Страница:
Земледелие на этом этапе становится одной из основных отраслей хозяйства. В конце второго тысячелетия до нашей эры в Приморье и Приамурье, возможно, появляется и плуг. Земледелие сыграло большую роль в дальнейшем прогрессивном развитии материальной культуры дальневосточных племен. Высокий уровень хозяйства и культуры племен Приамурья и Приморья способствовал тому, что на этой территории уже в конце второго - начале первого тысячелетия до нашей эры появилось железо, которое быстро вытеснило все другие материалы для изготовления орудий труда и вооружения,
Последним пунктом нашего маршрута в 1961 году был остров Урильский. Уже заканчивался сентябрь, начались запоздалые осенние дожди. Каждый вечер мы намечали марш-бросок, но на следующий день находили что-нибудь новое и интересное и поэтому продвигались вперед очень медленно.
Лишь в начале октября мы добрались до села Новопокровка и речки Урил, в устье которой и находился остров - конечный пункт намеченного на этот год маршрута. Почти 60 лет назад здесь впервые побывал местный краевед Алексей Яковлевич Гуров и собрал великолепную коллекцию каменных орудий.
Прежде всего нас поразил контраст между северным и южным берегами острова. Северный берег угнетал мрачностью, сыростью и какой-то первозданной дикостью. На южном же берегу нам открылись прекрасный песчаный пляж, залитый солнцем, высокий яр, с которого свешивались толстые липы и березы, обвитые лианами лимонника. Рядом росли виноград и маньчжурский орех. Холодный ветер с севера задерживался сплошной стеной леса и не достигал южного берега. Здесь был своеобразный микроклимат.
Первые же минуты пребывания на острове доставили нам и радость и огорчение. Всюду на прибрежной отмели лежали десятки превосходно обработанных каменных наконечников стрел и копий, ножей. Во время наводнений Амур размывал берега, а вместе с ними и древние жилища. Но значительная часть поселения была уничтожена во время разливов. Сколько интересного, может быть, уже невосполнимого смыто водами Амура!
На острове люди селились несколько раз. Первыми пришли сюда племена каменного века. Потом остров заселялся, возможно неоднократно, людьми, знавшими уже железо.
В большом жилище, раскопанном нами, мы нашли много изделий из камня: прямоугольные в поперечном сечении топоры, тщательно зашлифованные наконечники стрел ромбической формы и с выемкой в основании, скребки и проколки. Сравнительно небольшой процент орудий труда выделывали из шифера. Широко применялась кость, из которой вырезались проколки, шилья, иглы, латы. Орудий труда из железа обнаружено немного:
два небольших кельта, нож и наконечник стрелы, а также бронзовая подвеска. Из орудий хозяйственного назначения найдены грузила для сетей, куранты, песты и зернотерки.
Перед нами встали две проблемы. Какие племена жили на этой территории в раннем железном веке и когда у них появилось железо?
В целом многие элементы урильской культуры имеют общие черты с янковской культурой, известной по раскопкам ряда поселений в Приморье: формы, техника изготовления и орнаментация больших сферических и шаровидных сосудов. Аналогичны в этих культурах прямоугольные в сечении топоры и изделия из кости и шифера.
Большой интерес представляют совершенно одинаковые своеобразные железные тесловидные инструменты, найденные на острове и на поселении Песчаном.
Следовательно, в раннем железном веке в Приморье и Приамурье жили родственные племена. Но к какому времени относятся их поселения? Ответить на этот вопрос помогли другие памятники железного века. Оказалось, что очень часто жилища янковской культуры прорезаны более поздними постройками других племен, которые расселялись в Приморье в самом начале первого тысячелетия до нашей эры. Значит, племена янковской культуры обитали в Приморье и Приамурье еще раньше, в X-VIII веках до нашей эры.
На первый взгляд ничего необычного в этой дате нет.
Но дело в том, что этим племенам уже было известно железо, которое, как считают многие ученые, появилось в середине второго тысячелетия до нашей эры у хеттов, от них распространилось в Египет, Малую Азию, Европу и далее по всему свету.
В соседних с Приамурьем и Приморьем странах желево утверждается довольно поздно. В Корее железный век наступает в середине первого тысячелетия до нашей эры, в Китае - в VIII-VII веках до нашей эры. Следовательно, племена Приамурья и Приморья одними "гз первых в Восточной Азии освоили новый материал.
Это можно объяснить тем, что у них был высокий уровень материальной культуры и к тому же они знали технику выплавки бронзы, но из-за недостатка меди выплавляли ее в очень ограниченном количестве. Сведения о новом металле - железе - могли быстро проникнуть к ним через кочевые народы Малой и Центральной Азии и далее через Забайкалье. Железных руд в Приамурье очень много, поэтому древнее население этих мест быстро освоило выплавку железа, и оно успешно внедрилось в их хозяйство.
Железо сыграло революционную роль в дальнейшем развитии экономики приамурских племен. Применение орудий труда из железа позволяло расчищать большие участки от леса и кустарника, лучше обрабатывать землю, а железными серпами быстрее и без больших потерь убирать зерновые. На соседних с Приамурьем и Приморьем территориях в это время по-прежнему употреблялись бронзовые орудия труда, и техника выплавки бронзы здесь достигла большого совершенства. Только позднее, в IX-VIII веках, железо постепенно начинает вытеснять бронзу, вначале в Китае и Корее, а потом и в Японии.
Археологов часто спрашивают: как вы находите древние памятники? На этот вопрос ответить непросто. Безусловно, есть свои закономерности в том, где селится человек. Обычно это место на берегу реки или озера. Во-первых, здесь питьевая вода, во-вторых, пища, в-третьих, реки - самый удобный путь сообщения. По высоким берегам человек стремился селиться еще и потому, что они не затапливаются во время наводнений. И все же древние памятники мы нередко открываем с помощью местных жителей. Многие из них находят посуду, каменные и железные наконечники стрел и другие предметы, связанные с жизнью древнего человека. Но лишь немногие сообщают о своих находках ученым, в большинстве случаев просто не придают этому значения. И, только встречаясь с археологами во время раскопок, желающие посмотреть, что "откопали", вдруг вспоминают, что "там-то видели что-то похожее". Археологи всегда стараются проверить подобные сообщения.
Так случилось с открытием одного из интереснейших памятников Дальнего Востока - поселения раннего железного века у села Кукелева в Еврейской автономной области в 10 километрах от Амура.
В 1962 году мы вели в этом селе раскопки поселения раннего железного века, такого же, как и на острове Урильском. В один из дней к нам на раскоп пришла женщина и рассказала, что подобные ямы-западины она видела в местности под названием Польце. В тот же день мы решили это проверить, Польцем местные жители называли небольшую релку, поросшую дубняком и березой. Она тянется на протяжении многих километров вдоль стариц и озер. В одном месте релки нам сразу же бросились в глаза большие чашевидные западины глубиной до двух метров, которые, судя по конфигурации и глубине, могли быть только остатками древних жилищ. Стоило нам войти в одну из них, густо поросшую кустарником и травой, полчища комаров и мошки облепили нас с головы до ног. Одежда, руки, лица за минуту стали серыми от гнуса. Окружающие мари и болота были для них сущим раем. Такая негостеприимная встреча несколько охладила наш пыл и желание немедленно приступить к шурфовке. Вначале пришлось развести дымокур, а потом в одном из жилищ решили сделать шурф, чтобы выяснить, к какому времени оно относится. Вдвоем с Б. Сапуновым (ныне доцентом Благовещенского института) мы приступили к работе.
Сверху нещадно палило солнце. Дьтм застилал все кругом, ел глаза, но комары стали еще злее и, словно растревоженный улей, тучей вились вокруг своих жертв.
Наконец мы сняли дерн и только углубились на 30- 40 сантиметров, как из земли показался венчик большого сосуда. Пришлось осторожно зачищать вокруг него слой.
Немного глубже мы наткнулись еще на один сосуд, который лежал на боку. Оба сосуда оказались целыми. Не обращая внимания на гнус, мы быстро расширили шурф и начали осторожно снимать слой за слоем. Через час, когда показалось наконец дно первого сосуда, мы остановились на мгновение, завороженные открывшейся картиной: вокруг сосуда в раскопе виднелись горелые балки, а на них и под ними на боку, вверх дном, в самых различных положениях лежали почти вплотную друг к другу и совершенно целые и раздавленные сосуды. Всем нам в ту минуту виденное казалось счастливым сном.
На поселении Польце мы вели раскопки в течение нескольких лет. Год за годом перед нашими глазами открывались необычные страницы трагической истории одного амурского племени.
Возможно, это было так... Шаловливый ветерок к вечеру присмирел и вел тихую беседу с жухлыми травами, перебирал жесткие высохшие листья молодых дубов и берез. На западе, над самыми горами, висел кровавый диск солнца, готовый вот-вот опуститься за горизонт. Косые лучи его бросали длинные тени. Вслед уходящему солнцу протяжно и тоскливо выли собаки. Босоногие ребятишки с криком носились между домами, загоняя коз в деревянный загон. В центре поселка, у Большого дома, собрались старики и пожилые мужчины. Шло обсуждение предстоящего праздника урожая. Все ждали выхода главного шамана, который должен назвать день праздника. Год этот обещал быть хорошим. После уборки урожая все хранилища и большие сосуды наполнены зерном.
Его должно хватить на всю зиму. Совсем недавно начался перелет птиц, а охотники уже успели запасти много мяса. Вокруг поселка в березняковых колках летом часто видели большие стада диких коз, изюбра и кабана.
Если зимой не придут волки и не угонят животных на север, охота тоже обещает быть удачной.
Стемнело быстро. Один из сидящих принес большой камень с выдолбленной посередине лункой. Насыпал в нее мелких сухих древесных стружек, вставил в лунку тонкую длинную палочку, сделал петлю на тетиве лука и начал быстро вращать палочку. Вскоре показался дымок, а потом робкая струйка пламени. Приготовленный заранее хворост ярко вспыхнул, освещая лица, раскрашенные красной краской. Вдруг разговоры стихли. Звеня погремушками и бубенцами, из дома вышел главный шаман. Его сопровождали старейшины и два ближайших помощника. На голове шамана большая шапка с рогами оленя. Одет в кожаную куртку и такие же штаны. На груди и поясе тускло поблескивали нефритовые кольца.
В руках он держал бубен с нарисованными на нем красной краской зверями и птицами. Он приблизился к костру, постоял, словно прислушиваясь, и начал размеренный танец, ударяя в такт бубном. Ритм все убыстрялся и убыстрялся, пока шаман не закружился в бешеном вихре.
Все, затаив дыхание, смотрели на шамана, душа которого в это время была далеко, далеко, в гостях у Великого духа Неба и Земли. Наконец он в изнеможении повалился у костра и затих. Прошло немного времени, и он заговорил:
"Великий дух Неба и Земли дал хороший урожаи. Он обещал зимой хорошую охоту. Праздник урожая будет в полнолуние, когда на небе покажет лицо брат Великого духа". Шаман помолчал, потом заговорил снова: "На Великой реке появились чужеземцы. Они многочисленны и уже уничтожили несколько родственных нам племен. Мы живем далеко от Великой реки, и чужеземцы пройдут мимо нас. Но наши дома не должны оставаться без воинов.
Все мужчины должны быть готовыми к войне, и до праздника урожая на несколько дней отменяется охота".
Лица сидящих у костра мужчин посуровели. Давно уже в этих местах не было войны, и вот теперь откуда-то пришли чужие люди, которые разоряли поселки и уоивали всех мужчин и женщин. Шаман ушел. Мужчины еще долго сидели у костра, тихо переговариваясь между собой. С окружающих низин потянул туман, словно молоком окутал деревья и дома, наполовину вросшие в землю. Старые воины рассказывали об охоте и войнах, в которых им пришлось участвовать. Но наконец все стали расходиться. У костра осталось два воина, вооруженных короткими мечами и луками. На груди у старого воина тускло поблескивал панцирь из железных пластин. На молодом воине панцирь был из костяных лат. Эти двое должны охранять сон всего племени.
На рассвете старый воин услышал какие-то шорохи и шум в ближайшем леске. Он прислушался и различил тихие голоса. Вскочив, он крикнул, но тут же был сражен стрелой, попавшей ему в горло. Из лесу выбежали толпы воинов и с диким криком бросились к поселку. Вспыхнул огонь, и запылала крыша крайнего дома, от нее огонь попал на соседнюю, и через мгновение горело уже больше половины поселка. Из домов выбегали полураздетые женщины, которые тащили за собой плачущих детей.
Мужчины, вооружившись луками, копьями и топорами, пытались сдержать натиск врага. Но нападающих было слишком много. Старейшина крикнул, чтобы люди пробивались к лесу, только там, среди зарослей и деревьев, единственное спасение. Один за другим падали воины.
Под летящими тучами стрел гибли дети, женщины. Лишь немногие смогли пробиться к лесу. Но нападающим досталась небольшая добыча: горящие дома рушились один за другим.
На следующий день над дымящимися развалинами уже кружились стаи воронов. По ночам над пепелищем долго еще слышался вой одиноких собак. Люди ушли из этих мест. Ушли навсегда. И никто, казалось, уже не потревожит печальных пепелищ, не расскажет потомкам о трагической гибели поселка. Так, наверное, и было бы, не будь науки археологии. На место, где когда-то кипели человеческие страсти, приходят люди с лопатой и шаг за шагом восстанавливают историю жизни племен и народов, историю давно минувших времен.
Нередко, когда к нам на раскопки приходили очередные экскурсанты, раздавался смех и шутки по поводу "гробокопателей". Но проходило пять, десять минут, час, и перед "шутниками" открывались остатки стен жилищ и нар, на которых когда-то стояли большие сосуды, полные зерна и запасов пищи, рядом маленькие пиалы, миски, кружки, из которых люди ели и пили несколько тысяч лет назад. Лежали детские сосудики величиной с наперсток, которыми играли маленькие хозяйки. В центре виднелись остатки очага, вокруг которого в долгие зимние вечера сидели старики и дети; взрослые рассказывали об охоте, войнах и, конечно, легенды и сказания.
У людей были свои радости, заботы, горести. Но пришли враги и прервали мирный труд людей. Всюду мы видели следы все пожирающего огня. И этот огонь, уничтоживший поселок, сохранил много интереснейших фактов, принес археологам много удивительных открытий. Благодаря ему археологи смогли наблюдать поразительные картины из жизни обитателей поселка. Это была своеобразная Помпея Дальнего Востока, в каждом из жилищ встречалось до двухсот и более сосудов, причем большая их часть хорошо сохранилась. Многие из них заполнены зерном. Сосуды самых различных форм украшены затейливым орнаментом. При раскопках найдены сотни орудий труда и украшения: кольца из нефрита, бусы, серьги, подвески. Бегство оказалось настолько поспешным, что люди оставили все самое необходимое, даже железные и бронзовые изделия, невероятно дорого ценившиеся в то время.
Раскапывая поселение, археологи всюду видели смерть и разрушение. В одном жилище у очага лежал опрокинутый горшок с кашей, в другом - кости человека, не успевшего выбраться из горящего дома или сраженного стрелой у родного очага. В третьем найдено скопление, состоящее из двадцати четырех больших сосудов, которые рухнули вместе с полкой и лежали одной грудой.
За пять лет учеными была вскрыта большая часть поселка, найдено около тысячи сосудов, много изделий из железа, кости, камня. Дома в поселке располагались без какого-либо определенного порядка, то вплотную друг к другу, то на расстоянии трех-четырех метров. Благодаря наличию обгоревших конструкций можно восстановить такое жилище. Полуподземный дом, глубина котлована более метра. У стен котлована ставились столбы толщиной 10-20 сантиметров на расстоянии пятидесяти сантиметров друг от друга. К столбам горизонтально крепились толстые жерди или плахи шириной 25 сантиметров и толщиной до 10 сантиметров, составлявшие основу стен.
В центре на расстоянии двух метров от очага ставились центральные столбы, служившие опорами для кровли.
Крыша имела форму усеченной пирамиды. В верхней ее части находилось отверстие - вход, служивший одновременно для вывода дыма, подобно жилищам неолитических племен Амура. Кстати, у народов Амура такие дома были еще совсем недавно.
Летом основная часть времени обитателей поселка проходила вне жилищ. Возможно, в наиболее дождливое время, когда в полуподземном доме было очень сыро, люди жили в небольших шалашах. При раскопках пространства между жилищами мы находили остатки кострищ и целые сосуды.
Раскопки этого поселка позволили нам взглянуть в новый, неведомый мир жизни и быта племен Приамурья в период раннего железного века.
На Дальнем Востоке за последние годы раскопано много поселений, относящихся к раннему железному веку. Но, как правило, изделия из железа встречались довольно редко. Это объясняется тем, что железо очень ценилось, его берегли и даже обломки не выбрасывали, а собирали и переплавляли.
Железные предметы, найденные нами, связаны в основном с хозяйственными нуждами. Например, большие кельты в виде клина, полые внутри. Они служили наконечниками копалок для рыхления земли, а самые крупные из них могли быть наконечниками деревянной сохи.
Рыболовные крючки сравнительно небольшие и крючки длиной до 15 сантиметров, выкованные из толстых заготовок и служившие, по-видимому, для вытаскивания из сети крупных рыб. Найдено и несколько каменных палиц, точно таких же, какие известны у нанайцев и ульчей для добивания тайменей и осетров. Иголки и шилья по виду ничем не отличались от современных. Только сильная коррозия говорила об их древнем возрасте.
Из железа выделывали и предметы, связанные с охотой и вооружением: найдены наконечники стрел нескольких типов, ножи, панцирные пластинки, кинжалы. В пятом жилище обнаружен длинный прямой меч. Он напоминает меч скифов - акинак. Примечательно, что в соседних странах - Китае и Корее железо до середины первого тысячелетия до нашей эры шло только на изготовление земледельческих орудий и различных хозяйственных предметов, а вооружение и украшения изготавливались из бронзы.
Очень много найдено латных пластинок, прямоугольных, тонких, с отверстиями по краям для нашивки спереди на рубашку из плотной ткани или из шкур животного. В одном из жилищ они лежали друг на друге "внахлест". Возможно, это остаток панциря какого-то воина.
Для наиболее богатых соплеменников и для опытных воинов панцири делались из железных пластин, для остальных - из кости.
Обнаружено около десятка больших железных пластин, из которых вырубались заготовки наконечников стрел, ножей, крючков. Для обработки железа применялись специальные зубила, которых на поселении встречено около десятка. Железо на этом этапе становится практически главным материалом для изготовления орудий труда и вооружения.
Камень применялся уже гораздо реже. Из него делали наконечники стрел, скребочки, ножи. Причем техника обработки камня в связи с широким применением металла значительно понизилась. Ретушь грубая, прерывистая.
Нет того изящества и красоты, как в неолите. При раскопках одного из жилищ найдено скопление более чем двадцати каменных и железных наконечников, лежащих друг около друга. Стрелы, по-видимому, были в колчане.
Деревянные древки сгнили, и остались только наконечники, сохранившие свое первоначальное положение.
В жилищах археологи находили много зерна. Здесь жили земледельцы и воины амурских прерий. Они оставили глубокий след в истории народов Восточной Азии.
Польцевские племена, как называют их специалисты, были современниками скифов и гуннов. Видимо, начало переселения последних на запад и послужило толчком к продвижению польцевцев в Корею, а затем и в Японию.
Далекие потомки этих племен, как показали раскопки приморских археологов Э. Шавкунова и Ж. Андреевой, принимали участие и в формировании Бохайского государства.
Кто же уничтожил поселок в Кукелеве? Пока ответить трудно. Возможно, на эту территорию пришли чужеземцы из-за Хингана, с верховьев Амура или из Забайкалья. Возможно, на поселок напало соседнее племя.
Когда это было? Радиоуглеродный анализ установил несколько дат. Более двух с половиной тысяч лет прошло с тех пор, как в поселке у Кукелева костры потухли навсегда. По Амуру и в Приморье в то время жили племена, которые строили одни и те же по конструкции дома, украшали сосуды одинаковым орнаментом.
Археологи раскопали еще один большой поселок на высоком берегу Амура в районе Хабаровска. Обитателей его постигла та же участь, что и древних польцевцев.
В жилищах грудами лежали десятки сосудов, изделия из кости и железа. Среди поделок из глины, найденных на поселении, оказалось три необычных, имеющих особое значение для истории древних культурно-этнических отношений на Амуре.
Первый такой предмет - модель щитка для большого пальца, употреблявшегося при стрельбе из лука всеми тунгусскими племенами Сибири и Дальнего Востока. Второй - миниатюрная глиняная модель лодочки-берестянки. У нее симметрично суживающиеся и слегка загнутые кверху узкие концы и немного выпуклое днище. Такие лодки-берестянки были важным изобретением тунгусских племен, сыгравших большую роль в освоении мелких речек обширной таежной зоны. Третий предмет - модель детской колыбели, которая в точности повторяет по своей форме колыбели тунгусских племен.
Все эти изделия свидетельствуют о глубоких исторических корнях аборигенного населения Амура. И очень важно, что некоторые элементы древней материальной культуры сохранились в неизменном виде почти до наших дней, что свидетельствует о давней традиции и преемственности в культуре на протяжении нескольких тысяч лет.
Дороги древних ведут в современность
Когда пришлось много лет назад лететь на самолете по трассе будущей Байкало-Амурской магистрали, под крылом медленно проплывали озера и реки, тайга сменялась заболоченными поймами и лишь редко-редко внизу виднелись селения. Сейчас этот край активно осваивается. Надо обладать большим воображением, чтобы представить себе, какой будет сибирская и дальневосточная земля в начале третьего тысячелетия. Но, главное, можно сказать уверенно: здесь все будет сделано для того, чтобы максимально использовать природные богатства края, поставить их на службу человеку. С новой силой будут звучать пророческие слова Ломоносова о том, что "могущество Российское прирастать будет Сибирью и Северным океаном...".
Стройка века... Магистраль века... Дорога мира, дорога в будущее... Так называли и будут называть БайкалоАмурскую магистраль у нас в стране и за рубежом. Все это не просто красивые слова, в каждом из них заключен глубокий смысл.
Строительство магистрали вызвало к жизни множество проблем экономического и социального порядка, в том числе и проблем, связанных с изучением истории народов, населявших обширные территории, где пройдет магистраль. В нашей стране существует обязательное правило, что рядом, а иногда впереди строителей, всюду, где развертываются новые гигантские стройки, трудятся археологи, спасая для будущих поколений драгоценные памятники прошлого.
В Сибири и на Дальнем Востоке уже накоплен большой опыт по изучению памятников культуры и проведению охранных работ. Этнографы, историки и археологи вели исследования в зоне строительства Братской, Иркутской, Усть-Илимской, Красноярской, Саяно-Шушенской ГЭС, сохраняя исторические и культурные ценности.
Большие охранные археологические исследования в Сибири ведутся и во всех районах промышленного и ирригационного строительства.
Еще в период первого этапа строительства БАМа (в 30-е годы) была организована Амурская экспедиция, целью которой ставилось "выявление, учет и организация охраны памятников истории материальной культуры, искусства (туземного населения в особенности), истории революционного движения, находящихся на трассе участка Байкало-Амурской магистрали".
Археологам первой экспедиции удалось пройти головной участок трассы от станции Тахтомыгда до проектируемой станции Тында. Экспедиция продолжалась почти полтора месяца. Она обнаружила каменные выкладки у проектируемой станции Бам, погребения близ пункта Бита, остатки стойбища у ручья Мутыгив. К сожалению, эта экспедиция до войны была первой и последней.
С новым строительством Байкало-Амурской магистрали вновь появилась необходимость детального изучения памятников прошлого на территории, по которой пройдет магистраль и будут строиться крупные промышленные объекты.
21 июня 1975 года из Улан-Удэ я вылетел в Нижнеангарск, откуда должна была начать работу наша небольшая экспедиция по исследованию археологических памятников на Западном и Центральном участках БАМа.
Самолет летел над тайгой. Насколько хватал глаз, внизу расстилалось бескрайнее зеленое море. Показался Байкал, и все пассажиры приникли к иллюминаторам.
Сколько легенд, преданий, песен сложено в течение веков об этом удивительном творении природы. Когда стоишь на высоком мысу и перед тобой открывается удивительная картина, можно любоваться часами. Голубое небо, сосны, прилепившиеся к крутым склонам. Грозен Байкал, когда внезапно вырвется из долины Баргузина холодный пронизывающий ветер, и горе тому, кто окажется в лодке, вдали от берега. Особенно поразителен Байкал, когда смотришь на него с самолета. Высокие берега, поросшие лесом, изумрудным ожерельем окаймляют голубоватую рябь воды. А дальше от берега поднимаются островерхие горы. На гольцах темными пятнами лежит зимний снег.
Последним пунктом нашего маршрута в 1961 году был остров Урильский. Уже заканчивался сентябрь, начались запоздалые осенние дожди. Каждый вечер мы намечали марш-бросок, но на следующий день находили что-нибудь новое и интересное и поэтому продвигались вперед очень медленно.
Лишь в начале октября мы добрались до села Новопокровка и речки Урил, в устье которой и находился остров - конечный пункт намеченного на этот год маршрута. Почти 60 лет назад здесь впервые побывал местный краевед Алексей Яковлевич Гуров и собрал великолепную коллекцию каменных орудий.
Прежде всего нас поразил контраст между северным и южным берегами острова. Северный берег угнетал мрачностью, сыростью и какой-то первозданной дикостью. На южном же берегу нам открылись прекрасный песчаный пляж, залитый солнцем, высокий яр, с которого свешивались толстые липы и березы, обвитые лианами лимонника. Рядом росли виноград и маньчжурский орех. Холодный ветер с севера задерживался сплошной стеной леса и не достигал южного берега. Здесь был своеобразный микроклимат.
Первые же минуты пребывания на острове доставили нам и радость и огорчение. Всюду на прибрежной отмели лежали десятки превосходно обработанных каменных наконечников стрел и копий, ножей. Во время наводнений Амур размывал берега, а вместе с ними и древние жилища. Но значительная часть поселения была уничтожена во время разливов. Сколько интересного, может быть, уже невосполнимого смыто водами Амура!
На острове люди селились несколько раз. Первыми пришли сюда племена каменного века. Потом остров заселялся, возможно неоднократно, людьми, знавшими уже железо.
В большом жилище, раскопанном нами, мы нашли много изделий из камня: прямоугольные в поперечном сечении топоры, тщательно зашлифованные наконечники стрел ромбической формы и с выемкой в основании, скребки и проколки. Сравнительно небольшой процент орудий труда выделывали из шифера. Широко применялась кость, из которой вырезались проколки, шилья, иглы, латы. Орудий труда из железа обнаружено немного:
два небольших кельта, нож и наконечник стрелы, а также бронзовая подвеска. Из орудий хозяйственного назначения найдены грузила для сетей, куранты, песты и зернотерки.
Перед нами встали две проблемы. Какие племена жили на этой территории в раннем железном веке и когда у них появилось железо?
В целом многие элементы урильской культуры имеют общие черты с янковской культурой, известной по раскопкам ряда поселений в Приморье: формы, техника изготовления и орнаментация больших сферических и шаровидных сосудов. Аналогичны в этих культурах прямоугольные в сечении топоры и изделия из кости и шифера.
Большой интерес представляют совершенно одинаковые своеобразные железные тесловидные инструменты, найденные на острове и на поселении Песчаном.
Следовательно, в раннем железном веке в Приморье и Приамурье жили родственные племена. Но к какому времени относятся их поселения? Ответить на этот вопрос помогли другие памятники железного века. Оказалось, что очень часто жилища янковской культуры прорезаны более поздними постройками других племен, которые расселялись в Приморье в самом начале первого тысячелетия до нашей эры. Значит, племена янковской культуры обитали в Приморье и Приамурье еще раньше, в X-VIII веках до нашей эры.
На первый взгляд ничего необычного в этой дате нет.
Но дело в том, что этим племенам уже было известно железо, которое, как считают многие ученые, появилось в середине второго тысячелетия до нашей эры у хеттов, от них распространилось в Египет, Малую Азию, Европу и далее по всему свету.
В соседних с Приамурьем и Приморьем странах желево утверждается довольно поздно. В Корее железный век наступает в середине первого тысячелетия до нашей эры, в Китае - в VIII-VII веках до нашей эры. Следовательно, племена Приамурья и Приморья одними "гз первых в Восточной Азии освоили новый материал.
Это можно объяснить тем, что у них был высокий уровень материальной культуры и к тому же они знали технику выплавки бронзы, но из-за недостатка меди выплавляли ее в очень ограниченном количестве. Сведения о новом металле - железе - могли быстро проникнуть к ним через кочевые народы Малой и Центральной Азии и далее через Забайкалье. Железных руд в Приамурье очень много, поэтому древнее население этих мест быстро освоило выплавку железа, и оно успешно внедрилось в их хозяйство.
Железо сыграло революционную роль в дальнейшем развитии экономики приамурских племен. Применение орудий труда из железа позволяло расчищать большие участки от леса и кустарника, лучше обрабатывать землю, а железными серпами быстрее и без больших потерь убирать зерновые. На соседних с Приамурьем и Приморьем территориях в это время по-прежнему употреблялись бронзовые орудия труда, и техника выплавки бронзы здесь достигла большого совершенства. Только позднее, в IX-VIII веках, железо постепенно начинает вытеснять бронзу, вначале в Китае и Корее, а потом и в Японии.
Археологов часто спрашивают: как вы находите древние памятники? На этот вопрос ответить непросто. Безусловно, есть свои закономерности в том, где селится человек. Обычно это место на берегу реки или озера. Во-первых, здесь питьевая вода, во-вторых, пища, в-третьих, реки - самый удобный путь сообщения. По высоким берегам человек стремился селиться еще и потому, что они не затапливаются во время наводнений. И все же древние памятники мы нередко открываем с помощью местных жителей. Многие из них находят посуду, каменные и железные наконечники стрел и другие предметы, связанные с жизнью древнего человека. Но лишь немногие сообщают о своих находках ученым, в большинстве случаев просто не придают этому значения. И, только встречаясь с археологами во время раскопок, желающие посмотреть, что "откопали", вдруг вспоминают, что "там-то видели что-то похожее". Археологи всегда стараются проверить подобные сообщения.
Так случилось с открытием одного из интереснейших памятников Дальнего Востока - поселения раннего железного века у села Кукелева в Еврейской автономной области в 10 километрах от Амура.
В 1962 году мы вели в этом селе раскопки поселения раннего железного века, такого же, как и на острове Урильском. В один из дней к нам на раскоп пришла женщина и рассказала, что подобные ямы-западины она видела в местности под названием Польце. В тот же день мы решили это проверить, Польцем местные жители называли небольшую релку, поросшую дубняком и березой. Она тянется на протяжении многих километров вдоль стариц и озер. В одном месте релки нам сразу же бросились в глаза большие чашевидные западины глубиной до двух метров, которые, судя по конфигурации и глубине, могли быть только остатками древних жилищ. Стоило нам войти в одну из них, густо поросшую кустарником и травой, полчища комаров и мошки облепили нас с головы до ног. Одежда, руки, лица за минуту стали серыми от гнуса. Окружающие мари и болота были для них сущим раем. Такая негостеприимная встреча несколько охладила наш пыл и желание немедленно приступить к шурфовке. Вначале пришлось развести дымокур, а потом в одном из жилищ решили сделать шурф, чтобы выяснить, к какому времени оно относится. Вдвоем с Б. Сапуновым (ныне доцентом Благовещенского института) мы приступили к работе.
Сверху нещадно палило солнце. Дьтм застилал все кругом, ел глаза, но комары стали еще злее и, словно растревоженный улей, тучей вились вокруг своих жертв.
Наконец мы сняли дерн и только углубились на 30- 40 сантиметров, как из земли показался венчик большого сосуда. Пришлось осторожно зачищать вокруг него слой.
Немного глубже мы наткнулись еще на один сосуд, который лежал на боку. Оба сосуда оказались целыми. Не обращая внимания на гнус, мы быстро расширили шурф и начали осторожно снимать слой за слоем. Через час, когда показалось наконец дно первого сосуда, мы остановились на мгновение, завороженные открывшейся картиной: вокруг сосуда в раскопе виднелись горелые балки, а на них и под ними на боку, вверх дном, в самых различных положениях лежали почти вплотную друг к другу и совершенно целые и раздавленные сосуды. Всем нам в ту минуту виденное казалось счастливым сном.
На поселении Польце мы вели раскопки в течение нескольких лет. Год за годом перед нашими глазами открывались необычные страницы трагической истории одного амурского племени.
Возможно, это было так... Шаловливый ветерок к вечеру присмирел и вел тихую беседу с жухлыми травами, перебирал жесткие высохшие листья молодых дубов и берез. На западе, над самыми горами, висел кровавый диск солнца, готовый вот-вот опуститься за горизонт. Косые лучи его бросали длинные тени. Вслед уходящему солнцу протяжно и тоскливо выли собаки. Босоногие ребятишки с криком носились между домами, загоняя коз в деревянный загон. В центре поселка, у Большого дома, собрались старики и пожилые мужчины. Шло обсуждение предстоящего праздника урожая. Все ждали выхода главного шамана, который должен назвать день праздника. Год этот обещал быть хорошим. После уборки урожая все хранилища и большие сосуды наполнены зерном.
Его должно хватить на всю зиму. Совсем недавно начался перелет птиц, а охотники уже успели запасти много мяса. Вокруг поселка в березняковых колках летом часто видели большие стада диких коз, изюбра и кабана.
Если зимой не придут волки и не угонят животных на север, охота тоже обещает быть удачной.
Стемнело быстро. Один из сидящих принес большой камень с выдолбленной посередине лункой. Насыпал в нее мелких сухих древесных стружек, вставил в лунку тонкую длинную палочку, сделал петлю на тетиве лука и начал быстро вращать палочку. Вскоре показался дымок, а потом робкая струйка пламени. Приготовленный заранее хворост ярко вспыхнул, освещая лица, раскрашенные красной краской. Вдруг разговоры стихли. Звеня погремушками и бубенцами, из дома вышел главный шаман. Его сопровождали старейшины и два ближайших помощника. На голове шамана большая шапка с рогами оленя. Одет в кожаную куртку и такие же штаны. На груди и поясе тускло поблескивали нефритовые кольца.
В руках он держал бубен с нарисованными на нем красной краской зверями и птицами. Он приблизился к костру, постоял, словно прислушиваясь, и начал размеренный танец, ударяя в такт бубном. Ритм все убыстрялся и убыстрялся, пока шаман не закружился в бешеном вихре.
Все, затаив дыхание, смотрели на шамана, душа которого в это время была далеко, далеко, в гостях у Великого духа Неба и Земли. Наконец он в изнеможении повалился у костра и затих. Прошло немного времени, и он заговорил:
"Великий дух Неба и Земли дал хороший урожаи. Он обещал зимой хорошую охоту. Праздник урожая будет в полнолуние, когда на небе покажет лицо брат Великого духа". Шаман помолчал, потом заговорил снова: "На Великой реке появились чужеземцы. Они многочисленны и уже уничтожили несколько родственных нам племен. Мы живем далеко от Великой реки, и чужеземцы пройдут мимо нас. Но наши дома не должны оставаться без воинов.
Все мужчины должны быть готовыми к войне, и до праздника урожая на несколько дней отменяется охота".
Лица сидящих у костра мужчин посуровели. Давно уже в этих местах не было войны, и вот теперь откуда-то пришли чужие люди, которые разоряли поселки и уоивали всех мужчин и женщин. Шаман ушел. Мужчины еще долго сидели у костра, тихо переговариваясь между собой. С окружающих низин потянул туман, словно молоком окутал деревья и дома, наполовину вросшие в землю. Старые воины рассказывали об охоте и войнах, в которых им пришлось участвовать. Но наконец все стали расходиться. У костра осталось два воина, вооруженных короткими мечами и луками. На груди у старого воина тускло поблескивал панцирь из железных пластин. На молодом воине панцирь был из костяных лат. Эти двое должны охранять сон всего племени.
На рассвете старый воин услышал какие-то шорохи и шум в ближайшем леске. Он прислушался и различил тихие голоса. Вскочив, он крикнул, но тут же был сражен стрелой, попавшей ему в горло. Из лесу выбежали толпы воинов и с диким криком бросились к поселку. Вспыхнул огонь, и запылала крыша крайнего дома, от нее огонь попал на соседнюю, и через мгновение горело уже больше половины поселка. Из домов выбегали полураздетые женщины, которые тащили за собой плачущих детей.
Мужчины, вооружившись луками, копьями и топорами, пытались сдержать натиск врага. Но нападающих было слишком много. Старейшина крикнул, чтобы люди пробивались к лесу, только там, среди зарослей и деревьев, единственное спасение. Один за другим падали воины.
Под летящими тучами стрел гибли дети, женщины. Лишь немногие смогли пробиться к лесу. Но нападающим досталась небольшая добыча: горящие дома рушились один за другим.
На следующий день над дымящимися развалинами уже кружились стаи воронов. По ночам над пепелищем долго еще слышался вой одиноких собак. Люди ушли из этих мест. Ушли навсегда. И никто, казалось, уже не потревожит печальных пепелищ, не расскажет потомкам о трагической гибели поселка. Так, наверное, и было бы, не будь науки археологии. На место, где когда-то кипели человеческие страсти, приходят люди с лопатой и шаг за шагом восстанавливают историю жизни племен и народов, историю давно минувших времен.
Нередко, когда к нам на раскопки приходили очередные экскурсанты, раздавался смех и шутки по поводу "гробокопателей". Но проходило пять, десять минут, час, и перед "шутниками" открывались остатки стен жилищ и нар, на которых когда-то стояли большие сосуды, полные зерна и запасов пищи, рядом маленькие пиалы, миски, кружки, из которых люди ели и пили несколько тысяч лет назад. Лежали детские сосудики величиной с наперсток, которыми играли маленькие хозяйки. В центре виднелись остатки очага, вокруг которого в долгие зимние вечера сидели старики и дети; взрослые рассказывали об охоте, войнах и, конечно, легенды и сказания.
У людей были свои радости, заботы, горести. Но пришли враги и прервали мирный труд людей. Всюду мы видели следы все пожирающего огня. И этот огонь, уничтоживший поселок, сохранил много интереснейших фактов, принес археологам много удивительных открытий. Благодаря ему археологи смогли наблюдать поразительные картины из жизни обитателей поселка. Это была своеобразная Помпея Дальнего Востока, в каждом из жилищ встречалось до двухсот и более сосудов, причем большая их часть хорошо сохранилась. Многие из них заполнены зерном. Сосуды самых различных форм украшены затейливым орнаментом. При раскопках найдены сотни орудий труда и украшения: кольца из нефрита, бусы, серьги, подвески. Бегство оказалось настолько поспешным, что люди оставили все самое необходимое, даже железные и бронзовые изделия, невероятно дорого ценившиеся в то время.
Раскапывая поселение, археологи всюду видели смерть и разрушение. В одном жилище у очага лежал опрокинутый горшок с кашей, в другом - кости человека, не успевшего выбраться из горящего дома или сраженного стрелой у родного очага. В третьем найдено скопление, состоящее из двадцати четырех больших сосудов, которые рухнули вместе с полкой и лежали одной грудой.
За пять лет учеными была вскрыта большая часть поселка, найдено около тысячи сосудов, много изделий из железа, кости, камня. Дома в поселке располагались без какого-либо определенного порядка, то вплотную друг к другу, то на расстоянии трех-четырех метров. Благодаря наличию обгоревших конструкций можно восстановить такое жилище. Полуподземный дом, глубина котлована более метра. У стен котлована ставились столбы толщиной 10-20 сантиметров на расстоянии пятидесяти сантиметров друг от друга. К столбам горизонтально крепились толстые жерди или плахи шириной 25 сантиметров и толщиной до 10 сантиметров, составлявшие основу стен.
В центре на расстоянии двух метров от очага ставились центральные столбы, служившие опорами для кровли.
Крыша имела форму усеченной пирамиды. В верхней ее части находилось отверстие - вход, служивший одновременно для вывода дыма, подобно жилищам неолитических племен Амура. Кстати, у народов Амура такие дома были еще совсем недавно.
Летом основная часть времени обитателей поселка проходила вне жилищ. Возможно, в наиболее дождливое время, когда в полуподземном доме было очень сыро, люди жили в небольших шалашах. При раскопках пространства между жилищами мы находили остатки кострищ и целые сосуды.
Раскопки этого поселка позволили нам взглянуть в новый, неведомый мир жизни и быта племен Приамурья в период раннего железного века.
На Дальнем Востоке за последние годы раскопано много поселений, относящихся к раннему железному веку. Но, как правило, изделия из железа встречались довольно редко. Это объясняется тем, что железо очень ценилось, его берегли и даже обломки не выбрасывали, а собирали и переплавляли.
Железные предметы, найденные нами, связаны в основном с хозяйственными нуждами. Например, большие кельты в виде клина, полые внутри. Они служили наконечниками копалок для рыхления земли, а самые крупные из них могли быть наконечниками деревянной сохи.
Рыболовные крючки сравнительно небольшие и крючки длиной до 15 сантиметров, выкованные из толстых заготовок и служившие, по-видимому, для вытаскивания из сети крупных рыб. Найдено и несколько каменных палиц, точно таких же, какие известны у нанайцев и ульчей для добивания тайменей и осетров. Иголки и шилья по виду ничем не отличались от современных. Только сильная коррозия говорила об их древнем возрасте.
Из железа выделывали и предметы, связанные с охотой и вооружением: найдены наконечники стрел нескольких типов, ножи, панцирные пластинки, кинжалы. В пятом жилище обнаружен длинный прямой меч. Он напоминает меч скифов - акинак. Примечательно, что в соседних странах - Китае и Корее железо до середины первого тысячелетия до нашей эры шло только на изготовление земледельческих орудий и различных хозяйственных предметов, а вооружение и украшения изготавливались из бронзы.
Очень много найдено латных пластинок, прямоугольных, тонких, с отверстиями по краям для нашивки спереди на рубашку из плотной ткани или из шкур животного. В одном из жилищ они лежали друг на друге "внахлест". Возможно, это остаток панциря какого-то воина.
Для наиболее богатых соплеменников и для опытных воинов панцири делались из железных пластин, для остальных - из кости.
Обнаружено около десятка больших железных пластин, из которых вырубались заготовки наконечников стрел, ножей, крючков. Для обработки железа применялись специальные зубила, которых на поселении встречено около десятка. Железо на этом этапе становится практически главным материалом для изготовления орудий труда и вооружения.
Камень применялся уже гораздо реже. Из него делали наконечники стрел, скребочки, ножи. Причем техника обработки камня в связи с широким применением металла значительно понизилась. Ретушь грубая, прерывистая.
Нет того изящества и красоты, как в неолите. При раскопках одного из жилищ найдено скопление более чем двадцати каменных и железных наконечников, лежащих друг около друга. Стрелы, по-видимому, были в колчане.
Деревянные древки сгнили, и остались только наконечники, сохранившие свое первоначальное положение.
В жилищах археологи находили много зерна. Здесь жили земледельцы и воины амурских прерий. Они оставили глубокий след в истории народов Восточной Азии.
Польцевские племена, как называют их специалисты, были современниками скифов и гуннов. Видимо, начало переселения последних на запад и послужило толчком к продвижению польцевцев в Корею, а затем и в Японию.
Далекие потомки этих племен, как показали раскопки приморских археологов Э. Шавкунова и Ж. Андреевой, принимали участие и в формировании Бохайского государства.
Кто же уничтожил поселок в Кукелеве? Пока ответить трудно. Возможно, на эту территорию пришли чужеземцы из-за Хингана, с верховьев Амура или из Забайкалья. Возможно, на поселок напало соседнее племя.
Когда это было? Радиоуглеродный анализ установил несколько дат. Более двух с половиной тысяч лет прошло с тех пор, как в поселке у Кукелева костры потухли навсегда. По Амуру и в Приморье в то время жили племена, которые строили одни и те же по конструкции дома, украшали сосуды одинаковым орнаментом.
Археологи раскопали еще один большой поселок на высоком берегу Амура в районе Хабаровска. Обитателей его постигла та же участь, что и древних польцевцев.
В жилищах грудами лежали десятки сосудов, изделия из кости и железа. Среди поделок из глины, найденных на поселении, оказалось три необычных, имеющих особое значение для истории древних культурно-этнических отношений на Амуре.
Первый такой предмет - модель щитка для большого пальца, употреблявшегося при стрельбе из лука всеми тунгусскими племенами Сибири и Дальнего Востока. Второй - миниатюрная глиняная модель лодочки-берестянки. У нее симметрично суживающиеся и слегка загнутые кверху узкие концы и немного выпуклое днище. Такие лодки-берестянки были важным изобретением тунгусских племен, сыгравших большую роль в освоении мелких речек обширной таежной зоны. Третий предмет - модель детской колыбели, которая в точности повторяет по своей форме колыбели тунгусских племен.
Все эти изделия свидетельствуют о глубоких исторических корнях аборигенного населения Амура. И очень важно, что некоторые элементы древней материальной культуры сохранились в неизменном виде почти до наших дней, что свидетельствует о давней традиции и преемственности в культуре на протяжении нескольких тысяч лет.
Дороги древних ведут в современность
Когда пришлось много лет назад лететь на самолете по трассе будущей Байкало-Амурской магистрали, под крылом медленно проплывали озера и реки, тайга сменялась заболоченными поймами и лишь редко-редко внизу виднелись селения. Сейчас этот край активно осваивается. Надо обладать большим воображением, чтобы представить себе, какой будет сибирская и дальневосточная земля в начале третьего тысячелетия. Но, главное, можно сказать уверенно: здесь все будет сделано для того, чтобы максимально использовать природные богатства края, поставить их на службу человеку. С новой силой будут звучать пророческие слова Ломоносова о том, что "могущество Российское прирастать будет Сибирью и Северным океаном...".
Стройка века... Магистраль века... Дорога мира, дорога в будущее... Так называли и будут называть БайкалоАмурскую магистраль у нас в стране и за рубежом. Все это не просто красивые слова, в каждом из них заключен глубокий смысл.
Строительство магистрали вызвало к жизни множество проблем экономического и социального порядка, в том числе и проблем, связанных с изучением истории народов, населявших обширные территории, где пройдет магистраль. В нашей стране существует обязательное правило, что рядом, а иногда впереди строителей, всюду, где развертываются новые гигантские стройки, трудятся археологи, спасая для будущих поколений драгоценные памятники прошлого.
В Сибири и на Дальнем Востоке уже накоплен большой опыт по изучению памятников культуры и проведению охранных работ. Этнографы, историки и археологи вели исследования в зоне строительства Братской, Иркутской, Усть-Илимской, Красноярской, Саяно-Шушенской ГЭС, сохраняя исторические и культурные ценности.
Большие охранные археологические исследования в Сибири ведутся и во всех районах промышленного и ирригационного строительства.
Еще в период первого этапа строительства БАМа (в 30-е годы) была организована Амурская экспедиция, целью которой ставилось "выявление, учет и организация охраны памятников истории материальной культуры, искусства (туземного населения в особенности), истории революционного движения, находящихся на трассе участка Байкало-Амурской магистрали".
Археологам первой экспедиции удалось пройти головной участок трассы от станции Тахтомыгда до проектируемой станции Тында. Экспедиция продолжалась почти полтора месяца. Она обнаружила каменные выкладки у проектируемой станции Бам, погребения близ пункта Бита, остатки стойбища у ручья Мутыгив. К сожалению, эта экспедиция до войны была первой и последней.
С новым строительством Байкало-Амурской магистрали вновь появилась необходимость детального изучения памятников прошлого на территории, по которой пройдет магистраль и будут строиться крупные промышленные объекты.
21 июня 1975 года из Улан-Удэ я вылетел в Нижнеангарск, откуда должна была начать работу наша небольшая экспедиция по исследованию археологических памятников на Западном и Центральном участках БАМа.
Самолет летел над тайгой. Насколько хватал глаз, внизу расстилалось бескрайнее зеленое море. Показался Байкал, и все пассажиры приникли к иллюминаторам.
Сколько легенд, преданий, песен сложено в течение веков об этом удивительном творении природы. Когда стоишь на высоком мысу и перед тобой открывается удивительная картина, можно любоваться часами. Голубое небо, сосны, прилепившиеся к крутым склонам. Грозен Байкал, когда внезапно вырвется из долины Баргузина холодный пронизывающий ветер, и горе тому, кто окажется в лодке, вдали от берега. Особенно поразителен Байкал, когда смотришь на него с самолета. Высокие берега, поросшие лесом, изумрудным ожерельем окаймляют голубоватую рябь воды. А дальше от берега поднимаются островерхие горы. На гольцах темными пятнами лежит зимний снег.