— Конечно нет, — ответила Садира. — Ты забрал у меня все…
   — У меня тоже денег нет, — сказал Фенеон. — Но сейчас не время заниматься кражей шаров. Если тебе нужен обсидиан, мы купим его где-нибудь по дороге или позаимствуем у какого-нибудь каравана.
   Прежде чем колдунья смогла возразить, Фенеон дал знак Магнусу и Раин.
   — Позаботьтесь о ней, — приказал он, снова устремляясь вперед.
   Вскоре они вышли на небольшую площадь. С одной стороны ее возвышалась гигантская отвесная скала, господствовавшая над Ниобенэем с севера. В скале было высечено не менее полутора десятков дворцов. Они различались размерами и формой и находились на разной высоте над землей. Над ними по самому верху скалы проходила невысокая каменная стена, представлявшая собой оборонительный бастион, защищавший эту часть города.
   Неподалеку от скалы находилась высокая башня. Она была построена в весьма необычном стиле и представляла собой как бы клубок свернувшихся кольцами змей. В ее стенах виднелись сотни окон, которым была придана форма змеиных чешуек разной величины. Все сооружение ярко блестело в лучах солнца. У подножия башни находился вход, сделанный в форме открытой змеиной пасти.
   Изогнутый воздушный переход, высеченный в форме головы змеи, соединял башню с каждым дворцом. Мост протянулся прямо с земли от входа в башню к городской стене, на которой Садира могла лишь с большим трудом различить крошечные фигурки десятка часовых, стоявших на большом расстоянии друг от друга по всей длине стены.
   Фенеон подвел свою маленькую группу к подножию башни. Когда они подошли к пасти каменной змеи, им навстречу вышли два охранника-мула, которые и преградили им путь. Они были вооружены изогнутыми мечами с обсидиановыми клинками и одеты в плащи с гербом в виде черного скорпиона. Хотя они оба были на вид ненамного старше Рикуса, их физическая форма была явно не на высоте, что было заметно по их дряблым телам. По их внешнему виду Садира определила, что это избалованные гладиаторы какого-нибудь аристократа, которые после окончания карьеры на арене служили домашними стражами.
   Фенеон попытался пройти между ними, не обращая на них внимания. Тогда один из охранников выставил вперед руку и столкнул эльфа обратно вниз.
   — Куда это ты направился? — грозно спросил он.
   Фенеон взглянул на мула.
   — У меня есть дело к вашему господину Гайдаре, — ответил эльф. — Но тебя это не касается.
   Оба мула опустили мечи, но не отступили в сторону.
   — Нас никто не предупреждал о вашем появлении, — сказал второй часовой.
   — Это произошло потому, что я не успел известить вашего господина о своем приходе, — ответил Фенеон. Он грубо схватил Садиру за руку и вытолкнул ее вперед. — Я думал, что его, возможно, заинтересует мой товар.
   Легко вошедшая в роль рабыни Садира опустила голову и приняла испуганный вид. Одновременно она позволила себе стрельнуть глазами в сторону охранников, делая вид, что не может устоять перед соблазном полюбоваться их телами.
   Ее безмолвный призыв не остался незамеченным. Оба мула по несколько раз обошли колдунью, рассматривая ее фигуру с разных сторон.
   — У нашего господина странный вкус, — высказался тот из охранников, который был повыше ростом. — И я не уверен, что эта красотка соответствует его стандартам.
   Садира подняла голову и нахмурилась, затем закусила губу, делая вид, что пытается сдержаться и не нагрубить. Как она и надеялась, охранники засмеялись и расступились.
   — Я провожу вас, — сказал тот, который был повыше ростом.
   — Тебе незачем утруждать себя, — ответил Фенеон, начиная подниматься вверх во главе своей группы. — Я уже бывал здесь и знаю, как пройти к вашему господину.
   Когда Садира вошла внутрь башни, ей показалось, что она попала в волшебный колодец. Струившийся со всех сторон зеленый свет заполнял все помещение, превращая пыль, собравшуюся на коже колдуньи, в крохотные драгоценные камни, сверкавшие тысячами ослепительно ярких оттенков цветов.
   Прямо перед ней коридор разделялся на три прохода. Из каждого доносилось явственно ощутимое дуновение горячего ветерка, насыщенное стойким запахом плесени и гниения, перебиваемого приторно-сладким ароматом горящих благовоний.
   Фенеон повел свой отряд в правый коридор, который почти сразу же начал круто подниматься вверх по спирали. По обеим сторонам коридора располагалось множество окон. Когда они совершали очередной виток, их взгляду вместо раскинувшейся внизу площади представала неровная отвесная поверхность гигантской скалы. Время от времени они проходили мимо какого-нибудь из вырубленных в скале дворцов. Проход, соединявший каждый из них с башней, охранялся парой хорошо вооруженных часовых, недружелюбно глядевших на неизвестно откуда взявшихся подозрительных эльфов. Иногда Садире казалось, что она слышит чьи-то шаги, но им ни разу не встретилась ни одна живая душа, за исключением старой женщины с пустой корзиной для фруктов, направлявшейся, видимо, на рынок.
   — Что мы будем делать, когда заберемся на самый верх башни? — спросила отца Садира.
   — Там обычно находятся два царских охранника, — ответил эльф. — Я убью их, и мы переберемся через стену.
   Садира выглянула в ближайшее окно.
   — А что потом? — поинтересовалась она.
   — Все будет зависеть от тебя. Тебе придется снова заняться колдовством, и с его помощью ты переправишь всех нас через стену, как это ты уже однажды сделала, переправив весь наш клан через ущелье, — спокойно пояснил вождь. — Мы исчезнем еще до того, как часовые заметят нас.
   Колдунья от неожиданности остановилась.
   — Нет, я этого не сделаю, — горячо воскликнула она. — В этом случае мне снова придется осквернять землю, а я больше не хочу делать этого.
   — Тебе придется, — возразил Фенеон, продолжая подниматься по пандусу. Это же самый легкий и надежный способ.
   — Почему ты тогда не предупредил меня об этом еще до того, как привести всех нас сюда? — начиная сердиться, громко спросила колдунья.
   Фенеон повернулся к ней.
   — А я и не должен никого ни о чем предупреждать! — рявкнул он. — Вождь здесь я, и ты сделаешь так, как я скажу.
   Он внимательно посмотрел на дочь, видимо ожидая увидеть ее реакцию, потом повернулся и зашагал дальше, дав понять, что больше говорить не о чем.
   Раин взяла Садиру под руку и потащила ее вслед за ним. Вскоре подъем закончился, и проход повернул в направлении северной стороны башни.
   — Оставьте охранников мне, — прошептал Фенеон. — Магнус и Хайар, держите двери открытыми. Раин, наблюдай за Садирой.
   Метров через двадцать коридор начал расширяться и постепенно перешел в квадратный вестибюль. С одной его стороны виднелась поднятая костяная решетка, перегораживавшая короткий проход, ведущий к мосту между башней и городской стеной.
   Как и предсказывал Фенеон, у решетки стояли два часовых. Это были чистокровные представители человеческой расы, одетые в одежды пурпурного цвета. На плечи их были наброшены легкие белые плащи с изображением силопа. В руках они держали короткие копья и щиты — и те и другие сделанные из голубой древесины агафари.
   — Что вы здесь делаете? — грозно спросил один из них.
   Не отвечая, Фенеон продолжал неторопливо приближаться к ним, держа руки на виду, подальше от ножен кинжала. Нисколько не обеспокоенные его приближением, часовые все-таки приняли меры безопасности, нацелив на эльфа острия своих копий.
   — Остановись! Ни шагу дальше, — приказал один из стражей.
   Фенеон остановился прямо перед ними и позволил им приставить наконечники копий к своей груди.
   — Разворачивайся и убирайся…
   Фенеон не дал ему договорить, выбросив вперед свои огромные руки и мгновенно разведя копья в стороны. Прежде чем стражники успели поднять тревогу, он крепко схватил их сзади за шеи. После этого резким движением нагнул сначала голову одного, затем другого и с силой ударил лицом о свои колени. Ниобенэйцы закричали от неожиданности и боли и выронили копья.
   Эльф подтащил обоих противников к стене и начал бить их головами о ее камни, до тех пор пока они оба не потеряли сознание.
   Отшвырнув их на пол, Фенеон знаком приказал всем идти дальше.
   — Как я и обещал, дело оказалось проще простого, — с гордостью произнес он.
   Магнус и Хайар вошли в проход и подобрали копья стражей. Но прежде чем Раин и Садира сумели ступить под решетку, из бокового коридора выбежала ниобенэйская жрица. Бросив быстрый взгляд на бесчувственных стражей, она повернулась в сторону воздушного перехода. Открыв рот, она была уже готова призвать на помощь царскую магию.
   Садира схватила женщину за волосы и дернула ее голову назад, ударив ее одновременно по горлу ребром ладони другой руки. Женщина закричала от боли и издала булькающий звук. Тут же Раин прикончила ее, вонзив свой костяной кинжал прямо ей в сердце.
   — Все обстоит не так просто, как ты думал, — произнесла Садира, качая головой и укоризненно глядя на отца.
   — В конце концов все окончилось не так уж плохо, — ответил Фенеон, направляясь к переходу.
   К тому моменту, когда небольшая группа эльфов подходила к концу моста-перехода, часовые, расставленные вдоль крутого склона, уже спешили к ним. Фенеон выхватил у Магнуса копье и послал его в грудь первого подбегавшего к нему часового. Хайар запустил свое в другого, Приближавшегося с противоположной стороны. Увидев, что у эльфов больше нет копий, остальные выхватили короткие обсидиановые мечи и устремились на врагов.
   — Давай, не тяни, начинай свое колдовство, — потребовал от Садиры Фенеон.
   — Хорошо, сейчас, — ответила колдунья, доставая небольшой деревянный диск из заплечного мешка.
   Фенеон, не обращая внимания на ее слова, поспешно вытащил из ножен кинжал, отобранный у Хайара, и приготовился встретить первого из часовых.
   Раин тем временем отдала свой костяной кинжал Хайару и стала копаться в своем заплечном мешке. Достав из него осколок панциря канка, она тоже стала готовиться к колдовству.
   Садира подошла к стене и, встав на цыпочки, заглянула через нее. В отдалении десятка два рабов поливали царские поля водой из ведер под надзором надсмотрщика-великана с перекинутым через плечо бичом.
   Пока колдунья собирала необходимую для колдовства энергию, к эльфам подбежали атакующие часовые, подбадривающие друг друга громкими криками.
   Фенеон без труда убил своего противника. Эльф увернулся от неуклюжего выпада ниобенэйца, затем вырвал у него из руки меч и вонзил его ему же в грудь. Хайару пришлось гораздо труднее. Он выронил свой кинжал, когда часовой ранил его в предплечье. Но его спас Магнус. Чудовище пришло ему на помощь и сбросило ниобенэйца вниз со скалы.
   Садира подняла диск над кромкой стены, произнеся заклинание. Деревянный кружок выскользнул из ее руки и начал медленно подниматься вверх, постепенно увеличиваясь в размерах.
   — Что это такое? — озабоченно спросил Фенеон.
   — С его помощью мы переберемся через стену, — ответила колдунья.
   Прозвенела тетива лука, и стрела вонзилась в толстую шкуру Магнуса.
   Певец Ветров застонал от боли, но шагнул вперед, закрывая собой остальных.
   — Это нам не подходит. Давай другое заклятие! — распорядился Фенеон, обращаясь к колдунье.
   — Я тебе уже сказала, что больше не стану осквернять землю, решительно ответила Садира, направляя рукой движение диска, продолжавшего увеличиваться в размере. — То, что я делаю, намного опаснее, но я вынуждена пойти на это.
   Еще один часовой произвел выстрел из лука, целясь в кого-нибудь из эльфов. Стрела угодила в камень стены в нескольких сантиметрах от головы колдуньи. Она повернулась в ту сторону, откуда прилетела стрела, и увидела, что на помощь стрелявшему бегут еще несколько стражников.
   Раин воспользовалась случаем, чтобы упрочить свою репутацию начинающей колдуньи. Она подбросила в воздух осколок панциря канка и произнесла магическую формулу. Осколок мгновенно исчез и вместо него появился целый панцирь. Хайар поймал его и постарался прикрыть им от лучников всю группу.
   Ниобенэйцы, находившиеся по обе стороны от эльфов, на мгновение растерялись, потом, бросив бесполезные теперь луки, ринулись на врагов, размахивая холодным оружием, надеясь одолеть их в рукопашном бою.
   — Я думаю, что диск уже достаточно большой, — сказала Садира, приглашая Фенеона подняться на него. К этому моменту диск уже был размером с громадный стол.
   Вождь пристально посмотрел на дочь, но подчинился. За ним последовали Раин, Садира и Хайар, в последний момент отшвырнувший панцирь канка.
   Последним на диск взобрался Магнус, снова занявший позицию своего рода живого щита между эльфами и атакующими ниобенэйцами. Певец Ветров оттолкнул диск от стены и громко запел. В считанные мгновения подул сильный ветер. Он понес диск с его пассажирами-эльфами над царскими полями, покрытыми сочной зеленью, в направлении бесплодных пустошей атхасской пустыни.


14. НОВЫЙ ВОЖДЬ КЛАНА


   В пыльном круге, который был тщательно очищен детьми от камней, стояли друг против друга две женщины-воина. Они сошлись в поединке и теперь стояли, наклонившись вперед и расставив для сохранения равновесия ноги. Их плечи соприкасались, а одна рука крепко охватывала затылок соперницы. Их головы были наголо обриты. На воинах остались только узкие набедренные повязки. Их обнаженные тела лоснились, щедро намазанные специальным маслом. Это масло, отличавшееся резким запахом, добывали из почек растения яра. Обе соперницы тяжело дышали. Было видно, как напрягались прекрасно развитые мышцы их длинных ног, когда соперницы в очередной раз пытались сдвинуть друг друга с места, чтобы провести какой-нибудь прием.
   Остальные члены клана Бродяг Песков наблюдали за схваткой. Взрослые всячески подбадривали ту из соперниц, на которую сделали ставку, в то время как дети, подражая взрослым, устроили на более или менее ровном пятачке каменистой земли по соседству свое шумное соревнование. Магнус лежал на животе с противоположной стороны круга. Его израненная спина была намазана каким-то отвратительно пахнущим бальзамом. Эльфы заверили его, что это поможет ему залечить многочисленные раны от стрел ниобенэйцев.
   Однако, судя по отсутствующему выражению лица и тоскливому взгляду, можно было сделать вывод, что бальзам действовал на Певца Ветров прежде всего усыпляюще.
   Около Магнуса на огромном валуне сидел Фенеон с большой фляжкой броя в руке. На его лице застыло выражение крайнего недовольства. Его запавшие жемчужно-серые глаза светились сердитым блеском. Он не переставая грыз ногти, казалось, не замечая, что откусывает заодно и кусочки кожи.
   Пока Садира наблюдала за отцом, та из соперниц, которая была повыше, сумела просунуть свободную руку вперед и схватиться за талию соперницы.
   Затем она резко повернулась, не порывая контакта с плечами соперницы.
   — Отлично, Катза! — заорали Хайар и его друзья. — Покончи с ней!
   Лицо Катзы покрывала сеть морщин. У нее отсутствовал кончик одного из заостренных ушей. Она оторвала соперницу от земли и, присев, рывком перебросила ее на спину. Затем молниеносным поворотом плеч она завершила бросок, придав беспомощному телу соперницы необходимое ускорение. Та полетела на землю головой вперед. Соперница, которая была на голову ниже и наполовину легче, выбросила вперед руки, чтобы задержать падение и смягчить удар о землю. В какой-то момент Садире показалось, что она упадет на спину. Но в самую последнюю секунду она сумела извернуться.
   Приземлившись внутри круга, она развернулась на сто восемьдесят градусов и вызывающе посмотрела на соперницу своими сверкающими черными глазами.
   — Превосходно, Грисси! — возбужденно закричала Раин. — Забрось эту кривоногую шлюху в кусты!
   Катза с ненавистью взглянула на Раин. Назвать чистокровную женщину-эльфа кривоногой было ужасающим оскорблением. Тот, кто говорил так, откровенно намекал, что она медлительная, некрасивая и не может находиться рядом с другими членами клана.
   — После нее я разберусь и с тобой, защитница тулков! — злобно проворчала она.
   — Как же ты собираешься бороться со сломанной ногой? — спросила Грисси, мотнувшись вперед.
   Хотя целью Фенеона было отметить благополучное бегство клана из Ниобенэя, отнюдь не все члены клана пребывали в праздничном настроении.
   Если вождь надеялся, что участие в празднике еще больше сплотит воинов клана, то он серьезно просчитался, так как не представлял себе, что будет происходить на самом деле. С самого первого поединка выяснилось, что соревнуются не сами участники, а Раин и Хайар, поддерживаемые своими сторонниками. И с каждым последующим поединком борьба между Раин и Хайаром становилась все ожесточеннее. Остальные же члены клана, не являвшиеся их приверженцами, делали ставки не на борцов, а на то, какая из группировок одержит победу по итогам дня.
   Между тем прерванный на время поединок возобновился и далее проходил уже с гораздо большим ожесточением с обеих сторон.
   Когда Грисси снова приблизилась к центру круга, Катза неожиданно отскочила в сторону и нанесла ей мощный удар ногой. Удар пришелся прямо в лицо сопернице, причем большой палец ноги задел ее глаз. У Грисси подогнулись колени, и она пошатнулась, с трудом удержавшись на ногах. Она так и осталась стоять, пошатываясь и прикрывая глаз рукой. Зрители дружно ахнули от изумления. Даже Фенеон переменился в лице, но никто не возмутился столь явным нарушением правил.
   Катза шагнула вперед, самодовольно улыбаясь. Она собиралась захватить руку своей соперницы, чтобы провести прием и швырнуть ее на землю. Грисси позволила ей захватить свою руку, видимо все еще сосредоточиваясь на том, чтобы не упасть. Потом Катза потянула ошеломленную соперницу на себя, готовясь провести решающий бросок.
   И тут Грисси ожила. Она вырвала руку, захваченную Катзой. Рывок оказался настолько силен, что застигнутая врасплох соперница не устояла на ногах и по инерции подалась вперед. Лицо ее оказалось буквально в нескольких сантиметрах от лица Грисси, которая с размаху ударила лбом прямо по носу Катзы, сломав ей переносицу. Из обеих ноздрей Катзы хлынула кровь.
   Катза закрыла лицо руками, теряя сознание от боли. Теперь наступила очередь Грисси торжествовать. Она сжала шею соперницы согнутой в локте рукой, затем нагнулась и просунула вторую руку между ног соперницы.
   Взвалив ее на плечи, она рывком встала и выбросила Катзу из круга.
   Несколько сторонников Хайара едва успели отпрыгнуть в сторону, когда амазонка пролетела мимо и врезалась в груду камней.
   — Я победила, — устало произнесла Грисси, не побеспокоившись даже посмотреть, что стало с ее соперницей. Глаз ее налился кровью, вокруг него появилась краснота и припухлость, но, по-видимому, он остался невредим. Кто следующий?
   Молодой эльф, стоявший рядом с Хайаром, начал раздеваться.
   — Твои трюки не обманут меня, — сказал он, сбрасывая бурнус на землю. Побрейте мне голову!
   Пока друзья юноши готовили его к поединку, эльфы взволнованными голосами подводили итоги и заключали новые пари. Двое старших детей Катзы оттащили ее к семейной палатке, чтобы она смогла хотя бы чуть-чуть прийти в себя. Для остальных она больше не представляла никакого интереса. Эльфы с нетерпением ожидали начала следующего поединка.
   Женщина с зелеными глазами, которая пыталась помочь Садире во время ее бегства с Рынка Эльфов, подошла к ней. Садира уже знала, что женщину зовут Мередид, так как после воссоединения с кланом колдунья первым делом отыскала ее, чтобы поблагодарить за помощь.
   По лицу Мередид блуждала притворная улыбка. У нее был длинный раздвоенный подбородок и копна каштановых волос, закрывавших кончики заостренных ушей. Она явно была на сносях, и Садира искренне удивилась тому, откуда у нее взялись силы выдержать долгое и тяжелое бегство из Ниобенэя.
   — Я заметила, что у тебя нет ножа, — заискивающе произнесла Мередид.
   Она запустила руку под бурнус и вытащила длинный кинжал с костяным лезвием. Его резная рукоять цвета слоновой кости была выполнена в форме двух змей, которые переплелись кольцами, причем их головы образовывали нечто вроде головки на конце клинка. — Я подобрала его в Ниобенэе. Что скажешь? Может быть, он пригодится тебе?
   Но ее предложение никак нельзя было назвать великодушным. Еще до начала соревнований по борьбе Фенеон раскрыл инкогнито Садиры и, назвав ее настоящее имя, официально объявил ее членом клана Бродяг Песков. Все сделали вид, что понимают, какую великую честь оказывает ей Фенеон, но колдунья прекрасно знала, что на самом деле стоит за этим. Объявляя о ее принятии в члены клана, Фенеон, как его вождь, пытался внедрить в ее сознание чувство долга перед кланом, что позволило бы ему в будущем с большей легкостью манипулировать ею и утверждать над нею свое главенство.
   Хотя с момента ее официального признания в качестве дочери вождя и члена клана времени прошло всего ничего, девушка успела получить множество подарков, включая такие ценные, как новехонькая накидка, которая сейчас закрывала ее плечи, и сандалии из мягкой кожи. Сначала она не могла понять, чем была вызвана столь необычная щедрость обычно прижимистых эльфов, но быстро раскусила «великодушных» дарителей. За каждым подарком стояло явное желание дарителя заручиться ее благосклонностью и поддержкой на случай, если им в будущем придется обратиться с просьбой к ее отцу как вождю клана.
   — Твой кинжал действительно мне пригодится, — согласилась Садира. — А что бы ты хотела взамен?
   Улыбка на лице Мередид стала более искренней.
   — Ты слышала о Кикуне, даеге Есилк? — робко спросила она.
   Колдунья утвердительно кивнула. Так звали красивого мужчину из другого клана, который был тяжело ранен во время схватки с Бродягами Песков. Есилк подобрала его, положила на носилки, и его унесли с поля боя. Она вылечила его, и он стал ее рабом.
   — А почему он тебя интересует? — недоумевающе спросила колдунья.
   Мередид положила руку на свой огромный живот.
   — Для моего будущего ребенка было бы гораздо лучше, если бы его отец стал Бродягой Песков, — пояснила она. Со злобным выражением на лице Мередид бросила взгляд в сторону женщины с необычными желтовато-коричневыми волосами, точеной фигурой и пухлыми губами. Объект ее злобы находился рядом с Хайаром, брея голову молодому воину, вознамерившемуся бросить вызов Грисси. — В противном случае, если ребенок будет похож на своего отца, Есилк сможет претендовать на него как на свою собственность. Очень может быть, что она поступит именно так, когда мы окажемся в каком-нибудь городе, где есть рынок рабов.
   — Если я смогу добиться своего, ни один ребенок не будет больше продан в рабство, — сказала Садира, принимая кинжал из рук Мередид.
   Когда она вкладывала свое новое оружие в ножны, появился Сайн, старший сын Катзы. Он вернулся от матери, притащив бурдюк с броем. Пробившись сквозь толпу, он прошел мимо лежащего на носилках Магнуса и предложил популярный у эльфов напиток из перебродившего меда канка Фенеону.
   — У моей матери оказалась сломана рука. Поэтому я прошу, чтобы Грисси в своем следующем поединке сражалась с одной рукой, привязанной к телу, обратился он к вождю, не позаботившись даже прибегнуть к общепринятой в таких случаях уловке сделать вид, что его подарок ни в коем разе не является взяткой.
   Фенеон взял бурдюк, едва взглянув на юношу, и поставил его рядом с собой, затем бегло оглядел толпу возбужденных зрителей, желая, видимо, выяснить их настроение.
   Как и предвидела Садира, сторонники Хайара с удовольствием поддержали предложение сына Катзы, в то время как приверженцы Раин активно возражали против него. К тому же нетерпение Сайна стоило ему потери голосов большинства эльфов, которые занимали нейтральную позицию в конфликте между детьми вождя. Озлобленные тем, что он не удосужился купить их поддержку с помощью подарков или обещаний, они тоже выступили против его предложения.
   Некоторые из них даже пошли дальше, потребовав, чтобы именно соперник Грисси боролся с привязанной к телу рукой.
   Суммировав мнение членов клана, Фенеон повернулся к юноше.
   — Ты сам слышал мнение клана, — безмятежно произнес он. Хотя у него уже слегка заплетался язык, Фенеон наполнил свою фляжку броем из бурдюка, принесенного Сайном. — Спасибо за брой.
   Сайн сделал легкое движение кистью руки, и из рукава его бурнуса словно по волшебству выскользнула серебряная монета. Держа ее перед глазами вождя, юноша проговорил:
   — Я не спрашивал мнение клана, я спрашивал твое.
   Вождь стрельнул глазами в сторону серебряной монеты, затем протянул к ней руку.
   — Это моя монета? — негромко спросил он.
   — Теперь твоя, — ответил юноша, опуская ее в протянутую руку. Он так и остался стоять перед Фенеоном, пока тот о чем-то размышлял, поглаживая монету своими длинными пальцами.
   Наконец Фенеон изрек:
   — Грисси будет бороться с одной рукой, привязанной к телу.
   Огласив свой вердикт, он снова оглядел толпу зрителей.
   Неодобрительный шепот пробежал по толпе, но вождь быстро заставил всех смолкнуть, сурово посмотрев на недовольных. Насколько могла судить Садира, которая еще не совсем разбиралась в нюансах внутриклановой политики, большая часть вождей кланов не чуралась взяток, но взятки они обычно брали под всяческими благовидными предлогами. Ее же отец не прикрывался даже ими, всецело полагаясь на политику «сильной руки», в корне пресекая недовольство со стороны своих воинов.