Правда, Малко был известен номер. С помощью ЦРУ можно будет выйти на владельца. Он снова повернул к мосту через Саву. «Интерконтиненталь» был похож на огромный зеленоватый корабль, выброшенный штормом на берег Дуная. Поднявшись в номер, Малко сразу же лег спать. Только бы сработал запасной вариант, о котором они договаривались в Лицене, только бы ему удалось встретиться завтра с резидентом.
Заснул он с трудом, и все чудилось ему загадочное лицо Милены Братич.
Элько Кризантем спросил:
— Что у нас по плану?
Малко не знал, следует ли ему встречаться с Миленой до того, как он поговорит с резидентом. Но если удастся убедить женщину отвести его к Араму Эриваняну, сколько времени он выиграет!
К тому же еще эти загадочные убийцы. На их счету три трупа. И никаких следов.
— Поедете со мной, — сказал Малко. — Будете сидеть в засаде в гостинице «Москва». На случай, если наши мотогонщики вернутся. Только без глупостей. Не хочу, чтоб вы стали четвертым трупом в этом деле.
Турок довольно улыбнулся. Со смертью он был на ты. Элько гладил кончиками пальцев шнурок в кармане, как другие перебирают четки.
Они сели в баджетовский «морседес-190» и двинулись в сторону Белграда. Малко высадил Кризантема у «Москвы», а сам поехал дальше на север. Его просто бесило, что приходилось терять впустую столько времени. С Миленой Братич он столкнулся у дверей. Она, в вечной своей шляпе, как раз выходила на улицу.
— Вы же мне не позвонили, — сказала женщина. — Я хочу вызволить свою машину.
— Садитесь, — сказал Малко. — Я вас довезу.
Она села на переднее сиденье. Сегодня Милена выглядела гораздо спокойнее.
— Есть какие-нибудь новости от Эриваняна? — спросил Малко.
— Нет. Я еще не звонила. Сейчас позвоню. Направляйтесь, пожалуйста, в Кара Дусана...
— Милена, — сказал Малко. — Мы все сидим на пороховой бочке. Ему надо немедленно покинуть Белград.
Молодая женщина наклонила голову.
— Согласна, немедленно, но живым. Я уверена, что за мной следят. И не могу вести себя так, словно убийц не существует вовсе. Я уже дважды совершила ошибку, и вы знаете, к чему это привело. Наверное, вам нужно еще увидеться со своими?
— Да.
— Ну так и скажите им. У вас большие возможности.
Малко не успел ответить. Милена указала рукой на высокую решетку, возле которой дежурил милиционер.
— Это здесь. Я потом сразу же вернусь домой.
Говорила она скорее сухо. Томное создание, целовавшее его и демонстрировавшее ножки, исчезло. Пожалуй, накачавшись сливовицей, она становилась симпатичней...
Ему не терпелось встретиться с Эндрю Виткином. Чтобы не кружить по узким улочкам Белграда, он решил вернуться к «Интерконтиненталю». Малко уже собирался повернуть к мосту, когда резкий звук сирены заставил его вздрогнуть. Его обогнала милицейская машина с синей мигалкой на крыше. Милиционер, высунув руку в открытое окно, размахивал красным диском, приказывая ему остановиться.
Глава 7
Заснул он с трудом, и все чудилось ему загадочное лицо Милены Братич.
* * *
Яростный ветер разогнал тучи. Портье вручил Малко конверт. В нем лежала очень короткая записка. Его приглашали на праздник в честь Святого Николы Угодника к некоему Милличу Продовнову. К шести часам... Запасной вариант сработал... Он купил сербскую газету и пробежал глазами заголовки. Об убийстве Генри Гарвуда ни слова. Либо газета версталась слишком рано, либо труп так еще и не обнаружили, либо югославская полиция решила ничего не разглашать...Элько Кризантем спросил:
— Что у нас по плану?
Малко не знал, следует ли ему встречаться с Миленой до того, как он поговорит с резидентом. Но если удастся убедить женщину отвести его к Араму Эриваняну, сколько времени он выиграет!
К тому же еще эти загадочные убийцы. На их счету три трупа. И никаких следов.
— Поедете со мной, — сказал Малко. — Будете сидеть в засаде в гостинице «Москва». На случай, если наши мотогонщики вернутся. Только без глупостей. Не хочу, чтоб вы стали четвертым трупом в этом деле.
Турок довольно улыбнулся. Со смертью он был на ты. Элько гладил кончиками пальцев шнурок в кармане, как другие перебирают четки.
Они сели в баджетовский «морседес-190» и двинулись в сторону Белграда. Малко высадил Кризантема у «Москвы», а сам поехал дальше на север. Его просто бесило, что приходилось терять впустую столько времени. С Миленой Братич он столкнулся у дверей. Она, в вечной своей шляпе, как раз выходила на улицу.
— Вы же мне не позвонили, — сказала женщина. — Я хочу вызволить свою машину.
— Садитесь, — сказал Малко. — Я вас довезу.
Она села на переднее сиденье. Сегодня Милена выглядела гораздо спокойнее.
— Есть какие-нибудь новости от Эриваняна? — спросил Малко.
— Нет. Я еще не звонила. Сейчас позвоню. Направляйтесь, пожалуйста, в Кара Дусана...
— Милена, — сказал Малко. — Мы все сидим на пороховой бочке. Ему надо немедленно покинуть Белград.
Молодая женщина наклонила голову.
— Согласна, немедленно, но живым. Я уверена, что за мной следят. И не могу вести себя так, словно убийц не существует вовсе. Я уже дважды совершила ошибку, и вы знаете, к чему это привело. Наверное, вам нужно еще увидеться со своими?
— Да.
— Ну так и скажите им. У вас большие возможности.
Малко не успел ответить. Милена указала рукой на высокую решетку, возле которой дежурил милиционер.
— Это здесь. Я потом сразу же вернусь домой.
Говорила она скорее сухо. Томное создание, целовавшее его и демонстрировавшее ножки, исчезло. Пожалуй, накачавшись сливовицей, она становилась симпатичней...
Ему не терпелось встретиться с Эндрю Виткином. Чтобы не кружить по узким улочкам Белграда, он решил вернуться к «Интерконтиненталю». Малко уже собирался повернуть к мосту, когда резкий звук сирены заставил его вздрогнуть. Его обогнала милицейская машина с синей мигалкой на крыше. Милиционер, высунув руку в открытое окно, размахивал красным диском, приказывая ему остановиться.
Глава 7
Малко едва подавил сильный приступ тошноты. Случилось то, чего он опасался с того момента, как пересек границу Югославии. Нечего соваться в коммунистическую страну, когда столько лет работаешь секретным агентом ЦРУ... Он взглянул на дорогу. На своем «мерседосе-190» он запросто обгонит дизельный милицейский «фольксваген». Но дальше-то что?
Один милиционер вышел из машины — синяя фуражка сдвинута на затылок, а микрофон рации прикреплен на груди — и направился к Малко.
Малко подумал о лежащем в кармане плаща пистолете и невинная улыбка далась ему с трудом.
Милиционер заговорил с ним по-сербски. Слава богу, Малко понимал по-русски, а это языки родственные. Когда же до него дошло, что в вину ему вменяется непристегнутый ремень безопасности, он едва не бросился на шею работнику дорожной милиции... Разумеется, отвечал он по-немецки, вытащил все документы на машину, свой паспорт и долго рассыпался в извинениях. Когда же и дорожный инспектор уразумел, что Малко готов тут же на месте уплатить штраф в двести динаров, атмосфера окончательно разрядилась.
Десятью минутами позже он отъехал, пристегнутый по всем правилам, под благожелательным взглядом дорожной инспекции, довольной тем, что попался такой сговорчивый турист... Лежавший в плаще ультраплоский пистолет, не слишком тяжелый, оттягивал карман так, словно весил тонну...
— Кажется, кое-что нашел! — заявил он.
— Вы видели мотоциклистов?
— Нет. Но я встретил одного турка, эмигранта, он здесь работает. Частенько наведывается в «Москву», потому что тут собирается народец с Ближнего Востока. Так вот, вчера он видел армян... а их в Белграде почти нет. Эти двое говорили то по-армянски, то по-арабски. Как армяне из Бейрута.
Малко затормозил, чтоб не столкнуть с рельс трамвай.
— Они были на мотоцикле?
— Нет, — сказал Элько Кризантем. — У них старенькая «застава». Но есть кое-что еще поинтересней. Они встречались с одним типом, дипломатом. И проводили его до машины. Номер СД 10.
Это было даже чересчур здорово...
— А почему эти армяне заинтересовали вашего приятеля?
— Потому что он настоящий турок, — гордо ответил Элько Кризантем. — Три года назад другие армяне убили нашего посла в этой стране. И у этих тоже мысли черные.
Малко счел неуместным заметить своему подручному, что с точки зрения турок у всех армян вообще мысли черные.
— Он дал их описание?
— Да. Один совсем молодой, крепкий, коротко стриженный, глаза глубоко посажены. Другой постарше, почти лысый, очень худой, с маленькими усиками.
Конечно, то, что рассказал Элько, могло оказаться чрезвычайно важным, но в данный момент абсолютно ничего не давало. Разве что попытаться перебрать Белград камешек за камешком...
И все же есть кое-какие вещественные улики. Номер мотоцикла, описание армян, их встреча с дипломатом. Эндрю Виткин сумеет, может быть, вытянуть из этого кое-что существенное.
Но до встречи еще оставалось немало времени.
— Сегодня праздник Святого Николы, — сказала она. — Съешьте кусочек «цито».
«Цито» оказалось несъедобной ореховой массой, сделанной, вероятно, в основном из сахарина и искусственного какао. Чтобы запить блюдо, хозяйка протянула Малко маленький стаканчик прозрачного спиртного, которое вполне могло бы служить горючим для ракеты «Ариана»...
Народ вокруг Малко объедался пирожными, громко сплетничая при этом по-сербски. Малко уже почти пришел в себя после пищевого ожога, когда к нему подошел почти лысый человек с ярко-голубыми глазами. Он поднял свой бокал.
— С праздником, — сказал он по-английски.
— Взаимно, — вежливо ответил Малко.
— Я Эндрю Виткин, — представился собеседник. — А вы Малко Линге, не так ли?
— Собственной персоной...
Американец улыбнулся.
— Я узнал бы вас по глазам.
Как только люди, стоявшие поблизости, отошли подальше, улыбка тут же исчезла с лица американца и он тихо произнес:
— Господи! Как я рад вас видеть. Я так боялся, что с вами что-нибудь случится... Бедный Генри. Просто ужасно. Вам что-нибудь известно о происшествии?
— Не больше, чем вам, — ответил Малко. — Когда я приехал, он был уже мертв.
Он рассказал ему все, что затем случилось с ним и с югославкой, и спросил:
— Как вы узнали о его смерти?
— От югославской полиции. Его нашли сегодня утром. Обнаружил рядовой патруль. Тихо! Эта история мне очень не нравится. Я виделся с Генри за час до назначенной встречи: он был абсолютно спокоен. А Милена Братич...
— Я размышлял о ней. Считаю, что в убийстве она но замешана.
Гости вокруг шумно беседовали, поздравляли друг друга с днем Святого Николы, нисколько не обращая внимания на их уединение.
Какая-то толстячка задела их и, извиняясь, растянула в улыбке накрашенный дешевой помадой рот. Малко передал Эндрю требования Милены Братич.
Едва он кончил излагать, Эндрю взорвался:
— Да она с ума сошла! Мы не можем ввязываться в разборки с армянами!
Малко отодвинул тарелку с пирожными и спросил:
— Кто на самом деле эта женщина?
Американец язвительно улыбнулся:
— Хороший вопрос. Мы заинтересовались ею, еще когда она жила с Арамом Эриваняном. Она была рядом, когда с ним произошел «несчастный случай».
Потом долгие годы мы следили за ее публикациями в иностранной прессе. Неизменно резко антисоветскими. До такой степени, что она потеряла место журналистки и живет теперь временной работой. Мы даже использовали ее для составления политических анализов. Блестяще.
— Вы верите в ее рассказы об убийцах на мотоцикле?
— Когда убили Грега Морриса, речи о мотоцикле не было. Но это, в общем-то, ничего не значит...
— Что я могу сделать? — спросил Малко. — Мне не хотелось бы задерживаться в Белграде.
Эндрю Виткин нервно зажег сигарету.
— Нам нужен Арам Эриванян. Это единственный для нас способ добраться до Абу Нидала.
— Как уничтожить наемников?
— Выявив их, — предположил американец. — А потом я надавлю на югославов, и они сами заткнут им глотки. Югославам сейчас очень нужны доллары: их экономика разваливается на части.
— Я должен сообщить вам две улики, — сказал Малко.
И назвал номер мотоцикла, а также повторил рассказ Кризантема. Эндрю Виткин вздрогнул:
— Вы уверены, что правильно запомнили номер дипломатической машины?
К Виткину подошел толстяк в очках со стеклами, как у телескопа, и они на несколько секунд прервали разговор. Большая часть приглашенных рассосалась, однако те, что не ушли, были решительно настроены не оставлять после себя на столе ни капли спиртного и ни крошки сладкого. Наконец американцу удалось отделаться от толстяка.
— Почему вы спросили? — возобновил разговор Малко. — Этот номер вам знаком?
— Да. 10 в этой стране означает Иран. Так вот, политический советник иранского посольства Ирадж Хосродар уже был замешан в операции армянских террористов в Белграде...
— Не может быть!
— Однако это так. Три года назад. Убийцы Акопа Акопяна разделались тогда с турецким дипломатом прямо на улице. Югославская служба безопасности доказала, что Хосродар провез из Будапешта в своей дипломатической машине оружие, которым и было совершено убийство. Но югославы не захотели ссориться с Ираном и замяли дело...
— У вас есть его координаты?
— Разумеется. Может быть, через него вы выйдем на убийц Гарвуда.
— Во всяком случае, можно попробовать, — сказал Малко. — Не так много у нас версий. Остается только надеяться, что эти самые убийцы не найдут Эриваняна раньше нас... И вот еще что, вы разрешаете мне оказать давление на Милену Братич?
— Какое?
— Пригрозив ей бросить все и уехать, если она будет мешать мне действовать по своему усмотрению.
— Хорошо, — согласился американец. — Смотрите только не доведите ее до срыва.
На Эндрю снова набросилась толстуха, и Малко отошел в сторону. Наконец Виткин кое-как отделался от нее и нашел Малко.
— Запомните адрес Хосродара, — сказал он. — Он живет на улице Милана Ракича, она идет параллельно бульвару Революции. Номер дома 145. Большое современное здание. Попытайтесь завтра утром. Только осторожно, без насилия. Югославы не любят беспорядков. Армяне, которые убили турецкого дипломата, получили по двадцать лет тюрьмы.
Обнадеживающая информация.
К ним приближалась какая-то пара. У него волосы стрижены бобриком, лицо квадратное, смеющееся. А рядом шагала потрясающая девица. Копна рыжих волос обрамляла чувственное, довольно вульгарное личико, острые груди оттягивали пуловер из грубой шерсти, а шерстяные бежевые колготы, наподобие трико, что носят танцовщицы, обрисовывали длинные, как у манекенщицы, ноги и округлые ягодицы. Деланно-презрительное выражение на ее лице лишь подчеркивало вызывающий вид.
Мужчина обнял Эндрю Виткина.
— С праздником, Эндрю!
— Богдан Николик, — представил их друг другу американец. — Малко Линге, мой венский друг.
— Очень приятно, — сказал югослав. — Вы тоже дипломат?
— Нет, что вы, — ответил Малко. — Просто землевладелец, из Австрии.
— Богдан — журналист из агентства «Рейтер», — добавил Эндрю Виткин. — Очень хороший журналист... Югослав радостно засмеялся и объявил:
— Эндрю, ты ведь знаком с Наташей. Она теперь работает у меня в бюро.
Судя по длине ногтей, она не слишком убивается на работе. Богдан фамильярно взял Малко за локоть.
— Значит, приехали проведать свою бывшую колонию? — и он захохотал.
Роскошная Наташа жеманно заметила:
— О, я обожаю Австрию. Вы живете в Вене?
— Совсем рядом. Я часто бываю в столице.
Богдан взял под руку подружку и поволок ее дальше.
— Пойдем поищем чего-нибудь выпить, — сказал он. — Надеюсь, еще увидимся.
Наташа врезалась в толпу, сверхвызывающе поигрывая бедрами. После психологических вывертов Милены такая откровенность действовала благодатно...
— Что за птица этот Богдан? — спросил он у Эндрю Виткина.
— Один из моих осведомителей, — объяснил резидент ЦРУ. — Он отлично знаком с проблемой терроризма и имеет большие связи в Югославии. Это он сообщил мне об иранце. А девицу его видели? Полный отпад. У него таких десятки. За билет на самолет они готовы абсолютно на все. Самые отчаянные едут автостопом.
— Когда у вас будут сведения по номеру мотоцикла? — спросил Малко.
— Как только вернусь в бюро, дам телекс резиденту в Афины, — ответил американец. — Думаю, завтра к концу дня что-то будет. А теперь я вынужден вас оставить. Мне еще нужно здесь кое-кого повидать. Запомните явку для наших будущих встреч: каждый день в полдень в православной церкви на улице Юла, 7. Там всегда полно туристов. Вас не заметят.
— Есть необходимость в таких предосторожностях? — спросил Малко.
— Да. Не будем дразнить югославов. Даже если они в курсе. Я прощаюсь с вами до завтра или до послезавтра.
Малко поставил пустой стакан на комод и спустился в прихожую, изнемогая от жары и шума.
Он уже брал свой плащ, когда заметил сидящую напротив раздевалки на стуле Наташу.
Югославка тут же поднялась с такой улыбкой, что без труда совратила бы и попа.
— Малко! О, как я рада. Вы на машине?
— Да, — ответил он. — А в чем дело?
— Богдану пришлось срочно вернуться на работу, — объяснила девушка. — Мне хотелось еще немного побыть тут. А вот теперь никто не едет в мою сторону. Не в автобус же мне влезать. Может, вы меня отвезете?
— Конечно, — сказал Малко. — Где вы живете?
— Да совсем недалеко, — протянула она кокетливо. — На бульваре Революции.
И улыбнулась совсем невинно, однако Малко подумал, что ее чары действуют мгновенно...
— Ну так поехали.
На улице Наташа взяла его под руку, а при виде сверкающего нового «мерседеса» Баджета вскрикнула так, словно перед ней вспыхнул всеми гранями бриллиант.
— О, какая красивая!
Она опустилась на мягкое сиденье, бросив на Малко влажный взгляд.
— В такой машине я готова объехать весь мир! У нас они все старые и страшные. Давайте покатаемся немного.
Он пересек мост через Саву и поехал по набережным вдоль Дуная. Наташа без устали расспрашивала его о Вене. А когда они доехали до старого австро-венгерского квартала Земун, девушка сообщила:
— Если вы проголодались, рядом отличный ресторан, «Карп».
— Не обедать же мне в одиночестве, — сказал Малко. — Присоединяйтесь.
— Есть я не буду, — промурлыкала Наташа, — а то еще потеряю фигуру. Но компанию вам составлю.
— Вы изумительная женщина... — сказал он, косясь на нее краем глаза.
Тонкая шерсть колгот обтягивала ее до неприличия.
— Поверните направо, — сказала Наташа, — по берегу Дуная.
Огромные современные здания, стоявшие вдоль всего бульвара Маршала Тито, производили зловещее впечатление. Через несколько минут брусчатка сменилась асфальтом. Машина въехала в Земун. Наташа показала светящуюся вывеску на сооружении у самого берега Дуная, напоминавшем избу: «Карп».
— Приехали, — сказала она.
Декоративные керосиновые лампы освещали строгое убранство помещения, украшенного картинами охоты. Клиентов было немного, не больше дюжины. Наташа уселась напротив Малко, продолжая улыбаться ему радужно и вызывающе.
— Обожаю рыбу, — заявила она.
Как гриф, например.
Она вычистила тарелку остро приправленной рыбы и гарнира, предварительно заглотив три огромных куска копченого окорока. Не говоря уж о десерте, состоящем, похоже, из чистого сахара. Слава богу, им подали сухой «Рислинг», было чем все это запить... Малко знал уже о ней все. Наташа была манекенщицей и иногда играла крошечные роли, а недавно благодаря своему приятелю нашла работу в агентстве «Рейтер». Но ее мечта — стать актрисой на Западе. Малко заверил девушку, что с такими данными, как у нее, возможности откроются необозримые...
— Я хочу потанцевать, — заявила она внезапно.
— А где в Белграде можно потанцевать? — спросил Малко.
— В «Метрополе», и еще там есть казино.
— Можно и в «Метрополь»...
Хоть на несколько часов забыть трупы, Эриваняна и Милену, просто побыть в компании с очаровательной девушкой. И снова мост, бульвар Революции. Вот и «Метрополь», элегантный, как блокгауз. Вход в казино находился в правом крыле, на отшибе. Ни души в маленьком зальчике с несколькими столами для рулетки, кроме разве что африканца, пытающегося ухаживать за девушками-крупье. Они прошли в ночной клуб. Проститутки снялись со своих табуретов, завидев Малко, но тут же вынуждены были взгромоздиться на них обратно при появлении Наташи. Здесь была еще только одна пара: араб с югославской девкой.
— Хочу шампанского! — сказала Наташа, желая, по-видимому, перебить вкус «Рислинга».
Принесли бутылку «Моэт-и-Шандон», помеченную датой, вызывающей сильное сомнение, но все-таки лучшего вкуса, чем «Каспийское шампанское». Оркестр тут же заиграл цыганские напевы. Наташа резко поднялась.
Спустя пять минут у Малко оставалось одно-единственное желание: сорвать все эти шерстяные покровы с изумительных изгибов ее тела. Она извивалась, прижавшись к нему, гибкая, как змея, играла грудями, бедрами, ягодицами, заводя порой ногу между его ног, касаясь его низом живота. Танец Возбудительницы...
Бутылка «Моэт-и-Шандона» опустела очень быстро, а ночной бар не заполнялся.
— Мне пора возвращаться, — заявила вдруг Наташа после очередного сумасшедшего танца.
— Почему?
— У меня ревнивый жених, — сказала она, — он все время мне звонит. Он ведь думает, что я все еще на коктейле.
Несколько разочарованный, Малко все же был убежден столь веским аргументом. Наташа исчезала как мираж. Они снова попали на бульвар Революции. Когда «мерседес» подъезжал к зданию Парламента, девушка произнесла:
— Остановите тут. Я живу как раз напротив. Посредине бульвара находился сквер, поэтому развернуться было негде. Малко притормозил у самого тротуара. И тут же сзади вылетел автобус, чуть не снеся ему полкрыла.
— Подайте немного вперед, — сказала Наташа. — Здесь запрещено останавливаться. Сверните в аллею.
Малко повернул «мерседес» в аллею большого пустынного парка.
— Спасибо, — сказала девушка.
Она наклонилась к нему. Их губы соприкоснулись, и она не стала сопротивляться, когда Малко ее поцеловал. Рог ее был нежен, а язык просто выделывал чудеса. Они беззвучно целовались, перекатываясь с сиденья на сиденье. Малко провел рукой по грубой шерсти пуловера, сжав пальцы на круглой крепкой груди.
Наташа вздрогнула, но не перестала целовать его. Его рука скользнула вниз. Шерстяные колготы — почти непреодолимое препятствие. Однако и сквозь плотный трикотаж Малко ощутил, что больше на девушке ничего надето не было. Он принялся тихонько ласкать ее, она тут же ответила, начав извиваться у него под руками и впиваясь губами в его губы.
— Хватит! — шептала безвольно Наташа.
И не дав ему времени выполнить собственное пожелание, девушка протянула руку, ее пальцы скользнули по его телу и сомкнулись на плоти. Казалось, Наташе нравился этот ребяческий флирт. Когда она наконец потянула вниз замок молнии, освободив плоть, которую ласкала, Малко почувствовал облегчение. Наташа принялась яростно массировать напрягшийся член, не переставая целовать Малко.
Чувствуя, что долго он так не выдержит, и считая недостойным своего положения допустить такое обращение, он крепко обхватил правой рукой затылок девушки, оторвав ее от своих губ, и склонил ее голову к своим ногам.
Она попробовала сопротивляться, тихо шепча:
— Нет, нет, милиция...
Кровь пульсировала в его члене, и Малко, мысленно послав милицию к черту, настаивал на своем. Наконец девушка сползла вниз, и он чуть не лопнул от удовольствия, когда горячий рот принял его. Наташа, решившись удовлетворить его требование, но все еще тревожась, трудилась с таким усердием, что голова ее то и дело ударялась о руль. Неистовый танец языка по воспламененной головке быстро положил конец этому удовольствию. Он почувствовал покалывание в животе, предвестник разрядки, и судорожно приподнялся над сиденьем, прежде чем излиться в рот Наташе.
Она еще некоторое время не выпускала его, потом поднялась, взлохмаченная, запыхавшаяся.
— Если в нас кто-нибудь увидел! — прошептала она.
Кому здесь быть, в этом пустынном парке... Ублаженный Малко не слишком уверенно спросил:
— Поедешь со мной в «Интерконтиненталь»?
— Нет. Мне надо идти, — ответила Наташа. — Но завтра ты можешь позвонить мне на работу. Найдешь номер в справочнике.
Она наспех поправила одежду и прическу и, последний раз улыбнувшись, вышла из машины. Малко следил взглядом за ее фигурой. Он снова спустился на землю. Наташа — еще одна загадка. Действительно ли она обычная молоденькая югославка, жадно стремящаяся к успеху и не слишком строгая? Или это подарок Эндрю Виткина? Или его «обслужили» за счет какого-то разведывательного управления? Несмотря на полученное удовольствие, Малко вынужден был признать, что третья гипотеза — самая правдоподобная... В его и так запутанной игре появился еще один джокер.
Спать ему не хотелось. Проезжая по бульвару Революции, он вдруг подумал, что неплохо было бы навестить Милену Братич. Она сама говорила, что не ложится раньше двух часов ночи. Бывает, неожиданное появление помогает делать кое-какие открытия... И он снова пересек Белград. Переулок, где стоял ее дом, был тих, как кладбищенская дорога. Он припарковал машину и хотел войти в дом.
Но не смог: дверь парадного закрыта на ключ, а наружного звонка не было.
Он уже сел в машину, собираясь объехать здание с другой стороны. Но вдруг остановился. На углу стояла телефонная будка. А в ней находилась женщина. Малко дал задний ход и подъехал ближе. Это была Милена Братич.
Наконец Милена Братич покинула будку и пошла к нему.
— Что вы здесь делаете? — спросила она.
— Вас ищу, — ответил Малко. — Дверь дома оказалась запертой.
— А что вам нужно?
— Прояснить кое-что.
Теперь только он заметил, что она выглядела очень странно, взволнованно. Огромные черные глаза смотрели растерянно.
— Садитесь в машину, — приказал он.
Она механически подчинилась, тут же зажгла сигарету и лишь затем повернулась к Малко.
— У меня плохие новости, — произнесла она неожиданно.
— Что случилось?
— Я только что разговаривала с Арамом.
— В такое-то время!
— Да, уже в третий раз за сегодняшний день. Я рассказала ему, что произошло вчера.
— И что он об этом думает?
— Он вам больше не верит, — сказала она сорвавшимся голосом. — Он чувствует себя загнанным в угол. Арам на пределе. Он только что сказал мне, что предпочел бы покончить жизнь самоубийством, только бы не попасть в руки людей Акопяна.
Один милиционер вышел из машины — синяя фуражка сдвинута на затылок, а микрофон рации прикреплен на груди — и направился к Малко.
Малко подумал о лежащем в кармане плаща пистолете и невинная улыбка далась ему с трудом.
Милиционер заговорил с ним по-сербски. Слава богу, Малко понимал по-русски, а это языки родственные. Когда же до него дошло, что в вину ему вменяется непристегнутый ремень безопасности, он едва не бросился на шею работнику дорожной милиции... Разумеется, отвечал он по-немецки, вытащил все документы на машину, свой паспорт и долго рассыпался в извинениях. Когда же и дорожный инспектор уразумел, что Малко готов тут же на месте уплатить штраф в двести динаров, атмосфера окончательно разрядилась.
Десятью минутами позже он отъехал, пристегнутый по всем правилам, под благожелательным взглядом дорожной инспекции, довольной тем, что попался такой сговорчивый турист... Лежавший в плаще ультраплоский пистолет, не слишком тяжелый, оттягивал карман так, словно весил тонну...
* * *
Малко не успел даже выйти из машины. Турок ждал его у витрины цветочного магазина, каких в Белграде прорва, прямо против фасада гостиницы «Москва». Он возбужденно вскочил в «мерседес».— Кажется, кое-что нашел! — заявил он.
— Вы видели мотоциклистов?
— Нет. Но я встретил одного турка, эмигранта, он здесь работает. Частенько наведывается в «Москву», потому что тут собирается народец с Ближнего Востока. Так вот, вчера он видел армян... а их в Белграде почти нет. Эти двое говорили то по-армянски, то по-арабски. Как армяне из Бейрута.
Малко затормозил, чтоб не столкнуть с рельс трамвай.
— Они были на мотоцикле?
— Нет, — сказал Элько Кризантем. — У них старенькая «застава». Но есть кое-что еще поинтересней. Они встречались с одним типом, дипломатом. И проводили его до машины. Номер СД 10.
Это было даже чересчур здорово...
— А почему эти армяне заинтересовали вашего приятеля?
— Потому что он настоящий турок, — гордо ответил Элько Кризантем. — Три года назад другие армяне убили нашего посла в этой стране. И у этих тоже мысли черные.
Малко счел неуместным заметить своему подручному, что с точки зрения турок у всех армян вообще мысли черные.
— Он дал их описание?
— Да. Один совсем молодой, крепкий, коротко стриженный, глаза глубоко посажены. Другой постарше, почти лысый, очень худой, с маленькими усиками.
Конечно, то, что рассказал Элько, могло оказаться чрезвычайно важным, но в данный момент абсолютно ничего не давало. Разве что попытаться перебрать Белград камешек за камешком...
И все же есть кое-какие вещественные улики. Номер мотоцикла, описание армян, их встреча с дипломатом. Эндрю Виткин сумеет, может быть, вытянуть из этого кое-что существенное.
Но до встречи еще оставалось немало времени.
* * *
Миллич Продовнов жил на улице Илендарской в старом темном доме. Уже с третьего этажа Малко услышал громкий гул голосов: коктейль был в самом разгаре. Квартира оказалась двухэтажной, нижняя часть выполняла роль прихожей. Две большие комнаты наверху были забиты толпой приглашенных, женщин и мужчин, с бокалами в руках. Малко встретила блондинка, заговорив с ним сначала по-сербски, а затем перейдя на английский, и буквально силой потащила его к буфету.— Сегодня праздник Святого Николы, — сказала она. — Съешьте кусочек «цито».
«Цито» оказалось несъедобной ореховой массой, сделанной, вероятно, в основном из сахарина и искусственного какао. Чтобы запить блюдо, хозяйка протянула Малко маленький стаканчик прозрачного спиртного, которое вполне могло бы служить горючим для ракеты «Ариана»...
Народ вокруг Малко объедался пирожными, громко сплетничая при этом по-сербски. Малко уже почти пришел в себя после пищевого ожога, когда к нему подошел почти лысый человек с ярко-голубыми глазами. Он поднял свой бокал.
— С праздником, — сказал он по-английски.
— Взаимно, — вежливо ответил Малко.
— Я Эндрю Виткин, — представился собеседник. — А вы Малко Линге, не так ли?
— Собственной персоной...
Американец улыбнулся.
— Я узнал бы вас по глазам.
Как только люди, стоявшие поблизости, отошли подальше, улыбка тут же исчезла с лица американца и он тихо произнес:
— Господи! Как я рад вас видеть. Я так боялся, что с вами что-нибудь случится... Бедный Генри. Просто ужасно. Вам что-нибудь известно о происшествии?
— Не больше, чем вам, — ответил Малко. — Когда я приехал, он был уже мертв.
Он рассказал ему все, что затем случилось с ним и с югославкой, и спросил:
— Как вы узнали о его смерти?
— От югославской полиции. Его нашли сегодня утром. Обнаружил рядовой патруль. Тихо! Эта история мне очень не нравится. Я виделся с Генри за час до назначенной встречи: он был абсолютно спокоен. А Милена Братич...
— Я размышлял о ней. Считаю, что в убийстве она но замешана.
Гости вокруг шумно беседовали, поздравляли друг друга с днем Святого Николы, нисколько не обращая внимания на их уединение.
Какая-то толстячка задела их и, извиняясь, растянула в улыбке накрашенный дешевой помадой рот. Малко передал Эндрю требования Милены Братич.
Едва он кончил излагать, Эндрю взорвался:
— Да она с ума сошла! Мы не можем ввязываться в разборки с армянами!
Малко отодвинул тарелку с пирожными и спросил:
— Кто на самом деле эта женщина?
Американец язвительно улыбнулся:
— Хороший вопрос. Мы заинтересовались ею, еще когда она жила с Арамом Эриваняном. Она была рядом, когда с ним произошел «несчастный случай».
Потом долгие годы мы следили за ее публикациями в иностранной прессе. Неизменно резко антисоветскими. До такой степени, что она потеряла место журналистки и живет теперь временной работой. Мы даже использовали ее для составления политических анализов. Блестяще.
— Вы верите в ее рассказы об убийцах на мотоцикле?
— Когда убили Грега Морриса, речи о мотоцикле не было. Но это, в общем-то, ничего не значит...
— Что я могу сделать? — спросил Малко. — Мне не хотелось бы задерживаться в Белграде.
Эндрю Виткин нервно зажег сигарету.
— Нам нужен Арам Эриванян. Это единственный для нас способ добраться до Абу Нидала.
— Как уничтожить наемников?
— Выявив их, — предположил американец. — А потом я надавлю на югославов, и они сами заткнут им глотки. Югославам сейчас очень нужны доллары: их экономика разваливается на части.
— Я должен сообщить вам две улики, — сказал Малко.
И назвал номер мотоцикла, а также повторил рассказ Кризантема. Эндрю Виткин вздрогнул:
— Вы уверены, что правильно запомнили номер дипломатической машины?
К Виткину подошел толстяк в очках со стеклами, как у телескопа, и они на несколько секунд прервали разговор. Большая часть приглашенных рассосалась, однако те, что не ушли, были решительно настроены не оставлять после себя на столе ни капли спиртного и ни крошки сладкого. Наконец американцу удалось отделаться от толстяка.
— Почему вы спросили? — возобновил разговор Малко. — Этот номер вам знаком?
— Да. 10 в этой стране означает Иран. Так вот, политический советник иранского посольства Ирадж Хосродар уже был замешан в операции армянских террористов в Белграде...
— Не может быть!
— Однако это так. Три года назад. Убийцы Акопа Акопяна разделались тогда с турецким дипломатом прямо на улице. Югославская служба безопасности доказала, что Хосродар провез из Будапешта в своей дипломатической машине оружие, которым и было совершено убийство. Но югославы не захотели ссориться с Ираном и замяли дело...
— У вас есть его координаты?
— Разумеется. Может быть, через него вы выйдем на убийц Гарвуда.
— Во всяком случае, можно попробовать, — сказал Малко. — Не так много у нас версий. Остается только надеяться, что эти самые убийцы не найдут Эриваняна раньше нас... И вот еще что, вы разрешаете мне оказать давление на Милену Братич?
— Какое?
— Пригрозив ей бросить все и уехать, если она будет мешать мне действовать по своему усмотрению.
— Хорошо, — согласился американец. — Смотрите только не доведите ее до срыва.
На Эндрю снова набросилась толстуха, и Малко отошел в сторону. Наконец Виткин кое-как отделался от нее и нашел Малко.
— Запомните адрес Хосродара, — сказал он. — Он живет на улице Милана Ракича, она идет параллельно бульвару Революции. Номер дома 145. Большое современное здание. Попытайтесь завтра утром. Только осторожно, без насилия. Югославы не любят беспорядков. Армяне, которые убили турецкого дипломата, получили по двадцать лет тюрьмы.
Обнадеживающая информация.
К ним приближалась какая-то пара. У него волосы стрижены бобриком, лицо квадратное, смеющееся. А рядом шагала потрясающая девица. Копна рыжих волос обрамляла чувственное, довольно вульгарное личико, острые груди оттягивали пуловер из грубой шерсти, а шерстяные бежевые колготы, наподобие трико, что носят танцовщицы, обрисовывали длинные, как у манекенщицы, ноги и округлые ягодицы. Деланно-презрительное выражение на ее лице лишь подчеркивало вызывающий вид.
Мужчина обнял Эндрю Виткина.
— С праздником, Эндрю!
— Богдан Николик, — представил их друг другу американец. — Малко Линге, мой венский друг.
— Очень приятно, — сказал югослав. — Вы тоже дипломат?
— Нет, что вы, — ответил Малко. — Просто землевладелец, из Австрии.
— Богдан — журналист из агентства «Рейтер», — добавил Эндрю Виткин. — Очень хороший журналист... Югослав радостно засмеялся и объявил:
— Эндрю, ты ведь знаком с Наташей. Она теперь работает у меня в бюро.
Судя по длине ногтей, она не слишком убивается на работе. Богдан фамильярно взял Малко за локоть.
— Значит, приехали проведать свою бывшую колонию? — и он захохотал.
Роскошная Наташа жеманно заметила:
— О, я обожаю Австрию. Вы живете в Вене?
— Совсем рядом. Я часто бываю в столице.
Богдан взял под руку подружку и поволок ее дальше.
— Пойдем поищем чего-нибудь выпить, — сказал он. — Надеюсь, еще увидимся.
Наташа врезалась в толпу, сверхвызывающе поигрывая бедрами. После психологических вывертов Милены такая откровенность действовала благодатно...
— Что за птица этот Богдан? — спросил он у Эндрю Виткина.
— Один из моих осведомителей, — объяснил резидент ЦРУ. — Он отлично знаком с проблемой терроризма и имеет большие связи в Югославии. Это он сообщил мне об иранце. А девицу его видели? Полный отпад. У него таких десятки. За билет на самолет они готовы абсолютно на все. Самые отчаянные едут автостопом.
— Когда у вас будут сведения по номеру мотоцикла? — спросил Малко.
— Как только вернусь в бюро, дам телекс резиденту в Афины, — ответил американец. — Думаю, завтра к концу дня что-то будет. А теперь я вынужден вас оставить. Мне еще нужно здесь кое-кого повидать. Запомните явку для наших будущих встреч: каждый день в полдень в православной церкви на улице Юла, 7. Там всегда полно туристов. Вас не заметят.
— Есть необходимость в таких предосторожностях? — спросил Малко.
— Да. Не будем дразнить югославов. Даже если они в курсе. Я прощаюсь с вами до завтра или до послезавтра.
Малко поставил пустой стакан на комод и спустился в прихожую, изнемогая от жары и шума.
Он уже брал свой плащ, когда заметил сидящую напротив раздевалки на стуле Наташу.
Югославка тут же поднялась с такой улыбкой, что без труда совратила бы и попа.
— Малко! О, как я рада. Вы на машине?
— Да, — ответил он. — А в чем дело?
— Богдану пришлось срочно вернуться на работу, — объяснила девушка. — Мне хотелось еще немного побыть тут. А вот теперь никто не едет в мою сторону. Не в автобус же мне влезать. Может, вы меня отвезете?
— Конечно, — сказал Малко. — Где вы живете?
— Да совсем недалеко, — протянула она кокетливо. — На бульваре Революции.
И улыбнулась совсем невинно, однако Малко подумал, что ее чары действуют мгновенно...
— Ну так поехали.
На улице Наташа взяла его под руку, а при виде сверкающего нового «мерседеса» Баджета вскрикнула так, словно перед ней вспыхнул всеми гранями бриллиант.
— О, какая красивая!
Она опустилась на мягкое сиденье, бросив на Малко влажный взгляд.
— В такой машине я готова объехать весь мир! У нас они все старые и страшные. Давайте покатаемся немного.
Он пересек мост через Саву и поехал по набережным вдоль Дуная. Наташа без устали расспрашивала его о Вене. А когда они доехали до старого австро-венгерского квартала Земун, девушка сообщила:
— Если вы проголодались, рядом отличный ресторан, «Карп».
— Не обедать же мне в одиночестве, — сказал Малко. — Присоединяйтесь.
— Есть я не буду, — промурлыкала Наташа, — а то еще потеряю фигуру. Но компанию вам составлю.
— Вы изумительная женщина... — сказал он, косясь на нее краем глаза.
Тонкая шерсть колгот обтягивала ее до неприличия.
— Поверните направо, — сказала Наташа, — по берегу Дуная.
Огромные современные здания, стоявшие вдоль всего бульвара Маршала Тито, производили зловещее впечатление. Через несколько минут брусчатка сменилась асфальтом. Машина въехала в Земун. Наташа показала светящуюся вывеску на сооружении у самого берега Дуная, напоминавшем избу: «Карп».
— Приехали, — сказала она.
Декоративные керосиновые лампы освещали строгое убранство помещения, украшенного картинами охоты. Клиентов было немного, не больше дюжины. Наташа уселась напротив Малко, продолжая улыбаться ему радужно и вызывающе.
— Обожаю рыбу, — заявила она.
* * *
Наташа ела как птичка.Как гриф, например.
Она вычистила тарелку остро приправленной рыбы и гарнира, предварительно заглотив три огромных куска копченого окорока. Не говоря уж о десерте, состоящем, похоже, из чистого сахара. Слава богу, им подали сухой «Рислинг», было чем все это запить... Малко знал уже о ней все. Наташа была манекенщицей и иногда играла крошечные роли, а недавно благодаря своему приятелю нашла работу в агентстве «Рейтер». Но ее мечта — стать актрисой на Западе. Малко заверил девушку, что с такими данными, как у нее, возможности откроются необозримые...
— Я хочу потанцевать, — заявила она внезапно.
— А где в Белграде можно потанцевать? — спросил Малко.
— В «Метрополе», и еще там есть казино.
— Можно и в «Метрополь»...
Хоть на несколько часов забыть трупы, Эриваняна и Милену, просто побыть в компании с очаровательной девушкой. И снова мост, бульвар Революции. Вот и «Метрополь», элегантный, как блокгауз. Вход в казино находился в правом крыле, на отшибе. Ни души в маленьком зальчике с несколькими столами для рулетки, кроме разве что африканца, пытающегося ухаживать за девушками-крупье. Они прошли в ночной клуб. Проститутки снялись со своих табуретов, завидев Малко, но тут же вынуждены были взгромоздиться на них обратно при появлении Наташи. Здесь была еще только одна пара: араб с югославской девкой.
— Хочу шампанского! — сказала Наташа, желая, по-видимому, перебить вкус «Рислинга».
Принесли бутылку «Моэт-и-Шандон», помеченную датой, вызывающей сильное сомнение, но все-таки лучшего вкуса, чем «Каспийское шампанское». Оркестр тут же заиграл цыганские напевы. Наташа резко поднялась.
Спустя пять минут у Малко оставалось одно-единственное желание: сорвать все эти шерстяные покровы с изумительных изгибов ее тела. Она извивалась, прижавшись к нему, гибкая, как змея, играла грудями, бедрами, ягодицами, заводя порой ногу между его ног, касаясь его низом живота. Танец Возбудительницы...
Бутылка «Моэт-и-Шандона» опустела очень быстро, а ночной бар не заполнялся.
— Мне пора возвращаться, — заявила вдруг Наташа после очередного сумасшедшего танца.
— Почему?
— У меня ревнивый жених, — сказала она, — он все время мне звонит. Он ведь думает, что я все еще на коктейле.
Несколько разочарованный, Малко все же был убежден столь веским аргументом. Наташа исчезала как мираж. Они снова попали на бульвар Революции. Когда «мерседес» подъезжал к зданию Парламента, девушка произнесла:
— Остановите тут. Я живу как раз напротив. Посредине бульвара находился сквер, поэтому развернуться было негде. Малко притормозил у самого тротуара. И тут же сзади вылетел автобус, чуть не снеся ему полкрыла.
— Подайте немного вперед, — сказала Наташа. — Здесь запрещено останавливаться. Сверните в аллею.
Малко повернул «мерседес» в аллею большого пустынного парка.
— Спасибо, — сказала девушка.
Она наклонилась к нему. Их губы соприкоснулись, и она не стала сопротивляться, когда Малко ее поцеловал. Рог ее был нежен, а язык просто выделывал чудеса. Они беззвучно целовались, перекатываясь с сиденья на сиденье. Малко провел рукой по грубой шерсти пуловера, сжав пальцы на круглой крепкой груди.
Наташа вздрогнула, но не перестала целовать его. Его рука скользнула вниз. Шерстяные колготы — почти непреодолимое препятствие. Однако и сквозь плотный трикотаж Малко ощутил, что больше на девушке ничего надето не было. Он принялся тихонько ласкать ее, она тут же ответила, начав извиваться у него под руками и впиваясь губами в его губы.
— Хватит! — шептала безвольно Наташа.
И не дав ему времени выполнить собственное пожелание, девушка протянула руку, ее пальцы скользнули по его телу и сомкнулись на плоти. Казалось, Наташе нравился этот ребяческий флирт. Когда она наконец потянула вниз замок молнии, освободив плоть, которую ласкала, Малко почувствовал облегчение. Наташа принялась яростно массировать напрягшийся член, не переставая целовать Малко.
Чувствуя, что долго он так не выдержит, и считая недостойным своего положения допустить такое обращение, он крепко обхватил правой рукой затылок девушки, оторвав ее от своих губ, и склонил ее голову к своим ногам.
Она попробовала сопротивляться, тихо шепча:
— Нет, нет, милиция...
Кровь пульсировала в его члене, и Малко, мысленно послав милицию к черту, настаивал на своем. Наконец девушка сползла вниз, и он чуть не лопнул от удовольствия, когда горячий рот принял его. Наташа, решившись удовлетворить его требование, но все еще тревожась, трудилась с таким усердием, что голова ее то и дело ударялась о руль. Неистовый танец языка по воспламененной головке быстро положил конец этому удовольствию. Он почувствовал покалывание в животе, предвестник разрядки, и судорожно приподнялся над сиденьем, прежде чем излиться в рот Наташе.
Она еще некоторое время не выпускала его, потом поднялась, взлохмаченная, запыхавшаяся.
— Если в нас кто-нибудь увидел! — прошептала она.
Кому здесь быть, в этом пустынном парке... Ублаженный Малко не слишком уверенно спросил:
— Поедешь со мной в «Интерконтиненталь»?
— Нет. Мне надо идти, — ответила Наташа. — Но завтра ты можешь позвонить мне на работу. Найдешь номер в справочнике.
Она наспех поправила одежду и прическу и, последний раз улыбнувшись, вышла из машины. Малко следил взглядом за ее фигурой. Он снова спустился на землю. Наташа — еще одна загадка. Действительно ли она обычная молоденькая югославка, жадно стремящаяся к успеху и не слишком строгая? Или это подарок Эндрю Виткина? Или его «обслужили» за счет какого-то разведывательного управления? Несмотря на полученное удовольствие, Малко вынужден был признать, что третья гипотеза — самая правдоподобная... В его и так запутанной игре появился еще один джокер.
Спать ему не хотелось. Проезжая по бульвару Революции, он вдруг подумал, что неплохо было бы навестить Милену Братич. Она сама говорила, что не ложится раньше двух часов ночи. Бывает, неожиданное появление помогает делать кое-какие открытия... И он снова пересек Белград. Переулок, где стоял ее дом, был тих, как кладбищенская дорога. Он припарковал машину и хотел войти в дом.
Но не смог: дверь парадного закрыта на ключ, а наружного звонка не было.
Он уже сел в машину, собираясь объехать здание с другой стороны. Но вдруг остановился. На углу стояла телефонная будка. А в ней находилась женщина. Малко дал задний ход и подъехал ближе. Это была Милена Братич.
* * *
Югославка заметила «мерседес», и Малко увидел, как но ее лицу скользнула тень страха. Потом она, вероятно, узнала машину Малко и успокоилась. Он не выходил, дожидаясь, пока она не закончит разговор.Наконец Милена Братич покинула будку и пошла к нему.
— Что вы здесь делаете? — спросила она.
— Вас ищу, — ответил Малко. — Дверь дома оказалась запертой.
— А что вам нужно?
— Прояснить кое-что.
Теперь только он заметил, что она выглядела очень странно, взволнованно. Огромные черные глаза смотрели растерянно.
— Садитесь в машину, — приказал он.
Она механически подчинилась, тут же зажгла сигарету и лишь затем повернулась к Малко.
— У меня плохие новости, — произнесла она неожиданно.
— Что случилось?
— Я только что разговаривала с Арамом.
— В такое-то время!
— Да, уже в третий раз за сегодняшний день. Я рассказала ему, что произошло вчера.
— И что он об этом думает?
— Он вам больше не верит, — сказала она сорвавшимся голосом. — Он чувствует себя загнанным в угол. Арам на пределе. Он только что сказал мне, что предпочел бы покончить жизнь самоубийством, только бы не попасть в руки людей Акопяна.