– Не обращайтесь со мной так, как с вашими самками. Я пришла сюда только для того, чтобы вы меня вылечили.
Часом позже именно она почти изнасиловала Холи. Впрочем, к его глубокому удовлетворению. Руки китайца несомненно излучали эротический магнетизм! И при всей своей преданности делу партии мадам Яо лишь в тот момент поняла, как глупо было с ее стороны отдавать всю себя борьбе за построение коммунистического общества. Мадам Яо безотчетно задыхалась в целомудренной скорлупе партии. И вот наконец ее столь долгое время сдерживаемая сексуальная потребность нашла свое полное удовлетворение в жарком общении с идеальным партнером Холи Тонгом. В свою очередь любовная страсть Холи удовлетворялась не менее идеально. В то же время мадам Яо возмещала свое отступление от нравственных устоев партии всяческим унижением Холи Тонга. Иногда, впрочем, она доверяла ему важные партийные тайны, будучи полностью уверена в том, что страх, который она внушала Тонгу, окажется сильнее его страсти к болтовне. Помимо того она постоянно шантажировала Холи угрозой разорвать с ним отношения, зная, однако, что ей будет очень трудно вновь найти такого «талантливого» и скромного партнера...
– Итак, я сейчас уйду, и пусть твое преступление послужит тебе уроком, – произнесла мадам Яо после долгой паузы.
Холи окаменел. Если после того шока, который он только что перенес, ему еще и не удастся заняться любовью, то он просто сойдет с ума!
– Ты не хочешь, чтобы я провел сеанс? – робко спросил Тонг. – Это не займет много времени...
Мадам Яо сделала вид, будто колеблется, затем положила сумочку и села на диван.
– Только побыстрее. У меня мало времени. Холи открыл шкафчик из красного дерева и достал две золотые иголки.
– Было бы лучше, если бы ты сняла платье, – хрипло произнес китаец, скользя взглядом по прелестям мадам Яо.
Ничего не ответив, она расстегнула кнопки и молнию платья. При виде нежно-розового нижнего белья мадам Яо Холи почувствовал, что сейчас он запросто может умереть от неудовлетворенного желания.
Хотя у мадам Яо были дряблые ягодицы, обвислые груди и слишком худое тело рахитичного подростка, Холи предпочитал ее всем своим более молодым любовницам. Возможно, причина заключалась в том, что она, по крайней мере, отдается ему не за фальшивое удостоверение личности.
Подождав, пока мадам Яо ляжет на живот и удобно устроится среди маленьких шелковых подушек, Холи резким движением всадил одну из иголок в ее поясницу. Пронзительно вскрикнув, мадам Яо закрыла глаза. Холи взял вторую иголку и очень осторожно вставил ее в затылок своей пациентки.
Сеанс иглотерапии начался: мадам Яо никогда не занималась любовью с Холи, не уделив некоторое время акупунктуре.
Не вытаскивая иголок, очень медленно Холи принялся массажировать поясницу и спину остававшейся совершенно неподвижной мадам Яо. Спустя несколько минут запыхавшийся Холи легонько подвинул ее, чтобы освободить место для себя. Его вида устыдились бы и шимпанзе в период спаривания...
– Это все? – слегка пошевелилась мадам Яо. Сеанс никогда не длился более пяти минут.
– Думаю, да, – тяжело дыша, прошептал Тонг и проворно вытащил обе иголки.
Почти сразу же китаянка спрыгнула с дивана и потянулась к платью. Через несколько секунд она была уже одета и поправляла прическу. Холи стоял с глупым выражением лица, сжимая в руках иголки.
– Я ухожу, – объявила мадам Яо спокойным голосом. – Я чувствую себя гораздо лучше.
Она сделала два шага по направлению к двери. Швырнув куда-то драгоценные иголки, Холи бросился к любовнице. Стекла его очков повлажнели от пота.
– Ты никуда не пойдешь!
– Пойду!
Мадам Яо и не пыталась вырваться, когда он обнял ее и с силой прижал к себе.
– Ты свинья, – прошептала она, – животное! Ты не можешь сдерживать свои инстинкты. Посмотри на себя! Отпусти меня или я позову Тюана.
Холи вдруг почувствовал внутреннее спокойствие и уверенность в себе. Лицо мадам Яо приняло то алчное выражение, которое было ему хорошо знакомо: толстые губы приподнялись, обнажая большие желтые зубы. Она хотела его!
Холи взял женщину за руку и медленно запустил под свое кимоно. Если бы его клиенты могли в тот момент зафиксировать результат воздействия любовного напитка Холи, они наверняка заказали бы целую бутыль. Выражение глаз мадам Яо сделалось почти диким. Ее рука на секунду сжалась и медленно отстранилась.
– Мне ведь не нужно снимать платье? – прошептала она. Не дожидаясь ответа своего любовника, она спустила трусы и бросила их на стол. Холи дрожал от возбуждения. Он швырнул мадам Яо на диван и сразу же вошел в нее, раздув ноздри. Китаянка вцепилась в Холи как осьминог. Резко выгибая худое тело, она задвигалась сильными, судорожными рывками. Толчки были настолько сильными, что она даже скатилась на пол, увлекая за собой своего любовника. Они оставались в объятиях до того момента, когда мадам Яо издала звук, похожий на свист открываемого парового котла. В ту же минуту она оттолкнула своего партнера и с задранным до живота платьем, тяжело дыша, осталась лежать на спине.
Холи жаждал продолжить общение, но не рискнул решиться на это. Он с загнанным видом смотрел, как она встала, поправила платье, причесалась. Очень скоро китаянка вновь приняла высокомерный и смущающий Холи вид. Она презрительно посмотрела на Тонга, которому это короткое совокупление не принесло ни душевного, ни телесного успокоения.
– Ты – пошляк, – сухо произнесла мадам Яо. Холи быстро прикрылся своим кимоно. Мадам Яо прикурила и жадно затянулась. Наряду с сексуальными оргиями ее английские сигареты были единственным отступлением от заветов великого Мао.
Улыбка уже собравшейся уйти мадам Яо стала зловещей:
– Из-за тебя я была вынуждена солгать товарищам по партии и поклясться, что не знаю, как могла произойти подобная утечка информации. Если ты еще раз...
Она угрожающе оборвала фразу и вышла, не попрощавшись. Холи вспомнил о «боинге», покоящемся на глубине Цзюлунского залива, и почувствовал, как мороз пробежал по его коже. Одновременно он ощущал чрезвычайное возбуждение при воспоминании о том, что в тот краткий миг видел мадам Яо трепещущей, изможденной, благодарной, даже покорной... Холи у же страстно мечтал о ее будущем визите к нему.
Чтобы отвлечься от волнующих мыслей, Тонг снова сел перед окном. Тайфун «Эмма» уже окончательно исчез в направлении Филиппин, захватив с собой хмурые тучи и дожди. Холи даже пожалел, что тайфун прошел: он знал лодочницу лет двадцати, живущую на Ямати, которая принимала его лишь в дни, когда бушевала стихия, – девушка боялась оставаться одна. Теперь же он был вынужден ждать следующего тайфуна.
Холи провожал глазами плывущие через залив зеленые и красные паромы. Вдалеке, на горизонте, выделялась голубая линия гор континентального Китая. Совсем другой мир! Время от времени у Холи возникало чувство одиночества. Вот уже шесть месяцев, как все богатые китайцы, живущие на соседних виллах, перебрались в Сингапур или еще дальше. Дабы не уронить собственное достоинство, они оставили на виллах многочисленных слуг) будучи однако твердо уверены, что никогда сюда не вернутся: Гонконг неуклонно менялся и все больше «краснел»...
Несмотря на прекрасный вид, открывающийся из огромного окна, Холи никак не удавалось обрести душевный покой. Он не мог не думать о Ченг Чанге, своем старом добром товарище – не слишком умном, не слишком заметном, но зато верном. В добрых глазах Холи выступили слезы. Как и многие китайцы, чтущие традиции предков, он твердо верил, что душа мертвого не может обрести покой, пока его тело не будет похоронено в родной земле. Это было бы последней услугой, которую он мог оказать бедняге Ченг Чангу, родившемуся, как и он, в пригороде Чунг Кинга. Холи снял трубку телефона и набрал номер юной китаянки, услугами которой он пользовался в менее корыстных целях: Мина была не просто проституткой – официально она считалась девушкой для избранных. У Холи сейчас просто не хватало мужества пойти в морг одному...
Глава 5
Часом позже именно она почти изнасиловала Холи. Впрочем, к его глубокому удовлетворению. Руки китайца несомненно излучали эротический магнетизм! И при всей своей преданности делу партии мадам Яо лишь в тот момент поняла, как глупо было с ее стороны отдавать всю себя борьбе за построение коммунистического общества. Мадам Яо безотчетно задыхалась в целомудренной скорлупе партии. И вот наконец ее столь долгое время сдерживаемая сексуальная потребность нашла свое полное удовлетворение в жарком общении с идеальным партнером Холи Тонгом. В свою очередь любовная страсть Холи удовлетворялась не менее идеально. В то же время мадам Яо возмещала свое отступление от нравственных устоев партии всяческим унижением Холи Тонга. Иногда, впрочем, она доверяла ему важные партийные тайны, будучи полностью уверена в том, что страх, который она внушала Тонгу, окажется сильнее его страсти к болтовне. Помимо того она постоянно шантажировала Холи угрозой разорвать с ним отношения, зная, однако, что ей будет очень трудно вновь найти такого «талантливого» и скромного партнера...
– Итак, я сейчас уйду, и пусть твое преступление послужит тебе уроком, – произнесла мадам Яо после долгой паузы.
Холи окаменел. Если после того шока, который он только что перенес, ему еще и не удастся заняться любовью, то он просто сойдет с ума!
– Ты не хочешь, чтобы я провел сеанс? – робко спросил Тонг. – Это не займет много времени...
Мадам Яо сделала вид, будто колеблется, затем положила сумочку и села на диван.
– Только побыстрее. У меня мало времени. Холи открыл шкафчик из красного дерева и достал две золотые иголки.
– Было бы лучше, если бы ты сняла платье, – хрипло произнес китаец, скользя взглядом по прелестям мадам Яо.
Ничего не ответив, она расстегнула кнопки и молнию платья. При виде нежно-розового нижнего белья мадам Яо Холи почувствовал, что сейчас он запросто может умереть от неудовлетворенного желания.
Хотя у мадам Яо были дряблые ягодицы, обвислые груди и слишком худое тело рахитичного подростка, Холи предпочитал ее всем своим более молодым любовницам. Возможно, причина заключалась в том, что она, по крайней мере, отдается ему не за фальшивое удостоверение личности.
Подождав, пока мадам Яо ляжет на живот и удобно устроится среди маленьких шелковых подушек, Холи резким движением всадил одну из иголок в ее поясницу. Пронзительно вскрикнув, мадам Яо закрыла глаза. Холи взял вторую иголку и очень осторожно вставил ее в затылок своей пациентки.
Сеанс иглотерапии начался: мадам Яо никогда не занималась любовью с Холи, не уделив некоторое время акупунктуре.
Не вытаскивая иголок, очень медленно Холи принялся массажировать поясницу и спину остававшейся совершенно неподвижной мадам Яо. Спустя несколько минут запыхавшийся Холи легонько подвинул ее, чтобы освободить место для себя. Его вида устыдились бы и шимпанзе в период спаривания...
– Это все? – слегка пошевелилась мадам Яо. Сеанс никогда не длился более пяти минут.
– Думаю, да, – тяжело дыша, прошептал Тонг и проворно вытащил обе иголки.
Почти сразу же китаянка спрыгнула с дивана и потянулась к платью. Через несколько секунд она была уже одета и поправляла прическу. Холи стоял с глупым выражением лица, сжимая в руках иголки.
– Я ухожу, – объявила мадам Яо спокойным голосом. – Я чувствую себя гораздо лучше.
Она сделала два шага по направлению к двери. Швырнув куда-то драгоценные иголки, Холи бросился к любовнице. Стекла его очков повлажнели от пота.
– Ты никуда не пойдешь!
– Пойду!
Мадам Яо и не пыталась вырваться, когда он обнял ее и с силой прижал к себе.
– Ты свинья, – прошептала она, – животное! Ты не можешь сдерживать свои инстинкты. Посмотри на себя! Отпусти меня или я позову Тюана.
Холи вдруг почувствовал внутреннее спокойствие и уверенность в себе. Лицо мадам Яо приняло то алчное выражение, которое было ему хорошо знакомо: толстые губы приподнялись, обнажая большие желтые зубы. Она хотела его!
Холи взял женщину за руку и медленно запустил под свое кимоно. Если бы его клиенты могли в тот момент зафиксировать результат воздействия любовного напитка Холи, они наверняка заказали бы целую бутыль. Выражение глаз мадам Яо сделалось почти диким. Ее рука на секунду сжалась и медленно отстранилась.
– Мне ведь не нужно снимать платье? – прошептала она. Не дожидаясь ответа своего любовника, она спустила трусы и бросила их на стол. Холи дрожал от возбуждения. Он швырнул мадам Яо на диван и сразу же вошел в нее, раздув ноздри. Китаянка вцепилась в Холи как осьминог. Резко выгибая худое тело, она задвигалась сильными, судорожными рывками. Толчки были настолько сильными, что она даже скатилась на пол, увлекая за собой своего любовника. Они оставались в объятиях до того момента, когда мадам Яо издала звук, похожий на свист открываемого парового котла. В ту же минуту она оттолкнула своего партнера и с задранным до живота платьем, тяжело дыша, осталась лежать на спине.
Холи жаждал продолжить общение, но не рискнул решиться на это. Он с загнанным видом смотрел, как она встала, поправила платье, причесалась. Очень скоро китаянка вновь приняла высокомерный и смущающий Холи вид. Она презрительно посмотрела на Тонга, которому это короткое совокупление не принесло ни душевного, ни телесного успокоения.
– Ты – пошляк, – сухо произнесла мадам Яо. Холи быстро прикрылся своим кимоно. Мадам Яо прикурила и жадно затянулась. Наряду с сексуальными оргиями ее английские сигареты были единственным отступлением от заветов великого Мао.
Улыбка уже собравшейся уйти мадам Яо стала зловещей:
– Из-за тебя я была вынуждена солгать товарищам по партии и поклясться, что не знаю, как могла произойти подобная утечка информации. Если ты еще раз...
Она угрожающе оборвала фразу и вышла, не попрощавшись. Холи вспомнил о «боинге», покоящемся на глубине Цзюлунского залива, и почувствовал, как мороз пробежал по его коже. Одновременно он ощущал чрезвычайное возбуждение при воспоминании о том, что в тот краткий миг видел мадам Яо трепещущей, изможденной, благодарной, даже покорной... Холи у же страстно мечтал о ее будущем визите к нему.
Чтобы отвлечься от волнующих мыслей, Тонг снова сел перед окном. Тайфун «Эмма» уже окончательно исчез в направлении Филиппин, захватив с собой хмурые тучи и дожди. Холи даже пожалел, что тайфун прошел: он знал лодочницу лет двадцати, живущую на Ямати, которая принимала его лишь в дни, когда бушевала стихия, – девушка боялась оставаться одна. Теперь же он был вынужден ждать следующего тайфуна.
Холи провожал глазами плывущие через залив зеленые и красные паромы. Вдалеке, на горизонте, выделялась голубая линия гор континентального Китая. Совсем другой мир! Время от времени у Холи возникало чувство одиночества. Вот уже шесть месяцев, как все богатые китайцы, живущие на соседних виллах, перебрались в Сингапур или еще дальше. Дабы не уронить собственное достоинство, они оставили на виллах многочисленных слуг) будучи однако твердо уверены, что никогда сюда не вернутся: Гонконг неуклонно менялся и все больше «краснел»...
Несмотря на прекрасный вид, открывающийся из огромного окна, Холи никак не удавалось обрести душевный покой. Он не мог не думать о Ченг Чанге, своем старом добром товарище – не слишком умном, не слишком заметном, но зато верном. В добрых глазах Холи выступили слезы. Как и многие китайцы, чтущие традиции предков, он твердо верил, что душа мертвого не может обрести покой, пока его тело не будет похоронено в родной земле. Это было бы последней услугой, которую он мог оказать бедняге Ченг Чангу, родившемуся, как и он, в пригороде Чунг Кинга. Холи снял трубку телефона и набрал номер юной китаянки, услугами которой он пользовался в менее корыстных целях: Мина была не просто проституткой – официально она считалась девушкой для избранных. У Холи сейчас просто не хватало мужества пойти в морг одному...
Глава 5
Неопределенного возраста пухленькая китаянка сидела за ветхим столом, расположенным в центре комнаты, стены которой были покрыты эмалевой краской. Трудно сказать, от нее ли или от стен исходил крепкий запах формалина. Китаянка подняла равнодушные глаза на одетого в безупречный черный костюм Малко и спросила на великолепном английском:
– Вы ищете без вести пропавшего, сэр? Как его имя?
Малко вздохнул. За эти два дня он стал самым частым клиентом Цзюлунского морга, низкого и грязного здания на По Шанг-стрит, что в самом центре бедняцкого квартала Токваван. Три раза на день он вновь и вновь задавал одни и те же вопросы вежливым китайским служащим, каждый раз оказываясь в конце концов перед этим столом, за которым постоянно сидели разные люди. На все вопросы принца у них был один ответ: нет, тело господина Ченг Чанга не опознано, и вообще вряд ли удастся его опознать, учитывая состояние трупов. Некоторые гробы, стоящие в морге, были заполнены большей частью песком и лишь немногими останками жертв катастрофы... Тем не менее совсем уж отчаиваться не стоит, – китайская вежливость была безукоризненна.
Все в Гонконге, казалось, забыли о катастрофе «боинга». Все, кроме авиакомпании «Чайна Эрлайнз», пообещавшей выплатить премию в 1000 гонконговских долларов тому, кто представит части взорванного самолета или важные сведения о предполагаемых террористах. Пока что никто на это заманчивое обещание не откликнулся.
В свой очередной визит в морг Малко особенно нервничал. В Гонконге готовились к новому тайфуну. Погода резко изменилась, задул ветер, слишком теплый для этого времени года. Тяжелые тучи нависали над горными хребтами Новых Территорий, и в воздухе стояла такая жара, что не хотелось и нос высовывать из прохладного номера отеля. Принцу понадобилось призвать все остатки своего хорошего воспитания, чтобы на осточертевший вопрос китаянки спокойно ответить:
– Я ищу господина Ченг Чанга из Цзюлуна. Малко показалось, будто служащая незаметно подмигнула ему, если только это не было проделкой стоящего на столе вентилятора. Однако же вместо того, чтобы посоветовать Малко прийти завтра, китаянка улыбнулась и тонкой рукой указала ему на единственный в комнате деревянный стул.
– Не хотите присесть, сэр? Я сейчас наведу справки.
Несмотря на то, что список лежал перед ней, китаянка встала и, не глядя на Малко, вышла из комнаты, бесшумно закрыв за собой дверь.
Малко даже не успел спросить себя, чем вызвано столь странное поведение служащей, как китаянка вновь вошла в комнату.
– Этот господин ищет тело Ченг Чанга, – объявила она таким тоном, словно Малко требовал от нее эликсир молодости.
Принц повернул голову и лицом к лицу столкнулся с обладателем голубых глаз и рыжих усов, иметь которые и не выглядеть при этом смешным мог только английский офицер колониальных войск.
– Полковник Арчи Уайткоум, – представился он. – Начальник службы безопасности колонии.
Как и многие белые, живущие на Дальнем Востоке, полковник Уайткоум сохранил на удивление гладкое для своего возраста лицо. Он наверняка постареет сразу лет на двадцать и в тот день, когда выйдет в отставку, будет выглядеть уже не на сорок, а на все шестьдесят.
В шортах защитного цвета, со стеком в руке, нескладный, долговязый полковник казался героем романов Киплинга, сошедшим с книжных иллюстраций. Тем не менее Уайткоум производил впечатление умного человека, а в его рукопожатии чувствовалась такая сила, что Малко показалось, будто его кисть попала в ручные тиски.
Принц мысленно спросил себя, как полковник может носить в такую жару белые шерстяные носки, и что же все-таки ему понадобилось от скромной персоны Малко? Предупреждение Дика Рийяна воскресло в памяти принца.
– Принц Малко Линге из Австрии, – представился Малко с нотками превосходства в голосе.
Полковник Уайткоум был слишком воспитан, чтобы подвергать сомнению слова джентльмена или человека, старающегося казаться таковым, тем не менее в его глазах появилось совершенно отсутствующее выражение.
– Австриец, значит, – ледяным тоном бросил он. – У вас благородное имя...
«У кого вы его позаимствовали?» – казалось, говорил он. Голубые глаза полковника смерили Малко суровым и подозрительным взглядом. Оскорбленный Малко чуть было не принялся перечислять полковнику свои титулы: Почетный и благочестивый рыцарь независимого Мальтийского ордена, рыцарь ордена Гроба Господня, Главный воевода Сербской Воеводины... но это было бы сейчас неуместно, и Малко предпочел сразу же перейти к волнующему его вопросу:
– Найдено ли тело господина Ченг Чанга? Полковник Уайткоум задумчиво пригладил усы.
– Могу ли я спросить вас, сэр, – елейным голосом произнес он, – почему вы так горячо интересуетесь данным человеком?
Ответ на этот вопрос Малко заготовил еще два дня назад, так что полковнику не удалось застать принца врасплох.
– Разумеется, – начал Малко, глядя на полковника наивными глазами. – Я приехал в Гонконг, чтобы выбрать место для натурных съемок фильма, который задумала снять здесь моя кинокомпания. Господин Ченг Чанг раньше уже работал со мной, и у него остались документы, представляющие ценность только для меня, так как они позволили бы мне избежать напрасной траты драгоценного времени. Уважаемый полковник, хотя я очень польщен тем интересом, который вы проявляете к моей персоне, однако...
– Сэр, – сухо прервал англичанин Малко, – когда взрывается гражданский самолет с сорока семью пассажирами на борту, то долгом властей является проведение серьезного расследования, чем сейчас мы и занимаемся...
– Действительно, ваша задача не из легких. Все эти бомбы...
– Какие бомбы?
Голубые глаза полковника подозрительно уставились на Малко – настоящий адмирал Нельсон при Трафальгарской битве. На территории, управляемой Ее Величеством Королевой Великобритании, не может быть никаких бомб! В случаях, когда речь шла об интересах его государства, полковник Арчи Уайткоум превращался в прекрасного актера.
Английские офицеры, друзья полковника считали его чудесным человеком и образцовым гражданином. Он представлялся им на треть апостолом, на треть эстетом, на треть – благодетелем человечества – ангел господний, внедряющий на далеких территориях Британской Короны светлые мысли королевы Виктории в умы благородных китайцев, которых, увы, становится все меньше и меньше. Правда, в отличие от своих коллег-англичан, некоторые сотрудники американских спецслужб обвиняли полковника в том, что он выдавал коммунистам тайбэйских китайцев, которые вели себя недостаточно рассудительно, а также в том, что он, полковник, на протяжении двух лет забывал известить ЦРУ, являющееся, по существу, союзником, о том, что путь проникновения американских агентов из Гонконга в «красный» Китай вел прямо в тюрьму Кантона, где агентов в зависимости от их ранга либо уничтожали, либо продавали ЦРУ.
Для того, чтобы как-то заткнуть рот злым языкам, полковник Уайткоум развлекал присутствующих на коктейлях «Крикет Клаб», рассказывая недавнюю историю, приключившуюся с одним из ответственных работников ЦРУ капитаном Блиссом. Навязчивой идеей последнего была засылка в континентальный Китай партизанских отрядов борцов с коммунизмом. Об этой мании капитана было известно всем. И вот в один прекрасный день его свели с неким тайбэйским генералом, который по большому секрету поведал, что у него есть маленький отряд, действующий в двухстах милях от Гонконга. Генерал даже назвал ему радиочастоты, используемые этими смельчаками. Естественно, капитан Блисс ринулся на станцию прослушивания и, о чудо! – ему удалось перехватить передачи некоего «Радио свободного Китая», без сомнения, антикоммунистического характера. Специалисты по пеленгованию вычислили расположение радиостанции: морское побережье Китая, неподалеку от города Шикшу.
На следующий день Блисс упросил генерала взять на развитие отряда приличную сумму денег и запас продовольствия и снаряжения. Генерал не заставил долго упрашивать себя и спустя месяц начал... строительство на Тайване своей виллы с 26 комнатами и бассейном с подогревом. Кроме того, он выкупил долю в одном из самых шикарных борделей острова.
Успех генерала был бы полным, если бы его завистливые Друзья не сообщили капитану Блиссу о том, что «партизанский отряд» состоял всего-навсего из быстроходной джонки, нанятой генералом, которая каждый день на пятнадцать минут подходила к побережью Китая и передавала сообщения... Все закончилось тем, что генерал укрылся на своей вилле, а капитан Блисс был переведен на Аляску, в Анкоридж.
Малко с интересом выслушал эту историю, но тон повествования Уайткоума ему очень не понравился. Глаза англичанина пронзали Малко с силой гамма-излучений. К счастью, принц, выполняя наказы Дэвида Уайза, не имел при себе никакого оружия. Впрочем, на таможне аэропорта досмотрщик очень тщательно проверял багаж прибывших пассажиров и обращал внимание даже на длину пилочки для ногтей. Несмотря на то, что джонки спекулянтов днем и ночью перевозили тонны контрабандных товаров, официальная торговля оружием в Гонконге с молчаливого согласия коммунистов и англичан была запрещена. Хотя никакой необходимости в ее запрете не было. Китайская армия находилась в каких-нибудь пятнадцати милях от «Хилтона». В день, когда пекинские власти решили бы овладеть колонией, единственным препятствием для китайской армии стало бы ужасно медленное движение от пограничного поста Новых Территорий до Цзюлуна.
Забывший о встревоживших его бомбах полковник Уайткоум вывел Малко из задумчивости:
– Вы, кажется, хотели получить сведения о Ченг Чанге? – бросил он. – Я могу удовлетворить ваше любопытство. Извольте следовать за мной...
Двое мужчин смерили друг друга колючими взглядами: Малко был уверен, что англичанин не тешит себя никакими иллюзиями по поводу подлинности его личности. Ничего не ответив, принц последовал за Уайткоумом, а китаянка снова углубилась в свои пахнущие формалином бумажки.
Полковник шел впереди едва поспевающего за ним Малко. Они прошли через два двора и несколько коридоров и наконец остановились перед застекленной дверью, охраняемой китайским полицейским. Последний отдал честь полковнику с четкостью в движениях, свойственной конным гвардейцам, и, открыв дверь, посторонился, чтобы пропустить Малко. Принцу показалось, будто в глубине голубых глаз полковника блеснул чуть заметный насмешливый огонек.
За исключением деревянной лавки, в комнате со стенами, выкрашенными, как ив зале ожидания, белой эмалевой краской, другой мебели не было. На лавке сидели три китайские женщины, державшиеся на некотором расстоянии друг от друга и словно не желавшие между собой разговаривать. Опустив глаза, облаченные в траурные для Китая белые одежды, женщины покорно сложили руки на коленях.
У сидевшей слева китаянки лет тридцати пяти голова была докрыта традиционной накидкой, а ее хлопковое одеяние выгодно подчеркивало пышные груди, редко встречающиеся у представительниц ее расы. Женщина комкала в руках маленький платочек. Глаза ее были красны от слез. Едва взглянув на Малко, она снова опустила голову.
Принц задержал взгляд на сидевшей рядом с ней китаянке редкой красоты Гладкое и округлое, как у всех китайских девушек, лицо, чуть приплюснутый нос, слегка приподнятая верхняя губа, темные блестящие волосы, каскадом падающие на плечи... Если бы не взгляд китаянки, ее можно было бы принять за юную невинную девушку. Однако ее карие глаза были холодными и опустошенными, словно она познала всю мерзость этого жестокого мира. Неприветливый взгляд китаянки скользнул по Малко как по мертвому дереву и остановился на полковнике.
Белые шелковые брюки девушки и ее почти прозрачная блузка резко контрастировали с классической одеждой ее соседки. Фигура китаянки была изящной, а ее талия необычайно тонкой.
Пока Малко пристально рассматривал красивую китаянку, третья женщина вскочила с лавки словно распрямившаяся пружина и резким тоном обратилась к полковнику на китайском языке. Эта женщина была гораздо моложе своих соседок. Ее брюки и офицерский френч с высоким воротничком были сшиты из жесткой, грубой ткани без малейшего признака элегантности. На туповатом лице женщины не было никакой косметики.
Короткой, такой же резкой китайской фразой полковник Уайткоум заставил женщину замолчать. Иронично улыбаясь, англичанин показал пальцем на первую китаянку.
– Позвольте мне представить вам госпожу Ченг Чанг, – сказал он, обращаясь к Малко.
Палец полковника описал дугу и остановился на второй женщине, поразившей принца своей красотой. Это тоже госпожа Ченг Чанг.
Описав еще одну дугу, палец англичанина остановился на китаянке, комкавшей в руках носовой платок. Она уже подняла голову в ожидании слов полковника.
– И еще одна госпожа Ченг Чанг. «Гнусная шутка!» – подумал Малко.
– Вы хотите сказать, что все три женщины являются вдовами господина Ченг Чанга?
– Вот именно! – делая ударение на каждом слоге, произнес англичанин.
При этих словах вдова во френче вдруг резко поднялась с лавки и вновь произнесла целую тираду в адрес полковника. На этот раз Уайткоум дал женщине выговориться и, выслушав ее до конца, перевел Малко то, что она говорила.
– Эта китаянка сказала, что две другие женщины – шлюхи и что они являются плодом брака тухлого яйца с мандрагорой[2]. Женщина утверждает, что именно она – законная супруга покойного Ченг Чанга.
– Но...
Уайткоум пожал худыми плечами. Его взгляд уже ничего не выражал.
– Остальные говорят то же самое, и они также могут это доказать... Взгляните.
Полковник на китайском языке обратился ко всем трем женщинам. С удивительной согласованностью китаянки достали из своих сумочек удостоверения личности и протянули их Уайткоуму, который, в свою очередь, передал их Малко.
– Посмотрите.
Документы были заполнены на китайском, но Малко не составило особого труда распознать одинаковые иероглифы, сопровождавшие три фотографии. Все удостоверения личности были выданы одному человеку: госпоже Ченг Чанг. Озадаченный таким поворотом событий, Малко вернул документы полковнику.
– Но у вас же есть способ отличить поддельное удостоверение от подлинного?
Англичанин позволил себе вежливую усмешку.
– В Гонконге, – чеканя каждое слово, начал полковник, – документ, удостоверяющий личность, стоит три тысячи местных долларов или пятьсот долларов США. А так как данные бумаги оформлены государственными чиновниками, то они являются такими же подлинными, как и настоящие удостоверения. Ведь в Гонконге так много беженцев! Эти три женщины утверждают, что они родились соответственно в Кантоне, Чунг Кинге и Хучоу. И раз вы знали их мужа, то, возможно, сумеете помочь мне в этом разобраться.
– У вас есть какое-нибудь объяснение той причине, по которой все три женщины требуют тело бедного Чанга? – поинтересовался Малко.
– Мне это так же непонятно, как и причина, по которой его требуете вы.
Три вдовы одновременно подняли головы. Малко почувствовал себя мухой, которую рассматривают под увеличительным стеклом. Выяснилось, что все женщины понимают английский язык, и теперь Малко догадался, зачем полковник представил ему трех вдов.
– Я не знаю ни одну из этих женщин, – заявил принц. – Но это еще ни о чем наговорит, так как мы с господином Чангом были знакомы лишь по переписке, и я ни когда не встречался с его женой.
Полковник Уайткоум выслушал слова Малко с неожиданной доброжелательностью и, как бы размышляя, произнес:
– У меня нет никаких оснований подвергать ваши слова сомнению, сэр, но я никак не могу понять, почему так много людей вдруг заинтересовались Ченг Чангом, который, по моим сведениям, не был ни очень богатым человеком, ни сколько-нибудь важной персоной. Признаюсь вам: эти посмертные страсти ставят меня в тупик.
Малко оказался в затруднительном положении. Операция, которую задумал полковник, ему полностью удалась: три китаянки смотрели сейчас на Малко с таким видом, с каким голодная кошка смотрит на хромую канарейку. Легонько постегивая стеком по белым шерстяным носкам, полковник Уайткоум выглядел полностью уверенным в себе. Тем не менее, одна из этих трех женщин знает тайну Ченг Чанга. Стало быть, Малко должен сделать из нее союзницу. Если Чанга и еще сорок шесть человек ликвидировали намеренно, то это означало, что электронно-вычислительная машина «Макс» права: в работе спецслужб никогда не допускаются бессмысленные убийства.
– Что вы собираетесь делать с этими тремя женщинами? – спросил Малко.
Лицо англичанина выразило некое подобие улыбки.
– Я, конечно, мог бы попросить вас остаться с ними в этой комнате до тех пор, пока мы не выясним все обстоятельства дела, однако, как мне кажется, это не доставило бы вам большого удовольствия...
– Я с вами совершенно согласен, – невозмутимо произнес Малко.
Полковник Уайткоум играл в кошки-мышки. Хорошо еще, что США и Великобритания, в основном, союзники! А если бы нет?..
– Я вынужден отпустить этих женщин, – подвел итог англичанин. Затем он обратился к китаянкам с длинной речью на их родном языке. Китайским полковник владел превосходно! Если бы Малко закрыл глаза, он мог бы подумать, что слышит речь настоящего китайского аборигена.
– Вы ищете без вести пропавшего, сэр? Как его имя?
Малко вздохнул. За эти два дня он стал самым частым клиентом Цзюлунского морга, низкого и грязного здания на По Шанг-стрит, что в самом центре бедняцкого квартала Токваван. Три раза на день он вновь и вновь задавал одни и те же вопросы вежливым китайским служащим, каждый раз оказываясь в конце концов перед этим столом, за которым постоянно сидели разные люди. На все вопросы принца у них был один ответ: нет, тело господина Ченг Чанга не опознано, и вообще вряд ли удастся его опознать, учитывая состояние трупов. Некоторые гробы, стоящие в морге, были заполнены большей частью песком и лишь немногими останками жертв катастрофы... Тем не менее совсем уж отчаиваться не стоит, – китайская вежливость была безукоризненна.
Все в Гонконге, казалось, забыли о катастрофе «боинга». Все, кроме авиакомпании «Чайна Эрлайнз», пообещавшей выплатить премию в 1000 гонконговских долларов тому, кто представит части взорванного самолета или важные сведения о предполагаемых террористах. Пока что никто на это заманчивое обещание не откликнулся.
В свой очередной визит в морг Малко особенно нервничал. В Гонконге готовились к новому тайфуну. Погода резко изменилась, задул ветер, слишком теплый для этого времени года. Тяжелые тучи нависали над горными хребтами Новых Территорий, и в воздухе стояла такая жара, что не хотелось и нос высовывать из прохладного номера отеля. Принцу понадобилось призвать все остатки своего хорошего воспитания, чтобы на осточертевший вопрос китаянки спокойно ответить:
– Я ищу господина Ченг Чанга из Цзюлуна. Малко показалось, будто служащая незаметно подмигнула ему, если только это не было проделкой стоящего на столе вентилятора. Однако же вместо того, чтобы посоветовать Малко прийти завтра, китаянка улыбнулась и тонкой рукой указала ему на единственный в комнате деревянный стул.
– Не хотите присесть, сэр? Я сейчас наведу справки.
Несмотря на то, что список лежал перед ней, китаянка встала и, не глядя на Малко, вышла из комнаты, бесшумно закрыв за собой дверь.
Малко даже не успел спросить себя, чем вызвано столь странное поведение служащей, как китаянка вновь вошла в комнату.
– Этот господин ищет тело Ченг Чанга, – объявила она таким тоном, словно Малко требовал от нее эликсир молодости.
Принц повернул голову и лицом к лицу столкнулся с обладателем голубых глаз и рыжих усов, иметь которые и не выглядеть при этом смешным мог только английский офицер колониальных войск.
– Полковник Арчи Уайткоум, – представился он. – Начальник службы безопасности колонии.
Как и многие белые, живущие на Дальнем Востоке, полковник Уайткоум сохранил на удивление гладкое для своего возраста лицо. Он наверняка постареет сразу лет на двадцать и в тот день, когда выйдет в отставку, будет выглядеть уже не на сорок, а на все шестьдесят.
В шортах защитного цвета, со стеком в руке, нескладный, долговязый полковник казался героем романов Киплинга, сошедшим с книжных иллюстраций. Тем не менее Уайткоум производил впечатление умного человека, а в его рукопожатии чувствовалась такая сила, что Малко показалось, будто его кисть попала в ручные тиски.
Принц мысленно спросил себя, как полковник может носить в такую жару белые шерстяные носки, и что же все-таки ему понадобилось от скромной персоны Малко? Предупреждение Дика Рийяна воскресло в памяти принца.
– Принц Малко Линге из Австрии, – представился Малко с нотками превосходства в голосе.
Полковник Уайткоум был слишком воспитан, чтобы подвергать сомнению слова джентльмена или человека, старающегося казаться таковым, тем не менее в его глазах появилось совершенно отсутствующее выражение.
– Австриец, значит, – ледяным тоном бросил он. – У вас благородное имя...
«У кого вы его позаимствовали?» – казалось, говорил он. Голубые глаза полковника смерили Малко суровым и подозрительным взглядом. Оскорбленный Малко чуть было не принялся перечислять полковнику свои титулы: Почетный и благочестивый рыцарь независимого Мальтийского ордена, рыцарь ордена Гроба Господня, Главный воевода Сербской Воеводины... но это было бы сейчас неуместно, и Малко предпочел сразу же перейти к волнующему его вопросу:
– Найдено ли тело господина Ченг Чанга? Полковник Уайткоум задумчиво пригладил усы.
– Могу ли я спросить вас, сэр, – елейным голосом произнес он, – почему вы так горячо интересуетесь данным человеком?
Ответ на этот вопрос Малко заготовил еще два дня назад, так что полковнику не удалось застать принца врасплох.
– Разумеется, – начал Малко, глядя на полковника наивными глазами. – Я приехал в Гонконг, чтобы выбрать место для натурных съемок фильма, который задумала снять здесь моя кинокомпания. Господин Ченг Чанг раньше уже работал со мной, и у него остались документы, представляющие ценность только для меня, так как они позволили бы мне избежать напрасной траты драгоценного времени. Уважаемый полковник, хотя я очень польщен тем интересом, который вы проявляете к моей персоне, однако...
– Сэр, – сухо прервал англичанин Малко, – когда взрывается гражданский самолет с сорока семью пассажирами на борту, то долгом властей является проведение серьезного расследования, чем сейчас мы и занимаемся...
– Действительно, ваша задача не из легких. Все эти бомбы...
– Какие бомбы?
Голубые глаза полковника подозрительно уставились на Малко – настоящий адмирал Нельсон при Трафальгарской битве. На территории, управляемой Ее Величеством Королевой Великобритании, не может быть никаких бомб! В случаях, когда речь шла об интересах его государства, полковник Арчи Уайткоум превращался в прекрасного актера.
Английские офицеры, друзья полковника считали его чудесным человеком и образцовым гражданином. Он представлялся им на треть апостолом, на треть эстетом, на треть – благодетелем человечества – ангел господний, внедряющий на далеких территориях Британской Короны светлые мысли королевы Виктории в умы благородных китайцев, которых, увы, становится все меньше и меньше. Правда, в отличие от своих коллег-англичан, некоторые сотрудники американских спецслужб обвиняли полковника в том, что он выдавал коммунистам тайбэйских китайцев, которые вели себя недостаточно рассудительно, а также в том, что он, полковник, на протяжении двух лет забывал известить ЦРУ, являющееся, по существу, союзником, о том, что путь проникновения американских агентов из Гонконга в «красный» Китай вел прямо в тюрьму Кантона, где агентов в зависимости от их ранга либо уничтожали, либо продавали ЦРУ.
Для того, чтобы как-то заткнуть рот злым языкам, полковник Уайткоум развлекал присутствующих на коктейлях «Крикет Клаб», рассказывая недавнюю историю, приключившуюся с одним из ответственных работников ЦРУ капитаном Блиссом. Навязчивой идеей последнего была засылка в континентальный Китай партизанских отрядов борцов с коммунизмом. Об этой мании капитана было известно всем. И вот в один прекрасный день его свели с неким тайбэйским генералом, который по большому секрету поведал, что у него есть маленький отряд, действующий в двухстах милях от Гонконга. Генерал даже назвал ему радиочастоты, используемые этими смельчаками. Естественно, капитан Блисс ринулся на станцию прослушивания и, о чудо! – ему удалось перехватить передачи некоего «Радио свободного Китая», без сомнения, антикоммунистического характера. Специалисты по пеленгованию вычислили расположение радиостанции: морское побережье Китая, неподалеку от города Шикшу.
На следующий день Блисс упросил генерала взять на развитие отряда приличную сумму денег и запас продовольствия и снаряжения. Генерал не заставил долго упрашивать себя и спустя месяц начал... строительство на Тайване своей виллы с 26 комнатами и бассейном с подогревом. Кроме того, он выкупил долю в одном из самых шикарных борделей острова.
Успех генерала был бы полным, если бы его завистливые Друзья не сообщили капитану Блиссу о том, что «партизанский отряд» состоял всего-навсего из быстроходной джонки, нанятой генералом, которая каждый день на пятнадцать минут подходила к побережью Китая и передавала сообщения... Все закончилось тем, что генерал укрылся на своей вилле, а капитан Блисс был переведен на Аляску, в Анкоридж.
Малко с интересом выслушал эту историю, но тон повествования Уайткоума ему очень не понравился. Глаза англичанина пронзали Малко с силой гамма-излучений. К счастью, принц, выполняя наказы Дэвида Уайза, не имел при себе никакого оружия. Впрочем, на таможне аэропорта досмотрщик очень тщательно проверял багаж прибывших пассажиров и обращал внимание даже на длину пилочки для ногтей. Несмотря на то, что джонки спекулянтов днем и ночью перевозили тонны контрабандных товаров, официальная торговля оружием в Гонконге с молчаливого согласия коммунистов и англичан была запрещена. Хотя никакой необходимости в ее запрете не было. Китайская армия находилась в каких-нибудь пятнадцати милях от «Хилтона». В день, когда пекинские власти решили бы овладеть колонией, единственным препятствием для китайской армии стало бы ужасно медленное движение от пограничного поста Новых Территорий до Цзюлуна.
Забывший о встревоживших его бомбах полковник Уайткоум вывел Малко из задумчивости:
– Вы, кажется, хотели получить сведения о Ченг Чанге? – бросил он. – Я могу удовлетворить ваше любопытство. Извольте следовать за мной...
Двое мужчин смерили друг друга колючими взглядами: Малко был уверен, что англичанин не тешит себя никакими иллюзиями по поводу подлинности его личности. Ничего не ответив, принц последовал за Уайткоумом, а китаянка снова углубилась в свои пахнущие формалином бумажки.
Полковник шел впереди едва поспевающего за ним Малко. Они прошли через два двора и несколько коридоров и наконец остановились перед застекленной дверью, охраняемой китайским полицейским. Последний отдал честь полковнику с четкостью в движениях, свойственной конным гвардейцам, и, открыв дверь, посторонился, чтобы пропустить Малко. Принцу показалось, будто в глубине голубых глаз полковника блеснул чуть заметный насмешливый огонек.
За исключением деревянной лавки, в комнате со стенами, выкрашенными, как ив зале ожидания, белой эмалевой краской, другой мебели не было. На лавке сидели три китайские женщины, державшиеся на некотором расстоянии друг от друга и словно не желавшие между собой разговаривать. Опустив глаза, облаченные в траурные для Китая белые одежды, женщины покорно сложили руки на коленях.
У сидевшей слева китаянки лет тридцати пяти голова была докрыта традиционной накидкой, а ее хлопковое одеяние выгодно подчеркивало пышные груди, редко встречающиеся у представительниц ее расы. Женщина комкала в руках маленький платочек. Глаза ее были красны от слез. Едва взглянув на Малко, она снова опустила голову.
Принц задержал взгляд на сидевшей рядом с ней китаянке редкой красоты Гладкое и округлое, как у всех китайских девушек, лицо, чуть приплюснутый нос, слегка приподнятая верхняя губа, темные блестящие волосы, каскадом падающие на плечи... Если бы не взгляд китаянки, ее можно было бы принять за юную невинную девушку. Однако ее карие глаза были холодными и опустошенными, словно она познала всю мерзость этого жестокого мира. Неприветливый взгляд китаянки скользнул по Малко как по мертвому дереву и остановился на полковнике.
Белые шелковые брюки девушки и ее почти прозрачная блузка резко контрастировали с классической одеждой ее соседки. Фигура китаянки была изящной, а ее талия необычайно тонкой.
Пока Малко пристально рассматривал красивую китаянку, третья женщина вскочила с лавки словно распрямившаяся пружина и резким тоном обратилась к полковнику на китайском языке. Эта женщина была гораздо моложе своих соседок. Ее брюки и офицерский френч с высоким воротничком были сшиты из жесткой, грубой ткани без малейшего признака элегантности. На туповатом лице женщины не было никакой косметики.
Короткой, такой же резкой китайской фразой полковник Уайткоум заставил женщину замолчать. Иронично улыбаясь, англичанин показал пальцем на первую китаянку.
– Позвольте мне представить вам госпожу Ченг Чанг, – сказал он, обращаясь к Малко.
Палец полковника описал дугу и остановился на второй женщине, поразившей принца своей красотой. Это тоже госпожа Ченг Чанг.
Описав еще одну дугу, палец англичанина остановился на китаянке, комкавшей в руках носовой платок. Она уже подняла голову в ожидании слов полковника.
– И еще одна госпожа Ченг Чанг. «Гнусная шутка!» – подумал Малко.
– Вы хотите сказать, что все три женщины являются вдовами господина Ченг Чанга?
– Вот именно! – делая ударение на каждом слоге, произнес англичанин.
При этих словах вдова во френче вдруг резко поднялась с лавки и вновь произнесла целую тираду в адрес полковника. На этот раз Уайткоум дал женщине выговориться и, выслушав ее до конца, перевел Малко то, что она говорила.
– Эта китаянка сказала, что две другие женщины – шлюхи и что они являются плодом брака тухлого яйца с мандрагорой[2]. Женщина утверждает, что именно она – законная супруга покойного Ченг Чанга.
– Но...
Уайткоум пожал худыми плечами. Его взгляд уже ничего не выражал.
– Остальные говорят то же самое, и они также могут это доказать... Взгляните.
Полковник на китайском языке обратился ко всем трем женщинам. С удивительной согласованностью китаянки достали из своих сумочек удостоверения личности и протянули их Уайткоуму, который, в свою очередь, передал их Малко.
– Посмотрите.
Документы были заполнены на китайском, но Малко не составило особого труда распознать одинаковые иероглифы, сопровождавшие три фотографии. Все удостоверения личности были выданы одному человеку: госпоже Ченг Чанг. Озадаченный таким поворотом событий, Малко вернул документы полковнику.
– Но у вас же есть способ отличить поддельное удостоверение от подлинного?
Англичанин позволил себе вежливую усмешку.
– В Гонконге, – чеканя каждое слово, начал полковник, – документ, удостоверяющий личность, стоит три тысячи местных долларов или пятьсот долларов США. А так как данные бумаги оформлены государственными чиновниками, то они являются такими же подлинными, как и настоящие удостоверения. Ведь в Гонконге так много беженцев! Эти три женщины утверждают, что они родились соответственно в Кантоне, Чунг Кинге и Хучоу. И раз вы знали их мужа, то, возможно, сумеете помочь мне в этом разобраться.
– У вас есть какое-нибудь объяснение той причине, по которой все три женщины требуют тело бедного Чанга? – поинтересовался Малко.
– Мне это так же непонятно, как и причина, по которой его требуете вы.
Три вдовы одновременно подняли головы. Малко почувствовал себя мухой, которую рассматривают под увеличительным стеклом. Выяснилось, что все женщины понимают английский язык, и теперь Малко догадался, зачем полковник представил ему трех вдов.
– Я не знаю ни одну из этих женщин, – заявил принц. – Но это еще ни о чем наговорит, так как мы с господином Чангом были знакомы лишь по переписке, и я ни когда не встречался с его женой.
Полковник Уайткоум выслушал слова Малко с неожиданной доброжелательностью и, как бы размышляя, произнес:
– У меня нет никаких оснований подвергать ваши слова сомнению, сэр, но я никак не могу понять, почему так много людей вдруг заинтересовались Ченг Чангом, который, по моим сведениям, не был ни очень богатым человеком, ни сколько-нибудь важной персоной. Признаюсь вам: эти посмертные страсти ставят меня в тупик.
Малко оказался в затруднительном положении. Операция, которую задумал полковник, ему полностью удалась: три китаянки смотрели сейчас на Малко с таким видом, с каким голодная кошка смотрит на хромую канарейку. Легонько постегивая стеком по белым шерстяным носкам, полковник Уайткоум выглядел полностью уверенным в себе. Тем не менее, одна из этих трех женщин знает тайну Ченг Чанга. Стало быть, Малко должен сделать из нее союзницу. Если Чанга и еще сорок шесть человек ликвидировали намеренно, то это означало, что электронно-вычислительная машина «Макс» права: в работе спецслужб никогда не допускаются бессмысленные убийства.
– Что вы собираетесь делать с этими тремя женщинами? – спросил Малко.
Лицо англичанина выразило некое подобие улыбки.
– Я, конечно, мог бы попросить вас остаться с ними в этой комнате до тех пор, пока мы не выясним все обстоятельства дела, однако, как мне кажется, это не доставило бы вам большого удовольствия...
– Я с вами совершенно согласен, – невозмутимо произнес Малко.
Полковник Уайткоум играл в кошки-мышки. Хорошо еще, что США и Великобритания, в основном, союзники! А если бы нет?..
– Я вынужден отпустить этих женщин, – подвел итог англичанин. Затем он обратился к китаянкам с длинной речью на их родном языке. Китайским полковник владел превосходно! Если бы Малко закрыл глаза, он мог бы подумать, что слышит речь настоящего китайского аборигена.