Страница:
Джуд Деверо
Прекрасная наставница
Глава 1
Ледженд, штат Колорадо
— Я не понимаю, почему…— Пожалуйста, не начинай все сначала, Джереми, — устало попросила его мать.
В следующую секунду молодой женщине пришлось ухватиться за поручень дилижанса, чтобы не завалиться на храпевшего рядом соседа. Пожалуй, слово «рядом» здесь не совсем подходило. Мужчина постарался прижаться к Кэтрин плотнее, чем к сиденью под своим грузным телом. И всю дорогу клялся, что она самая хорошенькая штучка, какую он встречал в своей распроклятой жизни. Когда Джереми закрыл глаза, притворившись спящим, мужчина сказал, что заплатит ей огромные деньги, если она согласится провести с ним наедине всего часок. «Если вы понимаете, что я имею в виду».
Кэтрин, разумеется, понимала и с удовольствием ответила бы этому нахалу, что скорее согласится свариться в кипящем масле, чем позволит ему прикоснуться к себе. Но вместо этого она кокетливо улыбнулась и пробормотала что-то вроде «я уже обещала другому».
Толстяк похлопал ее по колену: «Понимаю». Может быть, ему и было что-то понятно, но Кэтрин не имела ни малейшего представления, что он хотел этим сказать. Неужели люди на Диком Западе настолько забыли о нравственности, что женщины там соглашаются провести с мужчиной всего один часок? Естественно, она не осмелилась задать ему этот вопрос. Тем более что мужчина несколько раз интересовался, почему Кэтрин де Ланж и ее сын разговаривают между собой по-французски.
— Мы могли остаться и побороться с ним, — сказал Джереми, сердито глядя на мать. С самого рождения привыкнув к скитаниям, этот девятилетний мальчуган повзрослел раньше времени.
Кэтрин не ответила, за прошедшие несколько недель запас ее объяснений полностью истощился. Что еще она может сказать ему, кроме того, что уже сказала? Все девять лет его недолгой жизни они все время куда-то бегут. Вернее было бы сказать, что Джереми бежал с ней еще до своего рождения, потому что Кэтрин покинула Ирландию, еще будучи беременной. Но где бы они ни были и как бы хорошо ни маскировались, деньги всегда выводили О'Коннора на их след.
Кэтрин посмотрела в окно. Дилижанс поднимался по узкой горной дороге, пролегавшей вдоль крутого обрыва. Это пустынное, отрезанное от всего остального мира место — их последний шанс. Их самый последний шанс.
Кэтрин заставила себя улыбнуться сыну. Она всегда старалась оградить его от переживаний. Возможно, это плохо ей удавалось, но она делала все, что могла. И может быть, на этот раз им повезет наконец и они смогут прожить здесь дольше обычных трех месяцев.
Купив место в дилижансе (через третье лицо, чтобы никто потом не вспомнил, как одинокая женщина покупала билет), она поинтересовалась у человека, оказавшего ей эту услугу, действительно ли город Ледженд спрятался глубоко в горах. Мужчина в ответ громко рассмеялся:
— Леди, в горах есть места, неведомые самому Господу Богу. И я полагаю, Ледженд возглавляет этот список.
Он ожидал, что женщина улыбнется, но она только серьезно кивнула. Да, похоже, это место — то, что ей нужно.
Однако убедить Джереми в необходимости уехать в затерянный глубоко в горах городок оказалось нелегкой задачей. Мальчику нравилось в Филадельфии, и он и слышать не желал о переезде.
Он был тихим, способным к учебе ребенком. В точности как дядя его отца, с нежностью думала Кэтрин. Тот тоже очень любил книги и музыку. А от отца Джереми унаследовал вкус к хорошей одежде. И конечно, красивую внешность. Достаточно было одного взгляда на мальчика, чтобы понять, кто его отец.
— Я уверен, что существует масса других возможностей, — в тысячный раз повторил Джереми. — Мы могли бы…
— Нет! — резко оборвала его Кэтрин и тут же прикусила язык.
С одной стороны, она стремилась рассказать ребенку всю правду о том, насколько плохи их дела, но с другой — желала защитить его и оградить от того страха, который постоянно довлел над ней самой.
В корсете ее платья было зашито газетное объявление с подробным описанием их примет. Объявление гласило, что она, Кэтрин Макгрегор, разыскивается за ограбление и покушение на убийство. За информацию о ее местонахождении была обещана награда в десять тысяч долларов. Кроме того, в объявлении говорилось, что преступница очень опасна и потому при ее задержании допустимо применение самых жестких мер.
"Как бы тебе хотелось этого, О'Коннор! — сказала она про себя. — Как бы тебе хотелось увидеть меня за решеткой! Или, еще лучше, на виселице. Ты, наверное, даже сплясал бы на моей могиле.
Мне не приходится рассчитывать на снисхождение в случае, если меня поймают. Кто поверит женщине, против которой все деньги О'Конноров? Кто вступится за нее и защитит от такого человека, как Сэн О'Коннор? Тем более когда так очевидно, что он действительно отец Джереми?"
— Тебе наверняка понравится там, — ласково сказала Кэтрин, обращаясь к сыну. — Я слышала, там есть библиотека и часто приезжают артисты из Денвера.
— Какая-нибудь бродячая труппа, — презрительно поморщился Джереми — И что там у них может быть в библиотеке? Бульварные романы за десять центов? Ты думаешь, я буду читать книжонки про Одноглазого Дика?
— Я думаю, нам пойдет только на пользу, если мы поживем какое-то время вдали от Филадельфии. И может быть, нам даже понравится на новом месте Джереми в ответ только фыркнул и стал смотреть в окно на прекрасные, но абсолютно безжизненные горы.
Кэтрин так же, как и сыну, не хотелось похоронить себя в этом забытом Богом месте. Они прожили в Филадельфии три с половиной месяца и уже начали заводить приятные знакомства. Там даже был один мужчина…
Но Кэтрин запретила себе думать об этом. Когда она бежала из Ирландии, забеременев от Сэна О'Коннора, то уже тогда знала, что никогда не сможет иметь нормальной семьи, мужа, других детей…
— Мама! — громко окликнул ее Джереми. — Опять у тебя этот взгляд.
Кэтрин улыбнулась и взяла его за руку. Она знала, что сын не любит, когда у нее появляется отрешенность во взгляде. Он чувствовал, что в такие минуты мать отдаляется от него, хотя она объясняла свой мечтательный вид воспоминаниями о зеленых полях Ирландии Кэтрин предпочитала скорее солгать, чем сказать правду, сказать, что мечтает о доме, о муже и безопасности. Нет, зная Джереми, она не может признаться ему в этом, потому что тогда он решит, что всего этого она лишена из-за него, и опять убежит. Как в тот раз.
Сокрушенно покачав головой, Кэтрин откинулась на спинку сиденья и с благоговением смотрела на сына. У него была утонченная аристократическая внешность О'Конноров, передававшаяся по наследству вместе с родовым имением. Мальчик унаследовал от предков красивую форму рук и длинные тонкие пальцы, будто специально созданные для того, чтобы держать кружевной платок. Но Кэтрин знала, что эти изящные руки могут наносить весьма ощутимые удары. Джереми сам уговорил мать водить его на тренировки к профессиональному боксеру. Денег у них не было, поэтому Джереми расплачивался тем, что писал под диктовку тренера письма его родным.
Судя по одежде Джереми, можно было предположить, что он никогда не высовывал носа дальше своей гостиной. Глядя на него, трудно было догадаться, что всю свою жизнь мальчик прожил вместе с матерью в трущобах, где их вечно преследовал запах тушеной капусты. Первый раз он стал свидетелем убийства, когда ему был всего один год. Двое пьяных матросов подрались возле их дома, и один из них зарезал другого.
Когда Джереми исполнилось четыре, Кэтрин поняла, что должна отдать ребенка Сэну О'Коннору. Она решила вернуться в Ирландию и передать сына на воспитание семье его отца. Что с того, что ее повесят за похищение ребенка? И разве имеет значение, что Джереми будут воспитывать холодные, бессердечные люди, если с ними он будет в безопасности? А безопасность была для нее единственным, что в то время имело значение.
Вот тогда Джереми и сбежал в первый раз. Ему было всего четыре года, и она ничего не знала о нем целых три дня. Кэтрин потеряла разум от горя, забыла, что такое еда и сон. В полиции отказались ей помочь. Какое им дело до того, что пропал какой-то маленький оборванец? Окинув ее бесцеремонным взглядом, дежурный полицейский предложил ей обзавестись новым ребенком.
Через три дня Джереми как ни в чем не бывало заявился домой, чистенький и накормленный. С порога он заявил, что не поедет ни в какую Ирландию, а если мать попытается отослать его снова, он опять убежит. Где он был, она так и не узнала.
Это случилось пять лет назад, и с тех пор они все время в бегах. Но за последний год Джереми сильно повзрослел и стал настаивать, чтобы они осели где-нибудь на одном месте и вступили в открытую борьбу с отцом.
— Он не имеет на меня никаких прав, раз вы не были женаты, — убеждал он мать.
Кэтрин попыталась объяснить ему, что за деньги можно купить все, но Джереми, несмотря на рано приобретенный печальный жизненный опыт, все еще сохранял детскую веру в торжество справедливости.
Когда ей предложили место учительницы девятилетнего мальчика в отдаленном городе в горах Колорадо, Кэтрин решила, что сбылась ее мечта. Ей предстояло обучать школьной программе некоего Захарию Джордана, сына мистера Коула Джордана. И может быть, но только может быть, в этом далеком городе Ледженде они наконец обретут то, что называется самым красивым словом на свете, — безопасность.
— Это и есть Ледженд? — презрительно бросил Джереми, выйдя из дилижанса. — И на это мы променяли цивилизацию?
— Джереми, на меня совершенно не действует твой тон. Это, наверное, э-э… э-э…
— Район красных фонарей? — спросил мальчик, немного отступив, потому что возница сбросил ему на ноги их пожитки.
Кэтрин затаила дыхание и в ужасе оглядывала место, куда их забросила судьба. Казалось, в этом городе были только игорные притоны и питейные заведения. Шум, запах немытых тел, развязный смех женщин, огромные фургоны с рудой ошеломили ее. Всюду ее взгляд натыкался на грязь и разврат. Прямо перед ними красовалась яркая безвкусная вывеска, на которой была изображена женская нога в черном чулке с кружевной подвязкой. На кончиках пальцев этой ноги болталась туфля на высоком каблуке, и называлось это место «Леди Лодочка».
Кэтрин не успела рассмотреть остальные вывески, потому что на нее чуть не налетел какой-то мужлан лет пятидесяти.
— Чур я первый, — сказал он, а когда Кэтрин на шаг отступила, шлепнулся в грязь у ее ног.
Если бы у Кэтрин было хотя бы два доллара, она не задумываясь села бы обратно в дилижанс и уехала из этого вместилища порока как можно дальше. Она прижала к себе сына, инстинктивно пытаясь оградить от всего, что видела, слышала и чувствовала.
Не отпуская Джереми, Кэтрин подняла глаза на возницу дилижанса, который опять взобрался на козлы.
— Не могли бы вы увезти нас отсюда? — спросила она.
— Конечно, леди, за пятьдесят баксов с носа. Наличными.
— Но у меня нет…
— Так я и думал, — засмеялся он. — Ну ничего, для такой красотки, как вы, в Ледженде всегда найдется работа. Н-но-о!
Дилижанс с грохотом укатил, поднимая за собой клубы пыли. Откашлявшись, Кэтрин снова огляделась. Они стояли прямо посреди улицы, на проезжей части, у ног их лежало три небольших узла с вещами. Вдруг в конце улицы показался фургон, запряженный шестеркой лошадей. Он стремительно приближался к ним. Кэтрин быстро сунула один узел Джереми, два других схватила сама и побежала на тротуар.
Но не успели они опомниться, как послышался звон бьющегося стекла и из окна салуна вылетел человек. Он упал на тротуар и скатился на дорогу, где его чуть не раздавили двое всадников. Выронив вещи, Кэтрин обхватила Джереми и прижала его к себе, не зная, откуда ждать новой угрозы — от дверей или из окна. Раздался выстрел.
Из дверей салуна вышел мужчина. Он стоял к ней спиной, поэтому она смогла оценить только мощный торс и высокий рост незнакомца. Его тонкую талию охватывал широкий ремень, на котором в украшенных вышивкой ножнах висел индейский нож.
— Если ты еще раз сунешься в этот город, Бартлет, я поговорю с тобой на другом языке, — сказал гигант мужчине, валявшемуся в грязи.
И тут Кэтрин, к своему ужасу, увидела, что лежащий человек достает пистолет. Мужчина у двери не мог видеть этого, поэтому она громко закричала:
— Нет!
В следующую секунду человек у дверей выхватил из ножен нож и метнул его в лежащего на земле мужчину. Нож вонзился в плечо, красное пятно растеклось по рубашке.
Дрожа от обуревавших ее чувств, Кэтрин отпустила Джереми, и мальчик, недовольный ее опекой, быстро отступил в сторону.
— Только не падай в обморок, милая, — сказал незнакомец, которому она только что спасла жизнь, и обернулся. Взгляд его голубых глаз породил в ней такие чувства, о существовании которых она до сих пор даже не догадывалась. Время будто бы остановилось. Кэтрин не замечала ничего вокруг, кроме этого голубоглазого светловолосого гиганта.
И ей показалось совершенно естественным, когда сильной рукой он обнял ее за талию, приподнял над землей и, крепко прижав к себе, поцеловал.
До этой минуты ее не целовал ни один мужчина, кроме отца Джереми, да и тот целовал ее против воли. Но, оказавшись в объятиях этого незнакомого мужчины, Кэтрин неожиданно для себя ответила на его поцелуй. Она обвила его шею руками и послушно раздвинула губы. Его сердце стучало прямо напротив ее напрягшихся от волнения грудей.
Грохот выстрелов заставил ее очнуться, но когда она попыталась вырваться, мужчина прижал ее крепче, так что ей пришлось оттолкнуть его, чтобы освободиться. Вокруг них собралась гогочущая толпа.
Кровь мгновенно прилила к щекам Кэтрин. Она взглянула на мужчину, который только что ее целовал. Он задумчиво смотрел на нее, словно что-то в ней вызывало его недоумение.
Кэтрин с виноватым лицом повернулась к сыну, который смотрел на нее огромными от изумления глазами. Ее поступок совершенно не вязался с его представлением о матери. Да она и сама не ожидала от себя такого порыва.
За спиной Джереми стоял мальчик, по виду его ровесник. Они были примерно одного веса, но незнакомец был шире в кости. Светловолосый, голубоглазый, он казался полной противоположностью темноволосому кареглазому Джереми.
— Это твоя мама? — вполголоса спросил мальчик у Джереми, однако достаточно громко, чтобы все услышали его. Сочувствующий тон вопроса явно предполагал отсутствие у Кэтрин каких бы то ни было моральных устоев.
Джереми среагировал так, как его учили. Припав на одну ногу, он круто развернулся и нанес обидчику удар в челюсть слева. Его противник, видимо, тоже обладавший быстрой реакцией и хорошо обученный, ударил Джереми кулаком в правый глаз.
В следующую секунду мальчишки уже катались в пыли, а толпа, насладившаяся сначала зрелищем страстного поцелуя, теперь была довольна еще больше, глядя, как двое сорванцов бьются насмерть. Первой реакцией Кэтрин было разнять дерущихся, но она быстро осознала тщетность своих попыток. Тогда, видя, что никто не собирается ей помочь, она посмотрела на мужчину, который ее целовал. Он все еще продолжал разглядывать ее с тем странным выражением на лице, названия которому она не могла подобрать.
— Остановите их! — попросила она, но он даже не пошевелился. — Пожалуйста, остановите их, — повторила она, умоляюще положив руки ему на грудь.
Казалось, от этого прикосновения по ее телу пробежал электрический разряд. Она отдернула руки от его груди, как от раскаленной сковородки. Видимо, мужчина испытал то же самое, потому что он наконец вышел из транса и перевел взгляд на дерущихся детей. Секунду он смотрел, как они молотят друг друга кулаками, перекатываясь в пыли, потом глаза его прояснились и уже вполне осознанным голосом он сказал:
— Какого черта? — И, взяв обоих за шкирку, поставил на ноги. Они все еще пытались дотянуться друг до друга, и он встряхнул их, как мокрых щенков.
— Иди домой, — велел он светловолосому мальчику, но, видя, что тот опять примеривается ударить Джереми, бросил на него свирепый взгляд, мгновенно остудивший его пыл. Однако перед тем как уйти, мальчишка подошел к вульгарной женщине в блестящем красном платье, взял у нее из рук бутылку виски и залпом выпил половину ее содержимого. Затем, победоносно глянув на Джереми, сунул бутылку женщине в руки и вихляющей походкой двинулся прочь. Эта бравада давалась ему нелегко, так как после битвы он стал прихрамывать на одну ногу и левая половина его лица стремительно распухала.
Кэтрин подбежала к сыну и, осыпая поцелуями его лицо, стала ощупывать его тело.
— Он сделал тебе больно? Я найду тебе доктора, и, обещаю тебе, мы уедем отсюда при первой возможности. Дорогой мой…
— Мама! — Джереми недовольно высвободился из ее объятий, понимая, что на них по-прежнему глазеет толпа. Ему было неприятно столь явное проявление материнской любви на людях. Поведение Кэтрин казалось им тем более занятным, Что мальчишка был почти с нее ростом, а она кудахтала над ним, как над двухлетним младенцем.
Светловолосый незнакомец подошел к ней сзади и положил руку на тонкую талию.
— Послушай, милая, почему бы тебе не… То ли на нее так подействовал собственнический тон, которым он обратился к ней (именно таким тоном с ней разговаривал когда-то другой мужчина), то ли то, как он по-хозяйски положил руку ей на талию, но она молниеносно обернулась и стряхнула с себя его руку.
— Я не нуждаюсь ни в чьих советах, как мне воспитывать собственного сына.
— Да я и не собирался — попытался возразить он, но Кэтрин не желала его слушать.
— Может кто-нибудь сказать мне, где живет врач? — спросила она, обращаясь к толпе.
— Поищи его по салунам, крошка, — откликнулся кто-то.
Придерживая Джереми за плечи Кэтрин вывела его из толпы.
— Мама — жалобно попросил Джереми, — перестань, пожалуйста суетиться. Я же сказал тебе, что со мной все в порядке.
Вытащив из кармана свой лучший носовой платок, Кэтрин снова попыталась оттереть кровь на щеке сына.
— Надеюсь, ты понимаешь, что я погорячилась, когда сказала что мы уедем отсюда. Нам необходимо остаться в этом городе хотя бы ненадолго, до тех пор, пока я не найду способ заработать деньги на дорогу. — Она умолкла на полуслове. За последние три часа она получила уже несколько предложений подработать.
Оставив гогочущую толпу, Кэтрин попыталась разыскать врача в этом ужасном городишке, но тщетно. Вместе с сыном она долго бродила по городу, пока они не наткнулись на каменную стену в конце главной улицы со странным названием Эврика. Вдоль стены патрулировали двое вооруженных охранников. Когда Кэтрин бросила взгляд за ограду, ей показалось, что она стоит в аду и смотрит оттуда на небеса. За каменной стеной находилось целое поселение, где были даже собственные церковь и библиотека. Несколько чистеньких домов были огорожены белым дощатым забором, у фасадов были разбиты веселые цветники.
— А ну-ка отойди, сестренка — грубовато посоветовал дюжий детина с ружьем, подозрительно оглядывая их с ног до головы.
На мгновение Кэтрин показалось, что она вернулась в Ирландию где повсюду были вывешены предупреждения о недопустимости вторжения на земли О'Конноров законы О'Конноров, наказания О'Конноров.
Видя что мать не в силах говорить, Джереми распрямил плечи и заявил, что им нужен мистер Коул Джордан.
— Какое у вас к нему дело? — спросил второй охранник подходя к ним ближе.
— Моя мать будет учить его сына, — с гордостью объяснил Джереми.
При этих словах охранники переглянулись и захохотали.
— Это ты-то? — сказал один из них, обращаясь к Кэтрин. — Джордан сказал нам, что она… — Смех душил его, и он не смог закончить фразу.
— Оружие есть? — спросил другой.
— Не думаю! — ответила Кэтрин, к которой вернулась наконец способность говорить.
— Может, нам обыскать ее? — предложил первый охранник.
— Хочешь, чтобы Джордан перерезал тебе глотку? — ответил его напарник.
После этого обмена мнениями они расступились и пропустили женщину с мальчиком в ворота, указав в каком направлении следует искать дом Джордана.
И вот сейчас они стояли на крыльце большого старого дома. Кэтрин пыталась привести свою одежду в порядок и, придать себе и Джереми приличный вид.
— Да я понимаю, что мы не можем уехать прямо сейчас. Я уже не ребенок, — с упреком заметил Джереми.
— По твоему сегодняшнему поведению я бы этого не сказала. До сих пор не могу прийти в себя после того, как ты сцепился с этим мальчишкой. Что на тебя вдруг нашло?
— Он посягнул на твою честь.
— Послушай, Джереми, сейчас уже не семнадцатый век, поэтому не надо защищать мою честь.
— Мне бы не пришлось этого делать, если бы ты… — Он не осмелился договорить, а кроме того, ему до сих пор не верилось, что сцена, свидетелем которой он стал, ему не приснилась — Если бы ты не поцеловала этого человека, — все же договорил он, немного помолчав.
Поскольку у Кэтрин не имелось оправдания или хотя бы объяснения своему поступку, она заговорила о другом:
— Прошу тебя, следи за своими манерами. Мы должны произвести хорошее впечатление на мистера Джордана. — Она приподняла лицо сына за подбородок и твердо произнесла, глядя ему в глаза:
— Запомни, нам нужна эта работа!
— Да, мама, — серьезно сказал мальчик, — я постараюсь. Но я надеюсь, что в дальнейшем ты больше не дашь мне повода.
Мать бросила на него такой свирепый взгляд, что он осекся. Джереми знал, что этот взгляд не предвещает ничего хорошего. Кэтрин де Ланж допускала вольности со стороны сына лишь до определенных пределов.
Кэтрин постучалась, и через несколько секунд пожилой мужчина впустил их в дом и проводил в красиво обставленную приемную. Там им было предложено сесть и подождать. Вскоре мужчина вернулся и попросил Кэтрин следовать за ним в кабинет мистера Джордана.
Прежде чем постучать в дверь, Кэтрин пригладила волосы и расправила подол запылившегося в дороге платья. Она понимала, что ей следовало бы сменить одежду, но это платье было у нее единственным. У них с Джереми никогда не бывало денег больше чем на один комплект одежды.
— Войдите, — сказал приятный мужской голос. Кэтрин зажала под мышкой папку с бумагами и открыла дверь.
— Вы?! — в унисон воскликнули оба, застыв от удивления. Она смотрела в широко раскрытые голубые глаза мужчины, которого она… Да, которого она поцеловала несколько часов назад. Мысли вихрем закружились в ее голове. Что теперь будет? Он откажет ей от места? Или, как выразился Джереми, «посягнет на ее честь»? «Нет, он не может сделать этого, — подумала она и стала молиться — Он не может отнять у меня работу. Я должна убедить его в том, что я — порядочная женщина, как бы ни противоречило этому мое недавнее поведение».
Мужчина опомнился первым.
— Послушай, я не могу сейчас с тобой разговаривать. У меня назначено собеседование с учительницей Зака, поэтому тебе лучше прийти попозже. А еще лучше, скажи мне, где ты работаешь, и я сам навещу тебя. А сейчас уходи.
Он обогнул письменный стол, взял ее за руку и попытался выпроводить из комнаты через боковую дверь.
— Уберите руки! — сказала Кэтрин самым строгим тоном, какой имелся в ее учительском арсенале, но на мужчину этот тон не произвел никакого впечатления. Тогда она ловким движением высвободила руку и отбежала на середину комнаты. В мгновение ока мужчина оказался рядом и снова попытался схватить ее.
Не отдавая себе отчета в своих действиях, Кэтрин бросила на пол папку с бумагами, метнулась к стене и сорвала с нее армейскую шпагу.
— Мистер Джордан, если вы еще раз прикоснетесь ко мне, я проткну вас этой шпагой. Полагаю, я не ошиблась, вы — мистер Джордан?
Коул застыл от удивления, но лишь на несколько секунд. Затем в его глазах вспыхнул огонек веселья. Он сел на стол и скрестил руки на груди.
— Может быть, вам следует прежде вытащить шпагу из ножен? — спокойно осведомился он.
— Ну хорошо, — сказала она и с достоинством повесила шпагу на место. Потом подняла с пола свою папку. — Я признаю, что совершенно не разбираюсь в оружии, но в этом нет ничего удивительного: я — учительница, а не воин. И совсем не то, что вы подумали обо мне сначала. — Она улыбнулась. — Похоже, мы оба ошиблись. Может быть, нам пора познакомиться по-настоящему?
Она подошла к нему и протянула руку.
Но Коул продолжал хмуриться и не принял предложенной руки.
— Откуда вы узнали об этом? Кто вам сказал, что моему сыну нужна учительница? И кто вы такая, черт побери?
— Я — Кэтрин де Ланж, вы сами пригласили меня на работу.
Коул улыбнулся:
— Понятно. Так кто вас надоумил на это? Генри Браун? Или кто-то еще? Нет, не говорите, я знаю: это Лестер со своей компанией.
— Я не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите. Вы поместили объявление в газете «Филадельфия», и я откликнулась на него. После того как мы обменялись письмами, вы сообщили, что нанимаете меня.
— Да, так я и сделал. — Голос Коула сочился сарказмом. Он выпрямился, обошел вокруг стола, выдвинул ящик и вытащил большую чековую книжку в кожаном переплете. — Сколько вы хотите?
— Я хочу получить то, о чем мы договаривались, — работу. Мистер Джордан, я прошу прощения за то, что произошло сегодня утром, но..
— Должно быть, вы актриса из Денвера. Безработная актриса, я угадал? Или обычная проститутка, возомнившая о себе бог весть что? — Последние слова он произнес, окидывая ее с ног до головы неторопливым взглядом.