Он напряженно вглядывался в проезжающие машины. Только бы Арлет передала его послание. Трое негров вышли из «Тропикаль». Какое-то мгновение они колебались, но затем вместо того, чтобы вернуться назад, направились в ту сторону, где был Чарли. Они не спешили, внимательно всматривались в темноту, переступали через лежащих на тротуаре людей, не забывая вглядываться в их лица.
Мавританец слегка повернул голову в сторону Чарли. Он увидел троицу и все понял.
— Убирайся, — коротко бросил он, не желая умирать из-за незнакомца. Но ужас в глазах Чарли заставил его переменить решение. Он положил руку на голову девочке:
— Иди за ней, она тебя отведет кое-куда.
Он что-то сказал ей тихо, но девочка не двинулась с места, не в силах оторвать зачарованного взгляда от белого, который словно старался насквозь проткнуть своей плотью проститутку. Секунды текли бесконечно долго, но вот клиент дико зарычал и излился в отверстие между ягодицами проститутки. Девчушка встала и позвала Чарли.
— Идешь?
Чарли не ответил. От страха он потерял дар речи. Троица была от него в нескольких метрах. Чарли не двигался, вид негров действовал на него, как удав на кролика. Стоит пошевелиться, и они обнаружат его. И вдруг позади негров появилась белая «505-я». Машина двигалась очень медленно.
Стенли!
Одним прыжком Чарли вылетел из-за спины мавританца и рванулся к машине.
— Эй, mousso[6], красавица!
Белый, накачавшийся пальмовой водкой, еле держась на ногах, раскачивался из стороны в сторону на тротуаре. У входа в «Тропикаль». Увидев соблазнительный круглый зад затянутого в мини-юбку из черного сатина травести Чарли, пьяный замер на месте, не в силах оторвать от него загоревшиеся желанием глаза...
Осведомитель Стенли, с трудом ковыляя на высоких каблуках, бежал к «505-й», но при этом, даже не отдавая себе отчета, похотливо вилял бедрами. Резкий свет неоновых ламп подчеркивал неумеренный грим, наклеенные ресницы и ярко-фиолетовые губы. Грудь, раздувшаяся от гормонов, колыхалась под оранжевой майкой. Чарли подскочил к «505-й». Лицо его окаменело. Это был не Стенли Паркер, а белый водитель, невысокого роста, в очках. Рукава рубашки завернуты, лицо неподвижное, злое. Бросив презрительный взгляд на Чарли, он спросил:
— Ловишь клиентов, а?
— Патрон, — умоляющим голосом обратился к водителю Чарли, — разрешите мне сесть в машину.
Белый пожал плечами.
— Что, неудача? Выкручивайся, как знаешь, у меня нет желания очутиться в больнице.
Он не мог быстро отъехать: мешкали люди на середине улицы. Чарли обернулся: черные силуэты приближались к нему.
— Пожалуйста, патрон, — умолял Чарли, — мне надо немедленно уехать, эти типы хотят мне зла. Разрешите мне сесть.
— Кончай врать, — засмеялся белый.
В полном отчаянии Чарли схватился за ручку задней дверцы и хотел открыть ее, когда внутри раздался щелчок: водитель замкнул все четыре дверцы на замок. Воспользовавшись тем, что перед ним открылся просвет, он нажал на все педали, и машина рванулась вперед. Окаменев, Чарли остался стоять посреди улицы рядом с девочкой-мавританкой. Троица негров приближалась. Здоровые парни в майках и джинсах с бритыми головами.
Чарли бросился бежать к «Тропикалю». Один из троих негров крикнул что-то вышибале на бамбара, и тот грубо оттолкнул Чарли, не позволяя ему войти.
Девочка позвала:
— Иди сюда!
Чарли побежал, одну туфлю он потерял. В тот момент, когда он добежал до того места, где стояла девочка, один из преследователей, схватив его за запястье, швырнул к стене. Чарли ударился о стену, не в силах вздохнуть.
Другой негр налетел на него, как дикий зверь. Молча, левой рукой отвел голову Чарли назад и одним ударом правой раскроил ему горло от уха до уха. Две сильные кровавые струи фонтаном высоко вырвались из разрезанного горла Чарли. Чарли заорал, но крик его длился не более половины секунды, перейдя в глухое клокотание, потонувшее в звуках музыки, доносившейся из «Тропикаля».
Раскрыв от ужаса глаза, девочка бросилась бежать и налетела на убийцу. Он грубо оттолкнул ее. В руке он все еще держал бритву. Лезвие глубоко вошло в горло девочки. На какой-то миг она зажала рану, чтобы остановить кровь, потом рухнула на землю и затихла.
Пока Чарли сползал по стене, корчась от судорог, третий негр, приземистый, с яйцевидной головой, шуровал под черной сатиновой юбкой. В правой руке он тоже держал бритву. Кромсая нейлон и тело, он отыскал член и яички, зажал их в левой руке, одним ударом бритвы отсек все и бросил на труп.
Два убийства заняли не более тридцати секунд.
Первый негр, который схватил Чарли, пытался вырвать из рук мертвеца сумочку, но при падении ее ремешок обмотался вокруг запястья травести, и сейчас сумочка лежала под мертвецом. Негр изо всех сил тянул ремешок, и уже совсем было завладел сумкой, когда прямо напротив них затормозила машина: из нее выскочил мужчина.
— Осторожно, шеф!
Оставив в покое труп, негры рванули в темноту, обходя проституток и перепрыгивая через людей, сидящих на тротуаре.
При виде окровавленной майки, юбки, располосованного горла и всего, что валялось на трупе Чарли, Стенли Паркера едва не вырвало. Травести не дышал, похожий на зарезанного поросенка, из которого выпустили всю кровь. К месту преступления начали осторожно подходить прохожие. Они с ужасом и омерзением разглядывали неприкрытые ноги...
— Так это не настоящая девушка! — удивился один прохожий.
Стенли Паркер склонился над покойником. Ему удалось овладеть сумочкой Чарли. Он поспешил удалиться, пока его не схватили.
На середине дороги на коленях стоял торговец-мавританец, поддерживая двумя руками голову мертвой девочки. Он смирился.
Стенли Паркер сел в машину и сразу отъехал. Догнать убийц невозможно. Да и не стоило, это всего-навсего подручные. В Трейшвиле их не счесть!
Проехав дома три, он остановился на обочине скоростного шоссе, чтобы изучить содержимое сумочки. Ничего интересного, кроме паспорта. Документ, изготовленный в Сьерра-Леоне, был девственно чист, но имел официальные печати. Оставалось лишь заполнить его... В паспорт вложена фотография: усатый молодой человек, тип ближневосточный, несколько толстощекий... Американец положил в карман найденный документ, а сумку выбросил. Все еще не в своей тарелке, поехал в направлении Кокоди. Словно пьяный от гнева и отвращения. Чарли был великолепным агентом. Теперь Стенли Паркеру предстояло выяснить, кто был этот человек на фото. Чарли заплатил за него ценой своей жизни. Отсюда следовало, что документ был бесценным.
В газетах ни одного сообщения об убийстве в Трейшвиле. Стенли Паркер передал по телефаксу в Вашингтон фотографию из сумочки Чарли. Теперь он ожидал ответа из федерального управления. Надежды, конечно, мало... Услышав звонок кодированного телетайпа, Стенли вскочил от неожиданности. Подошел к аппарату. На бумаге выстраивались слова: «Внимание, Паркер, внимание. Идентификация положительная. Код „Руфи“. Ливанец, шиит. Установлено участие в угоне „Боинга ТВА“. Имя: Набиль Муссауи. Возраст: 21 год. Служит в милиции шейха Фадлала. Считается чрезвычайно опасным, работает на иранскую разведку. Просьба срочно передать информацию об операции „Руфи“ для зам. директора оперативного отдела, персонально».
Глава 2
Мавританец слегка повернул голову в сторону Чарли. Он увидел троицу и все понял.
— Убирайся, — коротко бросил он, не желая умирать из-за незнакомца. Но ужас в глазах Чарли заставил его переменить решение. Он положил руку на голову девочке:
— Иди за ней, она тебя отведет кое-куда.
Он что-то сказал ей тихо, но девочка не двинулась с места, не в силах оторвать зачарованного взгляда от белого, который словно старался насквозь проткнуть своей плотью проститутку. Секунды текли бесконечно долго, но вот клиент дико зарычал и излился в отверстие между ягодицами проститутки. Девчушка встала и позвала Чарли.
— Идешь?
Чарли не ответил. От страха он потерял дар речи. Троица была от него в нескольких метрах. Чарли не двигался, вид негров действовал на него, как удав на кролика. Стоит пошевелиться, и они обнаружат его. И вдруг позади негров появилась белая «505-я». Машина двигалась очень медленно.
Стенли!
Одним прыжком Чарли вылетел из-за спины мавританца и рванулся к машине.
— Эй, mousso[6], красавица!
Белый, накачавшийся пальмовой водкой, еле держась на ногах, раскачивался из стороны в сторону на тротуаре. У входа в «Тропикаль». Увидев соблазнительный круглый зад затянутого в мини-юбку из черного сатина травести Чарли, пьяный замер на месте, не в силах оторвать от него загоревшиеся желанием глаза...
Осведомитель Стенли, с трудом ковыляя на высоких каблуках, бежал к «505-й», но при этом, даже не отдавая себе отчета, похотливо вилял бедрами. Резкий свет неоновых ламп подчеркивал неумеренный грим, наклеенные ресницы и ярко-фиолетовые губы. Грудь, раздувшаяся от гормонов, колыхалась под оранжевой майкой. Чарли подскочил к «505-й». Лицо его окаменело. Это был не Стенли Паркер, а белый водитель, невысокого роста, в очках. Рукава рубашки завернуты, лицо неподвижное, злое. Бросив презрительный взгляд на Чарли, он спросил:
— Ловишь клиентов, а?
— Патрон, — умоляющим голосом обратился к водителю Чарли, — разрешите мне сесть в машину.
Белый пожал плечами.
— Что, неудача? Выкручивайся, как знаешь, у меня нет желания очутиться в больнице.
Он не мог быстро отъехать: мешкали люди на середине улицы. Чарли обернулся: черные силуэты приближались к нему.
— Пожалуйста, патрон, — умолял Чарли, — мне надо немедленно уехать, эти типы хотят мне зла. Разрешите мне сесть.
— Кончай врать, — засмеялся белый.
В полном отчаянии Чарли схватился за ручку задней дверцы и хотел открыть ее, когда внутри раздался щелчок: водитель замкнул все четыре дверцы на замок. Воспользовавшись тем, что перед ним открылся просвет, он нажал на все педали, и машина рванулась вперед. Окаменев, Чарли остался стоять посреди улицы рядом с девочкой-мавританкой. Троица негров приближалась. Здоровые парни в майках и джинсах с бритыми головами.
Чарли бросился бежать к «Тропикалю». Один из троих негров крикнул что-то вышибале на бамбара, и тот грубо оттолкнул Чарли, не позволяя ему войти.
Девочка позвала:
— Иди сюда!
Чарли побежал, одну туфлю он потерял. В тот момент, когда он добежал до того места, где стояла девочка, один из преследователей, схватив его за запястье, швырнул к стене. Чарли ударился о стену, не в силах вздохнуть.
Другой негр налетел на него, как дикий зверь. Молча, левой рукой отвел голову Чарли назад и одним ударом правой раскроил ему горло от уха до уха. Две сильные кровавые струи фонтаном высоко вырвались из разрезанного горла Чарли. Чарли заорал, но крик его длился не более половины секунды, перейдя в глухое клокотание, потонувшее в звуках музыки, доносившейся из «Тропикаля».
Раскрыв от ужаса глаза, девочка бросилась бежать и налетела на убийцу. Он грубо оттолкнул ее. В руке он все еще держал бритву. Лезвие глубоко вошло в горло девочки. На какой-то миг она зажала рану, чтобы остановить кровь, потом рухнула на землю и затихла.
Пока Чарли сползал по стене, корчась от судорог, третий негр, приземистый, с яйцевидной головой, шуровал под черной сатиновой юбкой. В правой руке он тоже держал бритву. Кромсая нейлон и тело, он отыскал член и яички, зажал их в левой руке, одним ударом бритвы отсек все и бросил на труп.
Два убийства заняли не более тридцати секунд.
Первый негр, который схватил Чарли, пытался вырвать из рук мертвеца сумочку, но при падении ее ремешок обмотался вокруг запястья травести, и сейчас сумочка лежала под мертвецом. Негр изо всех сил тянул ремешок, и уже совсем было завладел сумкой, когда прямо напротив них затормозила машина: из нее выскочил мужчина.
— Осторожно, шеф!
Оставив в покое труп, негры рванули в темноту, обходя проституток и перепрыгивая через людей, сидящих на тротуаре.
При виде окровавленной майки, юбки, располосованного горла и всего, что валялось на трупе Чарли, Стенли Паркера едва не вырвало. Травести не дышал, похожий на зарезанного поросенка, из которого выпустили всю кровь. К месту преступления начали осторожно подходить прохожие. Они с ужасом и омерзением разглядывали неприкрытые ноги...
— Так это не настоящая девушка! — удивился один прохожий.
Стенли Паркер склонился над покойником. Ему удалось овладеть сумочкой Чарли. Он поспешил удалиться, пока его не схватили.
На середине дороги на коленях стоял торговец-мавританец, поддерживая двумя руками голову мертвой девочки. Он смирился.
* * *
Через час, а может быть, на следующий день прибудут полицейские...Стенли Паркер сел в машину и сразу отъехал. Догнать убийц невозможно. Да и не стоило, это всего-навсего подручные. В Трейшвиле их не счесть!
Проехав дома три, он остановился на обочине скоростного шоссе, чтобы изучить содержимое сумочки. Ничего интересного, кроме паспорта. Документ, изготовленный в Сьерра-Леоне, был девственно чист, но имел официальные печати. Оставалось лишь заполнить его... В паспорт вложена фотография: усатый молодой человек, тип ближневосточный, несколько толстощекий... Американец положил в карман найденный документ, а сумку выбросил. Все еще не в своей тарелке, поехал в направлении Кокоди. Словно пьяный от гнева и отвращения. Чарли был великолепным агентом. Теперь Стенли Паркеру предстояло выяснить, кто был этот человек на фото. Чарли заплатил за него ценой своей жизни. Отсюда следовало, что документ был бесценным.
* * *
Стенли Паркер курил, рассеянно наблюдая за игроками в теннис. Корт находился на противоположной стороне дороги. Над Абиджаном висела тяжелая жара... Час назад, услышав вопли своего боя, мертвого от страха, он ударом сабли убил удава в своем саду.В газетах ни одного сообщения об убийстве в Трейшвиле. Стенли Паркер передал по телефаксу в Вашингтон фотографию из сумочки Чарли. Теперь он ожидал ответа из федерального управления. Надежды, конечно, мало... Услышав звонок кодированного телетайпа, Стенли вскочил от неожиданности. Подошел к аппарату. На бумаге выстраивались слова: «Внимание, Паркер, внимание. Идентификация положительная. Код „Руфи“. Ливанец, шиит. Установлено участие в угоне „Боинга ТВА“. Имя: Набиль Муссауи. Возраст: 21 год. Служит в милиции шейха Фадлала. Считается чрезвычайно опасным, работает на иранскую разведку. Просьба срочно передать информацию об операции „Руфи“ для зам. директора оперативного отдела, персонально».
Глава 2
Аэропорт Лунги был погружен в полную темноту. Язычки керосиновых фонарей сражались там и сям с кромешной тьмой вокруг ДС-10. Самолет только что приземлился напротив здания старого аэровокзала. Подогнали трап, Малко вышел из самолета, и ему сразу показалось, что его закутали в мокрую горячую простыню. Дышать стало невозможно. А что же будет, когда взойдет солнце?
Невыносимо. Рядом с Малко разговаривали двое пакистанцев.
— That place is the asshole of the world[7].
Вокруг аэропорта такая же кромешная темень. Словно на Луне.
Едва Малко вступил на землю, луч электрического фонарика отыскал его в группе пассажиров, толпившихся у трапа. Темный силуэт направился прямо к нему.
— Мистер Линге? С прибытием. Я — Джим Декстер.
Малко отделился от остальных пассажиров, толпившихся у трапа, и последовал за встречавшим его Джимом Декстером.
— Авария на электростанции?
Джим Декстер рассмеялся. В его смехе звучала горечь человека, который не питает никаких иллюзий.
— Уже больше двух недель. На электростанции нет топлива. А движок в аэропорту вышел из строя. Чинить нечем, негры сперли запчасти. Взлетные полосы обозначаются керосиновыми лампами. Идемте, попробуем получить ваши чемоданы, пока их не украли.
Он вручил негру, который их сопровождал, корешок от талона на багаж Малко, и тот направился к трюму ДС-10.
Асфальт плавился под ногами. Малко и его провожатый вошли в крошечный аэровокзал, освещаемый керосиновыми лампами. Здесь царил невообразимый беспорядок, множество людей суетливо сновали во всех направлениях. Теперь Малко мог рассмотреть шефа местной резидентуры ЦРУ. Он походил на итальянца. Хитрые глаза, очень черные волнистые волосы. На них налетела стая носильщиков, таможенников, попрошаек. Декстеру удалось быстро избавиться от них, раздавая направо и налево бумажки, которые он вытягивал из пачки толщиной в десять сантиметров.
— Доллар стоит сорок леоне, а в обращении только купюры но два и двадцать леоне, — пояснил он Малко. — Чтобы купить блок сигарет, надо иметь при себе целую коробку из-под обуви этих денег...
Влажность была настолько высока, что у Малко пиджак из альпака прилип к рубашке, а рубашка — к телу... Он истекал потом. Появился помощник Джима Декстера, неся на голове чемодан Малко. Втроем они направились к выходу.
— Таможню не надо проходить? — удивился Малко.
— Мой парень дал таможеннику сто леоне. Служащие не получают зарплату уже четыре месяца...
При выходе из аэровокзала Малко обратил внимание на негра. Он стоял, опершись о прилавок, предназначенный для таможенного досмотра, и с интересом смотрел на Малко и его спутников. Животное двухметрового роста. Плечи грузчика, обтянутые голубой майкой. Яйцевидный черен, очень короткие волосы, миндалевидные глаза смотрят из-под полуопущенных век. А губы — две сложенные автомобильные шины. Связка ключей на поясе. Из кармана майки торчит пачка сигарет «555». На голубом лице застыло выражение примитивной, животной жестокости. Взяв паспорт Малко, он внимательно начал перелистывать страницы:
— Where are you staying?[8]
— В отеле «Мамми Йоко».
Служащий молча вернул ему паспорт.
— Кто это?
— Сыщик из особого отдела СИД[9], — ответил американец.
Интересно, что он здесь делает? Они никогда не приходят в аэропорт.
Теперь они шли по темному коридору аэровокзала. Джим Декстер ругался, не переставая.
— Скоро здесь все остановится. У них хватит нефти лишь на три недели. А потом все... Идемте, мы полетим на вертолете.
Вдалеке, на бетонной площадке, Малко различил три вертолета. Два советских двухмоторных и французский «Пума». Странно для страны, где нет электричества.
— Куда мы?
— Во Фритаун. Нас отделяет от города морской рукав шириной в пятнадцать километров, устье реки Сьерра-Леоне. Паром не ходит уже более трех месяцев... А последний раз он чуть было не переплыл Атлантический океан: случилось поломка, и паром понесло в открытый океан. Пассажиры обезумели от страха, стали прыгать в море, прямо в пасть акулам...
— Другого пути нет?
— Есть. Подняться вверх до Фородугу и вернуться но южному берегу. В общей сложности четыре часа...
Малко снова посмотрел на ДС-10. Сомнений не оставалось: цивилизация закончилась. Между тем вертолеты брала приступом целая свора негров. Джим Декстер направился к зеленой машине, усадил Малко в кабину, позади пилота. На задних сиденьях вместо положенных семи пассажиров втиснулись все пятнадцать со всем своим скарбом. Не обращая внимания на все это, пилот, поляк, невозмутимо возился со своими инструментами. Малко с тревогой посмотрел на приборную доску.
— Сегодня порядок, — заметив озабоченность Малко, объяснил Джим Декстер, — перегрузка всего 30%...
Все так же флегматично пилот запустил роторы. Малко не отрывал глаз от светового сигнала: красный упорно оставался на месте.
Машина медленно покатилась, как самолет. В момент, когда сигнал наконец погас, вертолет с трудом поднялся над морским рукавом, полетел низко, почти касаясь волн... Шум стоял невыносимый. Джим Декстер прокричал в ухо Малко:
— Надеюсь, вас предупредили, что операция не из легких...
Малко испытывал необыкновенное удовольствие, очутившись наконец в номере с работающим кондиционером. Джим Декстер посмотрел на «сейко-кварц».
— Пообедаем в городе. Здесь отрава...
Малко хватило времени лишь на то, чтобы надеть рубашку... В «олдсмобпле» американца они пересекли мост, соединяющий Эбердин и Мюррей Таун, самый западный квартал Фритауна, и оказались, как показалось Малко, в городе-призраке. Ни один электрический фонарь не горел. Улица освещалась слабым светом керосиновых лампочек сотен уличных торговцев. Разложив свои лотки прямо на тротуарах, они торговали всем понемножку, фары «олдсмобиля» выхватывали из темноты облупившиеся, рассохшиеся фасады домов. Машин очень мало, и в темноте с трудом можно было встретить редких прохожих.
Малко заинтересовался.
— Что, здесь всегда так?
— Вся страна драпает. Горючего нет, электричества нет, воды тоже, не работают насосы. Ни телефона, ни иностранных газет, нет бензина... Все воруют. Даже лампочки из фонарей. Собственно, это уже не имеет значения, так как все равно нет электричества.
Они ехали теперь по такому же мрачному авеню Сиака Стивенс, затем свернули на Падемба-роуд. По обеим сторонам дороги стояли креольские дома. Когда-то их деревянные фасады были окрашены в яркие цвета, но сейчас краска облупилась и они представляли собой жалкое зрелище. Джим Декстер остановил машину напротив одноэтажного здания, окрашенного в розовый цвет. Вывеска сообщала: «Afro Dinning»[10]. То, что Малко увидел внутри, удивляло. Ресторан состоял из маленьких кабинетов, освещаемых, как в борделе, красными фонарями. Во дворе работал движок, производя адский шум.
— Лучший ресторан в городе, — объяснил Джим Декстер. — Креольская кухня, острая, просто жуть. Подготовьте свой желудок...
Навстречу гостям вышла молодая негритянка с большими миндалевидными глазами в просторном национальном платье; она шла, агрессивно выставив соблазнительную грудь и слегка покачивая роскошным, как почти у всех негритянок, задом. Негритянка проводила их в крохотный кабинет. Со стен гримасничали многочисленные африканские маски, подсвеченные изнутри. Все выглядело крайне загадочно, завораживающе...
— Я пригласил присоединиться к нам моего лучшего осведомителя, — сообщил американец, когда они уселись за столик.
— Кто он?
— Руджи Доуган. Богатая креолка. Она занимается фольклорными ансамблями. Она в курсе всего, что происходит в городе, и не любит ливанцев... Ливанцы — это как раковая опухоль, разъедающая страну... Им везет, потому что сьерра-леонцы — милые люди, настроенные ко всем очень миролюбиво. Ко всем иностранцам.
Девушка принесла две бутылки пива «Стар». Декстер разлил пиво в стаканы и поднял свой:
— За успех нашей операции.
Малко повторил его жест. Он не часто принимался за дело, имея на руках ничтожно мало данных. ЦРУ почти ничего не знало о заговоре, готовящемся в Сьерра-Леоне против США. Малко имел в своем распоряжении лишь кое-какие разрозненные сведения. И с этим он начинал операцию. Из радиоперехвата стало известно, что иранцы готовили на территории Сьерра-Леоне терракт против США. Какими данными он располагает в данный момент?
Фотография террориста, ливанца-шиита, подозреваемого в связях с Тегераном и находящегося предположительно во Фритауне. Существование проиранской сети поддержки от Фритауна до Абиджана.
ЦРУ почти не сомневалось, что иранцы очень скоро нанесут удар, но где, когда и как...
Малко сделал глоток пива, спрашивая себя, может ли эта светская дама, организовывающая гастроли фольклорных ансамблей, стать стержнем сверхделикатной миссии: раскрыть заговор и помешать его осуществлению. Словно угадав его мысли, Джим Декстер вздохнул, глядя на свои часы:
— Где же Руджи? Я ей сказал в девять.
— Пока ее нет, расскажите мне все, что вы знаете об этом деле, и как вы можете мне помочь, — попросил Малко. — Объясните, почему иранцы влезли в эту страну.
— Ответ прост. Из-за ливанцев. Сьерра-Леоне получила независимость 27 апреля 1961 года. Ее бывших колонизаторов, британцев, эта страна перестала интересовать. Их можно понять: по размерам Сьерра-Леоне равна Ирландии, населяют ее четыре миллиона голодающих. Здесь самая высокая в мире детская смертность. Стоит ли убиваться... Здесь всегда существовала значительная колония ливанских шиитов. Набиль Берри, лидер «Амаль»[11], родился в Кисси, в бедном квартале Фритауна. После ухода англичан ливанцы постепенно захватили все экономические рычаги в стране.
— А сьерра-леонцы? Они это допустили?
— Их больше интересует музыка и безделье. Сьерра-леонцы не сражались за свое освобождение, это — миролюбивые люди. Здесь нет марксистской оппозиции, абсолютная свобода печати. Но ливанцы растлевают всю страну, покупают официальных лиц, вплоть до главы государства, генерала Момо. У ливанцев есть всюду свои люди, поэтому они контролируют въезд и выезд из страны, а также ее единственное богатство — алмазы и никому не дают совать нос в свои дела.
Не имея стратегического значения, Сьерра-Леоне не представляет настоящего интереса для великих держав.
— А иранцы? Как они здесь оказались?
— Благодаря своим друзьям — ливанским шиитам, и они знают, что здесь им никто не помешает. Они появились здесь года два тому назад. Самый богатый ливанец, Карим Лабаки, обратился к генералу Момо с просьбой оказать им гостеприимство. Договорились в обмен на поставку двухсот сорока тысяч тонн нефти, «подарок» Тегерана. В знак признательности генерал Момо дал согласие на открытие в столице иранского посольства и культурного центра.
Малко, который еще раньше ознакомился с досье «Руфи», подскочил на стуле.
— Лабаки — это тот человек, у которого находился Чарли, когда был во Фритауне. Кто он?
Джим Декстер горько рассмеялся.
— Истинный властитель Сьерра-Леоне... Богатейший ливанский шиит. Он владеет всем: рыбные промыслы, банки, импорт, «мерседесы», а главное — алмазы. Официально из страны их экспортируется не более пяти процентов... Остальное — контрабандой, через сложную сеть перекупщиков, наживающих десятки миллионов долларов. Лабаки достается львиная доля... У него самая красивая вилла Фритауна, на Стейшн Хилл, на холмах у Лумли Бич, у него персональная вертолетная площадка, охранники-палестинцы, вооруженные самым современным оружием. Он недосягаем, так как купил всех. В том числе и президента...
— А почему у него такие хорошие отношения с иранцами?
— Он — шиит, он с ними делает бизнес.
— А как он связан с Чарли?
Официантка принесла им две пиалы с clamchowder[12] и бесшумно удалилась. Малко проглотил ложку супа: им можно было убить всех микробов Сьерра-Леоне. В этом таинственном, безмолвном ресторане, в центре мертвого города, без электричества, без машин, Малко испытывал какое-то непонятное беспокойство. Между тем американец продолжал свой рассказ:
— Как большинство здешних ливанцев, Карим Лабаки время от времени не отказывает себе в удовольствии пригласить красивого юношу. Наши коллеги с Берега Слоновой Кости использовали Чарли в качестве информатора, а Карим Лабаки познакомился с ним раньше в Абиджане. Вот им и пришла в голову мысль две недели тому назад послать Чарли во Фритаун, чтобы заарканить Лабаки. Все шло прекрасно, и ливанец поселил его у себя...
— Почему именно Лабаки?
— Его имя очень часто фигурировало в перехваченной радиоинформации. Кроме того, из центра мне сообщили, что Лабаки был близок с директором Иранского культурного центра, неким Хусейном Форуджи. Эта важная птица иранского Министерства внутренней безопасности имеет дипломатическую крышу, он — официальный руководитель культурного центра. Вот такие отбросы направляют террористические акты...
— Сьерра-леонцам об этом известно?
Американец пожал плечами.
— Им на это наплевать.
Босоногая официантка принесла лангуста с острой приправой пилли-пилли. Джим Декстер снова раздраженно посмотрел на часы.
— Где же эта чертова Руджи?
Движок по-прежнему громко тарахтел во дворе ресторана. Малко больше занимало то, что ему рассказал американец, чем эта неуловимая Руджи. Он отведал лангуста.
— А что произошло потом?
— Мы можем лишь строить гипотезы. Вероятно, Чарли узнал что-то важное, так как он вдруг удрал из города на пода-пода[13]. Это бегство насторожило, вероятно, Лабаки. Чарли перерезали горло в Трейшвиле, в тот же день, как он приехал.
— Как Лабаки общается с внешним миром?
— Он радиолюбитель. Имеет лицензию и мощный радиопередатчик... В Абиджане полно ливанцев-шиитов... Продолжение вам известно. Убийцы не успели завладеть сумочкой Чарли, и наши ребята нашли там сьерра-леонский чистый паспорт и фотографию опаснейшего террориста, который, по нашим данным, должен был находиться в Иране. Конечно, наш абиджанский центр направил рапорт замдиректора оперативного отдела. Там проанализировали события и детали операции «Руфи». Они посчитали, что это уже слишком. Досье «Руфи» представили президенту, который сделал вывод о существенной угрозе для безопасности страны. Он подписал «finding»[14], в котором предписывалось усилить секретные действия с целью предотвращения терракта, вплоть до проведения превентивных операций, если опасность станет реальной.
Малко не донес вилку до рта.
— Ну а я-то тут при чем? Здесь постоянно работаете вы.
— У нас нет возможности проводить подпольные операции, — поспешил оправдаться Джим Декстер. — В нашем центре всего три человека, есть еще шифровальщик на полдня и секретарша. Мои обязанности состоят главным образом в прослушивании бесед между кубинским и советским посольствами, а также в том, чтобы убеждать президента Момо в непоколебимой дружбе США с его изумительной страной.
Еще в Вене Малко сообщили, что Белый дом интересуется «Руфи».
— Нельзя ли узнать, был, есть или будет здесь ливанец-шиит Набиль Муссауи, террорист, фотографию которого мы имеем?
Джим Декстер посмотрел на Малко с сочувствием:
— По-видимому, он здесь, был здесь или будет здесь...
— Нельзя ли проверить через иммиграционные службы?
— Я пытался, но пока безуспешно. Видели аэропорт? Въезжай и выезжай как хочешь, имей лишь несколько горстей леоне. Кроме того, иранцы пользуются частными самолетами, прибывающими из Тегерана. Посольство присылает машину и забирает пассажиров прямо с трапа.
— У вас есть какие-нибудь доказательства присутствия Муссауи во Фритауне?
Американец отрицательно покачал головой.
— Нет, но, строго говоря, это ничего не значит... Он может скрываться в посольстве или в их обширной резиденции на Хиллкот-роуд. У нас очень ограниченные связи с ливанскими шиитами. Поэтому Руджи и будет вам весьма полезна. Она знает всех. А еще я вам представлю одного своего приятеля, его зовут Билл Ходжес.
— Наемник?
— Вы его знаете?
— Я слышал о нем. Что он здесь делает?
— R and R[15]. Он поселился с роскошной девицей. Но ему этого было недостаточно, и он увел ливанку, племянницу Карима Лабаки. Через нее он очень многое узнает и сможет здорово помочь вам, к тому же он ничего не боится.
«Дикий Билл» Ходжес — ирландец. Немного служил в ИРА, затем отправился в Африку и в качестве наемника какое-то время служил в армиях от Мозамбика до Чада, был на Коморах и в Заире. Белый волк. Малко предполагал, что он где-то в Южной Африке. Да, Сьерра-Леоне удивляла Малко все больше и больше.
— Как он оказался здесь?
— Милостью папы римского! Он — ревностный католик, как и глава полиции Фритауна, Шека Сонгу. Билл встретился с ним во время своего паломничества в Рим... Они понравились друг другу, и Сонгу выдал ему вид на жительство, несмотря на темное прошлое. С тех пор они ходят каждое воскресенье в семь утра на мессу в собор на Регент-роуд, они исповедуются у одного священника. Билл поклялся не совершать преступлений в этой стране и предложил свою помощь в реорганизации службы охраны президента. Маленькая услуга, но ее оценили.
Невыносимо. Рядом с Малко разговаривали двое пакистанцев.
— That place is the asshole of the world[7].
Вокруг аэропорта такая же кромешная темень. Словно на Луне.
Едва Малко вступил на землю, луч электрического фонарика отыскал его в группе пассажиров, толпившихся у трапа. Темный силуэт направился прямо к нему.
— Мистер Линге? С прибытием. Я — Джим Декстер.
Малко отделился от остальных пассажиров, толпившихся у трапа, и последовал за встречавшим его Джимом Декстером.
— Авария на электростанции?
Джим Декстер рассмеялся. В его смехе звучала горечь человека, который не питает никаких иллюзий.
— Уже больше двух недель. На электростанции нет топлива. А движок в аэропорту вышел из строя. Чинить нечем, негры сперли запчасти. Взлетные полосы обозначаются керосиновыми лампами. Идемте, попробуем получить ваши чемоданы, пока их не украли.
Он вручил негру, который их сопровождал, корешок от талона на багаж Малко, и тот направился к трюму ДС-10.
Асфальт плавился под ногами. Малко и его провожатый вошли в крошечный аэровокзал, освещаемый керосиновыми лампами. Здесь царил невообразимый беспорядок, множество людей суетливо сновали во всех направлениях. Теперь Малко мог рассмотреть шефа местной резидентуры ЦРУ. Он походил на итальянца. Хитрые глаза, очень черные волнистые волосы. На них налетела стая носильщиков, таможенников, попрошаек. Декстеру удалось быстро избавиться от них, раздавая направо и налево бумажки, которые он вытягивал из пачки толщиной в десять сантиметров.
— Доллар стоит сорок леоне, а в обращении только купюры но два и двадцать леоне, — пояснил он Малко. — Чтобы купить блок сигарет, надо иметь при себе целую коробку из-под обуви этих денег...
Влажность была настолько высока, что у Малко пиджак из альпака прилип к рубашке, а рубашка — к телу... Он истекал потом. Появился помощник Джима Декстера, неся на голове чемодан Малко. Втроем они направились к выходу.
— Таможню не надо проходить? — удивился Малко.
— Мой парень дал таможеннику сто леоне. Служащие не получают зарплату уже четыре месяца...
При выходе из аэровокзала Малко обратил внимание на негра. Он стоял, опершись о прилавок, предназначенный для таможенного досмотра, и с интересом смотрел на Малко и его спутников. Животное двухметрового роста. Плечи грузчика, обтянутые голубой майкой. Яйцевидный черен, очень короткие волосы, миндалевидные глаза смотрят из-под полуопущенных век. А губы — две сложенные автомобильные шины. Связка ключей на поясе. Из кармана майки торчит пачка сигарет «555». На голубом лице застыло выражение примитивной, животной жестокости. Взяв паспорт Малко, он внимательно начал перелистывать страницы:
— Where are you staying?[8]
— В отеле «Мамми Йоко».
Служащий молча вернул ему паспорт.
— Кто это?
— Сыщик из особого отдела СИД[9], — ответил американец.
Интересно, что он здесь делает? Они никогда не приходят в аэропорт.
Теперь они шли по темному коридору аэровокзала. Джим Декстер ругался, не переставая.
— Скоро здесь все остановится. У них хватит нефти лишь на три недели. А потом все... Идемте, мы полетим на вертолете.
Вдалеке, на бетонной площадке, Малко различил три вертолета. Два советских двухмоторных и французский «Пума». Странно для страны, где нет электричества.
— Куда мы?
— Во Фритаун. Нас отделяет от города морской рукав шириной в пятнадцать километров, устье реки Сьерра-Леоне. Паром не ходит уже более трех месяцев... А последний раз он чуть было не переплыл Атлантический океан: случилось поломка, и паром понесло в открытый океан. Пассажиры обезумели от страха, стали прыгать в море, прямо в пасть акулам...
— Другого пути нет?
— Есть. Подняться вверх до Фородугу и вернуться но южному берегу. В общей сложности четыре часа...
Малко снова посмотрел на ДС-10. Сомнений не оставалось: цивилизация закончилась. Между тем вертолеты брала приступом целая свора негров. Джим Декстер направился к зеленой машине, усадил Малко в кабину, позади пилота. На задних сиденьях вместо положенных семи пассажиров втиснулись все пятнадцать со всем своим скарбом. Не обращая внимания на все это, пилот, поляк, невозмутимо возился со своими инструментами. Малко с тревогой посмотрел на приборную доску.
— Сегодня порядок, — заметив озабоченность Малко, объяснил Джим Декстер, — перегрузка всего 30%...
Все так же флегматично пилот запустил роторы. Малко не отрывал глаз от светового сигнала: красный упорно оставался на месте.
Машина медленно покатилась, как самолет. В момент, когда сигнал наконец погас, вертолет с трудом поднялся над морским рукавом, полетел низко, почти касаясь волн... Шум стоял невыносимый. Джим Декстер прокричал в ухо Малко:
— Надеюсь, вас предупредили, что операция не из легких...
* * *
Вертолет сел на цементном квадрате, сзади отеля «Мамми Йоко», стоящего вдоль залива Лумли Бич. Все отели Фритауна располагались к западу от города, в Эбердине, от собственно Фритауна их отделял морской рукав. Здесь стояла та же адская жара...Малко испытывал необыкновенное удовольствие, очутившись наконец в номере с работающим кондиционером. Джим Декстер посмотрел на «сейко-кварц».
— Пообедаем в городе. Здесь отрава...
Малко хватило времени лишь на то, чтобы надеть рубашку... В «олдсмобпле» американца они пересекли мост, соединяющий Эбердин и Мюррей Таун, самый западный квартал Фритауна, и оказались, как показалось Малко, в городе-призраке. Ни один электрический фонарь не горел. Улица освещалась слабым светом керосиновых лампочек сотен уличных торговцев. Разложив свои лотки прямо на тротуарах, они торговали всем понемножку, фары «олдсмобиля» выхватывали из темноты облупившиеся, рассохшиеся фасады домов. Машин очень мало, и в темноте с трудом можно было встретить редких прохожих.
Малко заинтересовался.
— Что, здесь всегда так?
— Вся страна драпает. Горючего нет, электричества нет, воды тоже, не работают насосы. Ни телефона, ни иностранных газет, нет бензина... Все воруют. Даже лампочки из фонарей. Собственно, это уже не имеет значения, так как все равно нет электричества.
Они ехали теперь по такому же мрачному авеню Сиака Стивенс, затем свернули на Падемба-роуд. По обеим сторонам дороги стояли креольские дома. Когда-то их деревянные фасады были окрашены в яркие цвета, но сейчас краска облупилась и они представляли собой жалкое зрелище. Джим Декстер остановил машину напротив одноэтажного здания, окрашенного в розовый цвет. Вывеска сообщала: «Afro Dinning»[10]. То, что Малко увидел внутри, удивляло. Ресторан состоял из маленьких кабинетов, освещаемых, как в борделе, красными фонарями. Во дворе работал движок, производя адский шум.
— Лучший ресторан в городе, — объяснил Джим Декстер. — Креольская кухня, острая, просто жуть. Подготовьте свой желудок...
Навстречу гостям вышла молодая негритянка с большими миндалевидными глазами в просторном национальном платье; она шла, агрессивно выставив соблазнительную грудь и слегка покачивая роскошным, как почти у всех негритянок, задом. Негритянка проводила их в крохотный кабинет. Со стен гримасничали многочисленные африканские маски, подсвеченные изнутри. Все выглядело крайне загадочно, завораживающе...
— Я пригласил присоединиться к нам моего лучшего осведомителя, — сообщил американец, когда они уселись за столик.
— Кто он?
— Руджи Доуган. Богатая креолка. Она занимается фольклорными ансамблями. Она в курсе всего, что происходит в городе, и не любит ливанцев... Ливанцы — это как раковая опухоль, разъедающая страну... Им везет, потому что сьерра-леонцы — милые люди, настроенные ко всем очень миролюбиво. Ко всем иностранцам.
Девушка принесла две бутылки пива «Стар». Декстер разлил пиво в стаканы и поднял свой:
— За успех нашей операции.
Малко повторил его жест. Он не часто принимался за дело, имея на руках ничтожно мало данных. ЦРУ почти ничего не знало о заговоре, готовящемся в Сьерра-Леоне против США. Малко имел в своем распоряжении лишь кое-какие разрозненные сведения. И с этим он начинал операцию. Из радиоперехвата стало известно, что иранцы готовили на территории Сьерра-Леоне терракт против США. Какими данными он располагает в данный момент?
Фотография террориста, ливанца-шиита, подозреваемого в связях с Тегераном и находящегося предположительно во Фритауне. Существование проиранской сети поддержки от Фритауна до Абиджана.
ЦРУ почти не сомневалось, что иранцы очень скоро нанесут удар, но где, когда и как...
Малко сделал глоток пива, спрашивая себя, может ли эта светская дама, организовывающая гастроли фольклорных ансамблей, стать стержнем сверхделикатной миссии: раскрыть заговор и помешать его осуществлению. Словно угадав его мысли, Джим Декстер вздохнул, глядя на свои часы:
— Где же Руджи? Я ей сказал в девять.
— Пока ее нет, расскажите мне все, что вы знаете об этом деле, и как вы можете мне помочь, — попросил Малко. — Объясните, почему иранцы влезли в эту страну.
— Ответ прост. Из-за ливанцев. Сьерра-Леоне получила независимость 27 апреля 1961 года. Ее бывших колонизаторов, британцев, эта страна перестала интересовать. Их можно понять: по размерам Сьерра-Леоне равна Ирландии, населяют ее четыре миллиона голодающих. Здесь самая высокая в мире детская смертность. Стоит ли убиваться... Здесь всегда существовала значительная колония ливанских шиитов. Набиль Берри, лидер «Амаль»[11], родился в Кисси, в бедном квартале Фритауна. После ухода англичан ливанцы постепенно захватили все экономические рычаги в стране.
— А сьерра-леонцы? Они это допустили?
— Их больше интересует музыка и безделье. Сьерра-леонцы не сражались за свое освобождение, это — миролюбивые люди. Здесь нет марксистской оппозиции, абсолютная свобода печати. Но ливанцы растлевают всю страну, покупают официальных лиц, вплоть до главы государства, генерала Момо. У ливанцев есть всюду свои люди, поэтому они контролируют въезд и выезд из страны, а также ее единственное богатство — алмазы и никому не дают совать нос в свои дела.
Не имея стратегического значения, Сьерра-Леоне не представляет настоящего интереса для великих держав.
— А иранцы? Как они здесь оказались?
— Благодаря своим друзьям — ливанским шиитам, и они знают, что здесь им никто не помешает. Они появились здесь года два тому назад. Самый богатый ливанец, Карим Лабаки, обратился к генералу Момо с просьбой оказать им гостеприимство. Договорились в обмен на поставку двухсот сорока тысяч тонн нефти, «подарок» Тегерана. В знак признательности генерал Момо дал согласие на открытие в столице иранского посольства и культурного центра.
Малко, который еще раньше ознакомился с досье «Руфи», подскочил на стуле.
— Лабаки — это тот человек, у которого находился Чарли, когда был во Фритауне. Кто он?
Джим Декстер горько рассмеялся.
— Истинный властитель Сьерра-Леоне... Богатейший ливанский шиит. Он владеет всем: рыбные промыслы, банки, импорт, «мерседесы», а главное — алмазы. Официально из страны их экспортируется не более пяти процентов... Остальное — контрабандой, через сложную сеть перекупщиков, наживающих десятки миллионов долларов. Лабаки достается львиная доля... У него самая красивая вилла Фритауна, на Стейшн Хилл, на холмах у Лумли Бич, у него персональная вертолетная площадка, охранники-палестинцы, вооруженные самым современным оружием. Он недосягаем, так как купил всех. В том числе и президента...
— А почему у него такие хорошие отношения с иранцами?
— Он — шиит, он с ними делает бизнес.
— А как он связан с Чарли?
Официантка принесла им две пиалы с clamchowder[12] и бесшумно удалилась. Малко проглотил ложку супа: им можно было убить всех микробов Сьерра-Леоне. В этом таинственном, безмолвном ресторане, в центре мертвого города, без электричества, без машин, Малко испытывал какое-то непонятное беспокойство. Между тем американец продолжал свой рассказ:
— Как большинство здешних ливанцев, Карим Лабаки время от времени не отказывает себе в удовольствии пригласить красивого юношу. Наши коллеги с Берега Слоновой Кости использовали Чарли в качестве информатора, а Карим Лабаки познакомился с ним раньше в Абиджане. Вот им и пришла в голову мысль две недели тому назад послать Чарли во Фритаун, чтобы заарканить Лабаки. Все шло прекрасно, и ливанец поселил его у себя...
— Почему именно Лабаки?
— Его имя очень часто фигурировало в перехваченной радиоинформации. Кроме того, из центра мне сообщили, что Лабаки был близок с директором Иранского культурного центра, неким Хусейном Форуджи. Эта важная птица иранского Министерства внутренней безопасности имеет дипломатическую крышу, он — официальный руководитель культурного центра. Вот такие отбросы направляют террористические акты...
— Сьерра-леонцам об этом известно?
Американец пожал плечами.
— Им на это наплевать.
Босоногая официантка принесла лангуста с острой приправой пилли-пилли. Джим Декстер снова раздраженно посмотрел на часы.
— Где же эта чертова Руджи?
Движок по-прежнему громко тарахтел во дворе ресторана. Малко больше занимало то, что ему рассказал американец, чем эта неуловимая Руджи. Он отведал лангуста.
— А что произошло потом?
— Мы можем лишь строить гипотезы. Вероятно, Чарли узнал что-то важное, так как он вдруг удрал из города на пода-пода[13]. Это бегство насторожило, вероятно, Лабаки. Чарли перерезали горло в Трейшвиле, в тот же день, как он приехал.
— Как Лабаки общается с внешним миром?
— Он радиолюбитель. Имеет лицензию и мощный радиопередатчик... В Абиджане полно ливанцев-шиитов... Продолжение вам известно. Убийцы не успели завладеть сумочкой Чарли, и наши ребята нашли там сьерра-леонский чистый паспорт и фотографию опаснейшего террориста, который, по нашим данным, должен был находиться в Иране. Конечно, наш абиджанский центр направил рапорт замдиректора оперативного отдела. Там проанализировали события и детали операции «Руфи». Они посчитали, что это уже слишком. Досье «Руфи» представили президенту, который сделал вывод о существенной угрозе для безопасности страны. Он подписал «finding»[14], в котором предписывалось усилить секретные действия с целью предотвращения терракта, вплоть до проведения превентивных операций, если опасность станет реальной.
Малко не донес вилку до рта.
— Ну а я-то тут при чем? Здесь постоянно работаете вы.
— У нас нет возможности проводить подпольные операции, — поспешил оправдаться Джим Декстер. — В нашем центре всего три человека, есть еще шифровальщик на полдня и секретарша. Мои обязанности состоят главным образом в прослушивании бесед между кубинским и советским посольствами, а также в том, чтобы убеждать президента Момо в непоколебимой дружбе США с его изумительной страной.
Еще в Вене Малко сообщили, что Белый дом интересуется «Руфи».
— Нельзя ли узнать, был, есть или будет здесь ливанец-шиит Набиль Муссауи, террорист, фотографию которого мы имеем?
Джим Декстер посмотрел на Малко с сочувствием:
— По-видимому, он здесь, был здесь или будет здесь...
— Нельзя ли проверить через иммиграционные службы?
— Я пытался, но пока безуспешно. Видели аэропорт? Въезжай и выезжай как хочешь, имей лишь несколько горстей леоне. Кроме того, иранцы пользуются частными самолетами, прибывающими из Тегерана. Посольство присылает машину и забирает пассажиров прямо с трапа.
— У вас есть какие-нибудь доказательства присутствия Муссауи во Фритауне?
Американец отрицательно покачал головой.
— Нет, но, строго говоря, это ничего не значит... Он может скрываться в посольстве или в их обширной резиденции на Хиллкот-роуд. У нас очень ограниченные связи с ливанскими шиитами. Поэтому Руджи и будет вам весьма полезна. Она знает всех. А еще я вам представлю одного своего приятеля, его зовут Билл Ходжес.
— Наемник?
— Вы его знаете?
— Я слышал о нем. Что он здесь делает?
— R and R[15]. Он поселился с роскошной девицей. Но ему этого было недостаточно, и он увел ливанку, племянницу Карима Лабаки. Через нее он очень многое узнает и сможет здорово помочь вам, к тому же он ничего не боится.
«Дикий Билл» Ходжес — ирландец. Немного служил в ИРА, затем отправился в Африку и в качестве наемника какое-то время служил в армиях от Мозамбика до Чада, был на Коморах и в Заире. Белый волк. Малко предполагал, что он где-то в Южной Африке. Да, Сьерра-Леоне удивляла Малко все больше и больше.
— Как он оказался здесь?
— Милостью папы римского! Он — ревностный католик, как и глава полиции Фритауна, Шека Сонгу. Билл встретился с ним во время своего паломничества в Рим... Они понравились друг другу, и Сонгу выдал ему вид на жительство, несмотря на темное прошлое. С тех пор они ходят каждое воскресенье в семь утра на мессу в собор на Регент-роуд, они исповедуются у одного священника. Билл поклялся не совершать преступлений в этой стране и предложил свою помощь в реорганизации службы охраны президента. Маленькая услуга, но ее оценили.