Брат Ворон, оскалив гнилые зубы, просто подмигнул ему.
Роун выслушал их пожелания, всех поблагодарил, потом, извинившись, сказал, что ему надо возвращаться к исполнению своих обязанностей.
– Картошечки поесть не хочешь? – подскочил к нему Поваренок.
– Нет, спасибо, я сейчас не ем. Мне надо поститься.
– Картошечка – пальчики оближешь. На углях запекал.
Тон Поваренка был дружеским, но Роун понял, что он чем-то озабочен.
– У тебя что-то случилось, Поваренок?
– Теперь, мне кажется, ты счастлив.
– Да, счастлив.
– А ты понимаешь, что, как только станешь членом Братства и узнаешь его секреты, путь обратно для тебя будет закрыт? Друзья никогда не дадут тебе уйти. Это – навсегда.
– Ничто не вечно.
– Да как сказать… Одни приходят, другие уходят…
– О чем это ты?
Губы Поваренка растянулись в вымученной улыбке.
– Не бери в голову, это просто слова из какого-то стишка. – Он протянул руку, чтобы обменяться с Роуном рукопожатием. – Поздравляю тебя. Ты это заслужил.
В неестественной улыбке Поваренка было что-то настораживающее, и пока Роун пытался понять, что кроется за этими словами, тот, понурив голову, заковылял прочь. Брат Ворон открыто наблюдал за ними из рощицы неподалеку. Что он надеялся увидеть? Роун уже собрался было пойти и выяснить отношения, но тут к нему подошли несколько братьев, чтобы поздравить его с посвящением.
Когда с востока стала всходить огромная луна, Роун работал с братом Аспидом в кузнице. Там ковали оружие и всякие инструменты. Роун держал в кузнечных щипцах кусок раскаленного докрасна металла, а брат Аспид бил его молотом, расплющивая и придавая форму лопаты. Когда работа была закончена, брат Аспид с озабоченным видом повернулся к Роуну.
– Тебя что-то тревожит…
– Я слышал, как кто-то из братьев говорил, что после того, как я соглашусь начать инициацию… – Роун тщательно подбирал слова.
Брат Аспид отхлебнул воды из фляги и протянул ее Роуну.
– Все очень рады, что ты решил стать одним из нас.
– Что значит: «Одни приходят, другие уходят»?
– Это строка из текста нашего основного учения. Первым посвященным был Друг. В одном из последних его испытаний ему надо было сразить быка. Мы произносим эти слова – «Одни приходят, другие уходят» – как благословение новому посвященному.
– Сдается мне, на благословение они не похожи.
– Это, наверное, потому, что слова вырваны из контекста.
– Может быть, – ответил Роун, решив больше к этой теме не возвращаться.
– Тебе нечего опасаться, Роун из Негасимого Света.
Но впервые слова брата Аспида его не убедили.
– Настало время первого испытания в ходе твоей инициации, Роун.
Он взял кусок ткани и наложил повязку Роуну на глаза. Дрожащего, ничего не видящего и совершенно не ориентирующегося мальчика брат Жало вывел из шатра на прохладный воздух. Роун шел вперед с вытянутыми перед собой руками, босой, иногда спотыкаясь о выбоины и колдобины. Через какое-то время он услышал шум воды и понял, что они подошли к ручью. Шум усиливался, значит, они двигались в направлении горы, с которой стекал ручей.
Со временем шум превратился в мощный рокот, перекрывая который прозвучал голос брата Жало:
– Сначала мир был ничем… Потом раскололась огромная каменная глыба и родился Друг… Он поднял завесу тьмы, и стало можно видеть…
В этот момент с глаз спала ткань, и Роун чуть не ослеп от сияния восходящего солнца. Он повернулся и увидел, что позади стоят все семьдесят пять братьев. Водопад, дававший начало ручью, срывался с утеса, находившегося совсем рядом. К обеим рукам Роуна привязали веревки, концы которых держали братья. Они подвели его к водопаду, потом потянули за веревки, широко раскинув ему руки, и толкнули его в мощные струи потока. Перед тем как уйти под воду, Роун изловчился вдохнуть полной грудью. Вода обрушивалась ему на голову и плечи, но он не сгибался под ее напором. Проходили минута за минутой, но Роун сдерживал дыхание и заставлял себя не поддаваться панике. В конце концов от недостатка воздуха у него закружилась голова, и мощные струи падавшей сверху воды сбили его с ног. Внезапно натяжение веревок ослабло, и он упал на колени. Напрягая последние силы, он высунулся из-под воды и стал судорожно дышать.
Братья развязали ему руки. Святой склонился над ним, держа в руках длинный сверкающий меч.
– Любовь его озарит мир, – сказал Пророк, – а клинок его освободит!
Святой вытянул левую руку, покрытую белыми шрамами, и сделал еще один надрез между двумя из них, из раны пошла кровь. Потом взял мокрую руку Роуна, сделал на ней такой же надрез и поднес к нему свою руку так, чтобы капавшая из надреза кровь смешалась с кровью Роуна.
– Мы – братья! Навеки. Все хором повторили:
– Братья. Навеки.
Каждый брат один за другим прижимал свою руку к руке Роуна – шрам к его открытой ране, и говорил: «Мы – братья».
Когда это сделали все семьдесят пять мужчин, Святой вручил Роуну меч.
– Его клинок освободит мир. Мы служим Другу. Ему вторили семьдесят пять голосов:
– Его клинок освободит мир. Мы служим Другу. Роун почувствовал, как его поднимают десять рук, а Пятеро стояли кругом и взирали на происходящее, улыбаясь.
Святой пристально смотрел прямо в глаза Роуна.
– Друг приветствует тебя.
– Добро пожаловать! – подбадривая его, кричали все.
Никогда еще никто так не чествовал Роуна.
«ОНИ ХОТЯТ, ЧТОБЫ ТЫ ПОЧУВСТВОВАЛ СВОЮ СИЛУ».
Он ощутил ни с чем не сравнимый головокружительный восторг.
«ОНИ ХОТЯТ, ЧТОБ ТЫ ПРОНИКСЯ ИХ ЛЮБОВЬЮ».
Братья пожимали ему руку, похлопывали по спине, обнимали его, а Роун светился восторгом и счастьем.
«А САМ ТЫ ЧТО ЧУВСТВУЕШЬ? НЕУЖЕЛИ ЭТО ВСЕ НЕ СОН?»
Роун увидел сидевшую на берегу крысу из своих видений.
«КТО ЭТОТ ДРУГ? КТО ЭТИ БРАТЬЯ?»
Роун взглянул на своих новых братьев. На берегу увидел Поваренка, который ревниво за ним наблюдал и улыбался через силу. Ворон по обыкновению скалил зубы, пристально разглядывая тело Роуна, как будто соображая, куда лучше всадить нож. Святой – гордый и ликующий – был преисполнен таинственной значительностью.
Действительно, хотя Роун и пробыл здесь довольно долго, он почти ничего не знал об этих людях.
«НЕТ, НИЧЕГО-ТО ТЫ НЕ ЗНАЕШЬ».
Обратно братья несли Роуна вдоль ручья на плечах. Восторг его стихал. Все их поздравления и приветствия казались ему теперь никчемными. Они вошли в шатер для трапез, чтобы отпраздновать это событие печеными яйцами, свежими соками и мясными блюдами. Все это время Роун улыбался и кивал братьям, отвечая на поздравления и пожелания. Но угощение показалось ему пресным.
ЗЛАТОКУДРАЯ ЖЕНЩИНА
Нам надо поговорить. Роун решил сбросить завесу тайны с невнятных замечаний Поваренка и выяснить, почему тот темнит.
– О чем? – пробормотал Поваренок, делая вид, что всецело поглощен нарезкой капусты для супа.
– Что ты имел в виду, когда сказал: «Одни приходят, другие уходят»?
– Это благословение такое, – парнишка попытался отвязаться от Роуна. – Так говорят всем новообращенным.
Услышав звук мотоцикла, Поваренок взял свой кочан капусты и ушел в шатер.
Двигатель мотоцикла продолжал работать на холостых оборотах. Святой махнул Роуну рукой, приглашая его подойти.
– У тебя что, с этим парнем какие-то дела? – спросил Святой.
– Да нет, ничего особенного, – ответил Роун.
– Ну и ладно. Тогда я хочу показать тебе кое-что особенное.
Роун сел на заднее сиденье, и они понеслись вниз по дороге, которая вывела их на плодородную равнину. Они проезжали мимо земель, на которых работали упитанные фермеры. Люди им улыбались и махали Святому руками. Он отвечал им, тоже поднимая руку в знак приветствия.
– Вон, видишь? – прокричал Святой, перекрывая вой ветра.
Он указал на большой участок земли, засеянный растениями, о которых Роун рассказывал брату Аспиду.
– Благодаря тебе мы восстановим все эти земли!
Роун смотрел на поля с чувством радостного удовлетворения. Фермеры сажали те растения, описания которых он нашел в книге по восстановлению плодородия земель. Его отец мог бы им гордиться.
Роун выслушал их пожелания, всех поблагодарил, потом, извинившись, сказал, что ему надо возвращаться к исполнению своих обязанностей.
* * *
Стоял полдень дня полнолуния, и Роуну не терпелось заняться рисованием песком. Рисунок был уже наполовину закончен, и центральный образ обрел полную четкость. На нем был изображен Друг с горящими глазами и могучими руками. Была видна и голова быка, рогами упиравшегося в тело Друга. Трудно было себе представить, что этот замечательный рисунок сделан на камне песчинками. Искусство художников было поразительным. Роун не мог дождаться, когда картина будет закончена.– Картошечки поесть не хочешь? – подскочил к нему Поваренок.
– Нет, спасибо, я сейчас не ем. Мне надо поститься.
– Картошечка – пальчики оближешь. На углях запекал.
Тон Поваренка был дружеским, но Роун понял, что он чем-то озабочен.
– У тебя что-то случилось, Поваренок?
– Теперь, мне кажется, ты счастлив.
– Да, счастлив.
– А ты понимаешь, что, как только станешь членом Братства и узнаешь его секреты, путь обратно для тебя будет закрыт? Друзья никогда не дадут тебе уйти. Это – навсегда.
– Ничто не вечно.
– Да как сказать… Одни приходят, другие уходят…
– О чем это ты?
Губы Поваренка растянулись в вымученной улыбке.
– Не бери в голову, это просто слова из какого-то стишка. – Он протянул руку, чтобы обменяться с Роуном рукопожатием. – Поздравляю тебя. Ты это заслужил.
В неестественной улыбке Поваренка было что-то настораживающее, и пока Роун пытался понять, что кроется за этими словами, тот, понурив голову, заковылял прочь. Брат Ворон открыто наблюдал за ними из рощицы неподалеку. Что он надеялся увидеть? Роун уже собрался было пойти и выяснить отношения, но тут к нему подошли несколько братьев, чтобы поздравить его с посвящением.
Когда с востока стала всходить огромная луна, Роун работал с братом Аспидом в кузнице. Там ковали оружие и всякие инструменты. Роун держал в кузнечных щипцах кусок раскаленного докрасна металла, а брат Аспид бил его молотом, расплющивая и придавая форму лопаты. Когда работа была закончена, брат Аспид с озабоченным видом повернулся к Роуну.
– Тебя что-то тревожит…
– Я слышал, как кто-то из братьев говорил, что после того, как я соглашусь начать инициацию… – Роун тщательно подбирал слова.
Брат Аспид отхлебнул воды из фляги и протянул ее Роуну.
– Все очень рады, что ты решил стать одним из нас.
– Что значит: «Одни приходят, другие уходят»?
– Это строка из текста нашего основного учения. Первым посвященным был Друг. В одном из последних его испытаний ему надо было сразить быка. Мы произносим эти слова – «Одни приходят, другие уходят» – как благословение новому посвященному.
– Сдается мне, на благословение они не похожи.
– Это, наверное, потому, что слова вырваны из контекста.
– Может быть, – ответил Роун, решив больше к этой теме не возвращаться.
– Тебе нечего опасаться, Роун из Негасимого Света.
Но впервые слова брата Аспида его не убедили.
* * *
Незадолго до рассвета Роун почувствовал, что его кто-то тормошит. Он с трудом раскрыл глаза и в ореоле света неяркого фонаря увидел расплывшееся в улыбке лицо брата Жало.– Настало время первого испытания в ходе твоей инициации, Роун.
Он взял кусок ткани и наложил повязку Роуну на глаза. Дрожащего, ничего не видящего и совершенно не ориентирующегося мальчика брат Жало вывел из шатра на прохладный воздух. Роун шел вперед с вытянутыми перед собой руками, босой, иногда спотыкаясь о выбоины и колдобины. Через какое-то время он услышал шум воды и понял, что они подошли к ручью. Шум усиливался, значит, они двигались в направлении горы, с которой стекал ручей.
Со временем шум превратился в мощный рокот, перекрывая который прозвучал голос брата Жало:
– Сначала мир был ничем… Потом раскололась огромная каменная глыба и родился Друг… Он поднял завесу тьмы, и стало можно видеть…
В этот момент с глаз спала ткань, и Роун чуть не ослеп от сияния восходящего солнца. Он повернулся и увидел, что позади стоят все семьдесят пять братьев. Водопад, дававший начало ручью, срывался с утеса, находившегося совсем рядом. К обеим рукам Роуна привязали веревки, концы которых держали братья. Они подвели его к водопаду, потом потянули за веревки, широко раскинув ему руки, и толкнули его в мощные струи потока. Перед тем как уйти под воду, Роун изловчился вдохнуть полной грудью. Вода обрушивалась ему на голову и плечи, но он не сгибался под ее напором. Проходили минута за минутой, но Роун сдерживал дыхание и заставлял себя не поддаваться панике. В конце концов от недостатка воздуха у него закружилась голова, и мощные струи падавшей сверху воды сбили его с ног. Внезапно натяжение веревок ослабло, и он упал на колени. Напрягая последние силы, он высунулся из-под воды и стал судорожно дышать.
Братья развязали ему руки. Святой склонился над ним, держа в руках длинный сверкающий меч.
– Любовь его озарит мир, – сказал Пророк, – а клинок его освободит!
Святой вытянул левую руку, покрытую белыми шрамами, и сделал еще один надрез между двумя из них, из раны пошла кровь. Потом взял мокрую руку Роуна, сделал на ней такой же надрез и поднес к нему свою руку так, чтобы капавшая из надреза кровь смешалась с кровью Роуна.
– Мы – братья! Навеки. Все хором повторили:
– Братья. Навеки.
Каждый брат один за другим прижимал свою руку к руке Роуна – шрам к его открытой ране, и говорил: «Мы – братья».
Когда это сделали все семьдесят пять мужчин, Святой вручил Роуну меч.
– Его клинок освободит мир. Мы служим Другу. Ему вторили семьдесят пять голосов:
– Его клинок освободит мир. Мы служим Другу. Роун почувствовал, как его поднимают десять рук, а Пятеро стояли кругом и взирали на происходящее, улыбаясь.
Святой пристально смотрел прямо в глаза Роуна.
– Друг приветствует тебя.
– Добро пожаловать! – подбадривая его, кричали все.
Никогда еще никто так не чествовал Роуна.
«ОНИ ХОТЯТ, ЧТОБЫ ТЫ ПОЧУВСТВОВАЛ СВОЮ СИЛУ».
Он ощутил ни с чем не сравнимый головокружительный восторг.
«ОНИ ХОТЯТ, ЧТОБ ТЫ ПРОНИКСЯ ИХ ЛЮБОВЬЮ».
Братья пожимали ему руку, похлопывали по спине, обнимали его, а Роун светился восторгом и счастьем.
«А САМ ТЫ ЧТО ЧУВСТВУЕШЬ? НЕУЖЕЛИ ЭТО ВСЕ НЕ СОН?»
Роун увидел сидевшую на берегу крысу из своих видений.
«КТО ЭТОТ ДРУГ? КТО ЭТИ БРАТЬЯ?»
Роун взглянул на своих новых братьев. На берегу увидел Поваренка, который ревниво за ним наблюдал и улыбался через силу. Ворон по обыкновению скалил зубы, пристально разглядывая тело Роуна, как будто соображая, куда лучше всадить нож. Святой – гордый и ликующий – был преисполнен таинственной значительностью.
Действительно, хотя Роун и пробыл здесь довольно долго, он почти ничего не знал об этих людях.
«НЕТ, НИЧЕГО-ТО ТЫ НЕ ЗНАЕШЬ».
Обратно братья несли Роуна вдоль ручья на плечах. Восторг его стихал. Все их поздравления и приветствия казались ему теперь никчемными. Они вошли в шатер для трапез, чтобы отпраздновать это событие печеными яйцами, свежими соками и мясными блюдами. Все это время Роун улыбался и кивал братьям, отвечая на поздравления и пожелания. Но угощение показалось ему пресным.
ЗЛАТОКУДРАЯ ЖЕНЩИНА
ПРОИСХОЖДЕНИЕ ПРОРОКА
ОКУТАНО ГЛУБОКОЙ ТАЙНОЙ –
ОН В МИР ПРИШЕЛ НАШ НЕ СЛУЧАЙНО.
ЕГО НЕ ЖЕНЩИНА РОЖАЛА –
ЛЬДА ХОЛОД С ПЛАМЕНЕМ СМЕШАЛО,
И ОН ВОЗНИК В МГНОВЕНЬЕ ОКА.
ЛЕД ЗАКАЛИЛ В НЕМ КРЕПОСТЬ СТАЛИ,
ЧТОБЫ ВРАГИ ВСЕ В БИТВАХ ПАЛИ.
А ПЛАМЯ ОН ВДОХНУЛ В РАБОВ,
ОСВОБОЖДЕННЫХ ИЗ ОКОВ.
ИСТОРИЯ ДРУГА В ИЗЛОЖЕНИИ ОРИНА
Нам надо поговорить. Роун решил сбросить завесу тайны с невнятных замечаний Поваренка и выяснить, почему тот темнит.
– О чем? – пробормотал Поваренок, делая вид, что всецело поглощен нарезкой капусты для супа.
– Что ты имел в виду, когда сказал: «Одни приходят, другие уходят»?
– Это благословение такое, – парнишка попытался отвязаться от Роуна. – Так говорят всем новообращенным.
Услышав звук мотоцикла, Поваренок взял свой кочан капусты и ушел в шатер.
Двигатель мотоцикла продолжал работать на холостых оборотах. Святой махнул Роуну рукой, приглашая его подойти.
– У тебя что, с этим парнем какие-то дела? – спросил Святой.
– Да нет, ничего особенного, – ответил Роун.
– Ну и ладно. Тогда я хочу показать тебе кое-что особенное.
Роун сел на заднее сиденье, и они понеслись вниз по дороге, которая вывела их на плодородную равнину. Они проезжали мимо земель, на которых работали упитанные фермеры. Люди им улыбались и махали Святому руками. Он отвечал им, тоже поднимая руку в знак приветствия.
– Вон, видишь? – прокричал Святой, перекрывая вой ветра.
Он указал на большой участок земли, засеянный растениями, о которых Роун рассказывал брату Аспиду.
– Благодаря тебе мы восстановим все эти земли!
Роун смотрел на поля с чувством радостного удовлетворения. Фермеры сажали те растения, описания которых он нашел в книге по восстановлению плодородия земель. Его отец мог бы им гордиться.
* * *
Святой тем временем ехал все дальше и наконец затормозил перед воротами селения. Окружавшие его стены были укреплены странно расплющенными металлическими бочками, частями старых автомобилей и листовым железом. На дозорной вышке стояла женщина с рыжими длинными распущенными волосами. Она заметила их и широко улыбнулась, а потом засунула в рот пальцы и пронзительно свистнула. Ворота распахнулись, и Святой с Роуном въехали в поселок.Конец бесплатного ознакомительного фрагмента