искать...
— Может быть, все это правда? — осмелился заметить Малко.
Американец горько усмехнулся.
— Не смешите меня! Суданцы знают все, что происходит в городе. Мы находимся рядом со зданием их внутренней службы безопасности. Каждое утро оттуда выезжает пять автобусов, набитых сыщиками. Их расставляют на каждом перекрестке и забирают вечером. А затем там обобщают собранные сведения. Суданцы ленивы и медлительны, но не дураки. Не забывайте, что это наши коллеги из КГБ обучали их с 1970 года.
— Суданцы знали что-нибудь об истории с оружием?
— Наверняка. Торит держит кучу осведомителей среди чадских беженцев. Суданцам не могло это понравиться. Прежде всего потому, что весь этот бардак вызвал бы осложнения с ливийцами, а кроме того, им не нравилось, что их обходят. Они решили, что история с Тедом Брэди будет для нас превосходным уроком и в следующий раз мы спросим их мнение. Не говоря уж о том, что им тоже нужно оружие... Представьте себе: пренебречь славной суданской армией, чтобы вооружить этих голодранцев...
— Значит, полковник Торит ничего не сделал, — заключил Малко, отирая лоб.
Жара становилась невыносимой. Кондиционер тщетно пытался угнаться за термометром. Эллиот Винг извлек из ящика стола бутылку минеральной воды и отпил прямо из горлышка. Он, кажется, тоже начинал сдавать.
— Извините меня, — сказал он ослабевшим голосом, — но продолжение было столь отвратительным, что я до сих пор не могу опомниться... В течение двух недель я бился с Лэнгли, объясняя им, что мы играем жизнью Теда... Котто все больше угрожал. Контакты теперь шли через меня, и я не выходил из дома, не вооружившись, как диверсант. Тед Брэди переслал мне записку. Он писал, что они его прикончат... Невозможно было узнать, где его держат. Я попытался убедить Вашингтон, чтобы они послали какой-нибудь символический товар. Тогда можно было бы начать переговоры и освободить Теда.
— Так в чем же дело?
— Они заявили, что если дать Котто, то придется сделать то же для Савимби,[5] для афганцев, а потом и для поляков. Что это еще не планируется. Что «неподходящее время». Когда я спросил, подходящее ли сейчас время, чтобы спасти жизнь Теду, мне сказали, что я поднимаю панику. Что в Африке все в конце концов образуется.
Когда две недели назад я получил последний ультиматум, сообщавший, что Тед уже роет себе могилу, они все-таки шевельнулись. Мне было разрешено предложить двадцать тысяч долларов в виде выкупа и медикаменты... Разумеется, посланец Котто швырнул мне все это в лицо. Как-то вечером, на одном из приемов я оказался рядом с ливийским поверенным. Он вежливо спросил меня, нет ли известий от Теда. Это дерьмо было в курсе дела! Я снова обратился к полковнику Ториту, который поклялся на Коране, что не имеет никакого представления о том, где может находиться Хабиб Котто. Я попытался действовать через моего шофера — он выходец из Чада — и сам отправился в их квартал. Безрезультатно. Это замкнутый мирок. Разумеется, официально никто ничего не знает. Все в секрете. Здесь нет газет, кроме тех, что на арабском...
Он помолчал минуту, а потом признал:
— В глубине души я был не очень-то обеспокоен. Я думал, что Котто пойдет на попятную и не осмелится хладнокровно прикончить американца, к тому же сотрудника нашей Фирмы... Что он нуждается в Америке... Что он будет блефовать до конца...
— Вы ошиблись, — промолвил Малко ровным тоном.
— Больше, чем вы можете себе представить... Когда я получил письмо, где говорилось, что могу взять Теда в пустыне, я сказал себе, что он еще легко отделался. А потом... Смотрите...
Он протянул Малко пачку фотографий, которые тот молча просмотрел с чувством омерзения. Зрелище было невыносимым.
Эллиот Винг рассказал о казни Теда Брэди и заключил:
— Я сообщил обо всем в Лэнгли, во всех подробностях. И предупредил, что не оставлю жену умирать. Что я обращусь в конгресс, в печать, ко всему миру. Что я найду оружие, даже если мне придется его украсть. Вы не можете себе представить, какие телеграммы я получил! Тед Брэди давно работал в нашей Фирме. У него было много друзей, они отозвались.
— Именно поэтому я здесь...
Молодой американец с надеждой посмотрел на стройную фигуру Малко, задержав взгляд на золотистого цвета глазах, которые, казалось, завораживали его.
— Увы. Они считают, что я слишком втянут сам в это дело и не имею достаточно опыта, чтобы распутывать подобные истории. Кроме того, если придется пойти на какую-то сомнительную сделку, то они предпочли бы, чтобы официально это не была бы наша Фирма...
— Понимаю, — сказал Малко.
Старая история. У него их было достаточно. Однако этот Хартум, лениво протянувшийся вдоль Нила под вечно голубым небом, откуда стекала вниз горячая лава, казалось, не таил никаких ловушек. Малко знал Африку. Каждая деталь страшного убийства была хорошо продумана. Чтобы поразить белых.
Жена Эллиота Винга рисковала разделить эту участь. Молодой американец смотрел на Малко как на спасителя. Он подтвердил это, сказав:
— Я слышал о вас... Я доволен, что вы здесь. Правда. Я здесь один. Военный атташе — пень... И нам остается тринадцать дней...
— Что говорит теперь этот полковник Торит?
— Что он сожалеет и что ничего не знает. Вы его увидите. Из него ничего нельзя вытянуть. Это гиблое дело. Я уверен, что если бы я согласился поставить оружие КГБ, то полковник начал бы вставлять нам палки в колеса. Но пока дело до этого не дошло.
— А как вам такая безумная мысль? — спросил Малко. — Не могли бы нам помочь здешние ливийцы? Мы бы, например, обещали им не давать оружия Котто, если они найдут вашу жену.
Эллиот Винг покачал головой.
— Нет. Они знают, что наше управление не уступит в том, что касается оружия... Поэтому они ничем не рискуют. В этом деле мы можем поссориться со всеми: с ливийцами, суданцами и, разумеется, с Котто. Я уверен, что полковник Торит очень хорошо знает, где находится этот мерзавец Котто. У нас хорошие отношения, но мы не сотрудничаем...
У Малко путались мысли. Жара угнетала его, опустошала мозг.
— Что я могу сделать? — спросил он. — Какими силами мы располагаем? Даже если мы найдем Котто, есть ли у вас средства, чтобы напасть на него?
— Если бы они были... — сказал с горечью Эллиот Винг. — Но в Лэнгли проснулись. Вот телекс, полученный сегодня утром.
Малко прочитал: "Разрешаем вести переговоры для освобождения заложника. Предложить тридцать легких автомобилей типа «лендровер» с годовым комплектом запасных частей, десять радиостанций, обещанное уже количество медикаментов. Возможна быстрая доставка из Каира самолетом «Геркулес С-130».
Он вернул телеграмму американцу.
— Вы думаете, Котто удовольствуется этим?
— Я был бы удивлен. Но вам разрешается вести переговоры. Что касается меня, то я не смогу видеть этих негодяев, я готов их задушить. И кроме того, я не могу бросить отделение. Тут много работы... Болгары организуют здесь компанию грузовых перевозок... Со своими шоферами и автомобилями. Я пытаюсь растолковать суданским властям, что это делается не из одной лишь любви к широким просторам.
— А где я могу вступить в контакт с Котто? — спросил Малко.
— Это легко. Есть договоренность о встречах — вечером от шести до семи часов в отеле «Канари», это недалеко отсюда, в квартале Нью Экстеншен. Вы садитесь и ждете. Поскольку ни один белый там не появляется, они не ошибутся.
Эллиот Винг взглянул на часы и продолжал:
— Вы успеете туда сегодня. Я дам вам своего шофера. Он знает это место. У вас есть оружие?
— Да, — сказал Малко.
Его ультраплоский пистолет лежал в чемодане. С двумя коробками патронов. Помещенный под рубашкой, он был не очень заметен...
— Будьте настороже. Возьмите с собой вашу пушку. Хотя на этой стадии они не заинтересованы... У них уже есть Элен. (Его голос дрогнул.) Если бы я знал, где она находится, я взял бы огнемет и...
Малко встал. Эллиот Винг уточнил:
— Официально вы не имеете никакого отношения к нашей Фирме. Если суданцы будут меня спрашивать, я скажу, что вы представитель госдепартамента.
В коридоре их поджидал африканец с вьющимися волосами, очень темной кожей, в белой рубашке и брюках.
— Это Гукуни, — сказал Эллиот Винг. — Он отвезет вас взять в прокат автомобиль. Я обо всем договорился. Потом он вам покажет, где находится отель «Канари».
У выхода сержант морских пехотинцев сочувственно улыбнулся первому секретарю. Все посольство было в напряжении со времени двойного похищения и трагической смерти Теда Брэди. Малко посмотрел на осунувшееся лицо молодого американца. Тот действительно едва держался на ногах. Было от чего.
— Постарайтесь поспать, — посоветовал Малко. — После встречи я зайду к вам. Мы подведем итоги... Они не тронут вашу жену, пока надеются получить то, что им нужно.
— Да, а потом?
— До этого еще далеко. Может быть, мы найдем средство убедить Вашингтон...
Он вновь оказался на узкой лестнице. Мимо проскользнула, едва коснувшись его, африканка, тонкая, как лиана, с насмешливым лицом и острыми, словно бронзовыми грудями. Она встретила его взгляд полуулыбкой и исчезла в толпе на улице Эль-Гамхурия, по-прежнему жаркой, шумной и грязной. Гукуни довел его до места, где стоял припаркованный «елочкой» «лендровер», и они покатили к югу. Внезапно на перекрестке полицейский остановил их свистком. Гукуни послушно затормозил, и суданец в белой форме, не торопясь, подошел к машине.
Завязалась спокойная, почти вежливая дискуссия по-арабски.
— Что случилось? — спросил Малко.
— Он сказал, что мы проехали на красный свет, — объяснил Гукуни.
— На красный свет? Но ведь светофор не работает!
Все светофоры в Хартуме, или почти все, не действовали, и лишь несколько апатичных полицейских регулировали движение на перекрестках, изредка пуская в ход свой свисток.
— Конечно, патрон, — объяснил Гукуни. — Но, наверное, это красный свет, если он говорит, что красный. Я его знаю. У него много детей, и ему нужны деньги...
Сделка завершилась улыбкой и обошлась в двадцать пиастров. Через сотню метров они остановились перед площадкой, представлявшей собой что-то вроде автомобильного кладбища. Но это была контора по прокату автомобилей. Полдюжины африканцев возились вокруг оранжевого «Пежо-504», пытаясь соединить его разрозненные части. Четыре покрышки были гладкими, как ладонь новорожденного, а кузов напоминал нагромождение лунных кратеров. Хозяин, толстый веселый суданец, устремился навстречу.
— Я сказал мистеру Вингу, что дам вам мой лучший автомобиль, — горячо объявил он. — Вот, смотрите...
Каковы же были остальные?!
Малко забрался в это чудо совершенства. Рукоятка передачи осталась у него в руках. Счетчик стыдливо показывал 36 тысяч километров. Он подумал, что сюда надо бы добавить миллион... Кабина внутри была столь грязной, что ее испугался бы даже бродяга. Но чудо — мотор работал... Конечно, это был не «феррари»... Но все же... Гукуни смотрел на него с беспокойством.
— Ну, все в порядке, патрон?
— Все в порядке...
— Хорошо, патрон... Теперь поезжайте за мной. Я надеюсь, вы найдете госпожу Элен.
— Попробую, — обещал Малко.
— Что касается моего мнения, — сказал вдруг шофер, — то я думаю, лучше дать оружие этим людям, чтобы они смогли выставить на посмешище перед всем миром этого ливийского прохвоста Каддафи...
После этих слов он с достоинством уселся в свою машину... Если шоферы станут вмешиваться в политику... Малко постарался не отставать от кряжистого «лендровера», на котором чадец мчался сломя голову.
Что сулит встреча в отеле «Канари»? Рукоять ультраплоского пистолета, спрятанного под рубашкой, мешала вести машину, но ему не хотелось оказаться с распоротым животом под брюхом верблюда.
Было чудовищно жарко: сорок пять в тени. Малко прошел перед единственным суданским солдатом, охранявшим посольство и вооруженным автоматом Калашникова, приклад которого скрепляла проволока. Дверца одного из двух лифтов была заварена, чтобы навсегда отбить охоту пользоваться им. Другой лифт был поломан. Первые четыре этажа занимали различные конторы. Выкрашенная зеленой краской лестница напоминала самый грязный дом свиданий. Чтобы добраться до бронированной двери с медным окошечком на пятом этаже, Малко пришлось перешагнуть через ведро со щеткой и тряпкой. Он позвонил, и замок открылся. За бронированной дверью находилась еще одна узкая лестница, находящаяся под наблюдением телекамеры и ведущая к посту охраны.
Сержант морской пехоты в полевой форме провел его в приемную, где единственный диван демонстрировал свои внутренности, словно разрезанный ножом. Еще одна лестница, такая же грязная, вела на восьмой, «красный» этаж, где разместились высшие посольские чины и сам посол. Старые кондиционеры тщетно пытались бороться с жарой.
На лестничной площадке стоял спортивного вида молодой человек лет тридцати пяти, черноволосый, с интеллигентным лицом. Он представился:
— Эллиот Винг. Я ждал вас. Пройдемте в мой кабинет.
Крошечная комната была завалена папками с досье. Малко заметил черные круги под глазами, осунувшееся лицо, нервный вид молодого американца. Он был в курсе происшедшего с Вингом, о чем ему рассказали в венском отделении ЦРУ. Из Австрии Малко прибыл в Париж самолетом компании «Эр Франс», воспользовавшись новым деловым классом, что позволило ЦРУ сэкономить несколько долларов, не лишая его в то же время тех удобств, к которым он привык. Ни вино, ни пища не изменились. Затем он пересел в аэробус «Эр Франс», летевший по маршруту Париж — Каир — Хартум. Это было самым надежным, прямым и удобным способом добраться до Судана. Самолет направлялся потом в Джибути, перекресток воздушных дорог, откуда можно было любым репсом добраться до Африки или Индийского океана.
— Ничего нового? — спросил Малко.
Эллиот Винг покачал головой.
— Ничего. Я ждал вас, чтобы начать действовать.
Он протянул ему картонную папку с телексами.
— Вот последние сообщения из Лэнгли. Вы прочтете. Извините, что не приехал встречать вас в аэропорт. Я не мог найти своего шофера. Он отправился на поиски нового движка. Мой сломался. А когда наступит настоящая жара...
Малко подумал: какой же бывает «настоящая» жара? Аэробус компании «Эр Франс» высадил его в сущее пекло, в пыльном аэропорту, откуда дребезжащее желтое такси доставило его за три суданских фунта к единственному оазису цивилизации — отелю «Хилтон».
Большинство улиц не было заасфальтировано, козы и верблюды разгуливали в беспорядочном потоке машин. Кроме набережной Голубого Нила, ограничивающего Хартум с севера, где англичане времен лорда Китченера[4] построили несколько красивых зданий, остальная часть города представляла собой кварталы глинобитных хижин и бидонвилей.
— Здесь, должно быть, невесело жить, — сказал Малко перед тем, как погрузиться в чтение досье.
Эллиот Винг вздохнул.
— Сейчас еще ничего. Иногда подключают электричество. Не хватает только горючего, хлеба и почти всего остального! Требуется два года, чтобы получить пиво с таможни после уплаты пошлины! Но подождите лета. Когда бывает за пятьдесят. Днем и ночью! И электричество отключают. Значит, не работают кондиционеры, холодильники, не горят лампочки. У каждого есть свой движок, шум которого мешает спать. Это длится три месяца.
— Я надеюсь, что не попаду опять в Хартум, — сказал Малко.
— Я тоже, — сказал американец. — Но сначала надо найти Элен.
Толстая секретарша, черная, как маслина, проскользнула в кабинет и устроилась за машинкой, ничего не печатая. Эллиот сухо призвал ее к порядку.
— Лейла, пройдите вниз, на коммутатор.
Крупнотелая Лейла послушно встала, бросив мрачный взгляд на молодого американца. Тот покачал головой.
— Эта негодяйка подслушивает все, что я говорю, и мои телефонные разговоры, когда телефон действует... Я думаю, она работает на две или три разведки...
— Почему вы не прогоните ее?
— Невозможно. Между нею и послом особые отношения. Она поставляла ему некоторых из своих приятельниц, еще более отвратительных, чем она сама. А он признательный человек...
На минуту в кабинете воцарилось неловкое молчание.
Звук клаксонов с улицы проникал в окно. Малко вдруг почувствовал, что Эллиот Винг готов вот-вот разрыдаться. Он не выдерживал нервного напряжения. Чтобы разрядить атмосферу, Малко закрыл досье и сказал:
— Венское отделение в общем ввело меня в курс дела. Но я хотел бы знать, как началась эта злосчастная история. И что я могу сделать.
— Найти Элен, мою жену, — резко бросил американец. — На остальное мне наплевать. Пусть они сами потом разбираются с этими неграми.
— Почему они похитили ее?
Эллиот нервно зажег небольшую сигару, поднялся, чтобы пойти прикрыть дверь, и снова сел, отбросив со лба упавшую прядь черных волос.
— Это долгая история... Несколько месяцев тому назад Управление вдруг обнаружило, что между Индийским и Тихим океаном расположено нечто, именуемое Африкой, и что Советы устроились здесь, как у себя дома. Зачастую используя для этого Каддафи.
Встревожившись, Управление спустило сюда Теда Брэди, который давно уже твердил, что надо помогать нашим сторонникам. Он получал расплывчатые и противоречивые приказы.
Изучать, но не слишком продвигаться вперед. Писать отчеты. Короче, вся эта обычная возня. Но Тед подсуетился в Хартуме и скрытно взял на учет всех, кто мог бы оказаться полезным.
— И он вышел на Хабиба Котто?
— Верно. У того была идеальная характеристика. Беженец из Чада, контролирующий несколько тысяч субъектов, он пользовался симпатиями со стороны суданцев, ненавидел ливийцев, боролся с ними у себя в стране, особенно когда получал деньги от Саудовской Аравии. Но как их использовать? Тед дал понять, что новая администрация, возможно, согласится предоставить автоматы Калашникова в обмен на энное количество нефтедолларов. Это вызвало восторг. Все напоминало любовную интрижку между богатым стариком и молодой служанкой.
Хабиб Котто уже мечтал, как он захватит Чад и потреплет ливийцев. Тед потирал руки. А тем временем в Вашингтоне состоялось небольшое заседание Национального совета безопасности, где вели разговор обо всем этом. Когда была высказана мысль вооружить людей, чтобы отвоевать Чад, действуя с территории соседней страны, директор управления полез на потолок... Мол, этот тип Котто не такой уж непорочный. И тут попахивает коммунистическим заговором. И потом: суданцы, мол, начнут роптать, ливийцы могут перерезать нам пути снабжения нефтью, русские будут кричать о новых колониальных захватах... Короче, настанет светопреставление, кошмар...
— Понятно, — сказал Малко.
— Вместо того чтобы увидеть «зеленый свет», Тед стал получать по рукам, и контрразведка потребовала от него не разговаривать больше с людьми, которым он не представлен... А тут Хабиб Котто явился со списком того, что он хотел бы получить: автоматы Калашникова, гранатометы, минометы, «лендроверы», безоткатные орудия. Всем этим можно было бы вооружить небольшую армию. Когда Тед дал ему понять, что нужно немного подождать, его собеседник пришел в ярость. Он говорил, что теряет лицо и что это ужасно. Что он уже дал обязательство, уже набрал добровольцев и две тысячи чадцев ждут возможности вышвырнуть ливийские войска из Чада. И тут Брэди совершил непростительную глупость. Испугавшись того, что сам натворил, Тед не осмелился сказать Хабибу Котто, что все лопнуло. Он только сократил его претензии до 1200 автоматов с тысячью патронов каждый. Он подумал, что Фирма сможет найти это с помощью тайных посредников.
— И он накололся?
— Точно так. Лэнгли продолжало говорить «нет, нет и нет». На худой конец они могли пригласить Котто в Вашингтон, чтобы посмотреть вблизи, отличаются ли африканские негры от наших. Но что касается железяк, то тут пас... Во всяком случае, не раньше, чем Хабиб Котто проявит себя как политический деятель, получит мандат Организации африканских государств для возвращения в ливийский огород...
Американец раздавил свою сигару в пепельнице и продолжал:
— Это было в прошлом месяце. Я чувствовал, что все плохо кончится. Тед продолжал встречаться с Котто и водить его за нос...
Я советовал ему уехать из страны и подождать, чтобы все утряслось, но он был слишком старательным.
Однажды Котто заявил ему, что хочет устроить смотр своим войскам. В глубине пустыни. И что Теда приглашают на этот парад. Тед согласился. Это давало ему возможность состряпать хороший доклад для Лэнгли. И еще раз попробовать протолкнуть свою затею. Только там не было никакой армии... Тед не вернулся. На другой день посланец Котто явился ко мне как к заместителю Брэди и вежливо заявил, что если ему не доставят обещанного оружия, Тед будет казнен. Представляете себе, что я тогда почувствовал?
— Да, представляю, — сказал Малко. — А вы не пытались все уладить через суданцев?.. Мне кажется, что Нимейри сблизился с Соединенными Штатами.
Эллиот Винг печально улыбнулся.
— Разумеется. Он даже лечился там от гипертонии. Ему подарили бронированный «мерседес», потому что он смертельно боится ливийцев. Но у него в Дарфуре живут проливийски настроенные племена, и он не хочет дать ливийцам, оккупирующим Чад, повод для нападения на него. Поэтому официально он ничего не говорит.
Тем не менее я помчался к полковнику Измаилу Ториту, патрону местной внешней службы безопасности. И попросил его найти моего любимого начальника, не говоря, разумеется, ничего об оружии. Ему это не понравилось... Торит вел себя, как прохвост. Он сказал мне, что пустыня велика и что у него нет горючего. Что Тед должен был связываться с чадцами только через него... Что он совершенно не знает, где тот может находиться, но что он будет настойчиво его искать...
— Может быть, все это правда? — осмелился заметить Малко.
Американец горько усмехнулся.
— Не смешите меня! Суданцы знают все, что происходит в городе. Мы находимся рядом со зданием их внутренней службы безопасности. Каждое утро оттуда выезжает пять автобусов, набитых сыщиками. Их расставляют на каждом перекрестке и забирают вечером. А затем там обобщают собранные сведения. Суданцы ленивы и медлительны, но не дураки. Не забывайте, что это наши коллеги из КГБ обучали их с 1970 года.
— Суданцы знали что-нибудь об истории с оружием?
— Наверняка. Торит держит кучу осведомителей среди чадских беженцев. Суданцам не могло это понравиться. Прежде всего потому, что весь этот бардак вызвал бы осложнения с ливийцами, а кроме того, им не нравилось, что их обходят. Они решили, что история с Тедом Брэди будет для нас превосходным уроком и в следующий раз мы спросим их мнение. Не говоря уж о том, что им тоже нужно оружие... Представьте себе: пренебречь славной суданской армией, чтобы вооружить этих голодранцев...
— Значит, полковник Торит ничего не сделал, — заключил Малко, отирая лоб.
Жара становилась невыносимой. Кондиционер тщетно пытался угнаться за термометром. Эллиот Винг извлек из ящика стола бутылку минеральной воды и отпил прямо из горлышка. Он, кажется, тоже начинал сдавать.
— Извините меня, — сказал он ослабевшим голосом, — но продолжение было столь отвратительным, что я до сих пор не могу опомниться... В течение двух недель я бился с Лэнгли, объясняя им, что мы играем жизнью Теда... Котто все больше угрожал. Контакты теперь шли через меня, и я не выходил из дома, не вооружившись, как диверсант. Тед Брэди переслал мне записку. Он писал, что они его прикончат... Невозможно было узнать, где его держат. Я попытался убедить Вашингтон, чтобы они послали какой-нибудь символический товар. Тогда можно было бы начать переговоры и освободить Теда.
— Так в чем же дело?
— Они заявили, что если дать Котто, то придется сделать то же для Савимби,[5] для афганцев, а потом и для поляков. Что это еще не планируется. Что «неподходящее время». Когда я спросил, подходящее ли сейчас время, чтобы спасти жизнь Теду, мне сказали, что я поднимаю панику. Что в Африке все в конце концов образуется.
Когда две недели назад я получил последний ультиматум, сообщавший, что Тед уже роет себе могилу, они все-таки шевельнулись. Мне было разрешено предложить двадцать тысяч долларов в виде выкупа и медикаменты... Разумеется, посланец Котто швырнул мне все это в лицо. Как-то вечером, на одном из приемов я оказался рядом с ливийским поверенным. Он вежливо спросил меня, нет ли известий от Теда. Это дерьмо было в курсе дела! Я снова обратился к полковнику Ториту, который поклялся на Коране, что не имеет никакого представления о том, где может находиться Хабиб Котто. Я попытался действовать через моего шофера — он выходец из Чада — и сам отправился в их квартал. Безрезультатно. Это замкнутый мирок. Разумеется, официально никто ничего не знает. Все в секрете. Здесь нет газет, кроме тех, что на арабском...
Он помолчал минуту, а потом признал:
— В глубине души я был не очень-то обеспокоен. Я думал, что Котто пойдет на попятную и не осмелится хладнокровно прикончить американца, к тому же сотрудника нашей Фирмы... Что он нуждается в Америке... Что он будет блефовать до конца...
— Вы ошиблись, — промолвил Малко ровным тоном.
— Больше, чем вы можете себе представить... Когда я получил письмо, где говорилось, что могу взять Теда в пустыне, я сказал себе, что он еще легко отделался. А потом... Смотрите...
Он протянул Малко пачку фотографий, которые тот молча просмотрел с чувством омерзения. Зрелище было невыносимым.
Эллиот Винг рассказал о казни Теда Брэди и заключил:
— Я сообщил обо всем в Лэнгли, во всех подробностях. И предупредил, что не оставлю жену умирать. Что я обращусь в конгресс, в печать, ко всему миру. Что я найду оружие, даже если мне придется его украсть. Вы не можете себе представить, какие телеграммы я получил! Тед Брэди давно работал в нашей Фирме. У него было много друзей, они отозвались.
— Именно поэтому я здесь...
Молодой американец с надеждой посмотрел на стройную фигуру Малко, задержав взгляд на золотистого цвета глазах, которые, казалось, завораживали его.
— Увы. Они считают, что я слишком втянут сам в это дело и не имею достаточно опыта, чтобы распутывать подобные истории. Кроме того, если придется пойти на какую-то сомнительную сделку, то они предпочли бы, чтобы официально это не была бы наша Фирма...
— Понимаю, — сказал Малко.
Старая история. У него их было достаточно. Однако этот Хартум, лениво протянувшийся вдоль Нила под вечно голубым небом, откуда стекала вниз горячая лава, казалось, не таил никаких ловушек. Малко знал Африку. Каждая деталь страшного убийства была хорошо продумана. Чтобы поразить белых.
Жена Эллиота Винга рисковала разделить эту участь. Молодой американец смотрел на Малко как на спасителя. Он подтвердил это, сказав:
— Я слышал о вас... Я доволен, что вы здесь. Правда. Я здесь один. Военный атташе — пень... И нам остается тринадцать дней...
— Что говорит теперь этот полковник Торит?
— Что он сожалеет и что ничего не знает. Вы его увидите. Из него ничего нельзя вытянуть. Это гиблое дело. Я уверен, что если бы я согласился поставить оружие КГБ, то полковник начал бы вставлять нам палки в колеса. Но пока дело до этого не дошло.
— А как вам такая безумная мысль? — спросил Малко. — Не могли бы нам помочь здешние ливийцы? Мы бы, например, обещали им не давать оружия Котто, если они найдут вашу жену.
Эллиот Винг покачал головой.
— Нет. Они знают, что наше управление не уступит в том, что касается оружия... Поэтому они ничем не рискуют. В этом деле мы можем поссориться со всеми: с ливийцами, суданцами и, разумеется, с Котто. Я уверен, что полковник Торит очень хорошо знает, где находится этот мерзавец Котто. У нас хорошие отношения, но мы не сотрудничаем...
У Малко путались мысли. Жара угнетала его, опустошала мозг.
— Что я могу сделать? — спросил он. — Какими силами мы располагаем? Даже если мы найдем Котто, есть ли у вас средства, чтобы напасть на него?
— Если бы они были... — сказал с горечью Эллиот Винг. — Но в Лэнгли проснулись. Вот телекс, полученный сегодня утром.
Малко прочитал: "Разрешаем вести переговоры для освобождения заложника. Предложить тридцать легких автомобилей типа «лендровер» с годовым комплектом запасных частей, десять радиостанций, обещанное уже количество медикаментов. Возможна быстрая доставка из Каира самолетом «Геркулес С-130».
Он вернул телеграмму американцу.
— Вы думаете, Котто удовольствуется этим?
— Я был бы удивлен. Но вам разрешается вести переговоры. Что касается меня, то я не смогу видеть этих негодяев, я готов их задушить. И кроме того, я не могу бросить отделение. Тут много работы... Болгары организуют здесь компанию грузовых перевозок... Со своими шоферами и автомобилями. Я пытаюсь растолковать суданским властям, что это делается не из одной лишь любви к широким просторам.
— А где я могу вступить в контакт с Котто? — спросил Малко.
— Это легко. Есть договоренность о встречах — вечером от шести до семи часов в отеле «Канари», это недалеко отсюда, в квартале Нью Экстеншен. Вы садитесь и ждете. Поскольку ни один белый там не появляется, они не ошибутся.
Эллиот Винг взглянул на часы и продолжал:
— Вы успеете туда сегодня. Я дам вам своего шофера. Он знает это место. У вас есть оружие?
— Да, — сказал Малко.
Его ультраплоский пистолет лежал в чемодане. С двумя коробками патронов. Помещенный под рубашкой, он был не очень заметен...
— Будьте настороже. Возьмите с собой вашу пушку. Хотя на этой стадии они не заинтересованы... У них уже есть Элен. (Его голос дрогнул.) Если бы я знал, где она находится, я взял бы огнемет и...
Малко встал. Эллиот Винг уточнил:
— Официально вы не имеете никакого отношения к нашей Фирме. Если суданцы будут меня спрашивать, я скажу, что вы представитель госдепартамента.
В коридоре их поджидал африканец с вьющимися волосами, очень темной кожей, в белой рубашке и брюках.
— Это Гукуни, — сказал Эллиот Винг. — Он отвезет вас взять в прокат автомобиль. Я обо всем договорился. Потом он вам покажет, где находится отель «Канари».
У выхода сержант морских пехотинцев сочувственно улыбнулся первому секретарю. Все посольство было в напряжении со времени двойного похищения и трагической смерти Теда Брэди. Малко посмотрел на осунувшееся лицо молодого американца. Тот действительно едва держался на ногах. Было от чего.
— Постарайтесь поспать, — посоветовал Малко. — После встречи я зайду к вам. Мы подведем итоги... Они не тронут вашу жену, пока надеются получить то, что им нужно.
— Да, а потом?
— До этого еще далеко. Может быть, мы найдем средство убедить Вашингтон...
Он вновь оказался на узкой лестнице. Мимо проскользнула, едва коснувшись его, африканка, тонкая, как лиана, с насмешливым лицом и острыми, словно бронзовыми грудями. Она встретила его взгляд полуулыбкой и исчезла в толпе на улице Эль-Гамхурия, по-прежнему жаркой, шумной и грязной. Гукуни довел его до места, где стоял припаркованный «елочкой» «лендровер», и они покатили к югу. Внезапно на перекрестке полицейский остановил их свистком. Гукуни послушно затормозил, и суданец в белой форме, не торопясь, подошел к машине.
Завязалась спокойная, почти вежливая дискуссия по-арабски.
— Что случилось? — спросил Малко.
— Он сказал, что мы проехали на красный свет, — объяснил Гукуни.
— На красный свет? Но ведь светофор не работает!
Все светофоры в Хартуме, или почти все, не действовали, и лишь несколько апатичных полицейских регулировали движение на перекрестках, изредка пуская в ход свой свисток.
— Конечно, патрон, — объяснил Гукуни. — Но, наверное, это красный свет, если он говорит, что красный. Я его знаю. У него много детей, и ему нужны деньги...
Сделка завершилась улыбкой и обошлась в двадцать пиастров. Через сотню метров они остановились перед площадкой, представлявшей собой что-то вроде автомобильного кладбища. Но это была контора по прокату автомобилей. Полдюжины африканцев возились вокруг оранжевого «Пежо-504», пытаясь соединить его разрозненные части. Четыре покрышки были гладкими, как ладонь новорожденного, а кузов напоминал нагромождение лунных кратеров. Хозяин, толстый веселый суданец, устремился навстречу.
— Я сказал мистеру Вингу, что дам вам мой лучший автомобиль, — горячо объявил он. — Вот, смотрите...
Каковы же были остальные?!
Малко забрался в это чудо совершенства. Рукоятка передачи осталась у него в руках. Счетчик стыдливо показывал 36 тысяч километров. Он подумал, что сюда надо бы добавить миллион... Кабина внутри была столь грязной, что ее испугался бы даже бродяга. Но чудо — мотор работал... Конечно, это был не «феррари»... Но все же... Гукуни смотрел на него с беспокойством.
— Ну, все в порядке, патрон?
— Все в порядке...
— Хорошо, патрон... Теперь поезжайте за мной. Я надеюсь, вы найдете госпожу Элен.
— Попробую, — обещал Малко.
— Что касается моего мнения, — сказал вдруг шофер, — то я думаю, лучше дать оружие этим людям, чтобы они смогли выставить на посмешище перед всем миром этого ливийского прохвоста Каддафи...
После этих слов он с достоинством уселся в свою машину... Если шоферы станут вмешиваться в политику... Малко постарался не отставать от кряжистого «лендровера», на котором чадец мчался сломя голову.
Что сулит встреча в отеле «Канари»? Рукоять ультраплоского пистолета, спрятанного под рубашкой, мешала вести машину, но ему не хотелось оказаться с распоротым животом под брюхом верблюда.
Глава 4
Отель «Канари» с его четырьмя этажами и окнами, закрытыми решетчатыми ставнями, напоминал скорее дом свиданий. Вместе с несколькими другими крупными зданиями он возвышался посреди пустыря, куда выливалась Миддл-авеню, главная артерия квартала Нью Экстеншен. Отсюда отходили другие улицы — с грунтовыми дорогами, покосившимися домиками, среди которых то тут, то там возвышался особняк какого-нибудь армянина или копта,[6] разбогатевшего на многочисленных торговых сделках.