— Четыре… — бросил он сквозь сжатые зубы, — секунды… Есть!..
Когда он сказал «четыре», воздух над рингом вздрогнул так, как он порой дрожит над раскаленной автострадой, но тут же замер. Я подумал, что что-то не получилось, и в то же самое мгновение контейнер исчез. С места, на котором он лежал, поднялось маленькое облачко пыли, а когда оно осело, контейнер снова стоял на месте.
— Все, — громко сказал Хейруд.
Голос его дрожал. Он откашлялся, словно хотел что-то еще добавить, но решил не показывать своего волнения.
— Забрать контейнер? — спросил Ник.
— Спокойно! — остановил его Саркисян и взял со стойки микрофон. — Руководитель группы номер один!
Тот же техник, который устанавливал контейнер, выбрался из машины, спрыгнул на землю и подбежал к нам. Дуг указал на большой шкаф возле пульта управления.
— Комбинезон и комплект анализаторов, — бросил он. Техник достал из шкафа желтый комбинезон, быстро натянул его на себя, щелкнул фиксаторами шлема и, схватив жезл анализатора, поднес его шиш-кообразный конец к пластинке тестера. Подождав немного, он посмотрел на Саркисяна. — Проверь все как следует, — велел Дуг.
Мы ждали десять минут. Техник тщательно обошел место эксперимента, проверяя почву вокруг него. При третьем обходе он поднес датчик к проводам, проверил все витки и повернулся к нам. Хейруд, наблюдавший за результатами анализа на экране компа, кивнул. Дуг махнул рукой. Техник просунул датчик под провода, а затем влез сам. Сосредоточенно протестировав контейнер, он взял его в руки и бегом вернулся к нам. Хейруд чуть ли не вырвал ящичек у него из рук и поставил в нишу. Мы подождали еще полминуты.
— Есть! — едва не взвыл Хейруд и повернулся к нам с торжествующим выражением на лице. Увидев техника, он раздраженно поморщился: — Спасибо! Прошу вернуться к месту ожидания. — Он часто и прерывисто дышал, перебирая пальцами по культе. Когда техник вскочил в грузовик и за ним закрылась дверь, Йолан по очереди посмотрел на каждого из нас. — Другой состав воздуха. Не наш, — выдохнул он. — И животное живо… То есть — я был прав.
Он устремил на меня полный радости взгляд, и, что хуже, Дуг и Ник сделали то же самое. Недоставало только, чтобы они начали хлопать меня по плечу и пожимать руки.
— Покажите мне крысу, — сказал я.
Хейруд улыбнулся и вынул контейнер из ниши. Крышка отскочила, изнутри выглянула острая, с длинными усами, мордочка Гаджета. Он вовсе не выглядел старым, ловко вскочил на край ящичка и огляделся. Я взял его в руку и поднес к глазам. Несколько мгновений он, кажется, разглядывал меня — трудно быть уверенным в отношении существа, у которого глаза похожи на маленькие черные бусинки; во всяком случае, он сперва замер, а затем занялся исследованием моей ладони и конца рукава.
— Через час я буду знать, как он на самом деле себя чувствует, — сказал Хейруд. — Но на первый взгляд все в порядке.
— Хочешь его на куски порезать? — спросил я. Хейруд поморщился и причмокнул. Мне показалось, будто Гаджет снова посмотрел мне в глаза.
— Нельзя ли оставить его в живых? А то получается по-свински: он пережил собственную смерть лишь затем, чтобы сразу же после этого умереть. Я бы чувствовал себя так, словно та же судьба ждет и меня, — сказал я.
Я вовсе так не думал, просто болтал что угодно, лишь бы спасти зверьку жизнь. Я попробовал почесать у него за ушами, но это ему не слишком понравилось. Хейруд протянул руку и снял его с моего плеча.
— Можно, — ответил он. — Возьмем анализы крови, тканей, слюны. Будет жить. — Он рассмеялся.
— То же самое устройство будет обслуживать и второе испытание? — спросил Ник.
— В общем, да. — Йолан посадил Гаджета в контейнер и опустил крышку. — Естественно, мы все еще раз проверим. Есть несколько особо чувствительных деталей, которые нужно будет заменить. Вы опасаетесь, что для более крупного объекта потребуется большая мощность или что-то в этом роде?
— Да.
— Нет, это не имеет значения. Это не электромагнит. Транстайм, если он уже работает, перенесет в будущее как атом, так и… — он поколебался, ища удачный пример, — танк, лишь бы он был не из металла. — Он помолчал, ожидая дальнейших вопросов, а затем включил микрофон и вызвал персонал. Мы попрощались и пошли к нашему автомобилю.
— Выбрал? — спросил Дуг, когда мы сели в машину.
— Да. — Я показал на характерную щель в скале за грузовиком. — Там, у самой скалы.
— Хорошо. Что-нибудь еще, или возвращаемся?
Ничего больше мне в голову не приходило. Я огляделся по сторонам. Со стратегической точки зрения местность была вполне подходящей. Безлюдно, но недалеко до шоссе, соединяющего несколько важных промышленных центров.
— Ладно, поехали…
Саркисян вывел машину на дорогу и лишь теперь сказал, не обращаясь ни к кому конкретно:
— Интересно… Гайлорд, тот, из будущего, мог перемещаться назад во времени, и притом на груде металла…
Он подождал минуту и ответил сам себе:
— Но это Хейруд уже объяснил. Видимо, он построил когда-то там другой транстайм…
Еще через три минуты он добавил:
— Черт бы побрал все эти фокусы со временем. А уже у самых ворот бросил сквозь зубы:
— Хейруд должен обучить как минимум одного из моих людей. Я бы не хотел, чтобы он начал диктовать мне какие-то условия после того, как ты отправишься в будущее.
— Но ведь Оуэна не будет здесь только секунду, — возразил Ник.
Только теперь до меня дошло, сколь неблагодарным может быть подобное путешествие во времени — мне там придется немало потрудиться и, возможно, рисковать собственной шкурой, а для них это будет выглядеть лишь как мое отсутствие на четверть секунды. Дуг стиснул зубы и тряхнул головой.
— Все равно прикажу ему обучить одного из моих, — со злостью проговорил он.
Похоже было, что Дуг Саркисян наткнулся на легендарный Предел Терпения. До сих пор подобного не случалось, и я надеялся, что Дуг выйдет из этого столкновения победителем.
— Я в самом деле не знаю, куда он делся. Сказал, что идет играть…
— Ничего страшного. — Я постарался, чтобы мои слова прозвучали достаточно убедительно. — В конце концов, меня не будет здесь всего полсекунды.
Я поцеловал ее в шею и отодвинулся. В то же мгновение в комнату ворвался Фил:
— А я…
— Подожди! — прервала его Пима. Она явно злилась и искала повода для скандала. — Из-за тебя сержант Кропер лежит в больнице, а ты…
— Так ведь я и был у него! — завопил Фил.
Мы молча посмотрели на него, потом Пима повернулась ко мне. «Ведь малыш не знает, что его отец отправляется в экспедицию в собственную старость», — безмолвно произнес я. «Да, но…» — точно так же ответила она. Я привлек к себе Фила и похлопал его по спине. Второй рукой я обнял Пиму.
— Едешь куда-то? — спросил он.
— Да, но через два часа вернусь.
На улице раздался визг шин. Я поцеловал Пиму и Фила и вышел. На этот раз машину вел Ник. Как только мы выехали из центрального сегмента базы, Саркисян достал из кармана узкий прямоугольный конверт.
— Это специальный документ, не заполненный, с подписью президента, — сказал он и замолчал.
— Что я могу с ним сделать?
— Что хочешь. Он снабжен печатью и подписью главы государства. Подделать его невозможно. Было изготовлено всего тридцать таких листов, у твоего номер третий. Любой комп может проверить подлинность этого документа, все службы и все граждане обязаны оказывать помощь его предъявителю.
— Гм… — пробормотал я, глядя на тонкий конверт.
— Не ворчи, он во многом может помочь. Но он одноразовый — напечатанный текст уже не удалить, и, кроме того, он должен относиться к конкретному лицу.
— Ну, так, может, дашь несколько?
— Кретин. Эти тридцать листов были сделаны больше ста лет назад, а использованы пока что два…
— Не злись, — успокаивающе сказал я. — Я шучу. И спасибо. — Я спрятал конверт в карман.
— Оуэн… черт побери… Мы можем еще чем-нибудь помочь?
— Прежде всего смени тон. Когда ты на меня так смотришь и говоришь дрожащим голосом, у меня начинают трястись поджилки.
— У тебя они только начинают, а у него трясутся все время, — подал голос Ник.
— Я тебя с работы выгоню, — попытался пошутить Дуг, но оценить эту попытку можно было лишь как нечто среднее между «убого» и «жалко».
— Лучше сидите тихо, — предложил я. — Настроение явно не располагает к юмору…
Хейруд и его устройство ждали нас в котловине. Все выглядело точно так же, как и два дня назад: всюду крутились техники, Йолан выжимал из своей тележки максимальную скорость, так что шины на поворотах чуть ли не взвизгивали. С расстояния в полтора десятка метров видно было, как блестят его глаза. Он окинул меня стеклянным взглядом, и я почувствовал себя так, будто он покрыл меня лаком.
— Готов? — он без особого интереса смотрел куда-то над моим плечом.
— В данный момент да, но если приготовления продлятся дольше нескольких минут, то я отсюда сваливаю, — честно признался я.
Он пристально посмотрел на меня и быстро заморгал, словно пытаясь скрыть подступающие к глазам слезы.
— Все будет хорошо, — сказал он совершенно другим тоном. . — Увидишь… — вдруг перешел он на «ты». — Все проверено, все надежно. По крайней мере в той части, что зависела от меня… — тихо закончил он.
Я старался не встречаться с ним взглядом, впрочем, он почти сразу отъехал на своей тележке к пульту управления. Я подошел к Дугу.
— Вы тщательно следили за Йоланом после моего первого визита на Луну? — спросил я.
— Не очень, — признался он. — Не было необходимости. А почему…
— Ничего, ничего, — успокоил я его.
Я подошел к фургону и сел в дверях, глядя на запыхавшихся техников, на мрачно курящего Дуга, на Ника, угрюмо ковыряющего в песке носком ботинка. Я видел, как Дуг поймал Йолана и отчаянно пытался его в чем-то убедить. Я услышал, как Хейруд прошипел: «Или он, или ничего не выйдет!» — и увидел, как Саркисян уходит с его дороги, бросив мрачный взгляд в мою сторону. Когда я докурил вторую сигарету, к машине начали стягиваться вспомогательные бригады. Я вернулся к пульту. Вдоль края ринга двигались четверо техников — двое тащили тяжелые рюкзаки, другие двое наконечниками в форме диполя вели вдоль толстых проводов. Обе пары обошли ринг вокруг, проверили каждый работу друг друга и начали приближаться к нам. Йолан показал им рукой в сторону грузовика. Несколько секунд спустя под открытым небом остались лишь мы четверо. Хейруд развернул свое кресло и посмотрел на меня:
— Как договаривались. Каждые четверо суток. Достаточно встать на этом же месте без пяти шесть. Так?
Я кивнул и пошел к рингу. Подлая капитулянтская мыслишка пыталась завладеть моими двигательными центрами. Я подавил ее, сохранив власть даже над ногами. Пробравшись под проводами, я встал на чисто подметенный камень, над выдолбленной по диагонали ринга канавкой глубиной в десять сантиметров, и обернулся. Пошевелился только Хейруд. Ник и Дуг стояли неподвижно, глядя на меня с угрюмыми физиономиями. Я хотел крикнуть им, чтобы они улыбнулись, но не успел. Провода будто вздрогнули, я почувствовал, как воздух вокруг сгустился и ударил меня мягкой волной со всех сторон. Окружающий меня пейзаж размазался и исчез.
Я почувствовал, словно меня шинкуют на ломтики, начиная с ног. Казалось, все мое тело охватили жесткие повязки. Я хотел поднять руку, чтобы сдвинуть ту, что давила на лицо, но руки будто приклеились к моим бокам. Мне удалось задрать голову вверх, но повязка осталась на месте, продолжая неприятно сдавливать кончик носа. Я с трудом вдохнул, выдох же произошел почти самопроизвольно — обхватывающие тело обручи попросту выдавили содержимое из моих легких. Сразу же вслед за этим повязки сползли, а ломтики, из которых я состоял, начали один за другим подниматься вверх. Если бы кто-то наблюдал за мной со стороны, он бы увидел, как я, словно в мультфильме, растягиваюсь до трех метров, а потом сжимаюсь до одного. У меня перехватило дыхание, и, когда я уже считал, что еще немного, и я потеряю сознание, повязки упали, взгляд наткнулся на стены котловины, а воздух без труда проник в мои измученные легкие. Я пошатнулся и сел на камень. Вокруг никого не было.
Я глубоко вздохнул несколько раз и огляделся по сторонам. Четыре отметки, по которым я, возвращаясь, должен был найти ринг, бледно поблескивали на камне. Канавка, вырытая умышленно небрежно, ничем не отличалась от других, проложенных эрозией. Я встал и сделал несколько шагов. Почувствовав себя несколько лучше, я потер лицо ладонями, стирая с него пот, и слегка привел себя в порядок с помощью носового платка.
Поднявшись на холм, я окинул взглядом окрестности. Пусто. Вернувшись в котловину, я направился к скале с характерной щелью и начал копать землю маленькой пластиковой лопаткой, которую достал из кармана. Через несколько минут я добрался до крышки, а чуть позже мне удалось освободить кнопку. Крышка щелкнула и открылась, разбрасывая в стороны землю. В контейнере сверху лежала фляжка с «Джеком Дэниелсом». Чего-то подобного я ожидал, что отнюдь не уменьшило моей благодарности к Саркисяну. Сунув фляжку в карман, я быстро вынул из контейнера «биффакс», две обоймы и тонкую нить, которую сразу же вставил в шов на левой манжете. Опорожнив контейнер, я нажал другую кнопку, находившуюся внутри, и быстро отошел в сторону. Крышка опустилась. Разровняв землю, я направился к выходу из котловины. Остановившись в тени скалы, я сел на землю, закурил и глотнул из фляжки, вслушиваясь в окружавшую меня тишину. Я пытался по запаху определить время, в котором я оказался, но воздух не содержал в себе никакой информации, или же мой нос ее просто не ощущал. Вытянув вперед правую руку, я внимательно посмотрел на нее — рука слегка дрожала. На ней не было никаких следов от повязок. Болел нос; дотронувшись до него, я убедился, что из него течет тонкая струйка крови. Приложив к носу платок, я закинул назад голову. Две минуты спустя кровотечение прекратилось. Наполовину опорожненную фляжку я спрятал в карман, затушил сигарету и присыпал окурок слоем сухой земли.
Я остановился у выхода из котловины и, не увидев вокруг ни души, двинулся в сторону шоссе. Было уже довольно темно. Ходьба разогревала меня, или скорее наполняла энергией, которую высосал из меня транстайм. Полчаса спустя я увидел дорогу, вернее, бесшумно мчащиеся над землей огни. Машина ехала со скоростью, которую я люблю, — я не успел ни разглядеть автомобиль, ни услышать шум двигателя, огни пронеслись мимо под свист рассекаемого кузовом воздуха. До города было семнадцать километров. В соответствии с планом я должен был пройти их за ночь, но у меня вдруг пропала охота к прогулкам. Я закурил и глотнул из фляжки, решив, что нужно поймать попутную машину.
Добравшись до шоссе, я отыскал на обочине несколько больших камней и пошел в сторону Брайниуотера, оставляя на земле через каждые полтора десятка метров один камень. Пройдя еще метров пятьдесят, я остановился, поднес к глазам фляжку, проверяя уровень ее содержимого — словно произносил тост, — и закурил еще один «голден гейт». Я знал, что, как только я увижу огни, мне придется выбросить сигареты и фляжку, потому и спешил с виски. Оставив еще один глоток, я вслушался в ночь. Было тихо. Над шоссе не чувствовалось запаха смолы или бензина, впрочем, было холодно, и, может быть, поэтому воздух казался мне более чистым и свежим, чем четверть с лишним века назад. Я дотронулся до носа; было немного больно, но кровь уже не шла.
— Смотри не расклейся, когда появится какая-нибудь машина, — предупредил я собственный нос.
Ответ я слушать не стал, так как вдали блеснул свет фар. Я сильно затянулся и бросил окурок на обочину. Туда же полетела пачка сигарет, зажигалка и — мгновение спустя — пустая бутылка. Секундой позже, мысленно себя обругав, я бросился шарить по земле. К счастью, мне удалось быстро все найти. Подняв камень, я вырыл под ним ямку и убрал компрометирующие меня следы. Отряхнув ладони, я вышел на шоссе, надеясь, что водитель не видел моих лихорадочных манипуляций на обочине, и начал махать рукой. Мгновение спустя мне пришлось прикрыть глаза — мощные лучи фар ударили мне в лицо. До меня донесся странный перестук, словно у колес были тонкие деревянные ободья без шин. Возле первого из камней звук несколько изменился, свет фар переместился ближе к середине шоссе. Машина замедлила ход, но скорость меня все еще не устраивала — водитель, похоже, не собирался останавливаться, хотя наверняка уже меня видел. Хорошо, что люди не изменились, язвительно подумал я и, махнув рукой, приятно улыбнулся. Автомобиль миновал меня и явно прибавил ходу. Я опустил руки и сплюнул на шоссе. Почти одновременно завизжали шины, и машина, которой я уже готов был пожелать не слишком удачной езды, остановилась. Вспыхнули мощные задние фары.
Без особой спешки я направился к ней, ожидая, что прямо у меня перед носом она тронется с места и исчезнет, но все оказалось не настолько плохо. Внутри сидел какой-то старик и, прищурившись, разглядывал меня сквозь плотно закрытые окна. Я подошел к машине со стороны, противоположной месту водителя. Подозрительный старичок шевельнул рукой, и стекло опустилось на полсантиметра. Я оперся обеими ладонями о крышу и наклонился, так, чтобы он мог увидеть мое дружелюбное лицо.
— Подвезете меня до ближайшей станции, мотеля или города? — спросил я.
— А что вы тут делаете? В радиусе двадцати километров здесь никто не живет. С базы сбежали?
— Да нет, — усмехнулся я и покачал головой. — С женой поссорился. Я вышел на обочину, а эта идиотка взяла и уехала. Она очень вспыльчивая. Может, она уже едет обратно, у нее это быстро проходит, но я немного устал. Да и холодно становится…
— Через километр есть телефон… — сказал старик, переваривая мой рассказ.
— Да? Ну, тогда нет проблем, — благодарно улыбнулся я. — Спасибо.
— Садитесь.
Щелкнул замок. Я забрался на сиденье и потер онемевшие руки, главным образом потому, что не знал, что делать с дверцей. Уже через секунду я похвалил себя за хитрость — она предупредительно пискнула и закрылась сама. Старик внимательно посмотрел на меня, а затем коснулся рукой руля. Свет погас, и машина тронулась с места. Я взглянул на приборную панель — управление почти как в мое время, почти никаких циферблатов и указателей, вместо них мощная радиостанция и три динамика. Естественно, комп. Машина была прекрасно экранирована от шума двигателя, мотор работал почти бесшумно.
— Я бы вас не взял, — сказал старик, скрестив руки на груди и наклонив голову, чтобы лучше меня видеть. — Но этот фокус словно живьем позаимствован из моей жизни, потому я и помогаю.
— Этот фокус знаком любой супружеской паре — сказал я, почувствовав в собеседнике женоненавистника, сформировавшегося за годы совместной жизни с динамичной половиной.
— Конечно! — обрадовался он. — И кто это только придумал? Моногамия хороша для лебедей! Верно?
— Их тоже жаль, — подыграл я ему.
— Это точно… Вот послушайте…
Я отключился, оставив на посту лицо с искренним взглядом и несколько мышц шеи, отвечавших за кивки головой. Разглядывая водителя, я отметил, что его одежда не слишком отличается от той, которую носили тридцать лет назад. Если бы не автомобиль, я мог бы подумать, что снова оказался в собственном времени. Оторвав на мгновение взгляд от лица старика, я посмотрел на дорогу. Покрытие было чуть светлее асфальта, и его время от времени пересекали перпендикулярно оси дороги разной ширины полосы. Возможно, их предназначением было нарушать монотонность езды, а может быть, в них находились какие-нибудь датчики для управляющих автомобилями компов. Мы проехали четыре таких полосы, прежде чем впереди показались огни Брайниуотера.
— …но можно говорить и говорить, — жаловался старик. — Никто не слушает.
— Ну, вы же знаете, как это бывает — все считают, что добрые советы хороши только для самих советующих. Лишь потом они убеждаются, что это не так.
— Именно! — обрадовался он и окинул огни города неприязненным взглядом — они отбирали у него благодарного слушателя. — Где вы хотите выйти?
— У ближайшего отеля или еще где-нибудь. — Я похлопал себя по пустому карману. — К счастью, у меня есть деньги. Справлюсь…
— Конечно… — сказал он как бы с сожалением. Возможно, в нем зародилась надежда на то, что мы совместными усилиями прикончим наших жен.
Я смотрел вперед, оценивая город. С точки зрения архитектуры он изменился не сильно, и электроэнергии там явно не жалели — город буквально плавал в океане света и, несмотря на вечер и холод, бурлил жизнью. Либо у них отключили телевидение, либо все сошли с ума. У людей был довольный вид, не то что у моих современников, которые мчались… мчатся к телевизорам, лишь изредка проводя немного времени на открытом воздухе. И все равно в необходимости этого их должен убедить любимый диктор.
— Может, здесь. — Я показал старику на площадь по правой стороне. — Вижу там отель… Спасибо вам большое.
— Не за что, — буркнул он и остановил машину.
Я выскочил на тротуар и помахал ему через стекло. Мне отчаянно хотелось курить. И пить, даже просто воды. Горло, казалось, было выстелено слоем сухих запыленных кукурузных стеблей. Я огляделся. В ста метрах от меня водопадом разноцветных огней манил прохожих банк. В мое время такую иллюминацию могли позволить себе разве что второразрядные дискотеки и подозрительные казино. Впрочем, ошеломляющая реклама банка выглядела вполне невинно по сравнению с лавиной картин и разноцветных пятен, летящих буквально под ноги толпы, а иногда чуть ли не выливающихся на подсвеченные тротуары.
Я медленно двинулся в сторону банка. Разглядывая людей, я все больше утверждался в мнении, что попал на какой-то местный праздник, фестиваль колористов, развлекательное ревю или что-то в этом роде. В одежде невозможно было заметить какую-либо тенденцию, чего-то такого, как мода, не существовало — что ни индивидуум, то новая одежда: обнажающая, подчеркивающая, свободная, обтягивающая, длинная, короткая. В подобное разнообразие отлично вписывался и мой костюм, точно так же, как никому не резал бы взгляд бурнус или смокинг.
Добравшись до банка, я шагнул на разноцветную движущуюся дорожку, втягивавшую прохожих внутрь. Здесь было несколько спокойнее. Я присел, чтобы поправить застежку ботинка, и быстро огляделся по сторонам в поисках банкоматов. К счастью, они здесь были. Я облегченно вздохнул и вошел в одну из кабин. Из щели под экраном бесшумно выдвинулась клавиатура. Появился радостный приветственный текст. Я набрал пароль «двадцать три нуля» и с удовольствием обнаружил, что являюсь обладателем двух миллионов долларов. Я потребовал чековую книжку и десять тысяч наличными. Банк выдал мне еще и подарок в виде бумажника, в котором отлично поместились деньги, чеки и авторучка. Тут же рядом с банком я нашел бар, где после двух бурбонов из автомата вновь почувствовал себя человеком. Несколько больше проблем возникло с сигаретами, я не обнаружил среди не слишком обширного ассортимента «Голден гейта», зато «Кэмел» выдержал испытание временем. Мне он не нравился, но лучше хоть так, чем ничего.
С сигаретой во рту, похоже, единственный курящий среди радостной шумной толпы, я начал поиски компьютерного центра. Я безуспешно обошел всю площадь, прежде чем заметил, что через каждые полтора десятка метров на стенах домов имеются информационные табло. Благодаря одному из них я добрался до безлюдного компцентра. Часть оборудования была разбита, и притом, похоже, давно — видимо, этот род услуг не пользовался здесь особым спросом. В конце концов мне удалось найти работающую клавиатуру. Я еще раз воспользовался паролем. Пришлось ждать почти десять минут, прежде чем открылась крышка рядом с щелью для дисков. Бросив взгляд по сторонам, я вытащил матовый пластиковый конверт с пачкой бумаг внутри. Лицензия — почти такая же, со старой фотографией, но из другого материала; водительские права — тоже «старая» фотография, имя и фамилия, остальные данные закодированы в штрих-коде; разрешение на оружие, паспорт, карточка, дающая право на пользование информационными ресурсами полиции. Я спрятал все во внутренний карман пиджака. На меня вдруг навалилась усталость, захотелось немного отдохнуть в маленькой, уютной комнатке, где я мог бы, не боясь угодить в ловушку, познакомиться с окружающим меня миром.
Я вышел наружу и, продираясь сквозь все еще полную энергии толпу, добрался до фасада отеля. Почти ослепнув, я преодолел световую завесу у входа и, удивляясь, что до сих пор еще не вспыхнул живым факелом, направился к стойке портье. Я ожидал возникновения каких-либо проблем и был готов решить их с помощью «биффакса» или пачки банкнот, но хватило улыбки. В комнате я алчно бросил взгляд на терминал компа, но рассудок победил — я достал из кармана маленький флакон с шестью таблетками, проглотил белую и лег в постель.
Как и предполагалось, я проснулся через девять часов, отдохнувший и свежий. Полминуты я смотрел в потолок, вспоминая вчерашний вечер и убеждая себя, что путешествие в будущее — свершившийся факт, а не сновидение.
Когда он сказал «четыре», воздух над рингом вздрогнул так, как он порой дрожит над раскаленной автострадой, но тут же замер. Я подумал, что что-то не получилось, и в то же самое мгновение контейнер исчез. С места, на котором он лежал, поднялось маленькое облачко пыли, а когда оно осело, контейнер снова стоял на месте.
— Все, — громко сказал Хейруд.
Голос его дрожал. Он откашлялся, словно хотел что-то еще добавить, но решил не показывать своего волнения.
— Забрать контейнер? — спросил Ник.
— Спокойно! — остановил его Саркисян и взял со стойки микрофон. — Руководитель группы номер один!
Тот же техник, который устанавливал контейнер, выбрался из машины, спрыгнул на землю и подбежал к нам. Дуг указал на большой шкаф возле пульта управления.
— Комбинезон и комплект анализаторов, — бросил он. Техник достал из шкафа желтый комбинезон, быстро натянул его на себя, щелкнул фиксаторами шлема и, схватив жезл анализатора, поднес его шиш-кообразный конец к пластинке тестера. Подождав немного, он посмотрел на Саркисяна. — Проверь все как следует, — велел Дуг.
Мы ждали десять минут. Техник тщательно обошел место эксперимента, проверяя почву вокруг него. При третьем обходе он поднес датчик к проводам, проверил все витки и повернулся к нам. Хейруд, наблюдавший за результатами анализа на экране компа, кивнул. Дуг махнул рукой. Техник просунул датчик под провода, а затем влез сам. Сосредоточенно протестировав контейнер, он взял его в руки и бегом вернулся к нам. Хейруд чуть ли не вырвал ящичек у него из рук и поставил в нишу. Мы подождали еще полминуты.
— Есть! — едва не взвыл Хейруд и повернулся к нам с торжествующим выражением на лице. Увидев техника, он раздраженно поморщился: — Спасибо! Прошу вернуться к месту ожидания. — Он часто и прерывисто дышал, перебирая пальцами по культе. Когда техник вскочил в грузовик и за ним закрылась дверь, Йолан по очереди посмотрел на каждого из нас. — Другой состав воздуха. Не наш, — выдохнул он. — И животное живо… То есть — я был прав.
Он устремил на меня полный радости взгляд, и, что хуже, Дуг и Ник сделали то же самое. Недоставало только, чтобы они начали хлопать меня по плечу и пожимать руки.
— Покажите мне крысу, — сказал я.
Хейруд улыбнулся и вынул контейнер из ниши. Крышка отскочила, изнутри выглянула острая, с длинными усами, мордочка Гаджета. Он вовсе не выглядел старым, ловко вскочил на край ящичка и огляделся. Я взял его в руку и поднес к глазам. Несколько мгновений он, кажется, разглядывал меня — трудно быть уверенным в отношении существа, у которого глаза похожи на маленькие черные бусинки; во всяком случае, он сперва замер, а затем занялся исследованием моей ладони и конца рукава.
— Через час я буду знать, как он на самом деле себя чувствует, — сказал Хейруд. — Но на первый взгляд все в порядке.
— Хочешь его на куски порезать? — спросил я. Хейруд поморщился и причмокнул. Мне показалось, будто Гаджет снова посмотрел мне в глаза.
— Нельзя ли оставить его в живых? А то получается по-свински: он пережил собственную смерть лишь затем, чтобы сразу же после этого умереть. Я бы чувствовал себя так, словно та же судьба ждет и меня, — сказал я.
Я вовсе так не думал, просто болтал что угодно, лишь бы спасти зверьку жизнь. Я попробовал почесать у него за ушами, но это ему не слишком понравилось. Хейруд протянул руку и снял его с моего плеча.
— Можно, — ответил он. — Возьмем анализы крови, тканей, слюны. Будет жить. — Он рассмеялся.
— То же самое устройство будет обслуживать и второе испытание? — спросил Ник.
— В общем, да. — Йолан посадил Гаджета в контейнер и опустил крышку. — Естественно, мы все еще раз проверим. Есть несколько особо чувствительных деталей, которые нужно будет заменить. Вы опасаетесь, что для более крупного объекта потребуется большая мощность или что-то в этом роде?
— Да.
— Нет, это не имеет значения. Это не электромагнит. Транстайм, если он уже работает, перенесет в будущее как атом, так и… — он поколебался, ища удачный пример, — танк, лишь бы он был не из металла. — Он помолчал, ожидая дальнейших вопросов, а затем включил микрофон и вызвал персонал. Мы попрощались и пошли к нашему автомобилю.
— Выбрал? — спросил Дуг, когда мы сели в машину.
— Да. — Я показал на характерную щель в скале за грузовиком. — Там, у самой скалы.
— Хорошо. Что-нибудь еще, или возвращаемся?
Ничего больше мне в голову не приходило. Я огляделся по сторонам. Со стратегической точки зрения местность была вполне подходящей. Безлюдно, но недалеко до шоссе, соединяющего несколько важных промышленных центров.
— Ладно, поехали…
Саркисян вывел машину на дорогу и лишь теперь сказал, не обращаясь ни к кому конкретно:
— Интересно… Гайлорд, тот, из будущего, мог перемещаться назад во времени, и притом на груде металла…
Он подождал минуту и ответил сам себе:
— Но это Хейруд уже объяснил. Видимо, он построил когда-то там другой транстайм…
Еще через три минуты он добавил:
— Черт бы побрал все эти фокусы со временем. А уже у самых ворот бросил сквозь зубы:
— Хейруд должен обучить как минимум одного из моих людей. Я бы не хотел, чтобы он начал диктовать мне какие-то условия после того, как ты отправишься в будущее.
— Но ведь Оуэна не будет здесь только секунду, — возразил Ник.
Только теперь до меня дошло, сколь неблагодарным может быть подобное путешествие во времени — мне там придется немало потрудиться и, возможно, рисковать собственной шкурой, а для них это будет выглядеть лишь как мое отсутствие на четверть секунды. Дуг стиснул зубы и тряхнул головой.
— Все равно прикажу ему обучить одного из моих, — со злостью проговорил он.
Похоже было, что Дуг Саркисян наткнулся на легендарный Предел Терпения. До сих пор подобного не случалось, и я надеялся, что Дуг выйдет из этого столкновения победителем.
* * *
Старт мы назначили на шесть вечера. Без десяти пять я проверил карманы и бросил прощальный взгляд на бар. Пима прижалась ко мне и сказала, уткнувшись лицом в карман моего пиджака:— Я в самом деле не знаю, куда он делся. Сказал, что идет играть…
— Ничего страшного. — Я постарался, чтобы мои слова прозвучали достаточно убедительно. — В конце концов, меня не будет здесь всего полсекунды.
Я поцеловал ее в шею и отодвинулся. В то же мгновение в комнату ворвался Фил:
— А я…
— Подожди! — прервала его Пима. Она явно злилась и искала повода для скандала. — Из-за тебя сержант Кропер лежит в больнице, а ты…
— Так ведь я и был у него! — завопил Фил.
Мы молча посмотрели на него, потом Пима повернулась ко мне. «Ведь малыш не знает, что его отец отправляется в экспедицию в собственную старость», — безмолвно произнес я. «Да, но…» — точно так же ответила она. Я привлек к себе Фила и похлопал его по спине. Второй рукой я обнял Пиму.
— Едешь куда-то? — спросил он.
— Да, но через два часа вернусь.
На улице раздался визг шин. Я поцеловал Пиму и Фила и вышел. На этот раз машину вел Ник. Как только мы выехали из центрального сегмента базы, Саркисян достал из кармана узкий прямоугольный конверт.
— Это специальный документ, не заполненный, с подписью президента, — сказал он и замолчал.
— Что я могу с ним сделать?
— Что хочешь. Он снабжен печатью и подписью главы государства. Подделать его невозможно. Было изготовлено всего тридцать таких листов, у твоего номер третий. Любой комп может проверить подлинность этого документа, все службы и все граждане обязаны оказывать помощь его предъявителю.
— Гм… — пробормотал я, глядя на тонкий конверт.
— Не ворчи, он во многом может помочь. Но он одноразовый — напечатанный текст уже не удалить, и, кроме того, он должен относиться к конкретному лицу.
— Ну, так, может, дашь несколько?
— Кретин. Эти тридцать листов были сделаны больше ста лет назад, а использованы пока что два…
— Не злись, — успокаивающе сказал я. — Я шучу. И спасибо. — Я спрятал конверт в карман.
— Оуэн… черт побери… Мы можем еще чем-нибудь помочь?
— Прежде всего смени тон. Когда ты на меня так смотришь и говоришь дрожащим голосом, у меня начинают трястись поджилки.
— У тебя они только начинают, а у него трясутся все время, — подал голос Ник.
— Я тебя с работы выгоню, — попытался пошутить Дуг, но оценить эту попытку можно было лишь как нечто среднее между «убого» и «жалко».
— Лучше сидите тихо, — предложил я. — Настроение явно не располагает к юмору…
Хейруд и его устройство ждали нас в котловине. Все выглядело точно так же, как и два дня назад: всюду крутились техники, Йолан выжимал из своей тележки максимальную скорость, так что шины на поворотах чуть ли не взвизгивали. С расстояния в полтора десятка метров видно было, как блестят его глаза. Он окинул меня стеклянным взглядом, и я почувствовал себя так, будто он покрыл меня лаком.
— Готов? — он без особого интереса смотрел куда-то над моим плечом.
— В данный момент да, но если приготовления продлятся дольше нескольких минут, то я отсюда сваливаю, — честно признался я.
Он пристально посмотрел на меня и быстро заморгал, словно пытаясь скрыть подступающие к глазам слезы.
— Все будет хорошо, — сказал он совершенно другим тоном. . — Увидишь… — вдруг перешел он на «ты». — Все проверено, все надежно. По крайней мере в той части, что зависела от меня… — тихо закончил он.
Я старался не встречаться с ним взглядом, впрочем, он почти сразу отъехал на своей тележке к пульту управления. Я подошел к Дугу.
— Вы тщательно следили за Йоланом после моего первого визита на Луну? — спросил я.
— Не очень, — признался он. — Не было необходимости. А почему…
— Ничего, ничего, — успокоил я его.
Я подошел к фургону и сел в дверях, глядя на запыхавшихся техников, на мрачно курящего Дуга, на Ника, угрюмо ковыряющего в песке носком ботинка. Я видел, как Дуг поймал Йолана и отчаянно пытался его в чем-то убедить. Я услышал, как Хейруд прошипел: «Или он, или ничего не выйдет!» — и увидел, как Саркисян уходит с его дороги, бросив мрачный взгляд в мою сторону. Когда я докурил вторую сигарету, к машине начали стягиваться вспомогательные бригады. Я вернулся к пульту. Вдоль края ринга двигались четверо техников — двое тащили тяжелые рюкзаки, другие двое наконечниками в форме диполя вели вдоль толстых проводов. Обе пары обошли ринг вокруг, проверили каждый работу друг друга и начали приближаться к нам. Йолан показал им рукой в сторону грузовика. Несколько секунд спустя под открытым небом остались лишь мы четверо. Хейруд развернул свое кресло и посмотрел на меня:
— Как договаривались. Каждые четверо суток. Достаточно встать на этом же месте без пяти шесть. Так?
Я кивнул и пошел к рингу. Подлая капитулянтская мыслишка пыталась завладеть моими двигательными центрами. Я подавил ее, сохранив власть даже над ногами. Пробравшись под проводами, я встал на чисто подметенный камень, над выдолбленной по диагонали ринга канавкой глубиной в десять сантиметров, и обернулся. Пошевелился только Хейруд. Ник и Дуг стояли неподвижно, глядя на меня с угрюмыми физиономиями. Я хотел крикнуть им, чтобы они улыбнулись, но не успел. Провода будто вздрогнули, я почувствовал, как воздух вокруг сгустился и ударил меня мягкой волной со всех сторон. Окружающий меня пейзаж размазался и исчез.
Я почувствовал, словно меня шинкуют на ломтики, начиная с ног. Казалось, все мое тело охватили жесткие повязки. Я хотел поднять руку, чтобы сдвинуть ту, что давила на лицо, но руки будто приклеились к моим бокам. Мне удалось задрать голову вверх, но повязка осталась на месте, продолжая неприятно сдавливать кончик носа. Я с трудом вдохнул, выдох же произошел почти самопроизвольно — обхватывающие тело обручи попросту выдавили содержимое из моих легких. Сразу же вслед за этим повязки сползли, а ломтики, из которых я состоял, начали один за другим подниматься вверх. Если бы кто-то наблюдал за мной со стороны, он бы увидел, как я, словно в мультфильме, растягиваюсь до трех метров, а потом сжимаюсь до одного. У меня перехватило дыхание, и, когда я уже считал, что еще немного, и я потеряю сознание, повязки упали, взгляд наткнулся на стены котловины, а воздух без труда проник в мои измученные легкие. Я пошатнулся и сел на камень. Вокруг никого не было.
Я глубоко вздохнул несколько раз и огляделся по сторонам. Четыре отметки, по которым я, возвращаясь, должен был найти ринг, бледно поблескивали на камне. Канавка, вырытая умышленно небрежно, ничем не отличалась от других, проложенных эрозией. Я встал и сделал несколько шагов. Почувствовав себя несколько лучше, я потер лицо ладонями, стирая с него пот, и слегка привел себя в порядок с помощью носового платка.
Поднявшись на холм, я окинул взглядом окрестности. Пусто. Вернувшись в котловину, я направился к скале с характерной щелью и начал копать землю маленькой пластиковой лопаткой, которую достал из кармана. Через несколько минут я добрался до крышки, а чуть позже мне удалось освободить кнопку. Крышка щелкнула и открылась, разбрасывая в стороны землю. В контейнере сверху лежала фляжка с «Джеком Дэниелсом». Чего-то подобного я ожидал, что отнюдь не уменьшило моей благодарности к Саркисяну. Сунув фляжку в карман, я быстро вынул из контейнера «биффакс», две обоймы и тонкую нить, которую сразу же вставил в шов на левой манжете. Опорожнив контейнер, я нажал другую кнопку, находившуюся внутри, и быстро отошел в сторону. Крышка опустилась. Разровняв землю, я направился к выходу из котловины. Остановившись в тени скалы, я сел на землю, закурил и глотнул из фляжки, вслушиваясь в окружавшую меня тишину. Я пытался по запаху определить время, в котором я оказался, но воздух не содержал в себе никакой информации, или же мой нос ее просто не ощущал. Вытянув вперед правую руку, я внимательно посмотрел на нее — рука слегка дрожала. На ней не было никаких следов от повязок. Болел нос; дотронувшись до него, я убедился, что из него течет тонкая струйка крови. Приложив к носу платок, я закинул назад голову. Две минуты спустя кровотечение прекратилось. Наполовину опорожненную фляжку я спрятал в карман, затушил сигарету и присыпал окурок слоем сухой земли.
Я остановился у выхода из котловины и, не увидев вокруг ни души, двинулся в сторону шоссе. Было уже довольно темно. Ходьба разогревала меня, или скорее наполняла энергией, которую высосал из меня транстайм. Полчаса спустя я увидел дорогу, вернее, бесшумно мчащиеся над землей огни. Машина ехала со скоростью, которую я люблю, — я не успел ни разглядеть автомобиль, ни услышать шум двигателя, огни пронеслись мимо под свист рассекаемого кузовом воздуха. До города было семнадцать километров. В соответствии с планом я должен был пройти их за ночь, но у меня вдруг пропала охота к прогулкам. Я закурил и глотнул из фляжки, решив, что нужно поймать попутную машину.
Добравшись до шоссе, я отыскал на обочине несколько больших камней и пошел в сторону Брайниуотера, оставляя на земле через каждые полтора десятка метров один камень. Пройдя еще метров пятьдесят, я остановился, поднес к глазам фляжку, проверяя уровень ее содержимого — словно произносил тост, — и закурил еще один «голден гейт». Я знал, что, как только я увижу огни, мне придется выбросить сигареты и фляжку, потому и спешил с виски. Оставив еще один глоток, я вслушался в ночь. Было тихо. Над шоссе не чувствовалось запаха смолы или бензина, впрочем, было холодно, и, может быть, поэтому воздух казался мне более чистым и свежим, чем четверть с лишним века назад. Я дотронулся до носа; было немного больно, но кровь уже не шла.
— Смотри не расклейся, когда появится какая-нибудь машина, — предупредил я собственный нос.
Ответ я слушать не стал, так как вдали блеснул свет фар. Я сильно затянулся и бросил окурок на обочину. Туда же полетела пачка сигарет, зажигалка и — мгновение спустя — пустая бутылка. Секундой позже, мысленно себя обругав, я бросился шарить по земле. К счастью, мне удалось быстро все найти. Подняв камень, я вырыл под ним ямку и убрал компрометирующие меня следы. Отряхнув ладони, я вышел на шоссе, надеясь, что водитель не видел моих лихорадочных манипуляций на обочине, и начал махать рукой. Мгновение спустя мне пришлось прикрыть глаза — мощные лучи фар ударили мне в лицо. До меня донесся странный перестук, словно у колес были тонкие деревянные ободья без шин. Возле первого из камней звук несколько изменился, свет фар переместился ближе к середине шоссе. Машина замедлила ход, но скорость меня все еще не устраивала — водитель, похоже, не собирался останавливаться, хотя наверняка уже меня видел. Хорошо, что люди не изменились, язвительно подумал я и, махнув рукой, приятно улыбнулся. Автомобиль миновал меня и явно прибавил ходу. Я опустил руки и сплюнул на шоссе. Почти одновременно завизжали шины, и машина, которой я уже готов был пожелать не слишком удачной езды, остановилась. Вспыхнули мощные задние фары.
Без особой спешки я направился к ней, ожидая, что прямо у меня перед носом она тронется с места и исчезнет, но все оказалось не настолько плохо. Внутри сидел какой-то старик и, прищурившись, разглядывал меня сквозь плотно закрытые окна. Я подошел к машине со стороны, противоположной месту водителя. Подозрительный старичок шевельнул рукой, и стекло опустилось на полсантиметра. Я оперся обеими ладонями о крышу и наклонился, так, чтобы он мог увидеть мое дружелюбное лицо.
— Подвезете меня до ближайшей станции, мотеля или города? — спросил я.
— А что вы тут делаете? В радиусе двадцати километров здесь никто не живет. С базы сбежали?
— Да нет, — усмехнулся я и покачал головой. — С женой поссорился. Я вышел на обочину, а эта идиотка взяла и уехала. Она очень вспыльчивая. Может, она уже едет обратно, у нее это быстро проходит, но я немного устал. Да и холодно становится…
— Через километр есть телефон… — сказал старик, переваривая мой рассказ.
— Да? Ну, тогда нет проблем, — благодарно улыбнулся я. — Спасибо.
— Садитесь.
Щелкнул замок. Я забрался на сиденье и потер онемевшие руки, главным образом потому, что не знал, что делать с дверцей. Уже через секунду я похвалил себя за хитрость — она предупредительно пискнула и закрылась сама. Старик внимательно посмотрел на меня, а затем коснулся рукой руля. Свет погас, и машина тронулась с места. Я взглянул на приборную панель — управление почти как в мое время, почти никаких циферблатов и указателей, вместо них мощная радиостанция и три динамика. Естественно, комп. Машина была прекрасно экранирована от шума двигателя, мотор работал почти бесшумно.
— Я бы вас не взял, — сказал старик, скрестив руки на груди и наклонив голову, чтобы лучше меня видеть. — Но этот фокус словно живьем позаимствован из моей жизни, потому я и помогаю.
— Этот фокус знаком любой супружеской паре — сказал я, почувствовав в собеседнике женоненавистника, сформировавшегося за годы совместной жизни с динамичной половиной.
— Конечно! — обрадовался он. — И кто это только придумал? Моногамия хороша для лебедей! Верно?
— Их тоже жаль, — подыграл я ему.
— Это точно… Вот послушайте…
Я отключился, оставив на посту лицо с искренним взглядом и несколько мышц шеи, отвечавших за кивки головой. Разглядывая водителя, я отметил, что его одежда не слишком отличается от той, которую носили тридцать лет назад. Если бы не автомобиль, я мог бы подумать, что снова оказался в собственном времени. Оторвав на мгновение взгляд от лица старика, я посмотрел на дорогу. Покрытие было чуть светлее асфальта, и его время от времени пересекали перпендикулярно оси дороги разной ширины полосы. Возможно, их предназначением было нарушать монотонность езды, а может быть, в них находились какие-нибудь датчики для управляющих автомобилями компов. Мы проехали четыре таких полосы, прежде чем впереди показались огни Брайниуотера.
— …но можно говорить и говорить, — жаловался старик. — Никто не слушает.
— Ну, вы же знаете, как это бывает — все считают, что добрые советы хороши только для самих советующих. Лишь потом они убеждаются, что это не так.
— Именно! — обрадовался он и окинул огни города неприязненным взглядом — они отбирали у него благодарного слушателя. — Где вы хотите выйти?
— У ближайшего отеля или еще где-нибудь. — Я похлопал себя по пустому карману. — К счастью, у меня есть деньги. Справлюсь…
— Конечно… — сказал он как бы с сожалением. Возможно, в нем зародилась надежда на то, что мы совместными усилиями прикончим наших жен.
Я смотрел вперед, оценивая город. С точки зрения архитектуры он изменился не сильно, и электроэнергии там явно не жалели — город буквально плавал в океане света и, несмотря на вечер и холод, бурлил жизнью. Либо у них отключили телевидение, либо все сошли с ума. У людей был довольный вид, не то что у моих современников, которые мчались… мчатся к телевизорам, лишь изредка проводя немного времени на открытом воздухе. И все равно в необходимости этого их должен убедить любимый диктор.
— Может, здесь. — Я показал старику на площадь по правой стороне. — Вижу там отель… Спасибо вам большое.
— Не за что, — буркнул он и остановил машину.
Я выскочил на тротуар и помахал ему через стекло. Мне отчаянно хотелось курить. И пить, даже просто воды. Горло, казалось, было выстелено слоем сухих запыленных кукурузных стеблей. Я огляделся. В ста метрах от меня водопадом разноцветных огней манил прохожих банк. В мое время такую иллюминацию могли позволить себе разве что второразрядные дискотеки и подозрительные казино. Впрочем, ошеломляющая реклама банка выглядела вполне невинно по сравнению с лавиной картин и разноцветных пятен, летящих буквально под ноги толпы, а иногда чуть ли не выливающихся на подсвеченные тротуары.
Я медленно двинулся в сторону банка. Разглядывая людей, я все больше утверждался в мнении, что попал на какой-то местный праздник, фестиваль колористов, развлекательное ревю или что-то в этом роде. В одежде невозможно было заметить какую-либо тенденцию, чего-то такого, как мода, не существовало — что ни индивидуум, то новая одежда: обнажающая, подчеркивающая, свободная, обтягивающая, длинная, короткая. В подобное разнообразие отлично вписывался и мой костюм, точно так же, как никому не резал бы взгляд бурнус или смокинг.
Добравшись до банка, я шагнул на разноцветную движущуюся дорожку, втягивавшую прохожих внутрь. Здесь было несколько спокойнее. Я присел, чтобы поправить застежку ботинка, и быстро огляделся по сторонам в поисках банкоматов. К счастью, они здесь были. Я облегченно вздохнул и вошел в одну из кабин. Из щели под экраном бесшумно выдвинулась клавиатура. Появился радостный приветственный текст. Я набрал пароль «двадцать три нуля» и с удовольствием обнаружил, что являюсь обладателем двух миллионов долларов. Я потребовал чековую книжку и десять тысяч наличными. Банк выдал мне еще и подарок в виде бумажника, в котором отлично поместились деньги, чеки и авторучка. Тут же рядом с банком я нашел бар, где после двух бурбонов из автомата вновь почувствовал себя человеком. Несколько больше проблем возникло с сигаретами, я не обнаружил среди не слишком обширного ассортимента «Голден гейта», зато «Кэмел» выдержал испытание временем. Мне он не нравился, но лучше хоть так, чем ничего.
С сигаретой во рту, похоже, единственный курящий среди радостной шумной толпы, я начал поиски компьютерного центра. Я безуспешно обошел всю площадь, прежде чем заметил, что через каждые полтора десятка метров на стенах домов имеются информационные табло. Благодаря одному из них я добрался до безлюдного компцентра. Часть оборудования была разбита, и притом, похоже, давно — видимо, этот род услуг не пользовался здесь особым спросом. В конце концов мне удалось найти работающую клавиатуру. Я еще раз воспользовался паролем. Пришлось ждать почти десять минут, прежде чем открылась крышка рядом с щелью для дисков. Бросив взгляд по сторонам, я вытащил матовый пластиковый конверт с пачкой бумаг внутри. Лицензия — почти такая же, со старой фотографией, но из другого материала; водительские права — тоже «старая» фотография, имя и фамилия, остальные данные закодированы в штрих-коде; разрешение на оружие, паспорт, карточка, дающая право на пользование информационными ресурсами полиции. Я спрятал все во внутренний карман пиджака. На меня вдруг навалилась усталость, захотелось немного отдохнуть в маленькой, уютной комнатке, где я мог бы, не боясь угодить в ловушку, познакомиться с окружающим меня миром.
Я вышел наружу и, продираясь сквозь все еще полную энергии толпу, добрался до фасада отеля. Почти ослепнув, я преодолел световую завесу у входа и, удивляясь, что до сих пор еще не вспыхнул живым факелом, направился к стойке портье. Я ожидал возникновения каких-либо проблем и был готов решить их с помощью «биффакса» или пачки банкнот, но хватило улыбки. В комнате я алчно бросил взгляд на терминал компа, но рассудок победил — я достал из кармана маленький флакон с шестью таблетками, проглотил белую и лег в постель.
Как и предполагалось, я проснулся через девять часов, отдохнувший и свежий. Полминуты я смотрел в потолок, вспоминая вчерашний вечер и убеждая себя, что путешествие в будущее — свершившийся факт, а не сновидение.