Деккер Иней. Хозяйка дома

   - Впечатляет, а? Должно быть, там полно таких вещей. Интересно, какой это век?
   - Вот уж не знаю. Только и не вздумай ворочать коробки. Они очень тяжелые. Надорвешься.
   - Сказал бы ты это моему братцу, тот бы расхохотался. В детстве мы с ним часто дрались.
   - И все же думаю, что ты не таскала его на себе, так что, пожалуй, пусть кто-то другой делает тяжелую работу. А то еще спину повредишь.
   Другой, но не он. И вообще, если в доме будут еще люди, ему легче будет не думать о ней.
   Беатрис меж тем с восторгом вытаскивала вещи из второй коробки и рассматривала их.
   - Гийом, это ты в детстве? - спросила она, протягивая ему фотографию. - С твоей мамой?
   Карточка слегка выцвела, но он с первого взгляда понял, что женщина на ней не его мать. Все семейные фотографии были призваны документировать историю рода д'Эссиньи, а потому улыбки на них не допускались. Они с Бланш ненавидели так сниматься. И оба очень страдали из-за маниакальной страсти матери сохранять статус их семьи: им запрещали то, что позволяли нормальным детям.
   - Нет, не мама. Няня.
   - Должно быть, вы были очень близки. Она так хорошо улыбается... Как ее звали?
   - Не помню. - И Гийом потянулся за другой коробкой.
   Внезапно наступила тишина.
   - Ты.., ты не помнишь имя няни?
   Ему вовсе не хотелось говорить об этом.
   - У меня их было много. Кажется, эту звали Женевьева. Но я не вполне уверен.
   - А почему? Ты был трудным ребенком?
   - Порой.
   Но дело было не в нем. Отцу прислуга надоедала необычайно быстро, быстрее его только похоть охватывала. Но этого Гийом не собирался обсуждать. Еще в детстве он понял, что привязываться к людям бесполезно, поскольку расставание неизбежно. Именно поэтому он не помнил имен женщин, возившихся с ним. Но Беатрис ждала ответа. Гийом напрягся и вспомнил, - Она любила загадывать загадки. Заразительно смеялась, а еще таскала для меня печенье с кухни.
   - Ты ей нравился, - облегченно вздохнула Беатрис, словно простое воспоминание прояснило многое. - Ужасно, если ребенка доверяют женщине, имя которой он даже не запоминает и которая ни разу не сделала ничего, чтобы ее помнили. Вряд ли такая няня стоит доброго слова.
   - А ты как поступаешь со своими учениками? Делаешь что-то, чтобы тебя запомнили?
   - По крайней мере, пытаюсь. Впрочем, это не очень трудно. Дети на редкость замечательные существа! Они непосредственны и готовы верить в то, во что взрослые давно разучились. Мне очень нравится преподавать.
   - Но это большая ответственность. Дети вообще большая ответственность.
   Беатрис уселась на пол и искоса посмотрела на него.
   - В общем да. Но ты, похоже, мне лекцию читаешь. Это тебе няня объяснила?
   - Нет, собственные наблюдения.
   - У тебя, - она нахмурилась, - было не очень.., простое детство, да?
   Гийом с удивлением воззрился на собеседницу. Она же сама рассказывала, что выросла в большой семье, где не хватало денег.
   И к тому же возится с детьми, несмотря на то что это непросто. А вчера на аукционе вышла на сцену и улыбалась всем собравшимся, не зная, что ее ожидает. Немногие решились бы на такое и вряд ли выглядели бы более естественно.
   - Детство не бывает совсем уж безоблачным, - покачал головой Гийом. - Но я родился в богатой семье, и деньги давали преимущества, недоступные другим ребятам моего возраста. Должно быть, именно поэтому мне прощались вещи, которые не прощались другим. Верно, мои родители были не самые сердечные люди на свете, но я рос не одиноким. У меня ведь была Бланш. Нет, на детство мне грех жаловаться, так что я отнюдь не "бедный маленький богатый мальчик".
   - Ну-ну, и какие это вещи тебе прощались? Ты был злым подростком?
   - Забудем об этом, Беатрис. - Гийом снял еще одну коробку. - Я не намерен раскрывать секреты моих юных лет учительнице, которая немедленно проанализирует их и сделает неутешительные выводы. Скажем так, у меня имелись деньги и достаточно широкие возможности, так что жизнь моя была довольно насыщенной.
   Беатрис оторвалась от работы, поднялась на ноги и отряхнула руки.
   - Женщины, значит.
   - Я этого не говорил.
   - Зачем говорить, когда все и так понятно. Просто посмотри на себя!
   - Зачем? Я смотрю на тебя, - возразил Гийом. - Наверняка в твоей жизни были и другие увлечения помимо Пьера Памье, разве нет?
   Беатрис уперла руки в бока и внимательно посмотрела на Гийома. Конечно же в ее жизни были мужчин. Те, которых влекло ее тело и манера общаться. Или те, которым нравилась идея немного развлечься с "этой непредсказуемой Ривьер".
   - Естественно. Но, как я уже неоднократно говорила, мне не нужны короткие романы. Меня устроил бы только человек, желающий создать семью, хороший отец для моих детей, надежный и спокойный.
   - Но некогда романтика была тебе не чужда. Ты же была без ума от Пьера, поддразнил Гийом, носовым платком стирая пятнышко грязи с ее щеки.
   Жар его пальцев легко прошел сквозь тонкую ткань. Беатрис закрыла глаза и постаралась выровнять дыхание.
   - Браку по расчету не хватает тепла. Я знаю, сам вырос в такой семье. А большая часть женщин хотят рано или поздно выйти замуж. И почти все говорили мне, что их избранник должен быть окружен особым ореолом. Ты об этом не задумывалась?
   - Трепещущее сердце и неровное дыхание? - Надо заметить, что Беатрис описывала собственные ощущения в данный момент. - Кому это нужно?
   С этими словами она потянулась к следующей коробке. Поддаваться чувствам было никак нельзя, недолго так и голове закружиться. Кататься на американских горках приятно, но только тогда, когда уверен, что все закончится благополучно.
   - Нет, мне нужны только дружеские отношения. Это самое главное. Я очень простая девушка.
   Гийом внимательно посмотрел на собеседницу, отступившую от него на несколько шагов.
   - Я полагаю, что ты умная девушка. Очень, очень умная. Мне хочется думать, что я тоже не глуп, а потому сейчас, передвинув некоторое количество коробок, ваш покорный слуга удалится и примется за свою работу. Если понадоблюсь позови.
   Беатрис медленно кивнула. Но когда молодой человек вышел из комнаты, дотронулась рукой до того места, которого несколько мгновений назад касались его пальцы.
   Она ни за что не позовет его помогать. Гораздо лучше, когда сердце бьется спокойно. Риск и адреналин в крови - здорово! Еще будучи подростком, она участвовала в скачках против воли родителей, расхаживала в обтягивающих кожаных юбках, так что ее отправляли пару раз из школы домой. Но даже в самом безрассудном возрасте Беатрис не была идиоткой. Одно дело, перепрыгнуть барьер верхом на лошади, совсем другое - броситься в море со скалы с камнем на шее. К мужчине вроде Гийома д'Эссиньи и приближаться не стоит, он в два счета разобьет ее сердце и не заметит даже. Наверняка тысяча женщин сохнет по нему, и ни к чему быть тысяча первой.
   Так что остаток дня она побудет идеальным наемным работником, не женщиной. Не стоит совершать печальных ошибок Серроны Мерсье, решила Беатрис.
   - Беатрис, клянусь, что никогда не обратилась бы за помощью к тебе, но мне просто больше не к кому. Ты же знаешь, как мне нужно повышение, а Марго не заснет, если я оставлю ее с кем-нибудь, кроме тебя! Если бы ты посидела с ней ближайшие несколько недель, я бы смогла ходить на занятия, без которых, сама понимаешь...
   - Ты не получишь повышения. Понимаю, Адель, - нежно сказала Беатрис младшей сестре. - Прекрасно понимаю, но я же даже не дома. А мой хозяин явно не обрадуется ребенку в своем доме.
   На другом конце провода повисло молчание. Молодая женщина понимала, что Адель пытается взять себя в руки, и ей хотелось, швырнув трубку, броситься на другой конец города, обнять и утешить любимую сестру, как она не раз делала в детстве. Жизнь бедняжки оказалась нелегкой - еще бы, непросто быть матерью-одиночкой.
   - Ты же знаешь, что я все сделаю для тебя и Марго.
   - Знаю, - тихо ответила сестра.
   - А они не могут перенести занятия?
   - Все распланировано давным-давно. Меня последней включили в список на повышение.
   - А других не будет?
   - Может быть, через год-другой. Но повышение нужно Адель сейчас. Помимо денег успех в работе дарует уверенность в себе, а именно этого не хватало младшей сестре с тех пор, как негодяй муж бросил ее. Беатрис оставалось только попытаться хоть как-то помочь молодой матери.
   - Может быть, Жан... - неуверенно выговорила Адель.
   Но обе знали, что брат вынужден много разъезжать и подолгу не бывает дома. К тому же Жан - даже если сможет по времени - ничего не понимает в обязанностях няньках. Еще одна их сестра уехала в Штаты. Маленькая Марго испугается, если ее слишком надолго оставят на попечении чужих людей.
   - Нет, только не Жан, - решительно сказала Беатрис. - Пусть лучше я. Почему бы и нет, в конце концов, ведь Марго моя племянница? Дом огромный, уверена, что Гийом все поймет. Он, между прочим, пожертвовал огромную сумму в фонд помощи больным детям. И вообще, кто сможет, раз взглянув на Марго, не полюбить ее?
   Но обе знали, что такие люди есть. Отец малышки не интересовался дочерью. Да и Беатрис нередко случалось встречаться с родителями, равнодушными к своим детям.
   - Привози ее сюда. Я обо всем договорюсь.
   - Беатрис, пойми, я в самом деле не стала бы... Не хочется расставаться с ней, но...
   - Адель, я ее очень люблю. И тебя тоже.
   - Спасибо. Я тоже тебя люблю. Спасибо огромное. Не беспокойся, она хорошая девочка. Месье д'Эссиньи даже и не заметит, что она там.
   Все так, но, положив трубку, Беатрис печально покачала головой. Ни малейшего шанса, что Гийом не заметит ребенка в доме. Марго и правду прелесть, но весьма шумная прелесть. Да, вряд ли он обрадуется.
   За день и часть вечера ей удалось переделать гору работы, поскольку нервное возбуждение и нарастающая паника, что она не справится, подгоняли ее. Теперь возникла новая проблема... Идеальной наемной работницей побыть не удалось. И как отреагирует хозяин дома на второго - и нежеланного постояльца?
   Когда Гийом дописал очередное письмо и со вздохом отложил его в сторону, раздался стук в дверь. Несколько секунд он молчал. Дело было не в том, что молодой бизнесмен заработался. Нерешительность проистекала совсем из другого. Ему требовалось время, чтобы настроиться на общение со своей помощницей, подготовиться к ее появлению.
   Но она стояла и ждала, поэтому пришлось подняться и открыть дверь.
   - Беатрис, тебе что-то понадобилось?
   - Да, я... - Она нерешительно посмотрела на Гийома, прикусив нижнюю губу.
   От вида белых зубов, примявших нежную кожу, у него только что голова не закружилась. Он постарался успокоить сбившееся дыхание.
   - Я... - выдохнула наконец Беатрис, - я просто... Нет, черт побери, совсем не умею ходить вокруг да около! Скажу напрямик: возможно, ты захочешь, чтобы я немедленно уволилась.
   - Почему?
   Молодая женщина нахмурилась и скрестила руки на груди, как бы отгораживаясь от него.
   - Моей сестре придется уехать, и мне нужно будет сидеть с племянницей. Марго всего восемнадцать месяцев, а Адель разведена, и ее бывший муж ни за что не согласится побыть с ребенком. Кроме меня, больше некому... Я согласилась и не подумав сказала, что она может привезти малышку сюда, но...
   - Но если я буду возражать, то ты готова уволиться, - медленно произнес он.
   - Да. Так ты возражаешь?
   Беатрис смотрела ему в глаза. И Гийом не мог не подумать в очередной раз, что она удивительно красива.
   Игнорировать это не удавалось. Впрочем, в данный момент эмоции не имеют значения, поскольку, да, он возражает. Его план и так выглядел слегка безумным, а теперь? Как Бланш отнесется к тому, что нанятая им " хозяйка дома сидит с ребенком? Кроме того, единственное, что он знает о детях, это то, что хочет держаться от них подальше. Малыши хрупки и нежны, им нужны любовь и забота, глубокие чувства, на которые он, как и его родители, не способен. Как-то раз ему пришлось сидеть с двоюродными племянницами и одна из них поранилась кухонным ножом - не уследил. А сын той женщины... Боже, каждый раз, как они встречались, мальчик смотрел на Гийома широко открытыми глазами, в которых читался упрек. Это воспоминание не померкло до сих пор. Именно мальчик был причиной их размолвки с Джейн.
   Разве после этого нормальный человек станет рисковать? Разве он имеет право подвергать нежные чувства детей опасности? Нет, не имеет.
   Но Беатрис по-прежнему ждала ответа, нервно покусывая нижнюю губу. Интересно, она догадывается, что, когда нервничает, вертит в руках что попало? Вот и сейчас достала из кармана какую-то штуковину.
   Гийому хотелось взять ее руки в свои, успокоить, утешить.
   - Я бы солгал, если бы сказал, что это простой вопрос. - Нет, ответить-то легко, но стоит ли рубить с плеча? Он сам не мог выбрать, на что решиться.
   - Я понимаю, это не входило в твои планы. - Она повернулась, собираясь уйти.
   Гийом едва не ухватил ее за локоть, но вовремя спохватился и опустил руку.
   - Это и в самом деле не входило в мои планы, однако...
   - Ребенок будет стеснять тебя.
   Нет, не стеснять. Возможно, он и плохо разбирается в детях, но одно усвоил твердо: они имеют право рассчитывать, что взрослые, которые решили заботиться о них, знают, что делать, и у них достаточно любви и милосердия. Он же ни о чем таком не ведает. Его не так воспитали, а может, д'Эссиньи просто из другого теста слеплены...
   Но на этот раз ему не предлагали следить за ребенком. Это будет всего лишь гость, к тому же временный. Они почти не будут встречаться, и он не будет ничего должен малышке.
   - Я помогу тебе найти другого помощника, - предложила тем временем Беатрис.
   Она-то поможет, то ему не нужен никто другой. У Гийома возникло ощущение, что женщин вроде нее не так-то просто отыскать. Не каждая воспримет подобную работу как приключение, не каждая будет с восторгом хвататься за каждый старинный предмет. Не в каждой столько силы, столько обаяния, чтобы рассеять опасения Бланш.
   - А ты справишься с ребенком и с работой одновременно? - На этот раз Гийом позволил себе коснуться ее, взял за плечи, развернул лицом к себе.
   - Обычно мне удается то, что я задумываю, - негромко ответила она. - Марго не проблема. По крайней мере, для меня. А для тебя?
   Гийом глубоко вздохнул, даже умудрился выдавить некое подобие улыбки.
   - Время на исходе, Беатрис, а что-то подсказывает мне, что мадам Ферье не самый лучший устроитель приемов на свете. И сомневаюсь, что Бланш, поглядев на нее, убедится в моем умении устраивать свою жизнь.
   - Как знать, а вдруг это ее тайное хобби? Гийом, Марго не будет...
   - Все равно я собирался нанять кого-нибудь тебе в помощь, - перебил он молодую женщину. - И не меня же просят сидеть с девочкой. Неужели я откажу в гостеприимстве даме? Дом огромный, а ребенок совсем маленький. Кроме того, племянница останется твоей племянницей навсегда, а работа только на несколько недель. Так что, если ты уверена, что справишься...
   - Абсолютно уверена. Справлюсь, и даже без особого труда. Огромное спасибо!
   С этими словами Беатрис дотронулась до щеки Гийома слегка, но мимолетное прикосновение вызвало бурю эмоций у молодого человека. Более того, ему показалось, что она резко выдохнула и чуть ли не отдернула руку. Затем, улыбнувшись, Беатрис повернулась и исчезла за дверью.
   Может быть, подумалось Гийому, и хорошо, что здесь появится ребенок. Беатрис будет все время занята, и они не останутся наедине ни на минуту. Вот и славно. У его помощницы окажется довольно хлопот и без него.
   Итак, призналась себе Беатрис, уснуть не удастся. Она поднялась и надела халат. Целую вечность молодая женщина ворочалась в постели, тщетно стараясь расслабиться и забыться сном. И проблема, естественно, была в мужчине.
   - Зря я понадеялась, что в таком огромном доме не замечать мужчину очень просто, - проворчала она.
   И это учитывая, что со времени разговора в кабинете она не видела своего работодателя. Он занимался своими делами, она - своими. А комнату, как он и советовал, Беатрис выбрала самую дальнюю.
   Но мысли ее непрестанно обращались к Гийому. Этот человек не любит детей и все же позволил привезти Марго. Беатрис не следовало так поступать. Каждому известно, что ее хозяин привлекает женщин, как свеча - мотыльков. Должно быть, их сводят с ума чарующая улыбка и низкий, чувственный голос. Ей все же стоило уволиться, подыскав себе замену, кого-то поумнее, кто сможет произвести нужное впечатление на его сестру.
   Кроме того, Беатрис явно потеряла покой. Серые бездонные глаза, стройное мускулистое тело - замечательно, но у нее есть планы на жизнь, и, черт побери, они не изменятся! Не стоит влюбляться по уши в человека совершенно недоступного, которого не интересует семья, зато мастера по части разбивания женских сердец.
   - Идиотка я все же, - сказала себе Беатрис. - Была прекрасная возможность увильнуть.
   Но если бы Гийом нанял кого-нибудь через агентство, бедным детям не достались его сто тысяч франков.
   Так что она останется. Правда, придется следить за каждым своим шагом. Не слишком-то умно размышлять о том, как ей хочется, чтобы Гийом поцеловал ее. Думать следует лишь о неизвестном человеке, который составит ее счастье когда-нибудь потом, подарив детей и семью.
   И как бы ни был добр ее хозяин, позволив привезти Марго, менее опасным он от этого не становился. Серрона покинула этот дом плача и так же плача поведала всем и каждому, как безжалостно обошелся с ней Гийом.
   - Но я же не Серрона, - возразила Беатрис опять же себе, глядя в зеркало. - И я не стану пленником моих желаний. Разве что самых невинных. Вроде того, чтобы поесть мороженого посреди ночи.
   А что, и в самом деле неплохая мысль. По крайней мере, весьма подходящий предмет для размышлений.
   - Мороженое так мороженое! Посмотрим, что вкусненькое есть в морозилке у Гийома.
   Но чтобы выяснить это, требовалось спуститься по лестнице, пройдя мимо его двери. Может быть, она решилась на поход в кухню именно поэтому. Беатрис не любила быть в плену даже у собственных мыслей.
   И вообще нет ничего лучше сладкого, чтобы поднять настроение. А потому, потуже завязав пояс халата, она отправилась в поисках успокоения - холодного и вкусного.
   Войдя в кухню, Беатрис без труда нашла морозилку, огромную, хромированную, и заглянула в нее. Ничего нужного ей.
   Она вынула несколько упаковок в поисках сокровища. Опять ничего. Через несколько минут все содержимое морозилки было пересмотрено. Мороженого не оказалось и в помине.
   - Как же так? Что это за человек, если у него не запасено мороженое? Хотя я знаю ответ. Человек, который нанимает повара, не умеющего готовить. Бедный, беспомощный человек, который больше знает о светской жизни или о том, как надо расстегивать пуговицы на женском платье, чем о том, что продается в магазинах, - бормотала Беатрис, вставая на цыпочки, чтобы лучше видеть, а не упустила ли она самое важное?
   Увы, увы.
   Восстановив порядок, она захлопнула дверцу.
   - Черт!
   - Что-то не так, Беатрис?
   Низкий, глубокий голос раздался совершенно неожиданно, так что Беатрис едва не вскрикнула от испуга. Она поспешно обернулась и увидела Гийома, который стоял, прислонившись к стене, и изучающе смотрел на нее. На нем были черные шелковые пижамные штаны, и больше ничего. Волосы растре паны, на щеках легкая небритость, но выглядел он, как всегда, потрясающе. Саркастически поднятая бровь выдавала его удивление: как-никак он застал ее за довольно странным занятием.
   - Нет, конечно нет. Просто я.., решила перекусить.
   - Но ты говорила что-то.
   Беатрис пожала плечами и улыбнулась.
   - А, вот ты о чем. Видишь ли, я выросла в большой семье - три сестры и брат, - там тишины никогда не было. Со временем у меня появилась привычка бормотать что-нибудь, чтобы просто слышать чей-нибудь голос, когда я одна.
   - И говорила ты...
   О чем, в самом деле? Беатрис попыталась вспомнить, и даже сумела... Ой-ой-ой! Она же обозвала Гийома беспомощным человеком и сделала пару замечаний насчет его умения расстегивать пуговицы на женском платье!
   - Честное слово, ничего важного. Беатрис думала, что он не даст ей так просто увильнуть от ответа. В конце концов, она говорила про него не самые приятные вещи, но Гийом лишь кивнул и подошел к ней поближе.
   - Если ты чего-то захочешь, Беатрис, стоит только попросить.
   Она открыла было рот, но поняла, что не вполне знает, что сказать. Чего же она хочет? Сложный вопрос. Чтобы он прошептал ей что-нибудь на ухо, слегка касаясь губами кожи...
   - Мороженое, - вырвалось у нее. - У тебя совсем нет мороженого в морозилке.
   - И это тебя расстроило?
   - Да. То есть нет. Я имею в виду, что такие вещи не расстраивают. Другое дело, что большинство людей держит у себя дома мороженое. Вроде у тебя нет проблем с лишним весом, но ты ешь всякую дрянь, какую повар поставит перед тобой. Неужели у тебя нет предпочтений, слабостей, тайных желаний...
   - Например? - Он не отрываясь смотрел на ее губы.
   - Неважно, - покачала головой Беатрис. - Это не имеет значения.
   И, глубоко вздохнув, она попыталась отойти от него. Не тут-то было.
   Гийом положил руку ей на плечо. Жар его ладони проник даже сквозь толстую ткань халата, и на секунду молодой женщине страстно захотелось, чтобы этого препятствия не было. Затем она взяла себя в руки и посмотрела ему в глаза.
   Он сделал еще шаг. От запаха его одеколона у Беатрис закружилась голова. Он приподнял ее за подбородок, склонил голову.., и замер. На лице Гийома отразилась целая гамма чувств - вина, сожаление, едва ли не ярость. Он отпустил пленницу и отступил на шаг.
   - Желания? - Казалось, их разговор не прерывался. - Боюсь, что никогда не уделял внимания происходящему на кухне. Я нанимаю кого-нибудь, и этот кто-то заботится о моей еде, а я только о работе. Но если хочешь мороженого, скажи об этом мадам Ферье.
   Ей хотелось что-нибудь сделать - выпить воды, вдохнуть свежего воздуха или даже пробежаться. Но она поняла, что следует говорить о незначительных вещах, вернуть беседу в прежнее русло.
   - Да, пожалуй. Думаю, мадам Ферье отнесется с пониманием к такой простой просьбе. Но обещаю: до того, как я закончу работу, меню станет поинтереснее. Можешь не беспокоиться.
   - Да я и не беспокоюсь.
   - А зря. - Беатрис старалась не обращать внимания на его широкие плечи и мускулистую грудь. - Как же можно устраивать ночные вылазки к холодильнику, если там нет вкуснятины?
   - Вкуснятины?
   - Самого лучшего мороженого. Я непременно добуду его для тебя. Лично прослежу, чтобы ты понял, что я имею в виду. Какое ты любишь?
   - Ванильное? - неуверенно сказал Гийом, глядя на нее так, будто она сошла с ума.
   - Значит, ванильное. Не ореховое с ромом и не шоколадное с вишней?
   Он непонимающе уставился на нее. Эти слова явно ничего ему не говорили.
   - Ну ладно, - вздохнула Беатрис. - Пусть ванильное, но тогда самое лучшее. И что-нибудь более экзотическое. Я принесу попробовать. Ты ведь не боишься пробовать новое?
   - Но я уже пробую. Таких, как ты, я еще не встречал, а потому скажем, что я пробую тебя.
   - Хорошо... - Молодая женщина сглотнула, стараясь не обращать внимания на огонь, притаившийся в его глазах. - Предположим, что так оно и есть. Но мне говорили, что я фрукт непростой, поэтому будь осторожней.
   Беатрис понимала, что ее несет, но остановиться не могла. Чем дольше она стояла рядом с Гийомом, тем сильнее осознавала, что на ней только ночная рубашка и халат, а на нем надето и того меньше. Болтовня отвлекала, помогала не думать.., и не испытывать желаний. Может быть, и он тогда не думает.
   - Гийом, я... Он прижал палец к ее губам и тут же убрал.
   - Не надо. Это только на несколько недель. Я сумею совладать с собой. Кроме того, что бы ни болтали люди, я никогда не пользуюсь моим положением работодателя. А когда ты уедешь... Сама знаешь, наши дороги не пересекутся. Тебя не устроит короткий роман, а я не гожусь для создания семьи, поэтому постараюсь не распускать руки.
   Гийом говорил искренне. Беатрис поняла это по тому, как он потом стиснул зубы. Да, он сумеет держать себя в руках.
   Действительно, им обоим лучше не искушать друг друга. Ей стоило быть благодарной. Она и была ему благодарна. Теперь не о чем даже беспокоиться. Прекрасно!
   Единственное, что ей предстоит, - это побороть тайное желание прижаться губами к губам Гийома.
   Глава 5
   Марго привезли через двое суток после ночного разговора Гийома с Беатрис, а утром того же дня у нее появился помощник - Этьен, студент местного колледжа. Гийом сразу понял, кто приехал, но не потому, что вышел встречать. Просто после звонка в дверь уровень шума в доме изменился. Нет, он не повысился. Напротив, наступила практически полная тишина.
   - И как тебе это нравится? - спросил он себя.
   Никак, был ответ. Более того, Гийом почувствовал себя самым настоящим тираном, хотя, представив Беатрис, воздерживающуюся от комментариев по любому поводу, невольно улыбнулся. Эта женщина разговаривает сама с собой, когда вокруг никого нет. А молчать при наличии людей для нее, должно быть, просто пытка. Но она делает над собой усилие, поскольку полагает, что этого хочет он. И хотя Гийом не знал, чего именно хочет, он знал, чего не хочет: чтобы наемные работники из кожи вон лезли ради него. Это очень напоминало поведение слуг при его отце.
   Поэтому он поднялся из-за стола и отправился искать Беатрис. Распахнув дверь кабинета, Гийом вышел в коридор. По-прежнему стояла тишина. Бальный зал оказался пуст. Дверь в библиотеку была плотно закрыта.