Дэвидсон Эйв. Возьмем, "к примеру", деревянных индейцев

   Постепенно становилось все труднее игнорировать звук голоса Уолтера.
   - ...и новая машина тебе тоже понадобится. Я уже недолго смогу водить эту развалюху. Ей два года, будь она проклята!
   - Я хотел бы выпить, - сказал Дон.
   К моменту неожиданного прибытия Эдгара Фелда Дон успел выпить уже не раз.
   - Я не только взял на себя смелость явиться без предупреждения, во и привел с собой друга, м-ра Уайта, - сказал торговец произведениями искусства. Он был невысок и весьма ухожен. М-р Уайт был худощав и незлобив.
   - Друзей Эдгара следует остерегаться, - сказал Дон. - Вам чего налить выпить?
   Уолт сказал, что они несомненно хотят побывать в мастерской. А времени, чтобы выпить, у них предостаточно.
   - Времени? - пробормотал Дон. - Да что ты в этом понимаешь?
   - Проходите прямо сюда, - громко сказал Уолт, бросив на шурина убийственный взгляд. - Мы думаем, мы склонны, - сказал он, снимая покрывало с огромной скульптуры, - назвать ее Близнецы...
   Дон добродушно заметил, что ее ведь надо _как-то_ назвать, а Близнецы, по его мнению, звучит лучше, чем Больная Почка.
   М-р Уайт рассмеялся. Эдгар Фелд рассмеялся следом, но не совсем от души: "Из всех современных художников, работающих по дереву или прочим материалам, м-р Бенедикт, как никто другой, склонен умалять достоинства своих работ и относится к себе очень скромно".
   М-р Уайт сказал, что это весьма похвально. Он спросил Дона, не хочет ли он выкурить сигару.
   - И впрямь хочу! - согласился скромный художник. - В наше время воздухом стало невозможно дышать из-за дыма сигарет, бензиновых и дизельных выхлопных газов... Так, значит, Эдгар пытается впутать вас в область современного искусства, а, Уайти?
   - Хо-хо! - неискренне засмеялся Эдгар Фелд.
   - Ничего нет лучше хорошей сигары, - с удовольствием пуская клубы дыма, сказал Дон.
   Уайт застенчиво сказал, что еще только начинает изучать современное искусство. "Раньше я собирал предметы, характерные для американской культуры", - пояснил он.
   Эдгар Фелд сообщил, что прежде м-р Уайт владел коллекцией деревянных индейцев. Он говорил тоном, подразумевающим, что это нельзя воспринимать всерьез, но и открытое насмехательство неуместно.
   Дон поставил стакан, который принес с собой. Нет, м-р Уайт вряд ли годится как материал для ОДИ. Опасности нет: "Правда? У вас случайно нет работ Тома Милларда? Том вырезал несколько лучших из когда-либо произведенных на свет фигур краснокожих".
   Лицо м-ра Уайта просветлело. "Вы тоже увлекаетесь деревянными индейцами? - воскликнул он. - Да-да, у меня и вправду были две фигуры краснокожих Милларда и один из его помпейчиков..."
   Уолт загоготал: "Кто такие краснокожие и помпейчики?"
   - Краснокожий - это фигура индейского вождя с простертой рукой, сказал Дон. - Помпейчик - это мальчишка-негр.
   - Розанчик, - с радостью принялся развивать эту тему м-р Уайт, - это фигура скво. Скаут держит руку щитом над глазами. Том Миллард, ах, да! Еще у меня были работы Джона Кромвелла, Ника Коллинза, Томаса В.Брукса и Тома Уайта, моего тезки. Слушайте! Может, вы сможете мне сказать: Леопольд Швагер был предприниматель или художник?
   Дон Бенедикт презрительно рассмеялся: "Леопольд Швагер был торговец барахлом! Скупал старые фигуры по пять-десять долларов, шпаклевал их, красил и продавал по двадцать пять". "Кобб! - неожиданно воскликнул он. У вас есть что-нибудь из работ Кобба, м-р Уайт?"
   - Кобба с Канальной улицы? Нет, мне всегда хотелось приобрести, но...
   Эдгар Фелд взглянул на Уолтера Свифта, прокашлялся: "Послушайте, Дон..."
   - Кобб с Канальной улицы, - громко сказал Дон, - никогда не пользовался киянкой. Нет, сэр. Вгонял резец ладонью руки. А потом был еще Чарли Воулз...
   Фелд повысил голос, заглушая слова Дона: "Да, мы непременно поговорим когда-нибудь об этом восхитительном, хотя и устаревшем виде искусства. Не хотите ли подойти чуть поближе к Близнецам, м-р Уайт?"
   - Да, Уайт, провались оно все, покупайте проклятых Близнецов, чтобы они перестали нам досаждать, и тогда мы сможем поговорить о _настоящем_ искусстве, - сказал Дон.
   И сможем забыть про Уолтера, Демута и ОДИ, - добавил он про себя.
   На следующее утро он попытался вспомнить, что же произошло потом. Уайт _купил_ бесформенную деревянную глыбу, которую Уолт назвал Близнецами. (Что он скажет Роджеру Дауну, частному коллекционеру? Наврет с три короба, будьте уверены.) Он точно помнил, как Уайт вынул чековую книжку. А потом? Неясная картина: Уайт рассматривает полированную поверхность, указывая на что-то...
   Дону Бенедикту была остро необходима чашка кофе. Его комната находилась рядом с мастерской, а там когда-то стояла электроплитка, но Уолт распорядился, чтобы ее убрали в целях безопасности. И теперь, когда Дону хотелось выпить кофе, ему приходилось подниматься в квартиру к Уолту. Уолту нравилось, чтобы все происходило таким образом: младший брат идет к старшему. Что ж, ничего не поделаешь. Дон отправился наверх, предвкушая холодные взгляды, резкие замечания на каждом шагу.
   Однако этим утром Уолт был сама любезность. Кофе оказался уже готов, Уолт налил его в чашку прежде, чем Дон успел войти в кухню. Когда он выпил одну чашку (напитка из незакипевшей воды, растворимого кофе и холодного, как лед, молока), Уолт всучил ему вторую. Чтобы избежать препирательств, он взял ее.
   По неискренне приветливому тону Уолтера Дон понял, что затевается нечто. Он проглотил чуть теплую жижу и встал: "Спасибо. До скорого, Уолтер..."
   Но Уолтер потянулся к нему и взял его под руку. "Давай поговорим о Копях Пропавшего Голландца. ("О чем?") Об испанских сокровищах. ("Я не...") Пишется э-эл-вэ-е-два эл", - с хитрым и в то же время ликующим видом сказал Уолтер.
   Дон тяжело опустился на сидение.
   - Не знаешь, что подразумевается под этими образными выражениями? Странно. Вчера знал. Собственно говоря, ты их сам придумал, - сказал Уолтер, поджав губы и подло забавляясь. Он освежит кое-что в памяти Дона, Вчера вечером м-р Уайт спросил Дона, откуда у него столько сведений о временах, когда делали деревянных индейцев. Дон рассмеялся. "Пожилой старатель, с которым я подружился, оставил мне карту, где отмечены Копи Пропавшего Голландца, - сказал он, размахивая стаканом. - Испанские сокровища".
   Озадаченный м-р Уайт спросил, что он имеет в виду, а Дон ответил: "Это несложно. Просто надо обойти вокруг лошадей". Так что же, что именно подразумевалось под этими словами Дона?
   - Уолтер, я, вероятно, был пьян.
   - О да, ты был пьян, это точно. Но in vino veritas... Так вот, я все это весьма тщательно обдумал, Дон. По-моему, "старая крыса пустыни", о которой ты упоминал, и есть тот самый Элвелл, который поскользнулся на льду поза-позапрошлой зимой. Которого ты отвез в больницу и регулярно навещал до самой его смерти. Я прав, Дон? Прав?
   Дон сокрушенно кивнул. "Проклятый алкоголь", - сказал он вдобавок.
   - Вот _теперь_ мы несколько продвинулись вперед, - сказал Уолт. _О'кей_. Теперь насчет этой карты с копями. Мне известно, что он оставил тебе эту чертову записную книжку. Это мне известно. Но я очень внимательно ее просмотрел и нашел всего лишь кучу накаляканных цифр, уравнений или как их, к черту, называют. Но ведь в ней было еще что-то, верно? То, что ты вынул. Что именно - до этого мы еще доберемся. Так... и как раз вслед за этим ты повадился ездить на отдых. Это вызвало у меня любопытство. Странная одежда, которую ты надевал.
   Дон застыл в напряжении, он сидел в светлой чистенькой кухне и смотрел, как вздымается волна. Ничто не удерживало его в данном месте, только Мэри и дети, а он любил их с такой же самоотверженностью, с какой они любили его. Когда-то он обрадовался появлению Уолта; был счастлив, когда они поженились; несчастлив, когда подлинный характер Уолта заявил о себе; был очень доволен, когда представился случай предложить шурину "место". Дурные предчувствия, возникшие, когда некоторые люди и вправду изъявили желание приобрести бесформенные деревянные штуки, которые он сделал почти без всякой цели (ведь он понимал, что он не скульптор, а мастеровой), исчезли, стоило ему понять, что это идеальный способ содержания Мэри и детей.
   Разумеется, с течением времени Дону удалось организовать большую часть "сделок по продаже". Трата времени на вытесывание деревянных кошмаров, которые приобретали для "частных коллекций", была прискорбна. Вся система оказалась ужасно неуклюжей, но во всяком случае она служила, и успешно, единственной своей цели: созданию мира, в котором Уолтер был бы доволен, а Мэри счастлива.
   Или служила до сих пор.
   Что же произойдет теперь, ведь Уолтер вот-вот все раскроет?
   - А Сиракузы, что за дурацкое алиби! Я, конечно, решил, что у тебя есть женщина, которую ты скрываешь и впустую тратишь время, вместо того чтобы работать, так что... ну, мне хотелось разузнать, кто она такая, где живет. И поэтому всякий раз, как ты возвращался из этих самых "поездок на отдых", я проверял твои карманы...
   - Уолтер, не может быть!
   Но разумеется, он распрекрасно знал, что так оно и было. Знал уже давно, что Уолтер этим занимается. Действовал соответственно. Вместо того чтобы прятать улики, он нарочно их подсовывал, да таким образом, что исходя из них нельзя было не придти к одному-единственному выводу.
   - Какая куча барахла! - насмехался Уолтер. - Как будто кто-то подметал лавку старьевщика и скинул весь мусор к тебе в карманы. Корешки квитанций со странным старинным шрифтом, вырезки из газет многолетней давности и все такое прочее. _Однако_, - он торжествующе ткнул в Дона толстым пальцем, деньги есть деньги, и неважно, сколько им лет. Верно? _Совершенно_ верно! Старые долларовые бумажки, старинные золотые монеты. Время от времени. Ты не особо осторожничал, приятель. Так что давай, _что же_ за "Испанское Сокровище" ты выкачиваешь? Выкладывай детали, сынок, а не то мне станет здорово грустно. А когда мне грустно, Мэри тоже...
   Он говорил чистую правду. Дон уже давно это понял. А если Мэри не в состоянии себя защитить, разве дети смогут уберечься?
   - Видишь ли, Дон, мне надоело жалкое существование из десяти процентов. Во мне говорит великое старинное американское желание: я хочу иметь собственное дело. А ты снабдишь меня капиталом. Итак, еще раз - последний - выкладывай детали.
   Может, пришло время сказать ему? И после тяжелых раздумий возник ответ: "Да, настало время, время сказать правду". На душе у него сразу стало легко и весело, тяжкий груз (как ужасно долго, неизменно, привычно) свалился с его плеч.
   - М-р Элвелл, пожилой джентльмен, поскользнувшийся на льду, ты не ошибся на этот счет, Уолтер...
   Лицо Уолтера расплылось в привычной самодовольной улыбке.
   - М-р Элвелл работал учителем математики в средней школе в конце квартала. Представь себе: такой гений и вколачивает алгебру в головы унылых детей! Но его это не сломило, ведь он просто зарабатывал на жизнь таким образом. А главным смыслом его жизни были пространственно-временные теоремы. Мы называли их "Уравнениями Элвелла"...
   Уолтер фыркнул: "Ты хочешь сказать, что старый калека путешествовал во времени и оставил тебе свою машину?"
   - Это не машина. Это просто... ну, как я понимаю, это и в _самом деле_ что-то вроде карты. Он пытался разъяснить мне свои теории, но я никак не смог их понять. Они вроде чем-то похожи на шахматные задачи - в _них_ я тоже никогда не мог ничего уразуметь. И когда мы договорились, что я отправлюсь в 1880 год, он мне все написал. Это вроде схемы. Нужно идти то вперед, то назад, то вверх, то вниз и через некоторое время...
   - Через некоторое время оказываешься в 1880 году?
   - Именно так.
   На лице Уолтера возникло своеобразное выражение. "Я предполагал, ты попытаешься утаить от меня то, что я уже и сам сообразил", - сказал он, и преувеличенная тягучесть его южного выговора достигла предела. Он впервые говорил так с Доном, хотя тому чрезвычайно часто доводилось слышать, как подобный выговор звучал в разговорах с Мэри и детьми: "Карта, все те улики, которые ты по глупости оставлял в карманах, и уж самая большая глупость: ты вырезал свою корявую подпись на каждом из многих дюжин старых деревянных индейцев. Думаешь, я не в состоянии сообразить, что к чему?"
   - Но то было на Канальной улице в 1880 году, а это теперь, - сказал Дон, старательно выражая голосом уныние. - Мне казалось, опасности нет.
   Уолтер посмотрел на него. Уолтер, который за всю жизнь не заработал честно ни одного доллара и не потрудился хотя бы сделать вид, будто кормит жену, с тех пор как стали продаваться работы Дона, этот самый Уолтер спросил: "Ну хорошо, а почему 1880 год... и почему деревянные индейцы?"
   Дон объяснил, что там он чувствовал себя в своей тарелке, что воздух там чище, еда вкусней, а русские представляют собой угрозу лишь для русских, что... вожди! Какое подлинное искреннее удовольствие, какая гордость рождались в нем, когда он вырезал эти фигуры.
   Их _использовали_! В отличие от дурацких современных штуковин, которые он производил в настоящем, вся ценность которых зиждется лишь на том, что торгашам вроде Эдгара Фелда удается обмануть критиков и публику, и те верят в их достоинства.
   Вряд ли Уолт что-либо расслышал.
   - А сколько же денег ты можешь заработать, делая деревянных индейцев?
   - По современным меркам не очень много. Но, понимаешь, Уолт, я вкладываю деньги.
   Это и служило приманкой в расставленной им ловушке, и Уолт попался на нее, его зацепило: "Рынок! Будь оно все проклято, ну _конечно_ же! Перспектива возникновения (впервые за всю его поганую карьеру) абсолютно верного дела, решительного шага, который непременно окажется метким броском, возможность перенестись туда, где ему будет известно наверняка, что произойдет дальше", - Уолтеру чуть не перехватило дыхание.
   - Магнатом, - задыхаясь, проговорил он. - Ты мог бы стать магнатом, а тебя хватило лишь...
   Дон сказал, что не хочет быть магнатом. Хочет просто вырезать деревянных...
   - Да что там, я мог бы превратить нас в нечто получше магнатов! В королей! Императоров! Один самолет... - Он притих, когда Дон растолковал ему, что с помощью уравнения Элвелла можно переместить только человека вместе с одеждой и поклажей. "Люгеры, - забормотал он. Пистолеты-пулеметы. Если я стану миллионером, мне понадобятся телохранители. Гульд, Фиск, Морган - пусть глядят в оба, вот так-то".
   Постепенно его взгляд снова сфокусировался на лице Дона. "И карту понесу я", - сказал он.
   Он протянул руку. Неторопливо, как будто испытывая неисчислимые дурные предчувствия. Дон передал ему бумагу с уравнением Элвелла для 1880 года.
   Уолтер посмотрел на нее, губы его зашевелились, брови изогнулись, и Дону вспомнилась его собственная растерянность, когда старик показал ему уравнение.
   "...где икс - один шаг, а игрек - пять шестых гипотенузы прямоугольного треугольника, оба катета которого имеют длину икс..."
   - Что ж, - сказал Уолтер, - а теперь перейдем к делу. - Он встал, вышел в гостиную, через минуту вернулся. Следом за ним шел человек с застывшим напряженным лицом фанатика. Он посмотрел на Дона горящими глазами.
   - Эндерс! - воскликнул Дон.
   - Где уравнение? - спросил Эндерс.
   - О, оно у _меня_, - сказал Уолтер.
   Он вынул его, дал Эндерсу мельком взглянуть, засунул к себе в карман. Он сделал шаг назад, поставил стул между собой и человеком из ОДИ.
   - Не так сразу, - сказал он. - Оно у меня, у меня и останется. Пока что, по крайней мере. И давайте поговорим о деле. Где наличные?
   Когда Эндерс, тяжело дыша, извлек пачку банкнот, Дон застонал: "Ох, Уолтер, что же ты наделал? Не бросай меня в ежевичные заросли, Братец Волк!"
   - Это первая часть, - сказал Эндерс, игнорируя бывшего компаньона по ОДИ. - За эту сумму вы согласны отправиться на Канальную улицу в 1880 год и уничтожить любыми подручными средствами - печально известную фирму "Демут". В том случае, если ее члены после разрушения вновь примутся за то же дело, что маловероятно...
   - Не займутся. Наймем на эти деньги самых лучших бандитов, положитесь на меня...
   Эндерс заколебался.
   Уолтер тут же сказал: "Нет, мы не сможем взять вас с собой. И больше не просите. Только мы с ним. Он мне понадобится, чтобы кое-что разнюхать. Когда вернемся, я свяжусь с вами. Как мы и условились, я принесу вам экземпляры нью-йоркских газет, сообщивших о взрыве или пожаре, происшедшем в фирме "Демут". Вам пора".
   Бросив на Дона единственный исполненный ненависти, не без примеси торжества, взгляд, Эндерс удалился. Дверь закрылась. Уолтер засмеялся.
   - Ты не... - заговорил было Дон.
   - Ни в коем случае. Что я, по-твоему, с ума сошел? Пусть он вместе со своими тронутыми приятелями ищет-свищет эти денежки. Малыш Донни, тебе, конечно, интересно, как это мне удалось сосчитать столбиком, сколько будет два плюс два. Ну, как только я сообразил, что "старатель" - это Элвелл, и увидел у тебя в кармане карточку члена ОДИ, я вспомнил, что раньше вы с ним вместе посещали эти самые собрания ОДИ, и я с ними связался. Они рассказали мне практически все, но я хотел получить от тебя подтверждение. Ладно, подымайся. Нам пора на прополку грядки с горохом.
   Пока Уолт брился. Дону и Мэри удалось провести несколько минут вместе.
   - Почему бы тебе просто не уйти. Дон? - просительно сказала она. - Я имею в виду навсегда; туда, где ему тебя не разыскать, там и остаться. Не беспокойся из-за меня и детей. Мы справимся.
   - Но он же попытается выместить всю злость на тебе и на них.
   - Я тебе говорю вполне серьезно: за нас не беспокойся. Понимаешь, не такой уж он плохой. Ох, временами на него находит, но только потому, что он так и не приспособился к жизни на Севере. Может, нам вернуться в его родной город - он все время об этом говорит - я думаю, там он вел бы себя иначе...
   Он грустно слушал, как она говорит, разрываясь между желанием выручить брата из беды и надеждой на перемены, которые невозможны.
   - Мэри, - перебил он, - тебе не нужно больше ни о чем беспокоиться. Я возьму Уолта с собой и пристрою его, в самом деле пристрою. И, слушай... он написал имя и адрес на обороте составленного сестрой списка покупок, сходи к этому человеку. Я вкладывал деньги в его фирму, там предостаточно для тебя и детей... даже если с Уолтом и со мной случится что-нибудь неладное. Этот человек позаботится обо всех твоих расходах.
   Она молча кивнула. Они улыбнулись, пожали друг другу руки. Никакой необходимости заключать друг друга в объятия, говорить: "Поцелуй детей".
   Уолтер возвратился, насвистывая "Дикси" [общее название Южных штатов, также Диксиленд].
   - Пошли, - сказал он.
   - До свидания. Дон, - сказал Мэри.
   - До свидания, Мэри, - сказал Дон.
   В тот день Дон Бенедикт и Уолтер Свифт посетили театрального костюмера и нумизмата, а затем пошли на станцию метро "Канальная улица". Те, кому приходилось иметь дело с этим подземным перекрестком Манхэттена, знают, насколько он огромен и схож с лабиринтом. Лишь несколько человек вяло посмотрели на них с пустым любопытством, пока они вышагивали в соответствии с математической картой покойного м-ра Элвелла. Никто не стоял поблизости, когда они прошли под вывеской, на которой красными буквами значилось "Линия Канарси", и исчезли.
   Почувствовав под ногами плиты мостовой, Уолтер мигом обернулся и стал смотреть. Вместо коридора с белой плиткой он увидел влажную каменную стену. Мгновенье он стоял, чуть слышно ругаясь. Затем рассмеялся.
   - Полный карман длинной зелени [бумажные деньги конца XIX века], а в другом - золотые десятки! - воскликнул он. - Куда отправимся сначала? Эри или центральные общинные земли Нью-Йорка? [позднее там возник Центральный Парк] Нет, сначала я хочу увидеть место, где ты работаешь. О да, _хочу_. Упрямство ничего тебе не даст. Показывай дорогу.
   Дону хотелось постепенно подвести Уолта к конторе Хеннаберри, а потому он вывел его сначала на Канальную улицу. Комиссионный магазин Леопольда Швагера находился на другой стороне, вдоль по тротуару выстроились престарелые вожди. В двух шагах оттуда находились прочие заведения, торгующие рекламными фигурами, с нарядными вывесками, флагами и фигурами, выставленными на обозрение. Стучали копыта, мимо проезжали кэбы, подводы, телеги, частные экипажи.
   Уолтер увлеченно наблюдал за движением вокруг, бросая на женщин плотоядные взгляды; по-видимому, это соответствовало его представлениям о наилучших манерах сердцеедов 1880 года. Потом он наморщил нос.
   - Будь оно все проклято, - сказал он. - Я не думал, что от администрации Хейеса [американский президент, Резерфорд Б.Хейес (1877-1881)] так мощно несло лошадьми. Но _тебе_ это, видимо, по вкусу? Да, - презрительно сказал он, - скорее всего. Что ж, наслаждайся, пока можешь. Я намерен получить патент на двигатель внутреннего сгорания, как только мне удастся раскопать кое-какие старые чертежи.
   Дон почувствовал, как у него холодеет кожа.
   - Вероятно, Джон Д.Рокфеллер очень, оч-чень сильно заинтересуется, ликующе заявил Уолт. - Да что там, лет через пять ты эту самую улицу просто не узнаешь... На что ты показываешь?
   Дон махнул рукой в ту сторону, где у входа в магазин стоял скаут в полном боевом оперении, а на навесе виднелась надпись "Август Шварц Сегар Предпр-тель а также Нюхательный Табак, Прессованный и Крученый Жевательный Табак, Прессованный Табак для Курения".
   - Один из моих, - сказал он, и к ощущению гордости приметалось растущее чувство решимости.
   Уолтер проворчал: "Больше у тебя времени на такого рода штучки не будет, ты понадобишься мне самому. Кроме того... а почему бы и нет? Ввести машины для изготовления сигарет. Начать мощную рекламную кампанию, чтобы каждый американец старше шестнадцати лет засунул в рот сигарету".
   По улице, пошатываясь, шел пьяный матрос, он пел "Милая Ида Джейн из Портленда, штат Мейн". Дон машинально посторонился и дал ему пройти.
   - Но если ты это сделаешь, - сказал он, уже ничуть не сомневаясь, что так и будет, если только Уолтеру это удастся, - тогда совсем не станет... никому не понадобится... я хочу сказать, моя работа...
   Уолтер раздраженно сказал: "Я же говорю, у тебя не будет времени, чтобы заниматься ерундой с киянкой и резцом. А теперь давай-ка поглядим на твои копи с деревянными индейцами".
   Дон повел себя так, будто, по его мнению, ничто уже не имело никакого значения, он повернулся и пошел, указывая дорогу к кирпичному зданию, где фирма "С.П.Хеннаберри, Рекламные Фигуры и Символические Изображения" вела свои дела. Мальчишка-посыльный Бен оторвался от нескончаемого стирания пыли с предназначенных на продажу фигур, чтобы помахать рукой и поздороваться. Он пристально поглядел на Уолта.
   В глубине здания находилось бюро, где старик Ван Уорт, клерк-кассир, и старик Консидайн, клерк-бухгалтер, как обычно, корпели над книгами, сидя на высоких табуретках. На стене висела грязная фотография в задрапированной черной тканью рамке с надписью "Досточтим. Уим. Марси Твид, Великий Вождь Колумбийского Ордена св.Таммани" [руководитель отделения демократической партии в Нью-Йорке, известен злоупотреблениями властью и хищениями], а под фотографией располагался майор собственной персоной.
   - Так вот это место! - провозгласил Уолтер, и мощные звуки наигранного южного акцента разнеслись по комнате. Друг майора Хеннаберри, полковник Кокс, сидевший на краю стола, отрезая себе кусочек жевательного табака, подпрыгнул, словно ужаленный дробиной. Его изрядно засаленная фуражка из котика сползла, закрыв один глаз.
   - Кого у тебя тут только не бывает, верно, Сефас? - проворчал он. Могу лишь одно сказать: я побывал в Фредериксбурге, я побывал в Шило и могу лишь одно сказать: хороший повстанец - это мертвый повстанец!
   Майор и сам ненавидел повстанцев со страстью, доступной лишь демократу Таммани, чьи доходные спекуляции заблаговременно приобретенным хлопком прервались на четыре долгих неурожайных года, о чем Дон прекрасно знал. Знал он и о том, что майор без проволочек разделывается со сторонниками Пропащего Дела и со всеми прочими людьми, вынудившими его пойти на издержки или создавшими угрозу оных, стоило только ввести его в курс дела.
   И сейчас майор поднял взгляд, глаза его холодно блеснули, задержавшись на Уолтере, который с любопытством осматривал не слишком чистую комнату: Да, сэр, чем могу служить, сэр? Может, хорошую фигуру краснокожего? Могу предложить по бросовой цене Шотландского Горца с моделью мельницы для нюхательного табака в руках, без дополнительной платы за шотландский берет. А-а, Дасти. Рад тебя видеть...
   "Дасти" невнятно представил всех друг другу. Как быстро все изменилось - однако далеко не в лучшую сторону - и как парадоксально: он отказался выполнить требование ОДИ изменить прошлое при помощи насилия, чтобы на неопределенный срок оттянуть приход модернизма, а теперь из-за этого ему придется увидеть собственными глазами, как модернизм наступит чуть ли не сразу. Конечно, если только...
   - Зять, да? - сказал майор Хеннаберри, начиная похрипывать. - Дасти кое-что о вас рассказывал. - Он резко обернулся к Дону Дасти. - Мальчик мой, что это такое рассказал мне Чарли Воулз, будто Демут строит какие-то дьявольские планы насчет производства чугунных рекламных фигур? - Дасти вздрогнул, и это движение не укрылось от наблюдательного, хоть и налитого кровью взгляда человека, являвшегося в данное время его нанимателем: "Так это _правда_? Ужасное, бессовестное дело. Стоило мне об этом услышать, как у меня сызнова заболела печень. С тех пор сижу на целебных настоях".
   Уолт со злобой накинулся на шурина: "Кто тебе велел раскрывать свой дурацкий проклятый рот?"
   Слегка лиловые губы майора разделились, растянулись в гримасу, несомненно задуманную как улыбка.
   - Ладно, джентльмены, - сказал он, - не будем ссориться. Чему быть, того не миновать, а?